Текст книги "Хозяин жизни и смерти"

Ощутив подкатывающийся к горлу комок, Уолтон выключил телеэкран. Невозможно было не восхищаться Ли Перси: глава пропагандистского аппарата Бюро знал толк в своем деле. Воспользовавшись совсем небольшой помощью со стороны Уолтона, экспромтом произнесшего речь перед входом в главное здание Бюро, Перси ухитрился урвать огромный кусок драгоценнейшего эфирного времени для популяризации ВЫНАСа. Как бы подтверждая древнюю как мир поговорку – нет худа без добра.

А пульт интеркома все еще продолжал светиться множеством огоньков. Казалось, он готов вот-вот взорваться, не выдержав нагрузки, которую ему приходилось терпеть, сдерживая натиск измочаленных длительным ожиданием, но все еще не потерявших надежды связаться с Уолтоном абонентов. Уолтон прикоснулся к красной кнопке в верхней части пульта, и на видеоэкране возникло лицо главы службы безопасности Селлорса.

– Селлорс докладывает, сэр. Мы все еще разыскиваем этого Ламарра. Пока нигде не удается его отыскать.

– Что?

– Мы проследили его до самого дома. Он вошел, все было вроде бы вполне нормально. А вот затем исчез, притом совершенно бесследно. Мы перетряхнули весь город – безрезультатно. Что делать, сэр?

Уолтон почувствовал, как у него задрожали пальцы.

– Объявите розыск по всем Аппалачам. Нет, что там Аппалачам – по всей стране! Разошлите повсюду приметы. У вас есть его фотография?

– Да, сэр.

– Покажите ее по всем телеканалам. Скажите, что найти этого человека жизненно необходимо для безопасности населения всего земного шара. Разыщите его, Селлорс.

– Попробуем, сэр.

– Никаких отговорок, Селлорс – вы обязаны его отыскать. Если не удастся этого сделать в ближайшие восемь часов, объявите розыск во всемирном масштабе. Он может оказаться где угодно, но ведь где-то он все-таки должен быть!

Уолтон отключил видеоканал и не стал подключать следующего абонента. Вместо этого он велел секретарше:

– Дайте, пожалуйста, указание всем, кто еще пытается пробиться непосредственно ко мне, обращаться по своим делам к моему заместителю Эглину. Если же они станут возражать, передайте, чтобы обращались ко мне в письменном виде, а полученные таким образом материалы препровождайте ко мне. Сейчас я просто не в состоянии переговорить со всеми желающими. – Задумавшись на мгновение, он добавил: – И соедините меня с Эглином, прежде чем переадресуете к нему все вызовы.

Лицо Эглина появилось на видеоэкране особой связи между кабинетами двух главных должностных лиц Бюро. Оно было насупленным и усталым.

– Работа прямо-таки адская, – тяжело вздохнув, признался Эглин.

– Мне ничуть не легче, – ответил ему Уолтон. – У меня на проводе зависла уйма вызовов, я вынужден их все перебросить к вам. Вы сами тоже не стесняйтесь и постарайтесь большую часть взвалить на своих подчиненных. Это единственный способ не сойти с ума в этом всеобщем бедламе.

– Спасибо. Спасибо за то бремя, что вы переложили на мои плечи, Рой. Единственное, чего мне не хватало, так это еще вызовов.

– Ничего не поделаешь. Кого вы подобрали на свое место руководителя службы внешнего наблюдения? – спросил Уолтон.

– Лассена. Я направил вам его досье несколько часов назад.

– Мне пока не удалось его прочесть. Он уже заступил на эту должность?

– Разумеется. Сразу же, как только сам я перебрался в этот кабинет, – ответил Эглин. – Что еще…

– Ничего. Порядок.

Он отключил спецвидеоканал и вызвал Лассена.

Лассен был еще совсем молодым человеком с мальчишеским лицом и выцветшим ежиком на голове. Держался он уверенно и независимо.

– Послушайте-ка, Лассен, – сказал Уолтон, – мне нужно, чтобы вы провернули для меня кое-что. Распорядитесь, чтобы кто-нибудь из ваших людей составил перечень ста наибольших земельных владений, которых еще не коснулось выравнивание. Мне нужны фамилии владельцев, расположение участков, их площадь, краткая характеристика. Задача ясна?

– Да, сэр. Когда вам предоставить перечень, мистер Уолтон?

– Немедленно. Но я против неряшливости в подобной работе. Это очень важно. Можно даже сказать – архиважно.

Лассен понимающе кивнул. Уолтон улыбнулся ему на прощание – парень, судя по всему, отличался недюжинным самообладанием – и выключил канал связи.

Только теперь он понял, что за последние минут двадцать провел безо всякого перерыва около полудюжины разговоров, притом на самых высоких тонах. Сердце бешено колотилось, а кончики пальцев на ногах почти онемели.

Положив в рот таблетку бензолуретрина, Рой решил продолжать работать и дальше в таком же темпе, без перерыва на отдых. Действовать нужно было быстро, особенно теперь, когда механизм Бюро стал наращивать обороты. Назавтра ожидалось прибытие Мак-Леода, который сообщит о результатах первой экспедиции звездолета, способного развивать скорость, превышающую скорость света. Ламарра пока не нашли. Развязаны руки у Фреда в его пособничестве заговору крупных землевладельцев. Все это говорило о том, что несколько следующих дней Рою придется провести на диете, состоящей большей частью из транквилизаторов.

Открыв приемный бункер внутренней почты, он извлек весьма объемистый ворох бумаг. Среди них было и пухлое личное дело Лассена. Уолтон завизировал его и, не читая, швырнул в бункер для бумаг, переправляемых в архив. Придется полагаться на суждение Эглина. Лассен произвел впечатление достаточно компетентного работника.

За досье Лассена оказался сценарий специальной телепрограммы, посвященной памяти Фиц-Моэма. Уолтон откинулся на спинку кресла и стал бегло его просматривать.

В основном программа состояла из обычных в таком случае цветастых восхвалений. Перед его глазами прошли чередой основные этапы жизни и великий свершений Фиц-Моэма, эту часть сценария он практически пропустил, задержав внимание там, где на экране должен появиться исполняющий обязанности директора Бюро Рой Уолтон.

С этим разделом программы он ознакомился куда с большим пристрастием. Ему было далеко не все равно, какие слова вложил в его уста Перси.

11

Эта же речь вечером шла гладко, как по маслу… Если бы только не одна деталь.

Программу, посвященную памяти директора Фиц-Моэма, Уолтон смотрел дома, удобно расположившись на диване из упругого пенопласта с бокалом в одной руке и текстом составленного Перси сценария в другой. Цветопередача огромного телеэкрана, занимавшего почти половину стены, была настолько естественной, что сам экран казался скорее окном в наполненный яркими красками и непрестанным движением внешний мир.

Политическая и общественная карьера Фиц-Моэма была прослежена обстоятельно и с огромной помпой и сопровождалась неумолкающим громом фанфар, показом десятков трогательных сцен из его жизни и насыщенным цветастыми оборотами текстом, который диктор за кадром произносил с надрывом, ни на секунду не ослабевающим. Перси был мастером. Время от времени кадры хроники перемежались цитатами из ставшей классической книги Фиц-Моэма «Свободное пространство и благоразумие». В ткань повествования естественно вплетались высокопарные речи тех или иных знаменитых политических деятелей, занимавших высшие правительственные должности. Патетическую речь произнес плут и ханжа Сэймур Лэнсон, президент Соединенных Штатов. Номинально первое лицо в государстве, он был подлинным художником лишь в одном – в искусстве толкать речи. Уолтон завороженно слушал его трескотню. Да, в своей сфере Ли Перси – непревзойденный гений. Чего-чего, а этого никак нельзя отрицать.

Наконец, почти уже в самом конце часовой программы, диктор объявил:

– Деятельность Бюро продолжается, хотя и погиб от рук наемного убийцы его благородный создатель. Директор Фиц-Моэм наметил себе в преемники совсем еще молодого человека, усвоившего идеалы ВЫНАСа. Мы не сомневаемся в том, что Рой Уолтон продолжит осуществление благородной задачи, начатое Фиц-Моэмом.

Во второй раз за сегодняшний день Уолтон узрел на видеоэкране свое собственное лицо. Мельком глянул на текст, который держал в руках, и снова поднял глаза на экран. Специалисты из команды Перси проделали поистине изумительную работу. Уолтон на экране выглядел настолько реальным, что настоящий Уолтон, развалившийся на диване в своей квартире, почти поверил, что это он в самом деле сейчас произносит речь, хотя и доподлинно знал, что она состряпана из отдельных разрозненных кадров и нескольких вырванных из контекста фонем с характерным для него звучанием.

Речь была совершенно невинной и простодушной. Застенчивым голосом он выразил благоговение, которое питает к покойному директору, надежду, что ему удастся заполнить пустоту, которая образовалась в связи с безвременной кончиной Фиц-Моэма, понимание священных задач, стоящих перед ВЫНАСом, и желание оправдать высокое доверие, которое ему оказывается на столь высокой должности. Продолжая слушать вполуха, Уолтон снова заглянул в текст сценария. И ужаснулся, не найдя в тексте сценария тех слов, что вдруг зазвучали с экрана. Он не помнил, чтобы такие строки попадались ему на глаза при первом чтении, и теперь тоже никак не мог отыскать их в том тексте сценария, который был у него перед глазами.

– Сегодня утром, – продолжал вещать с экрана псевдо-Уолтон, – мы приняли сигналы из космоса! С борта сверхсветового космического корабля, отправленного для обследования соседних с нами звездных систем чуть больше года назад. Сообщение об этой экспедиции не было обнародовано до сих пор по вполне понятным соображениям безопасности. И вот теперь, сегодня вечером, я счастлив поделиться с вами огромной радостью, которую я испытываю при мысли о том, что человечество наконец-то достигло далеких звезд… Там нас ждет совершенно новый мир, пышущая жизнью, богатая плодородными почвами планета, пригодная хоть завтра для освоения отважными поселенцами!

В ужасе Уолтон уставился на экран. Его видеодвойник снова вернулся к загодя подготовленному тексту, но Рой уже не мог его слушать.

Мысли его были всецело поглощены совершенно неслыханным своеволием со стороны Перси. Разгласить столь тщательно охраняемую тайну, не согласовав с ним, Роем Уолтоном, временно исполняющим обязанности директора Бюро! В состоянии тупого транса Уолтон досмотрел программу до конца. Теперь его интересовало только одно: какой будет реакция общественности, как только до них дойдет во всей полноте значение только что услышанной новости.

Проснулся Уолтон в шесть утра, разбуженный мелодичным звоном телефона. Испытывая крайнее раздражение, он резким движением утопил в панель клавишу «Прием» и тут же отключил передающую камеру видеоустановки в своей квартире, чтобы его собеседнику не видел сонного, помятого лица.

– Это Уолтон, – сердито бросил он в микрофон. – В чем дело?

На экране сформировалось изображение покрытого густым загаром лица мужчины лет сорока пяти – сорока восьми, коренастого, с коротко подстриженными волосами.

– Извините меня, шеф, что вытащил вас из постели в такую рань. С вами говорит Мак-Леод.

Уолтон мгновенно стряхнул с себя последние остатки сна.

– Мак-Леод? Откуда вы говорите?

– Из Лонг-Айленда. Всего мгновением раньше вошел в здание аэропорта. Всю ночь летел после посадки в Найроби.

– Надеюсь, посадка оказалась благополучной?

– Как нельзя лучше. Корабль на удивление послушен. Мак-Леод обеспокоенно нахмурился. – Мне тут принесли утренний телефакс, пока я завтракал. И мне ничего не оставалось другого, как прочесть речь, которую вы произнесли вчера вечером.

– Вот как… Я…

– Ваша речь буквально потрясла меня, – спокойно продолжал Мак-Леод. – Только вот не кажется ли вам, что вы несколько поторопились поделиться известием о моем полете? Я имею в виду…

– Да, в самом деле, это было преждевременно, – ответил Уолтон. – Кто-то из моего персонала вставил этот фрагмент в мою речь, не известив меня об этом. Он за это понесет самое строгое наказание.

На суровом лице Мак-Леода появилось выражение искреннего изумления.

– Но ведь я слышал об этом из ваших собственных уст! Как же можно порицать за такое кого-либо из подчиненных?

– Наука, способная послать звездолет в путешествие к Проциону, длящееся всего лишь год, включая время, необходимое и на обратную дорогу,

– философски заметил Уолтон, – способна также и на подделку произносимых по телевидению речей. Но, как мне кажется, нам удастся без особых хлопот смягчить ситуацию, которая может возникнуть из-за преждевременного разглашения сведений о вашем полете.

– А вот я вовсе не уверен в этом, – возразил Мак-Леод. – Видите ли, такая планета в самом деле существует, все верно. Однако, случилось так, что она принадлежит разумным существам, живущим на соседней с нею планете, которые совсем не обрадуются, если земляне бесцеремонно вторгнутся в их систему, чтобы колонизовать одну из планет!

Каким-то образом Уолтону удалось сохранить самообладание, услышав столь неожиданно обрушившуюся на него ошеломляющую новость.

– Вы установили контакт с этими существами? – спросил он.

Мак-Леод кивнул:

– Они располагают устройствами автоматического перевода с незнакомых им языков. Да, мы встречались с ними.

– Кажется, неприятностей теперь не оберешься, – сказал Рой. – Наверное, мне придется расстаться с работой.

– О чем это вы?

– Да так, просто рассуждаю вслух, – заметил Уолтон. – Заканчивайте завтракать и постарайтесь быть у меня в кабинете к девяти часам утра. Вот тогда-то и обговорим все это как можно обстоятельнее.

К тому времени когда Уолтон добрался до Каллин-Билдинга, он уже полностью пришел в себя после неожиданной утренней встряски.

Первым делом он прочел утренний телефакс и прослушал информационный бюллетень. Все средства массовой информации старались перекричать друг друга, пытаясь изложить суть речи, произнесенной Уолтоном накануне. Некоторые особо смелые информационные агентства даже отважились напечатать краткое изложение речи, выпотрошив ее, разумеется, до такой степени, чтобы угодить весьма многочисленной доле публики, которой удобнее всего читать, одновременно шевеля при этом губами. Одна из телефаксимильных сводок, в наибольшей степени откровенно враждебная по отношению в ВЫНАСу и составленная компанией «Ситизен», с огромным восторгом так и обыгрывала содержание речи Уолтона, особенно налегая в комментариях редакции на «завесу секретности», которой окутана деятельность ВЫНАСа.

Уолтон дважды перечел комментарий редакции агентства «Ситизен», смакуя стоившую кропотливейшего труда простоту выражений, к которым прибегала редакция. Затем аккуратно подколол разрозненные листы информационных бюллетеней и отправил в приемный лоток внутренней пневмопочты, связывавший его кабинет непосредственно с отделом по связям с общественностью, пометив надписью: «Ли Перси – обратить особое внимание!»

– Вас дожидается мистер Мак-Леод, – уведомила его секретарша. – Он утверждает, что вы назначили ему свидание.

– Пропустите его, – распорядился Уолтон. – А также велите подняться сюда мистеру Перси.

Не тратя попусту время на ожидание Мак-Леода, он быстро пролистал остальные факсимильные бюллетени. В некоторых их них ВЫНАС восхваляли за инициативу в открытии новых планет, пригодных для освоения; в других на его голову сыпались проклятия за столь продолжительное утаивание от общественности проекта разработки сверхсветового привода. Уолтон сложил бумаги в аккуратную стопку на краю своего письменного стола.

Хмурым ранним утром Рой уныло думал о том, что его вынудят уйти в отставку. Теперь же, насколько он понял, есть возможность безмерно укрепить свое положение. Нужно только направить бурный поток событий в нужное русло.

На контрольном видеоэкране появилась плотная фигура Мак-Леода. Уолтон сразу же разблокировал входную дверь кабинета.

– Сэр, я и есть Мак-Леод.

– Разумеется. Пожалуйста, присаживайтесь.

Мак-Леод держался строго официально, с характерной для уроженца Британских островов чопорностью. «Судя по всему, – с тревогой отметил про себя Уолтон, – он тоже сильно нервничает, но подступиться к нему сквозь панцирь внешней замкнутости будет весьма нелегко».

– Похоже, – заметил Уолтон, – мы тут в самом деле заварили неприятную кашу. Но, с другой стороны, на что мы годимся, если не в состоянии расхлебать какую угодно кашу? Разве не так?

– Если это необходимо, сэр. Но я никак не могу избавиться от ощущения, что можно было без труда избежать всех этих неприятностей.

– Нет, Мак-Леод, вы заблуждаетесь. Если бы была хоть малейшая возможность избежать этих неприятностей, мы их наверняка избежали бы. Горькая правда заключается в том, что какому-то идиоту из нашего отдела связей с общественностью удалось получить доступ к радиограммам, направляемым лично мне по строго конфиденциальным каналам, и узнать, что вы возвращаетесь. Этого никак нельзя было предвидеть, а теперь этого уже не опровергнуть. Это случилось, несмотря на все принимаемые нами меры предосторожности против утечки информации.

– В приемную прибыл мистер Перси, – объявила по интеркому секретарша.

На экране возникла угловатая фигура Ли Перси. Уолтон велел ему пройти в кабинет.

Перси был очень напуган. Можно даже было сказать, что он испытывает самый настоящий, неподдельный ужас. В руке он держал сложенный вдвое лист бумаги.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, Ли, – от внимания Уолтона не ускользнуло, что несколько фамильярное обращение «Рой» уступило место строго официальному «сэр». – Вы получили подшивку, которую я вам переслал?

– Да, сэр, – уныло ответил Ли Перси.

– Ли, это Лесли Мак-Леод, руководитель увенчавшегося полным успехом проекта по созданию сверхсветового привода. Полковник Мак-Леод, я хочу, чтобы вы поближе познакомились с Ли Перси. Это он задумал и успешно осуществил операцию по разглашению вчера вечером одной из самых наших строго охранявшихся тайн.

Перси не сумел унять нервную дрожь. Он сделал несколько шагов вперед и положил сложенный лист бумаги на письменный стол Уолтона.

– В-вчера в-вечером я д-допустил грубую ошибку, – заикаясь, произнес он. – Мне н-не с-следовало д-давать добро на обнародование этой новости.

– Это и ежу понятно, что не следовало! – воскликнул Уолтон, стараясь тем не менее избегать даже намека на грубость в своем тоне. – Этим вы поставили нас в весьма опасное положение, Ли. Дело в том, что найденную планету как не принадлежащую нам мы не можем объявить свободной для колонизации, несмотря на весь энтузиазм, с которым псевдо-я объявил об этом вчера вечером. И у вас должно быть достаточно ума, чтобы понять: уже невозможно взять назад и опровергнуть обнародованное сообщение.

– Планета не может нам принадлежать? Но ведь…

– Согласно сведениям, которыми располагает полковник Мак-Леод, – пояснил Уолтон, – эта планета является собственностью разумных существ, которые обитают на соседней с нею планете и которые не станут равнодушно взирать, как орды землян ринутся в их систему. Сами-то мы разве сидели бы сложа руки при виде инопланетян, пытающихся обосноваться на Марсе?

– Сэр, на этом листе бумаги… – сдавленным голосом произнес Перси. – Это… это…

Уолтон развернул лист. Он оказался заявлением Перси об отставке. Рой дважды внимательно прочел заявление, улыбнулся и отложил в сторону. Вот теперь самое время проявить великодушие.

– Отставка не принимается, – сказал он. – Вы нам еще нужны, Ли. Я распоряжусь о снижении вашего жалования на десять процентов, начиная со вчерашнего дня, сроком на одну неделю, но иных наказаний не последует.

– Благодарю вас, сэр.

«Он низкопоклонствует передо мной», – удивленно подумал Уолтон. Вслух же сказал:

– Только больше никаких подобных фокусов, не то я не только вас уволю, но в таких черных красках распишу вашу так называемую деятельность на поприще начальника отдела, что вы не сможете найти приличной работы нигде между Землей и Проционом. Понятно?

– Да, сэр.

– Ладно, возвращайтесь к себе в кабинет и принимайтесь за работу. И никаких рекламных заявлений о сверхсветовом приводе, пока я лично не дам «добро» на это. Нет, вот что нужно немедленно провернуть. Подготовьте экстренный выпуск как бы в развитие того, что был передан вчера. Устройте дымовую завесу, то есть напустите как можно больше дыма. Состряпайте туманное, многословное и напыщенное заявление о покорении космического пространства, настолько запутанное, чтобы после него никто уже не смог вспомнить о том, что вчера сболтнул я. И ни в коем случае не пророните даже намека о малейшей возможности колонизации чего бы то ни было в ближайшем будущем.

– Я все понял, сэр, – чуть улыбнувшись, произнес Перси.

– Сомневаюсь, – резко бросил Уолтон. – Когда подготовите выступление, забросьте его сюда на утверждение. И да поможет вам небо в том случае, если вы отступите хотя бы на запятую от текста, который я проверю!

Перси попятился к выходу из кабинета.

– Почему вы это сделали? – спросил сбитый с толку Мак-Леод.

– Вы имеете в виду, почему я позволил ему столь легко отделаться?

Мак-Леод кивнул.

– На военной службе, – сказал он, – за такое расстреливают.

– Но у нас же не армия, – заметил Уолтон. – И если человек повел себя вчера как самый настоящий идиот, это еще не причина, чтобы предать его Счастливому Сну. Кроме того, он знает толк в своем ремесле. Я не могу позволить себе лишиться столь виртуозного краснобая.

– Неужели так мало специалистов по связям с общественностью?

– Конечно, нет. Но он – очень неплохой профессионал, и плохо будет, если он перейдет на сторону наших противников. За то, что я для него сейчас сделал, он будет по гроб мне благодарен. А вот если бы я его уволил, то еще до конца недели за его подписью в «Ситизене» появилось бы не меньше полудюжины статей, разоблачающих деятельность ВЫНАСа. И нас бы втоптали в грязь.

Мак-Леод понимающе улыбнулся:

– Вы неплохо справляетесь со своей работой, мистер Уолтон.

– Приходится, – скромно согласился Уолтон. – Директору ВЫНАСа как раз и платят за то, что он творит два-три чуда каждый час. Через какое-то время привыкаешь к такому ритму. Расскажите-ка лучше об инопланетянах, полковник Мак-Леод.

Мак-Леод рывком поднял портфель на письменный стол Уолтона и открыл магнитный замок. Затем протянул Уолтону пухлую пачку глянцевых цветных фотографий.

– На первых десяти – пейзажи планеты, – пояснил Мак-Леод. – Это Процион-8 – восьмая планета из шестнадцати, хотя пару-другую планет помельче можно и пропустить. Десять из них – гиганты с атмосферой из метана. На них не имело никакого смысла высаживаться. Две планеты – состоящие из аммиака сверхгиганты, это еще хуже. Три небольшие планеты вообще не имеют какой-либо стоящей доброго слова атмосферы, природные условия на их поверхности примерно такие же, как на Меркурии. Последнюю из этих шестнадцати планет мы назвали Новой Землей. Пожалуйста, взгляните на это фото, сэр.

На протянутых Уолтону фотографиях были запечатлены холмы, покрытые буйно разросшимися кустарниками, стремительные реки, прелестная картина восхода солнца. На нескольких снимках красовались представители местной фауны: удивительно тощая четырехрукая обезьянка, шестиногое собакоподобное существо, какая-то зубастая птица.

– Высшие формы жизни представлены существами с тремя парами конечностей, – заметил Уолтон. – Но насколько пригодна эта планета для людей? Изображенная на фотографиях трава – голубая, да и вода имеет весьма своеобразный оттенок. Какие проверки вы производили?

– Все дело в освещении, сэр. Процион – двойная звезда. Когда в небе над планетой поднимается хилый напарник главной звезды, свет от него проделывает самые неожиданные фокусы с камерой. И хотя трава и кажется голубой, в основе жизненного цикла на этой планете лежит фотосинтез с участием хлорофилла. И вода не что иное, как аш-два-о, даже несмотря на ее пурпурный оттенок.

– А каков состав атмосферы? – спросил Уолтон.

– Мы дышали тем воздухом целую неделю и не испытывали при этом никаких затруднений. Атмосфера планеты прямо-таки насыщена кислородом – его в ней двадцать четыре процента. Это вызывает легкое головокружение, но только первое время, необходимое, я бы сказал, для привыкания.

– Вы подготовили полный отчет об исследовании этой планеты, я не ошибаюсь?

– Разумеется. Вот он. – Мак-Леод снова потянулся к портфелю.

– Пока отложим его рассмотрение, – сказал Уолтон. – Мне хочется просмотреть остальные фотоснимки.

Он стал быстро перекладывать одну фотографию за другой, пока не наткнулся на снимок, запечатлевший какое-то странное, напоминавшее чурбан четырехрукое существо ярко-зеленого цвета. Его массивная голова без какого-либо намека на шею была заключена в некое подобие маски для дыхания, изготовленной из прозрачного материала. Из-под маски прямо в объектив глядели три холодных оценивающих глаза.

– А это кто?

– Это, – Мак-Леод попытался добродушно улыбнуться, – и есть дирнианин. Его соплеменники обитают на Проционе-9, состоящем из аммиака гиганте. Они-то и есть те инопланетяне, которые не хотят нашего с вами соседства.