Текст книги "Роберто Баджо. Маэстро итальянского футбола"

Время – это иллюзия

Время нереально, Говинда… А коль скоро время нереально, значит, и промежуток, якобы разделяющий мир и вечность, страдание и блаженство, зло и добро, тоже есть иллюзия… Грешник, как я и ты, есть грешник сейчас, но когда-нибудь он вновь станет Брахмой, когда-нибудь достигнет нирваны, станет Буддой…

Нет, в грешнике уже сегодня, сейчас присутствует грядущий Будда, все его будущее уже существует, и тебе надлежит почитать в нем, в себе, в каждом Будду завтрашнего, пока не состоявшегося, сокрытого.

ГЕРМАН ГЕССЕ. Сиддхартха[28]28
  Гессе Г. Сиддхартха. Перев. Е.В. Шукшиной, Н.Н. Федоровой. М.: АСТ, 2022. С. 24.


[Закрыть]

Мы много говорим о духовности, но чем больше мы о ней говорим, тем меньше мы о ней думаем и меньше ею живем. Она как глубинная сущность жизни, как само осознание смерти. Я нашел путь, «мой» путь, в настоящее время. Я могу только поразмышлять о своем опыте и об условиях человеческой жизни. Предложить тому, кому это интересно, смысл, рожденный моими мыслями. Для меня это самая главная ценность из возможных. Даже если это будет никому не нужно.

– Вернемся к истокам. Существует множество типов буддизма, среди которых один из основных – Махаяна, в интерпретации школы Нитирена Дайшонина, святого монаха, жившего в Японии в XIII веке. Сегодня эта школа представлена Сока Гаккай твоего учителя Дайсаку Икеды, человека, известного во всем мире и получившего Премию мира ООН в 1983 году.

– Это была та школа, с которой меня познакомил Маурицио. В Сесто-Фьорентино был самый старый центр Сока Гаккай в Италии, работавший с 1975 года. Мне посчастливилось познакомиться с очень верующими людьми, которые при этом не были ни святыми, ни монахами. Я читал Даймоку вместе с обычными светскими людьми, семейными или молодыми, но у всех у них было большое стремление к внутреннему росту, они смогли передать мне свою добродетель и желание сражаться за лучший мир. Исторически это отсылает нас к Дайшонину, истинному «Будде последнего часа», который увидел в «Сутре лотоса» Сиддхартхи последнюю истину для достижения просветления. Из этого родилась целая сложная школа с многочисленными и достаточно точными правилами. Например, дважды в день нужно читать Мистический Закон и фундаментальные формулы. Например, некоторые отрывки «Сутры лотоса» и мантру «нам-мьёхо-ренге-кьо».

– Что она означает?

– Это древние слова. Они означают приблизительно следующее: «Я посвящаю себя сокровенному закону Сутры лотоса истинного дхармы». Дайшонин считал, что, концентрируясь на этих словах с интенсивной верой и искренней отдачей, можно реализовать собственные материальные и духовные цели. Уверяю тебя, что в этом есть смысл, со мной так и произошло. И это происходило также и с моими друзьями, и со многими людьми, которых я знаю.

– Можешь рассказать мне, как ты молишься и когда?

– Я молюсь два, даже три часа в день. По утрам, когда у меня чистый разум, и по вечерам, чтобы привести в порядок прошедший день. Мои движения спокойны. Если кто-то посмотрит на меня в этот момент, он увидит, что во мне нет самодовольства. Я полностью погружаюсь в то, что делаю. Знаю, что произносимые мной высокие слова проникают в глубину моей души. В этом произнесении собрана моя душа, активируется моя сила, я обращаюсь к Будде внутри себя.

– Во время медитации голос – это основной компонент?

– Безусловно, голос имеет особенное значение. Медитируя, произнося мантры, ты ищешь силы в собственном голосе, в произношении. Видишь, тут необходимо понять, что одного только разума недостаточно. Элементарный пример: если я хочу позвать тебя, я использую разум, но одного только разума недостаточно, ты не сможешь меня услышать. Мне нужно назвать твое имя, используя силу голоса. Поэтому не стоит считать медитацию чем-то неестественным и ограничивающим нас.

В БУДДИЗМЕ, БЕЗУСЛОВНО, ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННОЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ОЧАРОВАНИЕ. ЭТО СИЛЬНЕЙШАЯ ШКОЛА МЫСЛИ, ВЫЗОВ СОВРЕМЕННОМУ РАЗЖИРЕВШЕМУ И ЖАДНОМУ МЫШЛЕНИЮ.

Поэтому читать тексты важно, но слишком большое почтение к доктрине тоже рискованно, это убивает естественность. Никогда нельзя забывать, что буддизм – и это привлекает меня в нем больше всего – это практика, придающая большое значение реальной жизни, ценности твоего опыта.

– Пример настоящей жизни важен больше, чем теория.

– Конечно. Аскетические практики, доводящие теоретическую часть до экстремального состояния и изолирующие человека, мне не нравятся. Примерно то же самое я думаю о голодании, о различных покаянных практиках. В моих краях – крестьянская культура – говорят, что пустой мешок ровно стоять не может… Это не значит, что я не уважаю отказ от чего-то, жертву. Но принимаю это только тогда, когда это абсолютно необходимо и представляет собой подготовку к чему-то. Не просто практика как таковая. Именно это говорит и Шакьямуни.

– Вернемся к медитации.

– Медитация имеет первостепенную важность, так как она представляет собой усердную практику (гонгьо), через которую ты приходишь к пониманию святых надписей. В моем случае это практика постоянного повторения, практически скандирования правил почти что в монашеском смысле данного термина. Объект поклонения имеет два аспекта: Закон, который является фундаментальной Истиной, и Личность, то есть Будда, который проявил эту истину в своей жизни. Поэтому в процессе медитации передо мной Будда (Личность) и Гохондзон (Закон), пергамент с идеограммами и графической репрезентацией буддизма: «го» – это приставка, означающая почтительность, «хондзон» – «объект, к которому ты должен испытывать самое глубокое уважение». Над Гохондзоном написано название Сутры лотоса, которая, по словам Дайшонина, содержит закон жизни и Вселенной, объясняющей все феномены. Внимание: это не схемы и не ритуалы. Это самое сердце нашей веры, поэтому я рассказываю в таких деталях.

– Ты можешь объяснить мне, почему формула «мьёхо-ренге-кьо» с добавлением приставки «нам» так важна?

– Чтобы конкретно это объяснить, нужно разъяснить значение слово за словом, хотя, в соответствии со словами Учителя, если просто произносить Сутру лотоса, даже не понимая ее значения, это уже позволяет интуитивно понять сущность всех учений Будды. «Нам» – это приставка, означающая «посвящать себя чему-то»: это, с одной стороны, свидетельствует о важности того, что будет говориться дальше, а с другой – знак абсолютного посвящения себя Будде. «Мьёхо» можно перевести как «мистический, таинственный закон жизни». Закон называется мистическим потому, что он бесконечно глубок, его невозможно понять человеческим умом. Это то, что не может понять ум и не могут выразить слова. Жизнь («хо») и смерть («мьё») – два противоположных аспекта мистического закона.

– Мы подошли к значению слова «ренге».

– «Ренге» – буквально это цветок лотоса. Лотос – цветок, который растет в Гималаях, он – важный символ для множества культур и традиций. Он символизирует долголетие, плодородие, процветание. Говорят, что Брахма, создатель Вселенной, родился из цветка лотоса. Также необходимо понимать, что лотос растет в грязи, то есть красота часто рождается из своей полной противоположности. Лотос закрывается ночью и раскрывается на рассвете, он живой символ того, как наш разум открывается божественному слову. И еще: цветок лотоса остается сухим, хотя и живет в воде – он показывает нам, как нечто может сохранять свою аутентичность даже посреди жизненных противоречий.

– «На алмазах ничего не растет, а из навоза рождаются цветы», – пел Фабрицио де Андре. Странное сравнение. Ты это имел в виду?

– Да. Смысл именно в этом. Слово «кьо», наконец, это перевод слова «сутра», которое обозначает «текст». Словом «кьо» обозначается текст, слова и звуки всех живых существ. «Бесконечные смыслы происходят из одного Закона», – говорил Сиддхартха.

Я хочу еще раз повторить сначала и упростить, это необходимо.

«Мьё» – это универсальная энергия, «хо» – это все феномены, «ренге» – это динамика их смешения между собой, «кьо» – звук, который они испускают. «Нам» – это вибрация в унисон.

– Значит, к чему приводит повторение формулы «нам-мьёхо-ренге-кьо»?

– Декламируя и повторяя эти слова, мы входим в гармонию с Космосом и привносим гармонию в наш основной жизненный ритм. И результат проявляется неизбежно, в конкретных моментах нашей повседневной жизни. Очевидно, что это происходит потому, что наше существование составляет часть универсальной сети.

– Эти слова наводят на размышления…

– Послушай. Смысл в том, что произнесение «нам-мьёхо-ренге-кьо» функционирует независимо от того, веришь ты в это или нет, знаешь ты значение или нет, потому что она функционирует за пределами нашего разума. Она действует на более глубинном уровне: активирует универсальные энергии Вселенной, сильнейшие, обычно спящие внутри нас.

Фраза из «Сутры лотоса» говорит нам следующее: «Этот самый мир – место, где люди могут жить в мире и счастье».

– Утопия.

– Не думаю, я сам – живое тому подтверждение. То, что мы с тобой сейчас обсуждаем, – это не абстрактный диалог. Это свидетельство жизни: моей жизни. И здесь необходимо пояснение.

БУДДИЗМ ЛИШЕН НЕГАТИВА, ЭТО ПРАВДА, БОЛЕЕ ТОГО, ОН ВОЗВЫШАЕТ ЖИЗНЬ. ПОМОГАЕТ ОСОЗНАТЬ, ЧТО ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ – НЕ ТРЮК, ВЫДУМАННЫЙ, ЧТОБЫ ПРИМИРИТЬ ЛЮДЕЙ С ФАКТОМ, ЧТО ОНИ СМЕРТНЫ.

Это абсолютный закон. Он борется – слушай меня внимательно – против страдания рождения, старости, болезни, смерти. Мы надеемся, мы трудимся для себя и для других, потому что «сострадание – это основной источник космической жизни».

– Меня поражает, с каким чувством ты это говоришь.

– Потому что я говорю с тобой о своей жизни, о том, что я завоевал, принял, открыл. Буддизм учит нас, что все пройденные нами испытания, все трудности мы можем преобразовать в источник силы, внутренней мощи, которая приносит счастье в нашу жизнь.

– Ты пережил многое, особенно в начале своего пути. И продолжаешь переживать не так, как многие. С этим все согласны, но скажи, пожалуйста, не переоценивается ли это?

– Кто может говорить о переоценке? Я повторяю: это мой личный, прожитый, верифицированный опыт. Для меня все это доказано. Испытания, с которыми мы сталкиваемся ежедневно, становятся фундаментом для постройки нашего характера. Об этом лучше меня говорит мой учитель Икеда, человек, с которым тебе необходимо познакомиться. Он справится с твоим скептицизмом. Он говорит: «Каждая капля боли падает на чашу сохранения самих себя, улучшения общества, это росток величайшей энергии». Чтобы понять это, посмотри на меня. В 18 лет я должен был бросить футбол. Так постановил консилиум врачей, единодушно, без исключения. Для них со мной было покончено.

– «Только дух солидарности разрушит отчаянную изоляцию современного “я“, открывая новые горизонты надежды для цивилизации», – учит нас твоя Школа, для которой не случайно фигура Бодхисаттвы имеет первостепенную важность: он полностью вовлек в движение свою энергию и свою жизненную силу, чтобы помогать другим. Он полностью рисковал собой. Конечно, вспоминаются слова Иисуса: «Нет любви сильнее, чем та, когда человек жертвует своей жизнью ради ближних». Вот истинный Бодхисаттва. А ты считаешь себя Бодхисаттвой?

– Нет, я этого не говорил, я же еще не сошел с ума. Я не знаю, что ответить. Я пытаюсь просто наилучшим образом проявить на практике то, чему меня учили. Это просто желание сделать все хорошо.

– Каким образом?

– Ты заставляешь меня слишком много говорить о личном. Ты же знаешь, что мне это нелегко.

– Но это же рассказ о твоей жизни…

– Попытаюсь объяснить получше. Бывают моменты просветления, моменты восприятия чего-то очень сильного. Это краткое и очень интенсивное ощущение. Просветление – это когда ты понимаешь, что внес большой вклад, может быть, даже решающий, в счастье других.

– Слишком общие мысли… Приведи конкретный пример.

– Сейчас, после 13 лет занятий, все идет отлично. Я хорошо себя чувствую, очень хорошо. Как я тебе объяснял, это совсем не легко, каждый день я восстанавливаю себя с нуля. Но сегодня я уверен в том, что чувствую себя хорошо. Полностью.

– Ты хочешь сказать, что живешь в своеобразном состоянии благодарности?

– Да. Ты хотел конкретный пример… В прошлом сезоне «Брешия» играла с «Наполи». Это был решающий матч в борьбе за выживание. Мы проигрывали, причем незаслуженно, 1:2. До конца оставалось две минуты. Фол, почти у линии штрафной. Давай, Роберто, говорят мне партнеры, твой выход. Нужно понимать, что «Брешия» – молодая команда, не искушенная. Часто я должен был вести ребят за собой. Я ласково беру мяч, ставлю его на траву, устанавливаю его в той точке, от которой начнется траектория. Стадион «Сан-Паоло» вокруг меня замер. Сорок тысяч зрителей в полной тишине. Я смотрю на стенку и вратаря, который сместился чуть больше необходимого. Внизу, справа от него, есть пространство. Арбитр свистит: это сигнал. Я бью, уверенно задавая траекторию. Смотрю на мяч: он летит точно туда, куда я хотел его направить. Гол. Ничья. Ничья, которая оставила нам шансы не вылететь, а за два тура до конца мы окончательно спаслись.

– Я помню: отличный гол. А при чем здесь просветление?

– Подожди, сейчас мы к этому придем. Мы празднуем на поле, через несколько минут матч заканчивается. Толпа аплодирует, «Сан-Паоло» всегда хорошо меня принимал. Я отвечаю всем зрителям, подняв руки. Партнеры меня обнимают. Я иду в раздевалку со своей всегдашней болью, но внутри я счастлив и чувствую себя удовлетворенным. Про себя я читаю благодарственную молитву. Я вхожу в раздевалку, склонив голову, – только сейчас я обратил внимание, что иду последним. Внезапно раздается шквал аплодисментов. Я удивился, поднял взгляд. Стоят все мои партнеры, тренер, массажист. И все мне аплодируют. Овация, маленький триумф, как на дне рождения ребенка. Маццоне – великий, величайший (почему я не встретил его раньше?) – обнимает меня: «Спасибо, Роби». И в этом «спасибо» было все. Это было такое «спасибо», которое возместило мне все, что мне наговорили за эти годы.

– То есть?

– Кому сказал спасибо Маццоне? Звезде, зануде, «мокрому кролику», тому, кто крушит раздевалки, мнимому больному, тому, кто не может продержаться на поле и двадцати минут, богатому засранцу? Нет, Маццоне сказал спасибо человеку. Поэтому я никогда не забуду эту минуту. И вот уже я благодарю Маццоне, своих партнеров, всех, кто там был. Там, тогда я обрел чистоту, энтузиазм, свое начало. Вот тебе доказательство. Моя карма, которая в этот момент была особенно позитивна, воплотила и реализовала общую для всех ценность. Мы были чистыми и очень мотивированными. Мы хотели и заслуживали той ничьей. Мы ее хотели, мы ее получили – через меня, и мои партнеры признали это. Они были мне благодарны. Тебе этого мало?

– Твое положение известного человека, заметного в обществе, позволяет тебе занимать свою позицию по важным вопросам, например, выступать против войны.

– Когда у меня есть возможность, я всегда обозначаю свою позицию. Я выступал против войны в Чечне, в Косово. Я выступал в матчах за мир всегда, когда меня звали – в Израиле и в Японии. Однако, как бы ты ни был против насилия, в одиночку ты ничего не сделаешь. Ты вынужден бороться с этим обществом, с его жадностью, со злом, которое нас окружает. Я понимаю, что просветление, буддизм ты можешь найти только тогда, когда ты забываешь самого себя. Я знаю, что ко мне могут обращаться по этой деликатной теме. И поэтому я обязан работать над своим улучшением. Однако я вижу, что случаи проявить себя будут всегда.

– Ты работаешь во благо, чтобы другие могли тоже улучшаться.

– Да, но я не люблю об этом говорить. Это мое и происходит со мной.

– Тебе удалось достичь внутреннего баланса, «гармоничного равновесия»?

– Это постоянная борьба, но, думаю, что мне удалось достичь понимания двусмысленности, стоящей за стереотипом: обладать тем, что тебе нравится, избегать того, что тебе не нравится.

– Причина страдания не в потере того объекта, который мы завоевали ценой большого труда, а в привязанности к самому объекту.

– Правильно. Счастье в нас самих. Настоящий переворот – это познать себя и наполнить себя до такой степени, чтобы была возможность поделиться с другими. Разделить наше счастье с другими людьми, развивать свои мысли и делиться ими с остальными. Это потрясающе.

– Как ты представляешь себе нирвану?

– Я представляю ее себе не как переход, но как абсолютное счастье. Что-то, к чему ты должен стремиться и потом поддерживать, плавно поддерживать. Что касается меня – и это первый раз, когда я позволяю себе об этом говорить, – мне достаточно жить, как сейчас, со всем тем счастьем, которое я испытываю внутри.

МНЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО ТАК ХОРОШО, КАК СЕЙЧАС, МОИ ЖИЗНЕННЫЕ УСЛОВИЯ ПРЕВОСХОДНЫ, МНЕ УДАЕТСЯ ВЛОЖИТЬ ЦЕННОСТЬ ПОЧТИ ВО ВСЕ, ЧТО Я ДЕЛАЮ. И Я ДОСТАТОЧНО ЧЕТКО ПОНЯЛ ЗАКОН ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ, КОТОРЫЙ ЛЕЖИТ В ОСНОВЕ ВСЕГО.

– Что ты имеешь в виду под законом причины и следствия, можешь сказать более точно?

– В каждый миг своей жизни я осознаю, что создаю предпосылки для своей будущей жизни и что, если я не буду работать, чтобы достичь того, что я люблю, мне придется полюбить то, что ко мне придет. Создавая благоприятную карму, мы вкладываем позитивные качества в наш ум, создавая предпосылки – по закону причины и следствия – благоприятного будущего. Поэтому в буддизме легче сказать, что будет, нежели, что было.

– Как бы ты определил понятие кармы?

– Карма – это наш дух, наша сущность. Это нечто, что было до нашей жизни, и то, что переживет наш земной опыт.

– Ты задавался когда-нибудь вопросом о реинкарнации?

– Иногда да, но я не могу дать себе однозначного ответа. Конечно, я задаюсь вопросом, кем я был в прошлой жизни. Петеру, моему «другу на тысячу жизней», я часто говорю, что мы с ним были индейцами и жили в Америке. Иногда у меня бывает ощущение, как будто я уже был в какой-то ситуации, но, думаю, такое случается со всеми. Может быть, я был уткой или львом. Львом с крыльями. Лев мне нравится, потому что, когда рычит, он источает силу и достоинство. Не случайно на моей капитанской повязке, выполненной в цветах Сока Гаккай, нарисован лев, который воплощает желание сражаться.

– На этой повязке есть еще и надпись.

– Это иероглифы, которые означают «Необходимо побеждать». Теперь их там уже нет. Больше не нужны. Возвращаясь к образу льва с крыльями: его рык – это приглашение к борьбе, а также потребность найти в себе жизненную силу. Крылья – символ летающего, пернатого существа. Утка, конечно – это одно из существ, которое я больше всего люблю, которое кажется мне близким.

– Но это в то же время и существо, на которое ты охотишься – то есть убиваешь. Очевидно, в этом есть некоторое противоречие. В соответствии с идеями буддизма, эта утка может быть перевоплощением такого человека, как ты…

– Извини, но это некорректный вопрос.

– Но на это противоречие многие обращают внимание.

– Аккуратнее с суждениями. Переселение душ – это не закрытый круг, не один уровень. Нужно думать о нем как об открытом цикле, трехмерном пространстве. Как говорит Икеда: «Это спираль, которая может вести вверх или вниз». Следовательно, если я выборочно, в рамках спорта, убиваю утку, я совершаю естественное действие, которое само по себе не является насилием. Это движение, которое в порядке вещей, но если ты делаешь его со злой душой, то есть с насилием, то оно и становится злым, то есть насильственным. Уверяю тебя, что это не мой случай. Я почти пришел к тому, что даже не стреляю. Если так случается, значит, так должно было случиться.

– Но, прости меня, если я настаиваю, большинство буддистов считает невозможной любую форму насилия, и зачастую они являются вегетарианцами. Тебя ведь обвиняли в том, что ты изобрел нечто вроде собственной веры. Говорили, что буддист не может ходить на охоту.

– Для меня охота – это страсть, это то, что позволяло мне (не забывай, что я шестой из восьми детей в семье!) побыть рядом с отцом. На охоте я научился куче вещей. Это мне помогает, это мне нравится. И потом, я обожаю природу. Буддизм не имеет ничего против, он учит нас создавать ценность во всех вещах. И да, я создаю ценность тем, что хожу на охоту. Я бы очень хотел взять с собой многих противников охоты. Они бы поменяли свое мнение. Я не хожу в заповедники – мне важен контакт, мне важен вызов. Мне нравится контактировать с природой, я тот человек, который погружается в это, детализирует происходящее. Я знаю каждый тип животного.

ДЛЯ МЕНЯ ОХОТА – ЭТО НЕ УБИЙСТВО ЖИВОТНОГО, А ГЛУБОКОЕ ПОГРУЖЕНИЕ В ЖИЗНЬ.

Нужно подготовить хижину, чучела уток, выйти на морозный воздух, вибрировать внутри. Я люблю охоту на перелетных птиц, потому что мне нравится встречать тех, кто проделал путь в пять тысяч километров, и мне посчастливилось с ними встретиться.

– Но факт, что ты стреляешь в них. И убиваешь.

– Мне всегда нравилось просто смотреть, а не стрелять, и я все меньше и меньше стреляю. Если так рассуждать, то надо вообще перестать ходить пешком, потому что при каждом шаге мы убиваем живые организмы. Надо не использовать спрей против насекомых, не ездить на машине и вообще не выходить из дома. И быть вегетарианцами тут недостаточно. Для меня охотиться не значит убивать, это способ быть в мире с самим собой, измерять себя, исследовать вполне конкретным способом. И это, конечно, не противоречит буддизму.

– Ты боишься смерти?

– Нет, уже нет. Я знаю, что всего того, к чему я привязан, вскорости не станет: моих любимых людей, моих друзей, моих родителей, приятных вещей. Не станет даже моего собственного тела. Это осознание позволяет мне, с одной стороны, сократить свою привязанность к не заслуживающим ее вещам, а с другой стороны – больше ценить то, что у меня есть. Не нужно никогда ничем пренебрегать. Даже завтрашним рассветом.

– Закон причины и следствия, о котором ты говорил, помогает тебе не бояться смерти?

– Конечно. Это вообще неотъемлемая предпосылка. Я живу, следуя данному закону. Если ты его осознаешь, ты пытаешься активизировать одну причину за другой, потому что знаешь, что в будущем твоя карма будет позитивной. Я не знаю, что точно случится после смерти, но уверен, что останется моя карма, все то, что я сказал и сделал. Чем больше чего-то значимого мы делаем, тем большую ценность будет иметь наша жизнь завтра.

– В связи с кармой ты веришь, что твое сознание останется и будет понимать, что ты – Роберто Баджо?

– Нет, не думаю, но это и не столь важно. Меня это не тревожит, я знаю, что умирать – естественно. Человек, проживший 180 лет, казался бы странным, неестественным. Я знаю, что когда причины обновятся, моя карма вернется к расцвету и заново начнется мой путь. Это не реинкарнация как результат тех предпосылок, которые каждый из нас вложил в собственную жизнь. Это очень краткий период, в течение которого карма проявляет себя как живое существо, это мгновение встречи вечности с кармой.

– Если бы ты мог выбирать, кем бы ты хотел быть в следующей жизни?

– Мне хотелось бы накопить в себе побольше позитивного в этой жизни, чтобы иметь возможность быстро переродиться. Это определяю я сам, так что это не утопия, а проект. Мне хотелось бы повстречаться с Буддой, и этого уже будет достаточно. Также я хотел бы снова встретить тех людей, которых я любил. Моих близких. Возможно, кто знает, я буду отцом своего отца или сыном своего сына, а Андреина будет моей матерью. Возможно, это я повезу моего отца на охоту или буду упрекать Маттиа, почему он не взял меня с собой на уикенд. Я не знаю, кем я буду, что я буду делать; возможно, после того как я посвятил большую часть своей жизни футболу, я буду реализовывать себя будущего в другом виде спорта.

– Как конкретно проявляется в сегодняшней жизни закон причины и следствия?

– Я стараюсь контролировать себя, не поддаваться провокациям того, кто меня не любит. Мой долг – установить хорошие, позитивные предпосылки. Если кто-то извлечет из этого нечто негативное – я вспоминаю кое-кого из встречавшихся мне на протяжении карьеры, – это его проблемы.

Я НЕ ТЕРЯЮ СПОКОЙСТВИЯ, ПОТОМУ ЧТО ЗНАЮ: МОЕ БУДУЩЕЕ ПОЗИТИВНЕЕ, ЧЕМ У НИХ. Я ЗДЕСЬ И НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТО ЭТО МОЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ МЕСТО. РАНЬШЕ МНЕ НИКОГДА НЕ БЫЛА ЗНАКОМА ТАКАЯ ПОЛНОТА ЖИЗНИ, КАК СЕЙЧАС.

– Рууд Гуллит, когда получал «Золотой мяч», посвятил свой приз Нельсону Манделе. Ты свой «Золотой мяч» посвятил, среди прочих, лидеру Сока Гаккай Дайсаку Икеде.

– Он мой Учитель, Сенсей, фундаментальная личность в моей жизни. Мне посчастливилось познакомиться с ним в 1993 году, в Японии.

– Что ты помнишь об этой встрече?

– Невероятные эмоции, уверенность в том, что передо мной совершенно особенный человек. Встретиться с ним – это потрясающе, как будто бы ты всегда его знал. И это волнение никогда тебя не покидает, оно снова возвращается когда тебе выпадает честь его увидеть.

– Это случилось и в 1994 году, перед началом чемпионата мира.

– Да, в Милане. Это был большой праздник тех, кто ратует за мир. Певцы, балерины, музыканты. Он позвал меня на сцену, я пообщался с ним. Спустя несколько дней я улетел в Штаты. И внутри меня было настоящее землетрясение.

– Он сделал пророчество на чемпионат?

– Да. Он сказал мне, что я столкнусь с большими сложностями и что выиграю либо проиграю мундиаль в последнюю секунду. Сначала я не понял эту фразу. Я осознал, что она значит, значительно позже, в Пасадене. Следующая наша встреча произошла в Токио. Меня пригласили на Всемирный фестиваль молодежи, и с помощью спутниковой связи нас слушали тысячи студентов. Он попросил меня рассказать о моей жизни в футболе.

– И что ты рассказал?

– Что мне удалось поддерживать свою силу, свой энтузиазм, но что обычно профессионал в сегодняшнем футболе не может себе этого позволить. Ты белая ворона, тебя сразу выкинут, если только ты не обладаешь удивительными талантами или силой воли. Страсть, которая жила во мне, когда я был ребенком, когда я мог не есть, лишь бы поиграть в футбол с друзьями, жива до сих пор, несмотря ни на что, но как же тяжело ее поддерживать! Без страсти ты не сделаешь ничего, вот почему футбол умирает. Я согласен, что избыточная страсть тоже убивает, но ее отсутствие вообще сводит к нулю любой опыт.

– В октябре 2000 года Дайсаку Икеда указал на тебя как на образец в жизни и в дисциплине. Ты стал одним из истинных приверженцев, настоящим знаменосцем Сока Гаккай.

– Это было потрясающе. Если бы я мог, я бы в тот же миг испарился. Учитель сделал этот выбор, потому что считает меня не пустым человеком, а тем, кто, происходя из простой семьи, не утратил уважения к людям и репутации и смог реализовать свои мечты, несмотря на все препятствия. Он, скажем так, привел меня в пример как образец спортивной морали. Не знаю, заслужил ли я эти слова, – возможно, нет. Конечно, такая характеристика налагает на меня большую ответственность. Он как будто бы доверил мне миссию.

СВОИМ ЖИЗНЕННЫМ ОПЫТОМ Я ДОЛЖЕН ПРОДЕМОНСТРИРОВАТЬ ЦЕННОСТЬ СВОЕЙ ВЕРЫ. Я ПРОЯВИЛ УПОРСТВО, Я ЧТО-ТО СМОГ СОЗДАТЬ, Я ДОСТИГ ОПРЕДЕЛЕННОГО ДУХОВНОГО БОГАТСТВА.

Слава делает меня более заметным, возможно, поэтому я могу что-то предложить остальным. Хотя для начала я сам должен этому научиться. Я учусь у всех. Например, я научился многому у своего сына Маттиа, которому шесть лет.

– Икеда знает тебя как футболиста?

– Да, но он относится ко мне так же, как ко всем остальным. Он не слишком отдается футбольной страсти. После благотворительного матча в Японии он иронично сказал, что я играл хорошо, но только потому, что я дал выиграть Японии. Все футболки, в том числе и те, в которых я выходил на благотворительные матчи, я отношу ему, а он их размещает в зале реликвий Сока Гаккай. При моей инициации я передал ему майку «Брешии».

– Он что-то тебе предсказывал насчет твоего будущего?

– Нет, тут не было никакого пророчества. Более того, это я сказал, передавая ему майку «Брешии»: «Учитель, я надеюсь, что в этих цветах я смогу снова завоевать свое место в сборной, и тогда я вернусь в Японию и подарю вам еще одну майку. На этот раз голубую».

– Если Икеда попросит тебя перестать играть и совершить мировое турне, чтобы рассказать о твоем опыте, ты так и сделаешь?

– Конечно. С радостью.

– Ты с большой страстью говоришь о своем учителе, но вокруг Икеды много обвинений и достаточно жесткая полемика.

– Это слухи, которым я придаю мало значения по очень простой причине. В Японии Сока Гаккай – это серьезная социальная и культурная сила, у нее более 15 миллионов последователей. Она очень активна во всех областях: духовной, гуманитарной, экономической, профсоюзной, политической. И это очень мешает духовенству, которое традиционо составляет большую часть правящего класса. Власти предержащие боятся такого человека, как Икеда, у которого хорошие отношения с Китаем, Россией, Горбачевым, Фиделем Кастро, а также с Африкой, Латинской Америкой, либеральными Соединенными Штатами, продвинутыми классами Европы. Тут ничего не скажешь: это впечатляющая личность, которая, конечно, будоражит сознание и меняет привычную расстановку сил.

– Кроме учителя Икеды, у тебя есть другие авторитетные фигуры?

– Такого, как он, – ни одного, но если ты спросишь, какие люди меня потрясли или оказали на меня влияние, я мог бы тебе назвать Ганди, Мартина Лютера Кинга, Манделу. Это те люди, которые посвятили свою жизнь фундаментальным ценностям. Иногда я вижу в своем Учителе непосредственно Махатму Ганди, в связи с его активным поиском мира, практикой ведения диалога любой ценой и постоянного взаимопроникновения между различными культурами. Постоянное международное развитие Сока Гаккай в такое тяжелое время свидетельствует об эффективности его посыла. Посыла, который проникает по всему миру, потому что это буддизм конкретных доказательств и прежде всего – буддизм обычных людей.

– Почему такой практикующий и убежденный буддист, как ты, венчался в церкви по католическому обряду?

– Потому что я не хотел создавать проблемы Андреине и нашим семьям, для которых это очень важно. Как я тебе и говорил, вначале они были очень скептичны в отношении меня. Конечно, для меня это венчание было противоречием, но я сделал это для них. Не забывай, что это было в июле 1989-го, я был буддистом около года. Если бы мы решили пожениться сегодня, мы бы не пошли в церковь и сделали бы все не так, как тогда.

– Влияет ли буддизм на тебя как гражданина, например, на твои политические взгляды?

– Я не особенно доверяю политикам. Они разговаривают с населением только тогда, когда им это нужно. Политика, которую я вижу, это просто театр, она меня не так вдохновляет.

– О тебе говорят, что в этих вопросах ты придерживаешься умеренной позиции, что ты политически индифферентен.