Текст книги "Странствия Шута"

– Пап? – в ужасе окликнула меня Неттл.

– Мне придется отправиться в Ивовый Лес сегодня же, через камни. Риддл, позаботься, чтобы мне дали лошадь, пожалуйста.

– Ты же не думаешь, что…

Не желая тратить время на разговоры, я бросил через плечо:

– Леди Би нигде нет? Пожар? Хоть парень и плохо владеет Силой, ясно одно: в моем доме неладно. Зря я бросил там Би одну.

Я уже стоял у двери, Чейд тоже.

– С ней Фитц Виджилант, – напомнила Неттл. – Он молод, но честен и отважен, Фитц. Он не позволит никому причинить зло Би. Думаю, кто-то одурманил или сбил с толку Силдвелла. Его способности всегда были неустойчивы. – Она старалась говорить спокойно, но голос ее звучал немного слишком звонко, выдавая тревогу.

– Он сказал, что Лант ранен. Или обгорел? Если он ранен, то не может никого защитить. Я отправляюсь как можно скорее. Пройду сквозь столпы Силы.

Тревога в моей груди перерастала в панику. Я постарался взять себя в руки: «Успокойся. Не надо давать волю воображению. Скоро ты своими глазами увидишь, что там происходит». Но слова гонца породили во мне тысячи страхов. Пожар. Би пропала. А вдруг пожар перекинулся на дом? А если она спряталась в потайном лабиринте и погибла там?

Я глубоко вздохнул и попытался высказаться разумно и спокойно:

– Как только я доберусь туда, сразу свяжусь с вами и сообщу, что произошло.

Неттл открыла было рот, чтобы возразить, но Риддл опередил ее:

– Фитц прав. Пусть идет. Фитц, хочешь, я пойду с тобой?

Я хотел. Еще как. Риддл мог при необходимости одолжить мне Силу и хорошо владел мечом, а я не знал, какие опасности меня поджидают. Но я не собирался повторять свою ошибку, бросая дочь без защиты.

– Нет. Но спасибо тебе, друг. Оставайся здесь и береги то, что мы любим. Так на душе у меня будет легче.

Я еще успел заметить благодарность на лице Неттл, и дверь закрылась за нами.

– Воспользуемся твоим путем, – решительно заявил Чейд.

В нем откуда-то взялась юношеская энергия. Он поспешил по коридору, потом вверх по парадной лестнице, перешагивая через две ступеньки. Я не отставал.

– Чейд… – начал я.

– Не сейчас, – пропыхтел он и прибавил ходу.

Чейд перешел на бег, и я последовал его примеру. Он ввалился в свою комнату, напугав лакея и слугу, ворошившего дрова в камине. Чейд прогнал их, и они ушли, но прежде устроили целое представление, кланяясь мне, так что я сгорал от неловкости, пока Чейд не закрыл за ними дверь.

Едва мы остались вдвоем, он распахнул дверцы шкафа:

– У тебя нога меньше моей. Как думаешь, мои сапоги сойдут?

– Наверное, – сказал я, и он вытащил пару очень тяжелых сапог для верховой езды.

За ними последовали теплый плащ и шерстяная рубаха, которые вздулись парусами, когда Чейд швырнул их мне.

– Переодевайся и слушай, – велел он, и в голосе его звенела целая буря переживаний. Я тем временем уже натягивал сапоги. – Мне удалось поймать несколько обрывочных сообщений Силдвелла, прежде чем я обратился к Неттл за помощью. И все они внушают тревогу. Он не нашел ни леди Би, ни леди Шун. «Их тут не знают», – сказал он. Или мне так послышалось сквозь туман. Он рассказывал о каком-то «большом пожаре» и вроде бы твои слуги совершенно по этому поводу не переживают. Ну ты уже сам убедился, как трудно понять что-нибудь из его сообщений.

– Когда это было? – резко спросил я. Да как он мог не рассказать все сразу?!

Чейд уставился на меня, и я увидел, что в нем вздымается ответный гнев.

– За несколько мгновений до того, как я попросил Неттл помочь. По-твоему, я стал бы медлить?

Он вручил мне меч – совсем простой, в кожаных ножнах. Ножны запылились, перевязь задубела от времени. Я молча взял его и подпоясался. Вытащил клинок, оглядел его и вернул в ножны. Оружие простое, но доброе.

– Дай ее мне, – сказал Чейд, и я спохватился, что на голове у меня по-прежнему остается выкованная из меча корона.

Я снял ее и отдал ему. Чейд небрежно бросил корону на кровать. Я натянул шерстяную рубашку через голову, сунул руки в рукава.

Надевая плащ, я попросил:

– Скажи Шуту, что я ушел. Он поймет.

– Свяжись со мной Силой, как только будешь на месте. Пожалуйста.

– Обязательно.

Мне было наплевать, кто оборачивался мне вслед и кто что думал, когда я спешил вниз по парадной лестнице Оленьего замка, по его коридорам во двор, где меня ждал мальчик-грум, держа под уздцы красивую чалую кобылу. В ее глазах светился ум, бабки были прямые и стройные.

– Спасибо, – сказал я, принял поводья и запрыгнул в седло.

Уже на пути к воротам я услышал, как мальчишка кричит, что это лошадь лорда Деррика, и увидел, как из конюшен выводят длинноногого вороного. Я взял чужую лошадь. Поздно. Уже ничто не могло заставить меня вернуться.

– Н-но! – крикнул я, ударил кобылу каблуками и пригнулся в седле.

Глава 11. Ивовый Лес

Принцу Фитцу Чивэлу

Сир, много лет я хранил Вашу тайну столь же честно, как Вы хранили мою. Мой король доверил ее мне, чтобы я в полной мере осознал, что Вы совершили в те трудные времена. Тогда я был оскорблен тем, как Вы и Ваш друг лорд Голден провели меня. Однако могу сказать, что с годами я стал лучше понимать Вашу роль в тех событиях. Поверьте, я не забыл, что Вы сделали для меня. Если бы не Вы, меня бы уже не было в живых. Я пишу Вам, чтобы сказать, что я в огромном долгу перед Вами и если я чем-то могу помочь – только скажите.

Знайте, что я пишу это от чистого сердца.

Лорд Сивил Брезинга

Чалая кобыла рванула в галоп, и мы вылетели за ворота прежде, чем кто-то успел остановить нас или разрешить проехать. Этой отважной лошадке, похоже, была по душе скачка в ночи. Ее Дар замерцал между нами в надежде, что мы станем близкими друзьями. Но мое сердце заледенело от страха, и я внутренне отшатнулся и съежился, избегая ее.

Лошадь мчалась по подъездной дороге, ее копыта взрывали снег, ветер сжимал мое лицо в ледяных ладонях. Тележная колея свернула в сторону Камней-Свидетелей. Здесь снег был не так утоптан, и кобыла пошла медленнее, как я ее ни подгонял. Хорошо еще, что зимние вьюги ненадолго прекратились, небо расчистилось и снежные поля серебрились в ярком свете луны и звезд. Колея вскоре превратилась в две едва заметные полосы на снегу, но моя лошадь рывками брела вперед, послушная моим понуканиям.

К тому времени, когда мы добрались до камней, я уже принял решение. Ученики и подмастерья из круга Регала, случалось, проводили лошадей сквозь столпы Силы. Правда, кое-кто из них от этого тронулся рассудком, но я был намного опытнее в обращении с магией.

На вершине холма я натянул поводья, дал кобыле передохнуть и направил ее к камню.

Чалая! Иди со мной.

При помощи Дара я воздействовал на все ее чувства, но, к моему изумлению, лошадка охотно открыла свое сознание мне навстречу. Она покосилась на меня одним глазом – и в этот миг я коснулся ладонью поверхности камня и одновременно подал лошадь вперед. Пронзительно долгое мгновение она летела в прыжке сквозь звездное небо, а потом нас выбросило в обычный мир, на вершину Висельного холма, и кобылка взбрыкнула подо мной. Мы проделали путь, который обычно занимал три дня.

Вьюги стерли все следы с тех пор, как я был здесь. Чалая мотнула головой, распахнув глаза и широко раздувая ноздри. Ее странное веселье передалось мне, голова пошла кругом, но я взял себя в руки и призвал свой Дар. Я заверил кобылку, что все хорошо, что она умница и я доволен ею, а в конце пути ее ждет тепло, овес и много свежей воды. С холма мы спустились неспешным шагом – сейчас нужно было проявить терпение и сберечь силы для последнего рывка.

Выбравшись на утоптанную тропу, я пустил лошадь рысью, а когда проселок вывел на торную дорогу, бросил в галоп. Но едва я почувствовал, что чалой становится тяжело, я натянул поводья, и мы снова перешли на шаг. Я никогда особенно не верил ни в Эду, ни в Эля, но в ту ночь я молил богов, чтобы мое дитя нашлось целым и невредимым, чтобы Би просто где-то спряталась. Я мучился, выстраивая тысячи предположений о том, что могло случиться. Вдруг Би осталась в тайном лабиринте без еды и воды и не может выбраться? Что, если она была в конюшне, когда начался пожар? Или задохнулась в дыму? Или Шун сделала с ней что-то страшное и сбежала, подпалив дом?

Но ни одна из моих догадок не объясняла, почему слуги утверждают, будто не знают ни леди Би, ни леди Шун. Я крутил то, что нам было известно, так и эдак, но картина не складывалась. Ночь была холодной, и на меня навалилась усталость. Чем ближе я подъезжал к Ивовому Лесу, тем меньше мне туда хотелось. Лучше будет заночевать в Дубах-у-воды… С удивлением поймав себя на этой мысли, я тряхнул головой, стараясь прийти в себя. Я снова пустил кобылу галопом, но к тому времени, как впереди показались огни Ивового Леса, на сердце у меня было как никогда тяжело.

От холки лошади уже поднимался пар, когда я вывел ее на подъездную дорогу. Даже в морозной ночи я чувствовал запах гари от конюшни и погибших в ней животных. При мысли о том, что ни конюшни, ни лошадей больше нет, сердце мое снова сжалось – ведь это означало, что и моей дочери может не быть в живых. Но когда я спешился и крикнул слуг, то снова воспрянул духом, разглядев, что дом не пострадал. Огонь не перекинулся на него. Тут я вдруг почувствовал себя невероятно выдохшимся. Соображать стало до ужаса трудно. «Би», – напомнил я себе и оттолкнул сонливость.

Чейд, я дома. Конюшня сгорела.

Мое послание никуда не отправилось. Внезапно стало трудно дышать, каждый вдох давался с трудом.

Чейд! Неттл! Дьютифул! Олух!

С каждой попыткой удушье усиливалось. Поток Силы никуда не делся, он был тут, рядом, такой плотный, что казалось, можно потрогать, но что-то расщепляло мои послания на отдельные волокна. Изнеможение накрыло меня с головой, ужас сдавил сердце. Страх перерос в отчаяние, и я оставил попытки. Я снова крикнул слуг и обрадовался, услышав собственный голос.

Слуга распахнул дверь, и до меня донесся скрип дерева по крыльцу. В свете фонаря в руках слуги я разглядел следы ударов. Кто-то вломился в мой дом. От этой мысли сонливость как рукой сняло.

– Что произошло? – с замирающим сердцем спросил я. – Где Ревел? Где Фитц Виджилант? Где Би и Шун?

Слуга тупо вылупился на меня.

– Кто? – непонимающе спросил он. Потом добавил: – Писарь давно лег спать, господин. После несчастного случая он очень слаб. Да и все слуги уже спят, кроме меня. Я могу позвать управляющего Диксона, но вы, похоже, очень устали, помещик Баджерлок. Может, лучше я растоплю камин в ваших покоях и помогу устроиться? А утром…

– Как случилось, что сгорела конюшня? Где моя дочь? Где Силдвелл, посыльный от лорда Чейда?

– Леди Неттл? – переспросил меня слуга, и я понял, что передо мной идиот.

С идиотом разговаривать бессмысленно. Хочешь получить ответы – найди человека, который сможет их дать.

– Разбуди управляющего, пусть придет в мой кабинет немедленно. В мой личный кабинет, а не тот, где мы занимаемся делами поместья. И пусть приведет Фитца Виджиланта!

Я ворвался в дом, едва не оттолкнув слугу, выхватил фонарь у него из рук, бросил через плечо:

– И найди кого-нибудь позаботиться о лошади! – И побежал в кабинет.

Би там, думал я. Она должна быть там. Она всегда считала это место своим самым надежным убежищем, ведь о нем знали только мы вдвоем. Стараясь не обращать внимания на следы вторжения, я промчался по коридорам и вверх по лестнице. Я миновал дверь, которую выломали, так что она до сих пор висела на одной петле. В гобелене зияла дыра – кто-то рубанул по нему мечом и частично стащил со стены, угол лежал на полу. Мой разум отказывался понимать, что происходит. Мою конюшню сожгли, в дом вломились, моя дочь пропала, а привратник и в ус не дует, словно ничего не произошло.

– Би! – крикнул я на бегу и продолжал звать дочь до тех пор, пока не очутился у двери своего кабинета.

По всему дому захлопали двери, послышались встревоженные голоса. Меня не волновало, что я разбудил всех. Как они могут спать, когда дочь хозяина дома пропала?

Дверь в мой кабинет тоже взломали, ее драгоценные доски разрубили. Стеллажи со свитками стояли косо, будто пьяные, привалившиеся друг к дружке, кресло лежало на полу. В столе явно рылись. Мне было наплевать на урон и на украденные тайны. Где моя дочь? Задыхаясь, я постарался поставить взломанную дверь ровно, чтобы попасть в тайный лабиринт.

– Би! – снова позвал я срывающимся в отчаянной надежде голосом. – Папа вернулся, папа уже идет к тебе. О Би, пожалуйста, будь там…

Я потянул задвижку, спрятанную в дверной петле, и, пригнувшись, вошел в тайный лабиринт, скрытый за деревянными стенными панелями особняка. Я нашел любимую каморку Би. Там было пусто, но все выглядело нетронутым, подушки и перья для письма лежали там, где она их оставила. Аромат свечей, сделанный матерью Би, витал в воздухе.

– Би! – крикнул я, все еще надеясь, что она отзовется.

Согнувшись в три погибели, я дошел по ее отметкам мелом до выхода в кладовку. Там, у выхода, я нашел разбросанные по полу огарки и чей-то мокрый носовой платок, уже заплесневевший, – точно не Би. Дверь в кладовую была приоткрыта. Толкнув ее плечом, я протиснулся наружу и плотно закрыл дверь за собой. Теперь даже я не мог бы сказать, где она.

В это время года кладовая должна ломиться от окороков, копченой рыбы и колбас. В ней было почти пусто. Нас ограбили? Украли колбасу? Глупости. Я не знал никого, кто решился бы напасть на Ивовый Лес. А то, что грабители прихватили колбасу, делало происшествие не только загадочным, но и нелепым.

Я вышел из кладовой на кухню. Там хлопотала посудомойка, закутанная в теплую шаль. Ларк, вот как ее звали. Троюродная сестра поварихи Натмег. Мы совсем недавно взяли ее в дом.

– Ой, помещик Баджерлок! Откуда вы появились? Мы не ждали вас так скоро, господин…

– Да уж вижу. Где моя дочь? И леди Шун?

– Простите, господин, не могу сказать. Я тут еще новенькая. Я думала, вы поехали в Олений замок к леди Неттл. А никакой леди Шун я не знаю.

– Что случилось тут, пока меня не было? – вновь спросил я.

Она поплотнее закуталась в шаль:

– Ну, вы поехали в город. Потом писарь Виджилант вернулся и сказал, что вы решили отправиться в Олений замок. А потом был Зимний праздник. И пожар в конюшне. И еще драка, хотя ее никто не видел. Должно быть, кто-то выпил лишнего или даже несколько человек перебрали. Лант не знает, кто ударил его и почему. Он не один пострадал – у кого-то глаз подбит, кто-то зуба недосчитался… Ну, сами знаете, мужики такой народ… А потом явился гонец, только он был, по-моему, полоумный, а то и вовсе чокнутый. Принес подарки для людей, про которых тут никто и не слышал. А потом вы вдруг появляетесь из кладовки, как из-под земли… Вот и все, что я знаю, господин. Ах да, еще управляющий поднял нас всех с постелей, чтобы мы принесли чаю в ваш кабинет. Вы поэтому пришли на кухню, да? Хотите чего-нибудь еще?

Отвернувшись от бессвязно бормочущей посудомойки, я снова побежал по коридорам своего дома. Кровь стучала в висках, в горле пересохло, но пить было некогда. Я заблудился в кошмарном сне, в навеянном драконом мороке, где нет никакого смысла, а проснуться никак не удается. Комната Би была пуста, камин давно остыл, от поленьев остался лишь пепел. Одежный шкаф стоял нараспашку, с вешалок свисали ее рубашонки. Я заглянул под кровать, продолжая звать дочь, хоть и потерял уже всякую надежду. Почему-то никак не удавалось вдохнуть достаточно воздуха. Мысли путались. Мне вдруг отчаянно захотелось свернуться клубком в кровати и уснуть. Не думать больше ни о чем этом.

Нет. Вперед.

В комнате Шун царил ее обычный беспорядок. Невозможно было сказать, рылся тут кто-то чужой или нет. Ее постель была холодна – в ней давно никто не спал. Простыни и одеяла наполовину лежали на полу, одна занавеска на окне была оборвана. Я пошел дальше. В моей спальне тоже побывали чужаки и все перевернули. Мне было все равно. Где моя малышка? Не обратив внимания на нескольких заспанных слуг, я вышел из коридора, где располагались спальни, пересек вестибюль и бегом бросился в классную комнату и примыкающую к ней спальню писаря.

Распахнув дверь, я ворвался к нему и чуть не умер от облегчения, увидев Ланта. Он приподнялся в постели, бледный, с вытаращенными глазами.

– Что такое? – вскрикнул он. – А, это вы, Баджерлок. Так скоро вернулись?

– Хвала Эде! Лант, где они? Где Шун и Би? Что случилось с конюшней?

С каждым моим словом ужас на его лице только усиливался, мне аж захотелось ударить его, чтоб опомнился.

– Конюшня сгорела в канун Зимнего праздника. Наверное, кто-то был неосторожен с огнем. Шуныби? О чем вы?

Я беспомощно хватал ртом воздух:

– Леди Шун. Моя дочь, леди Би, моя девочка. Где они? Они погибли при пожаре?

– Помещик Баджерлок, успокойтесь. Я не знаю этих леди. Ваша падчерица, леди Неттл, – мастер Силы и живет в Оленьем замке, верно?

Он медленно сел, явно преодолевая боль, одеяло упало с него, открыв моему взгляду толстую повязку поперек ребер.

– Что произошло с тобой? – спросил я, содрогнувшись.

Он распахнул глаза, и на миг его зрачки так расширились, что мне показалось, будто я заглянул во тьму у него в голове. Потом он потер лицо руками, а когда снова посмотрел на меня, по его лицу расплывалась болезненная и смущенная улыбка:

– Мне так неловко… Я слишком много выпил в канун Зимнего праздника. Меня нашли после пожара. У меня откуда-то взялась колотая рана. Может, я напоролся на вилы или еще что-нибудь в этом роде во время пожара? Ничего серьезного, кажется, не задето, но, поскольку я еще недостаточно поправился от прошлых неприятностей, эта рана снова заставила меня лечь в постель. Я должен извиниться перед леди Неттл за то, что, по причине этого несчастного случая, пока не учу местных детей.

Я кое-как подковылял к стулу и опустился на него. Комната шла кругом. Лант смотрел на меня озабоченно. Его отупелое сочувствие было невыносимо. Мне хотелось разбить ему лицо в кровавое месиво. Я закрыл глаза и потянулся к королевскому кругу Силы.

Мне случалось попадать на корабле в шторм, когда воющий ветер уносит любой крик, и голос, превратившись в шепот, без следа растворяется в непроглядном для человеческого глаза тумане над безликими водными просторами. То, что я ощутил в эту минуту, было очень похоже. Моя Сила отказывалась служить мне, как отказываются разгораться мокрые дрова, сколько ни пытайся их поджечь. Я пытался сосредоточить всю свою Силу, превратить ее в острую стрелу, я пытался раскинуть ее до самого неба… Ничего. Я был заперт в собственном теле. И не мог позвать на помощь. А вдруг все это морок, навеянный драконом? Или я застрял в столпе Силы и все вокруг – наваждение, порожденное моим собственным безумием? Как проверить, как убедиться, что это не так?

– Где Ревел? – спросил я Фитца Виджиланта.

Он снова непонимающе уставился на меня.

Я добавил:

– Я велел Диксону привести тебя и Ревела в мой личный кабинет. Ах да… – В самом деле, с чего это я решил, что они найдут меня здесь, в комнате Ланта? – Вставай, Лант. Ты мне нужен.

Что-то промелькнуло в его глазах. Я ожидал, что он примется упираться и ныть, что, мол, у него все болит и сейчас глухая ночь… Но вместо этого я на миг увидел молодого человека таким, каким описывали его Чейд и Неттл.

– Дайте мне пару минут, – попросил он. – Я приду. В ваш личный кабинет, да?

– В кабинет поместья, – передумал я.

Лант начал медленно, скованно вставать с постели, а я поспешил прочь. Мои сапоги грохотали по коридорам, пока я шел обратно в кабинет. Всюду я подмечал следы вторжения. Длинные борозды на стенных панелях, как будто в коридорах шел бой на мечах или топорах и противники отбивали оружие друг друга. Сломанный канделябр.

Двустворчатые двери в кабинет поместья были выбиты и стояли настежь. Внутри на столе меня ждал поднос с чаем и тонко нарезанным мясом, хлебом и сыром. В гардинах, закрывавших двери в сад, зияли дыры, будто им досталось мечом. На ковре темнело пятно. Во мне проснулся волк. Я потянул носом воздух. Старая кровь. Кровь на полу моего кабинета. Мой внутренний зверь припал к земле, насторожив все чувства. Опасность еще не миновала.

Замри. Будь настороже.

Вошел Диксон, помощник Ревела, нагруженный подносом с бренди:

– Как прекрасно, что вы вернулись, господин, хоть и так неожиданно. Я зашел в ваш личный кабинет, но не нашел вас там и принес еду сюда.

Его слова говорили одно, тон – другое. Невысокий и крепко сбитый, он был одет безупречно, несмотря на поздний час. Он улыбался мне.

Не выдавай себя. Не время.

Все мои переживания сжались в ледяной ком. Мне нужны были ответы.

– Спасибо. Поставь на стол и садись, Диксон.

Он нерешительно присел на стул и оглядел комнату с едва заметным неодобрением: растерянный слуга, который не понимает, почему плохой хозяин позвал его так поздно.

Наблюдая за его реакцией всем своим существом, я спросил:

– А где же управляющий Ревел?

Я увидел то, чего и боялся: на миг на его лице отразилась растерянность, зрачки расширились; потом он стыдливо рассмеялся и сказал:

– Господин, я не знаю, о ком вы говорите. Управляющий Ивового Леса – это я. Или я чем-то прогневал вас и вы хотите сказать, что я лишился этого места?

– Вовсе нет. Ревел был здесь управляющим до тебя. Ну как, вспоминаешь его теперь?

Снова растерянность и на миг – страх. Потом его черты разгладились.

– Простите, господин. Не помню. Может быть… Да, наверное, я не застал его.

– Леди Шун очень хорошо о тебе отзывалась.

Растерянность медленно перерастала в панику.

– Господин, я не знаю…

– И леди Би. – Я бил вслепую, сам не зная, что ищу, но готовый, если надо, расколоть этого человека, как орех, чтобы добраться до истины.

– Би…

– Кто поджег конюшню? – (Он только взвизгнул без слов.) – Кто напал на имение? Они похитили Би и леди Шун? Убили их? Что произошло?

Его голова задергалась вверх-вниз, грудь стала тяжело вздыматься. Он задышал с трудом, вытягивая губы при каждом выдохе и втягивая при вдохе. Принялся раскачиваться взад-вперед на стуле, беззвучно шевеля губами. В углу рта выступила пена.

Тут раздался дрожащий мальчишеский голос, полный тревоги:

– Помещик Баджерлок, прошу вас!

Другой голос в коридоре злобно гаркнул:

– Назад, парень! Не смей туда входить!

Я повернул голову на шум, и тут Диксон свалился на пол в судорогах. Припадок. Я на собственном опыте знал, каково это. Моя совесть кричала криком, но я велел ей заткнуться и, предоставив Диксону корчиться на полу, повернулся к тому, кто ворвался в кабинет.

Это был сын Толлермена. Мальчишка-конюх с дурацким именем. Его лицо было бледным и перекошенным, и руку он держал так, будто пытался заслониться от удара в грудь. Он бросился ко мне, и тут дверь кабинета распахнул разъяренный Булен. Слуга Фитца Виджиланта явно одевался в спешке – воротник его был расстегнут.

– Простите великодушно, помещик Баджерлок. Мальчишка болен и на голову слаб. Так-то он отплатил нам за то, что его приютили! Парень, иди-ка живо со мной, а не то поутру тебя отсюда вышвырнут!

– Помещик Баджерлок! Скажите ему, что вы меня знаете! Ну пожалуйста, скажите ему!

Голос мальчишки дал петуха – Булен уже шел к нему. Парень еле уклонился от его лапищи.

– Конечно, я знаю тебя. Ты сын Толлермена Орясины, работал на конюшне. – Я повернулся к Булену и строго сказал: – И не тебе, Булен, вышвыривать слуг из моего дома!

Тот замер, где стоял. Мы наняли его недавно, чтобы прислуживал Ланту, и Булен до сих пор еще не вполне понял, в чем заключаются его обязанности. И плохо знал свое место.

Он неуверенно посмотрел на меня и сказал:

– Господин, этот мальчишка – нищий. Мы подобрали его раненого, взяли в дом. Когда его нашли, он все хотел поговорить с писарем Фитцем Виджилантом. Писарь выслушал его, позвал лекаря и разрешил мальчишке пожить в комнате для уроков, пока не поправится. Но он несет всякий бред, аж страшно, и…

– Ступай, Булен. Отведи Диксона в его комнату и уложи в постель. Я сам разберусь с мальчиком. Тебя ведь зовут Персивиранс, верно?

– О, хвала богам, вы знаете меня! Я не сошел с ума! И никакой я не попрошайка! Господин, господин, они пришли и стали убивать и жечь, и я пытался бежать с ней, я посадил ее на лошадь, и мы поскакали, но меня ранили стрелой, и я упал. А что было дальше, не знаю, но потом они проехали мимо меня прочь, в санях, запряженных белыми лошадьми, я видел там леди Би, она сидела в санях, вся закутанная в белый мех. Они увезли ее, господин, и подожгли конюшню, и, кроме меня, никто даже не пытался ее потушить. Одни лошади разбежались, других, наверное, украли, а многие сгорели в стойлах. И мои дед и папаша сгорели! Я видел их тела! А родная мать меня не узнаёт, говорит, не было у нее отродясь такого сына. Господин, они увезли Би, увезли, а меня никто знать не знает!

– Я знаю тебя, – сказал я дрожащим голосом. – Я знаю тебя, парень. Ах, Би… Ее ранили? Кто ее похитил? Куда они направились?

Но мальчишка затрясся, как в лихорадке. Я положил ему руки на плечи, чтобы успокоить, и тут он разрыдался, словно маленький ребенок, и повалился на меня. Я обнял его и прижал к себе, одновременно пытаясь обдумать услышанное.

Он проговорил, уткнувшись мне в грудь:

– В меня попали. Я чувствовал, как стрела прошла насквозь. Сквозь плечо. – Он всхлипнул. – Я очнулся под плащом. Ее плащом. Наверное, это она меня укрыла, чтобы спрятать. Я сохранил его. Такой тонкий, красивый… Я пытался спасти Би, а это она меня спасла…

– Плащ-бабочка! – осенило меня.

– Да, господин.

– Иди-ка сюда, ближе к огню. Садись.

Я оглянулся. Булен по-прежнему стоял в дверях и таращился на нас, Диксон так и валялся на полу. Правда, корчиться управляющий уже перестал – лежал на боку, свернувшись клубком, и смотрел в пустоту.

– Булен! – рявкнул я, и молодой слуга подпрыгнул от неожиданности. – Помоги Диксону! Отведи его в спальню и уложи. А потом попроси писаря Фитца Виджиланта принести мне повязки и мази, которые дал ему лорд Чейд. Если, конечно, от них еще что-нибудь осталось.

– Я могу дать вам мази, если желаете. – Это сказал Лант. Он остановился в дверях, весь бледный, держась одной рукой за косяк. Потом он заметил Диксона на полу и резко спросил: – Что происходит? Этот мальчишка донимает вас своими бреднями?

– Лант… пожалуйста, просто принеси мази и повязки. У Диксона случился какой-то припадок, но ничего страшного, Булен ему поможет.

Отвернувшись от них, я подвел мальчишку к камину, ногой подтащил к огню кресло и усадил парня.

– Вот, садись, Персивиранс. Дай-ка, я посмотрю твою рану.

Мальчишка рухнул в кресло безвольно, словно мешок с мокрым после стирки бельем. Я оставил его сидеть и подошел к столу. Налил себе немного бренди, выпил залпом, налил еще и отнес парню.

– Выпей, – сказал я.

Он будто и не слышал.

Я наклонился заглянуть ему в лицо. Он встретился со мной взглядом.

– Они говорили, я попрошайка. И сумасшедший. Родная мать меня на порог не пустила. Я был весь в крови, а она сказала мне идти в господский дом, а к нам не пустила. – От волнения он говорил все более высоким голосом, наконец горло у него перехватило и на последних словах голос дал петуха.

Я постарался утешить его как мог:

– Ты – Персивиранс, сын Толлермена Орясины, внук Толлмена Дылды. Ты работал у меня на конюшне и ухаживал за лошадью моей дочери. А еще ты учил мою дочь ездить верхом. Выпей это.

Он поднес стакан к лицу и понюхал. Отпил крошечный глоток, передернулся, но под моим строгим взглядом залпом допил остальное. От спиртного у него перехватило дыхание, и ему пришлось трижды глубоко вздохнуть, прежде чем он смог заговорить снова.

– Что с ними со всеми? Отчего их так перекосило? Всех сразу? Я говорю им: «Управляющего Ревела убили!», а они: «Кто такой Ревел?», я говорю: «Леди Би увозят, надо догнать их!», а они: «Не знаем мы такой». А когда я попытался сам отправиться в погоню, они решили, будто я хотел украсть ее лошадь.

Я плеснул еще бренди в его стакан:

– Ты гнался за ними?

Может, мальчик знает, куда направились похитители?

– Я пытался, господин. Но вьюга замела все следы. Мне пришлось вернуться. У меня кровь еще шла. Простите, господин. Простите, что не смог вернуть Би.

– Персивиранс, я пока не знаю, что тут произошло, но мы обязательно разгадаем эту загадку. И для этого ты должен рассказать мне все с самого начала. Я видел, как ты смотрел нам вслед, когда мы уезжали в Дубы-у-воды. Ты собирался выгулять лошадь. Расскажи мне все, что произошло с этой минуты. Все до мелочей. Как это было. Все, что только сможешь припомнить. Давай. Выпей бренди. Один глоток – и все позади. Вот так… Ага, не так уж и плохо оказалось, да? Ну, давай. Расскажи мне. Просто расскажи.

Я подтащил еще одно кресло и сел перед парнем так близко, что наши колени почти соприкасались. И полностью сосредоточился на мальчишке, задействовав и Дар, и Силу. Для Силы его почти не существовало – бывают такие люди. Но внутри все мы животные, и, хотя я плохо знал Персивиранса, мы оба любили Би. Поэтому я стал делать то, что Баррич часто делал со мной, – вдыхал в него ощущение спокойствия и безопасности, чтобы звериное чутье сказало ему: я буду защищать его и ему нечего бояться. Для этого я заставил себя расслабиться и дышать медленно и глубоко. Плечи мальчишки вскоре тоже опустились – помогли бренди и Дар.

– Просто расскажи, – повторил я.

Он медленно кивнул.

Мальчишка уже углубился в описание своего рабочего дня в конюшне, когда Лант принес мази и повязки. Я жестом велел писарю сесть и ничего не говорить. Он охотно послушался. А Персивиранс все рассказывал о самом обычном дне, и слезы текли по его щекам по мере того, как он заново переживал утрату. Тем временем я расстегнул его рубашку и осмотрел плечо. Похоже, повязку давно не меняли. Парень передернулся, когда я отодрал присохшие бинты. Рана выглядела плохо – стрела прошла сквозь плечо, но не так чисто, как я надеялся. Рану лечили настолько старательно, насколько можно было ожидать при уходе за малолетним нищим.

Я отложил мази и чистые повязки и для начала промыл рану с обеих сторон вином. Персивиранс скрипнул зубами, когда я подцепил пальцами клок его рубашки, застрявший в ране. Ухватившись покрепче, я выдернул обрывок ткани. Из раны хлынула кровь. Мальчишка побледнел еще больше.

– Продолжай говорить, – велел я, и он стал рассказывать о том, как в поместье пришел человек с тележкой, запряженной ослом, а в тележке было несколько щенков бульдога, с которыми явно плохо обращались.

Я кивнул и снова промыл рану вином.

Когда я накладывал мазь, Пер наконец перешел к тому, чего я не знал: как Лант, леди Шун и Би вернулись домой той ночью. И как Лант повел Шун в дом, оставив Би мерзнуть в повозке.

Лант слушал и все больше хмурился, а когда мальчик рассказал, как управляющий отнес Би в дом, встал и чопорно заявил: