Текст книги "Кровь драконов"

– Старшие? В Кельсингре? Я там была. Город пуст.

– Может, он пустовал, но теперь все изменилось. Остальные драконы отправились туда, и, по слухам, их хранители стали Старшими. Послушай – такими Старшими, каких ты ищешь.

Что-то в тоне Джэни… В ее мыслях! Тинталья сосредоточилась.

«Лети туда! Малта и Рэйн отправились туда. Улетай, пока не пролилась кровь! Ради всех нас!»

Старуха быстро училась. Она молча взирала на драконицу, посылая ей предостережение.

– Я улетаю, – объявила Тинталья.

Она спокойно и неторопливо направилась к причалам. Мужчины, стоявшие перед ней, возмущенно забормотали и весьма неохотно расступились.

– Пропустите ее! – громко крикнула Джэни – и, как это ни удивительно, к ней присоединились другие голоса.

– Пусть дракон убирается. Скатертью дорога!

– Пожалуйста, дайте ей пройти, пока никто не погиб!

– Мы устали от драконов!

Теперь Тинталья шагала к поврежденной пристани. Мужчины негромко ругались ей вслед и плевали на землю у нее за спиной, но не мешали идти. В душе у нее кипели ненависть и презрение: ей страшно хотелось убить их всех. Как они смеют демонстрировать ей, Тинталье, свой жалкий норов! Паршивые обезьяны! На ходу она вращала глазами, стараясь держать в поле зрения как можно больше людей. Как она и опасалась, толпа снова смыкалась у нее за спиной и непреклонно следовала за ней. Если она не будет бдительной, они способны загнать ее на разбитый причал и, возможно, сбросить в холодную быструю реку.

Тинталья чуть раздвинула крылья и собралась с духом. Будет больно – а шанс у нее только один. Она присмотрелась к длинной деревянной пристани. Расшатавшиеся доски разошлись под странными углами, и два привязанных судна почти затонули, кренясь набок. Тинталья напрягла задние лапы.

Без всякого предупреждения она рванулась вперед в мощном прыжке. Позади нее зазвучали вопли страха и смятения. Тинталья приземлилась на причал, и он погрузился в воду. А потом, как она и надеялась, он вновь обрел плавучесть и начал подниматься. Она справится! Тинталья распахнула крылья, яростно затрубила и, делая сильные взмахи, прыгнула.

Этого хватило. Она поймала ветер над быстрым течением и постепенно поднялась к небу. Ей хотелось повернуть назад, спикировать вниз и заставить горожан броситься в реку, однако ее боль была слишком сильной, а нарастающий голод гнал ее вперед. Нет. В другой раз. Сейчас она найдет добычу, поест и выспится. Завтра она полетит в Кельсингру. Возможно, когда-нибудь она вернется и всех накажет. Но сперва ей надо найти Старших, чтобы они ее исцелили. Тинталья изменила угол наклона, описала полукруг и возобновила свой мучительный полет.

* * *

– Уже скоро, – сказал Лефтрин, чувствуя огромное облегчение.

Он стоял на крыше рубки. Приближались ранние сумерки зимнего дня, но он разглядел первые строения Кельсингры. «Мы почти дома», – подумал он и засмеялся. Разве Кельсингра и есть дом? Нет. Его дом там, где находится Элис: в этом он был уверен.

Плавание оказалось долгим, но отнюдь не таким длительным, как их первое путешествие до Кельсингры. Теперь ему не приходилось снижать скорость корабля, чтобы не обогнать медленно плетущихся драконов. Не нужно было останавливаться каждый вечер, давая охотникам возможность добыть мясо, а драконам и хранителям – отдохнуть. Не нужно было и тратить дни в обмелевших и заболоченных рукавах, пытаясь добраться до глубокого русла и почти теряя надежду. Но пронзительный плач больного младенца растягивал каждый день до бесконечности. Лефтрин не сомневался, что не он один мучился от бессонницы, слушая крики Фрона, страдавшего от колик. Глядя на осунувшееся лицо и красные глаза Рэйна, он убеждался в том, что отец младенца разделял его невольное бодрствование.

– Мы доплыли до Кельсингры? Вот они – эти редкие строения? – недоверчиво спросил Рэйн.

– Нет. Мы находимся у окраины. Кельсингра – огромный город, растянувшийся вдоль берега реки и, возможно, уходящий к предгорьям. Деревья сбросили листву, и я вижу, что Кельсингра даже больше, чем мне раньше казалось.

– И она просто… брошена? Пуста? Что случилось с ее жителями? Куда они подевались? Они умерли?

Лефтрин покачал головой и сделал очередной глоток из своей кружки. Пар и аромат горячего чая поднимались вверх и соединялись с туманом, висящим над рекой.

– Если бы нам удалось получить ответы на все вопросы, Элис пришла бы в восторг. Но мы не знаем. Может, когда мы подробнее осмотрим город, мы это выясним. Часть зданий стоят пустые, будто жители собрали свое имущество и спешно уехали. Другие выглядят так, словно люди встали из-за стола, вышли за дверь – и уже не вернулись.

– Надо разбудить Малту. Пусть посмотрит.

– Нет. Ей необходимо поспать, и не только ей, но и Фрону. Когда она проснется, Кельсингра никуда не денется. По-моему, лучше дать ей отдохнуть, пока можно.

Лефтрину было бы стыдно признаться, что он думает не столько о Малте, сколько о собственном спокойствии. Вряд ли Рэйн сможет разбудить ее так, чтобы не потревожить младенца, вызвав новый приступ плача. Ребенок замолкал лишь тогда, когда спал или сосал грудь, а в последнее время он, похоже, делал то и другое очень редко.

– По-моему, к нам летит дракон, – вдруг произнес Рэйн.

Уставившись вверх, Лефтрин ощутил укол интереса от своего корабля. Он прищурился, но смог различить только серебряный отблеск.

– Когда я отплыл, летать могла только Хеби. Остальные пытались что-то сделать, но не преуспели. Именно поэтому я так удивился, когда несколько дней назад заметил Синтару. Но все-таки не верится, что…

– Это Плевок! – крикнул Хеннесси с кормы. – Ну и несется маленький ублюдок! Ты его видишь, Тилламон? Он же серебряный, и если он оказывается на фоне облаков, то довольно сложно его разглядеть… Вот! Он только что вырвался из тучи. Он был одним из самых мелких и одним из самых тупых драконов. Похоже, он теперь навострился махать крыльями, но даже если у него хватило смекалки, чтобы оторваться от земли, он остается подленьким и зловредным существом. Когда мы будем в поселке, советую тебе его избегать. А Меркор, наоборот, он – дракон, который тебе понравится.

Закутавшаяся в шаль Тилламон приложила ладонь к глазам и согласно закивала. Ее щеки разрумянились от ледяного ветра и волнения. И, может, еще от чего-то? С некоторых пор Хеннесси стал более общительным и болтливым. Лефтрин встревоженно покосился на Рэйна, прикидывая, заметил ли Старший, что его помощник чересчур фамильярен с Тилламон. Рэйн открыл было рот, чтобы ответить, но его реплику заглушил пронзительный вопль Фрона.

– Проклятие, как некстати! – прошептал Рэйн, отходя от капитана.

Лефтрин знал, как плач ребенка действует на членов его команды. Он не мог определить, в чем тут дело, но живой корабль явно расстраивался по поводу Фрона. Нервная дрожь, возможно, незаметная для кого-то из экипажа, но определенно выбивающая Лефтрина из колеи, пробежала по палубе. И словно в ответ на нее, Плевок опустил крыло, чтобы закружиться в небе, плавно спикировал вниз и завис над «Смоляным». Капитан вздохнул. Плевок нравился ему меньше всего. Хеннесси правильно его охарактеризовал: он был туповат на момент начала их экспедиции, а когда в нем пробудилось сознание, то стал зловредным. Настроение его было непредсказуемым: Лефтрину казалось, что он был самым импульсивным из драконьего выводка. Даже крупные сородичи старались держаться от него подальше, когда Плевок пребывал в дурном настроении.

В этот момент Плевок прекратил парить над «Смоляным» и полетел вниз по течению. Лефтрину хотелось наде-яться, что дракон увидел добычу и будет охотиться, убьет ее, поест – и оставит их в покое. Однако в следующую секунду он услышал далекие крики и понял, что теперь Плевок кружит над кораблем из Удачного, который продолжал упорно их преследовать. Лефтрин мрачно усмехнулся. Он желал Плевку совсем иной улов. Что ж, им было интересно узнать, что случилось с изгнанными драконами, ушедшими из Кассарика в разгар лета. Пусть полюбуются на серебряного Плевка.

Тот еще немного снизился, уменьшив радиус круга настолько, что уже никто не смог бы сомневаться в том, что именно его заинтриговало. Со смехом, к которому подме-шивалась тревога, Лефтрин смотрел, как на далекую палубу корабля внезапно высыпал народ. Он не мог разобрать, что именно они кричат. С самого начала своей гонки они не приближались к «Смоляному» и даже не причаливали по – вечерам поблизости от него. Они сами себя ввергли в по-добную изоляцию, а Лефтрин не считал нужным с ней бороться.

Теперь, когда Плевок кружил над судном, он пожалел о своем решении. Наверняка на соседнем корабле плыли обычные хитрые торговцы. Теперь он жалел, что не знает, кто именно командует судном из Удачного и как настроены члены его команды. Зря он в свое время не предупредил их о том, насколько опасно провоцировать драконов. Они теперь не те прикованные к земле попрошайки, какими были вна-чале.

– Я думал, что они отстанут. Был уверен, что мы легко оторвемся от них.

Хеннесси поднялся к Лефтрину на крышу рубки. Когда младенец заплакал, Тилламон поспешила узнать, не требуется ли Малте компаньон, и первый помощник смог вспомнить о своих обязанностях на корабле. Лефтрин посмотрел на него. Он знал Хеннесси еще тогда, когда тот был всего лишь младшим матросом, да и сам Лефтрин поднялся на борт в столь же низком звании. Не появился ли в его глазах особый свет?.. Трудно сказать. Сейчас его помощник был целиком поглощен драматическими событиями, развертывавшимися ниже по течению.

– Кто мог предсказать такое? Никто.

Лефтрин попытался понять, можно ли назвать эти слова попыткой ухода от ответственности. Ибо на палубу вышел мужчина, который быстро встал в позу лучника. Корабль-преследователь находился слишком далеко, чтобы предупреждающий крик долетел до чужого экипажа или кружащего в небе дракона. Они могли только наблюдать за надвигающейся катастрофой.

– Ох, нет!.. – простонал Хеннесси.

– Поздно.

Лефтрин с трудом различил летящую стрелу, однако проследил за ней по реакции Плевка. Дракон легко уклонился от нее, а потом рванулся вверх, мощно взмахивая крыльями, чтобы набрать высоту.

Идиоты из Удачного радостно завопили, решив, что предотвратили атаку дракона. Плевок достиг вершины своей траектории и протрубил призывный клич. Странный трепет прошел по живому кораблю: Лефтрин отметил, что Хеннесси ощутил его столь же ясно, как и он сам. Все произошло молниеносно: никто из людей не успел даже глазом моргнуть. Спустя долю секунды в их поле зрения возникло с полдюжины драконов, включая сверкающего Меркора и сияющую Синтару. Некоторые летели со стороны города, другие просто появились в небе, вынырнув из-за облаков. Кало, черный, как грозовая туча, и столь же пугающий, метнулся к пронзительно кричащему Плевку.

– Прямо как вороны, собирающиеся травить орла, – отметил Хеннесси.

Следующее мгновение доказало его правоту. Место одинокого дракона заняла вращающаяся воронкой стая мстителей. Лефтрин задохнулся от изумления. Насколько они выросли с тех пор, как он в последний раз их видел! Как их преобразила способность летать! Теперь ему трудно было поверить, что он ходил среди этих созданий без страха, лечил их травмы, пас их и разговаривал с ними. Глядя на драконов, чешуя которых радужно переливалась, несмотря на хмурый день, он понял: покалеченные и раненые бедолаги остались в прошлом. В небе парили стремительные хищники невероятной мощи.

На корабле мужчины выкрикивали друг другу приказы и предостережения. Их лучник уже наложил новую стрелу на тетиву и застыл, напрягая мышцы, готовый выстрелить в того из драконов, кто окажется в пределах досягаемости. Лефтрину слышна была перекличка драконов – трубные кличи, рычание и пронзительные вопли.

– Они о чем-то спорят, – догадался Хеннесси.

– Вы не можете их позвать? Кто-нибудь способен вступить с ними в контакт и уговорить хоть одного из стаи прилететь к нам?

К ним присоединилась Малта. Лефтрин повернулся к ней, потрясенный тем, что в тот момент, когда драконы угрожают другому судну, она по-прежнему думает только о ребенке. Но когда он посмотрел на нее повнимательнее, его сердце наполнилось жалостью.

Старшая выглядела ужасно. Ее лицо лишилось человеческих красок, так что из-за слоя голубой чешуи она казалась серой и напоминала каменную статую. У губ и под глазами пролегли морщины. Волосы были расчесаны, заплетены в косы и сколоты, но в них не было блеска. Из Малты утекала жизнь.

– Боюсь, что не могу их окликнуть. Но Кельсингра совсем близко, Малта. Когда мы доберемся до нее, хранители призовут драконов. Даже если бы мы смогли достучаться до одного, он не смог бы сесть на нашу палубу. Но когда мы достигнем суши…

– Драконы дерутся! – прервал их Хеннесси.

На палубе «Смоляного» раздались изумленные возгласы. Лефтрин успел увидеть, что Плевок пикирует на далекий корабль. Он был великолепен и сверкал, как серебряная монета, летящая с огромной скоростью. Поведение дракона подсказало капитану, что ядовитые железы Плевка набухли и пришли в готовность. Его движение повторил Меркор: когда Плевок оказался над кораблем, золотой гигант внезапно подлетел под сородича и сбил его с курса. Меркор мощно работал крыльями, увлекая меньшего Плевка вверх и в сторону. Потом Меркор накренился и ушел вбок, оставив Плевка отчаянно бить крыльями в падении. При его снижении в воздухе рассеялось светлое облако яда. У самой воды серебряный дракон выровнял полет, хоть и не до конца. Он пролетел над рекой, взбивая кончиками крыльев фонтанчики воды, и неловко приземлился. Яд распространился под легким ветром, он опустился на речную поверхность без всяких последствий для людей. С берега летели вопли Плевка, протестующие и злобные.

Команда корабля из Удачного навалилась на весла. Судно уходило вниз по течению на самой большой скорости, какой только могло достичь. Драконы, кружащиеся в небе, стали по очереди имитировать атаки на беглеца. Лефтрин истолковал их трубные кличи как веселье и насмешки. Спустя некоторое время он заметил, что корабль их не интересует: похоже, они соревновались друг с другом в том, кто спикирует быстрее и пронесется ближе к палубе, прежде чем снова набрать высоту и присоединиться к остальным. Плевку удалось взлететь, но он проигнорировал игру сородичей. Он тяжело махал крыльями, видимо, травмированный после столкновения с Меркором. Теперь серебяный дракон изменил курс: он явно направлялся к центру Кельсингры. Лефтрин продолжал наблюдать за судном из Удачного, которое драконы гнали вниз по реке. Он немного подождал, но даже после того, как корабль скрылся из виду, драконы не вернулись.

– Они изменились, – отметил Хеннесси.

– Точно, – согласился Лефтрин.

– Теперь они настоящие, – добавил его помощник и прошептал: – Они меня пугают.

Двадцать седьмой день месяца Рыбы – седьмой год Независимого союза торговцев.

От Кеффрии Вестрит, торговца из Удачного, – Джэни Хупрус, торговцу из Дождевых чащоб в Трехоге.

Джэни, как нам обеим прекрасно известно, отправленные голубиной почтой послания уже не конфиденциальны. Если тебе надо сообщить нечто, не подлежащее огласке, пожалуйста, отправляй свое письмо в виде пакета с любым живым кораблем, ходящим по реке. Я доверяю им больше, чем так называемой Почтовой Гильдии и ее смотрителям. Я буду действовать так же, за исключением тех новостей, которые тебе следует узнавать срочно и которые, к сожалению, – могут быть прочтены посторонними и стать предметом сплетен.

Далее сообщаю тебе главное, о чем ты должна быть осведомлена. Мои письма Малте остаются без ответа. Я весьма встревожена, особенно потому, что у нее приближается срок родов. Если ты можешь передать мне какие-то весточки, которые бы меня успокоили, я была бы очень рада.

Есть еще сведения настолько важные, что их нельзя откладывать. Я наконец-то получила известие от Уинтроу с Пиратских Островов. Если ты помнишь, я написала ему пару месяцев назад, чтобы спросить, не знает ли он чего-нибудь про Сельдена. Как это часто бывает с письмами, отправленными в такую даль, мой запрос и ответ Уинтроу сильно задержались в пути. Он ничего не слышал про Старших, но встревожен слухами о «мальчике-драконе», которого показывали в бродячем балагане уродов и диковинок, побывавшем в его краях. Он опасается, что те, кому он задавал вопросы, отвечали не слишком откровенно, опасаясь навлечь на себя гнев супруга королевы пиратов. Умоляю тебя: воспользуйся своими связями и разведай, не слышал ли кто-нибудь о таком балагане и где его в последний раз видели.

Глубоко встревоженная,

Кеффрия.

Глава 7. Жители города

Тимара решила, что перебираться в город хранителям – будет гораздо труднее, чем драконам. Широкие улицы, громадные фонтаны и размеры общественных зданий ясно говорили, что прежде здесь обитали крылатые создания. Дверные проемы были очень высокими, ступени рассчитывались на гигантские шаги, а просторные помещения внушали трепет. Для хранителей, выросших в крошечных лачугах на деревьях Трехога и Кассарика, контраст был просто ошеломляющим.

– У меня нет ощущения, что я в доме, – признался Харрикин, когда в первый раз вошел в городские купальни.

Все хранители сбились в плотную группу, с изумлением разглядывая громадные фрески на невероятно высоком потолке. Сильве, Тимаре, Алуму и Бокстеру пришлось взяться за руки, чтобы определить диаметр одной из опорных колонн. Когда они добрались до Кельсингры, то решили выбрать первый попавшийся дом и заночевать в углу громадной комнаты. Здания пугали их и казались людям дебрями, где необходимо держаться рядом друг с другом в ожидании неизвестных опасностей.

Для драконов дело обстояло иначе. Они процветали, получив доступ к желанному теплу. Полежав в купальнях, они вспомнили другие места, созданные для того, чтобы ублажать им подобных, и стали их посещать. На вершине одного из холмов возвышалось строение с куполом и каменными стенами, которые чередовались со стеклянными. Потолок также представлял собой странную мозаику из камня и стекла, а на подогреваемом полу были неглубокие впадины с песком разной степени зернистости.

Несколько лет назад такое сооружение вызвало бы у Тимары недоумение. Сейчас она сразу же сообразила, что здесь драконы могут растянуться на мягком песке, наблюдая за жизнью, кипящей внизу, или любуясь медленным хороводом звезд. Впервые она попала сюда, когда ее позвала Синтара. Драконица приказала ей поискать старинные инструменты для ухода за драконами, которые могли храниться на полках. Пока Тимара рылась в шкафах, Синтара извивалась и крутилась в песке, почти полностью зарывшись в него. Она вынырнула оттуда, сверкая, как расплавленный синий металл, только что вылитый из печи.

Время превратило большинство инструментов для ухода в ржавчину и пыль, но кое-что сохранилось. Тимара об-наружила дюжину приспособлений с металлическими зубцами из материала, не подвластного ржавчине, и каменные щетки с пучками жесткой щетины. Здесь же имелись металлические скребки, у которых давно исчезли деревянные ручки, стеклянные фляги с загустевшими лужицами масла и черный ящичек с набором металлических игл и каких-то странных инструментов. Наверное, это и были специальные средства ухода за драконами. Интересно, наступит ли день, когда все тонкости этого утерянного ремесла будут восстанов-лены?

С помощью самой маленькой щетки Тимара осторожно почистила Синтаре чешую у глаз, ноздрей и ушных отверстий, удаляя остатки неаккуратных трапез. Они почти не разговаривали, но Тимара подметила у своей драконицы многое. Ее когти, когда-то затупленные от ходьбы и растрескавшиеся от контакта с водой и илом, стали прочнее и острее. Ее расцветка обрела яркость, а глаза – ясность. Вдобавок Синтара увеличилась в размерах: она не только нарастила плоть, но и удлинила хвост. Форма ее тела менялась по мере того, как ее мышцы тренировались в полетах. Теперь она забыла о долгих годах жизни на суше, когда ей приходилось топать по грязи. Сейчас Тимара ухаживала не за огромной ящерицей, а за крылатым хищником, который был одновременно прекрасным, словно колибри, и опасным, словно живой клинок. Тимара мысленно дивилась тому, что осмеливается прикасаться к такому созданию. Только когда хранительница заметила, что глаза у Синтары вращаются от удовольствия, она спохватилась, поняв, что драконица читает ее мысли и наслаждается ее изумлением.

А Синтара это признала:

– Ты передо мной благоговеешь. Пусть ты не можешь петь мне хвалы своим голосом, но, отражаясь в тебе, я вижу, что я – самый великолепный дракон из всех, кого ты видела.

– Отражаясь во мне?

Драконы не улыбаются, но Тимара ощутила, что Синтару ее реакция позабавила.

– Напрашиваешься на комплименты?

– Не понимаю, – честно ответила Тимара и немного возмутилась.

Слова Синтары подразумевали, что она гордится собой. А ей чем гордиться? Тем, что ее Синтара – самая красивая из дракониц? Та королева, которая то игнорирует ее, то насмехается над ней, то оскорбляет?

– Самая красивая вообще из всех драконов, – уточнила Синтара. – И самая блестящая и талантливая. Ведь это же очевидно, поскольку именно я создала самую ослепительную Старшую.

Тимара уставилась на нее, потеряв дар речи. Забытая щетка бесцельно застыла у нее в руке.

Синтара издала тихий рык, показывавший, что ей смешно.

– С самого начала я поняла, что у тебя самый большой потенциал развития. Именно поэтому я выбрала тебя.

– А мне казалось, что это я тебя выбрала, – пролепетала Тимара.

У нее отчаянно стучало сердце. Драконица считает ее красивой! А если подъем, который она сейчас испытывает, – просто опутывающие чары Синтары? Тимара попыталась взять себя в руки, но была уверена в том, что это не результат неотразимого очарования дракона. Синтара действительно именно так о ней думает! Удивительно!

– О, нет сомнения: тебе казалось, что ты меня выбрала, – продолжила тем временем Синтара с небрежным высокомерием. – Но как раз я притянула тебя к себе. И, как ты видишь, я применила острый взгляд и умелую решимость, чтобы сделать тебя самой красивой и необычной из всех ныне живущих Старших. Точно так же, как я сама – самая великолепная из драконов.

Тимара молчала. Ей хотелось бы хоть что-то возразить расхваливающей себя драконице, но она понимала, что только дурак осмелился бы на такое.

– Меркор сверкает, как золото, – робко начала она.

Синтара презрительно фыркнула:

– Самцы! У них есть краски и мышцы, но когда дело доходит до красоты, им не хватает внимания к деталям. Присмотрись к чешуе Сильве, а потом сравни ее со своей собственной. Она примитивная, как трава. Даже в окраске собственной чешуи остальные драконы от меня отстают. – Она встряхнулась, резко вскочила на лапы, вырываясь из горячего песка и одновременно распахивая крылья. – Смотри! – гордо провозгласила Синтара, потрясая крыльями так, что Тимаре в лицо полетели песчинки. – Ты где-нибудь видела такое изя-щество и настолько бесподобный узор?

Тимара прищурилась, а потом молча стащила с себя ту-нику, чтобы расправить собственные крылья. Один взгляд через плечо – и она убедилась в том, что ей не показалось. Разница была только в масштабе. Она полностью копировала великолепие Синтары. Драконы по-человечьи не смеются, но изданный Синтарой звук ясно свидетельствовал о том, что ей смешно.

Драконица снова устроилась на песке, раскинувшись на нагретом ложе.

– Так-то. Когда в следующий раз будешь ныть и стонать из-за того, что твоей драконице не до тебя, посмотри себе за спину и убедись, что ты тоже носишь мои цвета. Разве можно желать чего-то другого?

Тимара любовалась своей нежащейся Синтарой, разрываясь от противоречивых чувств. Можно ли решиться и поверить ее доброму расположению духа?

– Кажется, ты стала другой, – неуверенно пробормотала она, гадая, что Синтаре легче уловить: подозрительность или надежду?

Она приготовилась к очередным насмешкам. Их не было.

– Конечно, я другая. Я не голодная. Мне не холодно. Я перестала быть увечной жалкой тварью. Я не нуждаюсь в тебе, Тимара.

Синтара встряхнулась, и песок, попавший ей под чешую, ручейками стек с ее боков. Не дожидаясь просьб, Тимара выбрала щетку на длинной ручке, сделанную из странного легкого материала. Она внимательно рассмотрела щетинки. У них был металлический блеск, но они сгибались под прикосновением. Тимара решила, что здесь наверняка не обошлось без магии Старших. Она принялась обрабатывать щеткой Синтару, начиная с затылка и осторожно двигаясь вниз. Синтара зажмурилась от удовольствия. Когда Тимара добралась до кончика драконьего хвоста, она смогла сформулировать вопрос:

– Я тебе не нравилась из-за того, что была тебе нужна?

– Никому из драконов не нравится зависимость. Даже Старшие в конце концов это поняли.

– Драконы зависели от Старших? – Тимара почувствовала, что вступает на опасную территорию, но все-таки задала свой вопрос. – Почему?

Драконица сурово уставилась на нее. Тимара быстро пожалела о своей смелости: было заметно, что Синтаре крайне неприятно слышать ее слова.

– Из-за Серебра, – проворчала она и воззрилась на Тимару, вращая глазами, словно ожидала, что девушка начнет с ней спорить. Тимара терпеливо ждала. – Раньше Серебро текло здесь, будто река, и его было легко найти. Потом произошло землетрясение и все усложнилось. Какое-то время Серебро текло слабо. Порой драконам удавалось его отыскать, ныряя в неглубокое место или откапывая источник. Иногда оно вдруг начинало бить сильнее и проявлялось, как яркая полоса в реке. Но чаще всего его не было. Тогда мы могли получить его только от Старших.

– Не понимаю. – Тимара постаралась придать своим интонациям мягкую нейтральность. – Серебро? Какое-то сокровище?

– Я тоже не понимаю! – Драконица в ярости вырвалась из песка. – Это не сокровище – по крайней мере не в человеческом смысле. Не металл, из которого делают маленькие кругляшки, чтобы обменивать их на еду, и не украшения для тела. Это Серебро – бесценное для драконов. Оно находилось здесь – сначала в реке рядом с Кельсингрой, а потом, пока были живы Старшие, в самом городе… Все остальное у нас уже есть. Мы можем наслаждаться ваннами с горячей водой, отдыхать в зимних укрытиях, беззаботно нежиться в песчаных ямах для ухода за чешуей… в общем, Серебро тоже должно здесь быть. Где-то. Но никто из нас не может его обнаружить. В городе есть особые места, где Старшие помогали нам получить Серебро. Только никто из нас четко их не помнит. Нам это кажется странным: словно воспоминание преднамеренно у нас отняли. – Синтара раздраженно хлестнула хвостом. – По нашему мнению, один из участков пропал вместе с обрушившейся улицей у берега. Второй мог находиться там, где земля треснула и куда потекла река. Но все уже потеряно. Балипер попробовал там нырнуть, но впадина слишком глубокая, а вода ледяная. Да и Серебра он не нашел. Но мы верим, что сохранились и другие места. Но повторяю: воспоминания о Серебре для нас потеряны – они исчезли после того, как мы вылупились, вместе с другими сведениями, о которых мы даже догадываться не можем. Нам не стать настоящими драконами, а вам – Старшими, пока мы не отыщем колодцев с Серебром. Но вы не желаете ничего делать! Ни один из Старших не грезит Серебряными колодцами. И как я ни стараюсь, я не могу даже заставить тебя подумать о них!

Синтара содрогнулась и еще раз дернула хвостом. Тимара отскочила назад и смотрела, как драконица выбирается из песчаной ямы, а затем шагает к дверям. Створки распахнулись перед ней, а потом закрылись, оставив Тимару взирать ей вслед.

В течение следующих дней Тимара обдумывала слова своей драконицы. Синтара сказала правду. Ей часто попадались драконы, бродившие по улицам: они принюхивались и замирали в нерешительности. Ей стало любопытно. Она спросила Элис, не известны ли ей какие-то Серебряные колодцы в Кельсингре, но Элис уставилась на нее с недоумением.

– Здесь есть фонтан Золотого Дракона. Я однажды про него читала в одной древней рукописи. Может, он и сохранился, но мне он пока не попадался. – Она улыбнулась и задумчиво добавила: – Но несколько ночей назад мне приснилось, что я ищу Серебряный колодец. Странный сон!

Она склонила голову к плечу и нахмурила лоб с рассеянным видом человека, нащупавшего кусочки мозаики. Тимара ощутила странное волнение. Именно такое выражение часто возникало у Элис во время их экспедиции, когда она складывала вместе обрывочные сведения, чтобы понять нечто новое про Старших или драконов. Такого выражения Тимара у нее не видела уже довольно давно.

Элис принялась размышлять вслух:

– В старинных рукописях есть странные упоминания – например, некоторые вещи мне совершенно не удавалось разгадать. Намеки на то, что Кельсингра существует не случайно, что есть тайна, нечто, нуждающееся в охране… – Она замолчала и, обращаясь скорее к самой себе, чем к Тимаре, пробормотала: – Наверное, здесь что-то кроется. Я не могу разобраться в том, что на самом деле имеется в виду.

Элис погрузилась в размышления и впала в прострацию. Тимара знала, что любые попытки говорить с ней сегодня будут представлять собой вопросы, на которые Элис будет давать ответы невпопад. Она поблагодарила подругу и, решив, что передала тайну по-настоящему умному человеку, выкинула Серебряные колодцы из головы.

А вот слова Синтары относительно зависимости Тимара не забыла. Она наблюдала за тем, как другие драконы растут и меняются на глазах у своих хранителей. Некоторые становились более приветливыми, а другие – более высокомерными. А связи между хранителями и их подопечными постепенно слабли. Хранители приспосабливались к этому по-разному. Кое-кто наслаждался появлению свободного времени и возможности исследовать прекрасный город. Совершенно неожиданно для себя хранители смогли думать в первую очередь о собственном благополучии. Хотя в Кельсингре было множество пустых сооружений, Тимару позабавило, что в итоге и она, и ее товарищи поселились в трех соседних зданиях. Эти дома выходили на площадь, которую они незамедлительно окрестили площадью Драконов – поскольку в самом ее центре красовалась скульптурная композиция. Хранители могли поселиться в домах, которые Элис называла виллами и особняками, – в просторных строениях, которые были куда больше, чем Зал торговых собраний в Трехоге. Но они предпочли не слишком роскошные апартаменты над купальнями – жилищами тех давних Старших, кто занимался уходом за драконами. Тимаре казалось чудом иметь собственную комнату – помещение, которое превосходило размерами дом, в котором раньше ютилась ее семья. Как прекрасно иметь мягкую кровать, зеркало, комод и шкаф с полками! Она могла принимать горячую ванну сколь угодно часто, а потом уходить в спальню, где было так тепло, что ей вообще не требовались одеяла или домашняя одежда. Теперь она могла рассматривать себя в зеркале, заплетать и закалывать волосы, пытаться понять, кем она становится.