Текст книги "Час Купидона. Часть III. Момент истины"
Автор книги: Робин Каэри
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
***
И снова впереди были только темнота и неизвестность. Франсуа попробовал поморгать, чтобы привыкнуть к отсутствию света, но в узком проходе царила непроглядная тьма. Не было ни малейшего намёка хотя бы на какой-нибудь источник света – только бесконечная темнота. Ему оставалось слепо довериться шедшему впереди маркизу и слову мадам де Ланнуа. Ведь она пообещала, что этот потайной коридор выведет их наружу.
– А где же мы выйдем? – спросил Франсуа.
– Это чуланчик под лестницей у входа в вестибюль для прислуги, – ответил дю Плесси-Бельер.
Вспомнив о таинственных знаках, которые отмечали каждый поворот в дворцовом лабиринте потайных коридоров, Франсуа провёл ладонью по стене. Сначала только справа от себя, а когда проход сделался совсем узким, то он протянул к стене и левую руку, почти сразу же нащупав углубление в склизкой от сырости каменной кладке, покрытой известью и толстым слоем грязи. Будто бы кто-то нарочно провёл остриём ножа и вырезал эту щербину на ходу.
– Если вы когда-нибудь надумаете воспользоваться этим коридором, – заговорил с ним дю Плесси-Бельер, словно затылком увидевший этот манёвр. – Запомните, что он ведёт не только к комнате мадам де Ланнуа, но и к личным покоям королевы. А вот здесь через несколько шагов, вот сейчас уже, будет поворот. Тот коридор ведёт в Министерское крыло. Туда лучше не ходить, если не хотите попасть в руки к дознавателям из Канцелярии. Они люди дотошные и общими объяснениями не удовлетворятся. Им непременно захочется услышать о том, кто ещё, кроме вас, знает об этих коридорах. В общем, если вы не уверены, что сможете выдержать допрос и не выдать никого, то лучше держитесь подальше.
Франсуа ничего не ответил. И вовсе не потому, что слова маркиза обидели его. Чего уж там, даже один разговор с герцогом де Невилем мог вселить ужас перед любыми допросами, а если его будут расспрашивать сразу несколько таких же инквизиторов, то и в самом деле лучше сторониться любых встреч с ними. К тому же, после окончания ритуала с часами и «Песком времени» в душе Франсуа поселилось нежелание попадать в ещё какие-нибудь переделки. Может быть, и ненадолго, но в ближайшие дни он точно не захочет пускаться на поиски новых приключений. И к тому же он хотел понаблюдать за тем эффектом, который должен был принести проведённый им ритуал. Ведь и Людовик поверил в его действенную силу – значит что-то грандиозное должно было непременно произойти.
– А теперь осторожней, маркиз! Мы идём очень близко к стене вестибюля. Собственно справа от нас уже не стена, а только полотно гобелена. Так что шагайте тише и не касайтесь руками стен. Не стоит привлекать к себе внимания.
– А там кто-то есть? – шёпотом спросил Франсуа и провёл рукой по шероховатой поверхности задней части полотна.
– Пока никого. Ведь пажеский караул в эту ночь отменили. Но мало ли кому вздумается забрести сюда чисто случайно, – также шёпотом ответил дю Плесси-Бельер и остановился.
Осторожно пошарив пальцами по полотну гобелена прямо перед собой, он отыскал нижний край и приподнял его, чтобы выглянуть наружу.
– Мы на месте, – шепнул он, обернувшись к Франсуа. – Выйдем через те двери. Они ведут в коридор для прислуги. А дальше прямиком в конюшни. И там я оставлю вас.
– Спасибо, – отозвался из темноты Франсуа.
– Но это ещё не всё, – дю Плесси-Бельер не спешил выходить наружу. – Запомните, маркиз, всё, что вы рассказали мне и мадам де Ланнуа, останется строго между нами. Я позабочусь сделать так, чтобы ничто не указывало на ваше участие в этом деле.
– Но тот человек, на которого вам указали, чтобы вы передали его в руки господина де Сент-Эньяна, он ведь не пострадает? – Франсуа был решительно настроен взять всю вину на себя, а не перекладывать наказание на чужую голову.
– Конечно же пострадает, – с внезапной жёсткостью ответил дю Плесси-Бельер. – И вы должны твёрдо запомнить, Франсуа, что у каждого нашего поступка будут последствия. Это неизбежно. Но на этот раз вместо вас пострадает кто-то другой. Вы даже не знаете кто он. Но вы должны понять самое главное: если вина останется на вас, то пострадает больше людей. Все те, кого вы очень хорошо знаете. Те, кого вы любите. И в первую очередь ваш отец. А также ваши сёстры и их мужья, и даже их братья и сёстры. И даже те люди, кто служит вам и вашей семье. Понимаете? Всё это очень серьёзно, друг мой. И бравада здесь неуместна. Итак, человек, который вам незнаком или ваша семья? Каким будет ваш выбор?
– Но как же так? – опешил маркиз и, неловко оступившись, ударился спиной о холодную стену. – Ведь нельзя наказывать других за чужие проступки! Это же нечестно!
– Вы наивны и пока очень мало знаете о мире, в котором мы живём. Но вам придётся повзрослеть.
Жёсткость и безапелляционный тон этих слов не нравились Франсуа, он потянул дю Плесси-Бельера за рукав, заставив его обернуться, и высказал таким же суровым и решительным тоном:
– И всё же, я не согласен.
– Вот как? Чего же вы хотите? – усмехнулся дю Плесси-Бельер.
– Пусть того человека оправдают и не наказывают. Пусть его судят так, как если бы судили меня.
– А вы полагаете, что вас бы не судили строго? – терпеливо поинтересовался полковник, словно никуда и не спешил.
Он присел на корточки и внимательно посмотрел в лицо маркиза, освещённое светом, падающим в коридор из-под приподнятого гобелена. – Тут вы жестоко ошибаетесь, друг мой. За эти проступки спросили бы и с вас. С такой же строгостью. Так что будет даже лучше, если того человека будут судить по меркам его положения, а не вашего.
– Но как же так?
– Вы – дворянин. Сын маршала Франции, государственного советника, чего больше? – терпеливо объяснял дю Плесси-Бельер.
– Но ведь мне всегда прощали все мои шалости! Почему же сейчас не простят? – не уступал Франсуа.
– Но это не шалость, мой дорогой друг. Это – покушение на жизнь короля, – строго возразил полковник. – И суд будет рассматривать это именно в таком ключе. Это очень серьёзно.
– Но я же всё рассказал!
– Да, рассказали. Мне и мадам де Ланнуа, – поправил его дю Плесси-Бельер.
– И королю, – дополнил список посвященных лиц Франсуа.
– Да, и королю. И всё же, – полковник был непреклонен. – Если у кого-то есть зуб на вашего отца или на архиепископа Лионского, вашего дядюшку, или на графа д’Арманьяка, супруга вашей дорогой сестры Катрин, то он воспользуется этим разбирательством и судом над вами с тем, чтобы очернить всю семью де Невилей.
– Нет… Этого не может быть!
– Может. Это не просто детские шалости. Игры закончились, друг мой! – с горечью констатировал дю Плесси-Бельер.
– Но я не хочу! Не хочу, чтобы они пострадали из-за меня! Пусть меня запрут в Бастилии. Я знаю – это ненадолго, – в тусклом свете можно было рассмотреть, как на лице мальчика мелькнула улыбка. Ведь он сумел довести до конца квест с «Песком времени». Разве время не принадлежит ему по праву первого, кто сумел остановить его ход?
– Не переживайте, Франсуа. Я обещаю, я даю вам слово, что мальчик, которого выдадут вместо вас, не пострадает. Я найду способ, чтобы позаботиться о нём. О его будущем. Но, – голос дю Плесси-Бельера звучал всё так же строго. – Вы должны пообещать мне, что впредь не станете искать его и не пытаться поднимать эту тему. И тем более обещайте мне не просить за него короля.
Сказав это, дю Плесси-Бельер поднял ещё выше нижний край гобелена и вышел наружу.
– Как это «поднимать эту тему»? – Франсуа снова потянул его за рукав. – Я не понимаю.
– Выходите, маркиз, – полковник не стал одёргивать руку, но останавливаться не стал. – Нам надо поспешить! Не поднимать тему – это значит, вообще не вспоминать, не говорить об этой истории вовсе. Не рассказывать никому. Забыть об этой истории!
Несогласный с приведёнными доводами, Франсуа всё-таки решил принять их и вышел из коридора. Стряхивая с себя паутину, налипшую на камзол, он осматривался вокруг. Место, куда они вышли, было похоже на вестибюль для прислуги, через который во дворец доставляли тюки, сундуки и ящики для того, чтобы переносить их во внутренние покои. Оглянувшись, маркиз заметил, что гобелен уже висел, как прежде, ничем не выдавая того, что за ним скрывалась ниша с дверью в потайные коридоры.
– Пытаетесь запомнить обратный путь? – с усмешкой спросил его дю Плесси-Бельер, но Франсуа безразлично пожал плечами – с него уже хватило тёмных и страшных потайных коридоров:
– Те двери ведут в конюшни. Вы окажетесь на месте, как и должны были. Вас ведь не успели хватиться?
– Неа! – беззаботно ответил Франсуа и тут же прикусил язык, заметив во взгляде его старшего друга интерес, который вызвала эта короткая реплика.
– Так ваш напарник тоже не был на посту этой ночью?
Теперь настало время Франсуа отпираться. Но дю Плесси-Бельер был слишком настойчив. Прищурив глаза, он улыбался, наблюдая за тщетными попытками маркиза увильнуть от прямых ответов.
– Ладно, ладно! Я согласен закрыть на это глаза. Но взамен вы даёте мне полный карт-бланш на все решения о вашем деле. В конце концов, вы вольны выбирать: ваша семья или тот, кого вы не знаете вовсе? Ну как? Решили? Доверьтесь мне, Франсуа!
– Хорошо. Я решил, – он понурил голову. – Я согласен. Но вы дали мне слово! Вы позаботитесь о нём?
– Я сдержу моё слово! – парировал маркиз. – А теперь ступайте и поднимите кого-нибудь из конюхов. Мне понадобится карета.
– Как? Целая карета? – недоверчиво спросил Франсуа.
– Да. Конечно же! – дю Плесси-Бельер похлопал его по плечу. – Не беспокойтесь, на этот раз ничего недозволенного. Моё имя уже включено в придворный реестр. Я не знаю, в каком именно чине. Но собственный выезд в королевских конюшнях мне обеспечен.
Пока Виллеруа бегал в дальний угол конюшен в поисках дежурного конюха, полковник забрался по приставной лесенке наверх и заглянул в распахнутый настежь люк сеновала.
– Кто вы? Что вы здесь делаете? – послышался вопрос снизу, и дю Плесси-Бельер спустился.
– А, вот и вы! – весело стряхивая с ладоней пыль и травинки, он подошёл к молодому человеку, надевавшему форменный плащ королевского пажа.
– Что значит «вот и я»? – с вызовом спросил он, но, увидев де Виллеруа и конюха, которого тот привёл, обратился к маркизу. – А вы что? Где вы были?
– Маркиз был здесь. Я застал его на боевом посту, – ответил вместо него полковник и смерил наглеца нарочито строгим взглядом. – Если бы у меня было время, сударь! Если бы у меня было достаточно времени! Но мне не досуг расспрашивать вас о несении караульной службы, господа. Карету мне! Карету!
***
– Маркиз!
Франсуа выбежал из-под навеса, встал и вытянулся по стойке смирно перед дю Плесси-Бельером, не обратив внимания на подъезжающую карету.
– Эй! Куда? Вот мальчишки! Прямо под колёса кидаются! Вот же, а ну как не успеешь увернуться? – прикрикнул на маркиза доезжачий, стоявший на запятках кареты. – Вы? – узнав в лицо де Виллеруа, который обернулся в его сторону, он сорвал шляпу и отвесил почтительный поклон. – Не признал вашу милость спросонья. Прошу меня простить!
– В чём дело, Франсуа? – строго спросил дю Плесси-Бельер, с удивлением отметив волнение, написанное на лице друга.
– Песок! «Песок времени», – прошептал Франсуа и показал на мешочек, который висел у него на поясе. – Часы Аполлона! Это не я остановил часы, которые стоят в кабинете короля. И в часовне в покоях королевы – тоже не я был. Там, где я часы останавливал, я всегда просыпал этот песок. Понимаете, маркиз?
– Да, начинаю понимать, – задумчиво протянул Франсуа-Анри, потирая подбородок. – Я припоминаю что-то такое. Бонтан указал на этот песок в самом начале. Но потом как-то вдруг запамятовал. Герцог де Грамон всё никак в толк не мог взять, что с этим песком не так: то он был, то его не было. Значит, это не вы остановили те часы?
– Нет, – замотал головой Франсуа. – Это был не я.
– Да. Выходит, что это были те. Другие люди. Но для чего им это понадобилось? Всё это необходимо выяснить. Ну что же, этим я и займусь. А вы, мой друг, – полковник вдруг строго посмотрел на Франсуа, но потом улыбнулся и, подойдя ближе, похлопал по плечу:
– Всё! С вас хватит уже! Теперь точно всё закончено. Забудьте. Я сдержу моё слово, а вы – ваше.
– Обещаю, – глядя в глаза дю Плесси-Бельера, маркиз кивнул ему и взмахом шляпой ответил на прощальный салют рукой.
Глава 4. Утро с комиссаром Шатле
После шести утра. Париж. Улица Лагарп
– Куда прикажете ехать, ваша милость? – спросил доезжачий, открывая перед маркизом дверцу кареты.
Поставив ногу на ступеньку, дю Плесси-Бельер помедлил. Он обернулся к Виллеруа, который стоял под навесом и смотрел на него из-под ладони, подставив её ко лбу козырьком. Видно было, что он ожидал, не скажут ли ему что-то важное напоследок.
– Не переживайте так, Франсуа! Выше нос! – дю Плесси-Бельер вложил всё веселье и энергию, оставшиеся у него после бессонной ночи, чтобы ободрить друга. – Я найду разгадку всем этим тайнам. Я обещаю вам, что сделаю всё, чтобы никому не пришлось отвечать сверх меры за ваши подвиги. Слышите? Более того, я думаю… Нет, я уверен в том, что кое-кому Фортуна послала самый лучший шанс в его жизни. Сумеет ли он им воспользоваться? Это зависит и от него тоже.
– Я буду ждать известий от вас, маркиз! Слышите? Я буду ждать! – откликнулся Виллеруа и помахал рукой на прощание.
– И вы их получите! – дю Плесси-Бельер отсалютовал шляпой в ответ и, ухватившись за крышу кареты, неожиданно подтянулся вверх и приказал кучеру:
– На улицу Лагарп! Корчма «Золотое перо».
– Будет исполнено, ваша милость!
Щёлкнул бич. Зацокали подковы. Грохот колёс повторился гулким эхом, пронёсшимся над внутренним двором. Качнувшись на повороте, большая карета с гербами королевского дома, описала полукруг и проехала в ворота под невысокой аркой.
Маркиз захлопнул дверцу и сел на пассажирское сиденье. Звякнуло опущенное вниз стекло оконца. Оно было настолько мутным от пыли и дождевых разводов, что пришлось опустить его вниз для того, чтобы разглядеть хоть что-то снаружи и не задохнуться от духоты. Видимо этот экипаж долгое время простоял закрытым в каретном павильоне, и слуги, обслуживавшие конюшни, не удосуживались проветрить и помыть его изнутри. Кроме конюха и доезжачего на службу полковнику определили королевского курьера. Он расположился на сиденье напротив дю Плесси-Бельера и первую половину пути сохранял весьма удобное для обоих молчание. И только когда в окошке показались знакомые виды узких улиц, преимущественно населённых людьми, которые принадлежали к так называемому сословию мантии, молодой человек проявил заметный интерес к цели их поездки.
– Уж не к советнику ли Парламента вы едете, ваша милость? – спросил он, намереваясь вызвать полковника на откровенность.
– Нет, – отозвался тот, не отрывая взгляда от окошка со своей стороны, и усмехнулся. – Тот, кому я намерен нанести визит, не столь важная птица. Хотя я не исключаю, что он ещё поднимется по служебной лестнице. Если у него найдётся необходимая хватка и понимание людских характеров.
Карета резко накренилась вбок, когда колёса неудачно вписались в колею, выдолбленную в затвердевшей после ночи грязи посреди немощенной улицы. Проехав ещё немного вперёд, кучер остановил лошадей и, спрыгнув на землю, сам открыл дверцу для маркиза со стороны, противоположной от той огромной лужи, в которой едва не увязли колёса.
– Прошу простить, ваша милость. В этой части Парижа немощеные улицы.
Дю Плесси-Бельер потянулся, широко зевнул и с лёгкостью соскочил с подножки, кивнув кучеру в ответ на его извинения.
– Ждите меня! Я вернусь, как минимум через полчаса.
– А ежели карета чья поедет? Не лучше ли мне отъехать подальше, господин полковник? Впереди площадь Трёх Святых. Она достаточно широкая, там и разъехаться можно, и обождать.
Нахмурившись, обдумывая это предложение, полковник всё же кивнул в знак согласия и молча зашагал по улице. Он прошёл до трехэтажного здания с претенциозной, выкрашенной кричаще яркими красками вывеской на фасаде. Его главным украшением служили две колонны на крыльце у входной двери в виде античных герм, увитых лозами дикого винограда. Дю Плесси-Бельер поднялся по ступенькам крыльца, остановился и осмотрел улицу по обе стороны от себя. Он протянул руку к медному кольцу, но прежде чем успел постучать, дверь с шумом распахнулась и в проёме показалось румяное лицо женщины, одетой, как и все горожанки, в серое платье из льняной ткани с вязаной из грубой шерсти шалью, накинутой на плечи, и в огромном белоснежном чепце. Оценив пришельца намётанным взглядом, который привычно выделял в каждом человеке признаки жильца – многообещающего или же никчёмного – она отодвинула тяжёлую дверь, чтобы впустить его в небольшую прихожую.
– Чем могу, сударь? – поинтересовалась хозяйка, не забывая улыбаться молодому человеку, чей богатый, хотя и неброский костюм, и шляпа с пышным плюмажем указывали не только на достаток, но и на высокое положение.
– Я желаю переговорить с одним из ваших постояльцев, сударыня, – дю Плесси-Бельер мягко улыбнулся.
– В столь ранний час? Мои жильцы ещё изволят почивать в такое время, милсударь. Я только что развела огонь в очаге на кухне, чтобы приготовить для них завтрак. А может молодой господин пожелает скоротать время за стаканчиком вина? У меня и свободная комната имеется, где можно подождать с удобством.
Посуровевший взгляд молодого господина не располагал к дальнейшим уговорам, и хозяйка благоразумно прикусила язык.
– Передайте это господину Ла Рейни, – он вынул из-за рукава жюстокора сложенную вчетверо бумагу. – Это срочно. И да! После вы можете подать нам вино и завтрак. В его комнату, – вслед за бумагой в горячую ладонь хозяйки съёмных квартир опустились несколько монет – плата, за которую можно было занять одну из комнат в её заведении на целых две недели.
– О, ваша милость! Вы очень щедры! Так к мэтру Ла Рейни? Завтрак и вино! – тотчас же заулыбалась хозяйка. – Так я ж бегу. Сей же момент всё сделаю. Мэтр вчера поздно явился, поэтому изволят ещё спать. Но я его разбужу для вашей милости, – уже поднявшись на несколько ступенек скрипучей лестницы, она обернулась. – А ежели спросить изволят? Как мне доложить о вашей милости?
– А так и скажите, сударыня, что это по делу о часах, – коротко ответил дю Плесси-Бельер. – Он поймёт.
Оказалось, что и в самом деле мэтр Ла Рейни был посвящён в тонкости расследования дворцовых краж и остановки часов. Он ждал человека из Лувра и, как только мадам Блюш передала ему, что внизу дожидается «Его милость» – молодой человек весьма впечатляющей наружности, то мэтр поспешил в коридор и прямо с лестничной площадки позвал гостя к себе наверх.
– Сюда, ваша милость! Не беспокойтесь, вы не подняли меня. В этот час я никогда не сплю. Марта, что у нас с завтраком? – этот вопрос, точнее приказ, относился к хозяйке, не скрывавшей своего живого интереса при виде высокой особы, пожаловавшей к мэтру в столь ранний час, когда редко кто ещё выходил из дома, разве что только ради первых и самых выгодных цен на рынке.
– Доброе утро, мэтр!
Дю Плесси-Бельер взбежал вверх по лестнице. Он без долгих церемоний прошёл в комнату комиссара городской тюрьмы Шатле и захлопнул дверь перед самым носом любопытной хозяйки.
– Присаживайтесь у камина, ваша милость, – пригласил Ла Рейни. – Апрельские утра редко радуют теплом. А вам, видимо, пришлось ехать сюда из самого Лувра. На набережной Сены в это время года особенно сыро, что и говорить.
– Да. Это так, – коротко ответил на это проявление участия дю Плесси-Бельер и откинулся на спинку стула, который, судя по его виду, помнил времена доброго короля Генриха Четвёртого.
– Смею предположить, в деле о часах появились подвижки? – спросил Ла Рейни, запахнув плотнее долгополый халат, который служил ему домашним одеянием.
– И не только! Мы нашли разгадку этого дела. Но всему своё время. Прежде всего я хочу расспросить вас, мэтр, о судьбе того мальчика, который остался совершенно один без семьи и каких-либо родственников после убийства его старшего брата – смотрителя канделябров и гардин в Лувре. Его нашли избитым до полусмерти в одном из коридоров, помните?
– А что вам до того малого? – Ла Рейни сцепил пальцы между собой и с интересом посмотрел в лицо полковника. – Он в Шатле. Против него выдвинуты несерьёзные обвинения, но всё же он был замешан в делах старшего брата. И оба связаны с шайкой. «Уличные воробьи». Слыхали о таких? Воровской притон под прикрытием приюта для сирот и бездомных. Кюре из церкви Всех Святых опекает их. Но за ниточки дёргает кое-кто другой. Это один из признанных в воровском мире человеков.
– Людей, – небрежно поправил его дю Плесси-Бельер и положил шляпу на колченогий столик рядом с камином.
– Нет, ваша милость. Именно «человеков». Это чисто парижское словечко. Человек – это тот, кто в воровском мире добился признания среди воров и стал вожаком небольшой банды. За ним обычно числится внушительный список краж, а нередко и убийств.
– Вот как? – усмехнулся полковник. – Всякий раз я узнаю что-нибудь новенькое о Париже. Хорошо, я запомню это, мэтр.
– Так вам нужен этот мальчишка? Могу я кое-что сказать вам о нём? Вы можете проявить к нему участие, если пожелаете.
– И каким же образом? – прищурился дю Плесси-Бельер.
– Если намекнёте вашему знакомцу – папаше Мекано – пусть он отдаст приказ тем, кому следует, чтобы мальца отпустили с миром из банды.
– О, так вы и об этом знаете?
– Ваша милость, я получаю жалованье не за просиживание штанов, с позволения сказать, – в маленьких глазках мэтра блеснули огоньки, а на лице появилось выражение превосходства. – Я умею добывать нужные сведения. Обо всём, что происходит на улицах этого города. Понемногу. Скромно пока. Но, как видите, кое-что я уже знаю о порядках, заведённых в парижских кварталах.
– Вы же не служите в Парламенте. Зачем вам? – будто стараясь раззадорить собеседника, поинтересовался дю Плесси-Бельер.
– Я стремлюсь к большему. Парламент – это законы. А я хочу служить в ведомстве, которое будет следить за их соблюдением.
– Блюститель порядка? Префект? Или выше – коннетабль? – усмехнулся маркиз. – Пожалуй, это имеет смысл.
– Минуту, – Ла Рейни прошёлся по комнате, подошёл к двери и резким движением широко распахнул её прямо перед носом у отпрянувшей в испуге хозяйки, которая стояла у порога комнаты с подносом в руках.
– Моя дорогая мадам Блюш! – воскликнул Ла Рейни, выхватив поднос из рук оторопевшей от неожиданности женщины. – Как вовремя! Благодарствую, моя дорогая. Вы – чудо! – он смешно вытянул губы, имитируя воздушный поцелуй, а в следующий миг носком ноги захлопнул дверь, прервав ворчливое замечание хозяйки о ранних гостях и громких разговорах, которые мешают спать добропорядочным жильцам по соседству.
– Итак, дорогой маркиз, – вернувшись к камину, Ла Рейни точно выверенным движением ноги пододвинул к себе столик и поставил на него поднос.
– Здесь холодная утка, свежий хлеб, паштет. Хм, а вот тут у нас соус для утки. Ага! А вот и пирог! – перечислял он блюда скромного завтрака, наскоро собранного для них доброй мадам Блюш. – Это пирог с грушами, вымоченными в меду, – он закатил глаза и поцокал языком. – Рекомендую особо! Этот пирог – лучшее из того, что мне доводилось отведать в Париже. Не нормандский пирог. Увы, нет! Но всё же он достоин внимания.
Он разделал утку, разложил куски мяса на два блюда, щедро полил их соусом и отрезал по паре ломтей хлеба. Затем с такой же ловкостью он разделил и пирог. Выложив равные части на блюда, Ла Рейни с видом художника отступил на шаг назад и полюбовался получившимся натюрмортом.
– Полагаю, стаканчик подогретого вина будет недурным дополнением к этому маленькому пиршеству, – с этими словами он указал на высокий кувшин, из длинного носика которого поднимался густой пар, отчего вся комната наполнилась пряным ароматом специй.
– Пожалуй, что от горячего вина я не откажусь, – согласился маркиз и вооружился вилкой, чтобы насладиться завтраком.
– Итак, на чём мы остановились? – заговорил Ла Рейни, когда покончил с утиным мясом и с неторопливой методичностью настоящего гурмана принялся намазывать паштет на ломоть тёплого хлеба.
– Я спросил вас о судьбе мальчика, родственника которого нашли забитым до полусмерти в потайном коридоре в Лувре, – напомнил маркиз, нацепив на вилку несколько кусочков мяса. – У меня есть вопросы касательного его. Может ли так случиться, что человек, который лишь косвенно связан с одним преступлением, может оказаться замешанным и в другом деле?
– Почему же нет, – Ла Рейни посмотрел на собеседника поверх бокала и сделал большой глоток. – Так частенько случается.
– И если не брать в расчёт практику некоторых комиссаров решать вопросы о нераскрытых преступлениях, – дю Плесси-Бельер мельком посмотрел в глаза Ла Рейни и тоже сделал несколько глотков прежде, чем продолжить свою мысль. – Ведь так бывает, когда одно преступление оказывается серьёзнее другого, не так ли? И что же в таком случае? Какова процедура?
– Этого человека будут судить по обвинению в наиболее серьёзном преступлении, – ответил Ла Рейни и на некоторое время сосредоточился на еде. – Не то чтобы другое дело простили, – отвлекшись, продолжал он. – Ведь невозможно повесить одного человека дважды. Как и дважды послать на галеры пожизненно – это уже один раз, дважды – это абсурд. Не так ли?
– Ну вот, – маркиз доел второй кусок грушевого пирога, допил вино и с довольным видом откинулся на спинку стула.
– Что? Я не понимаю. Что значит это ваше «ну вот»? – спросил Ла Рейни, отстав от своего сотрапезника едва ли не вдвое.
– А это значит, дорогой мэтр, что есть другое обвинение, по которому будут судить этого мальчика. И гораздо серьёзнее. В сравнении с делом, по которому его обвиняют, то, что он оказался вовлечённым в дворцовые кражи, всего лишь цветочки.
– И что же это за обвинение? Постойте, уж не хотите ли вы сказать, что этот малец замешан в деле с дворцовыми часами? – лицо Ла Рейни вытянулось от удивления, он уставился на дю Плесси-Бельера, перестав жевать. – Нет, это из области домыслов!
– Это практически доказано, – холодно возразил полковник и, прикрыв глаза, закинул руки за голову.
– Как? Нет! Быть этого не может. Я сам его допрашивал. Я бы почувствовал. Я носом чую, когда от меня пытаются скрыть что-то, даже мало-мальски серьёзное. И к тому же этот малый, хотя и умён, но не настолько! Остановить часы мог только тот, кто разбирается в их механизме, дорогой полковник. Это однозначно. Это неоспоримый факт.
– А я и говорю, что у меня есть доказательства. Сегодня ночью он остановил последние двенадцатые часы в приёмной королевы, – дю Плесси-Бельер говорил так спокойно и уверенно, что Ла Рейни начало казаться, будто всё перепуталось с точностью до наоборот.
– Постойте, а как же… – проговорил он, жмурясь в попытке проснуться от кажущегося наваждения. – Нет! Я вышел из Шатле около полуночи, оставив мальчишку там. В камере!
– А что, если его выпустили из Шатле? Скажем, после вашего ухода. За несостоятельностью обвинений. Оказавшись на свободе, он мог вернуться во дворец. Дорогу-то он наверняка помнит. Да и во дворцовых коридорах прекрасно ориентируется, – полковник вытянул ноги к камину. – Прекрасно у вас тут. Тепло и уютно. А у меня сегодня выдалась совершенно сумасшедшая ночь.
– Да, я понимаю. Почти. Но не совсем, – не придав значения последним словам маркиза, пробормотал Ла Рейни сквозь прижатую к лицу ладонь. – Вы хотите, чтобы мальчишка взял на себя эти преступления? Так это об этом деле мне передавала свояченица? Я не помню всех подробностей. Не то дюжину часов остановили, не то почти пятнадцать. Кто ж упомнит теперь! Вот вы помните, ваша милость? – он многозначительно посмотрел в прикрытые глаза собеседника.
– Да, действительно, двенадцать или пятнадцать? Да и какие там преступления, – улыбнулся маркиз. – Детские шалости, право слово. Скажем, он мог на спор сговориться со старшим братом, с тем, который погиб в Лувре, что сумеет остановить стрелки на часах, и никто не поймает его на этом. Ну, а когда брата убили, эта шалость могла превратиться в одержимость, – когда маркиз опустил руки и подался вперёд, взгляд его синих глаз сделался серьёзным, и в нём не было больше и тени расслабленной неги. – Ведь обделённых умом и потерявших рассудок не судят, не так ли? А впоследствии мог бы этот мальчишка исчезнуть? Пропасть из поля зрения надзирателей, скажем?
– Смотря из чьего поля зрения, – потёр подбородок Ла Рейни. – Я как бы понимаю всё то, к чему вы клоните, ваша милость. И всё же есть кое-какие нюансы, которые вы не учли.
– Какие же?
– Мальчик – сирота, никого из родных у него нет. Для того, чтобы признать его невменяемым, блаженным, как вам угодно называйте, в любом случае суду будет необходимо подать ходатайство о поручительстве. Прошение о экзаменации. Это не так просто, если провести всё по закону. Судья должен назначить для рассмотрения и принятия решения людей – комиссию, стало быть. Это значит, что понадобятся услуги нотариуса. И это ещё не всё! Адвокату потребуется составить рекомендации и прошения, которые подаются судье. И эти люди в долгополых мантиях с белыми воротничками: магистры права из Сорбонны, советники Парламента, члены коллегии по уголовным делам – все они очень дорого ценят свою подпись. Всё это слишком сложно. Тем более если в этом деле замешаны внутренние дела королевского двора.
– А мы можем упростить процесс? Скажем, пустить его в бумажном виде, в документах и, – дю Плесси-Бельер встряхнул пальцами. – Если это дело заволокитить. Я возьмусь за то, чтобы заполучить все необходимые подписи и печати к ним. А вам всего-навсего нужно представить мальчишку в суде в качестве обвиняемого. И получить после рапорт из приюта для умалишённых о том, что они приняли к себе человека. А позже, – он снова взмахнул руками. – Был человек и нет его. Кто вспомнит об этом деле через полгода?
Ла Рейни аккуратно облизал карамельный сироп с ложки и отложил её на пустое блюдо, затем допил остатки вина и вытер пальцы и губы салфеткой. Он сосредоточенно раздумывал над словами маркиза и взвешивал в уме не только шансы на успех изложенного только что плана, но, кроме того, и несомненные плюсы от его союза с человеком, который явно не стремился застрять на нижних ступеньках придворной карьеры. Ла Рейни уже знал о том, что дю Плесси-Бельер пользовался успехом и уважением, которое было несоизмеримо с его молодостью и кажущейся неопытностью, и это предвещало ему блестящие перспективы. Этот человек умел мыслить рискованно, но широко, при этом не ограничиваясь в средствах для достижения поставленной цели. Словом, было гораздо выгоднее идти с ним вместе, чем ставить ему палки в колёса или бездействовать. В конце концов, мало ли комиссаров в Шатле? К услугам человека, назначенного Королевским советом провести расследование во дворце, были все полицейские чины Парижа. Он мог обратиться к любому другому комиссару.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?