Текст книги "Час Купидона. Часть III. Момент истины"

– А, так всё это будет только понарошку? – с видимым облегчением вздохнул мальчик.

– Да. Но всё должно пройти так, чтобы никто, ни одна душа кроме нас троих, никогда не узнала бы о том, кем вы являетесь и где скрываетесь. Думаю, что ваш брат поплатился жизнью вовсе не из-за драгоценностей, украденных в Лувре. Я намерен искать его убийцу. И я найду его.

– Спасибо, – прошептал мальчик, и Франсуа-Анри обратил на него суровый взгляд, который тут же смягчился при виде ручейков слёз, сбежавших по раскрасневшимся щекам.

– Это не ради вас. Но всё же я сделаю это. Пока этот человек прячется в тени, я не могу быть полностью уверенным, что он не навредит кому-то ещё, – говоря это, дю Плесси-Бельер думал о Людовике и де Виллеруа, а кроме того о тайнике, который скрыт в корпусе часов. Это то, ради чего негодяй не погнушался пойти на убийство даже в королевском дворце.

– Ну что же, если все ясно, – Ла Рейни поднялся и прошёл к двери, но вопрос дю Плесси-Бельера заставил его остановиться:

– А что вы собираетесь делать с ним, мэтр?

– Как что? Пока он остаётся в Гранд Шатле под охраной. Так будет надёжнее.

– Но… Я же всё рассказал, – прошептал Матье. – Я обещаю, сударь, я слово даю, господин комиссар, что я сделаю всё, как вы меня научили!

Дю Плесси-Бельер бросил быстрый взгляд на комиссара, а тот закивал головой, словно деревянная марионетка в балаганчике уличного театра.

– Да, да. Я вам уже говорил о том, что я намерен сделать.

– Но до того времени что вы намерены с ним делать? – уточнил маркиз, и Матье впервые за всё время их разговора почувствовал расположение к себе этого молодого вельможи, во власти которого было не только явиться с расспросами в Гранд Шатле, но и отдавать распоряжения комиссару полиции.

– До того времени месье Матье останется под стражей в камере. Здесь, в Гранд Шатле, – ответил Ла Рейни.

– Вы уверены в его безопасности? – без обиняков спросил дю Плесси-Бельер, заметив, что мальчик побледнел, но при этом мужественно сжал кулачки.

– У меня есть доверенные люди среди охранников. Я поручу им не спускать глаз с мальца. Поймите, господин полковник, выводить его из Гранд Шатле ещё опаснее. Здесь он находится под охраной стражников. А что в городе? А если подельники его брата явятся за награбленным?

– Вы поставили соглядатаев у их дома? – вместо сочувствия спросил дю Плесси-Бельер.

– Да! Конечно же! И мышь не прошмыгнет.

– Ну, эти смогут, – скептично возразил полковник. – Кстати, неплохо бы поставить людей следить за всеми, кто выезжает из Парижа. У ворот Сент-Оноре особенно.

– Уже стоят. Там у меня есть свои люди и у ворот, и снаружи.

– И отдать приказ городской страже, чтобы они досматривали выезжающие из города повозки, – одобрительно кивнув в ответ на демонстрацию должной расторопности, продолжил свою мысль дю Плесси-Бельер.

– Так ведь товары все уже распроданы, – не понял его Ла Рейни, но заметив лукавый блеск в прищуренных глазах полковника, уточнил:

– Зачем осматривать? Ведь налога с вывозимых товаров нет.

– Вот именно. Товары распроданы, а вывозят кое-что другое. Пошлите туда кого-нибудь поглазастее. Из тех, кто разбирается в драгоценностях. Эти люди вывозят из Парижа награбленное в Лувре, и их пока не поймали на этом.

– Но как же так? Вот же! Малого-то мы поймали. Мы все бдим, – попытался возразить Ла Рейни, но маркиз властным жестом призвал его к молчанию.

– Они не пытаются продать всё целиком, как наш друг месье Матье, – он кивнул на приунывшего мальчишку. – Они дробят драгоценности, разбирают их. Затем вставляют камни и жемчуг в побрякушки, дешёвые бусы или чётки. Вроде тех, которыми на ярмарках торгуют заезжие цыгане.

– Вот как? – нельзя было сказать, что больше удивило комиссара: хитроумный ли способ провозить драгоценности под носом у таможни или то, что этому утончённому придворному щёголю были известны подробности из жизни воровского мира.

– Да, всё так! – не поведя и бровью, подтвердил дю Плесси-Бельер и снова уселся на стул, махнув рукой арестанту, чтобы тот занял свободный табурет возле окна, расположенного так высоко, что для того, чтобы выглянуть наружу даже рослому человеку потребовалось бы подняться на цыпочках. – Распорядитесь пока о том, чтобы усилить досмотр повозок у ворот Сент-Оноре.

– Да. Сейчас же! Я усилю охрану. Ни одна телега не проедет не проверенной!

– И отдайте распоряжения о месье Матье, – дю Плесси-Бельер кивнул в его сторону. – Пусть он побудет здесь. У вас же там стоит походная кровать? Этого комфорта ему будет достаточно. Пока.

– Но в протоколе отмечено, что он содержится в Гранд Шатле в качестве арестованного, а не моего гостя, – возразил Ла Рейни.

– А он никуда не денется из Гранд Шатле. Только его больше не увидят в подвале, – маркиз пожал плечами. – А кто обратит на это внимание? Привели его или увели. За ворота Гранд Шатле его никто не выводил. Пока ещё. Думаю, что и протоколы никто запрашивать не станет. Чем меньше о нём знают здесь, в стенах Гранд Шатле, тем лучше.

– Да. Понял.

Раздался тяжёлый стон дверных петель, и громко лязгнули засовы, отпираемой второй двери – в тюрьме даже кабинет комиссара запирался на две двери с дубовыми засовами на каждой.

Дю Плесси-Бельер прикрыл глаза и откинулся назад, снова опершись локтем о край стола и закинув свободную руку за голову. Больше всего ему хотелось выспаться, но этой роскоши он не мог себе позволить из-за целого вихря планов и мыслей в голове. Предстояло связать воедино все установленные факты и сложить воедино картину произошедших событий в Лувре. Таинственный человек, который знает всё и обо всех, ищет ключ! Почему же ему, человеку, который знает столько обо всём, что творится в королевском дворце, тем не менее не известно где находится ключ? И почему для поисков ему понадобилась помощь лакея? Отчего же не проделать всё лично, не подвергая тем самым тайну этих поисков риску быть раскрытой? Или как раз это и было невозможно сделать, не привлекая внимания к собственной персоне? Всё дело, видимо, обстоит в том, кем именно является этот человек, или какое положение он занимает во дворце? Это должно быть кто-то, кто не находится на виду у всех, и, в то же время, имеет доступ ко всем тайным коридорам: он может следить за всем, что происходит во дворце и, следовательно, знать всё и обо всех. Был ещё один момент, который заставил дю Плесси-Бельера и самого ощутить жаркую волну страха – это тот факт, что Матье-старший знал о настоящем часовом воре, видел его в лицо. Правда ли, что он не назвал имени своему младшему брату? Не окажется ли спасение этого мальчика медвежьей услугой для настоящего виновника истории с часами?

Глава 8. Дела дворцовые
Около девяти часов утра. Лувр. Кабинет обер-камергера

В комнате было темно, пока лучи утреннего солнца попадали в окна Министерского крыла, только отражаясь от оконных стёкол крыла дворца с противоположной стороны. Яркие и ослепляющие, даже будучи всего лишь отражением, эти лучи заставляли прикрывать глаза ладонью. И всё же их света было не достаточно, чтобы рассеять сумрак, царивший в кабинете обер-камергера.

– Обман повсюду. Кругом обман и подделка, – озвучил свои наблюдения граф де Сент-Эньян, не отрывая взгляда от окна.

– В чём именно состоит обман, ваше сиятельство? – поинтересовался секретарь, который внимательно следил за настроением патрона.

– Да вот же, – де Сент-Эньян указал на яркие солнечные блики, отражавшиеся в оконных стёклах и посылавшие пятна света на стену как раз за спиной у секретаря.

– Так это всего лишь отражение. Ещё у древних афинян этот эффект использовали с тем, чтобы отбить атаку неприятеля. Я об этом ещё в семинарии читал у классиков.

Де Сент-Эньян повернулся к молодому человеку с улыбкой в прищуренных глазах. Граф не стал объяснять ему, что между наблюдениями за природой и чтением классической литературы разница была в том, что последнее отражало первое испокон веков. Да и к чему, ведь тогда ему пришлось бы осветить и мысль, заложенную в невольно сорвавшейся с его уст фразе. Если этот молодой человек, вчера ещё транжиривший отцовские деньги, выделенные на обучение в Сорбонне, и львиную долю той суммы промотавший в парижских кабачках, не уловил намёк, то стоило ли пускаться в пространные объяснения?

Некоторые вещи следует оставлять при себе – с годами это сделалось одним из самых важных личных правил графа де Сент-Эньяна. Среди документов с прошениями о представлении ко двору, которые подавали провинциалы, прибывавшие в Париж, каждый со своими амбициями и мечтами об успехе, граф видел откровенные подделки и даже фальсификации подписей. Но он не спешил сразу же выносить это на суд общественного мнения. Ни при дворе, ни в салонах парижской знати. Не все подлоги заслуживали взыскания. А также не все дворяне, чьи родословные содержали длинные списки поколений родовитых предков, заслуживали быть принятыми при королевском дворе. И поскольку сам граф не считал, что был вправе выносить суждение по части этики в подобном вопросе, то он предпочёл бы не замечать того, что впоследствии сама жизнь мудро расставит по своим местам.

– Стучат, кажется, – чуть громче повторил молодой человек, когда стук в дверь повторился.

– Так откройте! – де Сент-Эньян указал на дверь и подавил вздох сожаления. Он не успел ещё привыкнуть к тому, что новый секретарь и шагу ступить не мог без его личного одобрения.

Берон подбежал к двери и приоткрыл её, чтобы выглянуть в коридор. Тихо ойкнув, он почти сразу же отпрянул назад со словами:

– Это к вам, ваше сиятельство. Полковник дю Плесси-Бельер. И с ним ещё кто-то. Мне кажется, я его знаю. Он служит в полиции Шатле.

– Так просите же, – сдержанным тоном распорядился де Сент-Эньян, подавив желание добавить что-нибудь более резкое по части сообразительности Берона.

Первым в кабинете появился дю Плесси-Бельер. Граф слегка поморщился при виде внешнего облика молодого полковника. По меньшей мере, о нём можно было с точностью сказать, что в то утро он был крайне небрежным для особы его положения. А если быть более строгим и точным, то в облике маркиза отсутствовали тщание и совершенство, к которым был обязан стремиться каждый придворный.

Следом за полковником в кабинет вошёл мужчина, которому на вид было лет тридцать, молодцеватый, коренастый, с наметившимся уже круглым животиком, который не скрывала строгая чёрная мантия, наброшенная поверх камзола, сшитого из добротной серой ткани.

– Дорогой граф! Доброе утро! Прошу меня простить за раннее вторжение и за мой неопрятный вид, – дю Плесси-Бельер заговорил в шутливом тоне, едва переступив порог. Он сорвал с головы шляпу и зажал её под левой рукой, отвесил короткий поклон и прошёл на середину комнаты.

– Мой дорогой маркиз! – де Сент-Эньян поднялся из-за стола к нему на встречу. – Я рад видеть вас. Полагаю, что катастрофа, отразившаяся на вашем облике, является следствием крайне важных событий этого утра. Или даже ночи? Уж не с ответами ли касательно нашего дела вы явились ко мне?

– Именно так, дорогой граф! А главное, я привёл к вам человека, который помог мне добыть эти ответы, – улыбнулся дю Плесси-Бельер и с широким жестом повернулся в сторону комиссара, скромно ожидавшего на пороге. – Это мэтр Ла Рейни. Бывший клерк. Он служил секретарём в Парламентском суде, а ныне комиссар полиции Шатле.

– Вот как? – коротко кивнув представленному чиновнику, де Сент-Эньян жестом указал своим гостям на два стула, которые стояли напротив письменного стола, а сам вернулся в своё кресло.

– С вашего позволения, дорогой граф, мы сразу же перейдем к делу, – заявил дю Плесси-Бельер.

Однако он не спешил начинать рассказ, а вместо этого многозначительно посмотрел на секретаря графа. Тот сидел за своей конторкой с выражением крайнего любопытства на лице.

– Берон, принесите вина и чего-нибудь к завтраку. Я полагаю, господа, вы ещё не завтракали, не так ли? – взгляд, который де Сент-Эньян обратил на полковника, был не менее красноречивым.

– Да, у меня со вчерашнего вечера и маковой росинки во рту не было, – подхватил его мысль полковник и переглянулся с Ла Рейни, который молча кивнул в знак согласия.

После того, как секретарь исчез, дю Плесси-Бельер хлопнул ладонью по колену и заговорил:

– Итак, дело о часах можно считать решённым и закрытым. Господин Ла Рейни уже поймал виновного. Мы допросили его и выяснили все факты и мотивы этого дела. Кое-что было довольно неожиданным. И всё же улики, найденные герцогом де Грамоном, оказались неоспоримыми. Всё доказано.

– Значит ли это, что вина того человека уже полностью доказана? – осведомился де Сент-Эньян, мысленно прикидывая, какими именно уликами располагали дю Плесси-Бельер и комиссар полиции.

– Да. И у нас есть полное признание вины, – кивнул маркиз.

– То есть? – вскинул брови де Сент-Эньян.

– Оно получено нами в ходе проведения допроса. По всей форме. Записано и запротоколировано. Всё по правилам, которые предусмотрены законом, – вставил Ла Рейни, устремив взгляд своих маленьких, похожих на буравчики глаз в лицо графа.

– И кто же это?

– Некий Дени Матье, – Ла Рейни счёл за лучшее рассказать всё, что он знал о виновном. – Он служил посыльным во дворце. Слуга в Королевском доме. Это младший брат того бедняги, которого нашли избитым до полусмерти у тайного выхода в сады. В том гроте, что в садах у набережной.

– А, помню! Да-да, – закивал в ответ де Сент-Эньян и тут же перевёл требовательный взгляд на полковника, с таинственным видом хранившего молчание, в то время, как комиссар увлечённо рассказывал о ходе расследования. – Так что же было причиной? Ради чего всё это было затеяно?

– Хотелось бы сказать, что всё это совершено ради мести. Желания хоть как-то насолить. Хоть кому-нибудь, – заговорил дю Плесси-Бельер. – Но, как оказалось, всё далеко не так просто. Воистину, это не преступление, а настоящая шкатулка с двойным дном.

– Потрудитесь объяснить, маркиз! Что именно не так в этом деле? – заподозрив неладное, потребовал граф и открыл ящик секретера, откуда достал бутылку с жидкостью янтарного цвета. – Не желаете, кстати? Добрый арманьяк как нельзя лучше помогает выстраивать логические цепочки.

Ла Рейни тут же заинтересованно присмотрелся к бутылке и кивнул, тогда как дю Плесси-Бельер отрицательно качнул головой и продолжил свою речь:

– Мы думали, что происшествия во дворце – дело с часами и кражи в апартаментах фрейлин королевы – не были связаны между собой. Но, как оказалось, между ними имеется связь и она гораздо сильнее, чем просто желание поживиться или отомстить.

– Насколько я помню, инциденты с остановкой часов начались незадолго до краж, – припомнил де Сент-Эньян, разливая арманьяк в серебряные бокальчики для себя и для Ла Рейни. – Следовательно, это не могло быть местью за брата, не так ли?

– Нет. И это было главной целью происходящего, а кражи служили всего лишь отвлекающим манёвром – дымовой завесой. И сюда же примешивается ещё кое-что. Дело в том, что нас всех сбили с толку символы и загадки, которых на самом деле не было. Не существует разницы, в какой именно час останавливали работу механизма часов. Так же не имело никакого значения и количество часов, которые были повреждены. Воры искали тайник, который был устроен в задней стенке часов.

– Зачем же они останавливали стрелки на часах? Что за ребячество? – строго спросил де Сент-Эньян, заранее предполагая, что именно этот вопрос задаст ему королева, когда он будет пересказывать ей все подробности, выясненные полковником.

– Это делалось также для отвода глаз, – просто и без обиняков ответил дю Плесси-Бельер. – На эту мысль воров навели досужие сплетни среди прислуги. А те, в свою очередь, слышали их в виде историй, которые рассказывали не то пажи, не то придворная молодёжь.

– Что ещё за истории? – в глубине души де Сент-Эньян почувствовал себя задетым словами полковника: как же он, тот, кто постоянно общался с королём и молодыми дворянами из его свиты, не обратил никакого внимания на происходящее?

– Это некая легенда о золотом «Песке времени». Якобы человек, который сумеет остановить определённое количество часов при помощи этого песка, станет властелином времени, – пояснил дю Плесси-Бельер и обернулся к дверям в тот самый момент, когда на пороге показался Берон, принесший на подносе графин с вином и блюдо с холодными закусками.

– Легенды, время – сказки всё это, – проговорил де Сент-Эньян. – Вот вы, господин комиссар, вы верите в эту чушь?

– Нет, ваше сиятельство! Ни в коей мере! Но судя по всему, воры решили, что этих баек будет достаточно для того, чтобы, как только что сказал господин полковник, напустить туману – дымовую завесу. Бросить пыль в глаза. Увести со следа, – говоря это, Ла Рейни не спускал глаз с вошедшего секретаря, глядя на него с нескрываемым подозрением.

– И что же позволило вам отыскать виновного, несмотря на всю эту пыль или песок, и все эти дымовые завесы – чего бы там ни было? – строго посмотрев на секретаря, де Сент-Эньян указал ему на стол перед собой. – Кстати, а откуда вы узнали о том, что были кражи в апартаментах фрейлин королевы?

– Я об этом и не знал, ваше сиятельство, – спокойно ответил Ла Рейни. – Этот мальчишка рассказал мне обо всём на допросе.

– А почему, кстати, его арестовали?

– Он подозрительно вёл себя ещё и до того. Я велел моим людям присматривать за ним после того, как до нас дошли слухи о его старшем брате, – пояснил Ла Рейни, пристально следя за тем, как Берон расставлял закуски на столе. – Его арестовали в тот момент, когда он попытался сбыть краденное и купить себе место мастерового на одной из барж на причале.

– Ага! Значит, сбежать хотел! – обронил Берон, но перехватив суровый взгляд патрона, замолк и вернулся к своей конторке.

– Как-то так, – со скромным видом кивнул в ответ Ла Рейни. – Не иначе как само провидение помогло нам!

– И это чистое совпадение, что вам пришло в голову доложить об этом никому иному, как полковнику? – продолжал расспросы де Сент-Эньян, между делом передав комиссару серебряный бокальчик с арманьяком. – Кстати, а сколько ему лет? И с чего вдруг это дело имеет такую важность для вас, мой друг?

– Мы случайно встретились. В кабачке на улице Лагарп. Я заинтересовался арестом мальчишки, который состоит на службе во дворце. Не каждый день на парижских улицах кто-то пытается сбыть фамильные драгоценности из шкатулок фрейлин двора королевы. К тому же кое-что из украденных драгоценностей мне удалось отследить, но совершенно в ином направлении. И тут вдруг ещё одно совпадение – только вчера герцог де Грамон обмолвился о новой краже.

– Всё это держалось в строжайшем секрете, – де Сент-Эньян глянул на полковника испытующим взглядом. – Вы догадались сами сопоставить эти факты или кто-то надоумил вас, маркиз?

– У меня глаз намётан на такие вещи, – скромно улыбнулся дю Плесси-Бельер.

– Итак, мы можем считать, что оба дела завершены, и с этим покончено? Ну, а что же с драгоценностями? Удалось найти всё, что было украдено? Украшения найдены? Есть ли вероятность вернуть украденное их законным владелицам?

– Нет, не всё. Увы, мальчик знал только о том, что они какое-то время хранились в комнате его брата в Лувре. Матье-старший успел отдать большую часть украденного подельникам, а они сбывали их. Этого человека подкупили с тем, чтобы он им помогал и только. Он помогал ворам проникнуть во дворец и незаметно пройти во внутренние покои. А что касается замков на дверях и шкатулках, то их вскрывали воры, а не он.

– Да. Это так, – словно подытоживая собственные выводы, произнёс граф.

– И что касается дела, связанного с часами, то расследование никак не продвигается, и мы находимся в тупике, – добавил дю Плесси-Бельер.

– Как в тупике? Но вы же сказали, что нашли виновного!

– Да. Его-то мы нашли. Но ответы получены пока ещё не на все вопросы. Непонятно что на самом деле они искали, – ответил дю Плесси-Бельер, делая вид, будто не замечает удивлённые взгляды, которые метал в его сторону Ла Рейни.

– Это точно? – де Сент-Эньян строго взглянул на полковника.

– Да. В этом я совершенно уверен, – вмешался Ла Рейни. – Я сам допрашивал арестованного.

– Ну что же, господа, значит, мне самому придётся найти ответы на все оставшиеся вопросы. Как это ни печально, но, увы, результаты неутешительные.

Де Сент-Эньян наскоро допил арманьяк, надкусил кусочек сыра и поднялся из-за стола.

– Я ещё не подавал прошения об аудиенции у королевы. Так что могу внести и ваше имя, полковник. Если вы пожелаете быть принятым королевой.

– Боюсь, что мой потрёпанный вид произведёт не самое лучшее впечатление обо мне, не смотря на всё моё рвение на службе их величествам, – дю Плесси-Бельер с улыбкой поднялся и посмотрел на Ла Рейни. – Мы с господином комиссаром будем признательны вам, дорогой граф, если вы передадите королеве наши уверения в полной и безграничной преданности лично ей и самому королю. Остались некоторые формальности, которые следует запротоколировать и подготовить дело для передачи в суд. Так что я покину дворец. К тому же я был бы рад наконец-то вернуться к себе в особняк Бельер и переодеться. Все эти ночные засады и слежка крайне утомительны.

– Что ж, коли так, – с сомнением произнёс граф. – Мне кажется, что у меня крайне мало фактов для отчёта, но я представлю его королеве от вашего имени, господа. И впредь будьте готовы к расспросам. Могут понадобиться не только признания вашего арестанта, но и доказательства, подтверждающие его слова. Для суда.

– Несомненно, ваше сиятельство, они будут представлены, – с готовностью заверил его Ла Рейни, а дю Плесси-Бельер ответил лишь очаровательной улыбкой и прошёл к двери.

– Я передам ваши пожелания доброго утра и его величеству, маркиз, – обронил де Сент-Эньян. – Но я думаю, что король пожелает узнать обо всём из первых рук. Мне вообще кажется, что у его величества возник личный интерес к этому делу с часами. Иными словами, я бы хотел сказать вам, дорогой маркиз, что вы сами должны объясниться с королём по поводу всех подозрений, которые могут возникнуть у него.

– Понимаю, ваше сиятельство. В таком случае я буду у его величества, – ответил уже на прощание дю Плесси-Бельер. – Буду ещё сегодня же. Непременно!

Оказавшись в коридоре, полковник и комиссар молча прошли несколько шагов в строну от дверей кабинета обер-камергера и остановились возле оконной ниши. Щурясь от яркого солнечного света, дю Плесси-Бельер поднял ладонь к глазам и посмотрел в лицо Ла Рейни.

– Вы не рассказали о тайнике, – произнёс тот, сразу же перейдя к интересовавшему его вопросу.

– Да. Я не стал затрагивать эту тему. Пока что, – ответил маркиз и сощурил глаза. – А что бы делали вы на моём месте? Начни вы рассказ о тайнике, и нам потребовалось бы уточнить, кто именно и зачем искал его. У нас есть только смутные представления о том, что хотел тот человек от старшего брата нашего Матье. Но нет ни малейшего представления о том, кто он. При таком раскладе это дело не будет расследовано. Вскоре о нём забудут. А я предпочитаю разобраться во всём до конца. Что-то подсказывает мне, что разгадка этого дела с тайником у нас на виду и вскоре будет обнаружена, – в синих глазах вспыхнул хищный азарт:

– Весьма вероятно, что – это заговор! Но мы его раскроем и найдём зачинщиков.

– Зачинщиков? Так что же, вы полагаете, что тут замешаны несколько человек? – спросил Ла Рейни, задумчиво потирая щёку.

– Именно так, дорогой комиссар. Именно так!