Текст книги "Диалог. На пороге последней войны"

Былые годы, молодые…

Кордон-Тибиль
Поселок которого нет

До конца пятидесятых годов XX века Кордон-Тибильcкий лесоучасток гремел на всю округу. Имея свою Семилетнею школу, клуб, где показывали фильмы в два сеанса и спектакли заезжих и уфимских артистов, магазин, фельдшерский пункт, гаражи с автомобильным и тракторным парком, кирпичный и берёзово-дегтярные заводы, столовой, общежитием для лесорубов, пекарней, где пекли изумительный по вкусу хлеб, водяную мельницу, пилораму, столярные мастерские, конные дворы с лошадьми «тяжеловозами», и свою электростанцию на газогенераторном, а потом на дизельном моторе. Правда до тех пор, пока была работа. Спилили лес – не стало и работы. И разъехались люди кто куда в поисках работы и хлеба насущного. Чтобы потом временами возвращаться и сидя на берегу обмелевшей речки Тибильки, со слезами на глазах, вспоминать о днях не легкой, но счастливой жизни».

Абсолютное большинство жителей переехало в Бородуллинский совхоз и город Березовский, Свердловской области. 5—6 семей переехало в Уфу по линии Сплавконторы. Столько же в Куеду. Единично в поселок Красный Ключ Нуримановского района, Татышлы, и в соседние деревни.

История создания Кордон-Тибильского лесоучастка на ряду Асавдинским, Арибашевским и Таныпским – проста как ясный день. Для строительства молодой Советской республики нужен был строительный лес и ни где-нибудь в Сибири, а поближе. Позже с 1941—45 гг. для фронта – для победы, и послевоенного периода – восстановления страны. И леса Татышлинского района с полноводной по весне, рекой Танып для сплава, и железнодорожной станцией в Бикбарде – вполне были пригодны для этого дела. Название поселка происходит от названия реки Тибилька протекающая по гористой местности (первод с тюрксого – Тепе – гора – Тибиль), «Карагай тау», «Чапай тау», «Усак тау» (Осиновая гора). Интересны названия местностей: «Шайтан барак», «57-ой квартал», «Боз юлы» (Ледяная дорога) “, „Тихий омут“, „Урняковский мост“, „Ульдяновская мельница"и «Алексеевская (Чуракова) мельница», «Пихтовый завод».

На недавнем Сабантуе, 11 июня 2016 года, организованного Ялгызнаратовской администрацией были приглашены все жители «исчезнувших» деревень: Ново-Кудашева, Михайловки, Урняка и Кордон-Тибиля, где с особой теплотой вспоминали мою маму Хуснабзу Мухаматвалиевну, которая помогла, по причине отдалённости от медицинских учреждений появиться на свет более ста новорожденным по всей округе и нарекала имена, лечила травами и заговорами, вправляла вывихи, справлялась с детскими болезнями, в течение всей своей жизни. Тут конечно надо вспомнить Марию Николаевну Сурину, Тетю Машу, принявшая меня, как многих других на свет Божий. Позже передавшая свой опыт моей маме.

Конечно, были и такие люди пытавшиеся опорочить честное имя моей мамы. Но они, как правило, плохо кончили. Дело в том, что в те лихие, послевоенные времена было плохо с хлебом. И многие пытались как-то выжить… Осенью, во время уборки мама пошла в магазин. Его догнала повозка груженная мешками, и попросили показать ей чей-то дом. Она сказала, что знает и им по пути. Пригласили сесть в телегу. Она ничего, не подозревая по простоте своей душевной села в телегу. И когда они подъехали к тому дому, их уже ждали и всех «замели» как соучастников преступления. И сидеть бы маме в тюрьме, если бы не Лутфирахман Миннигалиев, отец Анаса Минигалиева, хорошо знавшего мою маму как честного и законопослушного человека. Он и отстоял её. За это ему большое спасибо и вечная память, как человеку и доброму соседу.

А вот про деда моего Мохаматвалия уже ни кто не помнит. Когда писали книгу «Историю Башкирских Родов» и первый том «Татышлинского рая» местные краеведы и историки объявили, что такого человека, деда по маминой линии Валиева Мохаматвалия Валиевича вообще не было. Как же так? Спросите вы. Человек жил в деревне Ялгызнарат в начале 19 века возле моста на месте старой кузницы и вместе с супругой Гельмижихан родили на свет дочерей: Миннисафу, Шамсинису, Жаннатасму, и мою маму Хуснабзу Мохаматвалиевну, родившуюся 4 октября 1907 года и умершую после продолжительной болезни 28 апреля 1989 в Татышлах.

Дед был двоюродным братом Васикову Мубараку с отцом, которого Васиком имели общего отца Валия. Но должны были остаться какие-то записи в архивах «ревезских сказок» или «сельхоззаписей»? По рассказам моей мамы и тётушек, их родители рано умерли (причина пока неизвестна) и младших сестёр Миннисафу и мою маму Хуснабзу забрали жить к себе старшие сестры, которые уже были замужем, в деревню Минлино, Бураевского района и в деревню Верхний-Чат, Янаульского района.

По рассказам моей мамы и моих тётушек, дед мой Мохаматвали, был легендарным укротителем оборотней «Убыров». (Убыр переводится с татарского как Обжора, Убыр —Упыр – отсюда Упырь). На ряду, с «Албасты», и «Шурале» (из татарских сказок, Албасты или Юлбасты, это новерное тот же персонаж, что и Убыр), которые лютовали в те далекие времена. Их видели жители деревень: русских, татарских, марийских, удмуртских и лесных башкир, компактно проживающих в этих местах на севере нынешнего Башкортостана и Перемского края, и пугали непослушных детей. По рассказам это были не понятные сущности, которые перекрывали дорогу путнику в виде огненного шара, с завидным аппетитом, способным сожрать коня вместе с ездоком. И сколько бы они не ели не могли насытиться, потому что у них под мышками была огромная дыра, через которую пища улетала в параллельный мир в другое измерение. Но для того чтобы убить его надо было разломать перед ним какой-нибудь железный предмет и они, испугавшись, превращались в зверя или человека. И только тогда можно было его заколоть.

Мой дед Мохаматвали еще затемно выехал зимой на санях на «Сайтаковский базар». Отъехав, километров пять от деревни Ялгызнарат Хамитово) он увидел, что перед конем закрутился огненный шар. Конь, встал как вкопанный и отказывался продолжать путь даже под ударами кнута. Дед вскочил с саней с вилами наперевес встал между конём и «Убыром» и разломал вилы надвое. «Убыр» превратился в человека. И только хотел заколоть его вилами, то он взмолился пред ним, упав на колени:

– Мохаматвали, дорогой, умоляю, не убивай меня, я же твой марийский друг Янсыбай из Башкибаша. Я больше ни кому не причиню зла и других уведу из этих мест.

Отпустил дед с миром этого Упыря. И стало тихо с тех пор. Конечно, иногда очевидцы видели их огненную пляску в лесах, но зла не причиняли… Недавно двоюродная тетя Ансима Султанова из деревни Минлино Бураевского района, пересказывая эту легенду нашего деда Мохаматвалия, которую я слушал сотни раз в детстве, удивлялась, почему я недоверчиво улыбаюсь.

– Что не веришь да? Грамотный стал да? Мы-то верили. И мамы наши верили ему. Каждый раз перед сном, когда урчали желудки от голодухи в те голодные времена, просили нашего деда рассказать эту легенду. И потом тихонько спрашивали друг у дружки, что, нет ли у них отверстия подмышками, и не превращаются ли они в Убыра, потому что очень хотели, есть. А есть, видимо было нечего…

Конечно, можно и не верить в эту легенду. Но я верю в то, что дед мой Мохаматвали был хорошим сочинителем и отменным рассказчиком, если ему верили. А может я в него пошел а?

Более ранние упоминания в архивах о Кордон-Тибильском лесоучастке пока не нашлось. (Дай Бог здоровье и терпения работникам Татышлинского архива которые годами дыша архивной пылью, помогают найти нужную информацию в стеллажах уже исторических записей. Думаю, работу архивных работников надо приравнять к категорий вредных – выдавать молоко и ежегодный отпуск на берегу Чёрного моря). И хочется сказать большое спасибо Мунире Халимьяновне Карамовой за помощь при поиске материалов и Фазыляну Бадретдинову за предоставленные материалы и личную переписку. Но уже в 1936 году, по словам Фазыляна Башировича, поселок существовал, и в прудах отмачивали липовые лубки для мочала, а в 1939 году есть запись, что в поселке уже жили 134-мужчин, 118-женщин и 261человек – обоего пола.

Начальниками Кордон-Тибильского лесоучастка были: до 1941 г. – Валиев Сагит, 1942 г. – Гробов, 1944—46 г. – Царев Кирил Дмитриевич, 1947—48 г. – Арсланов Ахнаф Гареевич, родной брат Айрата Арсланова директора Стерлитамакского, филиала Уфимского нефтяного института, 1949—57 г. – Мазеин Александр Михайлович, (1957 году передается Уфимской сплавконторе).

Начальники Татышлинского ЛПХ: 1936—41гг. – Ширманов Витор, 1946—48 гг. – Дергунов, 1948—57 гг. – Кирьянов.

Но главное в Кордон-Тибиле были люди, изо дня в день ударно работая на делянках, заготовляли лес и оправляли по «Ледяной дороге» к сплаву до реки Танып, и на лесовозах до станции Бикбарда Горьковской железной дороги. Но все начиналось с саней с подсанками, куда загружали от пяти до десяти бревен хлыстом и «Владимирские» лошади-тяжеловозы тащили груз по Ледяной дороге. За которой следили не хуже чем на железной дороге специально обученные и ответственные люди – отчищая от снега и поливая водой. Потом лошадей оставили для подвоза на делянках и заменили газогенераторные машины с печкой за кабиной, которую топили чурками и углем. Дальше поехали по этим дорогам тягачи-трелёвщики и лесовозы.

За добросовестный труд были награждены Орденом Трудового Красного знамени лесорубы: Баталов Шакир, Шавалиев Гильман и директор ЛПХ Кирьянов.

Неплохо работала и кузница знаний – Кордон-Тибильская семилетняя школа, выдававшая «на-гора» таких, учеников которыми можно только гордиться. Где работали директорами специалисты высокого класса: с 1944—46 г. – Колбина Татьяна Тимофеевна, 1946—47 г. – Шарипов Габделхат, 1947—50 г. – Камалов Густам Камалович, 1950—53 г. – Гоголев Михаил Андреевич, 1954—58г. Рафикова Рашида Набихановна, 1958—60 г. – Бадретдинов Фазылян Баширович, с которым я, как начинающий нарушитель школьной дисциплины познакомился в первый же день учёбы. Беседа прошла на «высоком» уровне. Он объяснил мне, что школа не то место где можно скакать и громко разговаривать на уроках. Дружим, и по сей день.

В 1961 году школа переезжает в деревню Ялгызнарат, дирактор – Терегулов Ш. А. В Кордон-Тибиле остаются начальные классы, директор Гоголев Михаил Андреевич.

Лучшие учителя Кордон-Тибильской семилетней школы: Колбина Татьяна Тимофеевна (математика), Камалова Антонина Андреевна (русский язык), Сабиров Риза Фазылович (биология) Михайлова Нина Ивановна (летература), Рафикова Рашида Набихановна (химия), Мусина Насима Хусаиновна (татарский язык).

Выпускники Кордон-Тибилькой школы: Каримов Кави Каримович – Доктор истроческих наук (Ялгызнарат), Саяпова Нафиса Юсуповна – Доктор ветеринарных наук (Кордон-Тибиль), Гисматов Фанис – Доктор философских наук (Ялгызнарат), Нурисламов – Доктор медицинских наук (Сикиязово), Багдатов Дамир – Кандидат технических наук (Кордон-Тибиль), Гилимьянов Фарит – Кандидат технических наук (Урняк), Ситдиков – Кандидат философских наук (Сикиязово), Рахимов Родион Галинурович – журналист, писатель-публицист, эколог, общественный деятель, Член Российского Союза писателей (Кордон-Тибиль), Иванов Анатолий Ибраевич – Заслушенный работник сельского хозяйства Республики Башкортостан. Награжден орденами «Знак Почета» и «Дружбы народов» (Башкибаш), Султанов Магнит Газизович – академик экономических наук СССР (Кордон-Тибиль).

О Магните Султанове 1928 года рождения, надо рассказать особо. Это свой Тибильский «Ломоносов», который пешком ходил в райцентр через дремучий лес в Татышлинское РОНО и добился, чтобы Тибилькой школе, где до этого было только шесть классов, открыли седьмой класс. Еще в 1938 году на базе стандартного здания начальной школы по ходатайству молодого выпускника Пермского педагогического техникума учителя Мухиярова Талипа была сделана пристройка. Тогда школа имела русские и татарские классы. Затем, после здание школы расширилась уже в статус Семилетней школы, различными пристройками.

Из личной переписки (дословно) Фазыляна Баширова и Магнита Султанова: «Что касается вопроса – кто же ходил в район по поводу открытия в Тибили седьмых классов, то я уже писал, что после окончания шестого класса Тибильской школы летом 1943 года окончил Курсы десятников (приёмщиков работы лесорубов и лесовозщиков). И с октября 1943 по март 1944 года я работал приемщиком леса (дров) на разъезде Бикбарда (рядом с Куедой). Там попал в поле зрения представителя обкома партии Авдеева и по его инициативе я оказался делегатом съезда рабочей молодежи в Уфе 18—19 авг. 1944года. Там я понял, что надо учиться. У меня было всего шесть классов образования. Приехав домой буквально через два дня отправился в Татышлы, через деревню Асавды, по не знакомой дороге. Вооружился крепкой палкой и к её концу прикрепил длинный нож – получилось копьё. Привязал метровую красную ленту – пугать волков, в те времена их было много. Проходя по селу, ленту наматывал на нож, чтобы не было лишних вопросов.

В Татышлах разыскал РОНО. Расспросив, нашел женщину, которая меня выслушала и проводила к другой женщине. Мне объяснили, что надо составить список желающих учиться в седьмом классе и принести им. Возвращался обратно через деревню Верхние Сикиязово и попутно выяснил желающих учиться в русском классе, если откроют школу в Кордоне-Тибиль.

Так же сходил в соседние деревни Урняк, Шавяды и Ялгызнарат. В Шавядах сказали – далеко. С учетом семей, чьи дети оканчивали четыре класса, оказалось 15—20 детей. А на седьмой класс претендовали всего трое – включая меня. Я понял, что учеба мне не улыбается! Но список отнес в РОНО. Сказали, что рассмотрят. Тогда занятия в школе начинались с 1 октября. Я тогда работал приемщиком леса, а война шла к победному концу.

И вот уже к концу сентября меня вызывают в контору к телефону. Звонили из контры Татышлинского ЛПХ – меня принимают в контору Кордона-Арибаш помощником плановика. И предложение – продолжить учебу. Полдня – учиться, полдня – работать. Зарплата 100% и карточки на хлеб – 300 гр. а день. Есть столовая. Квартиру искать самим. Я тут же согласился. Кто мне помог, и кто продвигал, не знаю. Наверное, и не узнаю, но так хочется сказать – Спасибо!!! Спасибо тем, кто помог, окончит семилетку на «отлично» и поступить в Уфимский авиационный техникум без экзаменов».

Благодаря Султанову Магниту буквально через год в Кордоне-Тибиль тоже открывается седьмой класс.

С 1945 – 49 гг. Султанов Магнит Газизович учится в Уфимском авиационном техникуме и после окончания работает в Уфимском моторостроительном заводе и одновременно учится в Уфимском авиационном институте. После окончания института его избирают секретарем парткома завода. Через насколько лет выдвигается на работу в Башкирский Обком КПСС инструктором отдела промышленности. Лет через пять он оканчивает аспирантуру и защищает диссертацию в экономическом отделе Академии наук СССР. Затем более 30 лет работает в Уфимском нефтяном институте – доцент.

Оказывается, какая все-таки муторная эта работа – копаться в архивах. Через три часа сели батарейки в «гаджетах» теперь я понял почему их так назвали, эти «гады» как известно подводят в самые ответственные моменты, у меня заныла спина, стал плохо видеть, и захотелось глотнуть свежего воздуха. Но радость от того, что я прикоснулся записям минувших лет, уже ставшие историческими, меня радовало. Нашел приказ о назначении моего отца Галинура Рахимова 1901 года рождения, уроженца деревни Ванш-Алпаутово Бураевского района, (участника Трудового фронта с 41—45 год в Челябинском танкостроительном заводе), сторожем на гаражи, похозяйственные записи на всех жителей поселка. Перечитывая аккуратные записи конторского работника, я снова и снова окунался в дни босоногого детства, где промчались мои годы. Наши годы, которых, к сожалению уже не вернуть.

Тесно переплетены судьбы многих жителей поселка, отец Ахата Баталова – Шакир Баталов – бывший шахтер и стахановец награждённый Орденом Трудового Красного Знамени за доблестный труд много лет работал в лесоучастке Кордон-Тибиль.

Ахат Батталов – работал в Татышлах инструктором комсомола, председателем колхоза им. Тельмана, с отличием окончил Челябинскую среднею партшколу, председатель колхоза им. Ленина – постоянный член бюро райкома партии. Старшая сестра супруги Ахата Шакировича, Мадании – Сажида Сулейманова стала поэтессой Татарстана. Сын Ахата Батталова – Азат, с которым мы вместе учились в параллельных классах в Татышлах, женился на моей однокласснице Раумане Исмагиловой и живут теперь в Набережных челнах.

Жители Кордон-Тибильского лесоучастка участники ВОВ и Трудового фронта. (по причине отсутствия данных, список не полный).

Сурин Михаил Иванович (1905—1970) участник ВОВ, капитан, артеллерист. Награжден: «Орден Красной Звезды», медалью «За оборону Советского заполярья», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945гг.», «За 30-летие победы в войне на Халкин-Голе».

Шакиров Закир Шакирович (1919—1976) участник ВОВ, гв. старшина медслужбы. Награжден: «Орден Славы III степени» за подвиг принявшего командованием взвода на себя и поднявшего красноармейцев в атаку после гибели командира. В наступательном бою в районе с. Пиникли, Гришанки, Петровка 3 и 6 января 1043г. Медалью «За отвагу» за подвиг: в период наступательных боев в районе с. Коробцево 22 и 23 января 1944 года под огнем противника бесприрывно находясь в боевых порядках роты, вынес с поля боя 14 раненных бойцов и командиров с личным оружием. Вместе с женой Мариам Исламгалиевной воспитали семерых детей: Нафису, Фанауса, Радиса, Фидарис, Альфизу, Радифа и Флюру.

Славную боевую традицию отца продолжила его дочь.

Саляева (Шакирова) Альфиза Закировна (22.04.1957г.) Участница Авганских событий 1987—1988гг., сержант медицинской роты. Также служила в Чехословакии. Работала в городе Рузаевка. С 1999 по март 1915 года работала фельдшером Татышлинского Райпо. Сын Руслан учится в Бирское – филиале Башкирского Гуманитарного Университета – Социально-Гуманитарный факультет, «История и право».

Гоголев Михаил Андреевич (1921—2000) Участник ВОВ, лейтенант. Долгие годы работал учителем и директором Тибильской и Ялгызнаратовской школы.

Коньков Константин Аркадьевич 1913 г.р. русский, начальное образование, инв. II гр. Участник Великой Отечественной войны.

Хайруллин Фатих Хайруллинович 1923 г.р. татарин, начальное образование, инв. II гр. Участник Великой Отечественной войны.

Саяпов Юсуп Саяпович 1897 г.р. башкир, начальное образование, инв. II гр. Участник Великой Отечественной Войны.

Рахимов Галинур Рахимович (1901—1964) Башкир. Труженник тыла. Уроженец села Ванш-Алпаутово Бураевского района, плотник в третьем поколении. Участник Трудового фронта 1941—1945гг. Челябинский танкостроительный завод (Танкодром). Работал возчиком, плотником и столяром. В Кордон-Тибиле так же до самой пенсии работал конюхом, сторожем, плотником, столяром.

Список жителей Кордон-Тибильского лесоучастка

Батталовы, Сурины, Белых, Морозовы, Осетровы, Коньковы, Аслямовы, Нагумановы, Зариповы, Закировы, Березовские, Сафины, Халиуллины, Хайруллины, Бадретдиновы. Мукаримовы, Лузины, Юсуповы, Рахимовы, Гоголевы, Рахимяновы, Салимгараевы, Шакировы, Кашаповы, Хайруллины, Чураковы, Мазитовы, Муратовы, Рассадниковы, Барановы, Губины, Давлетшины, Кашфуллины, Исламшины, Нурисламовы, Шамсовы, Гараевы, Валиевы, Гробовы, Царевы, Арслановы, Мазеины, Камаловы, Сабировы, Михайловы, Рафиковы, Мусины, Багдановы, Акмаловы, Шакировы, Смирновы, Хасановы, Адиповы, Мартышовы, Нигматуллины, Шавалиевы, Саматовы, Хаматзариповы, Хаковы, Латиповы, Одорчеко, Гаяновы, Адиловы, Шайхуллины, Саяповы, Васянины, Насретдиновы, Мансуровы, Каримовы, Голдобины, Карабаевы, Юксеевы, Шарифьяновы, Гараевы, Лебедевы…

– это только часть жителей, которых я вспомнил и это звучит как музыка.

Сон в руку
Фельетон

Старший прораб Парамонов встрепенулся от прикосновения чьих-то ног.

«Ходят тут всякие» – подумал он сквозь дрему, пропуская кого-то через себя.

Это пробирался к трибуне очередной оратор.

«Товарищи, – начал он. – Велики простои механизмов по нашей вине. С этим надо как-то кончать».

«Да, кончишь, – подумал про себя Парамонов, удобнее устраиваясь в кресле. – Не ты первый, не ты последний? Говорили уже об этом».

Урчание вентилятора и монотонная речь оратора убаюкивали и клонили ко сну. Но Парамонову не спалось. Что-то тревожило. Ему надо было что-то сделать. А что именно, он не мог вспомнить.

«Нет хозяина на стройке, – доносилось до ушей старшего прораба. – Не умеем экономить в большом деле и малом… и надо как-то строже спрашивать за недогляд с мастеров и прорабов».

Не смотря на открытые двери и окна в зале было тепло и даже жарко. Система отопления, как бы желая угодить своим хозяевам сидящим в зале, работала во всю мощь, располагая к приятному отдыху. Но Парамонову не спалось.

Он огляделся. Все дремали, как могли, кто на плече соседа, кто, подложив под голову портфель. Не до сна было только ведущему собрание. Ему по долгу службы приходилось следить за регламентом. Будить то и дело засыпающего оратора, и приглашать других.

Увидев за столом президиума, клюющего носом председателя постройкома Потапова, он вспомнил, что собирался поговорить с ним об улучшении жилищных условий. Вот уже десять лет он с женой и двумя детьми ютился в коммуналке.

В задних рядах кто-то захрапел. И его тут же вывели из зала. «Молодцы дружинники, – улыбнулся Парамонов. Ему никогда не нравилось, когда кто-нибудь храпел. – Спать – спи. Но зачем же храпеть? Другим мешать? Чего доброго, проснется кто-нибудь и начнет выдвигать предложения. А эти предложения, как беда, одни не ходят. Обязательно, какие-нибудь замечания, а то и выговор с собой припрут, если не выполнишь поручения к сроку. И это опять-таки работать надо! Ночами не спать. А при бессоннице, какие только мысли в голову не лезут? Хочется весь мир перевернуть…. Нет уж, лучше не надо! Тише едешь – дальше будешь. А будешь выступать, чего доброго критиковать, то можно и головы лишиться. Высокое дерево издалека видать, его и пилят…»

«Не редки случаи пьянства на рабочем месте, – перебил его мысли очередной оратор, – к концу рабочего дня. Особенно в дни получки и аванса…».

«Это точно, – подумал он, поднимая, неизвестно, когда упавшую шапку. – Бригадир Куропаткин вчера так нализался, что еле домой увели. Хорошо бы один, а то всей бригадой пьют. День рождения говорит, отмечали. Врут, конечно! У них каждый день праздник! И ни чего не поделаешь? Прижмешь, работать не будут».

«Народному контролю, совместно с Комсомольским прожектором регулярно проводить рейды по объектам и выводить все недостатки, – загудела трибуна уже другим голосом, заставив Парамонова вздрогнуть». «Читают постановление, – подумал он. – Значит скоро домой! Завтра надо будет, прийти на работу пораньше, и закидать снежком машину бетона, которую вчера вывалили в яму из-за ненадобности. И в спешке забыли замаскировать от посторонних глаз. Хотя и говорил этому Куропаткину, что будет комиссия…. А его хоть самого зарывай! А то, эти прожектористы – народ дотошный, во все дырки лезут, вынюхивают и фотографируют. Чего доброго и на бетон наткнуться? Хорошо еще, что заранее предупреждают о предстоящем визите. И мы уже за неделю знаем, не только о времени прибытия на объект, но и во что они будут одеты…».

Парамонов проснулся окончательно. И долго не мог сориентироваться во времени и пространстве. Голова раскалывалась надвое. Во рту было гадко. Огляделся. Часы на руках показывали шесть часов утра.

– Надо же! Проспал в прорабской, – проговорил он. – Ну, собаки, все-таки накачали меня, – он сильно потряс головой, что бы окончательно прийти в себя. И, вспомнив о предстоящей комиссии, пулей вылетел из прорабской, и закидал снежком бетон.

Но на этот день комиссии не было. Тогда он велел оградить все проемы и одеть всех в каски. На следующий день он предупредил всех любителей выпить, чтоб «ни – ни». К концу недели, в ожидании комиссии, он поднял на ноги всю снабженческую службу, и обеспечил всех работой.

Через неделю производительность труда подскочила не сто пятьдесят процентов. Не стало и прогулов.

Обещанная комиссия появилась только через месяц и признала работу участка самым лучшим. Администрация управления премировала Парамонова, ордером на трехкомнатную квартиру.