Текст книги "Выходя за рамки лучшего: Как работает социальное предпринимательство"

Организующая институциональная система, руководящая страной, может иметь разные формы правления. На протяжении долгой истории человечества государственные органы были монархическими (например, управляемые королем или императором), религиозными (например, под управлением папы римского) или родоплеменными (например, под управлением вождя). И лишь сравнительно недавно мы стали наблюдать широкое распространение государственных органов, избираемых демократическим путем. Но независимо от того, получает ли система управления права на власть в результате выборов или по наследству, ее законность зависит от социальной договоренности с гражданами страны. В ответ на право возглавлять правительство обязано руководить, защищать и управлять государством и его жителями. Эта необходимость ярче всего проявляется в условиях демократии, но даже и в условиях диктатуры лидер обязан удовлетворять определенные потребности граждан, или же он рискует быть свергнутым. Подобная договоренность требует диалога между государством и его гражданами. Многие государственные преобразования возникают как прямое следствие подобного диалога; правительство совершает революционные перемены под воздействием отдельных людей, которые зачастую представляют собой организованных общественных активистов, ведущих борьбу за эти перемены от лица своих сограждан.

Одним из наиболее ярких примеров подобной смены парадигмы, инициированной государством, служит история, в которой фигурирует «Великая хартия вольностей» (Magna Carta) – документ, подписанный королем Англии Иоанном в ответ на интенсивное давление со стороны представителей богатых землевладельцев. Говорят, что она ввела светское верховенство закона. До нее даже самые влиятельные представители знати находились в неблагоприятном положении в условиях существовавшего в те времена статус-кво, согласно которому вся действующая власть была сконцентрирована в руках правящего монарха. Подобно мафиозному боссу, король был наделен полномочиями, дающими право уничтожать неугодных, – король Иоанн неоднократно их использовал для того, чтобы очищать ряды своих приближенных от тех, кого опасался. Король также обладал правом захвата любой собственности по своему усмотрению, что плохо сказывалось на экономике страны. Зачем вкладываться в строительство чего бы то ни было, если все, что привлечет внимание короля, может быть тут же им и отобрано? Это было неудачное равновесие, в условиях которого король обладал всей властью и с легкостью пользовался ею способами, тормозящими экономику и загоняющими в тупик рост социального благополучия.

При этом недовольные бароны, епископы и аббаты не хотели идти общепринятым путем свержения действующего короля, чтобы заменить его на того, кто будет более лоялен к их интересам. Подобный бунт был бы принятием фундаментальной структуры существовавшего равновесия. Он свидетельствовал бы о попытке сглаживания ситуации, хотя в конечном счете лишь усугублял бы ее. Высшая фигура сменилась бы новой, но поддерживающая ее структура осталась бы прежней. И никто не мог знать, как повел бы себя следующий король, и следующий за ним, и так далее. Вместо этого, подвергнув собственные жизни немалому риску, верхние эшелоны английской знати обозначили иной путь, чтобы изменить равновесие путем защиты собственных прав.

Со временем принципы, выдвинутые в «Великой хартии вольностей», привели к глобальному преобразованию основополагающих правил английского общества. Будучи сводом новых требований, принятых в качестве закона, она заставила короля отказаться от своих неограниченных полномочий, распределила новые права между высокопоставленными членами феодального общества Англии и тем самым заложила основы распределения долгосрочной выгоды, получаемой жителями в последующие столетия.

В качестве более современного примера правительственных преобразований можно привести Закон о гражданских правах США от 1964 года. Всем известно, что Соединенные Штаты основаны на понятии равенства и одинаковых возможностей для всех своих граждан. При этом страна была построена и на труде рабов, которые приравнивались к собственности, не способной обладать базовыми правами. Даже после гражданской войны, ставшей наказанием для страны, и отмены рабства по всей ее территории, несправедливое равновесие существовало еще одно столетие. Государственные законы и социальные нормы были таковы, что афроамериканцы (и некоторые другие меньшинства) оставались бедными, малообразованными, экономически ущемленными и никак не могли выбраться из низших слоев общества. Равные права и возможности по-прежнему оставались для них фикцией, особенно на сегрегированном Юге.

Активисты гражданского права, включая Мартина Лютера Кинга и Малкольма Икса, в течение длительного времени упорно сражались за перемены и в конечном итоге сумели создать общественное движение такой силы, которую государство уже не могло игнорировать. В результате был создан «Закон о гражданских правах», который привел к пошаговым функциональным переменам в несправедливом равновесии, запрещая расовую, этническую, религиозную и половую дискриминацию, включая расовую сегрегацию в государственных школах. Он также положил конец дискриминационному применению требований к регистрации избирателей, впервые наделив афроамериканцев полноценными правами на участие в выборах. Конечно, работа, необходимая для обеспечения всеобщего применения гражданского права в Америке, никогда по-настоящему не завершится (что подтверждают недавние битвы за однополые браки, права иммигрантов, справедливость уголовного права и т. д.), но тогда был совершен очевидный скачок в прогрессе, который и помог достичь нового равновесия.

Разумеется, правительственные преобразования не обязательно должны происходить на федеральном уровне. Местные правительственные органы могут преобразовывать, и в действительности преобразуют свои сообщества путем таких политических решений, как, например, решение о вторичной переработке отходов или об инвестициях в инфраструктуру, которые изменяют образ жизни, пути передвижения и способы взаимодействия жителей местных сообществ.

Независимо от географического охвата подобных преобразований, последствия перемен могут широко распространяться, при этом польза (а заодно и расходы) будут затрагивать все общество в целом. С другой стороны, преобразования с помощью бизнеса могут трансформировать и улучшать качество нашей жизни, но только до тех пор, пока покупатели будут готовы платить за инновации.

Бизнесом занимаются люди и организации, вовлеченные в торговлю товарами, услугами или тем и другим, с привлечением покупателей и, как правило, в обмен на деньги. С исторической точки зрения инновации в бизнесе не представляли собой важного социального феномена до относительно недавнего времени; роль бизнес-предприятий как катализаторов социальных преобразований повысилась лишь с приходом Индустриальной революции, когда бизнесы начали расти и становиться гораздо больше, чем это было возможно ранее. С появлением большого масштаба сложился позитивный цикл, где одна инновация (к примеру, паровой двигатель) стимулировала создание преобразующей индустрии (заводы, железная дорога), способной изменить жизнь общин и обществ.

Хотя объем производства экономических благ и служит лишь одним из способов определить степень развития общества, его важность нельзя недооценивать. В реальном выражении производство во всем мире росло довольно вялыми темпами на уровне 0,22 процента в год на протяжении тысячи лет, предшествовавших 1820 году, ознаменовавшему середину первой Индустриальной революции. В течение последующих 180 лет рост увеличился десятикратно, и мир продвинулся к отметке в 2,2 процента среднегодового роста. Это означало, что за последние 180 лет производство (товаров и услуг) во всем мире выросло в 50 раз, в то время как за предыдущую тысячу лет они выросли всего лишь в семь раз. Этот небывалый скачок был в основном результатом возникновения инноваций в бизнесе, которые сыграли роль положительной преобразующей силы.

Каким же образом преобразования с помощью бизнеса ведут мир вперед? Обратимся к знакомому всем примеру – к истории Томаса Эдисона и лампы накаливания. 150 лет назад все жили при свете свечи. Она коптила, была опасна из-за открытого пламени, ненадежна, потому что ее могло задуть дуновением ветра, и относительно малоэффективна в качестве источника света, а ведь именно к этому и сводилось ее основное предназначение. Слегка улучшенный аналог в виде масляной лампы снижал риск возникновения пожара и случайного затухания и производил меньше копоти, к тому же лампа была сконструирована таким образом, что давала больше света и могла гореть в течение более длительного времени. Однако, по сути, это была все та же усовершенствованная свеча – наилучший источник света, доступный человеку после захода солнца.

В 1879 году Томас Эдисон изобрел коммерческую электрическую лампу накаливания. Обратите внимание на то, что он не изобрел электрический свет: это сделал Гемфри Дэви в 1800 году, но изобретение Дэви не вышло на уровень коммерческого производства. Точно так же ни одна из конструкций, производящая электрический свет, созданная за последующие семьдесят девять лет, не получила коммерческого применения: это демонстрирует нам тот факт, что техническое изобретение само по себе не преобразует равновесие.

Лампочка Эдисона была лишь частью его инновации. Подобно Гутенбергу, Эдисон искал возможности использования своего изобретения в бизнес-предприятии, создавая необходимую инфраструктуру для производства и продажи собственного устройства. Он построил электрическую компанию, а после того как его бизнес окреп и стал приносить прибыль, запустил в продажу безопасный, чистый и эффективный источник света. С экономической точки зрения его изобретение и предприятие были всецело преобразующими. Они позволили фабрикам работать на своем дорогом оборудовании непрерывно по системе рабочих смен, что существенным образом увеличило их продуктивность. В домах же электрический свет создал новый ритм жизни, продлевая вечер сколь угодно долго.

Предприятие Эдисона бросило вызов неприятному равновесию и создало новые возможности для тех, кто мог за это заплатить. Из получаемой в результате выручки создавалась прибыль, за счет которой предприятие его росло и процветало. По сути, продолжив свое развитие, оно превратилось в один из крупнейших и наиболее успешных бизнесов мира – General Electric Corporation. На сегодняшний день GE неизменно в числе компаний с самой высокой капитализацией в мире. Инновационное изобретение и компания Эдисона изменили неблагоприятное равновесие – закопченный темный мир, существовавший при свете свечи – на лучшее, и по сей день приносящее огромную пользу индустриальному миру.

Более поздний пример из области преобразовательных инноваций с помощью бизнеса зародился в калифорнийском городе Купертино, и им мы обязаны Стиву Джобсу и Стиву Возняку. Впрочем, первая преобразовательная перемена к этому моменту уже свершилась. Разработанные в течение первой половины двадцатого века и получившие широкое распространение в его второй половине компьютеры представляли собой достижение, изменившее равновесие. Но достижение пока не слишком совершенное, ведь эти массивные, дорогостоящие и размещаемые централизованно машины несли в себе лишь информацию тех организаций, в зданиях которых они были установлены и для которых работали. Сотрудники организаций имели входные терминалы доступа к центральному компьютеру, дававшие весьма ограниченные возможности контроля, кастомизации и гибкости в использовании. Вся реальная сила заключалась в центральном компьютере и обслуживалась специальным персоналом. Безусловно, даже на этой стадии технология приносила значительную пользу, но ее нельзя было назвать приятной в использовании или продуктивной.

Персональный компьютер, способный самостоятельно обрабатывать данные и обладавший возможностью хранения информации, мог освободить пользователя от оков, связывающих его с центральным компьютером, а главное – неизмеримо повышал доступность его возможностей для самых широких слоев населения. Именно это и обеспечили Джобс и Возняк. Пара этих одержимых компьютерами самоучек в 1977 году создала первый в мире коммерческий персональный компьютер Apple II. Как и лампочка Эдисона, их изобретение не было на тот момент единственным в мире устройством подобного типа. Первым персональным компьютером был комплект Altair, вышедший в 1974 году. Да и сам Apple II не был самым первым персональным компьютером Apple. Но именно он оказался тем устройством, которое получило широкое коммерческое распространение.

Apple II провозгласил становление эры нового, более продуктивного равновесия в области компьютеров, находящихся под контролем пользователей. В сравнительно короткие сроки вся экосистема аппаратных средств, программного обеспечения и поставщиков периферийного оборудования была выстроена так, чтобы обслуживать любую пользовательскую прихоть в условиях нового равновесия. На сегодняшний день трудно представить, как можно жить, не имея в собственном распоряжении (а фактически в собственном кармане, спасибо Apple) огромного арсенала компьютерной помощи.

Джобс и Возняк улучшили мир, но цель их предприятия заключалась не только и не столько в социальных изменениях и в общественной пользе, сколько в создании собственного жизнеспособного и рентабельного бизнеса. Они стремились изменить мир (или, как однажды сказал Джобс, «немного изменить вселенную») и при этом заработать себе на жизнь[13]13
  David Sheff, «Playboy Interview: Steve Jobs». Playboy, февраль 1985 года.


[Закрыть]. Они избавились от неблагополучного равновесия коммерческим путем в надежде на получение прибыли. Подобно Эдисону, они продвинули мир вперед, сделав это иначе, нежели король Иоанн и его бароны, или Линдон Джонсон и гражданские правозащитники, но с не менее значимым эффектом.

Подобно правительственной инновации, инновация с помощью бизнеса не является исключительным уделом крупных и влиятельных организаций. Эдисон, Джобс и Возняк начали работу над преобразованием равновесия еще до того, как их предприятия достигли существенных размеров. Любая организация, чьи представители видят неблагоприятное равновесие и работают над его изменением при помощи механизмов коммерции, вовлечена в преобразование с помощью бизнеса независимо от своих размеров или размеров ее рынка.

Преобразования с помощью правительства и бизнеса определяют два пути к изменению равновесия. При помощи своих характерных институциональных форм правительства и бизнесы способны вести мир вперед. По сути, они могут выступать в роли агентов социальной революции. Оба эти пути бросают вызов ортодоксальности, представляя миру новый способ мышления и внедряя модель, отличную от прежней. Впоследствии начинает преобладать нормальное общество, подобно тому, как в своей области преобладает нормальная наука. Этот нормальный период может продолжаться в течение короткого или длительного времени, но он представляет собой стабильный способ существования, который может быть по-настоящему нарушен лишь с приходом новых революционных изменений статус-кво.

Подобное преобразование по историческим меркам происходит относительно редко. По своей природе это сложная для выполнения задача, и зачастую ей требуется толчок извне – преданные делу гражданские активисты или возникающие угрозы конкуренции – способный положить начало изменениям. И в этом заключается определенный смысл: в конечном итоге правительство и бизнес крайне зависимы от текущего положения вещей и «связаны» существующим порядком. Очевидно, они склонны сопротивляться разрушительным изменениям, обращенным на них же самих. Это помогает объяснить феномен гражданского общества, которое формирует институциональные формы, включая те, что относятся к правозащитной деятельности, для того чтобы граждане страны решали вопросы собственных интересов при участии правительства и все в большей степени при участии бизнеса, как, к примеру, в ситуации с топливной промышленностью. В целом чем стабильнее положение, тем большую силу оно приобретает. По этой причине инновации в бизнесе, как правило, чаще внедряются новыми предприятиями и новыми предпринимателями, глубоко не увязшими в существующем положении вещей. Но при правильном руководстве и должном образе мышления это может происходить также и с укрепившимися в своей среде организациями.

В течение последних 250 лет с момента начала Индустриальной революции преобразования с помощью правительства и бизнеса процветают, благодаря чему мы живем в эпоху невиданного развития человеческих достижений. В наилучших своих проявлениях оба способа создания перемен взаимно усиливают друг друга, как, к примеру, правительство, которое когда-то изобрело, а сейчас контролирует Интернет, и бизнес, который расширяет и распространяет плоды этого изобретения. Но необходимость в преобразовательном социальном прогрессе по-прежнему существует, и сейчас она ощущается даже сильнее, чем когда бы то ни было.

Две модели показывают два пути к преобразованию, во многом противоположные друг другу. Может показаться, что вся работа заключается лишь в выборе наиболее удачного пути с учетом контекста и вытекающих из него действий. Однако в нашем сложном мире существуют проблемы, которые вряд ли можно решить при помощи одной из этих моделей. Инновации с помощью бизнеса будут полезны в области определенных и конкретных преобразований, в то время как инновации государственные будут эффективны в других областях. У каждой из этих моделей есть собственные ограничения. При этом многие существующие потребности находятся в области, расположенной между этими двумя путями. В подобных случаях возникают люди и организации, которые ищут способы задействовать элементы, присущие обеим моделям, в собственной работе, направленной на изменение равновесия. Они «меняют курс» и, ставя под сомнения старые теории, предлагают новое видение, используют новые способы решения проблем. Они стремятся подтолкнуть общество к переходу из нормальной фазы к фазе революции, и в своем стремлении используют все доступные им принципы, структуры и инструменты, позволяющие вызвать наиболее эффективные перемены. Этот новый, все еще формирующийся подход, хоть его и нельзя назвать абсолютно новой силой, в течение последних тридцати лет приобрел особую значимость. Он называется социальным предпринимательством.

Глава 2
Природа социального предпринимательства

1970-е были особенно тяжелым периодом для Бангладеш. Муссонные наводнения и голод убивали сотни тысяч людей и разрушали и без того хрупкую экономику. Беднейшее население страны, проживавшее в сельских областях, приняло на себя самый сильный удар. И без того пребывавшее в нищете и почти не имевшее возможностей из нее выбраться, оно лишилось практически всего.

Среди этих людей были и жители Джобры – небольшой деревни на юго-западе Бангладеш, расположенной по соседству с городом Читтагонг. Местные женщины с трудом влачили жалкое существование, зарабатывая крохи на производстве мебели. Для этого им было необходимо сырье, в частности бамбук. Однако средств на покупку сырья у них не было, поэтому женщинам приходилось обращаться к посредникам, которые предоставляли необходимые материалы, но с условием, что вся готовая продукция будет продаваться им по ценам, которые они сами установят. Эти посредники полностью контролировали ситуацию: давали сырье и платили лишь по несколько пенни за производство мебели, после чего продавали ее и забирали себе полученную выручку.

Если бы женщины обладали возможностью самостоятельно приобретать материалы и инструменты, то они могли бы отказаться от услуг посредников и получать прибыль от продажи мебели в соответствии с ее рыночной стоимостью, что существенно бы улучшило качество их жизни. Конечно, деньги можно было занять у местных ростовщиков, но их расценки были необоснованно завышенными, поэтому у женщин просто не было шанса заработать сумму, необходимую для того, чтобы расплатиться. А формальных банковских услуг для бедного населения в Джобре попросту не существовало.

Эти женщины рождались нищими, всю жизнь нищими трудились и содержали семьи, а затем нищими и умирали. Они были жертвами очень стабильного и очень неблагополучного равновесия, в котором все силы и ресурсы были сосредоточены в руках других людей. Казалось, ничто не в состоянии изменить существующий статус-кво.

Мухаммад Юнус родился в Бангладеш, учился в Даккском университете, затем выиграл стипендию Фулбрайта[14]14
  Финансируемая госдепартаментом программа образовательных грантов, основанная в 1946 году с целью укрепления культурно-академических связей между гражданами США и других стран. Была выдвинута бывшим сенатором от штата Арканзас США Джеймсом Уильямом Фулбрайтом.


[Закрыть] и получил докторскую степень в области экономики в Вандербильтском университете. В середине 1970-х он вернулся на родину и возглавил экономический факультет Читтагонгского университета. Изучая жизнь близлежащих деревень, подобных Джобре, он был потрясен царившей там нищетой и решил заняться ее искоренением.

Надо сказать, что гуманитарные организации трудились в регионе на протяжении десятилетий, стараясь снизить уровень бедности, но результат был невелик. Юнус предпочел другой подход. Он начал с изучения ситуации, чтобы разобраться в сути и масштабе проблемы, которую собирался решить. Макроэкономические теории, которые он преподавал, в этом случае не сработали. Тогда он отправился в Джобру и пообщался с сорока двумя изготовительницами табуретов, задав каждой вопрос о том, сколько денег им понадобилось бы, чтобы отказаться от посредников. Полученные ответы свелись к сумме, эквивалентной 27 долларам США. Эта сумма шокировала его. Как могло столь малое количество денег стоять на пути этих трудолюбивых женщин к лучшему будущему?

И тогда Юнус решил провести эксперимент – он одолжил этим женщинам собственные деньги. Он не питал особых надежд на то, что эти деньги к нему вернутся, хотя и сделал акцент на том, что дает их взаймы, а не в качестве благотворительной помощи. Свое решение он объяснял следующим образом: «Когда мы желаем помочь бедным, то, как правило, предлагаем им благотворительную помощь. Чаще всего мы используем благотворительность как способ избежать осознания реальности проблемы и поиска ее решения. Благотворительность становится способом избавиться от ответственности. Но она не может решить проблему бедности, напротив, лишь способствует ее сохранению, отбирая у бедных инициативу. Благотворительность помогает нам и дальше жить своей жизнью, не беспокоясь о жизни бедняков. Она усыпляет нашу совесть»[15]15
  Muhammad Yunus, Banker to the Poor: Micro-Lending and the Battle Against World Poverty (New York: PublicAffairs, 1999).


[Закрыть]. Таким образом, его действия нельзя было назвать благотворительностью: для Юнуса это был бизнес, пусть и с учетом социального аспекта. Он просил возврата долга с определенными процентами. В этом, несомненно, заключался определенный риск, но этот риск носил предпринимательский характер.

И риск оправдал себя – женщины выплатили все! Таким образом Юнус получил своеобразную подсказку: необходимо глубже проанализировать систему, не позволявшую таким людям получать защищенные кредиты по умеренным ставкам. Традиционные банковские правила могут действовать лишь там, где существует определенная гарантия, какой-либо залог, предоставляемый получателем. Но беднейшие ничего не могут предложить в качестве залога, поэтому не выглядят привлекательными кандидатами на получение кредитов на общепринятых условиях.

Все это привело Юнуса к созданию новой модели, в которой небольшие кредиты могли выдаваться, не основываясь на традиционных формах залога. Залог для получения такого кредита был по-прежнему необходим, иначе риски кредиторов были бы слишком высоки, но сама природа его была кардинально иной. Смысл заключался в устранении рисков индивидуальных займов путем их привязки к более крупному сообществу получателей. Условия были строгими, но простыми: «Кредиты предоставлялись частным лицам, но через небольшие группы, которые и несли за них коллективную ответственность. Кредиты давались на бизнес, а не на личные нужды, сборы производились часто, как правило, еженедельно. Процентные выплаты были ощутимыми… но ставки были относительно низкими»[16]16
  «Face Value: Macro Credit». The Economist, 19 октября 2006 года.


[Закрыть].

Эта модель была заложена в основу банка Юнуса под названием Grameen Bank (название произошло от слова, означающего «деревня» на санскрите). Он стал первой организацией подобного вида, но единственным оставался недолго. В конечном итоге новая модель породила сферу микрофинансирования, которая распространилась по всему миру и сделала доступными банковские услуги и кредиты для сотен миллионов самых бедных клиентов. Несмотря на то что происхождение социально ориентированных кредитных методов прослеживается далеко в глубь веков, – и действительно, менторами Юнуса стали основатели банка по развитию местных сообществ, американского Shore Bank из Чикаго – чикагского ShoreBank – Grameen Bank ознаменовал собой существенный сдвиг в сторону более справедливой и всеобъемлющей кредитной политики, благодаря которой займы стали доступными для бедняков.

Все это началось с нового способа рассмотрения проблемы, существовавшей в течение длительного времени. Юнус видел то же самое, что и другие: что в силу отсутствия имущества для залога бедняки были слишком рискованной и непривлекательной группой для банков. Но вместо того чтобы принять условия существовавшего равновесия, Юнус понял, что, как сам он любит говорить, «все ингредиенты для того, чтобы положить конец бедности человека, всегда тесно связаны с этим самым человеком»[17]17
  Muhammad Yunus, «Eliminating Poverty through Market-Based Social Entrepreneurship», Global Urban Development Magazine, май 2005 года.


[Закрыть]. Он понял, как можно помочь возникновению залогового имущества для бедных: организовать их в такие группы, где участники могли бы страховать друг друга, разделяя риск индивидуальной неплатежеспособности. Его идея заключалась в том, чтобы сделать эту не существовавшую ранее форму залога основой для принципиально новой банковской модели, рассчитанной на предоставление кредитов в минимальных размерах исключительно бедным клиентам.

Grameen Bank развился до таких размеров, что стал обслуживать более восьми миллионов человек, ежегодно возвращая не менее 96 процентов кредитов; в 2010 году его выручка составила более 250 миллионов американских долларов[18]18
  http://www.grameen-info.org/index.php?option=com_content&task=view&id=26&Itemid=165.


[Закрыть]. В 2006 году банк и Юнус получили Нобелевскую премию за «усилия по созданию основ для социального и экономического развития»[19]19
  «The Nobel Peace Prize 2006», http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/peace/laureates/2006/.


[Закрыть].

Конечно, не все были довольны успехом банка. Корыстные интересы взяли верх, и в конечном итоге правительство Бангладеш сместило Юнуса с его банковской должности. К тому же по мере роста энтузиазма, связанного с развитием микрокредитов, увеличивалось количество критиков и противников этой системы, многие из которых ставили под сомнение тот факт, что модель в действительности способна разорвать порочный круг бедности. Сам Юнус выражает озабоченность насчет путей распространения системы микрокредитов, предпочитая, чтобы она развивалась в рамках роста того, что он называет «социальным бизнесом», цель которого заключается не в увеличении прибыли уже обеспеченных, а в предоставлении устойчивых возможностей получать доход бедным. Тем не менее все это время Grameen Bank остается активной организацией, и запущенное им преобразование продолжает расширять свои границы.

Юнус преследовал четкую цель, которая заключалась в изменении равновесия таким образом, чтобы бедность изготовителей мебели и миллионов других людей, находящихся в аналогичном положении по всей стране, была не частично компенсирована, а именно преобразована. Grameen Bank стал новым типом организации, а микрокредит – новым механизмом перемен. Эта история представляет собой типичный пример социального предпринимательства, пример изменения равновесия, которое происходило не исключительно с помощью правительства и не исключительно с помощью бизнеса. Юнус вдумчиво отнесся к каждому из этих путей, адаптируя принципы и практические методы, присущие обеим моделям, для создания абсолютно нового подхода.

Бизнес и правительство, как мы уже ранее изучили, являются двумя силами, которые воздействуют на преобразующие перемены существенно разными и даже диаметрально противоположными способами. Преобразования с помощью правительства и бизнеса происходят по различным траекториям и направлениям, как это показано на рисунке.

Измерения социального преобразования