Текст книги "Человек-радар"

Глава 5. Глубокий сон

На сборы ушло часа два. Все необходимое снаряжение мы взяли из моих личных запасов. Я выдал Жене противогаз и старый рюкзак для снастей. Поскольку нам предстояло лазить по водянистой местности, блогер получил от меня толстые брюки на подтяжках, пользовавшиеся популярностью у рыбаков, и высокие резиновые сапоги. Сам же я надел поношенный камуфляж поверх свитера и сапоги чуть ниже Жениных.

И вот в районе часа дня мы по голень в воде стояли под сводом Железного моста и скептически пялились на разросшийся у опор кустарник, прикидывая масштабы трагедии. Рюкзак и черная спортивная сумка лежали на берегу.

Над нашей головой по мосту неслись автомобили. Далеко позади в хмуром небе парил дирижабль правительства. Учитывая приличное расстояние, он покамест не вызывал у нас тревоги.

– Это точно здесь? – в надежде, что не точно, спросил Женя.

– Здесь-здесь, – кивнул я, прикидывая, как много времени уйдет на вырубку кустов.

– А как мы?..

– Я захватил мачете – две штуки.

Женя покрутил головой, задержав взгляд на полицейском дирижабле.

– Нас не повяжут?

– Я верю, что ты отмажешь, если что.

– Почему я-то? Ты бывший силовик, должны были остаться связи.

– А ты действующий блогер с кучей подписчиков. Никто с тобой связываться не захочет. Давай браться за дело. Быстрей порубим – быстрей с глаз скроемся.

Хлюпая по воде, мы подошли к берегу. Из сумки я достал два мачете в ножнах, пару саперных лопаток. Вооружившись, вернулись к зарослям.

– Все не руби, – сказал я. – Только по центру. Биолок показывает, что люк – впереди по прямой.

– А где здесь центр?

– По прямой.

– А-а-а…

Мы принялись сечь да рубить. Во все стороны полетели брызги мутной воды реки Кары и ошметки растительности. Пару раз Женькино лезвие просвистело возле моего уха. Я матерился. Но не из-за того, что спутник оказался лютым нарушителем техники безопасности, – сам я быстро выдыхался. Тело не оправилось от ночной потасовки с Максом, силы быстро иссякли. Минут через десять я сдался и попросил передышки.

Мы бросили мачете на берег, критически оценили проделанную работу. Был прорублен коридор метр в ширину и два – два с половиной в глубину к западной части моста. Нам удалось расчистить подход к песчаной насыпи, но люка пока видно не было.

– Что-то не похоже, чтобы Саяра и компания использовали именно этот спуск, – заметил Женя.

– Надеялся увидеть надпись «Саяра была здесь»?

– Кустарник слишком густой, гений! За полтора года не могло так зарасти.

– Да все могло, – индифферентно пожал плечами я.

На меня навалилась апатия. Мы стояли перед гипотетическим спуском, который еще предстояло раскапывать. А у меня уже не было сил. Ничего не хотелось. Пожалуй, я поторопился рвануться в бой. Нужно было отлежаться денек-другой. В итоге, как говорит один мой знакомый, я словил вялого…

– Все нормально? – спросил Женя.

– Зашибись.

Я достал из сумки флягу с настойкой на женьшене. Вряд ли, конечно, китайское средство от всех болезней в одночасье наполнило бы меня силушкой богатырской, но оно могло хоть немного поддержать стремление двигаться дальше.

– Если тебе невмоготу, я могу копать один.

Я окинул Женю взглядом, наверняка полным насмешки. Рыхлая шея, бесформенное туловище, нежные ручки. Труженик умственного фронта. Когда-то он был еще более упитанным. Вроде бы последние несколько лет регулярно ходил в качалку и немного согнал лишка, но на могучего спортсмена все равно не был похож.

– Тогда нас точно сцапает дирижабль. – Я кивнул Жене за спину. – Вон он, разворачивается. Наверно, к нам поплывет. Погнали дальше. Копай вот здесь.

Мы похватали лопатки и взялись за работу. На песке я начертил контур, внутри которого, по уверению биолока, находился ход в подземелье. Я верил своему внутреннему голосу. А Женя верил мне.

Мы принялись копать. Разрубая залежи глины и песка, я то и дело косился на дирижабль правительства. Он медленно, но неумолимо приближался, как вестник беды, грядущей с севера…

Когда воздушный патруль преодолел половину пути, разделяющего нас, моя лопатка со звоном воткнулась во что-то металлическое. Мы с Женьком переглянулись, обменялись неуверенными ухмылками. Да неужели…

Мы заработали с удвоенной силой. Не терпелось увидеть, как выглядит древний люк. Тот самый, который еще в шестнадцатом веке обустроили тут монахи. Каково же было наше удивление, когда, расчистив металлическую поверхность от песка, мы уставились на вполне себе современную дверцу с новехоньким замком.

– Все-таки они здесь спускались, – произнес Женя. – Видать, старую дверь снесли, и пришлось устанавливать новую. А кустарник, скорее всего, не стали драконить так, как мы. Чтоб не демаскировать люк. Тонко сработали.

– Ты где таких слов понабрался?

– Каких?

– «Демаскировать».

– На военной кафедре.

– Солидно.

Я огляделся. После нас остались расшвырянные обрубки кустов и развороченная яма. Как после взрыва ручной гранаты. Что ж, признаю: предшественники и впрямь сработали тоньше.

Женя подергал навесной замок.

– Дужка крепкая. Как теперь быть?

Вместо ответа, я достал из могучей сумки болгарку. Можно было бы воспользоваться и старыми добрыми отмычками, но, раз уж над нашими авантюристскими головами маячил дамоклов меч дирижабля правительства, я решил не терять времени даром и просто срезал замок к чертям.

Общими усилиями мы подняли неожиданно тяжелую крышку люка. Не шибко просторный лаз встретил нас непроглядной темнотой и запахом сырости.

– После вас, – кивнул я.

Женя угрюмо на меня покосился.

– А говорил, я на шухере останусь…

Я развернул товарища лицом на север, указав пальцем в небо.

– Видишь вон тех ребят на дирижабле? Через пять минут они разглядят, что здесь творится, и захотят задать нам парочку вопросов. Есть желание подискутировать с ними? Потом на Ютьюб выложить…

Женя с тревогой в глазах наблюдал за увеличивающимся в размерах дирижаблем правительства. Мрачный силуэт на сером небе… Я и сам начинал нервничать, когда он кружил поблизости.

– Я с тобой.

– Еще бы!

Мы побросали мачете, лопатки и болгарку в сумку, спешно переоделись. Женя скинул рыболовецкие брюки и сапоги, оставшись в потертых джинсах и старых кроссовках. Я сменил обувь на берцы. Затем мы быстренько собрали порубленную растительность, укрыли ею сумку с одеждой.

Дирижабль подплыл совсем близко. Я уже мог различить очертания кабины экипажа. Мы накинули на плечи рюкзаки, спрятали морды в противогазы, вооружились мощными фонарями. Я посветил в пространство лаза. Ступенек не видать, но спуск казался неглубоким. Упершись ладонями во влажную землю, я нырнул вниз.

Почти сразу вертикальный спуск переходил в горизонтальную плоскость.

– Нормально там? – спросил Женя.

– Нормально.

– А как мне лучше спуститься? Постепенно?

– Да просто спрыгивай.

– Я не вмажусь ни в чьи останки?

– Тут все чисто. Прыгай давай.

Женя спрыгнул. Приземлился как мешок с дерьмом, не удержав равновесия и шлепнувшись на задницу.

– Ты в порядке? – поинтересовался я, направив луч мощнейшего фонаря в противогаз товарища.

– Нормально… – недовольно буркнул тот, укрываясь от света ладонью.

Когда Женя поднялся, мы осмотрелись. Древний тоннель оказался не совсем таким, как я себе представлял. Либо монахи шестнадцатого века были провидцами, либо технологии строительства подземных ходов с тех пор мало изменились.

Мы находились в трубообразном переходе диаметром около двух метров. Высокий человек мог перемещаться здесь не пригибаясь. Старая кирпичная кладка все еще была в нормальном состоянии. Вот уж действительно «раньше делали на века». Чувствовалась прохлада. Скоплений влаги под ногами я не обнаружил.

– Ты только посмотри! – восхищался Женя, касаясь свода туннеля. – Кирпичи – прям как наши!

– Строго говоря, они и есть «наши».

– Я имею в виду – похожи на современные! И как сохранились… Подержи, пожалуйста.

Он протянул мне фонарь, снял с плеч рюкзак, достал цифровую видеокамеру.

– Потусторонний тебе привет, Серпейск! – громко заговорил он искаженным фильтром противогаза голосом, размахивая камерой и фонарем. – Ты весь из себя серьезный и деловой и уже не веришь в легенды! А вот я в них верю! И пришел доказать тебе, что все в нашем мире далеко не так просто, как ты думаешь!

Женя продолжал свое пафосное вещание. Я двинулся вперед, игнорируя призывы подыграть на камеру. Мы шли медленно, внимательно глядя под ноги. Очень не хотелось наступить в какую-нибудь древнюю ловушку монахов-воинов – вроде тех, что поджидали Индиану Джонса в «Последнем крестовом походе».

Однако ничего подобного мы пока не наблюдали. Более того, я не заметил ни мусора, ни трупиков мелкой живности. Если бы не современный люк, можно было решить, что нога человека не ступала тут минимум лет сто.

Втайне я надеялся наткнуться на некие древние письмена, вырезанные на стене. Что-нибудь такое, что проливало бы свет на тайны мироздания. Но то ли наши монахи не увлекались астрологией и метафизикой, то ли проход, в котором мы очутились, укладывали двоечники. Ничего, окромя бесконечного муара кирпичной кладки.

За спиной Женя разглагольствовал, как политик со стажем. Кажется, он совсем позабыл о недавних страхах и сомнениях в нашей авантюре. Теперь блогер нараспев вещал о том, через какие испытания приходится пройти ему со своим верным и надежным другом, дабы донести до родного города свет истины: легендарная система «Засов» существует! Еще немного – и он запоет про рептилоидов.

Было очень темно. Даже наши мощные фонари не могли осветить все пространство целиком. Решив особо не полагаться на зрение, я обратился к биолоку. Взвинченное до максимума шестое чувство отозвалось приятной блажью в голове. Локатор воспринимал малейшие изменения в окружающей действительности. Я почувствовал нечто неприятное. А если такие ощущения посещают экстрасенса, то жди беды. Разве нет?

Метров через тридцать или тридцать пять мне показалось, что тоннель сменил направление с запада на север. Видимо, Женя, несмотря на увлеченную болтовню, тоже до чего-то такого допер, потому что спросил:

– Как думаешь, мы движемся к одному из монастырей?

– Возможно.

– К какому? Высоцкому?

– К Новодевичьему.

– Мы свернули, да?

– Да. Метров десять назад.

– Я так и знал! Может, я тоже экстрасенс?!

– Экстрахренс.

– Почему я не могу быть экстрасенсом? В свете последних обстоятельств вполне можно предположить, что половина города владеет телепатией.

– Еще полчаса побродим здесь – станешь.

– Как считаешь, какая у меня может быть суперспособность?

– Камера в заднице.

– У тебя утонченное чувство юмора, друже…

Женя залепетал что-то о возросшей чувствительности и таинственном влиянии ауры катакомб. Мистик хренов.

– У тебя есть компас? – спросил блогер.

– Есть.

– Проверь, правда ли мы изменили направление.

Он поднес фонарь к моим наручным тактическим часам. Я откинул планку с циферблатом, под которой находился компас. Стрелка вращалась как безумная, даже не пытаясь определиться со сторонами света.

– Твою медь… – буркнул я.

– Что? Что это значит? – забеспокоился Женя. – Это плохо, да?

– Хорошего мало.

– Какие-то магнитные колебания?

– Возможно.

– Из-за чего?

– Из-за твоей камеры.

– Я серьезно.

– Да откуда я знаю!

– Ты ж экстрасенс!

– Они все на ТНТ. Я так, покурить зашел.

Женя навел объектив камеры на компас.

– Думаешь, лучше вернуться?!

– Хрена с два! – сказал я. – Мы только начали путь. Двигаем дальше.

Мы пошли вперед. Вели себя еще осторожней, чем прежде. Биолок молчал. Хотя, как бы ни был устроен мой дар, о приближающейся опасности он предпочитал предупреждать за мгновение до того, как я в нее вляпаюсь. Странный дар. Возможно, проблема в том, что я не особо заморачивался с тренировкой конкретно этого свойства. Опция розыска – да, ее я задействовал регулярно, потому что в ней залог успешной профессиональной деятельности и, следовательно, материального достатка. Может статься, у биологического локатора огромное множество возможностей, но я не утруждал себя их прокачкой, довольствуясь тем, что имею.

Метров через пятнадцать перед нами возникла развилка. Женя обрадовался.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Хоть что-то существенное! Как считаешь, куда ведут пути?

– Думаю, этот, – посветил я в правый коридор, – тянется к Высоцкому монастырю. Пока шли, мы сместились левее. Значит, правый тоннель ведет приблизительно в обратном направлении.

– Тогда пошли налево. Сокровищница может оказаться там.

– Почему?

– Ну, если справа – Высоцкий и мы это знаем… Значит, надо идти налево. Мы не знаем, что там, поэтому, возможно, там и находится сокровищница!

– Охренительная логика!

– Есть получше? Может, биолок что говорит?

Биолок ничего не говорил. Я тоже промолчал. Мы пошли в левый проход.

И практически сразу уткнулись в груду высохших человеческих останков. Судя по количеству черепов, людей было трое. Серые, полуистлевшие мощи покоились посреди прохода. Если приглядеться, можно было различить кусочки ткани.

Женя восторженно воскликнул, обогнал меня и склонился над останками, устремив в них луч фонаря и объектив камеры.

– Как думаешь, чьи это? – спросил Женя.

– Искателей сокровищ, свернувших налево.

– Может, если поковыряться, найдем что-нибудь?

– Паспорта и водительские удостоверения?

– На них была одежда!

– Это им не особо помогло.

– Историческая находка!

– Трупы вековой давности.

Блогер склонился над останками, не позволяя даже мельчайшим фрагментам ускользнуть от объектива камеры.

– Поковыряемся?! – с азартом первооткрывателя спросил он.

– В человеческом прахе? Удачи, доктор Джонс.

– Какой еще доктор?

– Совсем питекантроп? Индиана Джонс!

– А, мужик с хлыстом…

Я снова направил луч фонаря в противогаз спутника.

– Серьезно? Ты не смотрел Индиану Джонса?

– Я не смотрю мейнстрим.

– Это классика.

– Мейнстримная.

– Нам не о чем говорить…

Женя выпрямился, постоял немного, с некоторой грустью рассматривая останки троих неизвестных.

– Знаешь, я тут подумал: на хрен «налево».

– Пойдем направо? – уточнил я.

– Пойдем направо, – подтвердил блогер.

Мы попятились, вернулись к развилке и нырнули в правый рукав. Здесь останков не было. Однако метров через десять фонари заморгали, будто в предсмертной агонии. Сперва мой, затем Женин.

– Нехорошо! – подметил спутник.

Мы остановились в ожидании, когда проморгаются осветительные приборы. Боялись лишний раз вздохнуть. Это не помогло – фонари приказали долго жить. Следом отключилась Женина камера. В один миг мы погрузились во тьму.

– Ой, как нехорошо! – загундел за спиной Женёк. Через противогаз это звучало особенно забавно.

– И что теперь?! Вернемся обратно, пока дорогу помним?!

– На полпути сдаться решил?!

Я подтрунивал над корешем, хотя, признаться, у самого сердце в пятки ушло.

– Как-то боязно, друже! – сказал Женя. – Я ничего не вижу!

– Подержи мой фонарь.

– Где он?

– Я его протягиваю.

– И где он…

В темноте Женёк нащупал фонарик. Освободив руку, из отделения в нижней части рюкзака я достал продолговатую палку химического осветителя. Надломил, растряс. Туннель осветило зарево изумрудного света.

– Здорово! Есть еще?

– Есть.

– Дай мне.

– Обойдешься. У меня их всего два.

Женя что-то недовольно прогундел в противогаз. Мы двинулись дальше.

Хотя в моем распоряжении находился самый яркий химсвет, какой только можно раздобыть в Интернете, мощному электрическому фонарю он все же уступал. Видимость окружающего мира заметно снизилась.

Метров через десять в кладке по правую руку обнаружился проем.

– Это она! – с придыханием сказал Женя, который снова позабыл обо всех трудностях и страхах. – Сокровищница! Что говорит биолок?!

– Что ты задолбал спрашивать, что он говорит.

– Дай мне второй фонарик!

– Обломись.

– Ну, дай! Не могу же я повсюду за тобой след в след ходить…

Я подумал и пришел к выводу, что для нервов проще Женину просьбу все-таки исполнить. Протянул ему свой химфонарик, активировал запасной.

Мы прошли в проем и очутились в достаточно просторном помещении. Та же кирпичная кладка, у дальней стены – остатки древесины. Вероятно, в прошлом это были стеллажи.

– Похоже на складское помещение, – предположил Женя, осматриваясь. – Золото с бриллиантами здесь вряд ли хранили, а вот винишко – вполне могли. Или Саяра с Шеллиными шли нашим маршрутом и именно отсюда выгребли драгоценности? Как думаешь?

– Вряд ли. Слишком близко к выходу. Ценности обычно поглубже хранятся.

– Ты только представь: монахи пили здесь вино, заедали виноградом и ласкали прелести белокурых красавиц…

– Ага… А в этот момент татаро-монголы осаждали крепость. Самое время красавиц поласкать! – Я повернулся к товарищу. – У тебя там нормально все? Голова не закружилась?

– Это подземелье на меня так действует. Вскрывает потаенные фантазии. Вздымает на поверхность нереализованные мечты.

– Бабу тебе надо.

– Так и я о том же! – Он повернулся ко мне. – Когда все закончится, замолвишь за меня словечко перед Настей?

– Обязательно. Поведаю, какой ты маньяк.

– Ну, ты ж все равно ей какой-то отчет составить должен, да? Придешь, расскажешь, а потом как бы между делом сообщишь, как я тебе помог!

– Ты-то помог…

– Серьезно, друже… Твоя похвала будет жирным плюсом к моей карме. К тому же ты сам обещал подсобить.

– Скажу-скажу, не кисни. Голова не кружится?

– Нет, я в норме. А что такое? Тебе плохо?

– Пошатывает немного…

Я не лукавил. Мне и впрямь было хреново. Причем речь шла не об утомлении или навалившейся усталости. Меня охватила мелкая дрожь, а стены начинали потихоньку вращаться перед глазами.

Кажется, Женёк что-то сказал. Я обернулся, но вместо товарища в метре от меня маячил небольшой прямоугольник серебристого цвета. Он напоминал карманное зеркальце, в которое бил свет прожектора. Вот только прожекторов у нас не было.

Проснулся биолок. Область солнечного сплетения схватил неприятный холодок. Я редко ловил подобные ощущения, но сейчас посыл шестого чувства расшифровал однозначно: «Бегите, глупцы!»

– Жека, – медленно пятясь, проговорил я, – валим отсюда…

Удалившись от стены на несколько шагов, я развернулся, готовый дернуть с низкого старта, и… уткнулся в точно такую же стену. С тем же самым светящимся прямоугольником поверх кирпичной кладки. А может, это была та же самая стена. И справа от меня – она же. И слева. Даже потолок превратился в стену с серебристым прямоугольником.

Жека куда-то подевался. Я оказался замурованным. Дверей нет, выхода – тоже.

Прямоугольник начал расширяться. Вскоре он превратился в оконную раму с серебристым отливом. Что там, снаружи – не разглядеть.

Продолжая расти вширь, окно растянулось до габаритов стены. Я оказался поглощен ярким густым свечением. Одинокий сталкер в противогазе и с химфонариком посреди бескрайнего пространства света.

Резко, без переходов и вспышек, я очутился на поверхности. Метрах в двадцати от меня – Железный мост, под сводом которого мы отыскали вход в катакомбы. Вот только машины по нему не ездили. Да и вообще вокруг – ни души. Я не чувствовал запахов, не слышал звуков. Вокруг – все серое, бесцветное. Будто кто-то нацепил мне на глаза затемняющие светофильтры. Я попал в Серый город.

Я ощутил себя левитирующим над ним. Под ногами оказались десятки строений. Было так легко… Я подумал, что, наверное, то же испытывают умершие. Возносясь, обретая покой и благостную невесомость, они не особенно стремятся вернуться в телесную оболочку, вновь навесить на себя бремя жизни. Может, поэтому еще никто не возвращался с того света?

Я видел лишь город. Пространство за его пределами представляло собой серую пустошь – будто в компьютерной игре не прогрузились текстуры. Две башни городского торгового центра, свечки-новостройки и другие строения были точной копией зданий Серпейска. С одним лишь отличием – все серые.

В километре от себя я заметил светло-голубое облачко. Очертания напоминали человеческую фигуру, но я не успел ее как следует разглядеть. Облачко поспешило нырнуть вниз и затеряться в переулках города, что побудило меня обратить внимание на очень странную деталь.

Одно из зданий окружал подвижный черный кокон, из которого прямо в небо бил огромный, сияющий чернотой сноп энергии. Черный луч, метра три в ширину, устремлялся за пределы атмосферы.

Началом его была школа «Гретель».

Мое сознание продолжило одиссею, переместившись к калитке особняка. Столб энергии бил с открытой веранды и более всего напоминал хобот смерча.

Я посмотрел по сторонам. Меня окружали дети – мальчики и девочки, несколько десятков старшеклассников заполонили обычно безлюдную улицу. Они ничего не делали – просто стояли, безвольно опустив руки, и глядели на меня. Вместо глаз – огромные черные дыры. Глазницы, наполненные тьмой.

Я не испытывал страха – в Сером городе нет эмоций. Я согнул ноги в коленях и одним прыжком очутился на веранде. Здесь происходил некий обряд. Двенадцать детей выстроились по отмеченному белой краской кругу. Их лица пусты, а глаза полны черноты. В центре круга, отмеченного белой точкой, находились Саяра и ее дочь Эльвира.

Именно они были началом энергетического конуса. На другом конце веранды я заметил кое-что еще: черный силуэт, больше всего напоминавший огромного волка, ставшего на задние лапы. Тень не шевелилась и не подавала ни малейших признаков заинтересованности происходящим, но я чувствовал, что это существо имело к действу самое непосредственное отношение.

Что за ритуал совершала Саяра? На жертвоприношение не похоже. Я не наблюдал ни древних кинжалов, ни жертвенного алтаря. Из оккультной атрибутики здесь лишь начерченный на полу круг с точкой посередине. Тогда свидетелем какой еще чертовщины я вдруг стал?

Вопросы бурлили в моей голове, и я знал, что имею силы получить на них ответ. Уверенность в этом быстро возросла, я не собирался упускать момент. Интуитивно, невидимыми ментальными мускулами, подвинул то, что в обычном состоянии называлось пространством и временем. Целый пласт мироустройства неохотно сместился, открывая мне то, что так сильно я жаждал познать…

* * *

…Разумеется, Саяра не поверила ни единому слову человека, представившегося Следопытом. Как и он – не поверил ей. С самого начала они оказались по разные стороны баррикад, и ничто уже этого не изменит. Как бы сильно ей ни хотелось обратного.

Бетреддинова искренне желала, чтобы Следопыт примкнул к их обществу. Хотя бы в силу того, что врагом он был опасным. Накануне дочь подробно описала контур его ауры, и кое-что заставило женщину внутренне сжаться в кулак – пульсация его Аджны.

Расположенная в межбровье головная чакра во все стороны излучала волны энергии, точно сонар, прощупывающий водные толщи. Несомненно, гость обладал экстрасенсорными способностями среднего уровня, причем он отдавал себе в этом отчет и сознательно применял по своему усмотрению. Нагло, практически в открытую он сканировал школу «Гретель» от и до.

– Он нам не поверил, мам, – покачала головой Эльвира.

– И мне он не понравился, – хищно ощерившись, произнес Макс. – По-доброму не отвяжется.

– Видела бы ты его ауру. Следопыт пытался прощупать нас все время, пока был здесь.

– Похоже, кто-то прознал про ритуал, да?! И теперь пытается перебить наши карты!

– Замолчите оба! – раздраженно оборвала их Саяра. – Мне нужно подумать.

Она крутанулась на месте, двинулась к винтовой лестнице. Переглянувшись, Макс Шеллин и Эльвира потрусили следом, храня молчание. Бетреддинова поднялась в свой кабинет, опустилась за рабочий стол. Макс сел в кресло напротив. Эльвира прикрыла дверь, осталась стоять там, прислонившись спиной к стене.

Саяра сложила худые ладони пирамидой, погружаясь в размышления.

– Сая, ты реально хотела с ним задружиться? – усмехнулся Макс. – А если он из мусарни? Или еще хуже – фээсбэшник… Точняк! Контора прознала про ритуал и решила присвоить сущность себе!

Бетреддинова иронично изогнула длинную бровь.

– Зачем это им?

– Как зачем? Они же фээсбэ… Наверняка и трупы пришельцев где-нибудь прячут!

Саяра лишь покачала головой.

– Мам, у него в самом деле специфичная аура, – сказала дочь. – У одной одноклассницы отец в прокуратуре работает, – у них очень похожие оттенки.

– На фиг он тебе, Сай? – не унимался Макс.

– Следопыт – такой же, как мы.

– И чего? Мы теперь ему ножки целовать должны? Парниша явно настроен против нас.

– Оставь Алёну Пашутину в покое, – кивнула Саяра дочери. – Никаких эсэмэсок и контактов после школы. Следопыт пришел из-за нее одной, может, после этого отстанет.

– Нет, не отстанет! – уверенно заявил Макс.

– В любом случае нам следует быть осторожней, – сказала Саяра. – Неделя до ритуала…

– А еще будет неплохо все-таки выяснить, кто против нас выступил, да?! – Макс повернулся к Эльвире: – Еще раз: как там зовут сестру твоей подружки?

Эльвира покосилась на мать и неуверенно ответила:

– Настя Пашутина…

– Что ты задумал? – быстро спросила Саяра.

Макс сделал едва уловимое движение, и в его руке блеснул хирургический скальпель.

– Есть о чем потолковать с Настенькой!

Саяра вновь изогнула бровь. Это мимическое движение получалось у нее крайне красноречивым.

– За неделю до призыва темной сущности? Ты готов так рисковать?!

– Всего за неделю! Мы неплохо выложились в этом году и уже почти урвали свой кусок пирога. Я не допущу, чтобы какой-то фраерок вмешался и все испоганил!

Саяра вздохнула, покачала головой.

– Макс, какой же ты тупой. Гопником был – гопником остался. Даже сила тебя не изменила.

Шеллин подался вперед, облокачиваясь на стол.

– Ошибаешься, красавица. Я теперь соображаю гораздо быстрее. И вот что я смекнул. Мы проведаем эту девку, Настю… Поспрошаем, что за кент ей помогает. Если он окажется фээсбэшником – что ж, тогда есть резон затихариться. Но если он сам по себе…

Глаза Макса нездорово блеснули. Он красноречиво крутанул скальпель в ладони.

– Предлагаешь просто взять и отрезать хвост? Таков твой гениальный план?! Тогда мы точно рискуем навлечь на себя внимание со стороны органов.

Макс развел руками.

– За неделю они ничего не успеют нарыть. А что будет после ритуала – плевать, да.

– Поговорить с госпожой Пашутиной смысл есть, – задумчиво произнесла Саяра. – Но не для того, чтобы выпотрошить ее или кого-то другого. Я хочу больше информации об этом парне. А уже после мы и решим, что делать дальше. Понятно тебе?

– Действуем по обстановке. Я усек, да.

Он взмахнул рукой. Скальпель исчез так же неожиданно, как и появился. Саяра обратилась к дочери:

– Где работает Анастасия?

– Преподает в школе танцев, – ответила Эльвира.

– Когда у нее начинается рабочий день?

– Часов с пяти…

– Мы с дядей Максом прокатимся. Ты оставайся здесь, готовься к занятиям.

Взрослые встали с кресел. Саяра накинула темно-зеленое пальто и, уходя, взлохматила черные волосы дочери.

Спустившись на стоянку, они погрузились в тонированный «мерседес», выехали на безлюдную улицу.

Десять минут спустя «мерс» завернул в небольшой дворик, остановился возле трехэтажного дома. Саяра выбралась из салона, одернула пальто, посмотрела в небо. Недалеко парил дирижабль правительства. Женщина задержала взгляд на воздушном судне.

– Ты чего? – спросил Макс.

Саяра не ответила. На душе вдруг стало тревожно, и мрачное небесное око государства лишь усиливало это чувство. А может, являлось его истинной причиной. Тряхнув головой, Саяра скрылась в подъезде. Макс удостоил дирижабль лишь равнодушным взглядом. К подобной инициативе правительства он относился абсолютно нейтрально.

Спутники поднялись на третий этаж, позвонили в квартиру сестер Пашутиных. Через некоторое время дверь открыла Настя, в свободной белой футболке и темных брючках.

Она не ожидала увидеть подобных гостей, хотя, разумеется, узнала обоих. Пару раз, выпрашивая деньги на первый месяц обучения, Алёна показывала фотографии руководителей школы «Гретель». Тот факт, что эти двое появились на пороге ее дома после того, как Настя обратилась к частному детективу, заставил девушку встревожиться.

Бетреддинова холодно улыбнулась.

– Добрый день. Вы – Анастасия, верно?

– Да, это я, – осторожно ответила Пашутина.

– Очень приятно. Меня зовут…

– Я знаю, кто вы.

– Замечательно. Надеюсь, мы вас не отвлекли?

Настя перевела взгляд с Бетреддиновой на Макса, державшегося за ее плечом.

– Что вы хотите?

– Позвольте войти.

– Для чего?

– Давайте поговорим внутри. Соседи ненароком могут подслушать наш разговор.

Макс нетерпеливо дрожал позади Саяры. На душе у Насти стало совсем тягостно. Она ответила твердо:

– Нет. Говорите здесь, или я закрываю дверь.

Улыбка медленно сползла с лица Саяры, делая его жестким и неприветливым.

– Что за мужчину вы приводили сюда два дня назад?

От подобной прямолинейности Пашутина растерялась.

– Простите?..

– Позавчера вы привели двух мужчин. Один из них, возможно, является сотрудником правоохранительных органов. Моя дочь видела его. Теперь он следит за нами. Вы просили его об этом?

У Насти перехватило дыхание. Она заморгала, чувствуя, как слабеют колени, а грудь сдавливают невидимые тиски. Мир в одночасье перевернулся, став довольно холодным и неприветливым местом. Собственная квартира перестала казаться неприступной крепостью.

– Я… я закрываю дверь. Уходите!

Она и впрямь попыталась скрыться за дверью – только не успела. Размытым силуэтом Макс влетел в прихожую. Он крепко ухватил девушку за плечо и резко оттолкнул ее в сторону. Настя отлетела к стене. Удар оглушил ее: в ушах зазвенело, все вокруг поплыло. Взгляд девушки сделался замутненным. Она впала в шоковое состояние.

Саяра прошла внутрь, прикрыв дверь.

– Тащи ее в комнату! – скомандовала Бетреддинова.

Макс схватил Пашутину под руки и поволок вглубь помещения. Полностью дезориентированная, девушка безвольно повиновалась. Пройдя в Настину комнату, Макс усадил ее на табурет, заломив руки за спиной.

– Хорошая квартира, – осмотревшись, прокомментировала Саяра. – Много места.

Проследовав за Максом и заложницей, Бетреддинова подвинула компьютерное кресло, уселась напротив девушки и стала внимательно наблюдать за реакциями Насти, дожидаясь, пока та отойдет от шока.

Некоторое время спустя взгляд Пашутиной начал проясняться, в нем появилась осмысленность.

– Если вам нужны деньги, – тихо заговорила девушка, – возьмите в комоде. Второй ящик снизу.

Саяра покачала головой:

– Мы пришли не за твоими деньгами, солнышко.

Настя посмотрела по сторонам в поисках спасения.

Помощи ждать было неоткуда.

– Вы меня убьете?

Саяра едва заметно улыбнулась.

– Нет. Более того, чуть позже я сделаю так, что ты забудешь обо всех сегодняшних потрясениях. Но сперва ответь на наши вопросы.

Анастасия наконец сфокусировала взгляд на женщине, сидящей перед ней.

– Вы промываете детям мозги! Вы как «Синий кит».

– Да. И нет. Мы не преследуем никаких деструктивных целей. Напротив, наши практики пойдут детям на пользу.