Текст книги "Край непуганых"

7. Лучшая рыба – это колбаса

Тут, пожалуй, можно отвлечься от моей скромной персоны – тем более что ничем продуктивным в тот вечер я не занимался. Я посвятил его пешим прогулкам по кварталу, в котором мне предстояло жить какое-то время. Я вышагивал по узким асфальтированным улицам спального района, наблюдал за людьми, многие из которых со мной здоровались. Святов не врал: вечером эти пряничные домики, спрятанные за рядами пышных ив, действительно оживали, наполнялись суетой и голосами, а со дворов на улицу тянулись совершенно чумовые запахи свежих овощных салатов и жареного мяса. Мне вспомнилось мое деревенское детство: можно было выйти на улицу, и у каждого дома с тобой обязательно кто-нибудь поздоровается, хотя видит раз в год в разгар лета, и чем-нибудь обязательно угостит.

Ну да ладно, оставим меня на время в покое и перенесемся в другую часть города. Подробности эпизода, о котором я хочу рассказать, мне стали известны позже, но я приведу их сейчас, дабы соблюсти хронологию повествования.

Для начала попробую представить, чем занимался один из героев эпизода тем тихим замечательным вечером. Допускаю, что после возвращения из офиса своего рыбзавода он отпустил домработницу, переоделся в пижаму, заварил крепкого чаю с малиной и уселся перед телевизором. На журнальном столике перед ним веером расстелились сегодняшние газеты. В них было много материалов, посвященных грядущим выборам. По диагонали пробежав актуальные заметки, мужчина принялся щелкать кнопками на пульте.

В новостях его тоже преследовали выборы. В частности, вопиющее безобразие от действующего главы муниципалитета Константина Крутова. О да, он может себе это позволить. Вот он инспектирует сиськи коров местных ферм, вот он берет в горсть комбикорм и чуть ли не пробует его на вкус. Весь из себя крепкий хозяйственник. И пусть местный телеканал «Край-ТВ» не входит в число его активов (сам-то он владеет лишь лесопилкой и небольшим мебельным цехом), тамошние менеджеры определенно получали от него в минувшие шесть лет некие преференции, а посему с удовольствием их отрабатывали.

Где справедливость?!

– Вот же черт, – говорит владелец рыбзавода и переключает канал. Лучше посмотреть детектив.

Но мысли о предстоящих дебатах с Крутовым и еще одним кандидатом – молодым выскочкой Владимиром Пахомовым – не покидают его. Эфир уже через неделю, и он понимает, что ему нужно прыгнуть выше головы, чтобы вырвать необходимые для прохождения во второй тур проценты. Народ в Крае инертен, к резким переменам не привык. Пусть Крутова в глубине души недолюбливают, склоняют его на все лады на вечерних кухнях, но он уже знакомый и предсказуемый сукин сын. Чтобы заменить его на другого, нужны веские причины.

Неужели снова провал?

И тут раздается звонок в дверь…

– Опять вы? – восклицает Валентин Хилькевич. – Без звонка?

– Да, – с улыбкой отвечает Евгений Петровский. – Количество ваших ступеней я сосчитал в прошлый раз. Может, все-таки стоит поработать над нашим взаимопониманием?

Окинув взглядом сегодняшних сопровождающих политтехнолога, Валентин Рудольфович принимает решение не упорствовать. Кавалькада знатная: двое телохранителей с явным перераспределением массы мозга в пользу мускулов, еще один такой же тип в дорогом костюме и с папкой в руках, плюс в машине насупленный водитель.

– Ладно, заходите. Только будьте лаконичны.

Они прошли в дом, устроились в просторной гостиной. Воды гостям хозяин не предложил, указал на широкий диван, а сам уселся в кресло напротив и в ожидании уставился на Петровского.

– Слушаю ваши аргументы.

Политтехнолог приосанился. Сегодня он выглядел совсем не так, как в прошлый свой визит. Теперь это был не «парень с улицы» в потертом сером костюме, предлагающий купить вечную иглу для примуса, а вполне респектабельный джентльмен, у которого есть товар посерьезнее.

– Итак, – начал гость, – насколько могу судить по вашей активности, вы в цейтноте?

– Допустим.

– И никаких светлых идей у ребят из вашего предвыборного штаба пока нет?

– Без комментариев.

– А вам не жаль средств, потраченных на этих бездельников? Право слово, Валентин Рудольфович, вы же бизнесмен!

– Где-то теряешь, где-то находишь, это издержки бизнеса.

– А если я вам скажу, что не все еще потеряно? – Петровский подался вперед.

– Что-то изменилось со дня нашей последней встречи?

– Возможно.

– «Возможно» или «изменилось»?

Политтехнолог не ответил. Вместо этого просто кивнул своему помощнику в дорогом костюме.

– Вы позволите воспользоваться вашей техникой?

– Извольте.

Человек подошел к стойке аппаратуры, неспешно открыл молнию папки, вынул диск в тонкой коробке.

– Что это? – поинтересовался Валентин Рудольфович. Впервые, пожалуй, на лице его отразилось хоть какое-то подобие любопытства. Петровский вновь не удостоил его ответом.

Помощник, между тем, привычными движениями, легко ориентируясь в чужой бытовой технике, пристроил диск в плейер, нажал несколько кнопок на пульте.

Все присутствующие уставились на экран – все, кроме Петровского. Он с хищным выражением наблюдал за реакцией хозяина дома. Он, разумеется, уже изучил вдоль и поперек видеозапись, которую сейчас предстояло увидеть рыбному магнату, и ему не терпелось узнать, как воспримет ее потенциальный протеже на выборах.

Реакция не заставила себя ждать. Когда пошли первые кадры, в глазах Хилькевича застыло удивление. Затем оно сменилось неподдельным азартом и даже возбуждением. Так неопытный рыбак, отчаявшийся поймать за день хотя бы хиленького окуня, вдруг почуял, как на крючке бьется крупная добыча.

Запись длилась примерно три-четыре минуты. Помощник политтехнолога нажал кнопку «стоп». В гостиной повисла тишина. Петровский не торопил события.

– Откуда у вас это? – нарушил молчание Хилькевич, задумчиво потирая подбородок.

– Это важно?

– Это очень важно. В нашем городе давно не было ничего подобного. Это может подорвать…

– Подорвать устои общества? – Петровский хмыкнул. – Там, откуда я приехал, очень популярен в узких кругах один фильм. В нем мне очень нравится диалог: «Ты видишь суслика? И я не вижу. А он есть».

Хилькевич нахмурился.

– Переведите.

– Если вы чего-то не видите, это вовсе не означает, что этого не существует.

Рыбный магнат колебался. От мимолетного азарта не осталось и следа. Он смотрел в потухший экран телевизора и размышлял. С одной стороны, этот ушлый политикан, свалившийся невесть откуда, предлагал действительно эффективный метод устранения главного фаворита предвыборной гонки, а вот с другой… как бы самому не замотаться в саван.

– Что вы предлагаете? – спросил он.

– Для начала все это обдумать и взвесить. Переспать с этим, как говорят в наших местах. А после вы озвучите свой вердикт, и мы либо набросаем план действий и приступим к его реализации, либо…

Политтехнолог сделал театральную паузу.

– Либо? – напрягся хозяин дома.

Петровский растянул губы в улыбке.

– Мы просто расстанемся. – Он поднялся с дивана, знаком велел своим спутникам следовать за ним. – Диск мы пока оставим себе, если вы не возражаете. А то мало ли что…

Провожая делегацию на крыльце, Хилькевич напоследок спросил:

– Откуда же вы, я так до сих пор и не понял?

– Здесь недалеко.

8. Давно не брал я в ноги мячик

На следующее утро я вспомнил, что значит «проснуться с первыми петухами». За окном, едва забрезжил рассвет (я плохо сплю на новом месте, поэтому ночью периодически размыкал глаза и проверял время на смартфоне), раздалось истошное кукареканье. Хоть и напоминали эти пряничные домики какой-нибудь пригород Лондона, но все же это…

– Русь-матушка, – пробормотал я, поднимаясь с дивана.

На соседском дворе кто-то уже гремел жестянками. Наверно, это супруга соседа Михалыча, что сидел вчера на крыльце в майке-алкоголичке и курил сигарету за сигаретой. Я с усмешкой подумал, что женщина уже подбирает оружие, чтобы обрушить супругу на голову, пока он спит.

В опровержение моих мыслей сквозь открытую форточку донеслось мужское ворчание:

– Да что ж ты, мать, опять тут развела!… Иди вон… туда вон!

– Да, точно Русь, – повторил я.

В соседней комнате громко храпел Святов. Вчера после прогулки по окрестностям я предпочел лечь спать, а Николай еще долго сидел на свежем воздухе. Очевидно, время, проведенное в Крае, – без работы, привязанностей и перспектив – не очень позитивно сказалось на его образе жизни. Как бы мне до такого не докатиться.

Я вышел на задний двор, огляделся. Городок просыпался. К нашему соседскому петуху присоединились сородичи с окраин, и вскоре весь квартал наполнился этим кукареканьем, которое настолько диссонировало с европейским пейзажем, что я не смог удержаться от хохота.

– Что смешного? – услышал я сварливый мужской голос. Обернулся. Михалыч все в той же майке ковырялся возле какой-то странной железяки, напоминавшей сушилку для белья.

– Да так, – говорю, – настроение хорошее.

Михалыч ничего не сказал, только покачал головой. Я направился к зеленой лужайке на дворе, присел на лавочку возле мангала, закурил.

Так, с Петровским все более-менее понятно, нам с майором будет чем заняться. Но, помимо этого, мне все-таки нужно было найти какое-то постоянное дело. Деньги есть, и это хорошо, но перспектива валяться на кровати день за днем меня не прельщала. Все-таки я привык шевелиться. Для начала надо посетить местные магазины и прикупить приличную одежду и всякие трусы-носки-щетки.

Святов проснулся через час. К тому времени я уже принял душ, почистил перышки и мирно потягивал кофе на заднем дворе.

– Чуть свет уж на ногах, – пробухтел майор, протирая заспанные глаза. – Я тоже был ранней пташкой.

– Присоединяйся, – предложил я. – Сварить тебе?

– Не откажусь.

Вскоре мы уже оба сидели у мангала и разговаривали.

– Хочу поискать себе какое-нибудь занятие, – сказал я.

– Попробуй, здесь есть чем заняться. Паспорт у тебя с собой?

Я ощупал задний карман джинсов.

– На месте.

– Открой и удивись.

Я раскрыл книжицу в плотной черной обложке. Глянув на первую страницу с фотографией, оторопел. Впрочем, не так сильно, как в кафе «Пчела», увидев местные купюры.

Паспорт тоже изменился: фотография – моя, но все остальное… другой цвет, желтоватый, другие узоры, и даже номера не мои.

– Здорово, правда? – улыбнулся Святов. – Конвертация автоматическая. Еще что-то есть?

– СНИЛС, водительские права и сувенир от ментов, с которыми готовился к съемкам, – удостоверение почетного сотрудника ГУВД Москвы.

– Круто. Прибереги, может пригодиться.

Мы допили кофе. Квартал проснулся окончательно, люди завтракали и собирались на работу. Тут и там слышно было, как из гаражей выгоняют семейные автомобили.

– Погуляй по городу, почитай объявления, купи свежих газет, – напутствовал меня майор, когда я уже стоял у калитки. – Глядишь, что-нибудь подберешь.

– Хорошо. Что по Петровскому? Ничего умного не приснилось?

– Не волнуйся, – махнул рукой Святов, – он сам даст о себе знать, и очень скоро.

До центра я пошел пешком, хотя мимо меня пару раз прошмыгнули свободные такси. Я наслаждался ласковым летним утром. Удивительно, какого же удовольствия я многие годы лишал себя, разъезжая по Москве на машине и стоя в душных и пропитанных выхлопами пробках! Вот ведь она, прелесть-то несусветная – гулять пешком по маленькому городку!

На первом же оживленном перекрестке, еще на подходе к административному центру, купил пару свежих газет – «Краевые вести» и «Фокус». Полистал тут же, не отходя от киоска. Первые полосы обоих изданий изобиловали предвыборными новостями и агитацией. Очевидно, Крутов очень неплохо держался в своем кресле, хотя и получал время от времени на орехи от избирателей и журналистов. Его ядерный электорат – бюджетники, бизнесмены среднего возраста и старше, пенсионеры, приверженцы стабильности. Меньшими шансами обладал «молодой, но опытный» Владимир Пахомов, огромный портрет которого я видел на привокзальной площади в день знакомства с Петровским. Он появился в городе относительно недавно, публичной фигурой стать не успел, но зато относился к тому поколению предпринимателей, кто не поднимал деньги с земли (то бишь, не занимался фермерством и не черпал вдохновение в девелопменте). Он зарабатывал мозгами: создал крупную IT-компанию, поставлявшую софт и технологические решения как промышленным предприятиям, так и мелким бизнесменам, тем же фермерам. Судя по биографии, его зазывали в Западную Европу, но Пахомов оставался патриотом. Что ж, похвально, и молодежь за ним пойдет, но что-то мне подсказывало, что авторитет Крутова будет повыше.

Сложнее было с Валентином Хилькевичем. Он пытался войти в реку, в которой однажды уже утонул. Три года назад разрыв между ним и Крутовым составлял всего пять процентов, битва была захватывающая, но проигрыш в первом туре имел долгосрочный психологический эффект – за прошедшие три года он мог потерять поддержку значительной части своих сторонников. Это в наших краях можно двадцать лет голосовать за одного и того же клоуна, зная, что он никуда не пройдет, а в этом Крае люди более прагматичны. Помочь Хилькевичу выиграть со второй попытки может разве что чудо. Чудо-юдо в лице нашего друга Петровского.

Думаете, я настолько политически подкованный? Нет, я вам просто вкратце изложил тезисы местных аналитиков.

– Лыжню, дядя!!! – крикнул кто-то у меня за спиной. Я едва успел отскочить в сторону. Мимо промчался на велосипеде молодой парень в шлеме.

– Спасибо! – сказал он и поехал дальше по велосипедной дорожке.

Сунув газеты подмышку и решив, что почитаю где-нибудь на лавке в парке, я дошагал до местного стадиона, который позавчера видел из окна такси. По дороге мне то и дело попадались киоски с фаст-фудом, велосипедисты, лотки с мороженым, мамы с колясками. И главное – лица! Святов был прав, черт побери, это лица счастливых и свободных людей. В последний раз я такое видел во время поездки в Чехию.

На малой футбольной площадке стадиона за высокой чугунной оградой с ажурными пиками тренировались мальчишки лет десяти-двенадцати. Гоняли мяч. Время от времени их подгонял свистками тренер – высокий и мускулистый мужчина в синем спортивном костюме. Я немного постоял за оградой, наблюдая за финтами юных футболистов, потом обнаружил недалеко справа открытую калитку.

Я прошел внутрь, остановился на беговой дорожке. На стадионе тренировались не только футболисты. Вся территория представляла собой комплекс различных площадок. Помимо стандартного футбольного поля в центре, тут имелись и баскетбольные щиты, и площадка для волейбола (при необходимости ее, наверно, можно было переделать в теннисный корт), и в отдалении небольшой участок с перекладинами и брусьями. Да, и трибуны с двух сторон по десять рядов, и еще наверняка во внутренних помещениях есть спортзалы. Отличное место!

– Четче обрабатывай мяч! – кричал тренер. – Четче, Рябов! Он от тебя как от стенки отскакивает!

Мальчишки играли вполне достойно. Я видел игры некоторых наших юношеских футбольных и хоккейных клубов, и они не очень далеко ушли от дворового уровня. А тут вполне приличное и даже вызывающее азарт зрелище. Я не мог оторваться от игры минут пять, пока одна из команд в синих футболках (вторая носила зеленые) не заколотила отменный гол.

– Красавчик, Крутов! – зааплодировал тренер.

На этой фамилии я встрепенулся. Точно, тут же сынок мэра играет!

Я присмотрелся к парнишке, принимавшему поздравления товарищей. Белобрысый коротышка с веснушками, очень подтянутый. Видать, тренируется на совесть.

После свистка матч продолжился. Синие, воодушевленные забитым мячом, ринулись в атаку. Я собирался прогуляться дальше по стадиону – на другой стороне выплясывали с цветными вениками черлидерши, а я всегда любил поглазеть на девчонок – и уже отошел на несколько шагов, как в меня прилетел мяч, ударив в спину на уровне лопаток.

– О, черт!

Я развернулся. Растерянные и виноватые футболисты глядели на меня. Я поддел мяч носком, подкинул на метр. Принял другой ногой, подбросил еще выше, принял правым коленом, перекинул на левое… Затем снова на носок, на другой, снова на колено – и только потом внешней «щечкой» правой ноги отправил его на площадку.

Ух, кайф!

Тренер начал аплодировать, к нему присоединились некоторые юные футболисты.

– Браво!

Игра продолжилась, а тренер, поглядывая на площадку краем глаза, подошел ко мне.

– Неплохо, – сказал он.

– Спасибо, – расцвел я в улыбке. – Я в молодости был КМС. Тренировал школьную команду, потом университетскую.

– Ого! А что такое КМС? Звучит, извините, как…

Я покраснел. Забыл, что с местными нужно вести себя осторожно, они ведь не от мира сего.

– Это такое шутливое звание, которое мне присвоил мой тренер. Даже не помню, что оно значит.

– Бывает, – сказал тренер и протянул руку. – Семен Чудинов.

– Сергей Круглов, очень приятно. – Рука у него была крепкая. – У ваших «синих» сильная линия полузащиты, а вот «зеленые» в центре провисают.

Он присмотрелся ко мне внимательно.

– Вижу, навыки не утрачены.

– Однажды севший на велосипед…

– …не разучится крутить педали!

Он постоял немного рядом, наблюдая за игрой подопечных. Я не спешил уходить, это было бы невежливо.

– Вы местный? – спросил Чудинов. У меня была лишь секунда на выбор ответа.

– Недавно приехал.

– Надолго?

– Думаю, что на какое-то время. Посмотрим.

– Командировка?

Я вздохнул. Ну и менталитет у местных! У них вполне естественно задавать подобные вопросы первому встречному?

– Вроде того. Занимаюсь… отладкой оборудования для одной небольшой компании, есть предложение задержаться подольше.

Я почему-то забыл про писателя.

Чудинов кивнул.

– Слушайте, тут такое дело. У нас как раз сезон заканчивается, впереди полуфиналы юношеского Кубка. У нас есть все шансы их пройти и побороться за главный трофей. А я совсем зашиваюсь, у меня ведь еще и малыши, которым тоже требуется внимание. Мне нужен помощник. Как у вас со свободным временем?

Такого предложения я не ожидал. Прогуливаясь по городу, я прокручивал в голове самые разные и невероятные варианты трудоустройства (включая язвительное предложение Святова таскать ящики на рынке), но чтобы вот так сходу – помощником футбольного тренера? Да он же меня впервые в жизни видит!

Реальные психи.

– Что ж, – промямлил я, – это довольно любопытное предложение. А что для этого…

– Никаких особых формальностей, Сергей. Всего три недели на общественных началах, а по окончании турнира гонорар в бухгалтерии. Назовете номер карточки социального страхования – и все дела. Так что у вас со временем?

«А черт его знает», – подумал я.

– У меня гибкий график.

– Отлично! – Он снова протянул руку. – Завтра в шестнадцать-ноль-ноль сможете?

– Надеюсь. Давайте обменяемся телефонами на всякий случай.

Он похлопал себя по спортивным штанам, развел руками. Я вручил ему свою визитку. Он бегло осмотрел ее и сунул в карман.

– Тогда до завтра.

Чудинов вернулся к своим подопечным.

«Чудны дела твои», – подумал я, направляясь к площадке с черлидершами…

9. Молодой и красивый

…Я и не представлял, насколько дела Его чудны.

– Сережа!!!

– Аня?!

Она была рада новой встрече – видно невооруженным глазом. И удивлена, и рада. А я просто обалдел.

– Вы так и не уехали?

Аня была одета в легкую светлую блузку и коротенькую юбку небесного цвета. Она, оказывается, руководила командой черлидерш.

– Девчонки, перерыв пять минут! – скомандовала она своим подопечным и направилась ко мне. – Слушайте, подумать только, нам с вами тесно в Крае!

– Да, нарочно не придумаешь.

– Какими судьбами? Вы же вроде уезжали.

– Решил задержаться, – сказал я… и тут же подумал, что, наверно, выгляжу очень глупо. Если учесть наш дурацкий разговор на вокзале, я вполне мог сойти за преследователя. Но ведь не расскажешь ей об истинной причине задержки!

Впрочем, Аня ничего такого не подумала или просто не подала вида.

– Что ж, вы не пожалеете! У нас тут есть что посмотреть.

– Например?

– Например, Южные Ворота, это за железной дорогой. Там река очень красиво разливается, утки плавают. Очень много памятников старины, симпатичные кварталы.

– Тогда, может быть, вы найдете время побыть моим гидом?

Я покраснел от своего неожиданного кокетства, практически не надеясь на положительный ответ. Рассеянно глядел по сторонам, боясь пересечься с девушкой взглядом.

– О, вы приглашаете меня на свидание?

Я все-таки посмотрел ей в глаза. Озорные огоньки меня отчасти успокоили.

– А даже если и так?

Она приложила пальчик к щеке, якобы размышляя. Тоже та еще кокетка.

– Нуу, я должна подумать. Мы ведь с вами совсем мало знакомы.

– Вот и познакомимся поближе. Но если вас смущает слово «свидание», можете подобрать любое другое.

– Все нормально, Сережа.

Мы немного помолчали. Собственно, перспектива встречи в более комфортной обстановке исключала необходимость продолжать разговор, да и перерыв не стоило затягивать. Мне оставалось только назначить время и место, но с этим, как вы понимаете, были некоторые сложности.

– Сегодня вечером вы свободны? – спросил я.

– Теперь – да.

– Тогда… скажем, если… часов в семь?

– Хорошо-о. – Аня, кажется, забавлялась моей нерешительностью и не спешила мне помогать.

– Только, видите ли, я тут знаю только два заведения – кафе «Пчела» на вокзале и ресторан в гостинице «Каскад».

– Там, где вы остановились? Я живу рядом. Кстати, как ваш товарищ?

Я и забыл, что со мной в ту ночь был пьяный в хлам (как выяснилось, фальшиво пьяный) Петровский.

– Это на самом деле случайный знакомый, дальнейшая судьба его мне не особенно интересна.

– Понятно. Тогда давайте я сама выберу заведение?

– Многим обяжете.

– У нас тут есть неплохой ресторан недалеко от центра, буквально в паре кварталов отсюда. Там уютно…. и недорого.

«Недорого, – мысленно повторил я. – Настоящая леди, не хочет обременять нового знакомого».

– Последнее – не критерий. Главное, что там уютно и вкусно.

– Да. И еще там живая музыка, скрипка…

И она снова улыбнулась так, что у меня уже не только мурашки по телу поползли… ну, вы, мужики, меня понимаете (прошу прощения у прекрасных дам, но это был комплимент).

– Пишите адрес.

– Я запомню.

– Ресторан «Пушкин» на улице Пушкина, дом пятьдесят-пять. Это такое двухэтажное здание из красного кирпича. Я закажу нам столик на фамилию Проскурина.

– А выше двух-трех этажей здания у вас есть?

– Есть, но мало. Мы как-то все ближе к земле.

Я помялся немного для приличия, поглядел на скучавших девчонок с их цветными метелками.

– Ну что ж, Аня, не буду вам мешать. Сегодня в девятнадцать ноль-ноль, ресторан Пушкин, форма одежды…

Я запнулся. Из моих уст готова была вырваться пошлая солдафонская шутка – «форма одежды номер один». Люди служивые знают, что ничего, кроме трусов, в эту форму не входит.

– …ну, в общем, как вам будет удобно, – закончил я.

– Договорились! До встречи!

Покидая стадион, я уже и думать забыл о своей важной миссии в этом Крае Непуганых. Какая политология? Какой заговор? Какая пучина разврата, прости Господи! Вот чем хочется заниматься – любить девушек, наслаждаться их журчащими голосками, приглашать в ресторан, дарить цветы, гулять по набережной реки, читать стихи (кстати, старый пень, ты помнишь хоть одно стихотворение, скажем, того же Пушкина, если подвернется случай его продекламировать?). В эти минуты я с еще пущей силой возненавидел Петровского.

«Дам ему в морду, когда встречу», – решил я и, выбросив газеты в урну, направился дальше в центр.

В тот день я исходил едва ли не половину города. Получив возможность погулять в одиночестве, без непрошеных гидов, я увидел его таким, каким мне захотелось его увидеть – со всеми достоинствами, недостатками, с медвежьими углами, скрытыми от глаз туристов. Пройдя несколько сотен метров по центральным улицам с их оживленной торговлей, магазинами, офисными зданиями, замаскированными под старину, я тут же нырял в какой-нибудь двор жилого дома на четыре подъезда, а потом снова выходил на улицу. Дворы были маленькими и уютными, с зеленью и детскими площадками. Такие у нас еще встречаются в кварталах старых пятиэтажек. Внутри почти нет автомобилей, да и сами дома разительно отличались от наших сереньких хрущевок: красный кирпич, балконы с ажурным литьем, палисадники, арки, неожиданные архитектурные решения. Попадались, впрочем, и мусорные свалки с роями жужжащих над ними мух. Как говорил один мой знакомый, к которому я периодически загонял свою тачку на техосмотр или мелкосрочный ремонт, «наш человек – везде наш человек; даже если ты обслуживаешься в крутом лицензированном дилерском автосервисе, работают там все равно родные рукожопые парни». Так и здесь: каким бы правильно устроенным ни выглядел этот мир, среди наших людей всегда найдутся те, кто ленится дойти до унитаза.

В одном из дворов я наткнулся на собрание. Человек пятьдесят местных жителей собралось на асфальтированной футбольной площадке. Перед ними выступал… бог ты мой, это ж Владимир Пахомов, кандидат на должность мэра! Опрятный, в белоснежной рубашке и при галстуке, он что-то громко объяснял своим слушателям, активно жестикулируя. Я из любопытства подошел поближе, чтобы послушать.

– Вы же сами понимаете, дорогие земляки, – говорил молодой человек, – что трудно от власти, которая не меняется много лет, ждать какого-то движения вперед. Любой человек, будь он хоть семи пядей во лбу, неизбежно со временем становится заложником своих представлений о том, что правильно, а что – нет. Нам необходимо обновление. Чтобы наша встреча сегодняшняя не запомнилась вам только общими фразами и лозунгами, я приготовил для вас необходимые материалы с конкретными пунктами моей предвыборной программы. Вы посмотрите их на досуге, обсудите с близкими и соседями, и через неделю мы встретимся вновь, чтобы…

Дальше я не слушал, отправился своей дорогой. Никогда не жаловал людей, стремящихся к власти, но сама форма общения с избирателями мне импонировала.

Итак, городок не выглядел захолустным. Здесь обнаружился и вполне современный многозальный кинотеатр с большой площадкой для парковки и летними закусочными, и офисные небоскребы (если таковыми можно считать десятиэтажные «свечки» из стекла и бетона). По узким улицам бегали все те же небольшие автобусы непонятной марки, заполненные едва ли наполовину. Личного транспорта было немного, все больше такси.

Впрочем, я уже повторяюсь, извините, издержки профессии. Сами понимаете, приходится заучивать много текстов…

Во время прогулки я на всякий случай отыскал нужную мне улицу Пушкина и одноименный ресторан. В паре домов от него увидел магазин одежды. Это было очень кстати, мне ж надо приодеться перед ужином с прекрасной Анютой.

Признаюсь, я никогда не умел формировать себе гардероб. В том, что на светских раутах и в повседневной жизни я выглядел вполне приемлемо, соответствуя своему статусу, немалая заслуга моего администратора Аллочки Сиротиной. Она едва ли не силой раз в квартал таскала меня по магазинам на Тверской и одевала с ног до головы, продумывая каждую деталь от носков до запонок. Когда одежду я выбирал себе сам, получалось не более чем «терпимо». А однажды, несколько лет назад, я вообще накосячил с элементарными джинсами. Нашел в обычном московском торговом комплексе отличные штаны, сидевшие на моей заднице как влитые, быстро оплатил и тут же в них влез. Спустя несколько дней стал замечать на себе удивленные взгляды членов съемочной группы женского пола. Причину столь пристального внимания к моему заду мне объяснила та же Аллочка:

– Вижу, штаны сам выбирал.

– А что с ними не так?

– Женские.

С тех пор я без нее в шопинг не ударялся.

Но тут мне помочь было некому. Разве что вот этой миловидной девушке в синей униформе, что встретила меня в небольшом холле магазина.

– Добрый день, сударь, могу помочь?

Все-таки я до сих пор не мог привыкнуть к этому дурацкому старомодному обращению.

– Очень даже можете… сударыня.

Она терпеливо возилась со мной около получаса, ни движением бровей, ни интонацией не выказывая своего нетерпения или раздражения (если вообще таковые у нее имелись). Она молниеносно оценила на глазок мои габариты, предложила сразу несколько вариантов элегантных сорочек и джинсов. Я не стал придираться, доверился ее вкусу, выбрал два комплекта верха и низа – для повседневности и, что называется, для эффекта «вау!». Тем более что и мне самому мое отражение в зеркале примерочной пришлось по вкусу, особенно в черной рубашке с воротником-стоечкой поверх приталенных штанов. Красаучег! Затем мы отправились в обувной отдел, где я обзавелся парой новых лаковых штиблет. Улучив момент, когда продавец отвлеклась на другого покупателя, я нырнул в отдел с нижним бельем, набрал целый пакет трусов и носков, а чуть позже на кассе прикупил пару навороченных ремней. Через несколько мгновений я был уже готов выйти в свет обновленным.

– Можно у вас тут переодеться, а старое выбросить?

– Разумеется, – ответила девушка с неизменной улыбкой.

– И еще вопрос: не подскажете, где тут у вас ближайшая парикмахерская?

Она подсказала: совсем недалеко, в паре кварталов к югу по этой же улице Пушкина, есть «очень хорошая и недорогая парикмахерская моего дяди, называется «Севилья».

– Хорошего дня! – сказала она напоследок, лично провожая у выхода.

В общем, на улицу я вышел совсем другим человеком. Улыбнулся солнцу, выбросил в большую урну у крыльца пакет со старым тряпьем и отправился искать «севильского цирюльника».

Однако, чтобы вам не ходить за мной хвостиком и использовать время с максимальной эффективностью, расскажу еще о некоторых героях нашей истории, с которыми я сам познакомился позже.

В полицейском участке недалеко от Северных Ворот скучали двое дежурных. Скучали – в буквальном смысле, потому что с организованной и более-менее регулярной преступностью сегодня как-то не задалось. Стоит отметить, что опорных пунктов полиции в Крае было всего четыре, по одному в каждом районе. Я не сразу понял, по какому принципу осуществлялась административная нарезка города, но, как мне позже растолковали, это сделали из-за ландшафтных особенностей. Отсеченная железной дорогой южная оконечность, спальный район на севере, в котором сейчас обитал я, западные кварталы деловых и увеселительных заведений и зацепивший центр восточный административный округ с мэрией, стадионом, дворцом культуры «Импульс» – вот и весь город. И в каждом районе по небольшому офису с компьютерами, мониторами видеонаблюдения, мини-АТС и зарешеченным обезьянником. Основные правоохранительные силы были сосредоточены в городском управлении полиции недалеко от мэрии.

Пятидесятипятилетний Иван Самохвалов и двадцати пяти лет от роду старший сержант Володя Курочкин заступили на дежурство рано утром, сменив на этом посту предыдущую полусонную смену. Отметились автографами в журнале, приняли к сведению, что «ночь прошла спокойно, только в общежитии по Ягодной улице молодежь загуляла до двух часов, перебудив половину квартала, пришлось выезжать на профилактическую беседу». Судя по ядреному аромату, что витал в дежурке, беседа прошла в конструктивном ключе.