Текст книги "Когда смеется Кутх. Книга вторая. Часть первая"

– Нет, – честно признался Паук.

– И мне требуются пояснения, – присоединился Бригадир. – С чего ты взял, что Алтарь не работает?

– Нет единого фона, и нет Стражей.

– И что?

– Много чего! Сколько раз повторять можно: Явь, Навь и Правь – три части единого мира. Они взаимодействуют между собой. На этих гранях возникает междумирье – эдакая пограничная зона. В данном случае между Явью и Навью. Через эту зону сущности из мира Нави пытаются прорваться в мир Яви. Люди и Навь всегда стремились выявить и использовать эти переходы для своих целей. Часто они договаривались между собой о правилах пользования переходом к общей выгоде. Обычно договор заключался с кем-то из высших иерархов Нави. Ему ставили Храм, в котором давали ему пищу, а он брал проход под свой патронат, выставлял Стражей и защищал переход от несанкционированного проникновения других сущностей. Кроме того, он помогал людям, дававшим ему пищу. Раньше здесь был Храм Кибеле. Большой. Его разрушили относительно недавно. Разрушили плохо, непрофессионально. Каналы не запечатали, как следует. Вот их и восстановили. Почти. Главный канал, по которому идет привязка к конкретному иерарху Нави, еще не работает. Дело в том, что у каждого Дома иерархов Нави есть свой спектр энергии, вроде флага, по которому можно определить, чей это участок, и Стражи специфические. Здесь нет ни флага, ни Стражей. Но по общему фону видно, что пытаются связаться именно с Кибелой. Скорее всего, она уже откликнулась, но ритуал открытия еще не проведен.

– И что это нам дает?

– Во-первых, нет Стражей. Вернее, есть, но они связаны. Активации не было. Это огромный плюс, поскольку с вашей подготовкой со Стражами нам не совладать. Во-вторых, сильные сущности Нави сюда уже не лезут, портал застолбили и уже охраняют. Для того Стражей и выставили. Зато, как мотыльки на огонь, летят мелкие духи и неупокоенные души. Их сажают в тюрьму, а потом скормят Кибеле или в рабство отдадут. Но нам они не помеха, может, даже, помощь где-то.

– Про Кибелу звучит нехорошо.

– Поверь, и выглядит отвратительно. Это надо разрушить. Запечатать такие каналы я сам не смогу, а вот повредить, запросто. Мы просто обязаны это сделать.

– А та Кибела, про которую ты говорил? Напомни, что с ней не так?

– В Азии ее считали Матерью Богов. Она очень кровь любит. Жертвы. Страдания. Но дело не в ней. Дело в равновесии и в людях, которые ее хотят позвать. Она может дать очень много, только вот что взамен потребует? Донец будет красным от крови. Культ Кибелы – один из самых деспотичных и кровавых культов. Кибела – это великая праматерь жизни всему на земле, включая Богов. Она владычица гор, лесов и зверей. Христиане сбросили ее с пьедестала, лишили власти, но не величия. Как вы думаете, что она сделает с людьми, когда обретет силу?

– Великая праматерь. Звучит красиво. Она добрая должна быть, раз праматерь.

– Кибела? Добрая? Да ее именем море крови пролито. Во время мистерий обязательно было омовение жертвенной кровью. Жрецы даже ванны их человеческой крови принимали. В ее честь обязательно мучили жертв и самоистязали себя. Мужчин скопили. Насиловали. Да куча всяких мерзостей творили.

– Какая мама строгая. Она только к мужикам так относилась?

– Не только, но к ним в первую очередь. Ты про ламий слышал?

– Нет, – признался Бригадир.

– Ламии – это жрицы храма Кибелы. Людям вдалбливалось, что снискавший любовь такой жрицы приобщается к силам Кибелы. Всю жизнь ему сопутствуют здоровье, удача и славное потомство. Ламии были женщинами-убийцами по сути и по воспитанию. Они проходили специальное обучение и несколько ступеней посвящения. Прекрасно владели оружием ближнего боя, разбирались в ядах, умели волошить. Отличались красотой, умом, чуткостью, а также жестокостью, полным отсутствием совести и сострадания. У них не было ни родных, ни близких, ни друзей. Цель и смысл их жизни – служение Кибеле. Даже собственных детей они убивали в ее Славу. И не просто убивали. Мучали до смерти. Собственно на основе этого и были обряды посвящения отдельных степеней. Искусство ламий вдохновлялось Праматерью и укреплялось ее могучей силой. Их волошба была замешана на чисто женских энергиях и была настолько мощной, что наши волохи подчас просто не могли справиться. Спасало лишь то, что их магия имела довольно узкую направленность. Ламии много гадостей натворили. И нам крови попортили. Но известны они не этим, а тем, что они были очень красивы и создавали иллюзию доступности. Все их одеяние составляла тонкая, но очень прочная сеть. Любому, кто смог порвать эту сеть ламии дарили незабываемое наслаждение. Они это умели. Их специально обучали премудростям чувственной любви. Беда в том, что сеть, несмотря на свою кажущуюся воздушность, была очень прочной. Только необычайно сильный человек был способен на это. Если у него не получалось разорвать сетку, то Кибела карала его. Если он возжелал красную жрицу дня, она крикнет, и храмовые служки схватят бедолагу и оскопят на жертвеннике перед Кибелой. Если выживет, превратят в храмового раба. Если кому-то взбрела блажь овладеть жрицей ночи, и она решила, что претендент не справился, то она убивала его сама. Чаще всего специальной спицей под левую ключицу. Поцелуй Кибелы называлось. Но могла и отравить. Яд у них был специальный, чтобы человек мучился долго.

– Слышал, слышал, – радостно отозвался Паук, – Ефремов описал в Таис Афинской. Так роман называется. Только там, по-моему, ламиями спутницы Гекаты назывались.

– Это одно и то же. Этот культ из Иудеи пошел. Кибелу еще называли Идейской матерью. Его колдуны образовали, которых мы со своих земель согнали. Очень много обрядов и таинств от нашей Макоши переняли. Потому и сила в них. Только Кибела это не Макошь. Она требует от своих служителей полного подчинения, рабства. Никого не жалеет. Никогда. Чем больше крови, тем для нее лучше. Причем, как вы понимаете, приоритет в этом благородном деле отдавался мужчинам. Их резали как скот. Одни ламии чего стоили! Считалось, что мужчины должны делать то, для чего они предназначены – защищать и оплодотворять. Если они оказались слабыми, непригодными, то Кибела забирала их себе, чтобы возродить уже с улучшениями.

– Жуть. Но ты говорил, что у нее в жрецах не только бабы были?

– Были. Высшими как раз мужчины были, если их можно назвать мужчинами.

– В смысле?

– В смысле, что мужчинами не рождаются. Мужчинами становятся, проходя на этом становлении многие испытания. Если ты их не прошел, ты не стал мужчиной в глазах Богов. Тогда ты можешь рядиться в женские одежды, подставляться под других мужчин. Тогда ты проходишь совсем другие обряды. Вот такие обряды и проходили в храмах Кибелы. Некоторых скопили. Некоторых нет. Из отдельных адептов получались сильные воины и сильные колдуны. Кибела делилась могуществом со своими ближниками.

– Так вот откуда воровское понятие «петух» произошло, – неожиданно вмешался Паук, – В Риме жрецов Кибелы называли Галлусами, т.е. галлами. Само слово «галлы» римляне переводили как «петухи». К галлам часто применяли оскорбительные термины: pathicus —слово, обозначающее «гомосексуалист» или ругательство в адрес женщин «старая карга», mollis —«слабак», «тряпка» или cinaedus – изначально – восточный танцовщик, позже – взрослый мужчина, ведущий себя женственно и пассивно»…

– Слышь, Паук, не умничай, – сердито перебил Бригадир, – Рах, расскажи, что делать будем? Как нам с этими толерастами бороться?

– Я и говорю, в первую очередь, надо обезопасить каналы. Я не знаю, что за тварей они связывают, но их лучше оставить именно в таком состоянии, прежде чем я их обратно отправлю. Поэтому вот этот канал, – Рахман ткнул карандашом в план, – я беру на себя. Вот этот за тобой. Тут постоянный пост. Три человека. Все посвящённые. Пусть ученики, но основы знают. С ними очень аккуратно и максимально жестко. Чтобы ты знал. Кибела требует полного подчинения, доведение себя до экстатического состояния, вплоть до нанесения друг другу кровавых ран и оскопления ее честь. Поэтому всех последователей только убивать, и чем быстрее, тем лучше. Как я уже говорил, старшим у них колдун пятого уровня. С ним не связывайся. Пока не по зубам. Если почуешь рядом, лучше затихарись. Помни про оберег. Будешь правильно пользоваться, он тебя не увидит. Я буду страховать. Магию лучше не применять раньше времени. Раскроешься, потом из храма этих гадов не выковырнем. Постарайся просто резать. Твой нож я зачаровал. Если раскроешься, и начнется пальба, активируй амулет, это их должно сбить с толку. Магию применять, скорее всего, не станут. Источники рядом, испугаются. Как канал зачистишь, подашь сигнал номер два. Дальше сиди, жди. Если увидишь, что я пошел внутрь, за мной не ходи. Твое дело – каналы. Если меня прибьют, ты просто взорви все к Лешему, дом подожги. Обязательно. Караулки у каналов тоже.

Рахман повернулся к Пауку, заинтересованно разглядывающему схему, и продолжил:

– Теперь ты, – он обвел довольно большой участок, – вот здесь проходит вспомогательная линия. Она идет отсюда. Откуда точно, я не знаю, но не должно быть, чтобы очень издалека. Линия на территории Храма специально не охраняется, только обходом. За территорией, скорее всего тоже без охраны. Я не проверял, не успел. Твоя задача – пройти по линии и убедиться, что там нет охраны. Если найдешь, зачисти. Только без шума. На эту территорию не ходи. С патрулём не связывайся. Тебе надо найти, откуда он выходит. Канал хоть и не такой мощный, но чувствительный. Ты не промахнёшься. Помнишь, я тебе амулет дал, что с мага снял, когда языка брал? Он тебе поможет. Он с Навьей силой резонирует. Я его немного подправил. Он тебя и закроет от темных сущностей, случись что. Только без самодеятельности. Твоя задача – зачистить подходы к каналу и ждать. Если возникнет шум, отходишь вот сюда. Тут прекрасная позиция. Цель не пустить силовую поддержку из основного лагеря. Помни, в бою на месте не сидеть. Меняй позицию. Создавай шум. Задержать надо минут на десять. Там и наши подойдут. А потом уходите. Все ясно?

– Вроде все, – хором ответили Бригадир с Пауком.

***

Ночь, луна. Звезды. Бригадир знал, что где-то здесь, рядом, затаился враг, но никак не мог вычислить, где именно. Место как место. Большой дом. Рядом миниатюрная постройка непонятного назначения. Между ними освещенная дорожка, а прямо за постройкой начинаются заросли малины, орешника и дикого шиповника, которые тянутся аж до самой воды. Выход виден хорошо. Канал широкий, ровный. Он вырывается из-под заброшенного, полуразрушенного колодца, выложенного древним, поросшим мхом камнем. От него веет мощью и могильным холодом. Этот участок огорожен и сильно запущен: трава в пояс, сорняки, крапива. Бригадир стиснул зубы. В этих кустах и траве должен сидеть человек. Вот только где? И один ли? Рахман говорил, что охранников трое. Двоих он видел. А что их не видеть? Вон они тихо перешептываются в тени постройки. Сидят с комфортом. Даже стульчики раскладные принесли. Расслабились. Никого не опасаются. А этот третий, похоже, тертый калач, опытный, а значит опасный. Начинать с него надо. Но легко сказать, начинать. Его еще найти надо! Бригадир был уверен, что после уроков Рахмана, он кого угодно найти сможет. Ан нет. Оказалось, что это не так. Где он может быть? Бригадир пробовал смотреть и так и эдак, но безрезультатно. Все везде одинаковое, ровное. Только над одним кустом вроде как комаров больше. Он стал пристальнее всматриваться в темноту. В глазах начало рябить, когда он уловил за ветвями очертания человеческой фигуры. Человек как раз сменил позу. Бригадир ругнулся про себя, враг близко, но отсюда не достать. Пулей можно, но не вариант, только ножом. А это значит, что надо обойти засаду по широкой дуге. Он стиснул зубы, достал длинный тонкий нож, острый как бритва, непригодный для швыряния, но удобный для ближнего боя, и пополз по теплой земле, хоронясь от лунного света. Сейчас он как никогда завидовал Рахману. Его умению двигаться бесшумно и незаметно, как змея. И пусть другие восхищались аналогичными умениями Бригадира, но он прекрасно понимал, что до Рахмана ему как до луны. Вот и сейчас он с горькой досадой замечал. Что верещавшие повсюду кузнечики, моментально умолкали и отпрыгивали в сторону, когда он, как ему казалось, неслышно подминал траву. Рахману этого всегда было достаточно, чтобы не только увидеть приближающегося человека, но и понять, как тот пробирается, и где в данный момент находится. Был ли человек, сидящий в засаде настолько же опытен и внимателен? Очень хотелось надеяться, что нет, ибо в противном случае шансов на успех практически нет. Развлекая себя такими невеселыми мыслями, Бригадир медленно пробирался к цели. Прошла целая вечность, прежде чем он подошел на расстояние для броска. Теперь темный силуэт был отчетливо виден на фоне освещенной дорожки. Оставалось только прыгнуть и ударить. Один раз, но точно. Права на ошибку нет. Только один шанс, один удар. Бригадир поцеловал свой нож.

– Уракобарм, или как там тебя, – одними губами прошептал он, – тебе дарю. Во твое имя. Помоги брату.

Он сжался внутренне, стягивая мышцы как огромную пружину. Он их тянул до тех пор, пока не понял, что если сейчас не отпустит, то лопнет сам, как надутая грелка. Бригадир тихонечко свистнул. Часовой приподнял голову и недоумевающе посмотрел по сторонам. Его рот удивленно раскрылся для крика, но Бригадир его опередил, вонзив свой нож прямо в глазницу. Другой рукой он зажал рот. Из-под пальцев брызнула горячая красная струя. Несчастный судорожно поскреб подошвами землю. Дернулся и затих. Все закончилось очень быстро. Бригадир чувствовал дрожь в руках и во всем теле. Ярая сила все еще переполняла его, искала выхода. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы смирить ее, загнать обратно. Вскоре ярость ушла. В голове стало чисто и холодно. Бригадир аккуратно усадил тело под кустом, чтобы со стороны труп сошел за спящего, а сам крадучись двинулся дальше к постройке, где должно быть еще мирно беседуют два беспечных часовых. Он почти подобрался к своей цели. Уже мог различить нет только лица, но и отдельные слова, когда из темноты внезапно прозвучал властный окрик:

– Стой. Застынь на месте.

Бригадир застыл. Голос звучал грозно и совсем рядом.

– Молодец, – похвалил незнакомец, – оружие на землю и два шага в строну. Дергаться не советую. С такого расстояния даже дети не промахнутся.

Бригадир плавными движениями выполнил указания.

– Ты кто такой, – задал вопрос неизвестный, все еще не выходя из тени. – Твой силуэт так романтично смотрится на фоне звездного неба. Ты выглядишь очень красиво. Но я тебе не завидую и очень советую отвечать на мои вопросы максимально четко и откровенно.

– А то что? – Бригадир спросил негромко, пряча руку в тени, чтобы не блеснуло лезвие, и изо всех сил вслушиваясь в мрак, пытаясь хотя бы уловить дыхание, запах.

– А то будешь умирать очень долго и очень мучительно, и все равно все расскажешь. А я бы не хотел такую красивую шкурку портить. Лучше по-хорошему. Со мной всегда лучше по-хорошему.

Незнакомец пошло хихикнул и продолжил:

– Итак, ты кто такой, кто послал, и почему я тебя не вижу?

Бригадир буквально кожей ощутил, как вдоль его тела забегали длинные, холодные, липкие пальцы. Сердце забилось чаще, а мышцы зябко задрожали.

– У тебя есть амулет? Кто дал? Зачем? Сколько вас? Где остальные?

– Ну, ты и сыпешь!

Бригадир принял расслабленную позу, но внутренне сжался, сопротивляясь чужой воле, приготовившись дать последний бой. Удивительно, но страха не было. Была лишь горькая обида, сожаление и злость на себя самого за то, что так глупо подставился и не смог выполнить поставленной задачи, подвел друзей. Он знал и чувствовал, что глаза Богов, предков и погибших друзей придирчиво следят за каждым его движением. Он почти физически услышал, как горько и разочарованно вздохнул его названный брат, как ласково и ободряюще зашептал что-то отец.

– Сколько вопросов! Я не могу ответить на все быстро и сразу. Ты покажись, что ли. А то куда отвечать то? Я не могу с пустым местом разговаривать.

– Пустым ты станешь, и очень скоро. Взять этого «хероя». Осторожнее, он опасен. Я не могу его прощупать. Связать и в камеру. Этого красавчика я сам осмотрю.

От постройки оторвались два вооруженных до зубов мордоворота. Те самые, которых еще несколько секунд назад Бригадир собирался отправить к праотцам. Они неспешно приблизились. Один подобрал оставленное Бригадиром оружие. Другой приготовил наручники.

– Руслан, – голос из темноты стал жестче, – поднимай всех. Проверь посты. Он может быть не один.

Бригадир понял, что это конец и приготовился к последней схватке. Вдруг, где-то со стороны заднего двора послышался свист. Этот свист быстро набирал силу и вскоре стал просто невыносим, взрывая мозг изнутри. Все невольно зажмурились и заткнули уши. Бригадир, воспользовавшись моментом, превозмогая боль, упал назад. Сразу откатился в сторону. Над головой сразу с треском переломились ветки, посыпались листья, сбитые тяжелыми свинцовыми клювами. На месте, где он только что стоял, взвились фонтанчики пыли и вывернутой земли. И только потом послышалось приглушенное шипение выстрелов.

«ПБС», – определил Бригадир и сдавленно вскрикнул и зашипел, словно пуля пробила горло, а сам ополз в сторону. Сбоку затрещали пули. Тяжелые сапоги с грохотом бухнули по земле совсем рядом. Послышались встревоженные голоса:

– Где он? Был же тут!

– Он ранен. Я кажись, задел его. Слышал, как кричал?

Затопали ноги. Из дома выскочило еще несколько вооруженных мужчин. Потом раздался новый крик, уже полный боли и страха. Суета, приказы всем собраться. Бригадир не стал терять время и быстро уполз как можно дальше от места разгоравшихся событий и затаился в первой же небольшой ямке. Мимо пробежали люди, почти наступая ему на руки. Один немного отстал. Когда он промчался мимо, Бригадир схватил его за ногу. Тот рухнул молча. Видимо посчитал, что споткнулся обо что-то. Это было последнее заблуждение в его жизни. Острое жало ножа впилось в горло раньше, чем тот успел поднять голову. Бригадир неслышной тенью метнулся вперед, подобрав на ходу автомат убитого. Также быстро он ушел в сторону и занял позицию, позволяющую наблюдать за крыльцом и дорожкой. На площадке перед домом царил хаос. Метались люди, беспорядочно паля во все стороны. На высоком крыльце лежало два трупа. В шее у каждого торчала стрела. Еще один труп застрял в дверном проеме, так что из открытой двери были видны только ноги в высоких армейских ботинках. На самом краю лунной дорожки, на грани открытого пространства и густой тени зарослей орешника вскрикнул еще один солдат. Он захрюкал, пытаясь вытащить стрелу, застрявшую в глотке, но завалился на бок и затих. Остальные охранники попрятались в спасительную темноту. Наступило короткое затишье. Время потекло медленно, как густой мед из банки. Звездное небо, бледный серп луны, и тишина… Даже кузнечики на миг прервали свою песню. Вдруг, совсем рядом, практически в голове, раздался сварливый скрипучий голос:

– Кукиш вам! Думали, Домнина поймали, а кукиш с маслом! Я все равно убег! Расселись тут, Домнина ловят. Кукиш! Ну че, здоровый, развалился. К тебе сзади заходят, а ты ворон считаешь, лапоть.

Рахман прислушался. Думать, что это за голоса, было некогда. Действительно сзади послышался легкий шелест. Пахнуло старым салом и чесноком. Не раздумывая, с разворота он ударил ножом назад. Услышал сдавленный стон. Руку с ножом потянуло вниз. Некто большой за его спиной судорожно задрыгал ногами.

– Попал, глядись-ка! – раздался в голове то же скрипучий голос. Но уже с удивленно-восторженными нотками, – Ты, может, и слышать меня можешь? Эй, здоровый, я тебя спрашиваю! Если слышишь, то дай знак какой. Кивни там, али махни, чем можешь. Хоть пукни для ориентиру! Ну а не хочешь махать, знай, что сзади к источнику двое подбираются. Если они его закроют, там такое вылезет… Не убежишь, короче.

Бригадир с досады сплюнул. Его основной задачей были зачистка и охрана каналов. Спасибо этой галлюцинации, что напомнила, а то так бы и сидел тут, в прятки-догонялки играл. Он проверил оружие и заспешил к каменному колодцу, из которого выходит канал навьей силы.

– Глянь, услыхал! Евпатий Коловрат! Неужто дождался! А может сам допер? – голос продолжил рассуждения. – Не, этот услышал. Сам не допрет. Куды ему, вон здоровый какой! Таким башка не нужна. Эй, служивый, – голос стал серьезным, – там впереди, чуть левее двое. Ты поспешил бы. Да куда ты прешь? Я сказал левее. Что за люди! Слышат в пол уха, видят в пол глаза, а потом додумывают остатком мозга. Левее, я сказал.

Внезапно перед глазами Бригадира возникла яркая картинка. Впереди, чуть левее, два дюжих молодца, почему-то в лаптях и волчьих безрукавках на голое тело, стояли у низкой каменистой арки, в которой Бригадир сразу узнал очертания того самого заброшенного колодца, из которого выходил источник. Один из молодцов при помощи лома пытался сдвинуть массивную каменную плиту. Второй, присев на корточки, охранял периметр, держа арбалет наготове. Потом тот, который возился с ломом, что-то прошептал. Его товарищ бросил свое оружие и поспешил на помощь. Вместе они взялись за плиту, и та начала постепенно отодвигаться.

– Ну что ты тянешь? – голос уже почти визжал от отчаяния. – Бей их. Лучшего момента не будет. Сейчас оторвут и все! Я не хочу опять в рабство. Связался же с идиотом, уже бы на краю леса был, а вдруг бы не догнали.

Бригадир не видел противника, и, признаться честно, даже не слышал его. Голова гудела как разворошенный улей. Но он все же выстрелил. Ориентируясь исключительно по гротескной картинке у себя перед глазами. Сочно чавкнула пуля. Один из молодцов упал. Второй бросил крышку и отпрыгнул в сторону, прихватив с собой свой арбалет. По веткам защелкали пули. Бригадир откатился. Картинка пропала. Он присмотрелся. Ничего. Густая тьма накрыла все пространство непроницаемым полотном.

– Эй, аника-воин, – снова раздался в мозгу ехидный голос, – тебе руки сидеть не мешают? До них было десять локтей, а ты промазать умудрился. Хорошо хоть в одного попал. Случайно, понимать надо.

– Ты кто? – беззвучно, раздраженным шепотом спросил Бригадир. – Что тебе надо?

– Это ты мне? – удивился голос. – Ты действительно меня слышишь. Вот удача! А то я последние лет двести только с котом и разговаривал, а с кота что взять, скотина безмозглая. Ты хоть гривой махни, ежели точно слышишь.

– Я те махну. И гривой тоже. Ты покажи, где второй спрятался.

– Услышал, ясный сокол! Конечно покажу, где я себе другого такого хозяина найду, чтобы поговорить можно было! Будет сделано, яхонтовый мой!

Перед газами опять появилась картинка. Как в компьютерной игре. Метрах в десяти – пятнадцати какой-то витязь в кольчуге, но без шлема, раскрыл какой-то короб, из него достал другой короб, который поднёс к лазам и стал осматриваться. Затем нашел глазами Бригадира, вскинул арбалет. Бригадир едва успел откатиться, как по тому месту, где он только что сидел, пробежала автоматная очередь.

«ПНВ» – мелькнула мысль. – «В укрытие. Бегом!» Он вскочил и, петляя, уже не скрываясь, помчался к выступающему из земли камню, по которому тут же застучали пули.

– Слушай, – зашептал Бригадир, – ты не можешь реалистичную картинку показывать? Взялся за он-лайн трансляцию, так делай нормально! Твоя пленка устарела лет на четыреста. У него ПНВ точно. Покажи, у него тепловизор есть?

– На триста, – поправил неизвестный, – ровно столько я в рабстве проторчал. А про твой визор я не понимаю. Я кажу то, что знаю, понимаю. Я ж тебе не могу передать, что сам вижу, только то, что думаю. Я ж только с котом и общался. А ему только картинками… Что у супротивника твоего есть, я не знаю. Только видит он тебя. Плохо, но видит.

Опять возникло видение. На этот раз рыцарь в средневековых доспехах в странном шлеме из-за коряги метрах в двадцати тщательно выцеливал что-то впереди из арбалета.

– Так лучше? – поинтересовался голос, – я таких видал, когда у Всеслава служил. Он таких часто привозил. Из них трупы выковыривать тяжело было.

– Лучше, спасибо. Только не легче. Мы у него как на ладони. С такого расстояния не промахнешься.

Сзади дома, на территории основной базы, там, где стоял Паук, раздался взрыв. За ним еще один. Затрещал автомат. Противник на мгновение отвлекся, повернувшись в сторону взрывов, пытаясь понять, что происходит. Этим замешательством воспользовался Бригадир. Он дрессированным дельфином выпрыгнул из своего укрытия. Проскользил на животе и скрылся за ближайшими кустами малины. Затем, быстро перебирая ногами, он проскочил еще пару метров и застыл. Картинка, выданная ему неожиданным союзником, показала рыцаря. По-прежнему караулящего место, где только что скрывался Бригадир. Очень осторожно разведчик подошел чуть ближе. Пока не смог различить силуэт противника. Он затаил дыхание, прислушиваясь к сердечному ритму, и нажал на спусковой крючок. Две пули с громким шипением вылетев из его автомата прервали нить молодого и подающего надежды темного мага. Его старый учитель, который направил его в этот лагерь, раскинул карты таро и предрек, что именно тут его талант засверкает по новому, что он наконец-то сможет полностью раскрыться, взорвать сознание, оказался прав. Плохо, что в слишком буквальном прочтении пророчества. Сложные магические построения, амулеты и тонкие эфирные плетения не выдержали столкновения с грубым материализмом в виде двух маленьких кусочков свинца. Которые, путем точного попадания в глаз, сильно перемешали карму с астралом, причинив несколько несовместимых с жизнью повреждений.

– Извини, дорогой, но тебе тоже за это заплатили. Мог бы дома картошку копать. Зато живой.

Бригадир осмотрел труп.

– Блин, ПНВ разбил.

Он плюнул с досады.

– Эй, ты, как тебя там, есть тут еще кто живой?

– Я тебе не Ярило, чтобы все видеть. Что-то могу, конечно. Я домовой, мне бы за домом следить, детей нянчить, а другому мы не обучены. Нет, что-то могу. Давно живу. Всякого нахватался. Тут в нашей тюрьме последние сто лет один пришлый чалился, такое рассказывал…

– Хорош болтать. Скажи, есть кто живой рядом?

– А мне почем знать? Я чувствую, что что-то чувствую, а что чувствую, не чувствую.

– Понял. Толку с тебя, как с кузнечика мяса. Смотри в оба.

Бригадир поднялся во весь рост и бегом рванулся к крыльцу. Выскочив на освещенный участок, он краем глаза заметил в кустах шевеление. Там мелькнуло что-то черное, живое. Грохнул выстрел. Пуля тонко пропела над головой. Бригадир ускорился, стремясь как можно быстрее скрыться в спасительной тени, но был опрокинут взрывной волной. Едва он успел подняться и откатиться в сторону, как рядом вторая граната встряхнула окутанную дымом и пылью землю. Бригадир упал во второй раз и тут же вскочил на ноги, слегка удивленный тем, что остался живым. Он прыгнул вперед. Еще пара коротких очередей разрезала темноту. И опять стрелок промахнулся. Пули лишь покусали след Бригадира, который, уже на четвереньках, быстро перебирая руками, мчался к кустам, пока не уперся в препятствие. Потеря скорости означала стремительное приближение трагической развязки. Стрелок это тоже понял. Он встал в полный рост и бросился в погоню. Послышался хруст веток, потом приглушенный металлический звяк и короткий сдавленный крик. Из темноты донесся знакомый и на удивление ровный голос Рахмана:

– Жив, – не то спросил, не то констатировал он.

– Жив, – с удивлением признался Бригадир.

– Только пахнешь плохо, – подтвердил скрипучий голос Домового.

– Охраняй источники, – Рахман голоса домового не слышал, а потому не отреагировал на появление нового персонажа. – Это последний снаружи. Я внутрь. За мной не ходить. Мне надо минут сорок. Не выйду, действуй, как оговаривали.

С этими словами Рахман скрылся. Бригадир остался один. Во всяком случае, ему так показалось.

– Эй, ты! Ты куда пропал? – произнес он в пространство, сам не понимая, к кому и зачем обращается. Просто на мгновение льдинка одиночества скользнула по душе Бригадира. Страх и безотчетная тревога заползли в его сердце. Захотелось почувствовать, что он не один на этом свете. И не важно, кто там есть еще, главное, что он есть.

– А я че? Я весь здесь, – голос звучал взволнованно и немного боязливо, – наблюдаю, значит, как ты геройски убе… меняешь позицию. Грозно, аки лев, в смысле на четвереньках. Да и запах соответствующий… Ты скажи, мил человек, этот слуга Волосатого тебе друг?

– Слуга кого?

– Кого, кого? Вестимо кого! Велеса – скотьего Бога.

– Если ты про Рахмана, то, да, он мой друг. А какому Богу служит, спроси у него сам.

– Только безумец спрашивает дорогу у Волосатого! А этот твой Рахман – его самый что ни на есть ближник.

– Насчет Велеса он ничего не говорил. Он Хранитель Врат Нави. И мой друг.

– У Волосатого не бывает друзей, – голос звучал горько и обреченно. – Он слуга Велеса – разрушителя – владыки Навьего мира. Он без страха и меры черпает силу из мутного источника. У него нет чувств, нет друзей, нет жалости и сомнений, только цель. Его не остановит ни меч, ни стрела, ни плач ребенка. Он идет к ней прямо. Очень часто по трупам. Его дорогу определяет только Волосатый. А уж куда это дорога выведет, в страну Света или Навий мир, об этом ведают разве что Белобог с Чернобогом…

Голос замолк, но после небольшой паузы продолжил. Скорбно, обреченно.

– Он меня убьет. И тебя убьет. Может не сразу, но убьет. Рано или поздно ты совершишь ошибку. Или станешь таким как он. Не знаю, что хуже…

– С чего это ты взял, что он тебя убьет? Ведь не тронул же?

– Это потому что не до меня сейчас. Да и не слышит он… Это ему специально напрягаться надо… Там, внутри, есть рыба покрупнее. С ней разделается, потом и за меня возьмётся.

– Это почему это ты так уверен? Ты ж утверждал, что ты домовой? Они, вроде, твари безвредные.

– Да, домовой. Дух али бес, по-вашему. Из мира Нави родом. Леший, Водяной – мои братья. Я сам зла людям не чинил, но я триста лет в рабстве был. Моя хозяйка много гнусностей сделал. Да и не здешний я…

В голосе было столько неразделенной тоски, грусти и обреченности, что Бригадиру стало до слёз жалко мелкого беса. Он улыбнулся ободряюще и подмигнул пустоте.

– Не дрейфь, прорвемся. Ты мне подсоби, а я за тебя словечко молвлю. Авось пронесет.

– Правда? Неужто за меня вступишься? – с надеждой спросил домовой, – Неужто нашел?

Дух немного помялся и произнес протяжно, словно пробуя слово на вкус:

– Хозяин…

– Ты это брось, – Бригадир не ожидал такого поворота. – Какой я тебе хозяин, у меня и хозяйства нет. Ты вот что, посмотри, есть кто живой во дворе. Главное у источников проверь.