Текст книги "На Юге, говорят, теплее"

Сева постоянно ускорял шаг, и мне с Дашей приходилось с каждым разом идти всё быстрее и быстрее, постоянно перекидывая рюкзак за спиной, словно эта секундная передышка даст отдохнуть хоть немного. Даша почти поравнялась со мной, пока Алиса шла чуть ли не под руку с Севой. Они о чём-то начали разговор, но я не слышала из-за своего собачьего дыхания. В голове стучало сердце.

Я очнулась от приближающегося обморока, когда Даша с силой хлопнула меня по плечу. Я тут же встрепенулась и посмотрела на неё. Надеюсь, кроме удивления она прочитала в моих глазах и благодарность.

– Не спи, нам ещё долго идти.

– Я знаю. И дальше больше, чем долго. Судя по карте, ещё недели две, не меньше. – Я смотрела в пол, разговаривая с Дашей, краем глаза следя за силуэтами Севы и Алисы.

– Недели… а, да. Точно. У тебя карта есть?

– Да. Успела стащить перед тем, как мы с мужем и Алисой срочно покинули квартиру и поехали, куда глаза глядят.

– Да, знакомая ситуация. Мы с женихом тоже сорвались как бешеные, вообще не взяв одежду. Зато он не забыл ноутбук. Потом мы на нём резали пойманных белок.

– У Севы что-то со спиной?

– В смысле?

– Да так, просто.

Даша снова подкинула рюкзак в воздухе, и тот упал на прежнее место. Уверен, её руки уже застыли в таком положении – держа лямки лишь для того, чтобы рюкзак не свешивался к пояснице. Я увидела, как Алиса обернулась, и дала ей отмашку – всё в порядке. «Иди, за меня не волнуйся». Эту отмашку мы разучили одной из первых. Наш собственный язык жестов. Алиса посчитала этой игрой, но всё-таки способной в иной момент спасти тебе жизнь.

– Саша…

– М? – я промычала довольно резко, раздражённо, сама того не желая. В этот раз я повернулась к Даше, и в её глазах застыло что-то нехорошее.

– Я… Сева. Знаешь, он не такой, как… извини, что мы не сразу…

Она резко замолчала, и я даже остановилась, чтобы спросить её конкретно, что она хотела сказать, но вместо этого промямлила что-то невнятное.

– Что «Сева»? – я чувствовала, как подпитываются мои самые плохие предчувствия. А не прошло и несколько часов, как нечто дурное стало всплывать на поверхность.

– Он… он поможет. Обязательно. Просто не сопротивляйтесь.

Не успела я выгнуть брови в удивлении, как услышала вскрик Алисы. Такой высокий и режущий уши. Я тут же обернулась в сторону Севы и моей дочки, увидела, как несколько мужчин наставили автоматы на Алису и на меня. Сева встал рядом с ними и достал пистолет, помахав мне, как животному, чтобы я подошла. Даша разочарованно вздохнула и прошептала то, что уже сказала до этого: «Позже. Всё по плану. Не волнуйтесь. Он поможет».

Чем ближе я подходила, тем заметнее было волнение Севы. Его глаза бегали из стороны в сторону, а на лбу сверкала на солнце потная испарина. Один из мужчин с автоматами, самый маленький из них, приказал встать рядом с Алисой. Даша прошла мимо нас и по стойке смирно оказалась рядом с Севой, привалившись к нему спиной.

– Имена. – Его детский голос вызвал бы у меня смех в прошлой жизни, но сейчас меня лишь воротило от омерзения к этому коротышке.

Мы промолчали, и Алиса уже готова была назвать себя, как посмотрела на меня, а я – на неё, и тонкие детские губы застыли в непроизнесённой букве «А». Она опустила лицо в пол и взяла мою руку.

– Скажите им сами, – просипел Сева, стаскивая рюкзак с Даши. Ноги девушки подкосились, когда с её спины сняли будто целую тонну. – Всё будет хорошо, если будете выполнять их… наши указания.

Коротышка ухмыльнулся и уставился на нас, разглядывая крысиными почти чёрными глазами меня и Алису с ног до головы.

– Алиса и Саша.

– Девочка Саша?

– Нет.

– Понятно, проводите их, а рюкзак заберите на проверку.

Я уже дёрнулась снять рюкзак и схватить пистолет, что было бы конечно крайне глупой идеей, но поймала еле уловимое движение головы Севы. Он помотал ею из стороны в сторону, всего один раз, но я это увидела и просто сняла рюкзак, бросив его под ноги крысёнышу. Тот махнул автоматом в его сторону, и два охранника, как близнецы из сказок Кэрролла, подхватили наши вещи и утащили в сторону обочины, пропав в кустах. Сева подошёл ко мне, по пути убирая пистолет за пояс.

– Идите за нами. Не пытайтесь бежать. Просто подождите. – Он отвернулся и кивнул испуганной, но смирившейся Даше. Она кивнула коротышке.

Мы пошли прямо за Севой дальше по дороге, а коротышка засеменил за нами следом, подняв дуло чуть выше прежнего, и теперь под его прицелом была поясница Алисы. Во мне вскипал гнев, тело начало лихорадить. Дорога поднялась на холм, и после него было открытое поле, посреди которого, перекрывая дорогу, торчала металлическая база. Высокие ржавые стены похожи на коросты. Мы попали на базу мародёров. Сева стоял прямо перед нами, что-то шепча Даше. Та оглянулась на нас всего на секунду, и тут же отвернулась обратно.

– Что встали? – уродец ткнул меня дулом прямо в позвонок поясницы, и я машинально припала на колено. Вставая, я думала о том, как буду выбивать из него всё дерьмо, когда мы останемся наедине. Уверена, он сам этого захочет.

Алиса подхватила меня под локоть и подняла. Мы сделали несколько шагов в крепких объятиях, стараясь не отставать от Севы и Даши. Что бы я ещё раз кому-то поверила? Да ни за что.

Глава 10

Когда бензин закончился, Гриша взвалил на себя почти все наши сумки и так носил их почти две недели. Потом его силы стали иссякать слишком быстро, и теперь на моих и Алисиных плечах были наши вещи. Он вёл нас, как маленькое стадо, состоящее всего из двух овечек. Я помню, как на зубах постоянно оседали пыль и металл. Вкус был таким, словно выпил воды из-под крана, и так постоянно. Гриша следил за тем, чтобы мы всегда вовремя ели, пили и спали. Единственное, за чем он не уследил, так это за собой.

Он мало спал, постоянно контролируя наш с Алисой сон. Я часто чуть ли не до ссоры уговаривала его поспать чуть дольше, но он молча вставал и уходил в дозор двух квадратных метров вокруг наших мест ночлега. Я заставала его спящим лишь под утро, когда солнце только-только вставало, но и тогда, поняв, что мы с Алисой проснулись, тут же вскакивал на ноги, кормил нас и снова вёл дорогами, которые должны привести к Югу.

Я не понимаю, как нам постоянно везло, или же это была работа Гриши, который направлял нас именно по тем путям, следуя которым мы смогли избежать и мертвецов, и мародёров. Хотя, последних в то время ещё было слишком мало, чтобы на каждом шагу опасаться любого встречного. Через три месяца пешего хода, когда в Алисиных глазах уже почти угасло детство и ощущение беззаботности, мы набрели на базу. Почти двое суток выждали в кустах недалеко от поселения, пока Гриша не решился в одиночку наведаться к ним с официальным визитом, не заметив явной угрозы, способной исходить от большого скопления людей, переживших войну. Оказалось, эта община образовалась из выживших, сбежавших из разрушенного города в пятидесяти километрах от этого места. Мы думали, что достигли Юга раньше срока, но это был лишь перевалочный пункт. Люди приходили и уходили, оставались лишь самые старшие. Они ухаживали за огородами и следили за этим поселением. Бывало, Гриша, заслужив доверие старших, оставался на ночной караул, и в тёмное время суток прогонял будущих мародёров. Он не давал им даже шанса попасть внутрь и кидался камнями с высоких стен базы. Да, именно камнями. Ему предлагали оружие, но он отказывался, и к нему всегда приставляли спутника на ночь, способного при случае выстрелить. Гриша был на посту лишь благодаря способности не спать долгие часы. Не более, чем сигнализация, но Гриша гордился тем, кем он стал в этой общине. Ему доверяли разрешение мелких вопросов и споров между жителями, и почти всегда ему удавалось решить проблемы. Я гордилась им в ответ, ведь и я получила определённые привилегии, а точнее – палатку пороскошнее. Она была просторной и тёплой, уютной. Даже вернулось так резко утраченное ощущение своего дома. Мы решили остаться, но планы спутались. Кто б сомневался.

– Саш, Саш! – Гриша еле сдерживался, чтобы не закричать. – Проснись!

– Что случилось?

Гриша ходил по нашей палатке из стороны в сторону, всё время глядя на Алису. Он грыз пальцы, и, наверное, эту дурную привычку дочь переняла от отца.

– Я слышал шум снаружи, но тревогу не подняли.

– Значит, ничего не случилось. Ложись спать.

– Не могу. Я б не разбудил тебя, если б не был уверен.

– В чём?

– Что-то не так. – он накинул куртку и на ходу продолжил. – Пойду в сторожку, проверю, как там Илья.

Гриша быстро скинул свои часы на подушку и выбежал. Я уснуть уже не смогла, сунула часы в карман и легла рядом с Алисой, обняла её. Девочка тихо сопела, и я так сильно вздрогнула, когда сирена заверещала на всю округу, что Алиса пискнула.

На нас напали. Это была орда мертвецов. Они своей массой просто наклонили и обрушили одну из стен. Сотни покрытых плотной коркой тел прорвались в круг нашей базы, забираясь в каждую палатку, кусая и поедая выживших.

Люди выбегали наружу, в руках наспех собрав жалкий скарб, и носились из стороны в сторону, не понимая, куда податься. Я сидела в палатке и ждала, пока ворвётся Гриша и спасёт нас, но его всё не было. Когда в нашу палатку просунулась рука, я подняла Алису, схватила полупустые сумки и рванула к выходу, но это был не Гриша – это был Максим. Местный дебошир, которого держали здесь лишь за то, что он лучше всех в этом поселении разбирался в оружии. Старшие терпели даже его постоянные драки с другими поселенцами, пока он оберегал нас всех. Он это знал и активно пользовался сим фактом, но сейчас я увидела, как он хочет помочь. На кону стояло слишком много, чтобы сейчас броситься в презрения к этому человеку, возможно, единственному, кто сможет нас сейчас спасти. Я схватила Максима за руку, и он вывел нас наружу, но повёл в другую сторону от орды, прижимаясь почти вплотную к стенам.

– Тут где-то есть выход.

– Но он в другой стороне.

– Об этом выходе знаю только я.

– В смысле? Откуда?

– Не время, потом… – Максим остановился сам и остановил нас, встав ровно напротив. Он дал мне свой пистолет и быстро рассказал, как им пользоваться, но я и без него знала. – Выходите, вдоль по ручью, там дорога на Юг. Бегите!

Не успели мы с Алисой сделать шаг, как из тьмы, погружённой в человеческие крики, вырвался Гриша. Он был весь в крови, но она, оказалось, была вовсе не его. Он подбежал к нам и с силой толкнул Максима, от чего тот отлетел в сторону и ударился головой об металлическую стену. Гриша увидел в моих руках пистолет и попытался выбить его кулаком, но я увернулась, и Гриша промахнулся.

– Брось! Мы сбежим, но это оставь ему! – Гриша кричал и указывал пальцем на Максима, пока тот тёр голову и пытался прийти в себя.

Гриша схватил меня за руку, пока Алиса держала меня за другую. Ополоумевший мужчина, уже отдалённо напоминавший моего мужа, пытался вырвать пистолет, но я сжала его так сильно, что даже боялась случайного выстрела.

– Отпусти! Долб*ёб! Возьмите оружие и бегите! Все! Пока они не добрались сюда! – Максим неуклюже встал и подошёл к нам. Он схватил Гришу за шею, и тот отпустил мою руку. Максим разжал свои тиски, отошёл от Гриши на пару шагов. – Бегите!

– Без оружия!

– Да что с тобой не так?

Я услышала, как Алиса тихо плачет, стоя за мной и сжимая мою вспотевшую ладонь. Меня трясло, я посмотрела на пистолет в своих похолодевших руках и на Гришу. На фоне его мерцающего силуэта горел огонь. Что-то взорвалось, и пламя медленно окутывало поселение. К нам приближались мертвецы, и времени оставалось всё меньше. Это увидел и Максим. Я убрала пистолет за пояс, пока Гриша вертел головой по сторонам. – Выбрось!

– Уже, – я соврала, само собой. – Бежим!

Гриша поднялся и кивнул Максиму.

Гриша повёл нас перед собой к выходу, который был еле заметен. Обернувшись, я краем глаза увидела, как Максим какой-то дубинкой отбивается от мертвецов, и оттеснив назад нескольких из них, рванул к нам. Он нагнал нас, когда я уже просунулась за пределы поселения, и Алиса сидела рядом, спрятавшись по макушку в высокой траве. В маленькую дырку, словно лаз для собаки, виднелось Гришино лицо. Я подумала сначала, что это он закричал, но это вопил Максим. Гриша обернулся, и его потянуло назад, обратно за стену. Я схватила мужа за руку и потянула к себе, но вместо этого упала лицом в землю. Я увидела, как Максима тащат за ноги к себе мертвецы, и их клацающие зубы сжимались и разжимались всего лишь в нескольких сантиметрах от голени Максима. Он держал Гришу за штанину, мешая сбежать. Вряд ли он специально – он человек, и не хочет умирать в одиночестве. Я тогда этого не понимала, и ещё долго винила Максима в смерти Гриши.

Гриша хватался руками за стену, но никак не мог подтянуться ко мне ни на сантиметр, и даже всё больше удалялся от меня. Один из мертвецов обошёл брыкающегося Максима и вцепился руками в плечо Алисиного отца. Тот перевернулся и стал бить кулаками прямо в толстую корку на голове мертвеца. Вышел и второй, объятый пламенем, как факел, и уже зубами вцепился в предплечье Гриши. Хлынула кровь, брызнув сначала, как из сильно сжатой бутылки загустевшего кетчупа. Я вынула пистолет, направила на Гришу, и в этот момент он посмотрел на меня.

Он не говорил. Не хотел. Он даже не кричал, пока его заживо пожирали. Он смотрел мне в глаза и беззвучно плакал, смотрел то на пистолет, то на меня, быстро поняв мои намерения. Гриша покачал головой из стороны в сторону, и я…

И я выстрелила в мертвеца. Тот отвалился от Гришиной руки, оторванной почти по локоть. Вот тут Гриша закричал, закрыв глаза. Его вопль почти оглушил меня, слившись с истошным криком Максима, теряющегося в трескучей песне пламени, охватившем всё поселение. Я отпрянула назад, чуть на задавив Алису, совсем припавшую к земле. Я быстро поднялась, поставила пистолет на предохранитель и схватила Алису за руку. Она обмякла, и мне пришлось шлёпнуть её по лицу, чтобы та очнулась. Мы бежали по полю с высокой травой, пока за нашими спинами горели люди, съедаемые заживо. Всё случилось слишком быстро, и я думала, что это очередной кошмар, один из тех, что стали меня посещать так часто после сброса бомб.

Алиса старалась не отставать, но я припустила так сильно, что порой бедная костлявая путалась в ногах и падала, и приходилось тащить её ещё пару метров, как куклу, по земле. Луну над нами закрывали клубы дыма, и запах жареного мяса… он забивал ноздри. Крики полностью стихли, и теперь был слышен лишь огонь. Он снова забрал всё. Почему? Потому что мог.

Знала ли Алиса, какой выбор я сделала у тех стен? Что я посчитала важным? Уважение Гриши даже перед лицом смерти или его кончина, способная быть более мягкой? Он выбрал трудный путь, но так и не отошёл от своих принципов, они же его и сгубили, и я не знала, как правильно это преподнести Алисе. Мы прекратили бежать, когда солнце медленно стало подниматься над редеющим полем, и перед нами открывались голые холмы, растянулась серая полоса асфальта. Алиса всё время оборачивалась назад, бедный осиротевший ребёнок ждал, что папа вот-вот вырвется из густой травы, подойдёт, обнимет и скажет, что всё в порядке. Но даже я, будучи с Алисой рядом, не произнесла этих слов, потому что ничто не было в порядке. Гриша не взял в руки оружие и не позволил мне убить его, а я не смогла солгать его дочери, как и никогда не была способна. Кто из нас более прав? Наверное, тот, кто смотрит за нами с небес. Он позволил этой войне начаться, и, наверное, это было верным решением.

Люди слишком заблудились и забыли, кто они есть. Пора было им об этом напомнить. Жалко, что слишком многие оказались вообще не виноваты, в том числе и моя дорогая Алиса.

Глава 11

Очень сильно пахнет металлом. Этот едкий запах словно продирает себе путь через ноздри к самому мозгу. Над нашими головами висит одинокая лампочка, горящая из последних сил. Алиса прижалась ко мне своим тощим тельцем, поджав округлившиеся взбухшие колени к рукам. Вокруг нас сидели ещё несколько человек. Тень скрывала их лица, и по запаху я понимала, что эту комнату живые не покидают. Они молчали, сжавшись в углу. Может, все они смотрели на нас, может быть, они уже были мертвы.

Когда Сева довёл нас до этой камеры, я увидела, как Даша хотела что-то шепнуть мне на ухо, но скрежет железных ржавых дверей заглушил её слова. Уже оказавшись за решёткой под землёй, я повернулась к ней лицом. Дашины губы дрожали, она попеременно смотрела то на меня, то на Севу, пока тот закрывал двери на огромный висячий амбарный замок. Он проверил, запер ли нас надёжно, подёргав за прогнивающие прутья, затем кивнул мне, и тут же поторопился подняться. Даша последовала за ним.

Я думала. Я постоянно думала, и теперь, словно в моём распоряжении всё время этого мира, я стала размышлять ещё больше, и в первую очередь мои мысли занимала Алиса. Я права буду, если скажу сама себе, что пока жива она, то я справляюсь задачей, даже если сейчас обе сидим на влажном полу, практически в полной темноте? Пока я вижу, как эта девочка рядом со мной дышит, я буду знать, что всё делаю правильно.

Так ли это?

Когда мы шли по дороге, когда нам в спины был наставлен автомат того коротышки, Алиса молчала. Я пыталась с ней заговорить, но как только поворачивала к ней голову, тот тут же слышала крик за собой. Я ощутила гнетущую беспомощность, и она меня злила, но сейчас я забыла об этой злости. Я сижу и думаю, словно у меня много времени.

Люди в углу не двигаются. И со временем запах становится хуже. Тянет мочой и сырыми тряпками. Воздух стал медленно становиться вязким после того, как дверь наверху закрылась – дверь, ведущая наружу, в мир, полный опасностей. А мы сейчас здесь, и страх постепенно притупляется, или я схожу с ума.

Дверь сверху открылась, и луч солнца, вместе с потоком свежего воздуха прорвался вниз, пролился на голый бетонный пол. Свет упал и на лица тех, кто сидел в углу. Там была груда костей, обтянутая старым тряпьём. Я позаботилась о том, чтобы Алиса даже случайно не посмотрела в ту сторону.

Спустилась Даша в сопровождении охранника, на голове которого был старый мотоциклетный оранжевый шлем без забрала. Его щёки, с трудом помещающиеся в этот шлем, выпирали, сужая глаза. В его руках сжат идеально чистый автомат. Даша вела себя очень странно с того самого момента, как привела нас в ловушку, но она почему-то боялась больше, чем я. Её стеклянный бегающий взгляд смерил нас с Алисой и покосился на охранника. Тот хмыкнул и отвернулся, сделав пару шагов к лестнице наверх.

– Сегодня вечером. Не беспокойтесь и не поднимайте шума. Если придётся – делайте, что скажут. Всё будет хорошо.

Она хотела прошептать это, но боязливый срывающийся голос этого ей не позволил. Охранник точно слышал, что она сказала, но как раз это Дашу и не беспокоило. Она посмотрела на Алису и протянула руку, чтобы погладить по её макушке, Алиса улыбнулась и закрыла глаза, но я Дашину руку схватила и отодвинула от себя. Охранник видел и это. Он стоял к нам спиной и вполоборота наблюдал за тем, что происходит в этой полутемноте и сырости. Дашина губа затряслась, она размяла руку так, словно я её сжала не слабее тугих наручников, и, похлопав охранника по плечу, оголённому из-под рваной футболки, поднялась наверх.

Свет снова пропал. Лампочка почти не горела, и между закрытыми и открытыми глазами разницы практически не было. В голове мелькали образы, и всё это казалось бредовым состоянием перед тем, как обычно засыпаешь. Когда обычная мысль превращается в нечто странное, беря своё продолжение из твоего подсознания, которое является загадкой для тебя самого. По крайней мере тогда, когда ты спишь.

Я слышала, как снаружи резвится жизнь, она пытается прорваться сквозь слои земли и металла, но доходит до нас лишь в виде каких-то осколков и приглушённых звуков. Это голоса людей, и женские и мужские. Я слышу визг детей. Я смотрю на Алису, её силуэт рядом со мной похож на тень тоненькой берёзы по осени, и я не понимаю, почему она сейчас не наверху, а внизу, со мной. Если кто и виноват в этом, то только я – это я утащила свою дочь за собой, пытаясь сделать как лучше. Вышло плохо.

Я не знала, наступил ли вечер, прошли сутки или меньше? Дверь сверху скрипнула, но я не открыла глаз и не подняла головы. Наощупь нашла Алису, она всё ещё была рядом со мной, но, кажется, спала. Она тихо причмокивала в кромешной темноте. Тяжёлые глухие шаги медленно спускались к нам, и я сконцентрировалась полностью на слухе. Я стала неподвижной, как камень, и твёрдой, как камень, сжала каждую мышцу, которую могла. Я приготовилась защитить Алису хоть от самого дьявола, но когда глаза мои открылись, я, сжав зубы как оскалившаяся собака, увидела Севу. Он открывал замок нашей клетки, сжавшись в плечах, словно боясь, что его могут узнать лишь по одним очертаниям головы.

Свет за его спиной померк, я слышала, как ветер свистит в кромках металла, не давая шелесту листвы ни единого шанса. Он протянул мне руку… и я её приняла. Я встала, подняв с собой и Алису. Та тихонько застонала, и мне пришлось её разбудить. Вспухшие девичьи глазки наполнились слезами, но это лишь от того, что малышка в Алисе яростно сопротивляется её взрослению, и в особенности тому, что нужно просыпаться тогда, когда особенно не хочется.

– Идите за мной, только тихо. Ваши вещи у Даши. Алиса, – Сева обратился к моей дочери, – ты услышала меня? Ступай за мамой и ничего не бойся.

Алиса кивнула, протирая сонные глаза кулаками. Она стояла на шатающихся ножках, и мне приходилось удерживать её в таком положении, иначе она бы просто рухнула на пол. Сева прислушался и стал медленно подниматься по ступеням, дал мне отмашку, и я, прижав Алису к себе, двинулась за ним. Я поймала себя на мысли о том, что кое-что от меня ускользает. Я поняла, что только сейчас мне стало страшно. Не тогда, когда нас поймали как лесную дичь, не когда на нас наставили оружие и опустили в тюремную клетку, а только сейчас – когда я не знала, что нас ждёт впереди, наверху.

Сева буквально застыл перед тем, как высунуть голову наружу. Он выставил передо мной свою ладонь, и я чуть не упёрлась в неё лицом. Равновесие было на секунду утрачено, и Алиса меня поддержала. Я схватилась за её плечо, кажущееся ещё более худым в этих обносках, которые ей явно велики.

– Охрана сменяется через пару минут. У нас очень мало времени, так что слушайте, – Сева нагнулся к нам и говорил быстро, – выходите прямо за мной, потом направо, там будет водонапорная вышла. От неё снова направо. Упрётесь в стену и идите вдоль, пока перед вами не появится свалка. Под красной машиной будет углубление. Проползёте под ним, там будет Даша с вещами.

Сева говорил, будто обращаясь только к Алисе. Он не посмотрел на меня ни разу, да и я его не слушала особо, слова из почти беззубого рта летели мимо меня, огибая, как ветер ствол дерева. Мужской голос Севы казался слишком громким всё равно, как бы тихо он ни говорил. Я боялась, что Сева выдаст нас, снова предаст.

Он кивнул одной Алисе и выпрямился, позвал рукой, и Алиса вырвалась из моих объятий, побежала, пригнувшись, по направлению к вышке. Я почти гуськом последовала за ней. Я обернулась лишь на секунду, и увидела Севу. Он выглядел как испуганный сурикат, оглядывался по сторонам и будто принюхивался, искал хищника в сухой жёлтой траве.

Алиса отбежала от меня уже метра на четыре, и мне пришлось немного выпрямиться, чтобы нагнать её у высокой металлической стены. Мы прижались к ней боком и шли вдоль, пока не нашли машину, о которой говорил Сева, оставшийся где-то позади. Вокруг очень тихо, и каждый звук казался мне сигнальной сиреной. Двое беглецов нагло свинтили. Я слышала только своё хриплое дыхание и запах пота, смешанный с вонью страха. Этот страх забился куда-то в горло, заставляя его распухнуть. Дышать труднее, чем обычно, и перед глазами темнеет. Рядом лишь Алиса, маленькая девочка, ведущая меня сквозь эту долину тени и смерти.

Машина уже виднелась впереди, когда сверху послышались голоса. На меня наставили свет прожектора, и вечернее небо превратилось в ночную мглу на фоне абсолютно белой луны прожектора. Я махнула Алисе, но не видела, где она сейчас, не знала, смогла ли различить и понять мой жест. Я рванула вперёд, почти вслепую, выставив руку перед собой. Я чуть лбом не врезалась в красную машину. В висках стучат маленькие молоточки, по одному на каждую сторону черепа, в такт ускорившемуся сердцебиению. Ноги Алисы шмыгнули под машину и там пропали. Я упала на живот слишком резко, и дыхание перехватило. Из последних сил, сжав землю пальцами, вцепившись в неё ногтями, я протянула себя вперёд. Перед глазами ещё бегали разноцветные точки, когда за машиной я различила Дашу с нашими рюкзаками и Алису, стоящую рядом. Даша её отряхнула и на детские плечи надела рюкзак, явно немного отяжелевший с тех пор, как мы попали сюда. Я подбежала к ним и схватила свою сумку, махом взвалив её на спину. Вялые ноги, оставшиеся без работы на целый день, были не готовы к такой нагрузке, и я упала на колени. Алиса и Даша подняли меня, и я хотела уже побежать, увидев перед собой поле, уходящее вниз, в покрытую туманом ложбину, как сзади услышала крик. Кричал Сева, он просил о помощи. Даша подбежала к мужчине, торчащему наполовину из под автомобиля. Из поселения верещала сирена, и прожекторы искали людей в открытом поле с высокой зелёной травой. Я осталась в стороне с Алисой.

Даша пыталась вытащить Севу, но его грузное тело застряло под машиной. Даша обернулась к нам и попросила о помощи, и Алиса уже было ринулась к ним, но я остановила её, положив руку на плечо. Я ощутила её взгляд, хоть и не повернулась к дочери лицом, смотря в глаза Даше, пытающейся вытащить Севу из лаза под ржавого автомобиля.

– Помоги! Помоги нам! Что ты стоишь?!

Сева просто кричал, пока Даша умоляла меня. Я подумала, что только теряю драгоценное время, которого сейчас опять стало мало, мало для всего. Я не успею сказать Алисе – я так боялась за неё, что я рада, что мы выбрались. Я не успею сказать Даше, что мне очень жаль, но я не смогу помочь.

Я взяла Алису за руку, и мы вбежали в траву, в поле, подальше отсюда. Звук выстрелов. Сева закричал, из моих глаз брызнули слёзы. Даша завопила так, что её эхо обогнало нас и вернулось обратно, как бумеранг, укрыв меня и Алису второй волной ужаса.

Я бежала, забыв о боли в ногах, забыв о том, что в горле жжётся желудочная кислота в припадках рвоты. Алиса несётся со мной рядом, и её быстрое дыхание долетает до моих ушей звуками лезвия ножа. Трава становилась всё ниже, а под ногами всё чаще встречались острые камни, замедляющие наш бег. Впереди небольшая возвышенность, а за ней – густой сосновый лес. Мы перепрыгнули несколько валунов одним махом, не разжимая рук, и покатились вниз по насыпи. Я перевернулась и упала на свой рюкзак, кубарем полетев вниз на спине и головой вперёд. Я выставила руки, пытаясь затормозить спуск. Над головой, перед моими глазами темнеющее небо разрезали верхушки сосен и елей, и когда стало совсем темно, когда деревья заслонили и солнце, и луну, я ударилась обо что-то головой. Последнее, что я перед этим услышала, это крик Алисы, пропавший где-то в стороне от меня, как слабый сигнал радио.