Текст книги "За чертой"

– Мне выдали этот шмот в храме! Я, как и ты, появился здесь в нормальной одежде, но мне выдали это, когда приняли на служение, – сказал мне Макс, когда я подшутил над его внешним видом.

Пока Карл искал полотенца, мы с Максом решили проветриться на улице и с удовольствием вдыхали влажный утренний воздух, несший с собой свежий аромат леса.

– Открыл вентиль – намок. Закрыл вентиль – намылился. Открыл вентиль – смылся.

У душа, вода в который поступала из дождевого бака, была простая система.

– Дайте угадаю, закрыл вентиль – вытерся, – сказал я, слушая инструктаж Карла, который смог найти только одно грубое, выцветшее на солнце полотенце.

Наутро, когда хозяин вышел из подсобки, сквозь суровые черты его морщинистого лица сквозило некоторое дружелюбие.

– Не угадал! Закрыл вентиль – свалил к чертовой матери! Вытираться будешь на улице, нечего занимать кабинку, – ответил Карл.

«Суровое дружелюбие со скидкой на сложность содержания гостиницы в таком месте, – подумал я, оглядываясь по сторонам после выпитой на крыльце кружки теплого пива. – Хотя, возможно, старик такой сам по себе». Мало ли было на нижних уровнях мерзких типов, хоть им никогда в жизни и не приходилось сталкиваться с настоящими трудностями? Карл же содержал в работоспособном состоянии небольшой отель в землях, где водилось столько оборотней, что их зубы стали валютой. Был ли он брюзгой с рождения, или его заставила поменяться жизнь, а точнее – смерть? Известно одно – существуют типы, идеально подходящие для определенной работы, и если был идеальный метрдотель для подобного места – то он стоял передо мной с пивной пеной на усах и максимально доходчиво объяснял, что воду в душе надо экономить.

С рассветом по дороге, пролегавшей мимо гостиницы, потянулся поток людей. Так же удалось лучше рассмотреть само здание – двухэтажная деревянная постройка колониально-раздолбанного стиля под чутким контролем старика Карла постепенно разваливалась на холме, почти на самом краю глубокого обрыва.

– Мы тоже оттуда приехали! – подметил я. – Люд подтягивается из Странных земель? – спросил я Сэта, который вместе с нами распивал теплое пиво в тени крыльца, стоя в своих белоснежных панталонах.

– Д-э-э. С востока. Ты посмотри только! Ну и физиономии. Все идут в Таун. В окрестностях нашей обители много селений, но почти всех их тянет туда, думают, что в городе будет безопаснее. Ну и работы там, конечно, больше, что правда, то правда.

– Так все же, что это за место такое? – спросил я, ведь на заполоненной оборотнями дороге у нас с Сэтом так и не получилось поболтать.

– Каждый оттуда пришел: я, ты, Макс, кто-то раньше, кто-то позже, но никто не помнит, что с ним происходило. Такие вот дела.

– Я не помню даже, как оказался около храма. Но разве не логично, что надо вернуться туда, откуда пришел?

– Сдурел, что ли? – встрял старик Карл, поперхнувшись пивом. – Там черт-те что творится. Думаешь, все бегут от хорошей жизни? Посмотри на них! И ни у кого нет зубов, нет, нет, дружище, нету зубов, иди дальше! Ночь оборотней закончилась, теперь только бизнес, никакой благотворительности!

Босоногий чернокожий парень в белой льняной рубахе и коричневых штанах из мешковины скалил зубы, поднеся ко рту палец.

– Да на кой мне твои, недоумок! Зубы оборотней, мне нужны зубы оборотней! Ладно, можешь попить из колодца! С собой не набирай, но напиться можешь. Колодец не бездонный.

Вместе с парнем в рубахе к колодцу побежали смуглые дети в черных пиджаках и беленьких рубашках, за ними подошли кудрявые мужчины в разноцветных жилетках, расшитых золотыми нитями. Из следовавшего по дороге потока вышли несколько женщин, с ног до головы одетых в черное. Еще была белая парочка: жених и невеста в свадебных костюмах.

– Так, по одному глотку, понятно?! Только по глоточку! Ишь, повалили! – ругался Карл.

– Сэт, посмотри на всех этих людей, – говорил я человеку, благодаря которому мою душу не разорвали оборотни. – Тебе не кажется все это странным?

– Я тебе об этом и говорю, блин, Айро. Странные земли. Все валят оттуда, люди разных эпох, национальностей. И никто ничего не помнит. Там творится какой-то ужас.

– Откуда ты знаешь, что там творится какой-то ужас, если никто ничего не помнит? А язык? Мы все говорим на одном языке?

– Нет, на разных. Черт, но я тебя понимаю! Или на одном?

Сэт схватился за голову и провел ладонями по лицу, разведя их в стороны.

– Почему я понимаю тебя? – спросил он. – Со временем я перестал задумываться об этом. Может, я полиглот?

– А идеи есть? Посмотри на Уолта, Сэт. Он приехал на армейском внедорожнике времен Второй мировой. Как ты верно заметил, все мы из разных культур и эпох. И как ты думаешь, что это за место?

Сэт увяз конкретно. Не железобетонно, еще можно было вытащить. Никто не хочет признавать, что он мертв, особенно когда так много сделал для «выживания». Дальше обычно следовало резкое отрицание:

– Да какого дьявола ты вообще меня лечишь? – возмутился Сэт. – Ты кто, проповедник? Знаешь, сколько я прожил здесь?

– Сколько? Сэт, сколько ты прожил здесь? Скажи точно! Не можешь? А почему? Здесь что, нет календаря? – не унимался я.

– Здесь только один гребаный календарь – лунный. Ты пришел вчера ночью, Айро. Знаешь, сколько я вас видел? – говорил бармен мне в лицо, тыча в грудь пальцем. – Умники, которые думают, что отсюда очень легко выбраться, едва оказавшись в этих землях.

– Ты мертв, Сэт, – сказал я. – Ты же говорил, что хочешь вспомнить свое имя. Так вспомни! И тогда придут воспоминания о настоящей жизни. Твоей физической оболочки больше не существует. Мы все здесь мертвы.

Одно радовало – климат в местах, куда меня занесло по воле Сильвии, оказался достаточно теплым. Душевая кабина с баком на вершине была сколочена из досок и примыкала к гостинице с заднего двора, рядом с крытым металлическим листом сараем. Неподалеку, рядом с глубоким обрывом, располагался нужник – кабинка с вырезанной в дереве дыркой, из которой, когда хлопала дверь, вылетали зеленые мухи, и только запах сигарного дыма, пропитавший древесину, спасал от немыслимой вони забродивших человеческих выделений. Такую экзотику нечасто встретишь, и я, не сумев доказать Сэту факт его смерти, решил облегчиться и подумать в кабинке. Что душевая, что сортир выходами смотрели на обрыв, за которым открывался великолепный вид на окрестности. Раскрыв настежь дверь, чтобы не задохнуться от вони, я вставил в рот небольшую, любезно подаренную Карлом, слегка отсыревшую сигару, и уселся на грубое, наспех обработанное деревянное седалище, отчего в задницу сразу врезалось несколько заноз.

– Смотри, как бы оборотень из дырки тебе яйца не отгрыз! – сказал Макс.

Совсем голый, по-босяцки, враскоряку, он подошел почти к самому краю обрыва, вытирая голову полотенцем. Полюбовавшись видом, Макс направился к бочке, на которой лежало его белье.

– Тогда этого оборотня ждет сюрприз, я терпел всю ночь, – сказал я и поджег сигару ярко вспыхнувшим, шипящим пламенем грубо изготовленной спички.

– Не будь тут этих засранцев, райское было бы местечко.

– Это точно.

Если бы не оборотни, великолепием тех мест можно было бы наслаждаться не одну вечность – взгляд без жадности впитывал в себя безграничное величие природы, и время дружелюбно замедлилось. Построив города, подобные Эхо, человек выиграл гонку за выживание, а изобретя рекомбинатор – гонку со временем. Но время не для всех одинаково. Свернув из его вечного течения, кто-то попал в шикарный бассейн, а иные – в затхлый омут. Я сидел в уличном туалете, смакуя горький сигарный дым. Дверь кабинки открывалась на запад, куда местному светилу еще только предстояло добраться, я блаженствовал от созерцания раскинувшихся в низине прерий, на самом горизонте граничивших с густыми зарослями далекого, красно-желтого осеннего леса, простиравшегося вплоть до седых ледников на склонах могучей горной гряды. Вдоль леса змейкой тянулись невысокие, казавшиеся крохотными строения, больше всех среди которых выделялась белоснежная, возвышавшаяся среди древесных крон тарелка огромного радара.

Я не знал, ошивается ли Макс до сих пор рядом с душевой, и сказал, будто бы холмам и долинам:

– Сэт не верит, что мертв. Ты не говорил ему?

– Я никому не говорил, – откликнулся Макс. – Я ведь даже не знаю, кто они такие. Может всё здесь, и ты тоже – просто плод моего воображения.

– Ну-ну. Что будем дальше делать?

– Решим. Главное – не уйти в запой, хотя с таким поганым пивом это будет сложно.

– После второй кружки вкус не имеет значения. Но Карл не нальет за бесплатно. Он сказал, что оружие – это, конечно, хорошо, но ему нужны зубы. Стволы – это плата за укрытие, так он сказал.

– Он еще жаловался, что патронов ему не раздобыть. Я не знал, какие тут порядки, вот и раздобрился, да и эйфория захлестнула. Мы ведь спасли с десяток человек, или душ, кем бы они ни были.

– Плодов воображения, – сказал я Максу.

– Надо было ему вообще ничего не отдавать. С другой стороны, откуда мы знаем, сколько раз нам еще придется здесь останавливаться. Да и ночь оборотней закончилась, а я уже задолбался бегать с этим тяжеленным пулеметом. Надо найти оружие компактнее.

– Искренне надеюсь, что этот раз – последний, – сказал я. – Они ведь просто появились, Макс. Пушки и патроны. Сэту это не кажется подозрительным?

– Сам с ним разговаривай, что ты ко мне привязался. Я знаю, что все здесь – просто иллюзия, но какого дьявола я оказался ее частью?

– И это, детектив, правильный вопрос.

Расставив ноги, я бросил вниз недокуренную сырую сигару. Послышалось тихое шипение, спущенные штаны позволяли теплому ветру обдувать голени, я смотрел вдаль, пока стихали мысли в голове, а нутро покидала ставшая привычной тревога, будто бы принесенная мной из жизни и только обострившаяся из-за недавних событий. «И что дальше? Женюсь на Индире и нарожаю фантомов-детей? Надо выбираться отсюда!» С твердым намерением разгадать очередной суицидальный бэдтриповый ребус я дернул за пожелтевший край истончавшего рулона грубой туалетной бумаги, болтавшегося на длинном, ржавом гвозде. «А ну-ка вон от колодца! Попьете в Тауне, вот вам стимул побыстрее ноги переставлять!» – раздался крик Карла, прогонявшего загробных иммигрантов.

– Эй, Карл, есть еще бумага? – крикнул я из кабинки.

– В углу, тупица!

В углу стояло ржавое ведро, наполненное высохшими огрызками кукурузных початков.

Уолт на прицеле

Прогремел выстрел. Старик Карл решил потратить один патрон, чтобы сохранить побольше воды. Выстрелив в воздух, он держал дробовик наготове, пока последний из перепуганных путников не вернулся на дорогу. Я тогда выходил из душевой кабинки, и внезапный выстрел, раздавшийся после нескольких минут безмятежного созерцания красот природы и освежающего душа, напомнил, что тот прекрасный дикий мир населен еще и дикими обитателями.

– И кто у тебя тут вообще останавливается? – спросил я Карла, подбежав после выстрела к крыльцу с перекинутым через шею полотенцем.

– Торговцы, конечно, – ответил старик. – Тут деревень-то немало, а до Тауна путь неблизкий. Вот еще байкеры пожаловали. Для них ночь оборотней – считай охота.

Наконец-то опустив дробовик, он указал дымящимся дулом на припаркованные рядом с внедорожником Уолта мотоциклы.

– Что-то они не спешили идти охотиться.

– Да, тварей было слишком уж много. Клиентура, собственно говоря, имеется. Ты за меня не переживай, лучше за себя поволнуйся!

Большинству из спасенных нами хиппи, как и остальному «беззубому» народу, только предстояло выйти на свет божий.

– У меня тут не ночлежка! Выметайтесь к черту! – горланил старик Карл.

Держа на плече любимое ружье, он распахнул настежь двери гостиницы.

– Давай-давай! Будут зубы, будет и ночлег! А пока проваливайте!

Помятые лица, израненные тела – лохматое разноцветное племя, мучимое отходняками после выпивки и наркотиков, выползало наружу, неся с собой облако гостиничной духоты, которая рассеивалась на свежем воздухе и выжигалась теплым солнцем. Радовались чудесному спасению и вышедшие следом потасканные светские барышни. Одна из них была облачена в шелковое платье с серебряным отливом. Поправив съехавшую со лба на глаз шелковую ленту, она старалась сотворить что-то с торчавшим из безнадежно испорченной прически фиолетовым пером, параллельно беседуя с Карлом:

– И куда же нам теперь идти, любезный?

– Ждите обозов и повозок, девочки, либо чапайте пешочком. На западе есть Таун, разросся у подножия гор, как гангрена. На востоке – деревушки язычников-наркоманов граничат со Странными землями. Можно еще пойти дальше Тауна и попытать счастье в горах! Правда, оттуда никто не возвращался. Может, там земля обетованная, а может, все просто передохли.

– Даже не знаю, что и выбрать! – сказала вторая девушка, облаченная в невесомое тонкое платьице нежно-розового цвета, поправляя пышное боа. – Вы, быть может, возьмете жемчуга Виолетты и приютите двух дам до выяснения обстоятельств? Мы, видите ли, не помним ничего о событиях, предшествующих нашему здесь появлению.

– Амнезия, видите ли! Погоди, с чего это мои жемчуга? – возмутилась девушка с фиолетовым пером. – Когда будет обоз, любезный Карл?

– Может через час, а может, через неделю. Хер его разберет. А жемчуга – это что такое?

– Это бусы! Драгоценности! У вас что тут, морей нет?

– Сама посмотри! Куда ни глянь, сплошное море. Ладно, договоримся, – сказал Карл, стараясь отделаться от барышень.

Из гостиницы вышла семейная чета азиатов вместе с маленьким мальчиком, целиком приковавшая к себе внимание Карла. Их явно не было на первом этаже с остальными. Благородного и ухоженного вида, все трое были облачены в аккуратные, идеально подогнанные по фигуре, темные одежды, настолько отличавшиеся от грязных шмоток седлавших своих железных коней байкеров, насколько доносившийся до моих ноздрей пряный, игривый аромат духов матери мальчика разнился с вонью деревянной туалетной кабинки. Пока Карл хлопотал рядом с люксовой троицей, байкеры умчались вниз по дороге, по пути к Тауну, еще долго напоминая о себе отдалявшимся ревом моторов. Один из хиппи рядом со мной сказал:

– Ну и ночь выдалась. Почти все погибли… а сколько выжило в деревнях? Оборотней было слишком много, давно такого не припомню.

– Да уж. Впервые за несколько лет ритуал превратился в кровавую баню, – ответил ему знакомый голос. – Надо было оставаться дома, и то безопаснее. Друг, можно твое полотенце? Карл одно на всех выдал?

– Точно, одно на всех, – сказал я Индире, заканчивая вытирать голову. – Держи.

В отличие от Макса, выходя из душевой, я все же потрудился надеть нижнее белье. И не зря, ведь манера рыжей хиппи ходить по пояс обнаженной при отсутствии опасности задействовала второй после жажды выживания базовый инстинкт.

– Я сейчас открою гараж и выгоню машину! – сказал Карл хорошо одетому семейству и отправился в нашу сторону.

– Эй, зачем даешь ей полотенце, Айро?

– Вообще-то, Карл, Индира отдала тебе автомат. Так что она тоже оплатила проживание и пользуется привилегиями.

– Да, Карл! Автомат за одну ночь! Не жирно ли? Можно и воду не экономить и полотенца дать разные! – агрессивно заявила Индира, держа на бедрах согнутые в локтях руки.

– Глянь на нее! Да чтобы оплатить твои долги нужно танк пригнать, как минимум, – возмущался старик. – Подержала в руках оружие и теперь умничает!

– Ничего себе подержала! Знаешь, сколько я псов уложила этой ночью!

Я заметил, как мужчина и женщина в богатых одеждах, до этого беседовавшие с сыном, будто бы по команде обернулись в нашу сторону. Я постарался осмотреть их как можно незаметнее, женщина перевела взгляд куда-то в сторону, глаза отца семейства долю секунды не находили себе места, и он громко обратился к препиравшемуся с Индирой Карлу повелительным, но лишенным агрессии голосом:

– Друг мой, нельзя ли побыстрее открыть гараж!?

– Конечно, шериф Пурнама.

Индира наконец-то отправилась в душ быстрой и самодовольной походкой, а Карл скрылся за отелем. Шагая по покрытой гравием дороге, он оставил за собой последнее слово:

– Воду экономь!

Вскоре мы с парнями вернулись в темный холл гостиницы. Внутрь, сквозь распахнутую дверь, клином врезался поток света с улицы. Мы устроились за столиком у заколоченного окна, чтобы обсудить дальнейшие планы. Макс, воспользовавшись отсутствием Карла, вновь наполнял наши пивные стаканы. Четверка борцов с оборотнями ждала пятого члена команды. Индира тем временем смывала с себя «праздничный» окрас вместе с потом и кровью прохладной, застоявшейся в ржавом баке дождевой водой и размокшим куском серого мыла.

– Надо пожрать нормально все-таки, – сказал Макс.

– Индира знает владельца, – сказал я. – Часто, значит, здесь бывает. И что ей не сидится в ее поселении?

– Она не из местных, – сказал Сэт. – Индира из Тауна. Она уже давно наведывается к нам в обитель. Чокнутая.

– Почему ты не хочешь пойти в Странные земли? – спросил я Сэта.

– Потому что оттуда все бегут, Айро.

– Надо бы наметить план, – рассуждал Уолт. – Как будем действовать дальше? И еще я очень бы хотел понять, где я вообще оказался? Я уже несколько раз отправлял шифровку своим, но все без толку. Тут же черт-те что творится, верно?

Сэт по-прежнему сидел задумчиво. Его отстраненный взгляд блуждал где-то в параллельном измерении и лишь ненадолго переключился на большой, черный, блестящий автомобиль, появившийся перед дверью.

– Эй, Мирос! Шевелись давай! Твою работу, между прочим, делаю! – ворчал зашедший в холл Карл, проходя мимо столика, за которым пил кофе пожилой мужчина в фуражке и неплохом костюме.

Как и азиатскую семью, я бы точно запомнил такого персонажа, ночуй он внизу вместе с нами. Одним глотком этот Мирос осушил остатки напитка. Громко поставив кружку на стол, он поправил пиджак, головной убор и отправился на улицу со словами:

– Просто признай, что тебе нравится сидеть за рулем этого красавца, старый ты пень! Ха-ха, ладно, я поехал, передавай привет Маргарет.

Карл только спросил:

– Кто такая Маргарет?

– Да черт её знает, – прокричал водитель уже с улицы.

Если мне не изменяет память, Карл даже улыбнулся. Он подцепил пальцем кофейную кружку за тонкую фарфоровую ручку и побрел к бару. Водитель надавил на газ, и гулкий рев мощного двигателя унес автомобиль прочь от развалюхи гостиницы. Я прильнул к щели в заколоченном досками окне и наблюдал, как машина, подняв клубы пыли, понеслась в направлении Тауна, заставив тащившихся по дороге переселенцев разбрестись по обочинам.

– Я ведь брежу, не так ли, парни, – фраза Уолта прозвучала без вопросительной интонации, да никто и не торопился ему отвечать.

– Меня, наверное, просто убили. Иначе откуда взяться всему этому в нормальном мире? – продолжал говорить Уолт, Карл прислушивался.

Оказавшись за баром, он бросил кофейную кружку в таз с мыльной водой.

– Какие-то странные люди бредут в место под названием Таун, – продолжал Уолт, – такого во Франции в помине нет. И это я еще молчу про оборотней. Можете не отвечать, мужики. Я не верю в загробную жизнь. Наверное, на самом деле я сейчас умираю, истекаю кровью на поле боя или в лазарете, а это все – просто бред в моем мозгу.

Уолт улыбался. Веселее не становилось. Мы с Максом переглянулись, его взгляд как бы спрашивал: обойдется? Слова вертелись у меня на языке, но никак не хотели вырваться на волю, а внутри Уолта все сильнее укоренялось и крепло нечто темное, монстр, вырвавшийся из темницы морали, стены которой оказались бессильны сдержать натиск жесткого откровения, осознания абсолютного конца.

– Эй, вы как, ребята? – в гостинице, выйдя из света, появилась Индира.

Проникнув в полумрак, она, словно пропитавшись солнцем, принесла к нашему столику его частичку. Впервые я увидел веснушки Индиры, ранее скрывавшиеся под красками.

– Ну что, спасители мои, какие планы? – спросила она.

– Думаем, может, двинуть на запад, – сказал Макс.

– Это кто думает? – спросил я.

– И кто еще тут спаситель! Ловко ты тогда подоспела с автоматами и патронами! – сказал Макс.

– Спасибо, что оценил, дружище. Здорово, если соберетесь на запад, подбросьте меня в Таун, а?

Индира повязала на голове полотенце, ее свежее личико призывало покинуть провонявшую потом, табаком и кислым пивом гостиницу. Грудь Индиры прикрывала бандана, подаренная одним из байкеров и ловко завязанная между лопаток на изящной спине. Уолт, молча встав из-за стола, медленно зашагал к Индире. Я, Сэт и Макс подскочили со своих мест, Индира хотела выскочить на улицу, но Уолт, оказавшись на удивление проворным, успел схватить девушку за руку, на нас он наставил пистолет, ловко и быстро вынутый из кобуры.

– Ну, к чему сопротивление? Ясно же, это просто сон или бред от лихорадки, – сказал Уолт.

– Очень похоже на твою теорию, – зачем-то сказал я Максу.

Лицо Уолта остервенело, на лбу надувались вены.

– Я что, даже умирая, не могу обуздать собственное воображение? Не рыпайтесь, парни! Честно говоря, убийства отвратительны. Ненавижу проклятую войну. Пусть даже во сне. Не хочу портить последнее, что вижу. А мы с леди пойдем наверх.

Индира старалась вырваться изо всех сил, но Уолт так сильно сжал ее запястье, что девушка скорчилась от боли и опустилась на четвереньки. Полотенце упало с ее головы, влажные, волнистые, рыжие локоны коснулись своими кончиками грязного пола.

– А изнасилование во сне не отвратительно? – спросил Уолта бывалый Карл, уверенно сжимавший цевье своего ружья.

Стало заметно, как лицо Уолта стало наливаться кровью, глаза округлялись, и я могу поклясться, что видел, как увеличивались его клыки, а кожа покрывалась шерстью. Уолт скалил зубы в бесноватой улыбке. Он отпустил руку Индиры, но схватил ее за волосы и потянул к себе. Вскрикнув от боли, Индира стала живым щитом для обезумевшего вояки, руки Карла напряглись невероятно сильно, сжимаемое ими ружье должно было вот-вот выстрелить… Тела Индиры и Уолта теперь тесно соприкасались, Сэт вытянулся, словно струна, но рядовой вдруг произнес: «Живая. Настоящая! Он отпустил Индиру и, словно подкошенный, упал на колени. Тело рядового тряслось, сквозь него словно пропускали электрический ток, Карл убрал оружие, а из груди Уолта вырвался вопль отчаяния. Одна за другой, слезы падали на земляной пол, вытекая между пальцев рядового, струясь по его шее и подбородку.

Уолт не оказывал сопротивления, когда Сэт за шиворот вытащил его вон из гостиницы, но на крыльце нога бармена провалилась в злосчастную дыру. Рядовой Уолт скатился с крыльца. Пока Сэт старался высвободиться, Уолт даже не стал подниматься с земли и остался сидеть с подогнутыми ногами. Взгляд рядового был совершенно безжизненным. Из гостиницы медленно вышла Индира.

– Постой, друг, я все понимаю, – обратилась она к Сэту, – но видишь, он раскаивается!

– Да что ты такое городишь, Индира? – недоумевал Сэт, вытаскивая занозы из исцарапанной икры. – А если бы он вдруг не передумал? Если бы нас там не было?

– Вы и так ничего не сделали! – усмехнулась Индира. – Конечно, легко колошматить парня, когда тот уже не опаснее мешка картошки.

Очередная, еще не познавшая гнев Карла компания мигрантов из Странных земель, устроивших себе привал у колодца, с интересом наблюдала за представлением. На крыльце прохлаждались мужчины в тюрбанах и какой-то ковбой в видавшей виды шляпе с открытой, обтянутой коровьей кожей флягой в руке. Этот лихой парень нахваливал иноземцам самодельный виски, пока Сэт не выволок Уолта за шиворот на всеобщее обозрение.

– Да я уже собирался броситься на него!

Индира кивала, собрав губы бантиком, а пьяный ковбой сказал:

– Да! Как же!

Сэт отказался от оправданий, как и от избиения Уолта.

– Делайте с ним, что хотите, – сказал он нам с Максом.