Текст книги "Иловайский дневник"

Я имел неосторожность снарядить свои магазины вместо трассирующих патронов патронами для бесшумной стрельбы. Внешне маркировка на них очень похожа, но разница заключается в мощности порохового заряда. Использование этих патронов без глушителя ПБС-1[11]11
  ПБС – прибор для бесшумной стрельбы.


[Закрыть] с шайбой, из-за малой пороховой навески, чревато тем, что затворную раму не отводило до упора в крайнее заднее положение, гильза просто оставалась в патроннике, и приходилось постоянно вручную передергивать затвор.

В условиях, когда отдельные группы «сепаров» производили обстрел дороги и к ним присоединилась работа миномета, о расчистке дороги не могло быть и речи. Бульдозер решено было вернуть назад. К тому же уже поступило сообщение по рации, что основная группа тоже возвращается и просит оказать помощь в срочной эвакуации раненых.

Надо отдать должное находящемуся с нами в «халке», Алармо. Зрение у него – дай бог каждому. Он первым вычислял подкрадывающихся к дороге «сепаров» и подсказывал, куда ввести огонь. Когда я дал ему бинокль, то это еще больше упростило нам задачу.

Через полтора часа боя стало ясно, что удержать занятую позицию не получится. Рация разрывалась сообщениями о первых потерях и необходимости поддержки. Нам было очевидно, что подкрепление подойти не сможет, а к тому моменту у нас уже был один «двухсотый» и девять «трехсотых», в том числе очень тяжелый. Во время минометного обстрела Рома Харченко получил серьезное осколочное ранение в шею. Это был первый реальный боевой опыт. Когда по штурмовой группе открыли огонь из миномета, мало кто был готов к этому. Более опытные товарищи тут же вжались в землю, показывая пример для остальных. Видимо, Роман не успел последовать их примеру и был ранен. Раненный в ногу Давид Гурцкая, а также Союз со Сталкером помогли погрузить истекающего кровью Романа на броню БМП для эвакуации. Группа начала организованный отход. Танчик вначале прикрывал броней отход группы. Ему в башню попала мина или, как показалось некоторым, «вог» от АГС-17 и по корпусу четыре РПГ. Во время обстрела танка на нем за башней находился Вова Тугай. Лишь чудо спасло его от осколков. После этого танкисты помогли эвакуировать первых раненых и вернулись с Хохлом за Минаевым и группой Прапора.

Первой с ранеными и уцелевшими бойцами на просеку вышла боевая машина пехоты. Мне в «халк» занесли еще живого Харченко Рому. Он был в сознании, и бойцы старались прижимать тампоном засыпанную кровоостанавливающим порошком рану на его шее. Из машины Романа выносили уже без сознания. Это был первый случай, когда я видел, как умирает человек. Тогда версией его гибели было повреждение шейной артерии, но сейчас мне кажется, что это не совсем так. Я не медик и не могу судить, но если бы Роману порвало артерию, то он бы погиб в считаные минуты. Его вывезли после длившегося около тридцати минут боя, и он все еще был жив. Хрипел. Стонал, но был жив. Последние конвульсии были уже в «халке» по дороге к медикам, к которым я его домчал буквально за две минуты. Все последующие смерти уже не производили на меня никакого впечатления.

Мне редко доводилось до этого общаться с Романом, и в бледном агонизирующем бойце, которого мне занесли в «халк», я его не узнал. Мне тогда показалось, что это или Союз, или Сталкер. Эти два бойца постоянно находились рядом друг с другом и имели некоторое сходство между собой. Оба были крепкого телосложения, невысокого роста и лысыми. Я настолько был уверен, что раненый у меня в машине один из них, что сразу же сообщил Дэну, который искал и проверял бойцов своего взвода, что у нас во взводе потери.

– Дэн, у нас тяжелый «трехсотый».

– Кто?

– По-моему, Союз или Сталкер.

– Этого не может быть! Я их видел.

Оглядываясь по сторонам, Денис искал глазами неразлучных друзей.

Когда из «халка» вынесли Рому, медики пытались вернуть его к жизни, но все их усилия оказались напрасны. Накрыв Романа, санитары принялись оказывать помощь другим раненым.

Дэн увидел оказывавших помощь раненым Союза и Сталкера и сказал:

– Наши все целы. Вот они. – И, облегченно вздохнув, добавил: – Ну ты меня и напугал. Но это даже хорошо. Примета хорошая. Долго жить будут.

В этот момент ко мне подбежал инструктор Олег. В результате легкого ранения и контузии он был очень перевозбужден и кричал, что нужно снова вернуться на место эвакуации, так как там танк и на нем много раненых. «Халк» стоял развернутым в противоположную от укрепа сторону, и мы не стали тратить время на разворот. Олег вскочил за руль ближайшего «ниссана», а я прыгнул на переднее пассажирское сиденье, и мы понеслись обратно к месту эвакуации. Олег уверенно вел машину, а я, выставив в открытое окно автомат, всматривался в мелькающую по пути «зеленку» по правому борту. За две минуты движения Олег пытался мне рассказать о том, как получил ранение.

Олег Латошинский и Николай Криворотько после штурма Иловайска

Когда мы подлетели к просеке, на дорогу выехал разорванный танк с нашими бойцами на броне. По бокам танка были видны следы попаданий из гранатомета. Мы помогли раненым погрузиться на борт пикапа, после чего спешно вернулись к позиции возле штаба, где раненым оказывали первую помощь. Медиков было мало, и потому мы помогали им, чем могли. Уцелевшие бойцы своими ножами срезали лямки бронежилетов и разгрузок, а также разрезали форму раненым побратимам для наложения повязок и жгутов. Доставали из аптечек кровоостанавливающие порошки и засыпали ими раны товарищей. Принимали у них оружие и боекомплекты. В этом нашем первом бою были ранены Шавлик, Давид Гурцкая, Дима Руденко, Женя Макогон, Саша Минаев, Андрей Фурса и еще несколько бойцов. Серьезную контузию получил Малыш Саша. Легкие ранения – наш инструктор Олег, которого зацепило осколком в ягодицу и слегка контузило, и Коля Спартак, получивший осколочное левого предплечья, ему также оцарапало щеку.

После первой неудавшейся попытки войти в Иловайск мы отошли в Старобешево. Наш экипаж был отправлен с несколькими ранеными. Среди них был мужественный наводчик танка, который шел во главе отряда и потом прикрывал его отход. Парень получил серьезную контузию. Остальная часть батальона подтянулась чуть позже. Врачи больницы работали не покладая рук. Бойцы помогали медикам переносить раненых из машин в операционную. Тогда я впервые увидел результат серьезной контузии. Малыш Саша почти не отдавал себе отчета, где находится, и не ориентировался во времени и пространстве. Он почти все время сидел на кушетке, обхватив голову обеими руками, и шатался из стороны в сторону, жалуясь на невыносимую боль в голове. Иногда поднимался и пытался идти куда-то, не меняя положения рук. Сталкер помог ему сесть обратно на место и следил, чтобы Саша ни обо что не ударился. Раненых, после оказания первой помощи, почти сразу увозили в Мариуполь и оттуда вертолетом доставляли в Днепропетровск.

После этого первого боя наши ряды заметно поредели. Наш комбат построил оставшихся бойцов во дворе больницы. Берёза поздравил нас с боевым крещением, и мы помянули своих погибших товарищей минутой молчания. Уже тогда стали проявляться первые признаки того, что не все готовы к реальной войне. Большинство ребят хоть и понимали, что у руководства нет достаточного боевого опыта, но готовы были идти в бой. Возможно, чрезмерные эмоции некоторых бойцов имели под собой веские основания, но были и такие, кто истерил и откровенно паниковал сам и сеял панику вокруг. Вова Помидор на чем свет стоит клял Берёзу и откровенно посылал его по известному адресу, обвиняя последнего в некомпетентности. Берёза требовал, чтобы он заткнулся и обещал уволить за нарушение субординации и оскорбления старшего командира. Нэо, также не жалея голосовых связок, обвинял командиров в смерти Тафейчука и Харченко. Остальные бойцы старались держать себя в руках и пытались успокоить более эмоциональных товарищей. Но все были единодушны в том, что подобные операции нужно тщательнее планировать и использовать более серьезное вооружение. Все были под сильным впечатлением, а поминальные 150 граммов водки еще больше подняли эмоциональный градус. К счастью, эмоции понемногу утихли, и здравый смысл взял верх. После построения и поминки погибших побратимов была организована охрана периметра больницы, и батальон расположился на отдых. Бой 18 августа 2014 года стал для нас настоящим боевым крещением.

Ночью к нам прибыло подкрепление с бойцами 20-го БТРО, считавшегося частью батальона «Днепр-1», с тремя АГС-17, которые установили в кузовах трех пикапов. На первый был поставлен Помидор, на второй – Гром и Кум, а на третий – Петюня.

Ночь была очень холодной. Место для ночлега было определено в подвале больницы. Некоторые бойцы расположились в коридоре и кабинетах больницы. В Старобешево не было проблем с электричеством, и я поставил на ночь заряжаться телефон, который часто использовал для фото– и видеосъемки.

19 августа 2014 года

Утром комбат объявил построение и готовность к выходу для второй попытки зайти в город. В строю снова стал раздаваться ропот о том, что без прикрытия броней любой штурм будет самоубийством. После вчерашнего боя все видели, что случилось с танчиком, и думали, что боевая машина не будет участвовать в операции. Комбат пообещал, что прикрытие броней обязательно будет, и ропот прекратился. После чего мы снова двинулись на позиции перед Иловайском.

Когда мы добрались уже знакомой дорогой через элеватор к расположению штаба, водителям сказали расположить автомобили на обочинах дороги, а личному составу ожидать дальнейших указаний. Командиров рот и взводов собрали на совещание для получения инструкций. Чтобы кое-как скоротать время, я решил разжиться соляркой. Рядом стоял армейский заправщик, который щедро заполнил до края бак «халка». Ребята не покидали кузов машины и, развалившись на ящиках с боеприпасами и личными вещами, общались на отвлеченные темы. В этот момент на мой телефон пришла смс-ка. Это обо мне вспомнил родной военкомат, который в нескольких коротких и сухих фразах предупреждал меня о том, что, если я в ближайшее время не предстану пред светлые очи военкома, мне грозит от двух до пяти лет лишения свободы. Поделился этой новостью с бойцами, что послужило поводом для шуток.

– Вот это ты, Седой, закосил – так закосил.

– Нашел где спрятаться и переждать смутное время.

– Здесь тебя милиция точно не будет искать.

Я отшучивался:

– Я тоже вроде как милиционер, но если военком сможет прибыть сюда и вручить мне в руки повестку, то так и быть, уважу военного и явлюсь в военкомат.

Не то чтобы меня сильно беспокоила угроза уголовного преследования от уклонения от мобилизации, но просто обидно было. Позвонил нашему кадровику и попросил уладить вопрос с военкоматом. Пусть передаст, что, мол, сейчас немного занят и приеду чуть попозже.

К «халку» вернулся Дэн с картой Иловайска и подозвал всех нас. На карте был отмечен поселок Виноградное и часть города Иловайска. Дэн пояснил, что был разработан новый план по зачистке города. С западной стороны «Донбасс» вошел в город и занял несколько ключевых позиций. Наша задача состояла в том, чтобы зайти с восточной стороны через поселок Виноградное и соединиться с «Донбассом» в центре города.

До начала выступления оставалось немного времени. Ожидали бойцов других подразделений, которые должны были идти с нами. Перед «халком» припарковался один из наших пикапов, кузов которого был заполнен ящиками с боеприпасами. Бойцов попросили помочь разгрузить машину. В кузове, кроме ящиков с патронами, также была винтовка СВД без оптики и пулемет ПКМ. К нам подошел наш комбат и спросил, умеет ли кто-нибудь обращаться с подобным оружием. Снайперскую винтовку взял Коля Спилберг, а пулемет остался при штабе. Штука была мощная и однозначно полезная, но никто не захотел тащить его с собой. А кто хотел, те не умели им пользоваться, и комбат сказал, что раз так, то ПКМ остается при нем.

Олег Бирюк (Якут) перед началом зачистки поселка Виноградное

Наша группа состояла из бойцов нашего батальона, группы разведки батальона «Азов» и группы батальона «Шахтерск». Всего нас было около полутора сотен человек. Когда весь транспорт был собран в колонну, мы тронулись в путь. На перекрестке возле большого креста, обозначавшего въезд в пригород Иловайска, повернули направо и проехали железнодорожный переезд. За переездом дорога проходила между двух посадок, которые тянулись вдоль железнодорожного пути. Возле посадок стояли два подбитых танка. Оба разутые и без башен. Гусеницы были разорваны, и часть их, вместе с башнями, валялась отдельно рядом со сгоревшими боевыми машинами. Аккуратно объехав эту сгоревшую технику, мы попали на какую-то дорогу, а затем свернули с нее на грунтовку. По грунтовым дорогам, поднимая густые облака пыли, мы вышли к блокпосту 40-го БТРО в районе поселка Покровка.

Блокпост занимал стратегически важную высоту, с которой отлично просматривалась местность на подходе к Иловайску с восточной стороны. Там определились с дальнейшим маршрутом и порядком движения. Удерживавшие блокпост бойцы рассказывали, что пост постоянно подвергается обстрелам. Ходили слухи, что к Иловайску готовится прорываться российское подкрепление с танками с этого направления. Пост был укреплен, если не изменяет память, двумя БМП и танком. Определив порядок движения, командиры ставили задачи своим подразделениям.

В это время я собрал пустые бутылки в салоне своего железного коня и сходил к колодцу за водой. Днем было достаточно жарко, и постоянно хотелось пить. Восстановить запас воды не всегда было возможно, и колодец в Покровке оказался как раз очень кстати. Пополнив запасы воды и построившись в боевой порядок, наш отряд выдвинулся в направлении Виноградного. На блокпосту оставили небольшую группу бойцов «Днепра-1» для усиления поста на время штурма Виноградного. Когда проезжали улицами Покровки, мне казалось, что поселок наполовину вымер. Бездорожье и разрушенные дома выглядели удручающе. Первый раз все взбодрились и спешились из машин на подходе к большому открытому полю. Внезапно, неизвестно с какого направления, началась стрельба из стрелкового оружия. Осмотревшись и убедившись, что никакой угрозы нет, двинулись дальше. Проходя через поле перед поселком, заметили работу минометов, но они били не прицельно. Пристреливались.

Как только послышались первые выстрелы минометов, походная колонна остановилась для того, чтобы определить местоположение миномета. «Ниссаны» с АГС-17 развернулись в направлении предполагаемых минометчиков. Поле заросло высокой травой и было труднопроходимым для легковых автомобилей, и потому машину Самары, груженную боекомплектом, оставили на проселочной дороге на краю поля. Долго задерживаться на открытом месте не стали. Миномет бил издалека, и достать его из АГС не представлялось возможным. Вообще практика показывала, что при движении по открытой местности нельзя останавливаться дольше 20 минут. Иначе гарантированно попадешь под сперва не прицельный, а затем и вполне жесткий обстрел. Науку ведения боевых действий из нас мало кто проходил, но суровый путь войны учит очень быстро.

«Жигули», уничтоженные во время обстрела

Впереди шел танк, три наших взвода и разведчики «Азова» и «Шахтерска». Мы на «халке» с «бежевым» и «ниссаном» под руководством Дэна прикрывали группу с тыла. На окраине Виноградного располагалась достаточно большая промышленная зона, состоящая из нескольких ангаров, складских помещений и хозяйственных построек. Сводная группа вошла через нее в Виноградное и начала зачистку поселка.

Экипажам «халка», «бежевого» и одного из серых пикапов, за рулем которого находился командир второй роты Сидоренко, было приказано оставаться на территории разрушенной промзоны при въезде в поселок, чтобы прикрывать группы зачистки и контролировать этот сектор. Старшим группы был назначен Дэн. Тогда я еще высказал мысль, что у нас взводный – командир группы, а ротный Сидоренко – за водителя. Если впоследствии Дэна назначат командиром роты, а Сидоренко Максима понизят до взводного, то всем придется писать рапорта на перевод в другие взводы. За Дэна порадуемся, а самим туго придется. Максим пользовался плохой репутацией еще после Мариуполя, и потому бойцы в подавляющем большинстве не уважали своего командира. Мы еще раз внимательно осмотрели территорию промышленной зоны и прилегающие к ней дворы и дома. Следы обстрела «Градами» трудно было не заметить. Повсеместно из земли и асфальта торчали трубы разорвавшихся ракет. Я шутил над Спилбергом:

– Коля говорил, что осколки «Градов» приносят удачу? Может, загрузить ему полный «халк» этого «счастья»? Пусть потом делает свои ножи.

В стороне от промзоны на дороге стоял сожженный автомобиль «Жигули», возле которого лежало два издыхающих гуся. Чуть дальше справа от дороги располагалась разрушенная весовая. Было видно, что совсем недавно здесь хорошо поработали «Грады». Где-то севернее Виноградного были слышны выходы минометов и АГС. Разрывы гремели за полем, которое мы проходили перед входом в поселок.

Весовая в поселке Виноградное

Группы зачистки проходили улицу за улицей. Квартал за кварталом. Несколько раз были обстреляны из частных домов. Иногда попадали под минометный обстрел. В таких случаях отслеживали позицию миномета и передавали координаты для артиллерии. Когда основная группа достаточно далеко углубилась в поселок, нам была дана команда подтянуться поближе к основному отряду. Не спеша мы стали двигаться на звук нашего танчика. Многие жители поселка находились в своих дворах. Встречали приветливо. Угощали водой, яблоками и виноградом. Мы предупреждали людей о мерах безопасности и просили не покидать дома, а еще лучше укрыться в погребах, пока не пройдет зачистка. Пройдя несколько кварталов, вышли на улицу, на которой стоял танчик и под заборами домов расположились ребята со второй роты под руководством Спартака. Ребята дошли до этого перекрестка и остановились, поскольку по ним начал работать стрелок из какого-то здания. Танчик ждал целеуказания и разрешения на огонь, а бойцы старались определить огневую позицию стрелка. Для начала, чтобы выявить снайпера, вперед выдвинулся «ниссан» с АГСом и отработал подозрительный двухэтажный красный дом, с чердака которого заметили вспышки выстрелов. Затем по нему отработал танк.

На дороге из Иловайска к Виноградному был замечен грузовой автомобиль аварийной службы газа, который двигался на большой скорости. Танкисты по рации запросили разрешения открыть по нему огонь, но, пока ждали ответа, грузовик резко развернулся и помчался в город.

Нам поступила команда переместиться от этой группы к другой, которая заходила южнее. Прибыв на место, увидели, что основная часть этой группы расположилась вдоль одной из улиц, а разведчики прощупывали дворы чуть дальше за перекрестком. Ожидание продлилось около получаса, после чего основная группа пошла вслед за разведчиками, а нам снова приказали удерживать эту часть улицы и ближайший перекресток. Иногда впереди слышали звуки выстрелов из автоматов и танчика. Совсем рядом стали прилетать мины. Распластавшись вдоль заборов, мы продолжали вести наблюдение за улицей и перекрестком.

В какой-то момент танк вышел из строя. Вспоминая те дни, не могу промолчать о том, на каких только грудах металлолома приходилось воевать нашим танкистам, механикам БМП и водителям другой техники! Все эти ржавые и устаревшие корыта, давно отслужившие положенный им срок, постоянно перегревались на марше, часто у них что-то клинило и выходило из строя в самый неподходящий момент. То же произошло и с нашим танчиком, у которого заклинило орудие, и он вынужден был вернуться на блокпост. Проезжая мимо нас по улице, он ненадолго приостановился. Механик немного потерялся в однообразных улицах поселка и просил подсказать ему дорогу. Якут из-за рокота двигателя танка неправильно понял команду Дэна. Ему следовало сесть на броню и сопроводить танк к выезду из поселка, после чего – указать дорогу танку до промзоны и вернуться назад, а он поехал вместе с ним к блокпосту 40-го БТРО в Покровку. К этому моменту группа уперлась в укрепленный район возле местной церкви. Без прикрытия брони продвижение вперед остановилось. Со стороны Иловайска заработал миномет.

Через несколько минут после обстрела к нам на джипе подъехал какой-то важный командир от одного из смежных добробатов:

– Почему вы не двигаетесь дальше?

Дэн пояснил:

– Приказом заместителя командира батальона осуществляем прикрытие тыла основной группы. Продвижения вперед пока нет, возможно, потому, что буквально несколько минут назад прекратился непродолжительный минометный обстрел.

Важный товарищ высказал мысль:

– Минометный обстрел не является причиной для остановки. Да и что это за обстрел такой? Раненые или убитые есть?

Мы не могли ему ничего точно сообщить и отправили к передовой группе, к нашему руководству. Спустя некоторое время нам снова поступила команда подтянуться к основной группе. Нужно отдать должное бойцам «Азова» и «Шахтерска», составлявшим авангард группы зачистки Виноградного. В отличие от их товарищей, которые подтянулись на следующий день, они были достаточно смелыми и отважными бойцами. Поэтому, когда сейчас говорят, что эти подразделения, скажем так, сомнительно себя повели на следующий день и покинули сектор, то это не касается воинов, действующих в поселке Виноградное в первый день зачистки.

Здание, где бойцы 1-го взвода держали оборону

Начинало смеркаться, и было принято решение – занять несколько домов и организовать круговую оборону до утра. Нашему взводу досталось недостроенное здание. Долго пытались взломать входную дверь. Она была намертво приварена к раме. Благо, окон еще не было. Оконные проемы были просто забиты досками. В доме имелся гараж с выходом на улицу, и мы думали загнать «халк» в него, но ничего не вышло. Во-первых, выход из гаража был завален различным строительным мусором, а во-вторых, ворота в гараж были так же намертво заварены. Кто-то из ребят проник изнутри дома в гараж, но открыть гаражные ворота так и не удалось. То, что «халк» не сможет заехать в этот гараж из-за мусора и недоделанного спуска, было понятно с самого начала, но мы надеялись организовать вход в дом для того, чтобы быстрее укрыться от обстрелов в нижней части дома. Света в поселке не было, и потому осмотр и поиск подходящих мест для расположения и наблюдения производили практически на ощупь. «Халк» поставили во дворе под стеной сарая, который мог прикрыть машину от осколков. Наше расположение имело то преимущество, что дачный поселок был достаточно велик. Противник не имел данных по точному нашему расположению. Всю ночь работали минометы и «Грады», но огонь был не прицельный. Минометы работали в нашем направлении, а «Грады» били за несколько километров дальше. Более того, противник опасался нашей ночной вылазки и постоянно использовал осветительные ракеты вокруг своего расположения, а поселок, можно сказать, беспорядочно обстреливали из минометов. «Сепарские» корректировщики пытались выявить наше месторасположение, шастая по поселку и стреляя из пистолетов в воздух, вызывая нашу ответную реакцию.

Ночь на 20 августа 2014 года запомнилась мне невероятным холодом. Никогда не думал, что летом так можно замерзнуть. О разведении огня не могло быть и речи, чтобы не демаскировать себя и не выявить своего расположения. Заняв позицию в недостроенном доме, мы распределили время несения наблюдения. Один из наблюдателей находился на чердаке, а второй – у окна, через которое был единственный вход в дом. Остальные расположились на отдых в разных комнатах дома, обустроив себе лежаки из пенопласта и досок. Той ночью я впервые увидел, как работают кассетные боеприпасы. Где то в 10–15 километрах северо-восточнее от нас, в небе появлялись вспышки, похожие на праздничный салют. Взлетала одна точка, которая после разрыва разбивалась на десяток таких же, а затем уже этот десяток, разрываясь аналогичным образом, сеял массу зарядов, поражавших огромное пространство. Иногда это происходило прямо в воздухе и напоминало фейерверк, а иногда заряды долетали до земли и взрывы были уже менее зрелищны, но не менее опасны. Именно с той ночи у меня появилась привычка считать секунды после выхода мины и фиксировать время прилета. Это давало возможность определять периодичность выстрелов и примерное место попадания, чтобы понимать, сколько остается времени на перемещение к более безопасному укрытию. Шел всего лишь второй день моего персонального участия в боевых действиях, а мозг и организм уже успели усвоить достаточно много полезных навыков, которые помогают адаптироваться и выживать в окружающей обстановке.

В это самое время по Покровке и блокпосту работали реактивные установки. Оставшиеся на блокпосту ребята укрылись от обстрела в блиндажах. Гурман впоследствии вспоминал, что тогда им очень повезло. Ракеты падали совсем близко от их укрытия. Спасало лишь то, что они не все взрывались, а просто падали огромными стрелами, вонзаясь в землю. Видимо, они слишком долго хранились на складах и были, к счастью, по большей части лишь летающим металлоломом, способным убить кого-нибудь, только свалившись прямо на голову.