Текст книги "Время вызова. Нужны князья, а не тати"

Глава 6

– А «Санитарный» у вас почем?.. Ага… Тогда мне пачку «Санитарного», и «Жемчуг», и вон тот крем для рук.

Ира приняла деньги, отсчитала сдачу и выдала покупательнице товар. Именно в этой последовательности. В первую неделю работы она сплоховала, выдала товар еще до того, как получила деньги, и толстая краснорожая тетка, которая взяла у нее две пачки стирального порошка и отбеливатель, внезапно злорадно просияла и, повернувшись, метнулась в толпу. Ира дернулась было за ней, но, припомнив ходившие на рынке среди торговок истории о том, как продавцы вот так же бросались за мелким воришкой, а затем возвращались к полностью опустошенному прилавку, затормозила и лишь проводила тетку отчаянным взглядом. За пропажу она потом расплачивалась целых полторы недели…

После ухода Славика она проревела два дня. Утром вставала, отводила Павлушу в детский сад, возвращалась домой, падала на постель и ревела над своей горемычной жизнью. На третий день она поднялась раньше обычного. Привела себя в порядок (насколько это было возможно с нареванными мешками под глазами) и, отведя Павлика, двинулась искать работу.

Поиски заняли почти месяц. С мечтами получить какую-нибудь работу по специальности Ира рассталась к концу первой недели. Работы в государственных учреждениях тоже не было. Оставалась частная торговля… Нет, такую работу она могла бы получить и раньше. Вот только предлагали ее горячие кавказские мужчины, оглядывавшие ее сальными глазками. Один долго убеждал: «Иди ко мне. В теплом киоске работать будешь. И зарплату положу – не обижу». Но Ира только испуганно замотала головой и выскочила из душной комнатенки…

Работу она нашла на соседнем рынке, стихийно возникшем около станции метро. Когда Ира, после очередного бесплодного дня возвращаясь домой, притормозила у раскладушки, на которой были разложены всякие моющие средства и предметы личной гигиены, ее окликнула пожилая торговка-таджичка:

– Работу ищешь, девушка?

Ира вскинула удивленный взгляд:

– А… как вы догадались?

– А что тут сложного? – пожала плечами торговка. – Человека без работы сразу заметно. Он как загнанный зверь становится… – И она внезапно предложила: – А иди ко мне.

– К вам?

– Ну да. Вот здесь и торговать будешь. Я новую точку открываю. У соседней станции. А ты здесь будешь. Ну как, согласна?

И вот уже почти год она торговала на этом рынке…

– Девушка, а у вас есть жидкий отбеливатель?

– Да, пожалуйста.

– Дайте мне пузырек.

Ира едва успела рассчитаться с покупательницей, как ее настиг восторженный вопль:

– Карская, и ты здесь?

Ира резко обернулась. К ней приближалась Надежда Николаевна, облаченная в униформу рыночных торговок – дутое китайское пальто (от надетых под него свитеров казавшееся еще объемнее), валенки и теплую шаль… А вы попробуйте постоять двенадцать часов на ветру да на морозе.

– А нас всех повыгоняли, – радостно сообщила она. – Это такая сволочь – новый зам. Сначала сократили Тимонкину и Мухину, потом Светлану Анатольевну, а на той неделе и меня турнули, сволочи! Все, кончилась в стране электронная промышленность, – убежденно заявила Надежда Николаевна, как будто эта самая промышленность только на ней и держалась, – так что теперь опять вместе работать будем…

Вечером, уложив Павлика, Ира обложилась газетами. Если уж на улице оказывались даже такие непотопляемые, как Игнатьина, это означало, что все, что она знала и умела, для этой жизни ничего не стоило. И надо было овладевать новыми умениями. Если, конечно, она не собиралась на всю жизнь оставаться рыночной торговкой…

На следующий день Ира поехала записываться в автошколу. Предложений работы была масса, но ни в одном приличном месте такие, как Ира, были не нужны, а те места, куда она могла бы пойти, не сильно отличались от рынка. Нужно было овладевать какими-то новыми навыками. Например, часто требовались экспедиторы со своими машинами. Машина, по идее, у Иры была. Старенький папин «Москвич». Только водить она не умела.

В автошколе ее окинули снисходительным взглядом и спросили:

– Машина-то есть?

– Да, – тихо ответила Ира.

– И какая?

– «Москвич».

– А-а, ведро с гайками, – захохотали в ответ. – Митрич, ну это к тебе. Собрат по несчастью… вернее, это, как его, сосестра…

На следующий день она сказала Гуле:

– Гуля, мне теперь надо по вторникам и субботам раньше заканчивать. К шести.

Та посмотрела на нее, прищурившись, и кивнула:

– Хорошо, Мухаммед тебя подменит.

Мухаммед был ее мужем, с которым они подались на заработки в Россию из разоренного войной Таджикистана.

Вечерами Ира, уложив Павлика, корпела над Правилами дорожного движения. «Знаки бывают воспрещающие, предписывающие и…»

Митрич, водитель-инструктор, оказался вполне себе милым старичком и тоже владельцем «Москвича-412». К Ире он как-то довольно быстро проникся и, узнав, что папин «Москвич» стоит в гараже без дела уже пятый год, покачал головой:

– Ну, девка, так он у тебя с места, стал быть, не сдвинется.

– Почему? – удивленно спросила Ира.

– Так это, у него там, стал быть, приржавело все. И все резинки погнили.

– И чего я, значит, зря учусь? – потерянно произнесла Ира.

Митрич покачал головой:

– Не паникуй раньше времени-то. «Москвич» – машина правильная, надежная. Особливо наш, четыреста двенадцатый. Ему сносу нет. Посмотрим, поморокуем, может, что и сделаем…

Игнатьина освоилась на рынке довольно быстро. И принялась за то же, чем всю жизнь занималась в отделе. Собирать взносы на дни рождения, похороны и роды. И довольно легко вошла в круг «посиделок» рыночных торговок. Правда, собирался этот круг куда как реже, чем в отделе. Здесь все-таки деньги просто так не платили. Да и вместо чая, как правило, была водка. Бабы грелись. Ира к этому кругу не принадлежала, да и вместо водки предпочитала греться горячим чаем из термоса. Игнатьина, по первости пытавшаяся составить с ней этакое землячество, махнула на нее рукой.

– Она и в отделе такая же нелюдимая была, – пояснила она товаркам, – ни сесть, ни чайку попить, ни поговорить по-людски…

Выматывалась Ира страшно. Тем более что Митрич решил-таки оказать своей ученице, так сказать, гуманитарную помощь и теперь Ира после вождения ехала с ним в гараж и ковырялась с машиной. То есть ковырялся, конечно, Митрич, а Ира была так – «принеси-подай» и «подержи-вон-там».

В день, когда она сдала на права, папин «Москвич» таки поехал. Дергаясь, чихая и громыхая внутренностями, но все-таки поехал.

– Ничего, – констатировал Митрич, сияя от удовольствия, – прочихается – еще летать будет.

Следующим вечером, когда Гуля с мужем приехали забирать выручку и товар, Ира, теребя пальцами кончик шали, тихо попросила:

– Гуля, найди себе продавщицу, ладно?

Та удивленно воззрилась на нее:

– Ладно. А что не так, Ира?

– Не знаю, – вздохнула Ира, – ну не по мне это.

Гуля покачала головой:

– Хорошо. Неделю поработаешь?

– Поработаю.

Гуля опять покачала головой:

– Тяжело тебе будет, девочка. Или пробьешься, или совсем пропадешь. – Немного помолчав, она кивнула: – Ну да если так уж туго будет – приходи, может, помогу чем…

На следующий день Ира оделась поприличней (было даже несколько непривычно надевать вместо каждодневных треников и дутого пальто уже подзабытые юбку и короткую мутоновую шубку) и отправилась по выбранному объявлению. Наверное, правильно было бы сначала позвонить, но Ира представила, что ей скажут на ее предложение, и решила, что уж если откажут, так пусть в лицо, а не по телефону. Офис фирмы располагался в подвале бывшего здания ПТУ. Ира постучала и робко отворила дверь. Помещение было заполнено народом. Где-то с минуту ее не замечали. Затем толстый мужик, сидевший за центральным столом, уловил боковым зрением, что кто-то мнется у самой двери, и спросил:

– Вам чего, девушка?

– Я по объявлению.

– По какому?

– Вот. – Она протянула газету.

Мужик взял, просмотрел и вновь поднял на нее глаза:

– Ну тут же ясно сказано: «Требуются экспедиторы с личным автомобилем».

Разговоры в комнате затихли, и все стали с интересом прислушиваться к их беседе.

– А… у меня есть.

– Что? – не понял мужик.

– Личный автомобиль.

– И какой? – ехидно поинтересовался кто-то из мужиков.

– «Москвич».

– А-а, ведро с гайками, – радостно констатировал кто-то, и все мужики заржали. Вернее, не все. Толстый мужик за столом сочувственно посмотрел на нее:

– И водить умеете?

– Да. – Ира с вызовом вздернула подбородок.

– А машина как, на ходу? Имейте в виду, мы за эксплуатацию выплачиваем только сто долларов в месяц, а остальной ремонт – за ваш счет.

– На ходу.

– Ну… тогда можете приступать, – улыбнулся мужик. Все недоуменно уставились на него. Он усмехнулся: – А что, должен же у нас на фирме быть хоть один трезвый водитель? А то кто вас, остолопов, по пятницам будет домой развозить?..

К концу лета фирма сняла новый офис. Бизнес по продаже писчей бумаги и различной канцелярии набирал обороты, и ютиться в старом подвале, служившем одновременно и офисом, и складом, стало как-то несолидно. К удивлению Иры, они арендовали помещения в здании ее старого института. Когда Олег Константинович, тот самый толстый мужик за столом, оказавшийся хозяином фирмы, вошел в арендованные комнаты, он недовольно крякнул. Ира, частенько «подрабатывавшая» личным водителем шефа, несколько недоуменно огляделась. По ее представлениям, все было как обычно – старые, обшарпанные двухтумбовые столы, шкафы вдоль стен, колченогие стулья и столик в углу с крышкой, испещренной следами от горячих донышек кружек и стаканов и заляпанный многолетними наслоениями чая и кофе.

– Да… совок, – констатировал Олег Константинович. – Мебелишку придется поменять. Мы нынче фирма солидная и в таком убожестве клиентов принимать… – Он поморщился.

– А… я знаю, где офисной мебелью торгуют.

– Знаешь? – Олег Константинович заинтересованно повернулся в ее сторону.

– Да! Я им все время бумагу вожу.

– Ну… тогда тебе и карты в руки! Действуй, Карская.

Всю следующую неделю Ира просто разрывалась. Не успев развезти товар по заказчикам, она мчалась на фирму, торгующую мебелью, затем с готовыми эскизами к Олегу Константиновичу, потом опять, с новым эскизом, на фирму. В принципе теоретически все было просто – купить кабинет руководителя и еще несколько столов и шкафов. Олег Константинович в принципе так и рассчитывал. Но Ире хотелось, чтобы все было не только… солидно, но и красиво и, главное, удобно. Чтобы клиент, войдя в офис, сразу же оказывался, так сказать, «в объятиях» менеджера. Чтобы от менеджера до кассира, принимающего оплату наличкой, был максимум один шаг. Чтобы, если бухгалтер занят, экспедиторам было бы место, где можно присесть и подождать, а не толкаться в курилке. Олег Константинович ворчал, кривился, бурчал:

– Ты меня на этой мебели разоришь, Карская… – Но в конце концов подписал-таки очередной вариант.

Когда Ира привезла на фирму подписанную платежку, менеджер, убившая на нее целую неделю, неожиданно улыбнулась:

– А вы сами не думали торговать мебелью, Ирина? У вас получится.

– У меня? Да бросьте! – Ира легкомысленно махнула рукой.

– Получится, я вам серьезно говорю, – утвердительно качнула головой менеджер. – Вот смотрите, ваши старые эскизы. Вот этот и этот я уже продала. Этот – случайно. Он у меня на столе валялся, когда клиент пришел. Мы с ним долго сидели, колдовали, ну вроде как с вами, а потом он ваш эскиз увидел и говорит: «Вот это то, что мне нужно». А теперь я их уже специально на столе держу.

Этот разговор запал Ире в душу. Несколько дней она обдумывала эту мысль, а потом подошла к шефу.

– Олег Константинович, я спросить хочу…

– Ну? – глянул он на нее поверх очков. – Чё случилось, Ирина?

– Да нет, ничего не случилось. – Ира поежилась, а затем собралась с духом и выпалила: – Просто… можно я параллельно с работой еще и другим бизнесом займусь?

– Это каким это? – насторожился шеф.

– Мебель продавать… – потерянно произнесла Ира, понимая, что все рухнуло.

– Мебе-ель… – протянул Олег Константинович и оглянулся вокруг. – А знаешь, Карская, меня уже спрашивали, что за дизайнера мы нанимали. – Он задумчиво покачал головой. – Вообще-то сама знаешь, это запрещено.

Ира, вздохнув, кивнула.

– Ну да уж ладно… – махнул рукой шеф. – Может, это как раз и есть твое призвание. Тем более что делу это не повредит. В этом я уверен. Есть в тебе некая жилка, Ирина, которая заставляет тебя делать дело не только хорошо, но и… как это сказать?.. наилучшим образом. Вот и с офисом тоже. Ты ж мне душу вымотала, а теперь вижу – права была, только так все и надо было сделать… Так что действуй.

С регистрацией собственной фирмы Ира намучилась. Пришлось даже несколько раз брать отгулы и выходные среди недели, чтобы пройти всю эту бюрократическую тягомотину. Однако первый же заказ появился почти сразу. Едва она, сияя улыбкой, доложила Олегу Константиновичу, что зарегистрировала фирму, тот снял трубку телефона и, набрав номер, бросил:

– Палыч, зайди.

Спустя пять минут в его кабинете появился довольно молодой мужик.

– Ты спрашивал про дизайнера? – обратился к нему Олег Константинович. – Вот он, перед тобой.

Мужик расплылся в улыбке:

– Отлично! Девушка, извините, не знаю, как вас зовут…

– Ира… Ирина Борисовна.

– Очень приятно, так вот, мы тут собираемся офис обставить. Не могли бы вы заглянуть к нам?

Ира беспомощно покосилась на Олега Константиновича. Ей еще надо было развезти товар по трем точкам.

– Иди… те, Ирина Борисовна, – махнул рукой тот, – помогите человеку. А об остальном не беспокойтесь.

– Да-да, об оплате можете не волноваться, – поняв его по-своему, закивал мужик, – все оплатим в лучшем виде…

К концу недели, когда в офисе нового знакомого и первого заказчика уже заканчивалась расстановка мебели, Ира, суетившаяся вокруг грузчиков, натолкнулась у лифта на того самого нового зама своего института. То есть сейчас он уже, конечно, вряд ли считался новым… Она его и не заметила, пока он сам не подал голос:

– Ирина Борисовна, если не ошибаюсь?

Ира обернулась:

– Ой, здравствуйте…

– Рад встрече. – Зам, улыбаясь, пожал ей руку. – Чем занимаетесь?

– Да вот… офис обставляем. То есть это не мой. Я просто оказываю услуги, то есть мебель продаю, ну… и все остальное… – Она окончательно запуталась, как теперь наиболее точно представить сферу свой деятельности, и растерянно умолкла.

Зам понимающе кивнул. В этот момент из офиса выскочил Алексей, тот самый Палыч, хозяин офиса.

– Ира, ну все нормально, спасибо большое. Деньги мы уже перечислили, не дожидаясь… о, здравствуйте, Глеб Севастьянович, очень рад. Кстати, обстановочку обновить не желаете? Рекомендую, Ирина Борисовна – потрясающий дизайнер!

Зам усмехнулся и посмотрел на Иру уже каким-то иным взглядом:

– Значит, нашли себя… Что ж, поздравляю. А насчет обстановочки… – Он задумался. – Знаете что, Ирина Борисовна, не могли бы вы зайти ко мне сегодня вечером? Часиков в пять. Я думаю, что у нас будет для вас заказ. – Уважительно пожав ее руку, он двинулся к лифту.

Алексей проводил его взглядом и, повернувшись к Ире, подмигнул ей:

– Давай, Ирка, лови момент! Сильный мужик! Ты у него очень солидный заказец можешь отхватить.

В знакомую приемную она поднялась за пять минут до указанного времени. Секретарша подняла на нее недоуменный взгляд, и Ирина пояснила:

– Глеб Севастьянович просил зайти.

– Как вас представить?

– Карская Ирина Борисовна.

К ее удивлению, Глеб Севастьянович уже располагался в кабинете с табличкой «Директор». Войдя, Ира поздоровалась и вежливо сказала:

– Поздравляю.

– С чем? – удивился Глеб Севастьянович.

– С повышением в должности.

– Ах это, – он улыбнулся, – я уж и забыл, почти полгода прошло. Да вы присаживайтесь, Ирина Борисовна. – Он наклонился к селектору: – Риммочка, принесите-ка нам чайку…

Они уговорили по чашке, прежде чем Глеб Севастьянович перешел к делу:

– Понимаете, в чем дело, Ирина Борисовна, институт, несмотря на то что тут вокруг все вроде как заполнено коммерческими фирмами, на самом деле живет. И даже некоторым образом здравствует. Правда, на данный момент в нем осталось всего лишь двадцать два человека и занимает он из всего здания только один этаж, да и тот не полностью… Но! – Глеб Севастьянович поднял палец. – Все эти люди заняты ДЕЛОМ. Каждый выполняет необходимую работу, которая приносит ему деньги. То есть овеществленное доказательство того, что его работа кому-то нужна. И это для меня – самая большая радость… – Он улыбнулся и посерьезнел. – Так вот, я тут консолидировал некую сумму, а точнее, около сорока тысяч долларов, для того чтобы создать людям более приемлемые условия для работы. Я не знаю, сколько это – много, мало… но это все, что у меня есть. На данном этапе. И я готов заключить договор с вашей фирмой на то, что вы эти условия создадите. Я специально искал кого-нибудь, кто не просто продаст нам стулья и столы, а именно озаботится созданием нужной атмосферы и условий. И то, что я слышал о вас… вы уж извините, но я перед нашим разговором навел еще кое-какие справки… так вот, то, что я слышал о вас, позволяет мне надеяться, что вы с этим справитесь. Ну как, возьметесь?

Ире потребовались очень серьезные усилия, чтобы не зажмурить глаза и не скрестить пальцы. Но она справилась… и тихо ответила:

– Да.

На следующий день она подошла к шефу и, смущенно теребя воротничок блузки, сказала:

– Олег Константинович, я… уволиться хочу.

– Хочешь? – переспросил тот.

– Нет, не хочу, – мотнула головой Ира, – просто… ну так получается.

– Значит, совсем в свой бизнес уходишь, – усмехнулся тот. – Ну что ж, удачи тебе. Ну а как раскрутишься – знаешь, где бумагу и канцелярию покупать. Так ведь?..

А затем случилась беда. Вернее, едва не случилась… В тот вечер Ира возвращалась домой поздно. Машина была в гараже у Митрича, на очередной «профилактике». Поэтому до дома Ира добралась на метро. Ближний выход был уже закрыт, и потому ей пришлось выходить через дальний.

Почему ее понесло в тот переулок, она и сама не знала. Всю жизнь ведь боялась по нему ходить, даже днем, видно, предчувствовала что-то.

Эта пьяная или обкуренная компания семнадцатилетнего плебса вывернулась откуда-то внезапно. Иру мгновенно обступили какие-то молодые люди, кто-то схватил ее за руку, послышался чей-то пьяный голос:

– Ой, какая девушка… А что вы делаете сегодня вечером?

Вокруг заржали. Ира выдернула руку и буркнула:

– Отстаньте.

– Девушка нас не уважает… – издевательски продолжил тот же голос. – Она нами брезгует…

Ее тут же вновь схватили за руку и сразу же за другую.

– Нами не надо брезговать, девушка… а то мы обидимся.

Ей в лицо дохнуло перегаром, а затем чья-то рука рванула застежки блузки.

– Что вы делаете? – растерянно пролепетала Ира. – Перестаньте.

– Заткнись, шалава, – вновь дохнули ей прямо в лицо, – от тебя не убудет…

– Нет! Не смейте! – закричала Ира, но тут ей засветили такую оплеуху, что заболела челюсть.

– Тебе сказано – заткнись…

И в следующее мгновение ей резко задрали лифчик, обнажив грудь.

– Ты смотри, – заржал кто-то, – а сиськи-то – класс!..

И тут раздался глухой удар, и мимо пролетело чье-то тело.

– Эй, ты чё…

Еще удар. Вопль. И удивленное:

– Мужик, ты… ля-а-а-а… ать… да ты… ах су…

Еще несколько ударов и топот множества разбегающихся ног. Ира почувствовала, как руки, державшие ее, куда-то исчезли, и обессиленно опустилась на землю. А в следующее мгновение над ней склонилось мужское лицо и сильный голос озабоченно спросил:

– Девушка, вам помочь?

Глава 7

Виктор сидел на кухне, обложившись томами Самуэльсона[6]6
  Самуэльсон Пол Энтони – американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике.


[Закрыть] вперемежку с Друкером[7]7
  Друкер Питер – классик современного менеджмента.


[Закрыть]^, и ожесточенно грыз карандаш. Время подходило к полуночи. Вдруг тихо стукнула дверь и послышалось торопливое шлепанье по полу маленьких ножек. Сонька подошла и, взобравшись на стул, серьезно заглянула отцу в глаза.

– Ты чего не спишь?

Но Сонька проигнорировала его вопрос.

– Пап, – серьезно начала она, – а где мама?

Виктор замер. Он давно ожидал подобного вопроса и… боялся его. Потому что не знал, что отвечать. Отвечать тем не менее было надо.

– Мама… – Он тихонько вздохнул. – Она ушла.

– Почему?

– Так получилось.

Похоже, Сонька что-то уловила в его лице, а может, бабушка что-то рассказывала… во всяком случае, она спросила:

– Она тебя обидела?

Виктор опять тихонько вздохнул:

– В общем, да.

Сонька задумалась.

– А если она придет и попросит прощения, ты ее простишь?

Виктор погладил дочку по головке:

– Я ее уже простил.

Сонька радостно вспыхнула:

– Значит, если она вернется – мы будем жить все вместе?

– Не знаю, – серьезно ответил Виктор.

– Почему?

Виктор снова вздохнул:

– Понимаешь, Сонь… Вот помнишь, когда ты была совсем маленькой, писалась в трусишки. И тебя никто за это не ругал.

Сонька серьезно кивнула.

– Ну вот. А если ты сделаешь это сейчас, то непременно поругают. Так ведь?

– Да.

– Так и другие люди: чем взрослее становятся – тем больше от них требуется. А мама – это вообще самая высокая вершина, на которую может взойти человек, понимаешь?

Сонька мгновение подумала, а затем кивнула:

– Ага, а для вас, мужчин, – папа.

– Верно, – кивнул Виктор, – потому что можно стать самым знаменитым, самым богатым, самым талантливым, но если ты при всем при этом не сможешь стать настоящим папой… или мамой, то весь твой успех умрет вместе с тобой. Ну и ты как бы вместе с ним. А если станешь, то… нет.

Сонька вновь задумалась.

– А мама не смогла стать… мамой?

– Ну да.

– Но почему? Она же меня родила?

– Ну… это только первый шаг, – грустно усмехнулся Виктор, вспомнив, в какую панику ударилась Нина, узнав, что беременна, – можно сказать, самое простое из того, что нужно сделать, чтобы стать настоящей мамой.

Сонька опять задумалась.

– А если она уже научилась быть настоящей мамой?

– Ну… тогда, наверное, да, – кивнул Виктор, – только мы ведь пока этого не знаем. Вот поэтому я и сказал, что не знаю.

Сонька вздохнула:

– А я буду очень-очень сильно хотеть, чтобы она научилась.

– Тогда и я тоже, – усмехнулся Виктор.

Сонька просияла и, прильнув к нему, крепко обхватила его ручонками за шею.

– Я тебя очень-очень люблю!

– Я тебя тоже. – Виктор прижал ее к себе. – Ладно, беги спать…

Когда тихонько хлопнула дверь комнаты, он покачал головой и вновь пододвинул учебники. Он так боялся этого разговора, а оказалось, что все просто – достаточно было только сказать правду…

– До Шереметьево, шеф… и багажник открой.

Андрей послушно вылез из машины и… оказался в объятиях своего однокашника по училищу Гришки Покровского.

– Андрюха, братан!

– Гришка! – Андрей в ответ также стиснул приятеля в объятиях, а затем отодвинул его от себя, удивленно разглядывая. Гришка был в гражданке – в длинных брюках, рубашке и пуловере, но самая интересная деталь его костюма находилась на голове. Это была кипа – маленькая простенькая шапочка-колпачок, означающая, что ее носитель принадлежит к евреям-иудеям.

– А что… то есть как это ты?

– А вот так, – захохотал Гриша, – выяснилось, что у меня бабушка по маминой линии – еврейка. Всю жизнь звал ее бабой Олей, а она оказалась бабой Эльхой.

– Вот оно что… – протянул Андрей.

– Ну да, – радостно кивнул Гриша. В этот момент откуда-то послышался пронзительный женский голос:

– Григорий, ну где машина? Мама ждет!

– Сейчас! – крикнул Гриша и, повернувшись к Андрею, торопливо махнул рукой: – Вот что, Андрюх, давай во двор. У нас там чемоданов…

– Уезжаешь, значит, – тихо произнес Андрей, когда они, набив машину чемоданами, стояли и курили, ожидая, пока спустится «мама». – И куда, в Израиль?

– Официально – да, по линии СОХНУТ, но хотелось бы в Штаты… Нам тут подсказали варианты. Но даже если и нет, то все одно там лучше, чем здесь. А работу найду, – он хохотнул, – в конце концов, в армию пойду, в их армии танки тоже имеются… В этой стране ловить больше нечего. – Гриша вздохнул: – Эх, такую страну просрали, идиоты…

Андрей криво усмехнулся и промолчал.

– А я ведь верил, – горько произнес Григорий, – даже к Белому дому ездил. Вот этими руками баррикады наваливал. Этого пьяного урода слушал, разинув рот… Да что уж там. – Он сокрушенно махнул рукой.

Андрей не ответил. Да и что тут скажешь…

Пару минут они молча курили, потом Гриша, затянувшись, спросил:

– Ну а ты как? Чего из армии ушел? Ты ж таким патриотом армии был… несгибаемым. Как и твой дед.

Андрей помрачнел и тихо произнес:

– Убили деда, Гриша…

– Дела-а, – ошеломленно произнес Григорий. – И как?

– Из-за квартиры.

Григорий снова помрачнел. С минуту они молча стояли, думая то ли каждый о своем, то ли оба об одном и том же, а потом Григорий тихо спросил:

– Нашли?

– Можно сказать и так, – усмехнулся Андрей.

– И что теперь? – с некоторой заминкой спросил Григорий, почувствовав, что эту тему Андрей развивать не намерен. – Сам сваливать не думаешь?

– Э-э нет, – Андрей зло сверкнул глазами, – эту страну, – начал он, слегка передразнив Гришину интонацию, – я им оставлять не намерен. За нее мой дед кровь проливал. Это – моя страна. И я здесь хозяин.

Григорий удивленно воззрился на него, потом покосился на старую обшарпанную машину, на раздолбанные Андреевы башмаки, потертую куртку и наконец заглянул ему в глаза… после чего внезапно тихо, но с какой-то затаенной надеждой, будто Андрей действительно являлся настоящим хозяином страны, спросил:

– А… если я вернусь, примешь?

Андрей окинул его спокойным взглядом и, едва заметно улыбнувшись, кивнул:

– Да. Только… ты там не особо задерживайся. А то придется в очереди стоять…

Денег с Григория Андрей демонстративно не взял. Только скупо усмехнулся:

– Тебе нужнее.

Чем вверг в немалое удивление его жену и тещу. Впрочем, удивление длилось недолго. Жена и теща тут же начали ругаться по поводу вещей.

– И зачем вы, мама, эту рухлядь тащите! – кипятилась жена, тыча пальцем в древнюю вязальную машинку.

– Ничего ты, Наталья, не понимаешь, – огрызалась теща. – Вещи ручной работы знаешь сколько в Америке стоят? Я уточняла, мне Таисия Михайловна рассказывала. А главное – никаких налогов платить не надо и вроде как и не работаешь. Сиди себе на пособии… Я тут прикинула, мы с тобой вполне по три кофты в месяц делать сможем…

Вечером, поставив машину, Андрей наскоро перекусил макаронами с консервированным лечо и помчался на Мясницкую. Полтора месяца назад, сразу после того вечера с двумя пассажирами до Бирюлево, он записался на курсы английского языка, компьютера и… брокеров. То есть, наверное, если бы на глаза попалось какое-то иное объявление, он пошел бы туда. Но в той газете, которую он купил с твердым намерением что-то изменить в своей жизни (наверное, это было несколько наивно – попытаться изменить свою жизнь с помощью газетных объявлений, но ведь главное – это твердое желание что-то изменить, а шанс может прийти откуда угодно), первым ему на глаза попалось именно это объявление. Так что теперь ему приходилось вставать в пять утра, чтобы успеть что-нибудь заработать до шести, когда он прекращал «бомбить» и ехал на те или иные курсы. Сема смотрел на него как на помешанного.

– А оно тебе надо, Андрюха? Все равно нам туда не подняться. Там все уже давно поделено между своими.

Но Андрей только усмехался. Ох уж как всем все точно известно в этой жизни. Только ведь так оно или нет – никогда точно не узнаешь, пока не попробуешь…

– Павлуша, пора ложиться.

– Счас, мам!

Ира вздохнула и потерла руками глаза. Перед ней лежала вычерченная от руки таблица, в которую по левому краю были занесены позиции корпусной мебели, а сверху стояли названия производителей. Ну а на пересечении, соответственно, цены. Она заполняла эту таблицу уже шестой день. Дома, по вечерам. А с утра приносила на работу и заносила в компьютер. Конкуренция на рынке была достаточно велика, и ей удавалось выигрывать только за счет того, что большинство фирм предлагали изделия только одного-двух, ну максимум трех производителей. Она же работала с полутора десятками. И всегда могла подобрать необходимый набор, очень немного сдвинув планку в сторону более приемлемой цены или качества. Как требовалось клиенту. Но для этого необходимо было хорошо ориентироваться в предложениях рынка. А время на это оставалось только по вечерам и ночам.

– Вот, мам, смотри. – Павлик подбежал к ней и сунул рисунок. – Это ты. В машине. Видишь?

Ира посмотрела на детские каракули и улыбнулась.

– Спасибо, сын. Ты собрал портфель?

– Ага, – он серьезно кивнул, – я же не должен тебя подводить, правда?

– Конечно, – так же серьезно кивнула она в ответ. – У нас же с тобой у каждого есть работа. Твоя – учиться.

– А твоя – денюжки зарабатывать, – все так же серьезно проговорил Павлик.

– Ну да, – рассмеялась Ира, – можно сказать и так. Ну беги, ложись…

Когда Павлик затих, Ира отодвинула каталог и задумалась, припомнив историю с нападением. К сожалению, сказка не стала реальностью. Ее нечаянный спаситель, его звали Никита, уже имел жену с ребенком и очень их любил. Он в свое время окончил философский факультет МГУ, но работал охранником.

Как он пошутил, философы в наше время не столь востребованы, как охранники.

Впрочем, и охранником, судя по всему, он был хорошим. В свое время по убеждению, даже вопреки воле родителей, пошел в армию. Хотелось, как он говорил, испытать себя, понять, трус ты или нет. На службе повидал всякого, даже в плену побывал. И вот теперь реализовывал полученный опыт.

Ира, к которой он зашел на чашку чая (а больше для того, как она потом поняла, чтобы дать ей время слегка успокоиться и прийти в себя), выбрала момент и тихо спросила:

– А почему вы бросились вот так, молча, не спрашивая, из-за совершенно незнакомой?..

– А что тут спрашивать? – удивился Никита. – Если двое держат девушку, третий ее раздевает, а еще несколько стоят рядом и пускают слюни, то что тут непонятного?

– Но… их же было много!

– Ну и что? – Он серьезно посмотрел на нее. – Это же не арифметика, где важно правильно посчитать. Тут все просто. Ты или мужик, или нет…

– Но… они могли вас убить… или покалечить.

– Это не так страшно, – серьезно ответил он, – когда калечат другие. Гораздо страшнее, когда калечишь себя сам, позволяя себе поступки, после которых уже никогда не будешь себя уважать. К тому же, – он улыбнулся, – все было не так и опасно. Я эту породу знаю. Это крысеныши. Если знаешь, как с ними обращаться, то никаких проблем.

– Да уж, – кивнула Ира, окидывая его могучую фигуру. Росту в нем было никак не меньше метра девяносто. Лицо суровое – перебитый нос, несколько шрамов…

– Такой, как вы, топнет – разбегутся.

– Нет, – мотнул он головой, – никаких притопываний и прихлопываний. Наоборот, с такими надо сразу бить насмерть. Вот тогда они очень быстро разбегутся. Они этого жуть как боятся… ну, когда насмерть.