Текст книги "Черный клановец. Поразительная история чернокожего детектива, вступившего в Ку-клукс-клан"

IV. Мой новый друг – Дэвид

Ждали мы недолго. Через десять минут после нашего прибытия к пабу подъехал грузовик, из которого выбрался хиппи с висячими усами. Он подошел к машине Чака и постучал по окну.

– Ты Рон? – спросил он.

– Да, – сказал Чак.

– Я Бутч. Я должен отвезти тебя к Кену, он ждет в другом месте. Давай, забирайся в мою машину.

Обязательное правило любой встречи под прикрытием – чтобы ПП (агент под прикрытием) сохранял максимально возможный контроль над ситуацией. Это жизненно важно не только для его личной безопасности и общего успеха операции, но и для работы офицеров, прикрывающих его. Их основная задача – обеспечивать ему поддержку в случае опасности. Зная это, а также помня, что он «на прослушке» и в его с виду обычной машине есть полицейская рация, Чак как мог сопротивлялся такому повороту.

– А может, я поеду за тобой в своей машине? – спросил он.

– Нет. Так не пойдет. Ты оставишь свою машину здесь, и я отвезу тебя к Кену.

– Ладно. И куда ты собираешься меня везти?

– Увидишь.

Наконец Чак сдался и перебрался в грузовик Бутча.

Садясь, он бросил взгляд в нашу сторону. Поскольку беспроводной нательный передатчик – это устройство односторонней связи (передает, но не принимает), мы слышали Чака, но не могли с ним общаться. Он даже не знал, работает ли передатчик, хотя мы проверяли его перед выходом на задание. Эти приборы нередко выходили из строя, иногда прямо посреди операции под прикрытием. Как и во всякой операции такого рода, полицейский под прикрытием часто действует наугад, не зная, работает ли передатчик, хорошо ли его слышат следователи и есть ли у них представление о том, где он находится, если, как в данном случае, он перемещается из одной точки в другую, о которой ему ничего не известно.

Наши опасения были напрасны, поскольку Бутч проехал всего пару километров и остановился перед баром «Угловая луза» – популярным среди местных, особенно военных, заведением для взрослых. Настоящий кабак с неоновой вывеской, потертыми бильярдными столами и дешевым пивом. Позже я выяснил, что этот бар был неофициальной точкой вербовки для Кена и его ККК-когорт. Мы с Джимми припарковались рядом и передали по рации наши координаты ближайшим патрульным. К счастью, нательный передатчик работал безупречно.

Чака приветствовал Кен – невысокий (около 170 см), коренастый (под 100 кг) человек лет двадцати восьми, с русыми волосами, стриженными по-армейски, и жидкими усами. С ним был человек помоложе (лет двадцати), которого Бутч назвал своим младшим братом Бароном. Кен, полагая, что говорит со мной, сказал Чаку:

– Наше общение по телефону произвело на меня впечатление. Я чувствую, у тебя есть хорошие идеи, которые, очень может быть, помогут нашему Делу.

Затем он показал пачку газет, в которых, по его словам, содержалась вся нужная Чаку информация, если он решит присоединиться к Делу. А дальше он принялся излагать свои собственные мотивы вступления в Ку-Клукс-Клан.

Клан, по словам Кена, стал для него «спасением», после того как его однажды подстрелили «какие-то ниггеры» и изнасиловали его жену. Его предубеждения против ниггеров, как он выразился, начались, по большому счету, еще в армии.

– Ты читал в газетах все, что пишут о Клане? – спросил Кен Чака.

Чак ответил, что да, читал, хотя, возможно, что-то пропустил. Кен стал объяснять, что это он и другие клановцы посылают в газеты материалы, обращаясь к журналистам. Клан хотел, чтобы о нем знали. Это было так по-дилетантски, даже жалость брала, но они получали хоть какое-то освещение. Появляясь в прессе, они надеялись заручиться симпатиями публики, привлечь новых членов, добиться внимания и узаконить свое Дело.

Полицейский под прикрытием часто действует наугад, не зная, работает ли передатчик, хорошо ли его слышат следователи и есть ли у них представление о том, где он находится.

Кен объяснил, что СМИ, по его мнению, выставляли их Дело в дурном свете, и ему лично это вышло боком. Но он не стал распространяться, как именно журналисты повредили его репутации. Однако у него не прекращались трения с военным командованием, и его намерение остаться на сверхсрочной службе было теперь под угрозой. Я понял еще по телефону, что Кен был раздражен, но теперь, слушая его разговор с Чаком, ощущул еще более явную злобу. В его голосе звучал глубоко сидящий гнев, обида и тоска.

– Люди должны знать, что творят эти ниггеры, – сказал Кен. – Возьми хотя бы жену Бутча.

И Кен рассказал, что жену Бутча недавно порезали «ниггеры» и в нападении подозревалась женщина, живущая на его улице. Он сказал, что кто-то сжег крест на лужайке этой черномазой, чтобы припугнуть ее, но, похоже, перестарался. Позже я проверил базы отчетов полицейского управления и управления шерифа в поисках упомянутого инцидента и не нашел никакого упоминания о нем. Если он и был, то жертва не заявляла в полицию… что очень маловероятно.

Голос Кена изменился, словно он рассказывал о какой-то светлой мечте:

– Я хотел бы встретить того, кто устроил это сожжение, чтобы показать ему, как надо правильно сжигать крест, и поздравить его.

Кен объяснил, что Бутч – его телохранитель, но что Клан в целом неагрессивная группа. Он подчеркнул это, сказав:

– Мы против насилия, если оно сперва не было причинено члену нашей группы.

Бутч впервые с момента прибытия в «Угловую лузу» обратился к Чаку:

– На публике Клан нужно называть Организацией или Делом.

Он объяснил, что его прямо распирает от желания выразить свое отношение к «ниггерам» самым резким способом, однако приходилось лишать себя такого удовольствия, потому что он всегда помнил о ненасильственной политике Организации.

– Трудно иногда сдерживаться, понимаешь? Но Дело важнее. Планы, которые мы вынашиваем, действительно изменят мир.

– Что ж, я хочу вступить в Организацию, – сказал Чак.

Кен велел ему вынуть из пачки газет заявление на вступление, подробно объяснил, как его заполнить и сколько это будет стоить. Взнос за оставшийся год составит десять долларов, а за полный год – тридцать долларов. Также будет взиматься платеж в пятнадцать долларов в пользу местного отделения. Кен назвал банк, в котором у Клана был счет, и сказал Чаку, что к заявлению необходимо прикрепить фотографию.

– Мы с Бутчем будем рады, если ты вступишь в Организацию как можно скорее. Когда это произойдет, ты, вероятно, поедешь в Денвер вместе с Бароном, и вы принесете клятву верности перед всей группой.

Он объяснил, что после одобрения заявления требовалось, как правило, от десяти дней до двух недель, чтобы получить членскую карточку из национального офиса в Луизиане.

– Так что именно планирует Клан в Колорадо-Спингс? – спросил Чак.

– Горящие кресты. Четыре горящих креста.

– Где? – спросил Чак.

– Мы еще выбираем точное место, но это будет на холмах вокруг города. Чтобы всерьез заявить о себе.

По словам Бутча, каждый крест будет иметь пять метров в высоту и два с половиной в ширину и их соберут за несколько дней до сожжения. Члены Клана заранее отправятся в выбранные точки и выкопают ямы для установки крестов, а потом прикроют их камнями до нужного момента.

В ночь сожжения клановцы уберут камни и установят кресты в ямы. Полив их горючим раствором, они укрепят на них запал, состоящий из пачки спичек с зажженной сигаретой. Он вспыхнет через три минуты, дав им время уйти.

– Я видел такой сигаретный запал в фильме про Джеймса Бонда, – сказал Кен с гордостью.

– Умно, – заметил Чак.

Я улыбнулся Джимми: у нас тут парочка агентов 007.

– Если твое заявление будет одобрено к тому времени, ты тоже сможешь участвовать в этом, – сказал Бутч.

Кен продолжил излагать планы деятельности Клана и рассказал Чаку, что они собираются сложиться и устроить в следующем месяце «Рождество для белой бедноты». Члены Клана соберут мешки с едой и прочими подарками для бедных белых.

– Для ниггеров, – сказал Кен, – Рождество – это время, когда можно нажиться на белом человеке, а для жидов это время стричь денежки с белого населения. Никому нет дела до того, как живут белые люди, поэтому наши члены собираются что-то предпринять именно для белых бедняков.

Кен предупредил Чака, чтобы тот не смел участвовать без их согласия в сожжении крестов или других насильственных действиях. Такова, как он объяснил, политика Организации.

Когда Чак поинтересовался процедурой принятия другого перспективного члена в Организацию, Кен ответил, что «прежде всего нужно убедиться, нет ли у него в роду евреев». Если нет, тогда перспективного члена ждет личное собеседование, похожее на это.

Я снова улыбнулся Джимми. Чак думал на два шага вперед, собираясь пристроить в Клан еще одного человека.

– Как ты знаешь, – сказал Кен, – в январе приедет Дэвид Дюк.

В честь его визита отделение Организации Колорадо-Спрингс планировало парад по одной из главных улиц даунтауна. Командовать парадом должен был предводитель штата Фред Уилкенс (пожарный из Лэйквуда, Колорадо). Организация поставила себе целью набрать к визиту Дюка сотню «колпаков» – клановцев в белых рясах с капюшоном, готовых участвовать в параде в честь Великого Магистра – и продемонстрировать, что Клан имеет реальную силу в Колорадо.

Кен подчеркнул, что, если им удастся набрать к Рождеству сотню «околпаченных» членов в отделение Клана Колорадо-Спрингс, к ним, вероятно, присоединятся соратники из Луизианы, Кентукки, метрополии Денвера и нескольких южных городов штата Колорадо, включая Пуэбло и Кэнон-Сити, где находится государственная тюрьма строгого режима.

– Это будет что-то, – сказал Кен.

Поболтав еще о том о сем, Чак взял пачку газет и пообещал заполнить заявление и отправить по почте в ближайшие дни. Они с Кеном договорились продолжить обсуждение этого вопроса и направились к машине Бутча на стоянку, где пожали друг другу руки и разошлись. На обратном пути Чак спросил Бутча, сколько клановцев в Колорадо-Спрингс.

Бутч ответил, что не знает этого и, вероятно, только предводителю штата Фреду Уилкенсу известна эта цифра. Он сказал Чаку, что тот получит членскую карточку, на которой будут стоять две буквы – КО, что означает Колорадо, а за ними несколько цифр. Первые две указывают год, а остальные – общее количество членов ККК в штате.

– Для ниггеров Рождество – это время, когда можно нажиться на белом человеке, а для жидов это время стричь денежки с белого населения.

Далее Бутч объяснил, что отделение Клана в Колорадо-Спрингс, как и в других городах, состоит из ячеек, в среднем по пять человек. Эти люди, по словам Бутча, «реально доверяют друг другу и зависают вместе после собраний». Он выразил надежду, что Чак, как только станет настоящим членом, сможет вступить в их ячейку.

Чак вернулся в свою машину, оставленную на парковке у паба «Квик», и Бутч пообещал связаться с ним по телефону через несколько дней, чтобы убедиться, что он справился с заявлением на членство. Две машины наших ребят проследили за грузовиком Бутча обратно до бара «Угловая луза», где он подобрал Барона и Кена. После этого они подъехали к дому неподалеку, где проживала, как было установлено позже, пара с военной базы Форт Карсон из Уотсонвилла, Калифорния. Чак, Джимми и я вернулись в участок и составили отчет о проделанной работе.

Это было мое личное расследование; я не докладывал о нем Артуру, который был ответственным лейтенантом бригады по наркотикам. К чести Артура надо сказать, что его неприязнь ко мне не доходила до расистских замечаний, но его раздражала моя дерзость. Как бы то ни было, именно он дал мне старт в работе под прикрытием.

В пачке бумаг, полученных Чаком от Кена, была пара выпусков газеты Клана «Крестоносец» и заявление на членство.

Я дописал необходимую для заявления информацию, в том числе мои персональные данные. Фото Чака, сделанное тут же на месте, – в соответствии с указанием Кена – я приложил к заявлению. Мы немного подурачились: «Скажи сы-ы-ыр для Клана».

На следующий день я получил от сержанта Траппа десять долларов из фонда департамента, чтобы сделать членский взнос, и отправил заявление в город Метари, штат Луизиана, на адрес национальной штаб-квартиры Рыцарей Дэвида Дюка из Ку-Клукс-Клана.

Я должен объяснить, кем был – и остается – Дэвид Дюк, чье имя до сих пор служит символом расовой ненависти и притчей во языцех в современной политической и массмедийной сфере. Этот человек вскоре станет считать меня своим другом.

Хотя Дэвид Дюк носил титул Великого Магистра, он мог бы с равным основанием претендовать на титул магистра по связям с общественностью. Появляясь на утренних и вечерних ток-шоу, он продавал свой «продукт» – «новый Клан». Ту же цель преследовали его публикации в журналах «Тайм» и «Ньюсуик», а также в массе других изданий, включая эротические журналы «Плейбой» и «Уи», где он рассказывал о преображении Клана.

Он поддерживал образ этакого американского хорошего мальчика, за которого любая мать мечтает выдать свою дочь. Он всегда был ухожен и одет с иголочки, с хорошими манерами (по крайней мере, на публике), грамотной речью и дипломом магистра наук. Этот облик доктора Джекила скрывал личность мистера Хайда[10]10
  Фантастическая повесть Роберта Луиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886 г.) раскрывает тему раздвоения личности, неспособной примирить в себе внутренние противоречия в рамках существующей общественной морали. (Прим. пер.)


[Закрыть] с его взглядами на расовые вопросы, волновавшие тогда социальные и политические круги Америки. На публике он не говорил о ненависти, а только о культурном наследии и истории. Он сеял в массах консервативно настроенных американцев семена нового расизма, соединяя антипатию к черным и прочим меньшинствам с общим недовольством правительством и страхом перед сложным, вечно переменчивым миром.

Дюк заявил в интервью журналу «Уи» в 1979 году: «Я не проповедую превосходство белых», хотя добавил, что твердо верит: белые превосходят черных и прочие меньшинства.

«Я проповедую белый сепаратизм, – подчеркнул он. – Я хочу, чтобы все черные отправились обратно в свою Африку, где им и место. Но я бы даже не возражал отдать им часть этой страны – возможно, пару штатов, – если они готовы жить изолированно».

Его неприязнь ко мне не доходила до расистских замечаний, но его раздражала моя дерзость.

Дюк развил подход к пропаганде, придав ей «профессиональный вид». Он избегал появляться в рясе Клана на публике и в средствах массовой информации, предпочитая костюм с галстуком. Он не использовал в своих выступлениях оскорбительные эпитеты в адрес чернокожих, в частности слово «ниггер», и призывал своих последователей к тому же, когда они представляли Клан и излагали суть своего Дела. По сути, он создал образ Клана как культурного движения, сделав его легитимной и заслуживающей внимания организацией для тех, кто искал способ выразить недовольство собственной жизнью и политикой правительства.

В 1979 году Дюк, известный своим участием в неонацистском движении в период учебы в колледже при Государственном университете Луизианы, где он устраивал парады в униформе наподобие нацистской, баллотировался в сенат штата Луизиана от консервативных демократов и набрал 26 % голосов. В 1988 году он даже участвовал в предварительных выборах на пост президента от Демократической партии, но не попал в окончательный список кандидатов. После этого он добился выдвижения от популистской партии и в конце концов был включен в избирательный бюллетень в одиннадцати штатах и стал техническим кандидатом[11]11
  Кандидат, который только вписан в бюллетень для голосования, но не имеет достаточной поддержки избирателей, чтобы добиться серьезного результата на выборах. (Прим. пер.)


[Закрыть] еще в нескольких. Вскоре он поменял свою партийную принадлежность, перейдя из демократов в республиканцы. В 1989 году Дюк участвовал в выборах на пост представителя штата Луизиана в избирательном округе № 89 и победил. В следующем году он баллотировался в члены сената США от республиканцев Луизианы, но проиграл. В 1991 году баллотировался на пост губернатора Луизианы, но также проиграл. В 1992 году он предпринял еще одну безуспешную попытку попасть в число предварительных кандидатов на пост президента, теперь уже как представитель Республиканской партии. В 1996 году – тщетная попытка занять кресло в сенате США. И наконец, в 1999 году Дюк, как представитель республиканцев, участвовал в дополнительных выборах по замещению члена палаты представителей США Боба Ливингстона против Дэвида Виттера – и снова проиграл.

Тем не менее все кампании Дюка, даже провальные, обеспечивали ему широкий общественный резонанс, благодаря которому он мог распространять свою философию и продвигать расистскую идеологию. Это вызывало нападки со стороны его соперников, приводящие к напыщенным тирадам популистского толка в защиту Дюка. Либералы, в свою очередь, выступали против того, в чем они видели неонацистскую версию Адольфа Гитлера в белой рясе. Все вместе давало пищу оживленным пересудам. Если бы Дюк не светился в списках кандидатов во всех этих гонках, большая часть его взглядов, если не все, едва ли привлекла бы внимание СМИ. Тот факт, что он победил на выборах как кандидат от Республиканской партии после того, как дважды проиграл как кандидат от демократов, многое говорит о менталитете его избирателей. Консервативная политическая программа республиканцев правого толка была в те годы – и во многом остается до сих пор – лояльной к экстремистским группам белых американцев, разжигающих межрасовую ненависть, наподобие Ку-Клукс-Клана.

На следующий день после встречи в баре «Угловая луза» у меня состоялся первый телефонный разговор с самим Великим Магистром.

Читая один из памфлетов Клана, которые вручили Чаку, я обратил внимание на контактный телефон «Голоса Клана», зарегистрированный в городе Палм-Харбор, штат Флорида. Позвонив по этому номеру, я быстро понял, что «Голос Клана» просто зачитывал сообщения, записанные на автоответчик, для различных регионов страны, ведущих пропаганду KKK. Это были типичные образцы белой шовинистской риторики:

«Проснись, белый человек! Черный человек хочет отобрать у тебя твою женщину и работу. Еврей хочет отобрать твои деньги. Жидовское оккупационное правительство [ЖОП[12]12
  Англ. Zionist Occupied Government (ZOG). (Прим. пер.)


[Закрыть]] хочет лишить тебя гражданских прав, гарантированных конституцией США, и сделать рабом всякого зверья и их жидовских хозяев. Твое единственное спасение – вступить в орден Рыцарей Ку-Клукс-Клана, единственной группы патриотов, преданных делу сохранению твоего наследия и достойного положения в белом американском обществе».

ЖОП – это типичное обозначение США белыми шовинистами, отражающее их убежденность в том, что Америка управляется и контролируется еврейским сообществом, получающим указания из Израиля. «Зверьем», как можно догадаться, они обозначают всех темнокожих, не-белых людей, находящихся, по их представлениям, в подчинении у евреев.

И вдруг этот голос, бубнивший свою проповедь ненависти, сказал:

– Привет.

– Привет! – сказал я. – Кто это?

– Это Дэвид Дюк, настоящий голос Клана, – сказал он и хохотнул.

Должен признаться, это был сюрприз.

– Я Рон Сталлворт. Один из новых членов отделения Колорадо-Спрингс.

– Рад тебя слышать.

Мы обменялись любезностями, и я выразил свое восхищение его лидерскими качествами и бесстрашием. Чувствовалось, как ему приятна лесть.

– Мистер Дюк, это правда, что вы планируете поездку к нам в январе?

– Да, планирую. Мы пока согласовываем сроки. Надеюсь, ты тоже там будешь.

Я похвалил его за популярность и покровительство, которые Клан обрел под его руководством, и он начал хвастаться всем, чего достиг. Я знал, что ключ к успешному взаимодействию с такими, как Дюк, – и даже с такими, как Кен, которого уж точно не назовешь одаренным руководителем, это расхваливать, заискивать, расписываться в беззаветной преданности. Мы говорили минут пятнадцать, а потом он сказал, что скоро намечается митинг KKK в Палм-Харбор и ему нужно подготовиться. Под конец нашего разговора он снова выразил надежду встретиться со мной, когда приедет в наш город.

Положив трубку, я улыбнулся. Все складывалось даже лучше, чем я сам бы спланировал.

Трапп и Чак не могли поверить, что я только что разговаривал с Дэвидом Дюком.

– Чокнутый ублюдок, – сказал Чак.

Они были поражены: я делал что хотел, а эти идиоты клевали. Мои коллеги расхаживали по департаменту и всем говорили: «Представляете? Этот сукин сын разговаривает с Дэвидом Дюком».

Я чувствовал, что расследование активно продвигается. Это было приятно.

Теперь вся информация, которая касалась Клана – от газетных статей до телефонного хулиганства, – стекалась ко мне. Но я был далеко не единственным, кто знал о попытках Клана усилить свое присутствие в Колорадо-Спрингс. Другие люди тоже видели эти объявления, читали эти статьи и испытывали беспокойство.

В тот же день, когда со мной говорил «Голос Клана», мне сообщили о первом публичном протесте против усиливающегося присутствия KKK в Колорадо-Спрингс. Эта весть пришла ко мне в виде служебной записки, в которой говорилось, что черные и латиносы планировали поджог машин, принадлежавших членам KKK. Это, по всей вероятности, была достоверная информация.

Консервативная политическая программа республиканцев правого толка была в те годы – и во многом остается до сих пор – лояльной к экстремистским группам белых американцев, разжигающих межрасовую ненависть, наподобие Ку-Клукс-Клана.

На следующей неделе в обществе стали расходиться слухи о том, что Дэвид Дюк собирается в Колорадо-Спрингс в январе для проведения вербовки от имени местного отделения KKK при активной поддержке СМИ.

В департамент поступило сообщение о волнениях в торговом центре «Саутгейт», расположенном на южной окраине Колорадо-Спрингс, и туда выехали наши сотрудники в форме. Они увидели восьмерых демонстрантов, мирно шагавших с плакатами против KKK и раздававших брошюры. Одним из демонстрантов, как я потом узнал, был профессор Колледжа Колорадо, престижной частной четырехгодичной школы.

Брошюру, напечатанную на английском и испанском, опубликовал МКПР, Международный комитет против расизма[13]13
  Англ. International Committee Against Racism (INCAR). (Прим. пер.)


[Закрыть], и на ней был указан денверский почтовый адрес. Позже я узнал, что на тот же вечер запланировано собрание МКПР, и посетил его под служебным именем. Это положило начало моему параллельному расследованию под прикрытием, связанному с Прогрессивной лейбористской партией и ее «крышующей» организацией, Международным комитетом против расизма.

Люди, выражавшие протест в торговом центре, были обычными неравнодушными гражданами, желавшими заявить, что они не хотят видеть в своем городе такие разжигающие ненависть группы, как Клан. Однако МКПР (иногда называемая просто КПР – комитетом против расизма) представляла большую опасность и для Клана, и для правоохранительных органов. МКПР и его головная организация, ПЛП (Прогрессивная лейбористская партия), были радикальными структурами экстремистского толка, хорошо организованными и безоговорочно преданными делу полного разгрома Ку-Клукс-Клана. Их действия четко планировались, они эффективно использовали демонстрации протеста в своих целях и могли спровоцировать насилие.

Мое расследование становилось еще более важным, чем раньше, а «Рон Сталлворт», подающий надежды новичок ККК, поднимался по иерархическим ступеням Организации гораздо быстрее, чем мы с коллегами могли ожидать.

Важно помнить, что это были 1970-е, время грандиозных политических и общественных волнений в Америке. Взрывы террористов стали обычным явлением по всей стране, особенно в таких беспокойных городах, как Нью-Йорк, Чикаго и Сан-Франциско. Не менее десятка радикальных подпольных группировок, сегодня почти забытых, – Атмосферное подполье, Фронт освобождения нового мира и Симбионистская армия освобождения, – взорвали в 70-е сотни бомб. Дошло до того, что многие люди стали воспринимать террор как неотъемлемую часть повседневной жизни.

На собрании присутствовала член МКПР из администрации Денвера, профессор Денверского университета Марианна Гилберт, а также денверский представитель Прогрессивной лейбористской партии Дуг Вон.

Вон представлял и ПЛП, и МКПР. Комитет против расизма был «крышей» Прогрессивной лейбористской партии. В МКПР входили обычные граждане, не всегда имевшие оформленные политические убеждения. ПЛП, напротив, состояла из наиболее убежденных и агрессивных, политически ангажированных личностей, значительная часть которых придерживалась коммунистической идеологии. Дуг был коммунистом, но при всякой возможности поддерживал МКПР. Я смог посетить это собрание, поскольку они благоволили к черным, однако там я использовал свое служебное имя. Поскольку один Рон Сталлворт вступал в Клан, другому Рону не стоило посещать радикально-левацкие мероприятия. На собрании обсуждалось создание в Колорадо-Спрингс отделения Комитета против расизма и планы по противодействию KKK и предстоящему визиту Дэвида Дюка.

Общественный протест против присутствия KKK стремительно рос. К нему присоединился целый букет всевозможных аббревиатур: ЛАМЕХ (Колледж Колорадо), СЧС (Союз черных студентов – Колледж Колорадо), ЛаРаза (Колорадо-Спрингс), ОСРК (Объединенный союз рабочих Колорадо – Денвер), ЛНБЛ (Люди на благо людей – Колорадо-Спрингс) и АРК (Антирасистская коалиция – Колорадо-Спрингс).

Левацкие группировки, объединившиеся против Клана, были слабо организованы и по большей части отрицали насилие. И все же я чувствовал, как атмосфера в городе накаляется, как распространяются страх и злоба. ККК планировал поджоги, марши и вербовку. Их противники, хотя и менее грозные с виду, могли провоцировать вспышки насилия и волнений. Мое расследование становилось еще более важным, чем раньше, а «Рон Сталлворт», подающий надежды новичок ККК, поднимался по иерархическим ступеням Организации гораздо быстрее, чем мы с коллегами могли ожидать.