Текст книги "Тысячу раз «да»"

Ему надоело каждый раз оказываться в тупике.

Глава третья

– Тебе не нужен новый офис. Ты не можешь отказаться от своего плана.

Прежде чем ответить на расстроенные слова своего лучшего друга Кэла, Холлин прижала телефон к плечу и сунула в духовку замороженную пиццу, захлопнув ногой дверцу.

– Это не значит отказываться от плана. Я просто больше не уверена в том, что это рабочее место мне подходит. Да и расходы великоваты. В Метэри[16]16
  Метэри – часть столичного региона Нового Орлеана, крупнейшее сообщество в округе Джефферсон и пятое по величине место, определенное переписью (CDP), в США.


[Закрыть] есть место подешевле.

– Чертовски паршивый способ, – сообщил Кэл, и у него начался один из его обычных словесных тиков. – Ты трусишь. Станция паники.

Ее брови поползли вверх. Она настолько привыкла к тикам Кэла, что воспринимала их как фоновый шум, но этот привлек ее внимание.

– Станция паники? Что-то новенькое.

Он хмыкнул.

– Да, это песня Muse[17]17
  «Станция паники» («Panic Station») – песня английской рок-группы Muse, 2013 год.


[Закрыть]. Отличный рифф. И станция паники моего мозга явно считает, что это отличное название. Чертовски отличное.

Кэл любил музыку и играл на соло-гитаре в местной группе в Батон-Руже[18]18
  Батон-Руж – город на юго-востоке США, столица и второй по количеству населения город штата Луизиана.


[Закрыть], где заканчивал магистратуру по цифровым медиаискусствам и инженерии в Луизианском университете. Музыка всегда давала ему некоторое облегчение от синдрома Туретта, но побочным эффектом было то, что он часто подхватывал словесные тики из текстов песен. Он должен был быть осторожен с тем, что слушает. На третьем курсе он заработал на несколько месяцев нервный тик с хоки-поки[19]19
  Хоки-поки (или хоки-кокей) – популярная песня и танец с характерной мелодией, хорошо известна в англоязычных странах.


[Закрыть].

– Сейчас это звучит странно к месту. Кажется, я езжу на поезде до станции паники каждый день, когда отправляюсь в «Обходное решение». – Она достала из холодильника бутылку соуса табаско и банку газированной воды. – И я не трушу. Я просто не уверена, что для меня имеет смысл проходить через это каждый день. Это отвлекает от реальной работы. «Обходное решение» может оказаться просто слишком большим скачком.

– О, только не нужно нести мне эту чертовскую чушь, – уныло сказал Кэл. – Ты любишь свой офис на станции паники. Плюс вы с Мэри Ли придумали этот план не просто так. Это следующий логический шаг. Ты не должна удивляться тому, что люди начинают заводить с тобой разговоры. Это чертовски здорово. Они обращаются к тебе, потому что ты там уже давно, а людям нравится знакомиться со своими коллегами. Это позитивный момент. Тебе нельзя возвращаться к работе из дома. Иначе ты в конечном итоге вернешься на круги своя. Или, что еще хуже, вернешься домой.

На круги своя. Она с самого начала не хотела об этом думать. И особенно ей не хотелось думать о возвращении домой.

– Я обещаю, что не вернусь к тому, какой я была. Теперь я по крайней мере три вечера в неделю выхожу за материалами для постов Миз Поппи, – сказала она, выстукивая пальцами свой привычный счет. – Я обещаю, что не стану затворницей.

Но слова прозвучали не так убедительно, как она надеялась. Почти год назад она решила обратиться за онлайн-терапией к Мэри Ли, когда поняла, что целый месяц не выходила из дома, за исключением нескольких заданий Миз Поппи. Заказывала доставку продуктов. Еду навынос. И едва заметила, что так прошел целый месяц. Это напугало ее до чертиков.

Она не могла рисковать снова оказаться в этой ситуации.

В мыслях возник образ дома, который она снимает, – с окнами, покрытыми алюминиевой фольгой, шестью кошками и стопками газет высотой до потолка. Тьфу. Она насмотрелась «Накопителей»[20]20
  «Накопители» – шоу, которое с 2009 года снимает американский телеканал A&E.


[Закрыть]. Она ведь даже не подписана ни на одну газету. Как же у нее в итоге оказались целые стопки? К тому же у нее аллергия на кошек. И все же именно этот образ запечатлелся в ее ночных кошмарах.

– На самом деле я собираюсь кое-куда сегодня вечером, – добавила она для пущей убедительности. – Планирую.

– Это не одно и то же. Ты чертовски хорошо выходишь анонимно. И ни с кем не разговариваешь. Ты призрак со станции паники, Холлин.

– Анонимность – вот в чем весь смысл Миз Поппи, – сказала она, теряя терпение от этого разговора. Намерения Кэла были благими, но она была не в настроении подвергаться диванному психоанализу. Для этого у нее была Мэри Ли. – Никто не знает, кто я такая, поэтому я получаю тот же опыт, что и любой прохожий с улицы. Я могу провести законную проверку.

– Это понятно. Но это не значит, что ты анонимна в своей реальной жизни, – твердыми словами, но мягким тоном возразил он. – Ты говорила, что собираешься в «Обходное решение», чтобы знакомиться со случайными людьми, роллинг стоун, привыкнуть к общению, может быть, завести друзей. Предполагалось, что это поможет тебе подготовиться к собеседованиям и работе где-нибудь в офисе на полный рабочий день. Прятаться в своем кабинете и молиться, чтобы никто с тобой не заговорил, – или, что еще хуже, уйти – не значит продвинуть дело.

– Кэл.

– Ты знаешь, я люблю тебя и не хочу, чтобы ты нервничала, но единственный способ преодолеть свою фобию общения с людьми – это разговаривать с ними.

– О, и это все? – спросила она, ее сарказм достиг высшей точки. – Вау, так суперпросто, доктор Кэл. Хорошо, давай я так и сделаю. Я никогда не думала о том, чтобы по-настоящему разговаривать с людьми. Гениально!

Он застонал.

– Не пытайся оттолкнуть меня. Это чертовски плохо на меня действует. Я только хочу сказать, что тебе не нужно прятаться от людей. Если ты нервничаешь, просто скажи им: «О, простите, у меня станция паники, то есть синдром Туретта». Ты удивишься, насколько крутыми могут быть люди. Нам уже не по восемь лет, и мы больше не на чертовски хорошей детской площадке. Ни кто не собирается тебя обзывать. Люди не собираются причинять тебе боль.

Она вздрогнула, ужасные воспоминания попытались просочиться в ее мозг, как ядовитый туман. Она покачала головой и открыла крышку стакана.

– Если я скажу это людям, они будут видеть только это. Я не хочу быть «той самой цыпочкой с нервными тиками».

– Холлс, ты – та самая цыпочка с тиками. Точно так же, как я – тот самый громкий чувак, который выпаливает случайные слова. Это не значит, что это все, чем мы являемся. Ты также – роллинг стоун, великий писатель, фантастический рецензент и хороший человек. Я – явно рок-бог. У всех нас есть свои кресты, которые мы должны нести.

Она рассмеялась.

– Рок-бог?

– Очевидно. Я лишь говорю, что нужно дать людям шанс не быть придурками. – Он выпустил целую вереницу адских слов и прочистил горло. – В худшем случае ты столкнешься с несколькими придурками. Ну и что? Они не стоят твоего времени. Но прямо сейчас ты – роллинг стоун на станции паники, и ты отравляешь целую лужайку, убивая все потенциальные цветы лишь для того, чтобы избавиться от нескольких сорняков.

Холлин запрокинула голову и уставилась в залитый водой потолок, слыша слова, но не веря, что сможет их реализовать. Кэл понимал ее ситуацию на стольких уровнях. Они дружили с тех пор, как познакомились в детской терапевтической группе. Но Кэл никогда не отличался застенчивостью. Вероятно, потому, что не было никакой возможности скрыть его версию Туретта. У нее никогда не было словесных тиков, кроме нескольких откашливаний и жужжащих звуков. Подергивающиеся мышцы она иногда могла скрыть волосами, набросив их на лицо, или отвернувшись, или притворившись, что чихает. Плюс ко всему ее мать забрала ее из школы и отправила на домашнее обучение, когда дразнилки стали невыносимыми. Кэлу, с другой стороны, приходилось иметь дело со школьными хулиганами.

– В твоих словах есть смысл, – сказала она наконец и отхлебнула напиток. – Но это не так просто. Рассуждая логически, я понимаю, что мои коллеги не будут смеяться или подшучивать надо мной. Но мое телосчитает иначе. Если меня втягивают в разговор с кем-то, слова просто застревают, и я паникую. А потом начинаю нервничать и становлюсь еще более застенчивой, и это порочный круг. – Она вздохнула. – Видел бы ты меня сегодня с тем парнем. Я думаю, мое тело скорчило все гримасы, которые только могло. Он, наверное, думает, что я самая большая стерва. Или, возможно, бесноватая. Наверное, он перекрестился, когда вышел из моего кабинета.

Кэл фыркнул.

– А, так ты втюрилась в этого парня.

– Что? – Она выпрямилась и поставила напиток на кухонный стол. – Я этого не говорила.

– Ты чертовски хорошо не говорила. Я видел, какой ты становишься, когда тебе нравится парень. Станция паники. Я помню. Вот как я понял, что для меня чертовски безопасно пригласить тебя на свидание. Худшее, бесстрастное лицо[21]21
  «Бесстрастное лицо» («Poker Face») – песня исполнительницы Леди Гага.


[Закрыть] на свете.

Она застонала и проверила пиццу. Они с Кэлом встречались год после окончания средней школы. Ну, сразу после того, как он окончил среднюю школу, а она получила аттестат об общем образовании. Она любила Кэла и чувствовала себя с ним комфортно. Сойтись с ним казалось правильным решением. Но через год отношений и одной потерянной девственности они решили, что слишком молоды для чего-то серьезного и им лучше остаться друзьями. С тех пор все оставалось по-прежнему.

– Заткнись. По крайней мере, я не начала снова и снова повторять: «Сексуальная задница»[22]22
  «Сексуальная задница» («SexyBack») – песня американского певца Джастина Тимберлейка, первый сингл с его второго сольного альбома FutureSex/LoveSounds.


[Закрыть]. Ты тоже был не совсем деликатен.

Она почти слышала, как Кэл ухмыляется на другом конце провода.

– А может, я нарочно бесстрастное лицо это повторял. Это привлекло твое внимание. Но не меняй тему. Ты явно не прочь взглянуть, боксеры или трусы носит этот парень. Или боксерские трусы. Или, может быть, роллинг стоун, вообще ничего не носит.

Холлин мельком представила Джаспера в одних очках и черных боксерских трусах. По коже снизу вверх прокатилась волна тепла.

– О боже мой, – сказала она, снова захлопывая духовку и виня ее в распространившейся по телу горячей волне. – Не усугубляй ситуацию. Я ведь и так даже не могу с ним поговорить. А уж представлять его голым… это определенно не обсуждается.

Голый Джаспер на столе.

Мышцы стянул взрыв лицевых тиков.

Проклятье. Она отогнала слишком явный образ и попыталась успокоиться.

– Угу. Конечно, – сказал Кэл. – Он тебе совершенно не нравится. Ты только что чертовски хорошо вздохнула? Представляешь этого чувака голым, а?

– Кэл, – предупреждающим тоном произнесла она. – Мы не школьники на вечеринке. Мы встречались раньше. Теперь ты не имеешь права задавать мне эти вопросы.

– Это мелочи. Послушай, я только хочу сказать, что ты должна, станция паники, вернуться завтра на работу и просто объяснить парню, что случилось. Бесстрастное лицо. Просто скажи ему: «Послушай, извини, я вчера показалась тебе грубой. Я не всегда могу контролировать лицо и тело. У меня синдром Туретта, но давай начнем сначала. Я чертовски хорошая Холлин, и вчера я вела себя странно, потому что представляла, как делаю с тобой чертовски грязные вещи. Хочешь, сходим куда-нибудь выпить после работы, и я тебе все расскажу?»

– Кэл!

– Шучу. – Он рассмеялся. – Скажи ему все, кроме чертовски грязной части. Прибереги это для того момента, когда вы пойдете выпить.

– Вероятность того, что это произойдет, равна нулю.

– Ладно, хорошо. Не приглашай его на свидание. Не хочешь – не разговаривай с ним больше никогда. Но, пожалуйста, не отказывайся от своего офиса и своего плана, – сказал он, посторонние слова в его речи ненадолго исчезли, это означало, что он очень увлечен тем, что говорит. – Меня тревожит, что ты все время одна. Тебе неудобно работать в этом месте. Я понял. Но это – прогресс. Ты никогда не станешь лучше общаться с людьми и не добьешься того, чего хочешь, если не будешь продолжать делать хотя бы небольшие шажки.

Она поморщилась.

– Что? Ты теперь тоже мой психотерапевт?

– Нет, Холлс, – мягко сказал он. – Я твой друг. Ты слишком умна и талантлива, чтобы никто, кроме меня и твоих родителей, никогда бесстрастное лицо не полюбил тебя.

У нее перехватило дыхание.

– Ты не можешь быть счастлива, постоянно находясь в одиночестве на этой станции паники, – продолжил он. – Не с кем тусоваться. Некому тебя обнять. Ты знаешь, что тактильный голод – это вполне себе реальная вещь? Мы можем умереть от недостатка прикосновений.

– Не драматизируй.

– Я серьезно.

Она сидела на кухонном табурете, и тяжесть его слов буквально давила на нее.

– Я знаю. Я в порядке. Правда. – Дополнительный акцент прозвучал напряженно даже для ее уха. – Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я всю жизнь одинока. Я не знаю, каково это – быть другой. Это просто моя норма. У меня никогда не было светской жизни, так что я не скучаю по ней.

Это была одна из причин, по которой она так часто мечтала о городской жизни и одержимо смотрела телешоу и фильмы, действие которых происходило в больших городах. Возможность быть анонимной в толпе, где никто не будет на нее коситься, потому что вокруг слишком много лиц, на которые можно смотреть, слишком много необычных зрелищ. Ей не нужна толпа друзей. Ей просто нужно дойти до того момента, когда она сможет пройти собеседование при приеме на работу, держать себя в руках в рабочих разговорах и не паниковать на каждом шагу.

Кэл выдохнул.

– Мы можем скучать по вещам, которых у нас ни когда не было, Холлс.

Пустая боль пронзила ее, и она закрыла глаза.

– Я в порядке. Честное слово. У меня есть место, где я могу жить и работать, и мне это нравится. Я зарабатываю достаточно денег, чтобы оплачивать счета, и у меня даже немного остается. Это больше, чем могут сказать многие люди в моем возрасте.

– Хорошо, – с ноткой усталости в голосе сказал он. – Но, станция паники, обещай мне, что ты пока не оставишь «Обходное решение», ты дашь ему еще один шанс? Не позволяй одному неудачному общению с коллегой заставить тебя покинуть офис. Это просто парень. Не давай ему такой власти в своей жизни.

Она глубоко вздохнула, страх перед возвращением и завтрашней встречей с Джаспером тревожил ее, но она нутром чувствовала, что Кэл прав. Она придумала этот план не просто так. Она не хотела возвращаться к началу. И не хотела бежать домой. Она потерла рукой лоб, чувствуя, как начинает болеть голова.

– Я обещаю.

– Хорошо, – с явным облегчением сказал Кэл. – И я собираюсь поддержать тебя в этом. Через несколько недель я приеду в чертовски классный Новый Орлеан. Чтобы обнять тебя. Чтобы потусоваться. Чтобы напоить тебя, чтобы мы могли вместе принимать чертовски плохие решения. И в рамках этой поездки я также рассчитываю получить полную экскурсию по твоему офису, потому что ты все еще будешь там работать.

Мысль о том, что Кэл приедет в город, немного подняла ей настроение.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты – очень властный друг?

– Нет, просто рок-бог, но я могу с бесстрастным лицом добавить это к своей визитной карточке.

Она закатила глаза.

– Пока, Кэл.

– Пока, моя трусишка со станции паники.

– Погоди, – сказала она, прищурив глаза. – Это был не тик.

Он со смешком закончил разговор.

Холлин покачала головой и встала, чтобы вытащить ужин из духовки. До ухода оставалось всего несколько минут. Сегодня вечером ей нужно было проверить два места. Самая загруженная часть ее рабочей недели обычно приходилась на период с четверга по субботу, и она хотела собрать как можно больше материала.

Она с нетерпением ждала сегодняшнего вечера. Первым в ее списке числилось драг-шоу в стиле восьмидесятых, о котором она много слышала. Но разговор с Кэлом оставил осадок.

Главным образом потому, что он был прав. Она ненавидела, когда он оказывался прав. Неважно, насколько неловко было бы снова встретиться с Джаспером: она не могла отказаться от того, ради чего так упорно трудилась. Получение офиса в «Обходном решении» было для нее огромным достижением. Это на шаг приближало ее к той жизни, о которой она мечтала. Она не хотела работать за этим маленьким кухонным столом или, что еще хуже, вернуться в родной город к благонамеренной, но беспокойной матери. Ей нравилось, что по утрам у нее была причина вылезти из пижамы. Это было похоже на прогресс. Она приосанилась, как будто снималась в одном из видеороликов по йоге на Ютьюбе, и дала себе клятву. Завтра она вернется в «Обходное решение» и закажет Джасперу чертов кофе без кофеина. Если сможет, она извинится. Если нет, он будет считать ее грубиянкой.

Она должна это сделать.

За ужином она вытащила дневник и нацарапала на новой странице заголовок. Дни без панических атак. Нарисовала первый квадратик и понадеялась, что завтра сможет поставить в нем крестик.

Глава четвертая

Джасперу не следовало просматривать информацию о выставленном на продажу театре, которую Фитц отправил ему по электронной почте. Черт подери, он абсолютно точно сошел с ума. Надо было бросить телефон в кофемолку. Он щелкнул по фотографии того, что в двадцатые годы было театром водевиля, а в девяностые – кинотеатром с единственным залом и билетами за доллар, но с тех пор его закрыли и оставили пустовать. Ну, в объявлении было написано «бывший долларовый кинотеатр», но, вероятно, это означало «бывший дворец порнографии». Та часть города, в которой он находился, едва начала превращаться в район, по которому можно ходить после наступления темноты, не рискуя угодить в ночные новости. Первые несколько лет своей жизни он провел в квартире неподалеку.

Джаспер увеличил изображение, пытаясь разглядеть больше деталей. Заведение определенно было запущенным. Стивен Кинг мог бы снять о нем фильм. Но в здании сохранились некоторые оригинальные детали с декоративной лепниной и арочный вход. Не Сэнгер[23]23
  Сэнгер – атмосферный театр в центре Нового Орлеана, который внесен в Национальный реестр исторических мест.


[Закрыть], конечно. Во-первых, по сравнению с ним это – коробка из-под обуви, но у нее есть шансы стать довольно крутой коробкой, если ее отремонтировать. И еще есть место наверху, которое можно использовать для офисов или занятий. Он прокрутил страницу вниз для получения дополнительной информации.

Цена была указана ярко-синим цветом. Он застонал.

– Етить-колотить!

– Эм-м, – кашлянул кто-то.

Джаспер оторвался от наваждения, которое соткал вокруг него телефон, и обнаружил, что смотрит в широко распахнутые зеленые глаза мисс Занята. Телефон выскользнул из руки и с грохотом упал на стойку.

Она вздрогнула и посмотрела вниз, грива волос заслонила лицо.

– Прошу прощения, – сказал он, убирая телефон. – Эм-м, привет. Что я могу предложить?

– Холланд[24]24
  Holland (англ.) – Голландия.


[Закрыть], – не глядя на него, невнятно сказала она.

Он склонил голову набок.

– Голландия? Это разновидность кофе или мы называем страны? Я выбираю Данию.

Она взглянула на него и наморщила нос.

– Нет. Холлин. Мое имя. А Голландия на самом деле – это регион, а не страна. Страна – Нидерланды.

– О. – Он кивнул, пытаясь понять: она все еще злится или это своего рода оливковая ветвь. – Обязательно учту в следующий раз, когда окажусь на «Джеопарди»[25]25
  «Джеопарди» – американская телевизионная игра-викторина.


[Закрыть]!

– Это просто… ты хотел узнать мое имя, и я была… – Она тяжело вздохнула, на ее лице появилось кислое выражение. – Я вчера тебе нагрубила. Мне очень жаль.

Холлин. Таинственную женщину звали Холлин. И она извинилась. Неловко.

Он улыбнулся. Ее подход «давай покончим с этим» был довольно милым.

– Не беспокойся. Я знаю, что в некотором роде потряс тебя. Я тоже не люблю, когда меня прерывают во время просмотра порно.

Она съежилась.

Заткнись, тупица. Перестань говорить о порно. Перестань пытаться быть смешным.

– Это был спам. – Она заправила волосы за левое ухо и издала негромкий гудящий звук, другой рукой нетерпеливо постукивая по узору на стойке. Ее лицо наполовину нахмурилось. Очевидно, он произвел на нее чертовски сильное впечатление.

– Прости. Я пошутил. Есть у меня такая склонность, – пояснил он. – Я правда не думаю, что обувь – твой фетиш.

– Пожалуйста, кофе без кофеина со льдом, – сказала она, игнорируя его комментарий и глядя не на него, а на доску меню за его спиной. – Цельное молоко. Один кусочек сахара.

Будь у него белый флаг, он бы поднял его и помахал им.

– Понял, – сказал он и направился к припасам. Покосился на нее, роясь в холодильнике, пытаясь наблюдать за ней так, чтобы она этого не заметила. Но она повернулась к нему спиной и занялась телефоном.

Значит, все в порядке.

Она извинилась, но холодное отношение осталось.

Ему нужно остановиться. Она не хочет быть дружелюбной. Ее право.

Он налил кофе и увидел то, что она просматривала, узнав логотип. Один из его любимых сайтов – блог Миз Поппи на «Атмосфере НОЛЫ». Он увлеченно читал рецензии и развлекательные статьи Поппи. Даже в Лос-Анджелесе следил за ее постами. Иногда он делал это, потому что скучал по дому или хотел узнать, какие фильмы посмотреть, но в основном он читал это ради юмора. Отрицательные отзывы Миз Поппи были настолько полны сарказма, что он немного запал на нее. В том смысле, как можно запасть на незнакомого человека в Интернете.

– Люблю ее, – выпалил Джаспер.

Здорово. Теперь она знает, что он подсматривал в ее экран. Снова. Она вскинула голову, но не повернулась.

– В самом деле?

– Да. Моя подруга некоторое время назад показала мне эти посты в «Атмосфере НОЛЫ», потому что мне нравится знать, чем круто заниматься в городе. Но в итоге я отыскал оригинальный блог и прочитал всю ее коллекцию обзоров фильмов. Это было большое дело, потому что она занималась этим годами, но она всегда меня смешит.

– Здорово.

Это был холодный тон «теперь оставь меня в покое», но он, казалось, не мог перестать разговаривать с этой женщиной. Ребенок с СДВГ[26]26
  СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивности.


[Закрыть] прорывался наружу, стоило ему утратить бдительность.

– Видела ее пост на днях? Тот, где она назвала того претенциозного чувака и его фанк-поп-группу «провальной попсой»? Это было круто.

Ее плечи немного опустились, но она стояла к нему спиной и продолжала листать телефон.

– Я слышала, солист отправил ей хейтерское письмо. И комментарии тоже убойные.

Джаспер наклонился вперед, заинтригованный хриплыми звуками ее голоса. Ее слова больше не звучали отрывисто.

– Я сомневался. Но послушал несколько песен после статьи и, черт возьми, не думаю, что кто-нибудь может назвать это музыкой. Миз Поппи написала правду.

Холлин закрыла веб-браузер на телефоне и обернулась. Ее губы были плотно сжаты, как будто она сосредоточилась. Или была раздражена.

Он поставил на стойку ее кофе, а затем положил рядом свой телефон.

– Знаешь, если ты позже будешь слишком занята и тебе понадобится вторая чашка, ты можешь написать мне свой заказ. Я подойду или пошлю кого-нибудь наверх.

Ее взгляд метнулся вверх, встречаясь с его взглядом.

– Правда?

Он понятия не имел, почему предлагает это. Он больше никому не предлагал услуги доставки.

– Конечно. Никаких проблем.

Она протянула руку и взяла его телефон, набрала свой номер и отправила сообщение. Телефон в другой руке зажужжал. Она положила его на стойку и взяла свой кофе.

– Спасибо, Джаспер.

– В любое время, мисс Занята. – Она сморщила нос. – Извини, – быстро сказал он. – Просто шучу.

Она покачала головой.

– Это не… Не важно. Спасибо за кофе.

– Пожалуйста, маленькая леди.

Маленькая леди? Что, черт возьми, это было?

Она скорчила еще одну гримасу и быстро отвернулась.

Гладко, Дирс. Он потер переносицу. С каких это пор он разучился разговаривать с женщинами? Он был мастером импровизации. Он был сообразителен. Он превосходно умел неагрессивно флиртовать. Это было одно из его любимых развлечений.

Но каким-то образом эта женщина Холлин и ее явное неодобрение превратили его в неуклюжего чувака, разговаривающего в манере ковбоя из пятидесятых.

Вероятно, она уже добавила его в свой список контактов, с которыми больше никогда не собиралась беседовать.

Кто мог ее за это винить?

Но три часа спустя Джаспер получил сообщение с неизвестного номера.

Это Холлин. Очень горячий кофе без кофеина, пожалуйста, с одним кусочком сахара. Спасибо.

Да, она его явно избегает. Он никогда больше не заговорит с ней. Так держать, Дирс. Он уставился на свой экран. Надо просто оставить все как есть. Не всем он должен нравиться. Не все должны быть его друзьями. Но его пальцы задвигались прежде, чем он успел закончить мысль.

Джаспер: Кофе без кофеина попросил не превращать его в объект. Он предпочитает, чтобы его называли прекрасным, слегка сладковатым кофе без кофеина.

Джаспер застонал от собственной неудачной шутки. Теперь женщина пожалеет, что дала ему номер телефона. Маленькие точки появились на его экране, затем исчезли, но тут же возникли снова.

Холлин: Я прошу у него прощения. Наверное, мне следует воздержаться от просьбы о чем-то столь грубом, как взбитые сливки сверху.

Джаспер выдохнул и улыбнулся. Значит, у нее все-таки есть чувство юмора. Это приятно.

Джаспер: Он официально возмущен. Он пишет заявление Эллен в отдел кадров.

Холлин: Все ответы на это сообщение, которые приходят мне на ум, в самом деле привели бы меня в отдел кадров. Так что я просто скажу тебе спасибо.

Его брови поползли вверх. Даже так.

Джаспер: Теперь я шокирован. Расскажи мне!

Холлин: *гифка с Тиной Фей[27]27
  Тина Фей – американская актриса, комедиантка, сценарист, продюсер и писательница.


[Закрыть], застегивающей губы на молнию*.

Джаспер положил телефон. Он улыбался, но был совершенно сбит с толку. При личном общении Холлин вела себя так, словно едва могла его выносить. При текстовом общении она была другим человеком. И, черт возьми, она прислала гифку с изображением одного из его кумиров-импровизаторов и смогла подыграть шутке.

Ему нужно быть осторожным. Он мог пройти мимо красивого тела, красивого личика или сексуальной улыбки, но остроумные женщины были его криптонитом[28]28
  Криптони т – вымышленное кристаллическое радиоактивное вещество, фигурирующее во вселенной DC Comics. Криптонит знаменит благодаря тому, что является единственной немагической слабостью Супермена и других криптонцев – он способен оказывать на них воздействие, которое разнится в зависимости от цвета минерала.


[Закрыть]. Последнее, что ему было нужно, – подцепить кого-нибудь на работе, а потом каждый день подавать ей кофе после того, как дело сделано. Потому что он определенно не собирался ни с кем встречаться. Сейчас у него был только один любовный интерес: вернуть карьеру в нужное русло. Отношения были для него слишком большой роскошью. Он влюблялся сильно и быстро. Мог принимать импульсивные, изменяющие жизнь решения, основанные на простом увлечении. Он усвоил это на собственном горьком опыте.

Он снова посмотрел на свой телефон и улыбнулся. Все это не означало, что небольшой флирт не может оказаться интересным. Он схватил кофейный стаканчик Холлин и ручку.

* * *

Холлин вернулась в свой кабинет из туалетной комнаты, где она вроде как пряталась от Джаспера, и обнаружила на своем столе стаканчик кофе со взбитыми сливками. Она подняла его и рассмеялась. Джаспер нарисовал сбоку лицо с моноклем и усами. Настоящий джентльменский кофе.

На нее накатила волна удовлетворения. Она сделала это. Поговорила с этим парнем. Ну и что с того, что сегодня утром для этого потребовалась таблетка успокоительного, а разговор в основном состоял из текстовых сообщений? Она все еще здесь. Она выжила.

Кэл и Мэри Ли могли бы ею гордиться.

Хотя теперь она понятия не имела, что делать дальше. Она пролистала телефон и выбрала гифку с изображением жирафа с моноклем и усами и благодарностью. Нажала «Отправить».

Это было только начало.

– С каких это пор мы получаем обслуживание на стойке регистрации?

Холлин обернулась, осознав, что не закрыла за собой дверь. Энди просунула голову внутрь и указала на кофе.

– Новый парень доставил?

Холлин чуть не выронила телефон. Сунула его в карман и попыталась небрежно пожать плечами.

– Полагаю, да.

В глазах Энди вспыхнул озорной огонек.

– Или, может быть, горячий бариста доставляет кофе только тебе?

Холлин покачала головой.

– Нет, непохоже…

Энди без приглашения вошла в кабинет Холлин и плюхнулась в кресло.

– Непохоже, что он очарователен?

– Я не говорила…

– Ха. Попалась. Да ты совсем покраснела. – Она ухмыльнулась. – Дерзай. Он кажется милым. Я могу попросить приятеля, чтобы он проверил для тебя его биографию. Знаешь, чтобы убедиться, что он достоин доверия.

Холлин все еще не до конца осознала, что Энди болтает с ней, как будто они старые подружки, наверстывающие упущенное. Ее сердце учащенно билось, она чувствовала, как пытаются подергиваться мышцы щек. Чтобы чем-нибудь занять руки, она взяла кофе.

– Мне и так хорошо. Тебе что-то нужно?

Энди улыбнулась. Кажется, резкий вопрос Холлин ее не смутил.

– Ну, вроде того. Во-первых, я хотела зайти, потому что как-то глупо получилось: мы работаем через три двери друг от друга, а я не знала твоего имени. Вчера я почувствовала себя такой дурой. – Она скорчила гримасу. – Иногда я так погружаюсь в собственные дела, что у меня появляется туннельное зрение, понимаешь? Так что я хотела бы это исправить.

Холлин уставилась на нее, и странное чувство охватило ее при мысли о том, что кто-то волнуется, потому что не знает ее имени. Она присела на край стола, отстукивая пальцами по бедру на счет «четыре».

– В этом нет ничего особенного. Я не представилась.

– И все же, это нехорошо. Я сняла здесь офис, потому что хотела попасть в круг творческих людей, завести друзей и поучиться у них. – Энди ткнула большим пальцем в сторону двери. – Ты видела, над чем здесь работают люди? Особенно некоторые женщины?

Холлин покачала головой и отхлебнула кофе, пытаясь унять нервный тик, что требовало от нее полной концентрации. Кончилось тем, что ей на нос попали взбитые сливки.

– Просто полистай справочник и прочитай некоторые биографии. У нас здесь есть несколько обалденных дам. И что мы делаем?

Холлин провела пальцем по носу.

– Э-э…

– Мы проходим мимо друг друга по коридорам, говоря глупую чушь вроде «милый топик», или «доброе утро», или «что это за странный запах в комнате отдыха?». Кстати, что это за странный запах в комнате отдыха?

Губы Холлин приоткрылись.

– Эм-м…

Энди взмахнула рукой.

– Не важно. Я хочу сказать, что мы постоянно упускаем возможности.

– Возможности.

– Да. Чтобы узнать друг друга получше. Объединиться. Поучиться друг у друга. Например, чем ты занимаешься? – спросила Энди. – В нашем справочнике написано «независимый автор», но автор чего?

Холлин медленно сделала большой глоток кофе. Она могла бы это сделать. Могла бы поболтать с коллегой. Ты умная женщина, тебе есть что сказать, черт возьми! Скажи ей, что ты проводишь обзоры местных развлекательных заведений. Расскажи, что ты анализируешь новые и старые фильмы и рассказываешь людям, почему их стоит или не стоит смотреть. Скажи, что ты пишешь аналитические статьи для онлайн-журналов.

– Я пишу о фильмах и развлечениях.

Потрясающе. Ей светит премия «Оскар» за сумасшедшие навыки ведения светской беседы.

– Вот видишь, – воскликнула Энди, хлопнув по ручке кресла, как будто Холлин сказала что-то блестящее. – Это звучит интересно. Я хотела бы узнать об этом побольше. Вот почему я решила, что «Обходному решению» нужен собственный подкаст, и ты должна в нем участвовать.

Холлин скорчила гримасу.

– Подожди, что?

– Мы все – женщины, занимающиеся собственным бизнесом или фрилансом. У нас есть многое, что мы могли бы предложить людям. Некоторые из нас могут побыть ведущими, а затем мы можем взять интервью друг у друга и поговорить на разные темы: что значит быть женщиной, работающей в сфере фриланса или управляющей бизнесом, каково это – работать в подобном пространстве, каковы наши самые большие проблемы. Что-то в этом роде.

Холлин уставилась на нее.

– Подкаст.

– Да. Ты могла бы стать моей первой гостьей.