Текст книги "Революция розг"

Да, ситуация оказалась куда хуже, чем можно было предположить! Мало того, что Липовский, за которым Митрич должен был следить, исчез, так еще и сам Митрич без денег и документов оказался в малоприятном будущем, где больше нет органов государственной безопасности, а есть какие-то психи с кастрюлями на головах.

Тут даже Митрич призадумался…

Глава 14

Звезды подскажут!

Кто сказал, что деньги не пахнут? Не верьте! Никогда не верьте! Такое может сказать только невежественный, незнающий, хуже того не желающий знать и не способный ведать человек. Потому что нет в этом мире ничего равного деньгам по многообразию запахов, по их остроте и, не удивляйтесь, изменчивости.

Чем пахнет роза? Правильно, розой. Ну, может быть, немного бензином отдает, если рядом проехал автомобиль. Чем пахнет море? Разумеется, морем. Или тем же бензином от затонувшего поблизости танкера. Чем пахнет колбаса, наконец? Конечно же колбасой! Насчет бензина тоже все ясно – вполне его запах в колбасе может проскользнуть по самым разным причинам.

А чем пахнут деньги? Да чем угодно! Ведь деньги в отличие от всех прочих предметов нашего мира постоянно меняют запах подыгрывая нюхающему. Одна и та же денежная бумажка может пахнуть совершенно по-разному: для рабочего – потом, для разбойника – кровью, для пьяницы – водкой, для ребенка – мороженным.

Возьмите в руки мятую купюру, закройте глаза и принюхайтесь – вы откроете такой мир запахов, что вряд ли различите или поймете хотя бы десятую их часть. Но и этой малости будет достаточно, чтобы, снимая запахи слой за слоем точно луковую шелуху, прочесть незатейливую человеческую трагикомедию…

А что же Липа? Несмотря на неуемную жажду власти и уверенность в собственной гениальности, он оставался человеком. И ничто человеческое не было ему чуждо. Оказавшись владельцем огромного состояния, Липа сразу почувствовал, чем оно пахнет. Волшебный запах власти! Посмаковав пленительные нюансы и пряные оттенки, он взялся за работу. А с чего начинается работа? Естественно с правильной организации труда и быта!

– Что скажешь насчет жилья? – спросил Липа за завтраком, который был подан по случаю теплого утра на примыкающей к номеру небольшой террасе с пальмами в горшках.

– А что жилье? По-моему жилье вполне нормальное, – Гоги с нескрываемым удовольствием мазал свою любимую черную икру на толстый кусок ветчины. – И место пафосное!

– Да… Местечко, конечно, что надо… – Липа задумчиво посмотрел на сияющие в лучах восходящего солнца кремлевские купола. – И никаких бытовых проблем…

Он вспомнил ежедневную подгоревшую яичницу, пахнущий холодной золой камин, сырые мрачные своды и поморщился.

– А я про что. Опять же можно соседний номер под офис снять… – Гоги как можно шире открыл рот и разом отправил туда свое кулинарное творение.

– Точно! – Липа встрепенулся и с уважением посмотрел на Гоги. – И в пробках стоять не надо, и в любое время можно поработать.

– И отдохнуть тоже в любое время, – уточнил Гоги, берясь за фирменный балык в серебряной мисочке с символикой отеля. – Как говорится, правильный отдых – залог успехов в труде!

И получилось действительно вполне симпатично: большой люкс с террасой у Липы, поменьше, но тоже ничего – у Гоги, тут же офис, под который приспособили несколько соседних номеров. Однако Липа пока не совсем представлял, что именно будет в этом офисе делать. Конкретно.

Поэтому с утра до позднего вечера он листал газеты, смотрел телевизор и копался в Интернете, периодически приставая к скучающему Гоги с вопросами. Тот крайне недовольный затворничеством находил утешение в еде, которую в неимоверных количествах заказывал прямо в номер, отчего становился с каждым днем все круглей и круглей.

– Не нравится мне это Граблин… – задумчиво заметил как-то Липа после очередного выступления президента. – Какой-то он расплывчатый. Что ему говорит Брезинский, то он и делает. Манная каша, а не президент!

– Однако не бедствует, и весьма не бедствует, – как всегда точно подметил Гоги. – А посмотри на его помощников – настоящие миллионщики!

– Так-то оно так. Но России такой президент категорически не подходит! – Липа, распихивая ногами груды газет, в которых теперь кроме рекламы вообще ничего путного не было, вылез из кресла и подошел к окну. – Вот Кремль – сила! Могущество так и прет из всех бойниц. А внутри сидит такое ничтожество…

– Ты это брось, Борисыч! Президент как президент… – тут в глазах Гоги мелькнул неподдельный испуг. – А ты случайно не того? Сам что ли собрался?

– Думаешь, не справлюсь? – не оборачиваясь, резко бросил Липа.

– Справиться-то справишься, тут вопросов нет, – быстро заговорил Гоги, – но ты, Борисыч, прикинь какая это нудная и скучная работа!

– Ладно, шучу, – Липа продолжал смотреть на заветные чертоги власти. – Сам знаю, что куда интереснее в тени стоять и за ниточки дергать.

– Опять же свобода маневра несравнимо больше! Что хочешь то и делаешь. А президент весь на виду как муха под микроскопом… – Гоги облегченно вздохнул.

Перспектива стать помощником президента его пугала. Он этого дела уже нахлебался с прошлыми высокопоставленными хозяевами. Куда лучше сидеть тихонько в офисе и паутину плести. Ни тебе ответственности, ни каждодневной рутины!

– А с чего начать посоветуешь? – Липа отклеился от стекла и пошел обратно в кресло.

«У Борисыча этот вид на Кремль, как дырка в женскую раздевалку у пионера. Смотрит, не насмотрится, скоро стекло лбом протрет…» – подумал Гоги, а вслух с самым серьезным видом спросил:

– Главное в политике что?

– Что?

– В политике главное кадры!

– Кадры?

Липа как завороженный кивал головой и изображал эхо, но в глубине сознания уже пульсировало пока не ясное, но очень важное решение.

– Меня здесь пока никто не знает, тебя вроде забыли, – продолжал Гоги, – самое время разобраться, кто есть кто в верхних эшелонах, наладить нужные связи, подобрать людей для дальнейшей работы.

При слове «работа» Гоги как всегда тяжело вздохнул. Но куда ж теперь денешься от непоседливого хозяина…

– Это-то понятно, только как это сделать?

– Да очень просто… – Гоги закрыл глаза, напрягся, даже покраснел от усердия, волосы от кипения мыслей встали дыбом. – Надо сделать астрологический комбинат: снятие политического сглаза, наведение порчи на соратников и конкурентов, гадание на рейтинг…

– Гениально! – Липа аж задохнулся от восторга. – Просто гениально! С твоими способностями и моим умением вступать в контакт! Именно астрологический комбинат! Это же не только информация, причем самая конфиденциальная. И не только установление доверительных отношений с самыми значимыми персонами. Это возможность влиять и направлять!

– Вот, вот… Здорово ты все-таки, Борисыч, соображаешь! Прямо в корень смотришь… А назовем как?

– Так и будет: «Астрологический комбинат» – незатейливо, но с изюминкой!

Разумеется, никакой рекламы о работе «Астрологического комбината» ни в прессе, ни в телевизоре не было. Зато в кулуарах наиболее важных властных учреждений (к ним Липа отнес Кремль, Правительство и Народное Собрание) появились небольшие красочные буклеты с красивыми картинками ночного неба и броским заголовком: «Звезды подскажут!». Содержание придумал Липа, вложив в него всю свою страсть любовластия. Поэтому текст, как и всякие написанные кровью сердца слова, пробирал до глубины души!

Буклеты находили на столах, подоконниках, диванах и стульях. Они выглядывали из оставленных буквально на пять минут портфелей, висели на досках объявлений, закрывая важные сообщения, и вываливались из шкафов, стоило неосторожно открыть дверцу. Даже в кабинетах для уединенных размышлений ведущих политиков имелось по несколько экземпляров!

Так что те кто надо о комбинате узнали, – во всяком случае, осторожные звонки начались как только в приемной включили телефон и посадили подле него офисную девушку с красивым именем Медея и такими большими черными глазами, что мысль совершенно терялась в их пленительной глубине. Звонящие не представляясь спрашивали действительно ли здесь оказывают особые услуги в политической сфере. И получив положительный ответ, записывались на прием.

Гостю «Астрокома» (пришлось таки название сократить для удобства) достаточно было произнести заветное слово, как прикормленная Липой служба безопасности отеля «Балык» брала под козырек и, не спрашивая имен и званий, почтительно провожала дорогого гостя до отдельного лифта. Как только лифт приходил в движение, свет в нем выключался, и подъем происходил в полной темноте, – только на потолке тускло мерцали маленькие разноцветные лампочки. Короче говоря «открылась бездна, звезд полна, звездам число нет бездне дна…»

Если добавить к этому звуковое сопровождение: далекие угасающий стоны и душераздирающий скрип перетираемого троса, то можно представить в каком состоянии приезжал гость на верхний этаж!

Там его встречал скорбного вида бледный господин в черном плаще с алой подкладкой и, хищно причмокивая, провожал по мягкому черному ковру с кровавыми разводами в приемную а-ля голливудский Дракула.

Заметим кстати, что настоящий граф Дракула – Влад Цепеш никакого отношения к вампирам не имел, а был «собирателем земель» румынских и основателем Бухареста. С тем же успехом можно было сделать кровопийцей и душегубом любого из «отцов-основателей» родины Голливуда.

Впрочем вернемся в приемную, где офисная девушка с красивым именем Медея и большими карими глазами, изящно задрапированная в зеленоватый саван с пикантными разрезами на самых интересных местах, усаживала дорогого гостя в жесткое деревянное кресло с торчащими во все стороны ржавыми шипами и угощала разными напитками, наливая их в череп.

Так что когда дело доходило непосредственно до астрологических экзерсисов клиент, как говорится, был уже готов к встрече с оккультными силами. Беседа проходила в изолированной от внешних звуков комнате: никаких там сирен, гудков и криков – полная и абсолютная тишина. Несколько свечей лишь подчеркивали интимный полумрак, а тлеющие по углам ароматические палочки насыщали воздух предвкушением тайны. Гоги в мерцающем коническом колпаке и серебристом плаще со звездами величественно восседал на высоком, похожем на трон кресле, а Липа в обычном костюме изображал «ихнего помощника».

И чудеса начинались…

Глава 15

Средь пыльных стеллажей, случайно…

Итак, Гоги, как и было обещано в буклете, проявлял чудеса рейтингового ясновидения, составлял партийные гороскопы, снимал политический сглаз, наводил электоральную порчу на конкурентов и производил прочие магические операции. Причем в отличие от многочисленных конкурентов он действительно умел это делать и делал!

– Однако у нас и конкуренция… – заметил как-то Липа, просматривая многочисленные объявления колдунов, магов и гадальщиков, обосновавшихся на благодатной политической ниве. – В таких условиях расслабляться нельзя!

И он выразительно посмотрел на несколько обрюзгшего и зеленоватого Гоги, которого никакая магия не спасала от последствий того, что он называл «активным отдыхом».

– Этих что ли? Брось, Борисыч! – Гоги с самым презрительным видом скомкал газету и швырнул в угол. – Там сидят самые простые люди, в лучшем случае научившиеся некоторым простейшим магическим приемам.

– А большей частью вообще откровенные шарлатаны!

– Ну вот! А у тебя есть я. Сам понимаешь…

Да, это Липа прекрасно понимал: Гоги не был простым человеком, он и человеком не был вообще! Так что результаты порой выходили по-настоящему интересные.

Да и сам Липа тоже не лаптем щи хлебал: пока Гоги витал в облаках оккультизма, он знакомился, благополучно втирался в доверие, выяснял разные интересные подробности и даже давал полезные советы, черпая их из своего богатого политического прошлого, чем приобрел славу не просто «ихнего помощника», но и толкового консультанта, оперирующего в отличие от магистра категориями материального мира.

Впрочем, довольно глупо было бы полагать, что Липа удовлетворится парой «ручных» губернаторов, «дрессированными» депутатами и прочей атрибутикой политического цирка. Нет! Он собирался искать кандидата на пост президента России – человека, который станет его персональным ключом к заветным воротам власти!

В начале недели «Астроком» обычно не работал, – сказывались насыщенные событиями выходные, когда клиент буквально пер косяком. Свободные дни каждый использовал по интересам: Гоги самозабвенно отдыхал, а Липа думал. А также посещал разные архивы и книгохранилища, чего, между нами говоря, никогда в жизни не делал. История с магической книгой вызвала в Липе интерес к печатному слову:

«Вдруг удастся каким-нибудь неописуемым способом извлечь из старых книг нечто подобное Гоги? – с волнением и надеждой думал Липа. – Или добиться еще более неожиданного результата?»

Чтоб облегчить доступ к редким экземплярам – ведь магия может быть только в старых книгах, Липа выправил себе корочки доктора наук и целую пачку самых разных рекомендательных писем. Однако все это оказалось совершенно лишним: за прошедшие четверть века литература утратила практически все свои позиции, – грубо говоря, если раньше Ее величество Книга сидела во главе стола, то теперь ее пересадили на половик подле дверей черного хода.

Так что появление Липы независимо от представляемых им бумаг вызывало приятное оживление в последних служителях печатного слова, доживающих свой век среди пыльных томов:

– Вы хотите посмотреть книги? – и в глазах за треснутыми стеклами очков растерянность сменялась надеждой.

– Пожалуй, да… – Липа благодушно улыбался, как всякий богатый человек вынужденный общаться с нищетой. – Особенно меня интересуют старинные издания.

И его под ручку вели в самые сокровенные хранилища человеческой мысли, к сожалению больше не нужной новому продвинутому человечеству.

Правда поначалу его немного пугала мрачная пустота читальных залов со сваленными в углу поломанными стульями, грязными до полной мути окнами и одинокой тусклой лампочкой у входа. Он нерешительно медлил, прежде чем погрузиться в темные лабиринты стеллажей с их ватной тишиной и тяжелой капелью подтекающей трубы. Скрипящие лестницы, гулкие коридоры и неожиданно появляющиеся из каких-то немыслимых закутков пожилые, если не сказать старые, женщины, никогда не видевшие как море играет солнечными бликами, лишали Липу душевного равновесия.

И тем более удивительна была случайная встреча, в конце концов случившаяся с ним во время одного из таких походов. Липа как раз нашел довольно занятную книжку – без обложки и половины страниц, к тому же на совершенно непонятном языке, и теперь с интересом листал слипающиеся желтые страницы.

– Извините за беспокойство, – приятный женский голос прозвучал как гром среди ясного неба, – вы не могли бы мне помочь передвинуть стол?

– Передвинуть стол? – Липа в полной растерянности смотрел то на книгу, то на стоящую перед ним симпатичную молодую женщину, пытаясь понять не есть ли второе магическим порождением первого.

– Я хотела бы сесть поближе к свету, – и она жестом предложила Липе удостовериться, что второй и последний целый стол зачем-то стоит в самом темном углу.

Липа пожал плечами, – почему бы и нет? – и стол был благополучно переставлен, потом он помог найти стул и даже завязал какой-то никчемный разговор о пользе чтения. И все для того чтобы понять с кем он имеет дело:

«Она определенно не богата, явно не гонится за модой, но содержит себя в порядке. Миловидная, скорей всего умная, возможно одинокая. Рост? Рост для женщины высокий. Возраст? Лет тридцать. В общем ничего интересного. И чего тогда, спрашивается, я трачу время на все эти рассуждения?»

Липа сердито прокашлялся и решил, что виной всему банальное любопытство – он уже несколько месяцев ходит по всевозможным заведениям подобного рода, и не разу никого там не встретил. А тут – пожалуйста! Мало того – женщина! Есть чем заинтересоваться…

Так что вышли они вместе и по приглашению Липы зашли выпить по кружке кофе в ближайшее кафе медленного обслуживания «Не ошпарься…»

– Да, тут народу побольше, чем в библиотеке! – заметила она, пробираясь вслед за Липой между многочисленными посетителями.

– К сожалению, духовная пища трудна для усвоения, – усмехнулся Липа. – Кстати, меня зовут Лев.

– Это я уже поняла, когда вы героически боролись с коварной мебелью! Зато со мной все проще – я всего лишь Катя.

– А скажите мне, Катя, что привлекло вас в столь странное место?

– Все очень просто. Я историк. А для историка нет лучше источника, чем книга.

Липа давно ни с кем вот так просто не разговаривал, тем более с женщиной. И самое удивительное, что ему это было приятно: Катя не пыталась строить глазки и приставать с вопросами, легко и вполне толково обсуждала самые разные темы, а когда дело дошло до истории, прямо-таки расцвела. Когда же Липа узнал, что Катя специализируется на вопросах власти, то расцвел и он. Короче полная идиллия за чашкой остывшего кофе…

– Чем интересно работать с книгой – никогда не знаешь, на что наткнешься, переворачивая страницу! Вот, например, сегодня я совершенно случайно нашла занятное рассуждение о власти…

И Катя довольно бойко рассказала красивую притчу про некую великую империю, простиравшуюся во всех направлениях, и ее властителя, который хотел завоевать еще и весь остальной мир.

«Вполне здоровое желание! – подумал Липа. – Увы, в наше время невозможное…»

– Но он боялся не успеть… – не без некоторого артистизма продолжала Катя. – Ведь мир так велик, а жизнь человека слишком коротка! К тому же многие соратники, развращенные завоеванными богатствами не хотели идти дальше. Их вполне устраивала спокойная жизнь в роскоши.

– Обычная история, – вежливо встрял в рассказ Липа. – По-моему с этим сталкивались все великие завоеватели. Их свита, если можно так выразиться, быстро наедалась и засыпала на пол дороге.

– Иначе и быть не может, ведь именно эта неутомимость выделяет одного из многих и делает его первым над ними. Этот, как вы точно выразились, безудержный аппетит.

Они поговорили немного о власти вообще и в какой-то момент Липа поймал себя на излишней болтливости. Одно дело бегать по Праге, пугая публику баснями о белом в персиках коне, на котором он скоро въедет в Москву, и совсем другое трепаться о своих планах сейчас, когда большая игра только начинается, трепаться с хоть и приятной во всех отношениях, но совершенно незнакомой женщиной. Придя к такому выводу, он свернул дискуссию и спросил, а что же было дальше.

– И тогда по совету придворного мудреца, – Катя легко вернулась к рассказу, как будто и не прерывалась, – властитель решил создать такие условия, чтобы завоевания продолжались и без его участия.

– Каким же образом? А главное зачем? Я понимаю стремление человека к власти, здесь и сейчас, но какой толк от завоеваний о которых ты даже не узнаешь?

– Возможно, поэтому вы и не стали властителем, – совершенно спокойно сказала Катя. – Согласитесь, что завоевывать и создавать куда труднее, чем делить уже завоеванное и созданное…

У Липы аж дыхание перехватило от обиды и злости:

«Да кто она такая, чтобы судить меня? Подумаешь – историк! Власть изучает! Да я эту власть не раз в руках держал, она у меня вон где была!»

Липа почувствовал, как руки сами собой сжались в кулаки, показывая, как он с этой самой властью строго и безжалостно обращался, но Катя как-то удивительно мудро и добро улыбнулась:

– Не сердитесь на меня, Лев, я совершенно не хотела вас обидеть. Ведь мы с вами просто разговариваем, обсуждаем интересную тему. Так ведь?

«Чего это я вправду? Мало ли кто что говорит? А за собой следить надо – вначале наболтал лишнего, а потом в позу!» – приняв решение, Липа весело засмеялся и спросил, что же было дальше в той истории с властителем и его империей.

Но Катя извинилась и сказала что ей, к сожалению, надо бежать:

– С вами было так интересно беседовать, что я совершенно забыла о времени! Еще раз меня извините, и… – она немного замялась, – если вас интересует, чем кончилась эта история, то мы могли бы встретиться завтра.

Липа тотчас согласился, однако с его стороны это был не более чем временный интерес к случайному, но необычному собеседнику. Во всяком случае, пока…

Глава 16

Гудит как улей родной завод…

В кабинете пахло валерьянкой, хорошим табаком и воском от которого и без того гладкий паркет казался прямо-таки зеркальным. Стены с приятным голубым отливом, порхающие по потолку гипсовые голубки, плотно закрытые шторы с золотыми кистями – все эта милая и незатейливая роскошь напоминала богатым больным (или правильнее больным богатым?) их собственные апартаменты и создавала доверительную атмосферу. Еще интереснее был хозяин кабинета – весьма популярная личность, известнейший знаток и целитель душевных недугов, психохирург Фосген Драчиладзе.

И обстановка и хозяин прямо-таки располагали к откровенному душевному препарированию. Мог ли в таких условиях устоять замученный работой, молодой женой, юной подругой и жадными до денег детьми от трех первых браков политик или бизнесмен? Увы, подробности его сокровенных переживаний вскоре после ухода посетителя становились известны настоящему хозяину заведения Липе сидящему в соседнем – через два дома по набережной – «Балыке». И тот, придав лицу, задумчивое выражение вплетал их в беседу, поражая клиента глубокими знаниями сокровенных уголков человеческой души и удивительной точностью советов.

Примерно через месяц отлаженный механизм «Астрокома» дал сбой. В приемной сидел депутат-одномандатник Дубаков: лифт со скрипом, господин в плаще с алой подкладкой и особенно череп с доброй порцией неразбавленного виски уже произвели на него должное впечатление. Самое время было приступить к работе, а Гоги все не появлялся.

– Развлеки его пока! – шепнул Липа офисной девушке Медее, – Только безо всяких там…

И он выразительно показал глазами на наиболее интересный разрез на саване, в который та была задрапирована.

– Хорошо, Лев Борисович, – в бездонных карих глазах далекой зарей обозначилась растерянность. – Только если без всяких там, то как?

– Ну расскажи ему что-нибудь, – Липа скосил осторожный взгляд на клиента с пустым черепом в одной руке и мобильником в другой, – про погоду там, грачи прилетели, солнышко блестит…

И он поспешил за Гоги, благо надо было всего лишь перейти коридор. Однако в коридоре его поджидал тот самый господин в черном плаще с алой подкладкой…

Надо сказать, что исполнителя этой ответственной роли Липа подбирал особенно тщательно:

– Какая разница кто будет в дверях стоять? – удивлялся Гоги. – Швейцар он и есть швейцар.

– Не скажи! – терпеливо разъяснял Липа. – Первый блин надо хорошенько маслом смазать, чтоб все остальные легко пошли.

– Убедительно ты говоришь, Борисыч! Даже есть захотелось. Давай-ка блинков с икоркой закажем, а?

В итоге место занял известный трагик Панасюк из Бердичевского драмтеатра имени Седьмого Майдана Незалежности, который исполнял отведенную роль с подлинным артистизмом. Так что при виде фигуры выступившей из сумрака коридора Липа совершенно искренне вздрогнул.

– Лев Борисович, – почему-то очень тихо сказал Панасюк, – Считаю своим долгом поделиться очень важной информацией.

– Только побыстрее, – Липа сперва хотел перенести все разговоры на вечер, но Панасюк выглядел испуганным и это Липу заинтересовало.

– Да, да, – Панасюк боязливо посмотрел в конец коридора, где в большом зеркале смутно обозначались его с Липой фигуры. – Тут такое дело случилось… Выхожу я пять минут назад в коридор и вижу в другом конце человека в плаще. Я поначалу подумал, что это мое отражение в зеркале, а потом аж холодный пот прошиб: у того капюшон на голове, низко так надвинут, а у меня-то нет!

– Может горничная? – рассеянно заметил Липа. – Или случайно кто забрел?

– Вы же знаете, что у нас на этаже посторонних быть не может! Все входы-выходы под контролем. Что же касается горничных, то они ходят в голубых халатах, а не в плащах с капюшоном!

– Значит гости к Гоги пришли. У него вечно кто-то пасется.

– Невозможно! Я лично сегодня рано утром всех проводил и двери запер, – Панасюк перешел прямо таки на трагический шепот. – Полагаю имел место натуральный злоумышленник со взломом! Причем не простой! Я ведь как понял, что это не я, так сразу окликнул. Он резко повернулся, будто спугнул я его, и обратно пошел. Я за ним. Он за угол завернул…

– Так догнал или нет? Не томи!

– В том-то и дело, что никого там не оказалось!

– Так может он через запасной выход?

– Только что все двери проверил – заперто!

Липа похвалил Панасюка за бдительность, велел сообщить в службу безопасности и решил вечером обязательно разобраться с этой фигурой. А пока надо было срочно вернуть в русло трудового процесса прогульщика Гоги.

В номере царил полный разгром, – везде валялись пустые бутылки, остатки закуски, груды окурков и предметы женского туалета, а сам Гоги в гордом одиночестве храпел поперек кровати в бездонных семейных трусах и одном ботинке. И разбудить его не было никакой возможности…

Так что пришлось Липе напяливать на себя дурацкий светящийся колпак и плащ со звездами, влезать на табуретку и вещать оттуда замогильным голосом всякую ерунду. Впрочем, после высокоинтеллектуальной беседы с Медеей депутат ничего особенного не заметил…

На следующий день Гоги долго извинялся, разводил руками и чесал затылок:

– Сам не знаю, Борисыч, как такое получилось… Вроде все хорошо шло, а потом вдруг раз – и провал. Не иначе вчерашним салатом отравился…

– Каким салатом?

– Да «Столичным», будь он не ладен!

– Чтоб ты стал есть несвежий салат? Не верю!

– Так потому и не ем, что отравиться можно! Не даром на Востоке говорят, что вчерашний салат подобен дракону.

– А разве там знают о нашем «Столичном»?

– В том-то и дело что нет, а смотри как тонко суть проблемы уловили. Вот что значит древнейшая культура!

– Ладно, – Липе надоело дурацкое препирательство, – ты лучше скажи, что будем делать с Дубаковым. Вчера-то я кое-как отбился, но сегодня придется что-то решать.

– А что особенного этот Дубаков хочет? В президенты?

– Хуже. В губернаторы.

– Чего-то я, Борисыч, тебя не пойму. Мы уже с тобой пару губернаторов подготовили к вступлению в должность. Знаем что к чему. И я тебе прямо скажу, – тут особого ума не требуется.

– Ага! Если бы ты салатом не отравился, то имел бы удовольствие послушать, как мы перебрали все субъекты…

– И не один не подошел?

– Ни один!

Гоги растерянно смотрел на Липу, а Липа сердито смотрел на Гоги – будь он тогда на месте, может и переубедили бы козла с мандатом, а теперь чего-то делать надо. Деловую репутацию создавать трудно, а потерять проще простого!

Гоги думал оставшуюся половину дня и всю ночь. Ему определенно было стыдно, и он всеми силами пытался реабилитироваться в глазах Липы. Примерно каждые полчаса из его номера поступали задания одно чуднее другого и совершенно несвязанные между собой: дюжина пива, карта России, полкило черной икры, учебник географии, еще дюжина пива, большой аквариум без рыбок, две порции шашлыка и так далее.

Когда же поступил заказ на большую бутылку водки и кирпич Липа решил вмешаться. А то потом опять придется выслушивать драматическую историю про несвежий салат, который Гоги не ел, но которым умудрился отравиться. Однако стоило Липе подойти к двери, как сияющий, но слегка покачивающийся Гоги сам вышел к нему навстречу:

– Все нормально, Борисыч! Вызывай на завтра Дубакова!

– Ты подожди! Объясни сначала, что решил!

Но Гоги категорически отказался, сказав, что должен еще многое додумать. На самом деле ему хотелось в порядке реабилитации произвести на Липу впечатление красивым решением сложной задачи. И Липа, скрипя сердцем, согласился.

– Но смотри, Гоги, – многозначительно предупредил он, – Если что…

– Да если что, Борисыч, – замахал руками Гоги в притворном испуге, – Да я сам себя тогда так накажу! В особо извращенной форме…

А что же новая Липина знакомая Катя?

Они действительно встретились на следующий день – в том же кафе «Не ошпарься…». И не то чтобы Липа жаждал узнать, чем кончится история властителя, в конце концов, все подобные истории кончаются одним и тем же – естественной или вынужденной смертью идейного борца за власть, но он пришел. И она тоже пришла, опоздав не более чем на минуту, точно ждала его появления за углом и вышла, как только он сел за стол.

– Итак, по совету придворного мудреца властитель решил создать такие условия, чтобы завоевания продолжались и без его участия… – Катя задумчиво помешивала кофе, словно вспоминая эпизод из своей собственной жизни. – Для этого он сделал женщину бессловесным, бесправным существом. Вещью, которую можно купить и продать…

– А с какой именно женщиной ваш властитель так сурово обошелся? – улыбнулся Липа, но ответной улыбки не последовало.

– Со всеми без исключения! И все они были обязаны ежегодно производить на свет сыновей. Неисполнение каралось, усердие принималось как должное.

– Довольно странное решение, – Липа почувствовал в сказанном странную угрозу, слишком осязаемую, чтобы ее проигнорировать, но недостаточно ясную, чтобы понять. – Женщины-то тут совершенно не причем!

– Однако еще при жизни властителя его империю наводнили несметные полчища голодных и злых воинов, с которыми он вполне успешно стал завоевывать мир. И ни было на Земле силы способной остановить это всесокрушающее воинство.

– И чем же кончилась эта поучительная история?

– Властитель был убит претендентом на престол – более молодым и сильным, но это его не особенно опечалило. Он так часто рисковал жизнью на поле боя, что давно свыкся с мыслью о смерти. Тем более приятно было принять ее от рук преемника – такой далеко пойдет!

– А как же империя? Сбылась ли мечта властителя о мировом господстве?

– Разумеется. Правда не совсем так, как он думал, – властителем империи стала женщина… – Катя наконец-то улыбнулась. – Впрочем, все это не более чем праздные рассуждения неизвестного писателя.

– Да… – Липа ощутил в ногах странный холод. – Занятная история…

Ему вдруг стало страшно и обидно, – почему творец победы не всегда пользуется ее плодами? Разве это справедливо?

Глава 17

Долгожданный звонок

Первое, что увидел депутат Дубаков, придя на повторный прием, был хорошо освещенный аквариум с водой. На фоне общего полумрака и дрожащих свечей он буквально сиял всеми своими гранями. Дубакову вдруг показалось, что его прямо сейчас сунут головой в воду и будут держать, пока он не захлебнется, перед глазами замелькали картинки из старых фильмов, а в ногах обозначилось легкое подрагивание.

– Я, пожалуй, зайду попозже, – пробормотал депутат, пятясь к дверям, но там оказался Липа твердой рукой направивший его в кресло: