Текст книги "Игра в возможности. Как переписать свою историю и найти путь к счастью"

Прежде чем приступить к переписыванию собственных историй, давайте рассмотрим еще несколько шаблонов поведения. С героями этих историй я работала лично. Это были недолгие встречи, и меня воодушевил этот факт – он означал, что для позитивных изменений не требуется «терапия» – достаточно одного лишь разговора.

Мой первый рассказ – о женщине, которой в юности не разрешили уйти из дома, чтобы следовать своей мечте, поскольку юной девушке небезопасно жить одной. София стала примером тех, чья история, основанная на страхе, возникла из-за препятствия на жизненном пути.

Я познакомилась с Софией, когда вела тренинг для одной компании в Монтеррее. Она была одной из самых амбициозных и влиятельных дам в Мексике – единственной женщиной из числа руководителей компании. Во время прощального приема у нее дома София рассказала, что воюет со своей восемнадцатилетней дочерью Терезой, которая собралась на учебу в США. София утверждала, что дочь не выживет вдали от дома, и пыталась списать их конфликт на трудный возраст.

Позже Тереза присоединилась к нам, и я была поражена ее красотой, утонченностью и зрелостью. Я отметила, что девушка уверенно пошла по стопам своей матери. И да, я также увидела искры обиды, вспыхивающие между матерью и дочерью.

Позже я расспросила Софию: почему она не доверяет Терезе? И она поведала мне свою историю. Она рассказала, что дело в ее собственной матери, бабушке Терезы. Та боялась отпускать Софию за границу, и никакие мольбы дочери не переубедили ее.

– Это решение было правильным? – спросила я, но не получила вразумительного ответа.

Я видела: просьба Терезы напомнила Софии о страхе ее собственной матери, который возник в эпоху иных устоев и возможностей. Отказывая Терезе в поступлении в престижный университет, София повторяла старую схему, вопреки собственным убеждениям и здравому смыслу. Она видела, что ее решение странное, но пыталась защищать его: мир стал опаснее, дочь еще молода, а культура и ценности в США противоположны их семейным устоям.

От старых воспоминаний Софии разрозненные части ее личности пустились в пляс. Они не давали взрослой Софии серьезно обсудить с дочерью ее решение покинуть дом, и в ответ бунтарская часть внутри Терезы восстала против недоверия матери. В то же время она считывала материнскую тревогу, повторяя ее опыт в виде фрактала[6]6
  Фракталы – это объекты, которые бесконечно повторяют друг друга в разном масштабе. Фракталы можно найти в узорах береговых линий, облаков, снежинок и кровеносных сосудов, а также во многих произведениях искусства (анализ картин Джейсона Поллока показал, что в них содержатся фрактальные измерения). – Прим. авт.


[Закрыть]. Между двумя «подростками» разразилась перепалка, и ни одна не желала уступать – пока София не осознала, что действует по шаблону.

Мы успели обсудить, как определенные события способны пробудить старые воспоминания, не имеющие отношения к нынешней ситуации. Чуть позже я получила от Софии записку с благодарностью. В ней говорилось, как она гордится, что ее умная и красивая дочь будет учиться в США.

Шаблоны поведения, сформированные под воздействием травмы, несут в себе страх и упрямство. Они противостоят повторению событий, которых мы боимся больше всего. Эти действия похожи на ограду под напряжением; они вызывают у нас неприятные эмоции.

Если в вашей жизни повторяются одни и те же ситуации, вы можете решить, что такова жизнь; вы можете обвинить или себя (я плохо разбираюсь в людях), или других (меня никто не слушает), или весь окружающий мир (он катится прямехонько в ад). Эти «повторы», которые вы замечаете, на самом деле закономерны: вы вспоминаете эмоцию и пытаетесь избежать событий, связанных с ней, а окружающие предсказуемо реагируют на ваше поведение. Вы видите их реакцию, и вам кажется, что «все повторяется».

Подумайте, как события в жизни Салли создали для нее защитный шаблон поведения, который велел ей нести весь груз отношений на себе.

Я обнаружила, что осознание шаблонов поведения необязательно требует сеансов психотерапии. В восьмой главе я объясню, как обнаружить историю, лежащую в основе любых ваших действий, которые мешают вам развиваться. Вы можете сами заняться этим вопросом или вступить в группу поддержки – как поступила Салли.

Я вела один корпоративный семинар, где хотела доказать себе и другим, что можно изменять поведение и тех людей, которые не готовы обсуждать личные дела в группе. Первые два часа я обучала группу «Искусству возможностей», объясняя – нужно не воевать с обстоятельствами, а менять историю, лежащую в корне проблемы. Я предложила проверить, можно ли это сделать за двадцать минут, и спросила, нет ли среди двух десятков присутствующих храбреца, готового поделиться своей проблемой.

Подопытных кроликов не нашлось, но я увидела, как пара человек притихла и погрузилась в размышления. Я терпеливо ждала. Затем Сэм из финансового отдела вызвался добровольцем. Он понял, что его участие поможет группе, и решил поделиться своей проблемой, причины которой он никак не мог понять.

Сэм рассказал, что недавно ему уже в третий раз отказали в повышении – руководство посчитало, что он не подходит для более высокой должности, потому что неспособен идти на риск. Он признавал, что в чем-то они правы, но считал свои решения мудрыми. Он не был согласен, что не может адекватно реагировать. И он чувствовал растерянность, в очередной раз получая один и тот же ответ.

Мы приступили к работе.

– Вспомните свое самое первое неудачное решение, – попросила я.

Я искала то, что мешало ему рисковать. Сэм вспомнил несколько проблем с домашним заданием в школе, а также уход из спортивной секции.

– Еще раньше, – настаивала я.

И он перечислил несколько подростковых ошибок. Но я была уверена, что шаблон поведения возник задолго до пубертата: во-первых, во время разговора он не упрямился и не обижался, лишь немного смущался, как маленький ребенок; а во-вторых, примеры, которые он приводил, не вызывали у него никаких эмоций.

И вдруг Сэм оживился, как будто что-то вспомнил, и я поняла, что мы нашли источник его повторяющейся истории.

Ему было три года, рассказал он, тогда они жили в Вашингтоне. Он собирал цветы в подарок матери. Он помнил, каким взрослым себя почувствовал, когда решил сделать маме подарок. Его лицо светилось удовольствием, когда он вспоминал это, но свет быстро угас. Вскоре мы поняли почему: когда Сэм стоял, счастливый, с цветами в руке, домой вернулся его отец в плохом настроении. Как это Сэм нарвал цветов без разрешения? Какой он дурак, какой ужасный ребенок! Сэм весь сжался, рассказывая нам об этом. Он был как зверек, ослепленный светом фар, – смущенный и парализованный.

Нам с группой показалось, что перед нами стоит маленький мальчик, воплощение травмы. Мы словно читали его мысли: «Мне нельзя доверять, я не могу принимать правильные решения, я слишком глупый». Тогда-то в сознании Сэма и возникла ограда под напряжением, которая мешала ему вырасти, стать любознательным, научиться экспериментировать и рисковать.

К сожалению, Сэм не смог осознать эту ситуацию. Поэтому и в дальнейшем ему не удавалось находить разумные решения. Он мог подойти к «ограде», но не мог проделать в ней лазейку. Поэтому, когда компания хотела пойти на риск – заключить сделку или расширить портфель, – Сэм отступал и требовал времени на раздумья, просто чтобы подстраховаться. Это не укрылось от глаз его начальства, и они не повышали его, хоть и были довольны его работой.

Сэм не понимал, что невидимая преграда была не реальнее, чем ров вокруг сказочного замка; поэтому он ни разу не усомнился в ограничениях, с которыми жил.

МЫ НЕ ПРИВЫКЛИ ДУМАТЬ, ЧТО НАМИ УПРАВЛЯЮТ ИСТОРИИ, СОЗДАННЫЕ НАМИ В ДЕТСТВЕ. БОЛЬШИНСТВО ИЗ НАС МОЖЕТ ЛИШЬ ДОГАДЫВАТЬСЯ, ЧТО МЫ ДЕЙСТВУЕМ ПО ШАБЛОНАМ ПОВЕДЕНИЯ НАШИХ ДАЛЕКИХ ПРЕДКОВ.

Это наша общая беда: мы не привыкли думать, что нами управляют истории, созданные нами в детстве. Большинство из нас может лишь догадываться, что мы действуем по шаблонам поведения наших далеких предков. Но как это изменить? Нужно найти историю и начать все заново! Мы вернемся к Сэму и узнаем, как это сделать, в восьмой главе. Но сначала давайте посмотрим, как работают и взаимодействуют истории; узнаем, что бывает, когда два человека, состоящие из разрозненных частичек, объединяются во имя любви.

Глава седьмая. Любовные узы

Мы не можем жить искренне и ни разу не ранить свое сердце… Нет ни одного по-настоящему смелого пути, который не привел бы к разбитому сердцу, – и сколько же сил и времени нам нужно, чтобы справиться с этой болью.

Какой бы ни была новая любовь, она всегда разбивает сердце старой.

Дэвид Уайт, поэт и философ

Для большинства людей влюбленность является отражением самых первых близких отношений. Если связь с нашим первым опекуном была крепкой, влюбившись, мы воспроизведем такую близость. Возможно, будут и проблемы, но сама любовь, вероятно, окажется надежной и сильной.

Если же, как Салли и многие из нас, мы не были уверены в надежности той первой связи, нас потянет к людям, которые ведут себя как наши родители. Ведь мы чувствуем себя с ними «как дома». Пытаясь справиться с воспоминанием об опасности, мы будем подчиняться своей детской истории: ублажать или наказывать, взваливать все на себя или изображать беспомощность. Все ради того, чтобы почувствовать себя в безопасности. Так наши установки заставляют нас снова входить в ту же бурную – или спокойную реку.

В итоге потрясающая «влюбленность», ее неповторимые надежды и переживания скорее всего приведут нас к чувству, которое мы уже когда-то испытывали. Может быть, нас это устроит и мы будем расти и наслаждаться жизнью. Или наоборот, как Алан, мы однажды испытаем страшное потрясение. Тогда придется менять шаблоны поведения, которые помогли пережить детство, но теперь мешают взрослой жизни. Давайте посмотрим на пару, которая искала поддержки и любви, но шаблоны разлучили ее.

Отец Томаса был профессиональным пианистом, искусство для него было превыше всего. Он любил Томаса, но редко уделял ему внимание. В раннем детстве Томас тихонько сидел рядом с отцом, пока тот музицировал. Когда родители развелись, он сохранил с отцом близкие отношения, разделяя его интересы – в том числе он научился ценить независимость и свободу творчества. Другими словами, он поддерживал видимость стабильных отношений с отцом, подражая ему. Он не мог изменить этот шаблон поведения, да и не хотел. Ведь благодаря ему Томас мог смело следовать своим желаниям и принимать решения.

Когда родители Томаса разошлись и затем развелись, в его жизни кардинально изменились две вещи: во-первых, отец еще сильнее отдалился, а во-вторых, отстранилась и мать, которая завела новые отношения.

И вот выросший Томас познакомился с молодой, очень верной и внимательной Мэри. В отличие от увлеченного отца и непостоянной матери она казалась Томасу надежной. Мэри же выросла под постоянным контролем родителей, поэтому посчитала раскрепощенного Томаса своим спасением.

Как и во всех нас, и в Томасе, и в Мэри сидит раненый ребенок, и каждый по-своему реагирует на потребность другого во внимании и контроле. Томас искал женщину, которая будет любить и уделять внимание только ему, он жаждал стабильности. Мэри больше всего надеялась найти мужчину, который будет пылко любить ее, но не будет контролировать.

Оба они придумали подход, который в прошлом помогал справиться с поведением родителей. Томас стал беззаботным и экспрессивным, каким был при отце, а Мэри была «правильной», но совершенно не выносила чужого контроля. Эти идеальные когда-то шаблоны поведения теперь помешали им построить новые отношения. Хуже того – они привнесли в брак потребности из их детства: «Мне нужно больше внимания», «Я должна сама все контролировать», – хотя эти потребности были либо уже удовлетворены, либо попросту не актуальны.

С течением времени упрямая «хорошая девочка» внутри Мэри начала раздражать Томаса. То, что когда-то казалось ему стабильностью, теперь воспринималось как неспособность меняться, да так оно и было. Шаблоны безопасности не адаптируются под ситуацию; они непреклонны – как дети, которые их создали.

В то же время «творческий» темперамент легкомысленного Томаса стал казаться Мэри хаотичным и опасным. Когда она пыталась объяснить, в чем проблема, Томас отворачивается от нее, думая, что она ограничивает его свободу. Ведь шаблон его поведения тоже непоколебим.

Мэри чувствовала, что к ее мнению снова не прислушиваются, то же чувствовал и Томас. Их обоих очень расстраивало, что привлекательные черты в партнере не имели ничего общего с любовью и близостью. И легкомыслие Томаса, и стремление Мэри соблюдать дистанцию означало лишь: «Я в безопасности, не мешай мне».

Часто люди, идущие на поводу у своей детской части, со временем начинают раздражаться, когда партнер проявляет свои характерные черты. Тогда их детская часть закатывает истерику, и брак разваливается. Защитный механизм заставляет их нападать, убегать или застывать на месте, не в силах принять решение. В разгар ссоры люди не понимают, что та часть, которая так тянется к другому и так боится его, – это лишь маленький фрагмент целой личности, воспоминание о давно ушедшем чувстве. Им кажется, что брак был ужасной ошибкой и пути назад нет.

Мэри чувствовала себя беспомощной в детстве. Поэтому в отношениях с Томасом она хотела принимать решения, чтобы знать, что контролирует их жизнь. Они договорились, что отложат рождение детей и после свадьбы займутся карьерой, чтобы обеспечить себя деньгами.

Но через год после свадьбы Томас совершенно разочаровался в своей работе – он был подающим надежды арт-директором корпорации. Он впал в такую депрессию, что компании нехотя пришлось подписать его заявление об уходе. Вскоре к нему обратились несколько некоммерческих стартапов. Одна из интернет-компаний показалась Томасу идеальной. Фирма занималась поиском профессиональных музыкантов во всех уголках мира. Первое время работа почти не окупалась бы, но она полностью соответствовала интересам Томаса. Его задача заключалась в представлении музыкантов на сайте компании, а также в поиске спонсоров и рекламодателей. Он чувствовал, что такая работа снова придаст ему сил и вернет смысл существования.

Мэри была в шоке. Как мог Томас перечеркнуть все их планы, не спросив у нее? Мэри вдруг вспомнила свое детское бессилие. Ее родители очень сильно контролировали ее жизнь и не считались с ее мнением. Святилищем, заповедником для Мэри была ее комната, где она могла расставлять все, как ей хочется, – хотя и это она не могла контролировать полностью. Друзья могли что-то переставить из любопытства, сестра могла взять без спросу какую-то вещь или мама яростно начинала уборку.

С семи лет Мэри решила контролировать ситуацию, планируя все наперед и заставляя окружающих давать обещания. Так она могла быть готовой к тому, что ее ждет. Это стало ее шаблоном выживания. Только вот семилетние дети не продумывают запасных планов, поэтому Мэри недоставало гибкости. Она заняла оборонительную позицию и не слышала аргументов Томаса.

Томас пытался объяснить, что работа вдохновит его и он будет изменять мир вместо того, чтобы работать на общество потребления. Он убеждал Мэри, что через некоторое время маленький стартап расцветет, а сам он станет счастливым человеком и хорошим мужем. В конце концов Мэри сдалась, потому что рациональным взрослым умом понимала – муж прав. Но семилетнюю девочку внутри нее компромисс не устраивал, и она не могла успокоиться.

– Он все решил без меня, – плакала она.

И Мэри позволила внутреннему ребенку себя убедить.

– Посмотри, – говорила девочка. – Видишь, это он решает, куда вам поехать в отпуск, он чаще приводит домой друзей, а не ты. Помнишь, как он купил дорогое кресло без спроса?

Мэри стала еще более раздраженной, когда первая зарплата Томаса оказалась крошечной. Она стала вести себя, как мать: наказывала Томаса, не разговаривала с ним дни напролет.

Томас отреагировал, как его отец: он полностью сосредоточился на новом занятии и избегал взаимодействия с Мэри, ставя точку в этом кошмаре. Мысленно Мэри вернулась в детство, когда никто ее не слушал и она не могла ни на что влиять.

Что же они сделали? Решили, что они слишком разные, чтобы оставаться вместе, и сожгли мосты? Или каждый стал настаивать на своем?

Они могли сделать невероятное: попробовать разобраться с детскими шаблонами поведения и обсудить судьбу брака как взрослые люди. Представьте, что они договорились не принимать никаких решений, пока с любовью не соберут свои разрозненные части в одно целое. В конце концов, вы ведь не стали бы поручать свое будущее двоим капризным детям?

Представьте, что Томас сказал:

– Мэри, я вижу, ты не поддерживаешь мою погоню за мечтой, и дело дошло почти до развода. Я понимаю, если бы мы приняли решение вместе, мы придумали бы, как мне работать без вреда для наших отношений. Прости меня, пожалуйста.

А Мэри ответила бы:

– Томас, я гораздо меньше способна к самоанализу, чем ты, но знаю, что бываю слишком упрямой. Пойми, в детстве я не могла и шагу ступить сама, и похоже, теперь я пытаюсь помешать тебе. Если бы я меньше упрямилась, мы могли бы найти правильное решение; но давай посмотрим, что будет дальше.

Это диалог между двумя взрослыми людьми, которые знают о своих детских частях и отвечают за них. Совсем другое дело! Вот бы всем нам найти такую осознанную точку зрения.

• Осмысление ваших детских частей должно стать одной из ваших обязанностей в отношениях.

• Обращайте внимание на ситуации, в которых ваш внутренний ребенок пытается выбраться наружу. В такие моменты вы горячитесь, или нервничаете, или упорно настаиваете на своем. Потренируйтесь не напирать на то, что вас так волнует. Пустите все на самотек. Если не получается, скажите себе: «Надо мной пытается взять верх мой внутренний ребенок, и мне нужно время, чтобы успокоиться». Не оправдывайте себя, что если чувство сильное, то оно важно. Это не так.

• Никогда не ссорьтесь с детской частью вашего партнера. Даже если вы «победите», победа не принесет вам радости. К тому же, для этого вам придется разбудить своего внутреннего ребенка. Ссоры между детьми ничем хорошим не заканчиваются.

• Попробуйте услышать внутреннего ребенка вашего партнера. Это непросто, ведь вы думаете, что между вами – полное непонимание. Тем не менее, дайте ему высказаться. Ответьте: «На самом деле я не специально тебя обидел. Надеюсь, ты знаешь – я тебя люблю». Когда ребенок внутри вашего партнера успокоится, вы сможете перейти к взрослому, продуктивному диалогу. Запомните, любовь – лучшее успокоительное.

• Не критикуйте, а просите. К примеру, лучше сказать: «Пожалуйста, режь на доске, а не на столе», а не: «Смотри, ты испортил столешницу, потому что поленился взять доску». Или просите: «Скажи мне, пожалуйста, чем ты недовольна», а не «Откуда мне знать, что тебе что-то не нравится?». Или «Сделай мне сюрприз» вместо «Ну хоть бы раз ты взял инициативу на себя». Просьбой можно договориться о чем угодно, но нет лучшего способа поссориться, чем пустая критика.

• Поверьте, если вы к чему-то подойдете творчески, а затем пустите все на самотек, отношения могут выправиться сами собой – так заведено природой.

• Извиняйтесь за ошибки своего внутреннего ребенка. Извиняйтесь вообще всегда, когда чувствуете напряжение между вами. Даже если вы не знаете, в чем дело: извиняйтесь за то, что не попытались все исправить. Вам не обязательно признавать свое поражение. Это лишь инструмент, который доказывает, что вы превыше всего цените ваши отношения.

Глава восьмая. Перепишите историю

Мы узнали, что такое шаблоны безопасности и как они работают. Теперь пора научиться отбрасывать эти шаблоны, переписывая наши собственные истории.

В первую очередь необходимо отличать истории, созданные детским разумом – я буду называть их детскими историями, – от взрослых, которые придумал взрослый ум. Не так-то просто отделить гениальные, но совершенно негибкие выдумки трех– или четырехлетнего ребенка внутри вас от пластичной и многогранной истории, которая выросла из мудрости вашего жизненного опыта.

Тщательно отделив детское сознание от взрослого, мы тут же решим, какие истории надо исправить, а какие – милостиво оставить как есть. А в конце главы мы увидим, как детская история у нас на глазах превращается в (почти) взрослую.

Для начала я попрошу вас воздержаться от критики и принять следующее: если вам хочется разорвать отношения, или вы цепляетесь за связь, которая угасает, или вы боитесь будущего, или чувствуете себя беззащитным; если вы до исступления пытаетесь контролировать людей и в штыки воспринимаете любую критику, скажите себе: «Я живу в истории, которую придумал ребенок». Поверьте, истории наших или чужих внутренних детей совершенно не похожи на истории, придуманные взрослыми.

Детские истории, как ранние теории строения Вселенной, вращаются вокруг своего незрелого автора – и представляют собой настоящую драму. Неважно, о плохом они или о хорошем; их незыблемость придает им дополнительную театральность.

ДЕТСКИЕ ИСТОРИИ, КАК РАННИЕ ТЕОРИИ СТРОЕНИЯ ВСЕЛЕННОЙ, ВРАЩАЮТСЯ ВОКРУГ СВОЕГО НЕЗРЕЛОГО АВТОРА – И ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ НАСТОЯЩУЮ ДРАМУ.

Сэм, нарвавший цветов, решил, что он плохой и ему нельзя (вовеки веков) доверять принятие решений. Видите, такая подача событий гораздо драматичнее истории о том, что на Сэме отыгрался отец, у которого был неудачный день. Дети не так уверены в себе, как взрослые, поэтому их история часто строится на самокритике. В нее вплетены попытки найти одобрение, защиту или внимание или взять ситуацию под контроль.

Часто эти истории, если они досконально продуманы, содержат характеристику: к примеру, «Я сильная девочка», или «Я не лидер», или «Я хороший». Или, как у Сэма: «Я плохой и не могу принимать хорошие решения». Детский ум, который их создает, мыслит очень конкретно и воплощает в них абсолютную и вечную истину.

Давайте теперь взглянем на историю маленького Алана. «Держи любовь в секрете» не была стратегией выживания, изменившей всю его личность. Нет, это была профилактическая мера, чтобы не потерять связь с миром, состоявшим лишь из двух несогласных взрослых. Мальчик был так мал, что не мог обсудить проблему с родителями и помирить их, поэтому его психика предпочла скрытность. Эта тактика проникла во множество сфер его жизни, пока он взрослел. Его сознание создавало множество тайных путей, но не смогло изменить историю, которая оставалась незыблемой. В каком-то смысле Алан все сильнее утрачивал связь с реальностью. К примеру, он наделил себя характеристикой «знаток отношений», которой он ни капли не соответствовал.

Итак, как же самостоятельно отличить – вы живете в детской или во взрослой истории? Вот список, который поможет вам разобраться.

• Вами управляет внутренний ребенок, если вы уверены в абсолютной правильности своих взглядов и ни на секунду в них не сомневаетесь. Неважно, что их сформировало: семейные традиции или религиозные наставления. Ваша уверенность мешает вам учиться, меняться и наблюдать, как меняется мир, – а ведь это признаки взрослого ума. Вас раздражают просьбы супруга, или изменения на работе, или глобальное потепление, или новости. Ваша история делает вас настолько глупым, что вы беретесь утверждать, что знаете, каким будет мир через тридцать лет, или вообще – что абсолютная «истина» существует. Эта вера препятствует вашему взаимодействию с постоянно меняющейся системой – миром, в котором мы живем.

• Вы живете в воспоминаниях ребенка, если вы часто осторожничаете и переживаете, что все пойдет не так – если только вы не перенесли недавно травму. Страх и тревога – это базовые эмоции в мировоззрении ребенка, поскольку они помогают ему выжить. Перед лицом реальной опасности наши тела реагируют адекватно; но тревожность – это признак воспоминаний о беспомощности, шаблон поведения, который тянется из далекого прошлого, когда мы были зависимы от кого-то.

• Вы живете своей детской частью, если вас постоянно беспокоит, что о вас подумают другие. Ребенок думает, что он – пуп земли и что другим заметен каждый его недостаток или, наоборот, каждая идеальная черта его души и лица. И поэтому ему кажется, что своими действиями он может управлять мыслями окружающих.

• Вы живете детским умом, если думаете, что каждая прошлая травма повторится вновь. Такие выводы заставляют вас противиться изменениям, перестраховываться и прятаться от жизни.

• Вы выражаете свое детское мнение, когда считаете, что ваши потребности – в деньгах, к примеру, или в любовнике, или в определенных удобствах, – абсолютны и что ваши желания никогда не изменятся.

Утверждения в наших детских историях драматичны, эгоцентричны, иерархичны, конкретны, основаны на страхе, ограничены, привязаны к личности, абсолютны и неоспоримы («слишком поздно», «она не захочет», «недостаточно ресурсов» и так далее). Тем не менее, если бы наши умы повзрослели – что, безусловно, они и сделали хотя бы частично, – независимо от привычек предков и травм детства, их выводы были бы совершенно иными.

Давайте посмотрим, как выявить взрослую историю.

• Наш взрослый разум понимает, что мы смогли пережить детство. Выживание больше не является нашей основной задачей, даже если нам и приходится иногда решать вопросы жизни и смерти.

• Взрослый ум, который больше не беспокоится о выживании, стал любознательным, он обращает внимание на то, что неизвестно, а не на то, что очевидно.

• Взрослый ум открытый и гибкий: он хочет познавать новые мысли и ощущения, не нуждаясь в защите.

• Взрослый ум творческий: он ищет возможности, изобретает истории и движется к единению с окружающими.

• Взрослый ум не пугается, когда видит в других проявление детских историй – он выражает любовь и сопереживание. Эмоциональная почва зрелости – это любовь, радость, понимание, благодарность и удивление. Личные качества не играют роли, поскольку все они – проявления «человеческой натуры», и мы не так уж сильно отличаемся друг от друга.

• Взрослый ум осознает, что ничто не остается прежним; что не бывает двух идентичных событий. Завтра мы будем отличаться от себя сегодняшних. «Одинаковое» существует только у нас в уме. Шаблон поведения может повторяться, как времена года, но на самом деле ничего не случается «вновь». Каждый листочек, каждая снежинка, каждая мысль – уникальны.