Текст книги "Игра в возможности. Как переписать свою историю и найти путь к счастью"

Глубоко засевший шаблон менялся у Алана в мозге, в теле и в поведении. Но навсегда ли эти изменения? Здесь нельзя говорить о «постоянстве». Хотя старые пути уходят все глубже с течением времени, буря может разбудить их вновь. Каждый раз, когда Алан испытывал старое чувство надежды и боли от разлуки, он мог – мысленно, конечно – отдернуть эту завесу. Каждый такой инцидент он научился считать воспоминанием, смотреть на него под другим углом и таким образом укреплять недавно созданные нейронные пути. Со временем он даже начал радоваться возвращению старых чувств, потому что они помогали ему взрослеть и меняться.

ХОТЯ СТАРЫЕ ПУТИ УХОДЯТ ВСЕ ГЛУБЖЕ С ТЕЧЕНИЕМ ВРЕМЕНИ, БУРЯ МОЖЕТ РАЗБУДИТЬ ИХ ВНОВЬ.

Глава пятая. Перемена

За три года Алан «переписал» многие истории, которым раньше подчинялась его жизнь. То, что он назвал себя полем, существующим вне времени, стало ключевым фактором этой перемены – теперь он мог оценивать ситуацию со стороны. В каждой точке, из которой Алан смотрел, он узнавал частичку себя, но не говорил ни про одну из них: «Это и есть я». Все проявления себя он воспринимал как истории. Мысль, что «ради безопасности нужно поддерживать множество близких отношений» стала для него «историей, которую я придумал в три года, потому что боялся родительских ссор». История, что он «разрывается на части» превратилась в «разрозненные чувства, вызванные воспоминаниями из прошлого».

Как только Алан понял, что эмоциональная энергия может менять шаблоны поведения, он подобрал несколько практик, которые помогли ему раскрыть эмоциональные поры и соединить сердце с разумом.

Он научился играть на гитаре – всегда об этом мечтал, – и с наступлением тепла стал выходить на улицу, чтобы перебирать аккорды и напевать баллады времен юности. Все в этом процессе приносило ему глубокое удовлетворение. Он решил найти единение с природой, поэтому вначале приобрел дорогой велосипед, а затем каяк.

Однажды он выплыл на середину залива неподалеку от дома и долго сидел там, благодарно улыбаясь. Отношения больше не приводили его в ярость. На смену напряженному ожиданию неизбежной утраты пришло чувство благополучия, а с ним и любовь ко всему вокруг; его сердце открылось. Он узнал, что такое – просто быть, никуда не спеша.

Алан понял, такие чувственные, творческие занятия, как его любимая игра на гитаре, – именно тот путь, которому нужно следовать, чтобы научиться искренне и бескорыстно любить; и если ему это удастся, можно будет больше не бояться предательства.

Три года он выполнял внутреннюю работу над собой, и его нервозность в отношении с сексуальными партнершами постепенно превратилась в щедрость и любовь ко всем вокруг и теплоту к самому себе. Алану было приятно, что женщины все еще оборачиваются ему вслед, но он больше не хотел преследовать и добиваться их.

Время от времени Алан подводил итоги своей внутренней работы, и каждый раз он замечал, что шок от ухода его жены и боль от детских травм потихоньку угасает.

История Алана кажется мне «Путешествием Пилигрима»[4]4
  Речь идет о книге Джона Буньяна «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну». – Прим. перев.


[Закрыть] обычного человека, который возвысился над мелочной рутиной бытия. Поскольку родители не могли обеспечить Алану безопасность в детском возрасте, он сам всю жизнь пытался обезопасить себя. Он не осознавал, что ничто в нынешнем окружении ему не угрожало. Он плел сложную сеть отношений, лжи и уловок, одновременно с этим веря в собственную честность. Серьезное потрясение сорвало этот спектакль, и Алан, к своему удовлетворению, обнаружил, что некоторые практики позволяют ему начать жизнь с чистого листа и исправить свое будущее.

Возможно, наблюдая за ростом Алана со стороны, вы смогли узнать в нем частичку себя. Надеюсь, вы отнеслись к этому без осуждения. Я опишу некоторые упражнения, которые помогли Алану. Можете попрактиковать их самостоятельно или попросить кого-нибудь помочь вам. Но не забывайте: лишь любовь помогает изменить привычки.

Назовите себя полем, полем осознанности. Просто решите, что это поле – и есть вы, это и есть ваша история. У вас, как у поля осознанности, нет мнения или планов, вы не можете быть за или против чего-то. В вас заключается все, что было и что будет. Вы без предрассудков воспринимаете все части себя, все надежды и ошибки; все воспоминания и таланты, все навыки и желания и всю ту боль, которую вы когда-либо испытывали. Когда вы – поле, ваш взгляд ясен, он не затуманен домыслами и допущениями. Вы – само сознание.

Запомните, что в этой практике нельзя добиться успеха или потерпеть неудачу. Просто представьте, что вы – поле.

Назовите свои непонятные или неприятные чувства воспоминаниями.

Эмоции и воспоминания возникают в одной и той же части мозга, и они тесно связаны. Когда вы назовете неприятную эмоцию воспоминанием, вы проникнитесь сочувствием к юной частичке себя. Цель практики – осознать, в каком возрасте у вас возникло это чувство. Тогда вы поймете: это воспоминание о событии, которое уже произошло, – вам больше не нужно пытаться исправить или предотвратить его! Если вы сейчас обо что-то ударитесь большим пальцем ноги, вы поймете, что это не воспоминание – если только не испытаете из-за этого иррациональный страх.

Итак, когда вас одолевает неприятная или непонятная эмоция, почувствуйте возраст, когда она зародилась. Подробности не нужны, достаточно одного осознания. Затем, если вам кажется, что воспоминание младенческое, отнеситесь к себе, как к младенцу. Или если вы вдруг почувствуете себя подростком – как к подростку.

Со своей позиции наблюдателя проявите к новообретенной детской части себя любовь и сочувствие. Обнимите ее.

Когда близкий человек огорчает вас, назовите свое чувство воспоминанием и попробуйте его проанализировать. Вы обнаружите, что втянули этого человека в какую-то свою историю. Это история, которую придумал ваш внутренний ребенок. Возможно, вы ждали одобрения, или безопасности, или силы, или близости. Потихоньку очищайте образ этого человека от своих старых воспоминаний, как стены от обоев, пока он не предстанет перед вами таким, какой он есть на самом деле.

Когда вы представите себя полем, вы легко сможете воспринять себя по-другому. «Эту историю придумал ребенок» или «Это чувство испытал ребенок».

В шестой главе вы узнаете, как создавать истории, которые смогут изменять шаблоны поведения, работающие всю жизнь: к примеру, постоянные супружеские измены или профессиональные неудачи.

Пойте, гуляйте на природе, начните рисовать, играть на музыкальном инструменте, займитесь йогой, катайтесь на велосипеде или научитесь печь необыкновенные булочки. Сделайте первый шаг к жизни, вместо того чтобы отуплять себя телевизором и компьютерными играми.

Активные занятия помогут вам соединить разум, тело и эмоции, насытиться чувственной информацией, ощутить себя сильным и способным. Они заставят вашу кровь быстрее течь по жилам. И все это благоприятно скажется на вашем настроении. Вы обретете ясность и станете новым человеком, наладите отношения с разрозненными частями себя и других людей, и, катясь на велосипеде по тенистой аллее или подпевая Марии Каллас, вы испытаете единение с окружающим миром.

Старые привычки могут тянуть к себе как магнит. Чтобы преодолеть это притяжение, поступайте осознанно и окружите себя энергичными людьми. Затем пробудите свою энергию и осветите ею мир. Пойте! Громко смейтесь! Безудержно хлопайте! Подолгу обнимайтесь. Выражайте благодарность и радость.

Глава шестая. На холостом ходу

Алан следовал шаблону поведения, который требовал удовлетворять потребность в привязанности за счет других отношений. Девушка из моего следующего рассказа следовала шаблону, заставлявшему ее жертвовать собой. В отличие от Алана, пытавшегося защититься от страданий, Салли довольствовалась минимальным родительским вниманием. Преимуществом для Салли было то, что она ясно осознавала ситуацию. И, к счастью, ее шаблон поведения сломался достаточно рано. Она понесла заслуженное наказание и смогла насладиться долгой жизнью, полной роста и гармонии.

Салли родилась, когда у ее матери в жизни было далеко не все гладко. Пока Салли была маленькой, Дорис, ее мать, часто рассказывала ей, как проводила долгие вечера на задних ступеньках их фермы в Коннектикуте, ожидая возвращения мужа. Салли внимательно и с упоением слушала ее, ведь она тоже была частью рассказа – в ту пору она росла у матери в животе. Через пуповину мать делилась с ней черным кофе, шоколадом и сигаретами. Дорис горевала и мечтала, что муж вернется. Салли снова и снова слушала эту историю и потихоньку делала вывод: было бы здорово, если бы она исчезла, а ее отец вернулся домой.

Я говорю «она», но разные ее части думали по-разному. Одна часть была рада утешать мать, другая – желала пожертвовать собой ради маминого счастья, третья считала, что все понимает. А еще одна часть «чувствовала», что ей не стоило появляться на свет.

Как вы, наверное, поняли, Салли осталась, а ее отец ушел. После рождения Салли Дорис, перенесшая операцию, переехала к своей матери, где прислуга могла помочь ей восстановиться. Мать Дорис – бабушка Салли – отсутствовала, по своему обыкновению уехав на весенние каникулы в Европу.

В те годы никто еще не слыхал о методах доктора Спока[5]5
  Речь о работах педиатра Бенджамина Майкла Спока, который призывал родителей не концентрироваться на прививании дисциплины, а в первую очередь относиться к своим детям как к личностям. – Прим. перев.


[Закрыть]. В богатых семьях обычным делом считалось нанять няньку, контакт которой с малышом сводился к выдаче бутылочки строго каждые четыре часа. Ребенок должен был сразу знать свое место. Считалось, что, сколько бы он ни рыдал, однажды ему это надоест и он совсем перестанет плакать.

Этот метод сработал для тысяч детей, но все они переставали плакать только после того, как безоговорочно понимали: они ничего не значат и никто никогда не придет на их зов. Конечно, и сейчас некоторые родители терпеливо ждут, что ребенок успокоится сам. Но они все же находятся рядом с ним, следя, чтобы он не впал в отчаяние. Какое счастье, что появился доктор Спок и предложил сбитым с толку родителям совершенно иной подход. Но старая школа воспитания породила массу детей, которые не умели просить о том, что им нужно, и стали до фанатизма самодостаточными.

Дорис рассказывала Салли, как горестно, навзрыд та рыдала в далекой комнате. Часть Салли думала: «Как я, должно быть, раздражала всех». А ее младенческая часть помнила ужас и пустоту.

Еще до того, как Салли исполнилось семь лет, Дорис отправила ее на два месяца в детский лагерь, куда тоже ездила ребенком, – а сама по зову мечты пустилась в путешествие на Запад. Салли же через две недели подхватила простуду и попала в лазарет. Там она без памяти влюбилась в старшую медсестру. К концу недели у Салли разразилась ветрянка, и ее отправили в карантин на целый месяц. За это время она получила от матери всего одну открытку с изображением Большого Каньона в лиловом вечернем свете. Салли не выпускала открытку из рук, разглядывая каждый ее миллиметр.

За несколько дней до окончания смены Салли наконец смогла присоединиться к остальным детям. В лагере как раз проходила эстафета. Девочка из кожи вон лезла, чтобы выиграть блестящие, покрытые замысловатым рисунком медали за стрельбу из лука, игру в теннис и плавание, которые приглянулись ей еще в первую неделю лагеря.

Все это время части Салли писали для нее руководство по выживанию. «Не показывай, что нуждаешься в любви и внимании, будь сильной и позитивной. Довольствуйся открыткой». Эти инструкции должны были помочь ей унять жажду внимания, но они не соответствовали миру, который был готов протянуть Салли руку помощи.

К счастью для Салли, Дорис была достаточно заботлива и сообразительна, чтобы отправить дочь в одну из прогрессивных начальных школ. Там Салли смогла творчески развиваться и повышать свою самооценку. Ей можно было без конца заниматься художественными проектами и читать сколько вздумается. У нее сложились особые отношения практически со всеми учителями – так же, как с медсестрой в лагере.

Дома она была очень близка со своей непостоянной матерью, храня редкие моменты, которые они провели вместе, как драгоценные бусины. Неважно, что мать делала с ней – любила, обижала, забывала, – Салли тут же находила ей оправдание, и, несмотря на отсутствие весточек от отца, она терпеливо надеялась, что однажды их семья воссоединится. В ее руководство по выживанию добавились новые инструкции: будь особенной, придумывай оправдание чужим неудачам, трудись, никогда не сдавайся.

К восемнадцати годам, когда пришла пора уезжать в колледж, у Салли все было схвачено. Она блистала, чтобы завоевать сердца окружающих. Она играла на пианино, писала лучшие сочинения и была звездой дебатов. Она хорошо умела слушать и слыла отличной помощницей в решении любых проблем. Салли сделала себя незаменимой, чтобы ею больше никогда не пренебрегали, и каждая новая задача напоминала ей о старых правилах: «будь сильной» и «довольствуйся открыткой». Ей было спокойно и легко, и все другие варианты развития событий она постепенно отвергла.

Когда мы формируем шаблоны безопасности для защиты от пренебрежительного отношения, это не так уж плохо. Умелый фермер прекращает поливать виноградную лозу, чтобы та пускала корни глубже в землю и становилась сильнее. Как эта лоза, ребенок развивает удивительную уверенность в себе и стойкость перед лицом испытаний. Но если условия будут слишком тяжелы, ни юная лоза, ни маленький ребенок не выживут.

КАК ВИНОГРАДНАЯ ЛОЗА, РЕБЕНОК РАЗВИВАЕТ УДИВИТЕЛЬНУЮ УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ И СТОЙКОСТЬ ПЕРЕД ЛИЦОМ ИСПЫТАНИЙ. НО ЕСЛИ УСЛОВИЯ БУДУТ СЛИШКОМ ТЯЖЕЛЫ, НИ ЮНАЯ ЛОЗА, НИ МАЛЕНЬКИЙ РЕБЕНОК НЕ ВЫЖИВУТ.

Преодолевая трудности, человек развивается. Этот принцип лег в основу обрядов посвящения молодых американских индейцев. Подобные принципы используют программы по выживанию в диких условиях для подростков. И те родители, которые учат своих детей, что они – не пуп земли.

Но если человек следует скрытым шаблонам безопасности: «прячь свои чувства», «жди вечно», он лишь вставляет палки в колеса своей жизни. Такие шаблоны возникли в определенных условиях и плохо адаптируются под новые обстоятельства. Они препятствуют взрослению человека.

Салли получила достаточно поддержки, чтобы пустить глубокие корни. Пока другие дети выпрашивали желаемое у родителей, Салли рассчитывала на свои силы, поэтому научилась ориентироваться в мире, где ей никто ничего не должен. Она рано поняла, что отношения требуют ее участия. Она научилась прекрасно понимать чувства и эмоции окружающих, и это сделало ее умной, сильной и популярной. Эти навыки пошли на пользу ей и окружающим, и они стимулировали ее двигаться вперед, во взрослую жизнь.

Другой ее частью двигали страх и жертвенность. Несмотря на все ее привилегии, эта часть была как бродяжка, шныряющая по лабиринтам улиц: «Будь начеку! Помни, ты никому не нужна. Стоит только расслабиться, и ты лишишься всего». Вероятно, эти эмоции шли из тех времен, когда Салли еще не умела говорить, и вот в них-то не было ничего хорошего. Они тянули из нее энергию и мешали развиваться.

Во всех стратегиях выживания кроется призрак прошлого, которое грозит вернуться. Многие люди сталкиваются с этим призраком, некоторым удается скрыться от него; но не Салли. Она понесла наказание за то, что тратила всю свою энергию на предотвращение беды.

Это случилось, когда ей было двадцать два. Преподаватель фортепиано, который был частью жизни Салли многие годы, объявил, что прекращает занятия. Он решил оставить у себя только тех учеников, которые собираются стать профессиональными музыкантами. Это был мужчина в возрасте, и в его решении снизить нагрузку не было ничего удивительного. Но Салли даже не задумалась об этом. Она любила своего преподавателя, как и медсестру в детском лагере. Она очень старалась на занятиях и носила ему гостинцы – выпечку и кофе (она знала, что преподаватель это обожает), а также книги или статьи, которые могли бы ему понравиться. Салли любила его безо всякой причины и теперь так же беспричинно печалилась, следуя еще одному старому шаблону.

Выражение «сохраняется то, чему сопротивляются» очень хорошо описывает нашу эмоциональную жизнь, но нам не до конца ясен этот процесс. Можно объяснить его так: уклоняясь от эмоций, которые нас пугают, мы не замечаем, как они к нам подбираются. Так же и Салли – она попросту не заметила, что ее любимому преподавателю пора выйти на пенсию. Так мы «не замечаем слона».

Шаблоны безопасности, которые защищали нас, когда мы были слабы, теперь мешают взрослому человеку совершать самостоятельные поступки.

Давайте рассмотрим еще один конкретный пример. Боб рос средним ребенком в неспокойной семье и привык скрываться – уходить к себе в комнату, чтобы почитать или просто отвлечься. Так он приспособился к своей семейной ситуации. Затем Боб вырос и женился на сдержанной и рассудительной Элис. Такую женщину обожал его внутренний ребенок, ведь она ничем не угрожала ему. Тем не менее иногда Элис могла расстроиться, проявить эмоции и повысить на Боба голос. В ту же секунду разум Боба уносил его прочь. Он бормотал что-то ей в ответ, но защитная реакция мешала прислушаться к ее чувствам. Элис обижалась и пробовала объясниться снова, но становилось еще хуже. Наконец, она злобно говорила: «Ты меня не слушаешь, и тебе плевать!» И в душе Боба, который совершенно терялся в этой драме, снова возникал хаос.

Если бы Боб понял, что Элис ждет утешения, все закончилось бы по-другому. Но он убежден, что проявление эмоций приводит к хаосу. Такой защитный механизм мешает человеку реагировать на эмоции окружающих и ведет к непредвиденному результату.

Можно предположить, что Салли так прониклась к преподавателю именно потому, что чувствовала: он, как и родители в детстве, нужен ей сильнее, чем она ему. Она упорно не понимала, что происходит, пока их отношения окончательно не развалились.

Несмотря на весь ее талант, ум, способность ублажать других и сохранять отношения, наступил момент, которого она рьяно избегала. Она страдала не столько от разлуки с учителем, сколько от шока, который пришел с осознанием тщетности ее трудов. Он решил учить других, и Салли не входила в их число. Девушка и подумать не могла, что дело не в ней.

Я не могу даже вообразить, насколько тяжело было Салли. Она, как одинокий ребенок, всеми способами стремилась избежать разлуки. Ведь ты не имеешь права на ошибку, когда твоя жизнь зависит от открытки. В детстве Салли умудрилась прыгнуть выше головы, добиваясь, общаясь, помогая людям, творя. Она не оставила лежачим ни одного камня. Подсознательно она была уверена, что добилась всего лишь благодаря собственным усилиям. И когда никаких ее сил и талантов не хватило, чтобы сохранить отношения, она не просто расстроилась – Салли почувствовала себя в смертельной опасности.

Но уход учителя на пенсию открыл ей массу возможностей! Разве как-то по-другому она поняла бы, что ей движут жертвенность и страх разочарования? Что еще помогло бы ей сформировать взрослое и мудрое мировоззрение, где она не считала бы себя центром мира? Как бы она догадалась, что в разлуке не всегда есть виноватые? Если бы не этот опыт, как бы она разрешила себе перестать блистать и поняла, что и без того хороша?

Вскоре друзья Салли, и я в их числе, намекнули ей, что расстраиваться из-за ухода пожилого человека на пенсию немного эгоистично. На миг она страшно оскорбилась. Она и мысли не допускала о своем эгоизме. Затем ее внутренняя «звезда» решила отомстить. Она взялась за книги по психологии и вступила в несколько «трансформационных» программ, где ей сочувственно объяснили, что она занимается компенсацией. Энергия и самоотверженность, которые помогали Салли выжить, оказались так сильны, что с их помощью ей удалось уничтожить и препятствия, мешавшие ее росту.

В последний раз, когда мы разговаривали, я спросила ее с иронией: не отвергали ли ее больше? Она замешкалась, а затем рассмеялась над собственным замешательством.

– И да и нет, – сказала она.

Да, несколько человек отказывали ей по разным причинам, но нет, это ее никак не расстроило.