Текст книги "Год любви"

«Оливер», – подсказал ей внутренний голос, и Элен тут же все вспомнила – Оливер исчез, он превратился в какого-то другого человека, который уже совсем не принадлежал ей. Это был уже не тот Оливер, чей поцелуй до сих пор обжигал ее губы.

В этом водовороте чувств Элен с отчаянием утопающего ухватилась за одно – гнев. Так вот, значит, в чем дело?! Том не смог добиться Пэнси и решил отыграться на ней? Элен усиленно разжигала свой гнев. Том явно забавляется. Он не привык к отказу и хочет с ней небрежно пофлиртовать. Но он выбрал для этого неподходящий момент!

Она считала его своим другом, а оказывается, это не так!

И голова у нее так странно закружилась от потрясения, разочарования и от слишком большой дозы шампанского!

Смутная, опасная мысль ускользнула, скрывшись в глубинах подсознания.

– Так в чем же дело? – настаивал Том.

Он не отрывал взгляда от ее профиля, словно видел Элен впервые.

Наконец Элен сказала:

– Я не хочу быть заменой Пэнси. Ты не можешь ее добиться, потому что у нее роман с Оливером, и решил, что на вечерок тебе и я сойду. Так?

– Нет, не так. Не будь дурой!

Элен отодвинулась подальше и обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь тем самым защититься от него. Том долго молчал, потом встал и посмотрел на нее сверху вниз.

– Элен, ты слишком умна для того, чтобы себя так вести. Не можешь же ты всю жизнь считать себя скучной серенькой мышкой, которая никому не нужна. Это уже приедается, и к тому же это неправда.

Он протянул руки, заставил ее встать и привлек к себе.

– Я хочу тебя.

Элен вновь обрела твердую почву под ногами. Он относится к ней свысока! Его слова уязвляли ее.

– Что ж, очень плохо. А может быть, я тебя не хочу? С какой стати ты решил, что знаешь меня, знаешь, что мне нужно? Ты, Пэнси, Оливер – вы ничего не знаете о реальной жизни! И обо мне ничего не знаете!

Том посмотрел на внезапно зардевшееся лицо Элен, на ее упрямо сжатые, изогнутые губы и глаза, горевшие яростным огнем. И внезапно она стала для него не просто легким способом позабыть бесчувственного Оливера, валявшегося на полу, а чем-то гораздо более важным… Том невольно обнял Элен еще раз и попытался взять ее пальцем за подбородок.

Элен взмахнула свободной рукой и изо всех сил влепила ему пощечину. Том попятился, схватившись за лицо.

– Не смей меня больше трогать! – прошипела Элен.

А потом повернулась и ушла. Миновала галерею, спустилась по ступенькам, и ее лимонно-желтое платье колыхалось в такт движениям, напоминая картинку под названием «Летнее утро».

Том погладил красное пятно на щеке.

– Сучка! – пробормотал он себе под нос.

Том подумал было о гибкой, румяной Пэнси в платье с голубыми оборками, но после горевших мрачной яростью глаз Элен прекрасное лицо Пэнси показалось ему каким-то тусклым и бессмысленным.

Как только Элен поняла, что Том ее уже не видит, она опрометью бросилась прочь. В холле было полно народу; люди болтали, смеялись и толпились возле елки, ожидая, когда пробьет полночь. Элен, не разбирая дороги, пробивалась сквозь толпу и очень жалела о том, что не выбрала другой путь к своей комнате, которая казалась ей единственным, надежным убежищем.

Она была потрясена своей яростной реакцией на неожиданную выходку Тома. Да, но ведь он казался ей раньше союзником! И вот теперь в считанные минуты все было безвозвратно утрачено! Прорываясь сквозь толпу веселящихся гостей, Элен вдруг с ужасом ощутила, будто это не она бежит, а все остальные убегают от нее… убегают, словно последние мгновения этого года… и она остается одна.

Элен подсознательно выбрала путь, которым они с Пэнси и Оливером шли вчера вечером. Вскоре она очутилась перед дверью в бильярдную. Массивные панели сулили надежную защиту. Элен заскочила в бильярдную и захлопнула за собой дверь, не успев разглядеть, что в комнате уже кто-то есть. Этот кто-то сидел на краешке стола и вертел в руках кий. Единственная лампа, горевшая в комнате, находилась за незнакомцем, так что разглядеть его лицо Элен не могла. Она схватилась за дверную ручку, но он ее окликнул.

– Не убегайте.

Элен оглянулась. Он пошевелился, и теперь его лицо было отчетливо видно. Невзрачный человек с шершавой кожей и бесцветными взъерошенными волосами, закрывавшими лоб. На вид ему было лет тридцать. Взглянув на его обветренные, ловкие руки, сжимавшие кий, Элен решила, что он, наверное, фермер или ветеринар. Когда он улыбнулся, его совершенно не запоминающееся лицо засветилось спокойным добродушием.

– Ладно, – вздохнула Элен. – Мне все равно бежать некуда.

Мужчина подвинулся, освобождая ей местечко на бильярдном столе, и она уселась рядом с ним. Он посмотрел на часы.

– Без одной минуты двенадцать. Если бы я принес сюда бокалы и бутылку шампанского, мы бы поздравили друг друга с Новым годом.

– Но вы не принесли…

– Значит, мы не поздравим друг друга.

Они рассмеялись. Потом прислушались к тиканью секундной стрелки, и вскоре раздался протяжный, звучный бой часов, отбивавших полночь. И тут же гости в холле захлопали в ладоши, закричали «ура!» и хрипло запели шотландскую песню о старых добрых временах.

Незнакомец снова улыбнулся Элен.

– С Новым годом! – сказал он.

И она ответила:

– С Новым годом!

Удивительно, но в пыльном уединении бильярдной Элен позабыла все неприятные впечатления этого вечера. Она совершенно успокоилась и была вполне счастлива.

– Меня зовут Дарси, – сказал незнакомец.

– Элен.

Они церемонно пожали друг другу руки, но при этом по-прежнему тепло улыбались.

– А от кого вы убегали?

Элен немного поразмыслила.

– В основном, от себя.

Ей захотелось перевести разговор на другую тему, и она спросила:

– А вы тут прячетесь?

– Не совсем. Я не люблю вечеринки, вот и все. А вы, наверное, не играете в бильярд, да?

Элен поморщилась, вспомнив прошлый вечер.

– Нет.

– Хотите я вас научу?

– Нет. Я могу порвать сукно.

Дарси нахмурился, а потом как-то неопределенно произнес:

– Ну, я бы на этот счет не беспокоился. Но потом ему пришла в голову другая идея.

– Послушайте, раз мы с вами познакомились, то может быть, вы не откажетесь со мной потанцевать?

Элен ошеломленно оглянулась.

– Здесь?

– Да нет! Там, в зале. Нам не нужно будет ни с кем разговаривать.

Элен снова рассмеялась… До чего странная, но приятная встреча!.. Дарси озадаченно уставился на нее, а потом и сам расхохотался.

Они вышли из бильярдной и, прошмыгнув по комнатам, где было полно гостей, приблизились к танцевальному залу. Бал был в разгаре, гости набились в зал буквально битком. Тихонько проскользнув в уголок, Дарси протянул к Элен руки, и она закружилась в его объятиях. Когда Дарси танцевал, вид у него был серьезный, сосредоточенный. Он танцевал совсем неплохо, но без тени той инстинктивной грации, которая была у Оливера в начале вечера. Однако Элен и Дарси быстро станцевались, и она отдалась во власть музыки, закрыв глаза, чтобы не видеть переполненного зала. Они бездумно кружились танец за танцем… Порой, прикасаясь щекой к ее волосам, Дарси отпускал какое-нибудь маловажное замечание относительно оркестра или танцующих пар. Элен говорила в ответ что-нибудь такое же пустяковое, и они снова погружались в приятное молчание.

Элен была поражена, когда оркестр, напоследок сыграв что-то очень шумное, умолк. Раздались аплодисменты, Элен огляделась. Зал почти опустел, музыканты складывали свои инструменты. Элен повернула руку Дарси, чтобы посмотреть на его часы. Волосы на внутренней стороне руки были тонкими и бесцветными, а на внешней – гораздо более темными.

– Без десяти три.

Элен вдруг сообразила, что до сих пор держит его за запястье, и торопливо разжала пальцы.

– Я получил огромное удовольствие, – серьезно сказал Дарси.

– Я тоже.

Элен слегка потянулась и сразу почувствовала, что ужасно устала.

Затем она вспомнила про Оливера и Тома.

– Мне пора спать, – грустно проговорила она.

– Можно я провожу вас домой?

– Спасибо, но я гощу здесь. Дарси слегка удивился.

– В таком случае, – сказал он после паузы, – я доведу вас до лестницы.

У широкого лестничного изгиба Дарси вдруг остановился и взглянул вверх.

– Спокойно ночи! – тихо произнес он. – Спасибо. Вы превратили ужасный вечер в райское наслаждение.

– Я рада, – откликнулась Элен, – рада потому, что и вы сделали для меня то же самое.

Она повернулась и пошла вверх по мраморным ступеням. Если она надеялась, что он захочет узнать ее поближе и даже, может быть, попросит о новой встрече, то она, вероятно, была разочарована. Оглянувшись, Элен увидела, что Дарси медленно бредет назад по мозаичному полу.

К своему последнему завтраку в Монткалме Элен спустилась поздно. Ей показалось, что в комнате полно людей.

«Очевидно, многие гости остались ночевать», – догадалась она. Первое лицо, которое она увидела не сквозь мутную дымку полудремы, а отчетливо, было лицо Оливера. При виде Элен он встал. Оливер был бледен, голубые глаза покраснели, но вообще-то он выглядел неплохо.

– Я вчера, судя по всему, вел себя ужасно, – Оливер приветствовал се этими словами и, как всегда, расплылся в улыбке, перед которой невозможно было устоять. – Правда, я ничего не помню. Я должен перед тобой за что-то извиниться, да?

– Вовсе нет, – ответила Элен, но без особой уверенности.

Он улыбнулся еще шире.

– Ну, слава богу! Хоть один человек нашелся, которого я не оскорбил! Садись со мной рядышком. Тут со мной никто не разговаривает. Харт объявил мне бойкот.

Элен повернула голову и увидела, что Том сидит в конце стола. Он был в яркой-преяркой голубой рубашке с узким алым галстуком.

«Он опять в театральном костюме, – подумала Элен. – Том, видимо, тоже собирается уезжать из Монткалма».

Их глаза на секунду встретились – и разминулись. Элен стало немножко неловко, она была недовольна собой.

Оливер усадил ее рядом и налил ей кофе из красивого серебряного кофейника.

– Хочешь яичницу с ветчиной?

– Нет, спасибо. Я просто… – Элен подняла глаза и осеклась.

Прямо перед ней сидел Дарси. Он был в старом, заштопанном пуловере и обтрепанной рубашке с расстегнутым воротником.

– Привет! – сказал он.

Оливер оторопело смотрел то на него, то на нее.

– Ты что, знаешь моего брата? Брата Оливера?!

У нее даже дух захватило. Дарси?.. Значит, спокойный, солидный мужчина, скрасивший ей вчера вечер, несмотря на все неприятности, это не местный фермер или трудолюбивый ветеринар?

Перед ней сидел виконт Дарси. Это был его титул, а не просто имя, данное при крещении. И этот громадный дом принадлежал ему даже больше, чем Оливеру. Элен по-новому взглянула на приятное лицо Дарси. Теперь оно чем-то – чертами, выражением – начало напоминать ей лицо Оливера. В нем совершенно не было пронзительной красоты, которая так долго завораживала ее, но тем не менее Элен явственно увидела, что братья похожи.

«Может быть, именно поэтому я так быстро почувствовала к нему расположение? – подумала она. – Он был мне уже знаком».

– Прошлой ночью… Я не знала, что вы брат Оливера.

– Да, я это понял, – спокойно отозвался Дарси.

– А почему вы мне не сказали?

– Разве это важно?

По лицу Элен медленно разливалась краска, ей стало жарко. Оливер слегка приподнял брови, заметив это, Элен моментально взяла себя в руки и улыбнулась.

– Нет, совершенно не важно.

Как только завтрак закончился, Элен пошла к себе в комнату и торопливо упаковала свои вещи. Ей хотелось тут же уехать из Монткалма в Оксфорд, где все так спокойно, никаких недоразумений…

Когда она уже почти все уложила, к ней зашла Пэнси. За ней приехал Хоббс, чтобы отвезти ее в Лондон, но она заявила, что они вполне могут сделать маленький крюк и подбросить Элен до Оксфорда.

– Ну как, тебе понравился бал? – спросила Пэнси.

– Да, в конце понравился. Я встретила брата Оливера.

Пэнси устало убрала со лба свои мягкие волосы.

– Как голова болит!.. У тебя не болит, нет? Да, ужасно жалко, правда?

– Ты о чем?

– Ну, о том, что они не родились в обратной последовательности. Ему ведь далеко до Оливера, правда?

Элен предпочла не развивать эту тему.

– А ты хорошо повеселилась? – спросила она Пэнси.

Та пожала плечами.

– Оливер задался целью набезобразничать и добился своего. Но тут оказались и другие люди, вполне светские. И потом я мило провела время с Томом.

– Конечно, – как-то чересчур лаконично отозвалась Элен. – Я в этом не сомневаюсь.

«Тоже мне подруга, – мрачно подумала она. – Да мы говорим на разных языках!» Пэнси пошла к двери.

– Хоббс уже здесь. Как только ты соберешься, мы поедем.

Их багаж снесли вниз и положили в белый «роллс-ройс». Хоббс в фуражке стоял у двери.

Элен позабавило то, насколько по-разному лорд и леди Монткалм попрощались с ней и с Пэнси. Прощаясь с Элен, они махнули рукой и едва улыбнулись. А Пэнси чуть не кинулись обнимать и сердечно приглашали приезжать еще. Она подмигнула Элен, спрятавшись за дверью.

Оливер и Том стояли на ступеньках. Оливер обхватил Пэнси за плечи и прислонился щекой к ее волосам.

– Ты простила меня? – прошептал он. Пэнси скорчила нетерпеливую гримаску.

– Ну, конечно!

Он поцеловал ее, она ему улыбнулась, но Элен показалось, что мысли ее где-то далеко.

Элен повернулась к Тому. Ей хотелось тихонько пробормотать извинения, но он смотрел на Пэнси. Когда же, наконец, перевел взгляд на Элен, она просто сказала:

– Пока!

И сама удивилась своей холодности. Они старались не встречаться глазами.

Хоббс придержал дверь машины. Элен уже садилась в «роллс-ройс», когда по лестнице сбежал Дарси. Он прикоснулся к ее руке.

– Где вы живете? – отрывисто спросил он. Элен замерла, стоя одной ногой в машине, другой на улице. На простом, флегматичном лице Дарси была написана чуть ли не страсть. Элен заметила надменно-ироничный взгляд Тома и легкую улыбку Оливера.

– В Фоллиз-Хаусе, – решительно сказала она. – Это на реке, в Оксфорде.

Дарси кивнул.

– Да, я знаю, где это. Я… я приеду навестить вас!

Элен нырнула в машину, и дверца захлопнулась.

Через мгновение «роллс-ройс» уже шелестел шинами по дороге. Элен оглянулась на высившееся позади здание, на группу людей, стоявших на ступеньках… Затем откинулась на спинку мягкого сиденья и, еле сдерживая смешок, уставилась в затылок Хоббса.

«Во всем виноват Фоллиз-Хаус! – думала она. – Из-за него я влипла в эту историю, все из-за него!»

Автомобиль выехал из ворот, человек в комбинезоне спустил жалюзи в домике возле шлагбаума.

Потом Монткалм скрылся из виду, и они выехали на Оксфордскую дорогу.

Часть третья
ВТОРОЙ ТРИМЕСТР

7

Хлоя рассеянно барабанила пальцами по конспектам. Она напрягла шею, стараясь поменьше оборачиваться на занавешенную дверь, над которой горела надпись «Выход».

Стефан опаздывал. Он обещал быть на репетиции, и Хлоя, которой не терпелось его увидеть, примчалась в театр слишком рано. Она осознавала, что все больше привязывается к Стефану, и это ее тревожило. Хлоя предусмотрительно скрывала от Стефана свои чувства. Когда они бывали вместе, она старалась быть лукавой, беспечной, соблазнительной и забавной, но это становилось все труднее и выглядело все претенциозней. Ее потребность в общении с ним постоянно увеличивалась. Хлое хотелось занять более прочное место в его жизни, но, пристально наблюдая за Стефаном, она видела, что он вполне удовлетворен уже достигнутым и ничего иного не желает.

Они виделись довольно часто, выкрадывая эти дневные и вечерние часы у студентов, с которыми должен был заниматься Стефан, и – так, по крайней мере, думала Хлоя – у Беатрис. Они даже во время рождественских каникул умудрились провести вместе четыре дня: Стефан якобы уехал на конференцию. Но он никогда не заговаривал с Хлоей о своей жене и детях, и Хлоя понимала, что он намеренно не допускает ее в эту область своей жизни, не делится с ней мыслями и чувствами, которые он испытывает к семье. Ее раздражало то, что несмотря на страстные объятия, в которые заключал ее Стефан, когда они бывали наедине, она упорно оставалась для него на заднем плане, и Хлоя ломала голову, не понимая, как это изменить. Она прекрасно знала, что пытаться предъявлять требования и заявлять свои права на Стефана для нее смерти подобно. Но что же тогда делать?

Может быть, попытаться применить другую тактику? Может, надо перестать быть такой безотказной, добродушной Хлоей, к которой Стефан уже привык, как к чему-то, что неотъемлемо ему принадлежит? Наверное, следует быть более неприступной. И, вероятно, даже слегка задеть его самолюбие, заставить ревновать…

«Ревновать? – размышляла она. – Да, но кого бы мне…»

Хлоя посмотрела на проход между креслами, ведущий к сцене. Том Харт стоял на авансцене и вытирал свои черные волосы полотенцем, которое висело у него на шее. В сером трико он был больше похож на танцовщика или актера, а вовсе не на режиссера спектакля. Перед репетицией он проводил с труппой разминку и справлялся со всеми заданиями гораздо лучше, чем его артисты.

Несмотря на то, что разминка была очень интенсивной, он инструктировал сейчас актеров спокойным, звонким голосом, у него даже дыхание не участилось.

– Пэнси, ты как деревянная, и это очень чувствуется. Ты должна каждый день выполнять индивидуальные упражнения.

– О господи, но эта гимнастика такая скучная! Хлоя улыбнулась, услышав чистый голосок Пэнси. Но Том даже не удостоил ее взглядом.

– Очень плохо. Ладно, давайте приступим. «Воображала!» – не в первый раз подумала Хлоя. Однако поглядев на темные волосы, видневшиеся из-под слегка расстегнутой на груди «молнии», и на холодное, властное лицо, вынуждена была признать, что он привлекательный мужчина. Но он так отстраненно общался с ней, что Хлоя понимала: Том не считает ее особенно интересной. Взгляд Хлои устремился на Оливера, скользнул по волосам, которые растрепал ветер, по профилю, напоминавшему об эпохе Плантагенетов…

«Да! – сказала себе Хлоя и тут же спохватилась: – Нет».

В красавце Оливере был какой-то изъян, что-то ее вдруг насторожило, подсказало, что с ним лучше не связываться… И потом, он ведь принадлежал Пэнси…

Сзади послышался легкий шорох, и Хлоя оглянулась. Стефан уже садился рядом с ней.

– Извини, – пробормотал он, прикоснувшись губами к ее волосам.

А потом, когда зал погрузился в темноту и софиты высветили сцену, он поцеловал Хлою. Она закрыла глаза и почувствовала, как по телу разливается тепло: так всегда бывало, когда она была с ним.

– Ну, что тут происходит? – Стефан отстранился и кивнул на сцену.

Оливер и Том стояли в свете прожектора, их головы были совсем близко – темная и светлая.

– Да ничего особенного, – откликнулась Хлоя… – Ты только посмотри на этих двух красавцев. До чего хороши, так бы и съела!

Едва сказав это, Хлоя поняла, что Стефан не будет ее ревновать. Он пожал плечами.

– Это смотря по аппетиту. Потом дотронулся до ее бедра.

– Пойдем потом ко мне.

Хлоя знала, что он говорит об общежитии, где они жадно набросятся друг на друга, как только запрут дверь изнутри. Она кивнула. Все мысли о том, что надо быть недоступной, моментально вылетели у нее из головы.

Но когда Том наконец встал со своего места в первом ряду партера и крикнул: «О'кей! На сегодня все!», Пэнси спрыгнула со сцены и подошла к ним.

– Все это так волнующе, – когда-то сказала Пэнси Хлое (той хотелось поговорить с кем-нибудь о своей новой любви, и она рассказала Пэнси о том, как они урывками видятся со Стефаном). – Но почему он на репетициях все время сидит в полутьме? Неужели боится, что мы позволим себе нескромность по отношению к вам? Приведи его как-нибудь в Фоллиз-Хаус, мы тоже хотим с ним познакомиться поближе.

Но Хлоя не желала делить с посторонними драгоценные минуты и была рада, что, когда Стефан может провести с ней время, им никто не мешает.

Теперь Пэнси встала коленками на сиденье в ряду перед ними и улыбнулась Стефану. Волосы ее были вымыты, на лице никакого грима. Она было очень хорошенькой и юной. Хлоя внезапно ощутила, что у нее с Пэнси большая разница в возрасте, и вспомнила о двух-трех морщинках, появившихся около глаз; правда, пока еще их никто, кроме самой Хлои, не замечал.

– Поехали ужинать в Фоллиз-Хаус, хорошо, Стефан? Все поедут. Приведи его, Хлоя, пожалуйста!

– Да, но… – начала было Хлоя, но Стефан оборвал ее.

– Почему бы и нет. Спасибо, Пэнси.

У Хлои чуть не вырвался протестующий возглас, но она вовремя осеклась.

– Ну, и чудесно!

Улыбка Пэнси была предназначена только Стефану, и он проследил за ней глазами, когда она бежала обратно к сцене. Стефан не заметил раздражения и беспокойства, промелькнувших на лице Хлои.

– Ты ведь не против, правда? – небрежно спросил он.

«Нет, против! Против! – ужасно хотелось воскликнуть ей. – Я не могу тебя ни с кем делить». Но она лишь пробормотала:

– В общем-то нет.

И поняла, что ему не понравилось мрачное выражение ее лица.

В элегантных комнатах Пэнси было полно народу. Хлоя уже привыкла к подобной сцене. Пэнси ненавидела быть одна, и поэтому в ее комнаты всегда набивалось множество шумных людей. Она почти всегда уговаривала кого-нибудь приготовить еду в маленькой, уютной кухоньке. Сегодня вечером стряпала Роза. Прижавшись своими могучими телесами к плите, она помешивала кипящий гуляш.

Хлоя частенько присоединялась к веселой, разбитной компании Пэнси и ужинала вместе с ней и ее приятелями, но сегодня вечером эта обстановка угнетала ее. Стефан был совсем другого поля ягода, чем эти шалопаи.

Завидев их, Пэнси тут же вскочила. В джинсах и полосатом свитере она была похожа на взволнованного мальчика.

– Она идеально подходит на роль Розалинды, – пробормотал Стефан. – Харт даже не догадывается, как ему повезло.

– Я рада, что вы пришли, – напрямик заявила Стефану Пэнси, когда подошла к ним.

На мгновение ее оживленное лицо посерьезнело, Стефан хотел с ней поздороваться, но… слова обычного приветствия застряли у него в горле. Он не мог оторвать глаз от чистой персиковой кожи, от необыкновенных, переливчатых голубых глаз. Она была само совершенство!.. Стефан неожиданно для самого себя наклонился и поцеловал Пэнси в щеку. И на какой-то миг ему захотелось даже укусить ее, словно перед ним был сочный спелый фрукт.

Стоявшая рядом Хлоя помертвела. Макияж, который она так аккуратно и ловко наложила себе на лицо, показался ей сейчас грубой маской, а дорогое замшевое платье – вульгарным и вызывающим.

Пэнси взяла Стефана за руку, собираясь увести его, но Хлоя вмешалась и как-то неестественно резко сказала:

– Я сама поухаживаю за ним, Пэнси. Мы вообще-то ненадолго.

Пэнси слегка обернулась, и они с Хлоей посмотрели друг на друга. Взаимопонимание, которому когда-то позавидовала, заметив его, Элен, исчезло. Теперь в их взглядах читались вражда и вызов.

– Ну разумеется, – тихо сказала Пэнси.

Она отошла, а Хлоя с содроганием заметила, что Стефан смотрит ей вслед.

– В чем дело? – донесся до нее его голос.

Хлоя сразу увидела, что перед ней прежний, знакомый Стефан. Он слегка улыбался, приподняв одну бровь. Любовь к нему горестно билась в ее груди, она в панике и отчаянии пролепетала:

– Стефан! Давай не будем тут оставаться. Пойдем к тебе в общежитие.

Он дотронулся до ее рукава.

– Хлоя, но ведь мы же с тобой не принадлежим друг другу, ты сама знаешь. Мы не можем принадлежать. Разве мы мало проводим времени вместе?

– Мало. Я люблю тебя. Ты мне нужен.

Хлоя прикусила язык, но было уже поздно. Стефан переменился в лице. Оно стало грустным, но сначала – Хлоя это явственно заметила – в нем промелькнула досада.

– Я думал, мы с тобой понимаем друг друга, – очень ласково проговорил он.

Хлоя страстно ждала, что он скажет еще что-нибудь, попытается убедить ее, что она ему тоже очень нужна, но он ничего не говорил… Наконец Стефан мягко развел руками.

– По-моему, стоя тут, мы слишком бросаемся всем в глаза. Может, нам где-нибудь присесть?

Стефан оглянулся, и Хлоя сразу поняла: он хочет выяснить, куда ушла Пэнси. Она" посмотрела смутным взором на толпу гостей… Потом, как бывает, когда объектив наводят на резкость, в толпе отчетливо стало видно лицо Оливера. Он уставился на Стефана с таким видом, словно хотел его ударить. Хлоя вдруг почему-то вспомнила неприятный ланч в доме Стефана…

Тогда она ревновала Стефана к Беатрис…

«Ну почему? – с горечью спросила себя Хлоя. – Почему хотя бы сейчас все не может быть легко и просто? Я устала. Другие мужчины так много для меня не значили. Даже Лео. Но Стефан…»

А он уже отходил от нее, направляясь в другой конец комнаты.

– Ладно, еще увидимся! – крикнула она, не желая признавать, что не она, а он уходит от нее. – Я хочу поговорить с Оливером.

Хлоя уселась на пухлый бархатистый пуфик рядом с Оливером. Он кивнул и снова уставился на Пэнси, которая, сияя, беседовала со Стефаном. Она слегка прикасалась рукой к его плечу.

Хлоя похолодела… В лице Стефана появилось что-то новое, он смотрел на Пэнси с завороженным трепетом, Хлоя такого еще не видела.

«Он ведь ей в отцы годится! – подумала Хлоя. – Но может быть, ей именно это и нужно? Может, ей нужен мужчина, похожий на Мейсфилда, с которым она вдобавок могла бы улечься в постель…»

Она поспешно отбросила эту мысль. При мысли о Стефане, трогающем, целующем ослепительно-белую кожу Пэнси, ей стало дурно, физически дурно.

«Пусть только она попытается его у меня отбить! – подумала Хлоя. – Я его так не отдам! Никогда!»

Хлоя посмотрела на Оливера. Его гнев улетучился, теперь он был просто угрюм.

– Что с тобой? – беспечно спросила Хлоя. Оливер показал рукой.

– Вот, посмотри! Посмотри на Спарринга! Хватает Пэнси, словно это не человек, а вещь какая-то! Расплылся в улыбке и наверняка пудрит ей мозги своими снобистскими рассуждениями о литературе. Самодовольный болван!

Хлоя невольно рассмеялась.

– Ну, знаешь… это еще кто кого хватает. Пэнси прекрасно знает свое дело.

Ее вдруг захлестнула волна любви и нежности, Хлое стало ужасно больно… Стоя рядом с сияющей Пэнси, Стефан казался старше своих лет, вид у него был усталый и немножко смущенный. Он глядел на Пэнси неуверенно, с благоговейным трепетом. Это растрогало Хлою, ее тревога рассеялась.

«Он ведь тоже человек, – сказала себе она. – Как же он мог устоять? Она ведь такая очаровательная, а он еще не знает, что она тщеславна и ограниченна. Я нужна ему, – покровительственно подумала Хлоя. – Он, конечно, очень умный, но далеко не все замечает».

Оливер откинулся на подушки.

– Что ж, тогда она глупая сучка… А вообще… какая мне разница?! – Он налил в бокал красного вина, продававшегося в супермаркете в литровых бутылках, отхлебнул глоток и состроил гримасу. – Поговори лучше со мной, Хлоя. Скажи, у тебя никогда не бывает чувства, будто ты попадаешь в комнату, где, словно в фильмах ужасов, стены, потолок и пол сдвигаются, грозя раздавить тебя в лепешку? Тебе не кажется, что жизнь – она такая?

– Нет, – полушутя ответила Хлоя. – По-моему, человек похож на белку в колесе.

Но Оливер ее не слушал. Он заметил Джерри, который сначала заглянул, а потом и проскользнул в комнату.

– Бог мой! Да тут все, что мне нужно! – Джерри подошел к ним и с надеждой улыбнулся Оливеру.

– Привет, милый мальчик! – продолжал он. – Ты нас в последнее время что-то забыл… Хотя это неудивительно, тебе есть на кого полюбоваться.

Он подмигнул, указывая на Хлою, и она в который раз подумала, что он был когда-то писаным красавцем… И куда это все подевалось? Его светлые волосы стали как перец с солью, а на небрежно выбритых щеках кое-где виднелась щетина. Он потянулся к литровой бутылке и плеснул себе в бокал вина. Оливер смотрел на него с неприязнью.

– Ты слишком много пьешь, Джерри, – сказал Оливер.

– Как и ты, мой милый мальчик, – Джерри говорил добродушно, но в глазах его застыло выражение тревоги и неуверенности. Хлоя поняла, что он и побаивается Оливера, и восхищается им.

Оливер нахмурился.

– Я хотя бы делаю это со вкусом, – он беспокойно огляделся. – Боже, до чего скучно! Ну почему всегда одно и то же? Даже Пэнси в своем репертуаре.

Пэнси сидела перед камином, закинув ногу на ногу и поставив на колено тарелку с гуляшом. Она что-то говорила, размахивая вилкой, ее окружало кольцо восхищенных слушателей. Стоявший с краю Стефан уже обрел свое прежнее лукавство. Он заговорщически кивнул Хлое, но она покачала головой.

– Даже Пэнси… – повторил Оливер. Потом отрывисто произнес. – А где Элен? Она меня так успокаивает, а когда ее нет рядом, я опять теряю покой.

Хлоя поспешно сказала, что Элен нет дома. Оливер приносил Элен одни несчастья. И потом его задача – развлекать Пэнси. Чтобы она держалась подальше от Стефана.

Элен, сидевшая в своей комнате, расположенной прямо над апартаментами Пэнси, пониже наклонила настольную лампу, чтобы она лучше освещала страницу. Она читала «Астрофела и Стеллу» сэра Филиппа Сиднея, и поэтические строки о безнадежной любви огорчали и угнетали се. Шум и смех, доносившиеся из комнат Пэнси, стали громче, затем послышалась музыка и приглушенный топот ног.

«Должно быть, танцуют», – подумала Элен и еще решительней углубилась в занятия.

Она несколько раз ходила вместе с Хлоей на импровизированные вечеринки к Пэнси, но это продолжалось недолго. Ей было больно видеть Оливера. Элен все еще любила этого человека и скучала по нему почти так же, как раньше, в самом начале… Раз они расстались, то ей было легче стоически жить без него, не пробуждая в душе воспоминаний, который доставляли ей мучительное наслаждение.

Когда Оливер был рядом, в той же комнате, ей было гораздо тяжелее. Его присутствие действовало на нее точно так же, как и прежде. Но с этим она еще могла бы справиться… Ее особенно терзало другое. Оливер улыбался все так же ослепительно и безрассудно, но Элен казалось, что в душе он менялся и ускользал от всех. Он стал более капризным и мрачным, его плохое настроение продолжалось гораздо дольше. Постепенно Оливер утрачивал свое очарование, и на первый план выступал его эгоизм. Сама-то Элен по-прежнему была ему безгранично предана, но она не могла не заметить, что с ним день ото дня все труднее ладить. Она чувствовала, что в душе его идет невидимая борьба и ему необходима помощь. Элен любила его, но знала, что он непременно откажется от ее поддержки, даже очень незначительной. Ей было больно сознавать это, и Элен гнала прочь подобные мысли.

Была другая причина, по которой Элен старалась держаться подальше от комнат Пэнси. Она избегала показываться там из-за Тома Харта.

После того вечера в Монткалме между ними словно кошка пробежала. Элен много бы отдала, чтобы ничего этого не случилось. Она понимала, что слишком бурно, до абсурдного бурно отреагировала тогда на его поцелуи. Он всего лишь поцеловал ее и сказал ей правду о ней самой. Вот и все!

А она безмерно разозлилась, и теперь, когда она вспоминала тот вечер, то сама удивлялась. Будто она пыталась защитить свою честь… Но Том не подходил на роль насильника, он слишком утонченный человек.