Текст книги "Связанные любовью"

Служанка в испуге прикрыла ладошкой рот.

– Святые угодники.

– Теперь вы понимаете, почему обязательно должны попытаться бежать, – продолжала Софья.

– Я вас не брошу.

Ну что делать с такой упрямицей? Взять да выбросить в окно и не спрашивать, хочет она того или нет? Она уже обдумывала такой вариант, когда Петр поднял предостерегающе руку:

– Кто-то идет.

И действительно, с лестницы донесся звук шагов, а в следующее мгновение сердце у Софьи как будто провалилось куда-то – она увидела самого виновника всех своих бед. Сэр Чарльз был в безупречно выглаженном сером сюртуке. Неизменная ухмылка играла на тонких губах.

– Надеюсь, не помешал?

Дабы не доставить врагу удовольствия видеть ее страх, Софья постаралась придать лицу бесстрастное выражение.

– Нисколько.

– Хорошо. Тогда, возможно, вы спуститесь со мной откушать?

Господи, с чего бы вдруг такие перемены? Уж не выплатила ли мать выкуп? Если да, тогда это конец.

– Я не голодна.

– Я не прошу. – Сузившиеся глаза холодно блеснули. – Следуйте за мной.

За спиной у нее зашевелился Петр, и Софья, поняв, что возница может сделать сейчас какую-нибудь глупость, быстро шагнула вперед.

– Хорошо. – Она гордо подняла подбородок. – Я могу привести себя в порядок?

– Тщеславие, имя тебе – женщина, – усмехнулся сэр Чарльз, скользнув беглым взглядом по ее мятому платью. – У вас есть пять минут. Не спуститесь – пришлю Иосифа. Поверьте, вам его обращение придется не по вкусу.

В наступившей тишине англичанин слегка поклонился и, повернувшись, сошел по лестнице.

Софья проводила его полным отчаяния взглядом. Нужно что-то делать, повторяла она себе. Нельзя сдаваться без боя. Гордость не позволяла ей пассивно ждать конца.

– Что ему надо? – дрожащим от страха голосом спросила служанка.

– Даже не представляю, но ничего хорошего в любом случае не жду. – Софья шагнула к девушке. – Помоги мне снять это платье.

– Что это вы надумали? – спросила служанка, расстегивая на спине черное креповое платье.

Петр, смущенно закашлявшись, отвернулся к стене.

– Бесполезно, наверное, но я не могу хотя бы не попытаться выбраться отсюда.

Софья выскользнула из платья и торопливо ослабила корсет. Последней на пыльный пол упала сорочка. Потом – на глазах у изумленной девушки – госпожа снова надела корсет и платье и, захватив сорочку, подошла к узкому окну. Петр еще раньше открыл его, чтобы впустить свежего воздуха. Высунувшись насколько могла, Софья повесила сорочку на гвоздь.

– А если сторожа увидят? – озабоченно спросила служанка.

– Не должны бы. Они же с этой стороны почти не показываются. Боятся, наверное, что их увидят с дороги. В крайнем случае скажу, что промочила и повесила сушиться.

– Думаете, кто-то заметит?

– Только если сильно повезет, но ничего лучше сейчас в голову не приходит. – Софья пробежала взглядом по пустынной тропинке. Даже если кто-то и пройдет по ней, заметит ли болтающуюся тряпку? А если и заметит, примет ли ее за сигнал? Она надеялась только на то, что сорочка может привлечь внимание тех, кто целенаправленно ищет именно ее и кто таким образом поймет, что дом не пустует.

Перед глазами снова встало худощавое лицо Стефана.

Он ведь говорил, что не позволит ей сбежать. Что последует за ней хоть на край земли. Где сейчас герцог Хантли? Ищет ли свою беглянку или уже вернулся в Мидоуленд, где у него столько дел? А если ищет, то найдет ли раньше, чем сэр Чарльз успеет получить выкуп и решит избавиться от заложницы?

Она сердито тряхнула головой, не позволяя себе тешиться даже этим лучиком надежды.

Разве человек в здравом рассудке станет гоняться за женщиной, которая солгала ему, украла из его дома письма, опоила опием и подвела под пулю?

Да, герцог Хантли был упрямцем, но не глупцом. Конечно, он дома. Объезжает свои земли, присматривает за рабочими, любуется картинами и книгами в библиотеке, а если и вспоминает о недавней гостье, то с облегчением и тихой благодарностью за то, что она не тревожит более его покой.

А разве не ради этого она и сбежала? Дабы уберечь его от опасности.

Ни в его смелости, ни в способности совладать с врагами Софья никогда не сомневалась, но в душе Стефан оставался джентльменом, человеком чести. А вот сэр Чарльз с превеликим удовольствием выстрелил бы в спину ближнему. И конечно, такой мерзавец пойдет на все, чтобы спасти свою никчемную шкуру.

Словно прочитав мрачные мысли Софьи, Петр взял ее за руки и, заглянув в глаза, твердо сказал:

– Мы выберемся.

– Надеюсь, ты прав. – Она выдавила из себя слабую улыбку.

Кивнув прислуге, Софья ступила на лестницу и медленно сошла вниз.

Небольшая прихожая. Дверь в гостиную. За гостиной – две спальни. По другую сторону – выход в кухню и чулан. И прямо – дверь в передний двор.

Попытаться бежать прямо сейчас? Желание было велико, но здравый смысл удержал. Конечно, ее бы поймали. И сэр Чарльз уже предупреждал, что случится с ее слугами, если она выкинет какую-нибудь глупость.

Взяв себя в руки, Софья вошла в гостиную. При ее появлении сэр Чарльз поднялся с потертого дивана и жестом пригласил «гостью» к стоявшему посредине комнаты деревянному столу.

В другой ситуации он показался бы смешным – элегантно одетый мужчина в пыльной, с паутиной по углам комнате, – но сейчас выглядел опасным.

– Позвольте, госпожа Софья. – Англичанин отодвинул стул, а когда она села, протянул ей салфетку. Все это время его насмешливый взгляд неотступно следовал за ней. И только когда Софья поежилась, не сумев сдержать отвращения, он выпрямился наконец и занял место напротив. – Надеюсь, вы извините меня за крестьянское угощение, но мой повар остался дома.

– Я предпочитаю простоту, – ответила Софья, оглядывая стол с традиционными деревенскими блюдами: завернутой в блин копченой рыбой, жареной уткой в грибном соусе и печеными яблоками. Все выглядело далеко не аппетитно, как и водка, которую он уже налил в ее стакан.

Словно уловив настроение дамы, сэр Чарльз усмехнулся:

– Неужели? Как странно. А вот я ничего хорошего в простоте и скромности не нахожу. Удовольствие жизни – в роскоши, в хорошем вкусе и стиле. Без них мне жизнь была бы в тягость.

– Поэтому, надо думать, вы и держите меня в заложницах.

– Отчасти. – Он помолчал недолго, потом добавил: – В последнее время привычный стиль обходится все дороже.

Не желая даже думать, о чем может идти речь, Софья пододвинула тарелку и принялась за еду.

– Надо полагать, вы уже отправили моей матери требование выкупа?

– Разумеется. Чем скорее мы завершим это неприятное дело, тем лучше.

– Полностью с вами согласна, но уверены ли вы, что она в состоянии собрать требуемую сумму?

Он язвительно рассмеялся, и по спине у нее пробежал холодок.

– Откуда такое недоверие к собственной матери? Вам должно быть стыдно.

Собрав силы, Софья заставила себя выдержать его презрительно-насмешливый взгляд.

– Дело не в доверии или недоверии, а в том, что моя мать не способна жить по средствам.

Завуалированное предупреждение не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Не волнуйтесь. Все говорят о том, что графиня распродает драгоценности, серебро и даже намерена расстаться со своей замечательной коллекцией гобеленов. Женщина столь предприимчивая обязательно изыщет средства для вызволения дорогой дочурки из лап зла. А если нет… – Сэр Чарльз пожал плечами и одним глотком осушил рюмку водки. – Что ж, есть еще ваш отец. Уж у него-то нужная мне сумма найдется наверняка.

Софья гордо выпрямилась. При одной лишь мысли о том, что этот негодяй получит какие-то деньги, ее охватил гнев. Если он и заслужил что-то, то лишь веревку на шею.

– Если мой отец узнает о вашем предательстве, в России вам от правосудия не спрятаться.

– Что ж, невелика потеря. Мне, кстати, изрядно надоела ваша мрачная страна. С теми деньгами, что у меня будут, я смогу путешествовать по всему свету.

– Я знаю, куда с удовольствием бы вас отправила, – пробормотала Софья.

Он стрельнул в нее злобным взглядом:

– Какой характер. Жаль, я не из тех, кто восхищается смелыми женщинами.

– А вы вообще восхищаетесь женщинами?

– Туше. – Англичанин снова наполнил рюмку и поднял ее в издевательском тосте. – Вы правы. Я не питаю к ним теплых чувств. Большинство женщин – отвратительные создания, лживые, двуличные, готовые продать душу… – Он помолчал немного, и Софья заметила, как подрагивают его тонкие губы. – И даже собственных детей – за пару побрякушек.

Софья поежилась. Что такое случилось с этим человеком в детстве, из-за чего он превратился в чудовище? Впрочем, этого, пожалуй, лучше не знать. Она уже не была наивным ребенком и понимала, что далеко не все матери нежны и добры с детьми.

– Есть, несомненно, эгоистичные и злобные женщины, как есть себялюбивые и жестокие джентльмены. – Софья отодвинула тарелку. – Но большинство людей добры и благородны.

Сэр Чарльз поморщился.

– Вы же сами не верите во всю эту чушь, – недовольно проворчал он.

И тут Софья заметила под блюдом с уткой разделочный нож. Боже, вот бы унести его с собой…

Она торопливо отвела глаза и наткнулась на насмешливый взгляд сэра Чарльза.

– Почему не верю?

– Разве ваша собственная мать не продала свое прекрасное юное тело, чтобы поймать в сети самую ценную добычу? Разве думала она о том, как эта грязная связь отразится на ее незаконнорожденном ребенке?

Софья не дрогнула, хотя его слова хлестали наотмашь, как пощечины. Слова, в которых, увы, звучала жестокая правда.

– Я не…

– Конечно нет. Ваша мать соблазнила еще одного дурачка. Зачем? Чтобы сохранить свою драгоценную репутацию и пользоваться всеми привилегиями, которых ничем не заслужила. – Он выдержал паузу. – И вот вам еще один неоспоримый факт. Испугавшись, что ее безбедной жизни может наступить конец, она не находит ничего лучшего, как бросить на съедение волкам своего ребенка.

Нет, это невозможно!

Софья поднялась из-за стола и отошла к окну, такому закопченному, что из него почти ничего не было видно. Она говорила себе, что сделала это только для того, чтобы выманить его из-за стола и, улучив удобный момент, стащить нож, но в глубине души понимала, что не может отвести его ужасные обвинения.

Она уже давно смирилась с тем, что на первом месте у матери всегда будет Александр Павлович, но все равно время от времени мечтала, как в ее жизни появится кто-то, для кого она станет первой и единственной.

– Я не останусь здесь, чтобы слушать, как вы оскорбляете мою мать.

Как и надеялась Софья, сэр Чарльз встал из-за стола и подошел к ней, увлекаемый неодолимым желанием поиздеваться над жертвой.

– Задел за живое, да?

– Для чего вы привезли меня сюда? Только чтобы оскорблять?

Она тут же пожалела о собственной резкости, потому что издевательская усмешка вдруг исчезла, а в глубине черных глаз шевельнулось что-то зловещее.

– Я мог бы не только оскорблять вас, дорогуша. – Сэр Чарльз поднял руку, похлопал ее по щеке и вдруг больно сжал пальцами подбородок. – Вы даже не представляете, каких усилий мне стоит оставить вас… нетронутой. Вы не представляете, чего мне стоит удерживать моих людей от того, чтобы не навестить вас на чердаке. Вы должны бы благодарить меня.

Софья стиснула зубы, поклявшись не просить о пощаде. Проклятая гордость.

– Благодарить вас? Вы похитили меня и моих слуг, вы заперли нас на этом грязном чердаке…

Его пальцы с быстротой молнии слетели с подбородка на горло и сжали его с такой силой, что перед глазами поплыли черные круги.

Она инстинктивно вскинула руки и попыталась оттолкнуть обидчика.

– Вот так, милая. – Он наклонился к ее уху и зашептал: – Еще сильнее. Бейте меня. Кричите.

– Нет, – прохрипела Софья, задыхаясь.

– Кричите. – Он вглядывался в ее лицо, словно получал удовольствие, видя чужие страдания, словно питался чужой болью. – Ну же.

Уже теряя сознание, она услышала звук приближающихся шагов, но что они больше не одни, поняла только тогда, когда услышала рядом голос:

– Простите, господин.

Сэр Чарльз рыкнул, как зверь, у которого отбирают добычу, и оттолкнул жертву.

– Как ты смеешь…

Софья, пошатываясь, отступила на пару шагов и попыталась отдышаться. Весь гнев безумца обрушился теперь на Иосифа, который, впрочем, даже не повел бровью.

Либо невероятно смел, подумала она, либо такой же сумасшедший, как и его хозяин.

– Я подумал, что вам надо знать. – Голос слуги прозвучал совершенно бесстрастно. – Михаил и Карл исчезли.

– Что? Чепуха! – рявкнул сэр Чарльз. – Наверное, охотятся. Или валяются пьяные в конюшне.

– Они должны были стоять на посту, но, когда я пришел проверить, не нашел ни их самих, ни лошадей, ни вещей.

Англичанин напрягся, вероятно заподозрив измену.

– Проклятье. Я поговорю с Владимиром. – Он повернулся и махнул рукой в сторону Софьи. – Отведи ее на чердак.

Иосиф послушно склонил голову:

– Да, господин.

Провожая сэра Чарльза взглядом, Софья испытывала огромное облегчение. Она нисколько не сомневалась, что избежала неминуемой смерти, но при этом понимала, что всего лишь получила отсрочку. Сэр Чарльз, похоже, не сомневался, что в скором времени получит выкуп, и уже не считал должным обуздывать свои извращенные желания.

Вот разберется, что там случилось, вернется и завершит начатое.

Равнодушный к ее горестям и бедам, Иосиф указал на дверь:

– Сюда.

Софья знала, что просить и умолять бесполезно. Да, человек со шрамом всегда был неизменно вежлив, но ясно давал понять, что при необходимости убьет ее без малейших колебаний. Проходя мимо стола, она вдруг остановилась и едва слышно – горло еще болело – проговорила:

– Я могу взять еды для моих слуг? Они еще не ели сегодня.

Иосиф пожал плечами:

– Как хотите.

Софья взяла блюдо с уткой, сунула под него нож, прихватила блинчики с рыбой и двинулась к выходу.

Сердце колотилось. Видел Иосиф или нет? Заметил, что со стола исчез нож, или не заметил?

Приготовившись к самому худшему, она оказалась не готова к загадочной улыбке на его губах.

– После вас, госпожа Софья.

Глава 16

Остановившись в очередной глухой деревне, Стефан ждал возвращения Бориса из пивной. Ждал, поглядывая время от времени на растянувшиеся вдоль разбитой дороги избы. Деревня ничем не отличалась от других, через которые они проехали в последние три дня.

Бедная, угрюмая, неприветливая.

И даже послеполуденное солнце не смягчало тягостного впечатления.

Неоднократные попытки Александра Павловича реформировать страну терпели крах из-за сопротивления со стороны не желающей и боящейся преобразований знати и постоянной угрозы бунта. В результате ничего не менялось, проблемы оставались, недовольство нарастало, и Стефан понимал, что рано или поздно оно обязательно выльется во что-то по-настоящему страшное.

Потягивая из фляжки бренди, он составлял список болячек и недомоганий, включая огнестрельную рану плеча, которая, слава богу, понемногу затягивалась, когда стук копыт заставил его повернуться.

– Ты быстро, – удивленно заметил он.

Борис пожал плечами. Выглядел он неважно – последние дни оба не высыпались и подолгу не вылезали из седла, так что усталость начала сказываться.

– Задерживаться не было смысла.

– Почему?

– Едва вошел, как подслушал разговор двух местных, жаловавшихся друг другу на банду каких-то чужаков, появившуюся здесь совсем недавно, но уже успевшую изрядно всем надоесть.

Стефан постарался не радоваться преждевременно. Новость давала, конечно, надежду, что они догнали наконец похитителя, но разбойников в российской глубинке хватало всегда. Прежде всего требовалось убедиться, что эти разбойники и есть те, что им нужны.

– Кто-нибудь знает, где искать эту банду?

– Один крестьянин упомянул заброшенный дом к северу от деревни.

– И что? Кто-нибудь проверил этот дом?

– Нет. – Борис фыркнул, поймав удивленный взгляд Стефана. – Земля принадлежит помещику, которого здесь не слишком любят, и драться с разбойниками из-за него никто не станет.

Слова протеста так и остались невысказанными. Стефан не мог представить, чтобы что-то подобное произошло в Англии, чтобы кто-то из арендаторов позволил браконьерам или кому-то еще разорять его земли. Разумеется, он и относился к арендаторам как к членам своей семьи, а не как к бездушным орудиям для получения прибыли.

– А где сам помещик?

– Веселится в столице.

– Мы далеко от Санкт-Петербурга? Борис наморщил лоб, прикидывая расстояние.

– За день можно добраться, если сильно захотеть. Стефан покачал головой.

– Зачем им задерживаться в такой глуши, если можно легко раствориться в многолюдном городе?

– Не забывайте, что у них в руках одна из самых известных столичных дам. В городе ее знает едва ли не каждый слуга.

– И то верно, – вздохнул герцог. Похоже, он устал сильнее, чем готов был признать, и едва держался в седле. Разумеется, такую красивую девушку, как Софья, везти в Санкт-Петербург неразумно. Он нетерпеливо пустил коня легкой рысью. – Поедем. Я хочу сам взглянуть на этих браконьеров.

Они проехали чуть больше версты, когда Борис придержал лошадь и кивнул в сторону стеной стоящего впереди леса.

– Я бы предложил сойти с дороги, – негромко сказал он. – Если эти люди те, кого мы ищем, они наверняка выставляют стражу.

Стефан ненадолго задумался. Двигаться через густые заросли дело небезопасное, можно наскочить на врага и не заметить этого. К тому же и времени на поиски заброшенного домишки уйдет намного больше.

Однако эти мерзавцы несомненно держат дорогу под наблюдением.

Следовательно, единственный шанс подобраться к цели незаметно – это идти через чащу.

– Думаю, ты прав, – согласился он, сворачивая с тропинки в лес.

Борис последовал за ним.

– А вы человек рассудительный, хоть и герцог.

– Что бы я без тебя делал? – покачал головой Стефан.

– Ну, может, по возвращении вы еще шепнете своему брату, какой хороший я слуга.

Какое-то время они осторожно пробирались через кусты. Стефан внимательно смотрел по сторонам – в лесу опасаться нужно не только разбойников.

Волки и медведи нередко нападают на рассеянных путешественников.

– Не беспокойся, я прослежу, чтобы Эдмонд заплатил тебе за помощь достойную компенсацию. – Стефан улыбнулся, в очередной раз подивившись случившейся с братом перемене: отчаянный бродяга превратился в домашнего мужа. – Люблю напоминать Эдмонду, что он ответственный землевладелец и несет множество обязанностей.

– И теперь вы пустились на поиски приключений?

Стефан удивленно моргнул. А ведь и верно. Странно, что ему самому это не приходило в голову.

– Уверяю тебя, это случилось не по моей воле. Никогда не разделял с братом любви к опасностям.

Борис хитровато взглянул на него:

– По-моему, ваша светлость, у вас с ним больше общего, чем вам кажется.

– Конечно, мы похожи. Ведь мы же близнецы. Многие с трудом нас различают. – Стефан улыбнулся, вспомнив, как они с Эдмондом мучили и изводили нянь и учителей. – Да, в детстве было весело.

– Я имел в виду немного другое. Вы ведь никогда не смиритесь с тем, что кто-то встал на вашем пути к выбранной вами даме.

Стефан нахмурился:

– Я не позволю, чтобы вор, укравший у меня что-то, избежал наказания.

– Хмм, – скептически отозвался Борис.

Ничего удивительного. Заявление и в его собственных ушах прозвучало пустым и неубедительным. Никто – тем более герцог – не последует за женщиной из Мидоуленда в Санкт-Петербург только потому, что она увезла что-то из его поместья.

– Хочешь что-то сказать?

Борис пожал плечами:

– Что вы сделаете с госпожой Софьей, если нам удастся ее спасти?

– Не если – когда, – проворчал Стефан.

– Пусть так. Вернете ее в Санкт-Петербург?

Стефан заерзал в седле, не зная, что ответить. То, что он собирался с ней сделать, не касалось никого, кроме них двоих. Софья принадлежала ему. И все. Точка.

– Там будет видно, друг мой. Всему свое время.

Другой на месте Бориса внял бы внятно прозвучавшему предупреждению и сменил тему, но русский упрямо гнул свое:

– Хочу лишь напомнить, ваша светлость, что Софья – не бесправная крепостная и что она принадлежит к богатой и влиятельной семье, которая сочтет серьезным оскорблением любую попытку помешать их воссоединению.

– Они сами прислали ко мне Софью. Им некого винить, кроме самих себя, если я решу не возвращать ее.

– Ваша светлость…

– Будем внимательнее, чтобы не попасть в ловушку, – недовольно проворчал Стефан. – И не стоит забегать вперед.

Борис скрипнул зубами, но продолжать разговор не стал, оставив герцога один на один с его собственным недовольством.

Разумеется, Стефан отдавал себе отчет в том, что Софья не первая встречная, а уважаемая женщина из достаточно влиятельной семьи, которая вполне в состоянии отстоять ее права и защитить в случае необходимости. Но это обстоятельство вовсе не означало, что он готов предстать в образе благородного джентльмена и просто передать Софью ее родственникам.

У них осталось еще одно незаконченное дельце.

И пока он не получит полного удовлетворения, она останется с ним.

Некоторое время ехали молча, потом лес немного поредел, и Стефан, присмотревшись, сначала увидел за деревьями приземистое строение, которое могло быть конюшней, а потом, на небольшой полянке, и старенькую, скособочившуюся избу.

– Вижу, – прошептал он, спешиваясь. – Привяжи лошадей здесь. Хочу сначала обойти его вокруг, а потом посмотрим.

Борис быстро привязал лошадей и достал из кармана заряженный пистолет.

– Останьтесь здесь. Надо проверить, есть ли у них часовые.

Стефан со вздохом вынул свое оружие:

– Хватит уже обращаться со мной, как с женщиной.

– Не забывайте, что вы герцог. И не пристало вам разбираться с какими-то разбойниками.

– Мне что же, самому за себя решать уже не позволено? – возмутился Стефан, направляясь к опушке. Слушать Бориса он не собирался, потому что давно привык нести ответственность за свои действия.

– Меня точно из-за вас оскопят, – пробурчал Борис.

– Мужайся, Борис. Думаю, наши разбойники убьют тебя раньше, чем Эдмонд успеет исполнить свое обещание.

– Это моя единственная надежда.

Пробираясь по тропинке, которая вела вокруг дома, Стефан не сводил с него глаз. Есть там кто-то или нет? И если есть, то кто? Со стороны домишко выглядел давно заброшенным.

Неужели снова ничего?

Но где же тогда следы разбойников? Где часовые? Почему над трубой не вьется дымок?

И вдруг…

Стефан остановился как вкопанный – возле чердачного окна трепетало на ветру что-то белое.

– Какого черта?.. Что это такое?

– Похоже на женскую рубашку. Он мгновенно встрепенулся:

– Я пойду поближе.

– Ради бога, ваша светлость, будьте осторожнее.

Стефан добрался до края поляны и, спрятавшись за деревом, выглянул. Так и есть! Он мгновенно узнал вышитые на нижней кромке голубые цветочки.

– Умница, – прошептал он. – Она здесь. Софья здесь.

– Вы так уверены? – засомневался Борис. – Почему? Вместо ответа Стефан только ухмыльнулся.

– О… вон оно что, – протянул русский.

– Вот именно. – Он внимательно осмотрел дом. Покачал головой: – Странно.

Борис, пригнувшись, подошел ближе:

– Что странно?

– Та женщина на постоялом дворе… Она сказала, что их человек десять. Но в таком домишке всем не поместиться.

– Есть еще конюшня, – напомнил Борис.

– Где часовые? – Вопрос остался без ответа. – Идем.

Борис негромко выругался, но последовал за герцогом, который уже направился к конюшне. Впрочем, даже если бы он и попытался возражать против чересчур поспешных действий, слушать его было бы некому. Стефан с трудом сдерживал себя от того, чтобы ворваться в проклятую избушку и перестрелять всех, кто попытается встать у него на пути.

Они быстро добрались до конюшни, но так и не обнаружили никаких признаков присутствия людей. Герцог уже собрался выйти из-за укрытия, когда Борис дернул его за рукав.

– Подождите, – прошипел он.

– Что еще? Слуга указал на землю, где темнело какое-то пятно.

– Кровь.

– Нет. – У Стефана поплыли круги перед глазами. Чтобы не упасть, он оперся о дерево. – Нет, черт возьми.

Между тем Борис уже шел по вьющемуся между деревьями кровавому следу. Судя по суровому выражению лица русского, он разделял опасения герцога.

Стефан шел за ним, сжав кулаки и не замечая ничего вокруг. Нет, снова и снова повторял он, это не ее кровь. Такого просто не может быть. Судьба не могла поступить с ним так жестоко.

– Здесь.

Борис остановился и принялся разбирать завал из веток. Стефан подошел ближе, но помогать слуге не стал.

Под ветками мелькнуло грязное одеяло, скрывавшее два тела.

Духу не хватило даже Борису. Слуга остановился, перевел дыхание, наклонился и сдернул одеяло. Герцог шумно выдохнул и без сил опустился на землю – в наскоро выкопанной, неглубокой могиле лежали тела двух мужчин.

– Господи, – прошептал он.

– Я их не знаю, – пробормотал, склонившись над убитыми, Борис. – Но возницы госпожи Софьи здесь нет.

Волна облегчения, смывшая страх и оставившая его на время без сил, прошла, и герцог, взяв себя в руки, шагнул к могиле.

Оба убитых отличались крупным телосложением и были в простой крестьянской одежде. Оба молодые, с грубыми, обветренными лицами, отмеченными печатью тяжелого физического труда и пристрастия к пьянству.

На виске у каждого темнела ужасная рана – очевидно, обоих застрелили из пистолета, причем с близкого расстояния. Выходило, что они знали и доверяли убийце. Или же последний застал их врасплох.

– По-твоему, кто они такие? Местные, по глупости сунувшие нос куда не следовало? Или наши похитители в чем-то не сошлись между собой?

Борис ответил не сразу:

– Если они разругались, то понятно, почему нет часовых.

Стефан выпрямился, огляделся и направился к поляне.

– Будем надеяться, они не последние. Борис, хмыкнув, поспешил за герцогом:

– Собираетесь войти? Стефан криво усмехнулся. Глаза его холодно блеснули.

Всего лишь минуту назад, стоя над могилой и замирая от страха, он побывал в аду и теперь был настроен более чем решительно. Пришло время действовать.

– Не только войти, но и убить каждого, кто посмеет стать между мной и Софьей.

Нож был большой, и Софье, чтобы спрятать его от посторонних взглядов, приходилось прижимать руку к телу.

– Я знаю, что вы собираетесь наделать глупостей. Просто знаю, – бормотала служанка, нервно расхаживая по чердаку из угла в угол.

– В данный момент я вообще ничего не собираюсь делать, а только думаю, как спрятать этот дурацкий нож, – возразила Софья.

– Петр, ну что ты молчишь? Скажи ей. – Служанка метнула сердитый взгляд на возницу, молча стоявшего у окна и преспокойно доедавшего принесенную госпожой утку. – Скажи, что ее убьют из-за этого ножа. – Она помолчала и, не дождавшись от Петра ответа, подошла к нему: – Ну, что ты там увидел?

Возница отставил тарелку.

– Там кто-то есть. За конюшней.

Софья опустила голову. Она до последнего надеялась, что слуги сэра Чарльза устали ждать своей доли выкупа и просто-напросто разбежались.

– Наверное, те самые часовые. Погуляли где-то и теперь возвращаются.

Петр покачал головой:

– Нет, это не часовые.

– Почему ты так думаешь?

Возница обернулся и, поймав вопросительный взгляд Софьи, лукаво ухмыльнулся:

– Никто из них не умеет завязывать шейный платок.

– Господи, – прошептала она с надеждой и страхом. – Господи…

– Должно быть, ваша матушка обратилась за помощью, и власти послали солдат, – захлопала в ладоши служанка.

– Возможно, – неуверенно согласилась Софья. Хорошо зная свою мать, она предполагала, что та, получив записку с требованием выкупа, направилась прямиком к Геррику Герхардту. Будучи женщиной практичной, княгиня понимала, что, как бы ни относился к ней Александр Павлович, решать ее настоящие, реальные проблемы будет не император, а его советник. Знала Софья и то, что найти ее в необъятной России по силам только ему. И все же сейчас ей почему-то казалось, что люди, которых увидел Петр, прислал не Геррик. Поэтому-то к надежде и примешивался страх. – Сколько их там?

– Двое.

– Мы знаем, что внизу сейчас сэр Чарльз, Иосиф и вроде бы кто-то еще. – Софья поморщилась – спрятанный нож уколол в предплечье. – Получается по меньшей мере трое. Если эти люди пришли спасти нас, им понадобится наша помощь.

Как и следовало ожидать, служанка тут же всплеснула руками:

– Боже, да вы не успокоитесь, пока вам горло не перережут.

Софья поежилась:

– Если не убежим от сэра Чарльза, горло мне точно перережут.

– Так оно и будет, – поддержал госпожу Петр, неожиданно для всех вступая в разговор. – Мы должны сделать все, что в наших силах.

Видя, что осталась в меньшинстве, девушка демонстративно сложила руки на груди.

– Ладно. Пусть так. Но мне это не нравится.

Не обращая внимания на капризную служанку, Софья обратилась к Петру. Отчаянно стремясь на волю, она вовсе не хотела, чтобы ее слуга рисковал собственной жизнью без крайней на то надобности.

– Что ты предлагаешь?

– Если я вылезу через окно и присоединюсь к этим двоим, то силы сравняются.

Подумав, она кивнула:

– Хорошо. Только будь осторожен. Мы ведь не знаем, не оставил ли сэр Чарльз своих людей еще и в лесу.

– Меня не поймают, – усмехнулся Петр.

– Вот. – Софья протянула нож. – Тебе понадобится оружие.

Возница покачал головой:

– Нет, оставьте его себе. Надеюсь, нашим спасителям хватило ума прийти не с пустыми руками. – Он посмотрел ей в глаза – серьезно, в полной мере понимая, что ждет их всех, если попытка не удастся. – Будьте готовы, если потребуется, бить первой.

Софья кивнула. Петр сбросил сюртук и с ловкостью, которой позавидовал бы иной вор-домушник, протиснулся в окно и легко спрыгнул на землю.

Она наблюдала за ним с замиранием сердца и выдохнула только тогда, когда слуга скрылся за углом конюшни, но задержалась у окна еще немного, желая убедиться, что его не заметили люди сэра Чарльза.

Прошло несколько минут. Софья наконец повернулась и прошлась по чердаку.

– Куда вы? – зашипела служанка.

– Хочу приготовиться. – Спускаясь на цыпочках по лестнице, она услышала за спиной частое дыхание служанки. Ступеньки, к счастью, не скрипели. У двери Софья остановилась, прислушалась и повернула ручку. Точнее, попыталась повернуть. Ручка не поддавалась. Глупо, конечно, но она почему-то надеялась, что Иосиф забыл запереть дверь. – Проклятье. Заперта. Придется подождать.

– Хорошо, – прошептала служанка.

Софья закатила глаза – вот же трусиха! – и приложила ухо к двери. Наполненные лишь стуком сердца, мгновения тишины казались вечностью. Неужели что-то случилось? Неужели их поймали? Или что еще хуже…

Ожидание оборвали приглушенные крики и топот ног.

– Я что-то слышу, – выдохнула Софья, вытаскивая нож и сжимая деревянную рукоятку тонкими, бледными пальцами.

Служанка, похоже не очень верившая в способность госпожи защитить их обеих от врагов, прошептала короткую молитву.

Как оказалось, весьма кстати.

Дверь вдруг открылась, и Софья, последовав за ней, упала прямо в руки сэра Чарльза.

Англичанин не растерялся. Развернув заложницу, он обхватил ее за талию и прижал к себе. Она успела лишь вскрикнуть – в следующее мгновение безумец приставил к ее горлу серебряный кинжал.