Текст книги "Джаз, экстрасенсорика и прочие неприятности"

ЧАСТЬ 1 ЖИЗНЬ «ДО»

ГЛАВА 1

"Один аккорд – в самый раз. Два аккорда - слегка перебор. Три аккорда – это уже джаз" Лу Рид.

«Он был одним из немногих, населяющих планету людей, кто обладал способностью полноценно воспринимать музыку. С какой-то ненасытной жадностью он вбирал в себя каждый звук, смакуя его. В такие моменты его сознание представляло собой некий макет вселенной, внутри которого осуществляли своё перемещение мириады созвучий» – со столь неимоверным апломбом мог начать своё повествование автор, пыжась продемонстрировать «широкий» спектр своих литературных возможностей. Однако, в этот раз, позволю себе наглость опустить его, и перейти непосредственно к описанию становления двух, безусловно одаренных юноши и девушки, которым однажды посчастливилось встретить друг друга.

До того самого дня, когда Мортен Хансен обнаружил на чердаке «наследство» от давно почившего отца, он вел жизнь обыкновенного подростка, стараясь лишний раз «сачкануть» от претящих ему уроков, дабы в компании таких же раздолбаев выкурить пачку добытых извилистыми путями сигарет. Чтобы никто из старшего поколения вдруг, не проникся подозрениями, они организовали тайное место, в давно пустующей постройке. Именно там впоследствии и происходило разложение устоев. Но рано или поздно, этому «островку свободы», суждено было стать достоянием общественности. На месте преступления, их с поличным поймал классный руководитель. Будучи человеком «старой закалки» и по совместительству религиозным фанатиком, он всеми способами пытался направить учеников на путь истинный.

Разгорелся скандал, достигший ушей дирекции. Обойдясь строгим выговором, подростки были выдворены из стен кабинета, с предписанием оставаться после уроков в течение двух недель. Карин Хансен тоже не осталась в стороне, и в качестве воспитательного метода, поручила нерадивому чаду провести генеральную уборку во всем доме. Первым делом, он начал с самого проблематичного участка, а именно, чердака до которого у семейства всё это время не доходили руки. Занимаясь готовкой, Карин, едва не задела палец, острием ножа, заслышав за спиной дикий вопль восторга. Обернувшись, она увидела перемазанного с ног до головы сына, прижимающего к себе покрытую толстенным слоем пыли «вертушку».

-«Мам, смотри, что я откопал. Интересно, он еще работает?»

Пытаясь скрыть нахлынувшие эмоции, Карин приступила к натиранию сыра для пасты.

-«Отправляйся в ванную комнату, да приведи себя в порядок. А там уже посмотрим, каков проигрыватель в действии».

Сгорая от нетерпения, мальчишка сломя голову бросился наверх. Как бы ей не хотелось сейчас бередить старые раны, не удовлетворить любопытство родного дитя она попросту не могла. Звуки музыки давно не наполняли собой нутро их родных пенат, сменившись нерушимой тишиной, окутавшей, в том числе и её душу. Чтобы ничего не напоминало об утрате, Карин запрятала вещи супруга подальше, и вот один из атрибутов прошлой, счастливой жизни, совершив кармический цикл, снова вернулся к ней, принеся с собой ворох воспоминаний…

ИНТЕРЛЮДИЯ

«My eyes have seen you, My eyes have seen you turn and stare…» (The Doors – "My Eyes Have Seen You)

В годы бурной молодости, Карин днями напролет заслушивалась The Doors, мечтая однажды, встретить принца, не уступающего в харизме Джиму Моррисону. Предложение верной подруги наведаться в открывшийся джазовый клуб, она приняла без особого энтузиазма.

«Мой новый воздыхатель обещал провести нас туда совершенно бесплатно. А ты прекрасно знаешь, как я люблю халяву» – не успокаивалась Вибек, накладывая на лицо толстенный слой косметики. О новом увлечении подруги, она уже была наслышана, в том числе и о его достоинствах в постельных делах. Существенная разница в возрасте, и два неудачных брака за плечами ничуть не смущали её.

-«Подумаешь, не повезло с ними, со мной же всё будет абсолютно по-другому».

Наконец, добившись своего, она едва не задушила Карин в стальных объятьях. «Это гораздо интереснее, чем просиживать вечер за написанием диплома». На пороге клуба, сурового вида охранник потребовал предъявить документы. Приблизившись вплотную, подруга что-то прошептала ему на ухо. «Проходите, девочки» – посторонился он, сменив выражение лица на подобострастное. Убранство заведения отличалось аскетичностью, всего лишь барная стойка, несколько столиков и сцена, на которой ожидали своего звездного часа инструменты. Разместившись в первом ряду, девушки с удовольствием отметили, что большинство мужских взглядов были прикованы непосредственно к ним.

-«Вибек, ты сегодня на удивление пунктуальна»- раздался приятный мужской голос, и перед ними во всей красе предстал тот самый «принц», с шевелюрой чуть тронутой сединой. По очереди, приложившись губами к девичьим рукам, он знаком отдал распоряжение бармену, после чего перешел на непринужденную беседу.

-«Вы даже не подозреваете, как вам повезло. Сегодня произойдет поистине важное событие для датской джазовой сцены, а именно возвращение в строй САМОГО Хансена. На протяжении пяти последних лет он пребывал в затяжном творческом кризисе, ведя жизнь отшельника, а теперь готов презентовать абсолютно новую программу».

Подружки, чьи познания о джазе заканчивались музыкальным сопровождением в торговых центрах, во время рождественских распродаж лишь безучастно кивнули. Тут подоспел шустрый бармен с коктейлями, слегка растопив холодное равнодушие. Неспешно попивая «Апероль Шприц» из большого винного бокала, Карин вдруг по какой-то необъяснимой причине ощутила прилив легкости. Зал постепенно погружался в интимную темноту, прерываемую лишь слабым свечением резных светильников на столиках.

Сцена напротив, осветилась ярким светом, на время, ослепив сидящих поблизости. Музыканты, под шум бурных аплодисментов заняли свои места, ожидая команды лидера. Высокий мужчина, с копной волос цвета вороньего крыла, скрывающей часть лица, направился к микрофонной стойке и, не особо церемонясь с приветствиями, объявил название первой композиции. Мгновение и джаз-бенд приступил к исполнению стандарта «My Funny Valentine», впервые прозвучавшего в мюзикле "Babes in Arms».

«Not if you care for me, Stay little Valentine, stay!» – чувственно выводил Хансен, создавая вместе с оточенной аранжировкой реальную магию. И пока, большая часть зрителей пребывала в состоянии, близком к гипнотическому, она была поглощена изучением внешних данных именитого джазмена. Длинное лицо с высоким лбом, нос с легкой горбинкой, красиво очерченные глаза и узкий подбородок, говорящий об остроте ума и деловой хватке. Легкая небритость придавала ему определенный налет брутальности, а исходящий от него магнетизм, заставлял всех собравшихся в равной степени прочувствовать его на себе. Происходящее на сцене действо, не являлось выступлением в обычном понимании, это был некий ритуал, контролируемый могущественным шаманом. Их взгляды невольно встретились, и Карин ощутила, как по телу прошелся сильный жар…

***

«Мам, ну чего ты замерла на месте? Без твоей помощи мне не обойтись» – вырвал из сладостных воспоминаний голос сына. Львиная доля времени у них ушла на реанимирование проигрывателя, но впоследствии все затраченные усилия были вознаграждены. Вытащив на свет, коробку с пластинками, без дела подпирающую стену в гостиной, она отыскала хорошо знакомый потрепанный конверт. На лицевой стороне была изображена колоритная темнокожая женщина в васильковом платье. «Нина Симон – I Put A Spell On You» гласила размашистая надпись. Настроив двигатель и поместив пласт, она легким движением установила тонарм на первой дорожке. Затаив дыхание, мать и сын пребывали в ожидании того, что последует дальше. Раздался шорох, который тут же сменился густым, волнующим голосом: «Put a Spell on you, cause you re mine, Better stop the things you do, oh I ain t thing. No I'm not lying, You Know I can't it stand it, you re returning around, You Know Better Daddy, ohh…». Эту пластинку они прослушали от начала и до самого конца несколько раз подряд ,позабыв о запланированном марафоне из лучших серий «Пуаро Агаты Кристи». Таким образом, и произошло первое знакомство Мортена с миром джазового искусства. В летнюю пору, подрабатывая развозом корреспонденции, он откладывал часть заработанных денег на приобретение очередного пласта. Удовольствие было не из дешевых, однако, владелец единственной на весь Ольборг музыкальной лавки, видя с каким желанием, подросток подходит к формированию музыкального вкуса, шел ему на встречу, делая хорошую скидку. И без того обширная коллекция отца пополнилась работами Телониуса Монка, Каунта Бейси и Арта Татума. Именно они и пробудили в нем желание освоить клавишные. Узнав о желании сына выбрать стезю профессионального музыканта, Карин тут же задействовала старые связи. Зная сложный характер, бывшего коллеги мужа, она уже заранее приготовилась услышать решительное «нет», однако Бигги Би, был настроен вполне миролюбиво. «Привози парнишку на нашу репетиционную базу».

Дождавшись наступления выходных, они отправились в пятичасовое путешествие до Копенгагена. Некогда процветающий клуб, теперь напоминал обветшалые руины, насквозь пронизанные горькой тоской по былым временам и разбитыми вдребезги надеждами. К ним вышел чернокожий пожилой мужчина, с невероятным проворством управляющий костылём. «Карин, потрясающе выглядишь, видимо годы нещадно обошлись только со стариной Бигги. Что ж прошу за мной» – указал он вглубь помещения. Отказавшись от помощи, музыкант с трудом влез на сцену, и с видимым облегчением расположился перед фортепиано. Наигрывая простейшие зарисовки, мужчина обратился к до сих пор хранившему молчание Мортену: «Хочешь научиться также, салага?».

Засмущавшийся мальчишка, стараясь не смотреть в глаза, ковырял носком ботинка пол. «Больно, застенчивый он у тебя. Ничего, мы еще вылепим из него настоящего шоумена, не хуже отца». Мортен с решительным видом устроился за инструментом, заставив Бигги посторониться. С отсутствующим видом, он принялся подбирать на слух, одну из прозвучавших ранее мелодий. Кажущиеся вначале разрозненными, звуки, стали постепенно накладываться друг на друга в нужной последовательности. «Кажется, прямо сейчас мы наблюдаем рождение будущей звезды» – прошептал музыкант, опасаясь ненароком нарушить этот хрупкий миг.

С завидным упорством, наследник именитого джазмена постигал азы, доводя до совершенства каждое изученное упражнение. Порой, он настолько погружался в этот процесс с головой, что засиживался в стенах репетиционной базы до наступления вечера. Чтобы лишний раз не травмировать психику Карин, переживающую о том, как сын доберется обратно, они выделили ему служебное помещение, где он мог спокойно провести ночь. Владелец клуба был не против: «Делайте, что хотите, всё равно не могу избавиться от этой помойки, даже за бесценок».

В благодарность, Мортен раз в неделю надраивал каждый сантиметр заведения до блеска. Совсем незаметно пронеслись несколько месяцев и молодому дарованию, наконец, представилась возможность явить многочисленной публике полученные навыки. В Копенгагене проходил крупнейший музыкальный фестиваль, в котором мог принять участие абсолютно любой. Мортену и его верному наставнику удалось впоследствии застолбить место в двадцатке. И хотя они не заняли призовое место, теплый прием со стороны зевак, послужил для него неким «звоночком», о том, что он движется в нужном направлении. Вчерашний ученик старшей школы с сертификатом об окончании на руках, юноша грезил о поступлении в Королевскую консерваторию, но конкурс на бюджетные места был столь велик, что на мгновение он даже приуныл. «Эх, если бы у них было достаточно денег или влиятельный покровитель за спиной». Давно не питавшая иллюзий Карин, предложила подыскать другой вариант. «Самое главное овладеть хорошей профессией, чтобы потом состояться в жизни. Занятие музыкой можно оставить в качестве приятного хобби» – пыталась она переубедить сына, не осознавая, что с каждым произнесенным словом лишь раззадоривала его сильнее.

Каково было удивление, когда он благополучно справился со вступительными экзаменами, став студентом отделения «фортепиано и вокальное искусство». По такому радостному поводу, джазовое сообщество закатило грандиозную пирушку «для своих». «Парни, в наших рядах затесался первокурсник Королевского учебного заведения. И все благодаря вашему покорному слуге»– поднялся из-за стола наставник, пытаясь отвесить шутовской поклон, но лишь завалился на сидящего рядом трубача. Как ни в чем не бывало, он продолжил свой тост. «Мы поднимаем бокалы за то, чтобы все задуманные тобой планы воплотились в жизнь. Только когда зазвездишься, постарайся не вычеркивать из памяти старину Бигги». По залу пронеслось раскатистое «УРРААААА!».

ГЛАВА 2

«There was a knight and he was young a-riding along the way Sir, And there he met a lady fair among the stacks of hay Sir» (Nina Simone –"Young Knight")

Студенческие годы Мортен вспоминал с теплотой в душе. Только в стенах консерватории, некогда стеснительный парень, смог побороть все комплексы и раскрыться с иной стороны. В большей степени этому поспособствовало судьбоносное знакомство с Кристен. Её взрывной темперамент заставил его выбраться из «зоны комфорта». С ней он впервые побывал на тусовках, сопровождающихся легкими наркотиками и распитием алкоголя, а также преодолел рубеж от «мальчика» к «мужчине».

Но всё это осталось позади, теперь его жизнь представляла собой череду корпоративов, где он с такими же непризнанными гениями, исполнял набившие оскомину «New York» и «Sway». Вот и сегодня, они веселили родственников некой фру Серенсен. Для своих восьмидесяти она неплохо сохранилась, громко смеясь, она то и дело приглашала мужчин на танец. К огорчению дамы, желающих выступить в роли партнера так и не нашлось. Гости были увлечены поеданием блюд, не обращая внимания на любые раздражители со стороны. В конце концов, настал момент, которого все так долго ждали, официанты ввозили настоящее произведение кондитерского искусства размерами в два этажа.

«Happy Birthday to You…» - тут же подключился квинтет, презентуя переработанную версию «поздравительной» нетленки, во избежание авторских отчислений. Отыграв положенные сорок минут, Мортен с чувством выполненного долга отправился в «моечную», где его уже поджидал знакомый официант, с туго набитыми пакетами наперевес. За годы «импровизированного турне», он успел завести приятельские отношения со многими представителями сферы обслуживания. В связи с довольно нестабильной финансовой ситуацией, они были просто необходимы. Проделав долгий путь до Христиании, музыкант быстрым шагом направился в подъезд. Лифт не работал еще с момента его заселения, поэтому Мортену пришлось самостоятельно взбираться на последний этаж, молясь о том, чтобы ручки сумок не порвались в самый неподходящий момент.

Справившись с этой миссией, он уже собирался вставить ключ в замочную скважину, как вдруг чуткое обоняние уловило пряную нотку женского парфюма. «Интересно, какую красавицу сюда занесло?». Девушки нечасто заглядывали в его холостяцкую берлогу, едва заслышав о том, что Мортен проживает в столь непрезентабельном месте, они тут же недовольно поджимали губки. Приходилось раскошеливаться на номер в самом дешевом мотеле или при самом лучшем раскладе – действовать на их территории.

В коридоре он с трудом нашарил выключатель, после чего с грустью констатировал, что единственные «выходные» туфли подверглись мести со стороны обиженного питомца. Должно быть он снова, машинально закрыл окно и коту, жаждущему новых впечатлений, пришлось провести весь день в четырех стенах. Избавившись от ноши, Мортен отправился на поиски пушистого безобразника. Альфред, как ни в чем не бывало, смотрел телевизор и даже ухом не повел при появлении хозяина. «Теперь за каждую провинность, ты методично будешь уничтожать вещи? Меня совсем не устраивает такое положение дел. На этот раз обойдемся предупреждением». Если это впредь повториться, я буду вынужден перевести тебя на специальную диету, состоящую из сухого корма» – припугнул он, в душе зная, что котяра будет вести себя, как и прежде. Со вкусом потянувшись на подушке, Альфред издал полное презрения «Мяяяяу» и, перебравшись на подоконник, принялся вычищать густую шерсть.

Мортен настолько избаловал его, тратя последние деньги на покупку свежей рыбы или куриных грудок. Употреблять в пищу полуфабрикаты, которые вовсю рекламировали с экранов, он отказывался напрочь. Так было не всегда, когда-то и пакетик «Вискаса» казался ему манной небесной. Одинокий, промерзший до костей комочек, уже был готов принять неминуемую гибель, но тут теплые, любящие руки спасли его от царящей непогоды, обеспечив кровом над головой.

Завладев пультом, Мортен со злорадством переключил очередное телешоу, где парни и девушки модельной внешности пытались построить отношения, на свой любимый музыкальный канал, транслирующий знаменитый перфоманс Queen на стадионе Уэмбли. Устроившись на диване, и наслаждаясь безукоризненным исполнением «Love of My Life», он не переставал ломать голову над тем, кому принадлежал столь дивный аромат.

ГЛАВА 3

«They say into your early life romance came, And in this heart of yours burned a flame, A flame that flickered one day and died away».

(Ella Fitzgerald – «Sophisticated Lady»)

Бирзэ Ларсен в полной мере соответствовала своему имени – яркая, общительная и что самое главное, целеустремленная. Дочь потомственных театральных актёров, она с младых лет грезила подмостками. Неповторимая атмосфера первого национального театра Дании очаровывала. Казалось, что даже воздух в его стенах был насквозь пропитан флюидами, проживающих свои роли служителей Мельпомены. Впервые оказавшись за кулисами, Бирзэ на мгновение показалось, что её без остатка поглотил живой организм, оставив за пределами всю повседневную шелуху.

Не удивительно, что после окончания средней школы, она приняла решение продолжить семейную династию. С протекцией влиятельных родителей, она была зачислена на первый курс театрального отделения. Продираясь через дебри сценического искусства, техники речи, драматических дисциплин, девушка впитывала в себя бесценный опыт. В её понимании артист, причисляющий себя к разряду «настоящий» должен был обладать выносливостью, образным мышлением, и хорошо развитым эстетическим вкусом. Симона Синьоре, Жаклин Биссет и Грета Гарбо, служили примерами врожденного таланта, граничащего с исключительным трудолюбием. Но несмотря на проявленную в ходе обучения старательность, руководитель постановок не спешил предлагать главные роли, оставляя её дожидаться на скамейке запасных. Позже она узнала, в чем заключалась причина подобного отношения. Худрук до сих пор носил в сердце глубокую обиду, нанесенную когда-то матерью будущей актрисы. Он был готов носить её на руках, но та предпочла ему заклятого врага Вилфреда Ларсена, с которым впоследствии связала себя узами брака.

В любимицах ходили очаровательные глупышки Гритэль и Лиз с извечным взглядом перепуганного олененка Бэмби. Именно они примерили на себя образы Марты и Хани, Оливии и Виолы, и так не познавших счастья Стеллы и Бланш из «»Трамвая Желание»».

Единственное, в чем Бирзэ действительно могла с ними конкурировать, так это в количестве поклонников. Роскошная огненно-рыжая шевелюра заставляла противоположный пол, буквально выворачивать свои шеи, а однокурсниц исходить злобой от зависти. Стоит отметить, что студенческие романы обычно не длились больше двух недель. Именно за этот временной промежуток ухажер «приедался», к нему терялся всяческий интерес, а после, она вновь отправлялась в свободное плаванье по реке любви.

На последнем курсе, ей удалось выйти на абсолютно новый уровень обольщения. Замахнувшись на директора театра, где они время от времени практиковались с группой. Мужчина давно пытался подбить к ней клинья, подкарауливая её в проходах и пылко восклицая: «Очаровательная нимфа» или «Она – словно любовь, пылающая огнём в трепещущем сердце». На его счет, в расчетливом уме девушки созрел план, которому так и не суждено было воплотиться в жизнь. Кто-то из «доброжелателей» донес о похождениях «Неверного Одиссея» жене.

Расплата последовала мгновенно – заявившись в театр, она закатила такую истерику, что старожилы до сих пор не без содрогания вспоминали о произошедшем.. Чтобы восстановить пошатнувшуюся репутацию, любитель юных нимф, дал указ не включать её в основную трупу. К счастью, на помощь пришел отец, у которого был припасен туз в рукаве. Пристроив любимую дочь в долгоиграющий телевизионный проект, рассчитанный на непритязательных домохозяек, он дал наказ вести себя благоразумно. Подвести родителя еще раз, она попросту не могла. На время, завязав с любовными связями, Бирзэ сконцентрировалась на рабочем процессе. Мыльная опера под оригинальным названием «Обломки разбитых сердец» просуществовала четыреста серий. Всё это время, ей приходилось отыгрывать роль коварной сестры главной героини. Что только злодейка не предприняла, чтобы расторгнуть союз наивной Анастейши с красавцем Пребеном. Киношный герой-любовник обладал набором всех необходимых качеств, а именно бездонными глазами в обрамлении пушистых ресниц, внушительной мускулатурой, ослепительной улыбкой и подтянутой задницей.

Увы, даже смазливая мордашка, не смогла удержать внимание женской аудитории, рейтинги стали падать со скоростью света. Раздосадованные создатели заморозили проект на неопределенный срок. На этот раз, она проявила большую смекалку, едва прознав о плачевной ситуации студии, начала пробивать почву у конкурентов. И пока остальные, сотрясаясь в рыданиях, пытались выбить себе место под солнцем, «сериальная пакостница» строила козни влюбленным в проекте «Склеенное сердце». Казалось, жизнь постепенно налаживается, съемки приносили хорошие деньги, её стали узнавать на улицах. Но непостоянная фортуна, вдруг решила уступить место злому року. Внезапный сердечный приступ застал Вилфреда Ларсена прямиком на сцене. За день до трагического события, отец декламировал монолог Клавдия: «Но все иначе в небесах. Там нет обмана, там мы должны сознаться. В истинных грехах. Что ж остается, раскаяние?».

Кто мог знать, что строки Шекспира окажутся пророческими. Сломленная тяжелой потерей вслед за ним ушла и мать. Естественно это наложило свой отпечаток на психическое состояние девушки. Глубокая депрессия грызла её изнутри, а навязчивые мысли лишили остатков сна. Бирзэ просто повезло, что в этот тяжелый момент ей оказала неоценимую поддержку лучшая подруга. Именно по наитию Абели, она согласилась лечь в клинику, чтобы вновь привнести хоть толику смысла в жизнь. В это самое время, свора родственников перешла к активным действиям. Каждому из них хотелось получить кусок пожирнее. Главенство в стае «стервятников» занимала фру Йоргансен, родная сестра главы семейства. Покинув стены учреждения, Бирзэ, до сих пор не ориентировавшаяся в своих ощущениях, была вынуждена принимать участие в изматывающей судебной тяжбе. В ходе разбирательства, она лишилась одной трети квартиры. Юрист, с пеной у рта защищавший интересы фру, чудом смог поднять бумаги, указывающие на права наследования. Скрипя зубами, она терпела пребывание вновь обретенных членов семьи. Большую часть времени, тетка занималась поисками выгодной партии для своего «мальчика», справившего тридцатилетие. Идеальная невеста, в её понимании – обладательница крупной недвижимости, автопаркинга и личных авиалиний. При этом, желательно, чтобы она являлась полной сиротой. «Не собираюсь терпеть присутствие посторонних лиц, налево и направо раздающих советы. Я столько сил и любви вложила в сыночка, что попросту не могу передать его в ненадежные руки» – присюсюкивала заботливая мамочка, изучая собранное портфолио очередной кандидатки. «Вырос достойным человеком, нечета отцу – предателю. Тот на старости лет, не задумываясь, променял жену и ребенка на пару стройных ножек». Частые откровения тетки она оставляла без внимания, навешивая на лицо маску невозмутимости. Даже нервы скромного ученого, напоминающие стальные канаты не смогли выдержать натиска фру. Собрав вещи, физик, не подавая на развод, перебрался к аспирантке, отказываясь выходить на связь.

В один из ничем непримечательных дней, возвращаясь с работы, Бирзэ обнаружила на месте фешенебельной квартиры, в которой провела всю жизнь, сплошное пепелище. Из рассказа заплаканной родственницы, она узнала, что пока они пропадали по своим делам, в пенатах замкнуло проводку. Соседи вызвали пожарную бригаду, но было слишком поздно. Вся обстановка была раз и навсегда уничтожена беспощадным пламенем. Хорошо, что отец в свое время прислушался к совету товарища, поместив имеющиеся накопления из сейфа в банк. Тут её словно током ударило, открыв сумку, она судорожно принялась искать портмоне. Раскрыв нужное отделение, Бирзэ хлопнула себя полбу. Пустая ты башка, оставила кредитку в спальне, решив, что имеющегося нала хватит с лихвой. Пока она была занята мыслями о том, как ей выкрутиться из столь неприятной ситуации, тетка с братом сели в подошедшее такси, на прощанье буркнув: «Нас приютит Каджа». О том, чтобы племянница отправилась, вместе с ними не шло и речи. По правде, она и сама не горела желанием, вновь встретиться с теткиной приятельницей. Та была отпетой скандалисткой, помешанной на кошках. На сегодняшний момент, с ней проживало пятнадцать пушистых «красавиц», сводивших своими ароматами всю округу. Можно было попросить приюта у Абели, если бы не одно существенное «НО», а именно вернувшийся из длительной командировки благоверный. Жених подруги на дух не выносил Бирзэ, считая, что она оказывает дурное влияние.

Обзвон, коллег по цеху тоже не принес результатов, у одних начались ремонтные работы, другие травили тараканов, а третьи уже стояли на пропускной в аэропорту. Глухое урчание в животе, напомнило о том, что обезжиренный йогурт и грейпфрут, не смогли компенсировать собой полноценный завтрак. В отдалении Бирзэ приметила фургончик, в котором шла бойкая торговля хот-догами и всевозможными сэндвичами. Перед глазами возникла картина, как она впивается зубами в исходящую соками колбаску, щедро сдобренную майонезным соусом и маринованными огурчиками. Испытывая муки совести, «приверженка здорового питания», в момент расправилась с порцией «съедобного треша».

Ноги привели её на улицу «Strøget» – самую длинную пешеходную зону во всей Европе. Являясь одним из посещаемых туристами мест, она была буквально нашпигована бесчисленным количеством ресторанчиков, бутиков и сувенирных лавочек. Даже самый рачительный экземпляр, не удержался бы от внепланового приобретения милой безделицы. Разделенная на несколько отрезков, Строген представляла собой эклектику в ярчайшем проявлении, в которой нашлось место, как старинным архитектурным памятникам, так и современным благам цивилизации. Отдельного упоминания заслуживали уличные артисты, давно облюбовавшие «хлебное» место. Музыканты, художники, арт-группировки, без капли стеснения подбегали к проходящим зевакам, с шапками наперевес. «Девушка, не пропустите выступление укротителей огненной стихии. Всего лишь за формальную плату» – подмигнул ей встрепанный парень, протягивая банку с несколькими смятыми купюрами. «Спасибо, но на сегодня с меня хватит файер-шоу» – пробурчала она себе под нос, поспешив в противоположную сторону. День близился к вечеру, а она до сих пор не нашла приемлемый вариант. В связи с туристическим сезоном, владельцы гостиниц задрали цены вдвое. Так в одном из хостелов, где в номерах ютилось по шесть человек, запрашивали сумму, чуть ли не равную люксу в «Nimb Hotel».

Пересчитав всю имеющуюся наличность, девушка присела на лавку, в полном бессилии закрыв лицо руками. Предположим, она снимет номер на сутки, а что делать дальше? Восстановление кусочка пластика займет гораздо больше времени. Возможно, руководство банка пойдет навстречу, и они обойдутся без бумажной волокиты....Чья-то рука прикоснулась к плечу, подняв голову, Бирзэ увидела перед собой того самого зазывалу, от которого смогла с трудом отделаться. «Вы не пугайтесь, я не маньяк , втирающийся в доверие к красивым девушкам – растянулся он в добродушной улыбке. «Сам того не желая, я стал свидетелем вашего телефонного разговора. Если Вам необходимо жилье, могу помочь с заселением. Правда, хочу предупредить сразу, путь к нему не близкий». И как же мне добраться туда?»- готова была сорваться в любую точку Копенгагена она. «Всё просто, сейчас я переговорю с Рондой, и она отвезёт Вас совершенно бесплатно» – указал артист на хипповатого вида брюнетку, распевающую «Bird on a Wire». Бирзэ проверила наличие перцового баллончика. На одном из порталов, ей попалась статья о том, что процент преступности в Дании значительно увеличился, по сравнению с прошлым годом. Теперь приходилось держать ухо в остро. «Привет, я Ронда, но можешь называть меня Рори» – протянула певица руку в знак приветствия. Вежливо пожав её, она направилась вслед за «хипаршей», к припаркованной букашке. Сложившись в три погибели, они отправились в путь. «Не дрейфь, минут через сорок будем на месте». Скромные размеры автомобильчика, уравновешивались завидным проворством и манёвренностью. Рори, не обманула, через оговоренное время они подъезжали к границе «свободной обители». Остальную часть пути пришлось проделать на своих двоих, постоянно сверяясь с картой, которую ей на скорую руку начертила любительница творчества Леонарда Коэна.

ГЛАВА 4

«Do you mean that I will fall in love per chance? Isn't it romance?»

(Chet Baker – «Isn't It Romantic?»)

Остановившись перед неказистым зданием, возвышающимся среди остальных построек, Бирзэ собралась силами. До сегодняшнего дня, она старалась по возможности обходить стороной Христианию, считая её маргинальной клоакой. Переложив средство защиты в карман пальто, звезда телеэкрана, словно приговоренная к каторге двинулась к входу. Вестибюль, выкрашенный в цвет переспелого лимона, производил ошеломляющее впечатление. Проморгавшись, она смогла различить прикрепленное к почтовым ящикам сообщение: «Сдается жилье. Цена договорная». Постучавшись в нужную дверь, оформленную в стилистике знаменитой «тёмной стороны луны», Бирзэ ожидала появления арендодателя. В следующее мгновение перед ней предстал мужчина, которого можно было, смело окрестить «горой». Его лишенное каких-либо пропорций тело было облачено в футболку с надписью «Секс-инструктор» во всю грудь. Лениво почесав брюхо, он вежливо прогрохотал: «Могу чем-то помочь?». Соединив воедино разлетевшиеся, словно листья в осеннюю пору мысли, Бирзэ промямлила: «У меня сейчас проблемы с квартирным вопросом. Нилс, посоветовал обратиться именно к Вам». «И как поживает этот пройдоха, всё забавляет народ своими фокусами?». Не дождавшись ответа, мужчина ловко подхватил её под руку со словами: «Прошу следовать за мной». С удивительным проворством он преодолевал лестничные пролеты. Бирзэ узнала, что «человека-гору» зовут Джорни, и он один из немногих сторожил «обители».