Текст книги "Рудная черта"

– Тебя, Бернгард, и твоих… – Всеволод запнулся, мотнул головой на мертвых тевтонов, – рыцарей-умрунов твоих мы подождем снаружи. Наверху.

И прежде, чем магистр успел что-либо сказать в ответ, Всеволод бросил переминавшимся рядом воинам:

– Идем!

Бесцеремонно вырвал из рук волоха горящий факел. Пошел первым к выходу из склепа. Шагал в полной тишине, под пристальным взглядом Черного Князя-магистра и под бесстрастными взорами темных прорезей в горшкообразных шлемах мертвецов.

Собрав в кулак всю волю и выдержку, он шел по коридору между гробниц спокойно, уверенно, не озираясь по сторонам, не оглядываясь назад, не сбиваясь на бег (а ведь хотелось!). Держа спину прямо, а плечи – широко.

Следом потянулись остальные. Сначала – десятники русской дружины. За ними – оба шекелиса. Сагаадай. Бранко. И даже притихший, будто пришибленный брат Томас двинулся прочь из склепа.

Их пропускали. Выпускали. Испитые досуха и наполненные заново иной жизнью-Током покойники, не заступали пути. Серебрённые рыцарские мечи, кованные для людей, а ныне находившиеся в руках нелюдей-умрунов, не обрушивались на головы и плечи уходящих. Такого приказа Бернгард не давал.

Видимо, Бернгард все же поверил…

А вот и выход из склепа. И – по-прежнему – ничего. Не несется в спину запоздалая команда… Схватить! Убить! Не грохочет сзади железом мертвяцкий выводок Бернгарда.

Они беспрепятственно выходили из замковой усыпальницы через тяжелую изрядно побитую, дырявую, но все еще прочную низенькую дверцу. Всеволод ждал. Стоял у глубокой ниши-выхода, светил факелом.

А за последним – последним шел Томас – захлопнул дверь.

Быстро, неожиданно, шумно. Теперь таиться ни к чему. Теперь скрывать свои намерения не от кого.

Дело было на пару мгновений и на пару движений.

Раз – дверь со всей мочи вбита в покореженный железный косяк. Два – наружный засов задвинут. Новый, взамен старого – бесполезного, сорванного взрывом. Хороший, добротный засов.

В качестве засова Всеволод использовал собственный меч. Один из двух. Клинок, вырванный из ножен, тут же с силой, с маху был по самую рукоять всажен под уцелевшую скобу на двери. Прочная сталь с серебряной насечкой, скрежетнув о металл и камень, глубоко ушла за смятый железный косяк. Перекрестие меча застряло в гнутой скобе плотно, мертво. Как вбитый клин. Как здесь и было. Не шевельнуть, не вырвать…

Всеволод провери: да, меч засел крепко, основательно.

И – все.

И – заперто.

В склепе что-то крикнул Бернгард. Догадался? Понял? Отдал приказ своим умрунам?

Ага, вот и загрохотали металлом соскочившие с саркофагов тевтоны. Вот и ожили закованные в посеребренную сталь истуканы. Вот и бегут к запертой двери.

Глава 13

– Ты что задумал, русич? – первым опомнился Бранко.

Остальные воззрились на Всеволода в недоуменном безмолвии. Восемь пар изумленных глаз. И в каждой – тот же вопрос. Что? Задумал?

– Сожжем, – быстро, решительно и отрывисто заговорил Всеволод. – Огонь губителен для любой нечисти. Спалим Бернгарда и его умрунов. А не удастся спалить – так завалим склеп. Обрушим своды. Похороним всех тварей до единой.

– Объясни! – потребовал волох.

– Греческий огонь… Громовой порошок… Там, – Всеволод указал вглубь подземной галереи, где располагалась алхимическая лаборатория. – Тащите все сюда. Быстрее.

– Погоди-погоди, – Бранко с неожиданной сноровкой загородил путь к лаборатории. – Насколько я понял, Бернгард, хочет того же, чего и мы – запереть Проклятый Проход.

В дверь склепа ударили. Сильно. Очень. Добрый клинок-засов выдержал. Пока.

– Я не знаю, чего он хочет на самом деле, волох! – прохрипел Всеволод. – И я не склонен верить нечисти. Особенно той, которая уже неоднократно меня обманывала и по вине которой погибли мои люди.

Еще удар. Меч в скобе и железном косяке выгнулся. А ну как все же переломится?! Всеволод, ругнувшись, навалился спиной на толстые дубовые доски. Третий удар принял всем телом. Ого! Удар, отшибающий потроха. Изнутри будто тараном лупили!

– Бернгард говорил о Черном Господаре, перешедшем границу! – не унимался Бранко.

– Ну да, говорил. Самый верный способ нас запугать. Но я пока того Господаря не видел. Ты – тоже. Зато Бернгард со своими мертвецами уже здесь, в крепости.

– Но если он прав?

– Все равно! Людское обиталище надлежит защищать людям. Одна нечисть от другой нас не спасет. А если и спасет – нам от того радости будет мало.

Дверь сотрясалась от ударов. Бранко стоял на своем:

– Бернгарду известно, как и чем закрыть проход в Шоломонарию! Значит, он сможет…

– Мне тоже – известно! – в сердцах перебил Всеволод. – Теперь – известно! Все! И я тоже – смогу. Я закрою рудную черту, как только доберусь до Мертвого Озера. Обещаю!

Он не лгал. Он знал, что сможет, что закроет. Он выпустит в мертвые воды свою кровь. Столько, сколько потребуется. И нужные для этого слова ему были известны. Благодаря Эржебетт. «А-ун-на… Гу-хать-яп-паш… Пакх-тью-эф-фос…» Всеволод скажет их, когда придет черед.

– Обещаю, слышишь, Бранко?! Слышите вы, все?!

Его слышали и ему верили – это Всеволод понял по глазам. Один только волох – что-то прикидывал, что-то просчитывал, недоверчиво зыркая из-под черных бровей. Остальные же…

Русские дружинники, шекелисы и татарский юзбаши молча обходили Бранко. Тащили из алхимической лаборатории глиняные горшки, причудливые склянки, деревянные и металлические емкости, с порошкообразным и жидким содержимым. Даже тевтонский кастелян после недолгих колебаний присоединился к общей суете и начал подсказывать, что брать, а чего – не стоит.

Меч-засов и спина Всеволода сдерживали град ударов. А работа кипела вовсю. Горючая смесь из опрокинутых горшков по ступенькам текла в нишу перед склепом и дальше – под запертую дверь. В вонючую жижу катились толстостенные закупоренные сосуды с сарацинским порошком, а посреди темной лужи уже стояла плетеная корзина с металлическими шарами, на округлых боках которых белели короткие фитили.

Маленького огонька теперь хватит, чтобы все это вспыхнуло и рвануло… Чтобы выпущенные наружу рукотворные громы и молнии орденских алхимиков вышибли запертую дверь, обрушили потолок, завалили, запечатали, замуровали подземелье. Чтобы бушующее пламя объяло нижнюю галерею и, ворвавшись в склеп, в считанные мгновения выжгло в усыпальнице воздух, а вместе с ним и все, что может гореть.

Опасно искрящийся факел держали подальше. До поры до времени. Пока пользовались едва теплившимся масляным светильником, найденным в лаборатории. Небольшая закрытая плошка с фитильком, запаленным от факельного огня, света давала не так уж и много, зато позволяла безбоязно переносить горючие и взрывчатые смеси.

– Все, воевода, – доложил, наконец, Федор. – Вот только Золтан с Томасом огненную дорожку проложат…

– Какую дорожку? – не сразу понял Всеволод.

Вгляделся в полумрак подземелья. Ах, вот оно что!

Золтан тащил объемистый ручной сифон, использовавшийся ранее для бальзамирования трупов. Точно, он самый: округлые блестящие бока, длинное узкое горлышко, небольшие меха… Останавливаясь время от времени, шекелис качал меха – несильно, аккуратно. Из сифона под стену била тугая струя, оставляя темный извилистый след, похожий на остановившийся ручей. Эта непрерывная, расплывающаяся линия тянулась за Золтаном, по-видимому, от самой лаборатории. Рядом с шекелисом, освещая ему путь, следовал Томас, державший горящую лампадку орденских алхимиков. Причем, свой светильник кастелян старался держать подальше и от сифона, и от темных потеков на полу.

«Греческий огонь в сифоне», – догадался Всеволод. Что ж, теперь ясно, что за дорожка такая. Этакий жидкий фитиль – вот что. В самом деле, пламя к склепу следовало пускать издали. Иначе не успеешь отбежать на безопасное расстояние и сгоришь вместе с нечистью.

Шекелис и тевтон подошли ближе. Золтан брызнул из сифона в последний раз, соединяя темную линию под стеной с густыми потеками на ступенях, ведущих к склепу. Затем пустился в торопливые объяснения:

– Там, в лаборатории, – котел закрытый. Здоровый такой, тяжеленный – сюда не дотащить. А в котле – горючей смеси на треть. Мы ее в сифон перекачали…

Запертая дверь склепа ходила ходуном. Слушать шекелиса было недосуг.

– Правильно сделали, – перебил его Всеволод. – А теперь уходите, если дело сделано. Давайте, все наверх. Дальше я и один управлюсь. Нечего здесь толпой красного петуха пускать.

– Вообще-то, дело еще не сделано, – озабочено нахмурил брови Томас. – Огненную дорожку надо бы продлить. Туда вон – за лабораторию. Смеси-то в сифоне еще полно. Так оно надежнее будет: уцелеть больше шансов. Огонь ведь быстро побежит.

– Хорошо, – нетерпеливо отозвался Всеволод. – Доделаю, что надо. Сам доделаю.

Он оторвал спину от сотрясающейся двери, хлюпая сапогами по пролитой горючей смеси («Ноги надо беречь! – пронеслось в голове, – Упаси Боже – пламя заденет») выбрался из ниши, подхватил сочащийся темной жижей сифон в одну руку, факел – в другую. Держа огонь в отдалении от себя и бронзового сосуда, Всеволод недовольно глянул на переминающихся людей:

– Чего стоите? Сказано же – прочь отсюда. Бегом! Наверх!

Томас знает эти подземелья, как свои пять пальцев, так что вмиг выведет всех. И светильник у кастеляна имеется. В общем, не заплутают в темноте.

– Ну?! – поторопил Всеволод.

Повиновались.

Неохотно, но – пошли.

Ушли.

Все, кроме одного.

– А ты как же, русич? – Бранко, так и не сдвинулся с места. И смотрит хмуро, исподлобья.

Ох, до чего же упрям этот волох!

– Уж как-нибудь, – огрызнулся Всеволод.

– Остаешься?

– Кому-то нужно подпалить все это.

– А если уйти не успеешь? Если сгоришь вместе с Бернгардом? Кто тогда закроет Проклятый Проход? Помнится, ты обещал…

– Обещал, – перебил Всеволод. – Успею. Не сгорю.

Должен потому что успеть. И сгореть не должен. Благо, путь наверх худо-бедно, но все же в этот раз он запомнил.

Да, конечно, Бранко прав, рудную черту закрывать кроме него некому. Но и это дело – Всеволод покосился на густые потеки, исходившие резкими алхимическими испарениями, на округлые бока громовых шаров с обвисшими фитилями – доверить он сейчас тоже не мог никому. Какой прок запирать границу миров, если за спиной остается Черный Князь со сворой воинов-умрунов, да Черная Княгиня в придачу.

Стонал клинок, втиснутый за запорную скобу. Трещала покореженная дверь, которую уже не просто били – рубили изнутри.

– Шел бы ты отсюда, а Бранко? Не задерживал бы и над душой не стоял. Дорогу ведь знаешь.

Волох покачал головой:

– Ты совершаешь большую ошибку, русич. Выпусти Бернгарда и не рискуй собой.

Всеволод досадливо сплюнул. Поставил сифон. Положил руку на меч.

– Уходи, волох. Добром прошу. Мне с тобой препираться некогда. Срублю, да спалю вместе с нечистью – и дело с концом.

Не станет же разумный Бранко обнажать сейчас против него свою сабельку. А если рискнет – что ж, ему хуже…

Волох, сверкнул глазами, но сдержался. Повернулся, зашагал прочь от склепа. Внял-таки. Вот и славно! Не сжигать же упрямца в самом деле!

Бранко уходил недовольный и злющий. А и пусть его! Переживет. Не затоптал бы только этот валашский дурень огненную дорожку. Не напакостил бы исподтишка. Но нет, на извилистый след пролитой по-над стенкой зажигательной смеси, волох не покушался.

Всеволод поспешил за ним. Тяжелый бронзовый сосуд снова оттягивал левую руку. В правой потрескивал факел.

Начало извилистой линии, он отыскал под дверью алхимической лаборатории. Томас настоятельно советовал удлинить огненную дорожку. В сифоне – вон – еще булькает горючая смесь. Но хватит ли ее, чтобы удлинить достаточно?

На миг сомнение все же охватило Всеволода. Может, правильно советовал Бранко? Может, разумнее не рисковать? Носитель древней сильной крови, единственный человек способный перекрыть дорогу тварям иного мира, умеющий, знающий как это сделать, он ведь, по большому счету, уже не принадлежит себе. В первую очередь он теперь обязан думать о судьбе всего обиталища, которое непременно сгинет, если сам он не выйдет из подземелья.

Но если, выйдя сам, он не остановит Бернгарда, истинные помыслы которого темны как ночь…

Что лучше?

Что хуже?

От запертой двери склепа отлетел отколотый кусок доски. Магистр взревел нечеловеческим голосом, то ли понукая своих мертвецов, то ли исходя бессильной яростью.

И все сомнения сразу улетучились. Все стало предельно ясно и просто. В людском мире нечисти не место. Всякой нечисти. Это – неписанный, но неоспоримый закон, что стоял, стоит и будет стоять превыше прочих законов с начала времен и до их окончания. Граница между обиталищами проведена не случайно. Ибо нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах смешивать одно с другим. Ибо, вступая в сговор с одной тварью против другой, сам в чем-то теряешь человеческий облик.

А значит сейчас нужно сжечь Бернгарда, его серебрянокровых умрунов и полоненную лидерку. Но самому при этом нужно выжить. Чтобы после пустить свою кровь в мертвые воды и уже там, на берегу умереть спокойно, с чистой совестью и чувством выполненного долга. Как и положено умирать воинам Сторожи.

Глава 14

Дверь склепа вот-вот начнет рассыпаться и с сифоном возиться уже нет времени. Ладно… Всеволод в сердцах отшвырнул бронзовый сосуд в сторону. Придется обойтись уже имеющейся зажигательной дорожкой. А потом бежать наперегонки с огнем.

– Бранко, слышь, ты того… ступай уже. Я как запалю – догоню.

Волох не шелохнулся. Стоял, набычившись, за спиной в свете факела.

«Ну, как знаешь, волох…» – раздраженно подумал Всеволод.

Медлить больше нельзя: дверь склепа трещала.

Всеволод поднес факел… Почти уже поднес к началу темной линии, выписанной на полу горючей смесью…

Но…

Стремительное движение, уловленное краем глаза.

Свист рассеченного воздуха у самого уха.

Стук отточенной стали о сухое дерево.

Правая рука Всеволода вдруг дернулась под сильным секущим ударом.

Верхняя половина факела, срубленная острой валашской саблей (Обнажил-таки оружие, стервец! Когда только из ножен выхватить успел?! И ведь момент выбрал, когда уже не ждешь подвоха!) – летит в сторону. Пальцы сжимают лишь бесполезную куцую палку с косым срезом на конце.

По земляному полу покатился, искрясь и брызгая огненной капелью, толстый промасленный моток пакли и ветоши на факельном конце.

– Ты все же погоди, русич, – Бранко безбоязненно смотрел на взбешенного Всеволода. – Не торопись поступать по-своему в чужом краю.

– Что?! – хрипло выдохнул Всеволод.

– Пусть Бернгард выйдет, – потребовал Бранко.

– Что-о-о?!

А рука волоха все еще держит обнаженную сабельку. А сабелька та покачивается у груди Всеволода.

– Не препятствуй магистру, русич. Не мешай мастеру-Господарю вести в бой своих серебряных стригоев.

Мастеру-Господарю?! Серебряных стригоев?! Ишь ты!.. Быстро же Бранко свыкся с новыми обстоятельствами. Или не так? Или не то?

Глаза Всеволода сузились. Теперь во взгляде обоерукого воина сквозили ярость и понимание.

– Когда, волох?! – прохрипел-прорычал он, отбрасывая в сторону бесполезную деревяшку и вырывая из ножен меч. Единственный остававшийся еще при нем клинок. – Когда ты узнал? О Бернгарде?.. Все?

Ведь это знание пришло не сегодня, не так ли?

– Давно, – неопределенно пожал плечами волох. – Очень давно.

Бранко был спокоен. Он крепко держал в руке изогнутый сабельный клинок.

– И все это время ты служил темной твари?!

– Мастеру-Господарю, – поправил его Бранко. И лишь после – ответил: – Да, я служил ему верой и правдой. Именно поэтому в германском ордене, закрытом для иноземцев, я был равен саксонским братьям-рыцарям. А кое в чем стоял выше их.

– Но почему?! – скрежетнул зубами Всеволод. – Твои предки охраняли Сторожу. Стояли дозором над Проклятым Проходом. И тебе, наверняка, завещали то же.

– Охраняли, – согласно кивнул волох. – Стояли. Завещали. И не только мне. Но вот ведь какая беда, русич, – по губам Бранко скользнула невеселая улыбка, – после нескончаемых смут, веками терзавших несчастные трансильванские земли, в живых остался лишь я один. А хранить Сторожу надо. А завет предков исполнять нужно. А как это делать одному?

Дверь склепа рубили и разносили в щепу. Бранко говорил:

– Я заключил договор с Черным Господарем в обличие тевтонского магистра. С Шоломонаром можно было договориться как с любым владыкой этого мира. Только обычно бывает так, что ты служишь господарю, и он защищает тебя, потому что ему выгодно твое усердие. А здесь – по другому, здесь – сложнее. Ты служишь Господарю, а он защищает весь твой мир. Шоломонар уже проникший сюда, заинтересован в том, чтобы никакая иная нечисть более не переходила кровавую границу. Вот и получается: ты служишь ему, потому что он служит твоему обиталищу. И потому что он несет на своих плечах твою собственную сторожную службу.

– Ага, и берет за это плату, – криво усмехнулся Всеволод. – Человеческой кровью.

– Это небольшая цена, русич.

– Одна жизнь в месяц…

– Столько нужно Бернгарду, чтобы жить самому. Большего он не требует.

– А ты, значит, помогаешь кормиться упыриному Князю?

– Поверь, русич, от него пользы больше, чем вреда, – чуть дрогнувшим голосом ответил Бранко. – Он привел в опустошенную Сторожу орденских рыцарей, он навел порядок в этих многострадальных землях. Ты – чужак, и тебе не известно, в каком количестве волохи, мадьяры, саксы и прочий обосновавшийся здесь люд, губили друг друга без всякой жалости, похлеще любой нечисти. Местные лихие вожди и хитроумные воеводы, королевские наместники-надоры и вольные ишпаны, гордые князьки и заносчивые бароны нещадно резались сами и гнали на резню других. И не темные твари вовсе, не волкодлаки, не стригои и не Черные Господари в конце-концов извели под корень Сторожу у Мертвого Озера. А именно они – обезумевшие, ослепленные властью и безнаказанной вольницей людишки в своих никчемных усобицах за клочок плодородной земли или за пограничную крепостцу на скале. Все это случилось задолго до прихода Бернгарда и до начала Темного Набега.

Бранко говорил так горячо, словно оправдывался. Вот только перед кем? Перед Всеволодом? Перед самим собой?

– Без Бернгарда, без его рьяной борьбы с колдовством и ведовством, возможно, Набега и не случилось бы вовсе, – заметил Всеволод.

– Возможно, – не стал спорить Бранко. – А возможно Набег начался бы раньше. И тогда некому было бы встать на пути темных тварей.

Грохот, треск. Из двери склепа опять сыпется щепа. Проклятье! Всеволод выругался. Пока прислужник Князя-магистра, заговаривает ему зубы, Бернгард выберется из ловушки и выведет своих умрунов.

Снова треск…

Жечь! Нужно не разговоры говорить, а скорее жечь нечисть! Молниеносным ударом меча Всеволод отшиб маячившую перед лицом валашскую саблю. Метнулся вперед. Пригнулся. Протянул руку к валявшемуся под ногами обрубку факела и…

И едва не схватился пальцами за отточенное сабельное острие.

Отбитый в сторону кривой клинок Бранко извернулся по немыслимой траектории. Опередил на миг, оттолкнул клубок факельного огня дальше. Взметнувшись вверх, опять блеснул в искристых отблесках перед самыми глазами.

Всеволод аж сплюнул с досады. Не ожидал он такой прыти. Ловок все же оказался волох!

– Я не хочу причинять тебе вреда, русич. Но и не позволю вредить Бернгарду. Если новый Шоломонар, действительно, перешел границу обиталищ, без магистра и его серебряных стригоев нам с ним не справиться.

А треск в темной нише на противоположном конце галереи становился все сильнее. И без того изрядно потрепанная взрывом дверь склепа буквально разваливалась на куски. И времени оставалось – совсем ничего.

А раз так… Ну что ж, коли так… Бранко сам выбрал свою судьбу.

Второй раз Всеволод рубанул не по сабле противника – по руке. И третий – по плечу. И четвертый – в голову. Бил сильно, жестоко. Насмерть. Пусть слуга нечисти подыхает со своим господарем!

Треклятый волох, однако, подыхать не желал. Поджарый, жилистый, стремительный, он ловко уворачивался, а когда не успевал – умело принимал удары на звенящий изгиб серебренной стали, отводил и отбрасывал прямой клинок Всеволода в сторону. Даже пытался атаковать сам. Без особого успеха, впрочем.

Это был отменный рубака, в совершенстве овладевавший уроками сабельного боя в кровопролитных сечах эрдейских усобиц, на изматывающих тренировках Сторожного ристалища и в ночных сражениях с нечистью. И все же Бранко – не Бернгард. Долго выстоять против лучшего бойца русской Сторожи ему вряд ли удасться. Вот только плохо то, что и быстро совладать с ним Всеволод не мог. А время работало против него. Время сейчас – на стороне Бранко и Бернгарда.

Да, волоха изматывал бешенный темп схватки, навязанный Всеволодом. Да, итог поединка был почти предрешен. Да, противник выдыхался, пятился и отступал. Но при этом уводил за собой и Всеволода.

От огня. Назад, к склепу.

И ничего тут не поделать: сначала следовало срубить человека с саблей, а уж после жечь нечисть.

Они двигались в яростном боевом танце под звон металла.

В полутьме, едва подсвечиваемой обрубком горящего факела, сталь ударялась о сталь. А две мечущиеся человеческие фигуры порождали столько причудливых теней, что, казалось, в подземелье сейчас бьется целая дружина. Гулкое эхо многократно усиливало звяканье клинков – прямого и изогнутого.

И разваливалась под ударами мертвецов дверь склепа.

Запыхавшийся Бранко сражался молча, расчетливо, сберегая дыхание. Атаковать волох больше не пытался. Всеволод же нападал. Наседал, теснил, гнул, ломал противника, ухал и взрыкивал на каждый выпад. Однако никак не мог нанести последний, решающий удар.

Эх, второй бы меч сейчас в руку – сразу совладал бы с валашским изменником-израдцем! Но ножны – пусты. На второй клинок заперта дверь склепа.

Ладно!

Сокрушительный удар – сверху вниз.

Одного…

Еще один – наискось.

Хва-…

И – снова.

… тит!

И – опять!

По сабельке, прикрывающей голову волоха.

Готово! Задеть Бранко он, правда, так и не задел, но, все же сшиб с ног, едва не сбросив в нишу, залитую греческим огнем и заваленную сосудами с сарацинским порошком. Волох упал. Однако сабли из рук не выпустил. Заворочался, путаясь в плаще, наброшенном поверх брони – коротком белом, с широким воротником и увязанными за спиной рукавами.

Добивать? Или уже не тратить времени, а бежать назад, к огню? И – сжигать вместе с Бернгардом.

Нет, пожалуй, нужно добить. Пока волох не поднялся на ноги и не выдернул меча-засова из гнутой скобы. Эх, Бранко-Бранко! А ведь вместе шли от самых русских границ, а ведь сколько раз бились плечо к плечу против темных тварей!

Уже занося меч, Всеволод увидел, что дверь склепа едва-едва держится. Расщеплена, расколота вся, дырявая, как решето, ненадежная, как трухлявый пень.

«Дз-з-зяньк!»

И все же первыми поддались не изрубленные доски. Разломился клинок, вставленный вместо засова.

А уж за ним и сама дверь… Распахнулась. Вывалилась. Рассыпалась на доски и железные полосы.

Пачкая сапоги в горючей, но так и не загоревшей смеси, опрокидывая и топча горшки со смесью взрывчатой и не взорвавшейся, порог склепа переступил Бернгард. Мертвецы следовали за магистром. Оружие у всех было обнажено. А кое у кого – и заметно иззубрено уже о дверные доски.

Бранко, воспользовавшись моментом, снова вскочил на ноги. На лице волоха не было ни ярости, ни злорадства. Бранко был спокоен, Бранко был доволен. У него – получилось. Волох своего добиться. Всеволод же…

«Не вышло! – с тоской подумал он. – Проиграл!»

Всеволод изготовился к новой схватке, в которой ему, увы, уже не победить. Была, правда, еще надежда, что Бернгард не захочет лить понапрасну кровь Изначальных. Но – слишком она слаба, надежда эта. После всего случившегося Князь-магистр, едва ли доверится своевольному русичу. Сам Всеволод на его месте ни за что бы не доверился. Тем более, что закрыть Проклятый Проход Бернгард вполне может и без него. Там, в склепе, в одиноком каменном гробу, в шипастой клетке из стали и серебра все еще лежит Эржебетт. И в ее жилах тоже течет кровь Изначальных.