Текст книги "Чернокнижник Его Темнейшества"

И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он победоносный, и чтобы победить.

И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.

И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.

И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными…

Откровение святого Иоанна Богослова. Глава VI, стих I – VIII.

Глава 1

– Что, прямо кровью расписываться? – удивился человек в богатой златотканой мантии с замысловато вышитыми запретными рунами, которую он надел специально по этому случаю.

– А ты думаешь, мы тут с тобой козами торгуем?! – удивился невысокий полный мужчина в пропылённом дорожном мятеле. Хламида топорщилась на нём, подвязанная плетёной сыромяткой вокруг пояса и смешно пузырилась на пузе. Это делало гостя похожим на раздобревшего с жертвенных податей жреца.

– Режь перст! Иль струсил?

– Ничего я не струсил! – промямлил, действительно малость струхнувший от такого поворота событий, Александоррус. – Но хотелось бы гарантий каких-нибудь, что ли. А вдруг господин твой душу заберет, а сам того – обманет! И кстати, насчет коз…

– Слушай, чернокнижник, ты в своей тёмной келье умом тронулся? – нескладный толстячок поднял густые растрёпанные брови. – Какие, во имя грехов моих неподъёмных, козы?! У него бессмертия на сотню жизней, да камень философский считай уже в суме, а он про коз, дуралей, думает!

– Ну, я это… просто к слову пришлось, – Александоррус, смешавшись, теребил полу праздничного платья. Наконец, решившись, махнул рукой. – Э-эх ладно, уговорил! Зря, что ли, я раба в жертву приносил?!

Не раздумывая более ни мгновенья, он, слегка поморщившись от боли, полоснул подушечку большого пальца ритуальным бронзовым атамом. Затем, обмакнув тщательно очиненное перо в глубокую ранку, Александоррус размашисто расписался под текстом, который, наконец, решит все его проблемы: посрамит врагов, наполнит амбары зерном и пряностями, а его изможденное ядовитыми ингредиентами зелий тело здоровьем. Внезапно буквы будто засветились изнутри, и древний пергамент начал жадно впитывать в себя необычные чернила, оставляя лишь нечёткие контуры символов.

– Чего это он? – удивленно отпрянул колдун.

– Смотри-ка, понравилось, ещё просит! – развеселился толстяк.

Чернокнижник, поддавшись вдруг какому-то смутному наитию, приложил пораненный палец к жадному до крови листку. Он почувствовал лёгкое покалывание, а затем приятное тепло, ползущее от кончиков пальцев по руке и постепенно охватывающее всё тело. Александоррус смежил отяжелевшие веки. Чуть закружилась голова, и резко пахнуло разреженным воздухом, будто перенёсся на вершину Сагарматхи. От неожиданной перемены он испуганно открыл глаза.

Гигантская равнина, на которой очутился колдун, была окружена молочно-золотым дымчатым маревом, а единственная незатуманенная сторона обрывалась в бездонную пропасть без конца и начала. И не было там ни неба, ни моря, ни тверди какой – лишь беременные грозой тучи призраками плыли где-то на краю зрительного восприятия. Но не эта пугающая вселенская пустота удивила и поразила Александорруса. Нависая исполином над растрескавшимся базальтовым плато, подпирая головой, покрытой горящим нимбом, бесконечность, стоял человек, и ноги его, укрытые белоснежной туникой, терялись в пропасти, оплетённые всполохами молний из потревоженных туч.

– Ого! – только и смог выдавить из себя невольный путешественник.

Его удивлённое «ого» неожиданно громким эхом прокатилось по пустой равнине, и гигант, вздрогнув от неожиданности, поспешно спрятал за спину недоструганную фигурку лошадки с крылышками.

– Из мира скорби и страдания пожаловал дух в царствие… – начал он проникновенно, но присмотревшись к Александоррусу, вдруг осёкся на полуслове и уже без елейного пафоса спросил: – А ты чего припёрся раньше срока, не терпится?

– Да я и сам в недоумении… – неподдельно удивился чернокнижник. – А где я вообще, добрый э-э… человек?

– Петром меня зовут! Хм-м, очень странно! – исполин порылся в складках тоги и, достав обтрёпанный ветхий талмуд, начал водить пальцем по строкам. – Так, войны вроде сейчас нет никакой, чума уже прошла, анунаки только через восемь сотен лет вернуться обещали… Да кто ж ты таков, бродяга?!

– Я? Это самое… лекарь я из Пирии – Александоррус Васстрат!

– Ага, всё, нашел! – обрадовался Петр, но тут же спал с лица. – Так ты что ж, кровным контрактом связался? Ай-ай-ай!

– Не, ну я понимаю, конечно, что у вас это не приветствуется… – начал оправдываться пристыжённый лекарь, но осёкся, когда фигура Петра, закрывавшая до того весь обзор, моргнув и подёрнувшись рябью, исчезла.

«Ну вот, обиделся!» – подумал Александоррус с грустью.

Меж тем, из-за сопки неподалёку, выгодно замаскированной золотистым туманом от любопытных душ, выплыл Петр, совершенно нормального размера, лишь аккуратный маленький нимб так же загадочно мерцал над лысиной. Лекарь недоумённо переводил взгляд с белобородого лысого мужчины на место, где лишь секунду назад стоял его необъятный двойник.

– А-а… а как это? – недоумённо спросил чернокнижник.

– Голографическая проекция, отражённая от молекул золотой взвеси, что присутствует в атмосфере этого мира, создаёт иллюзию исполинского двойника, – объяснил Петр, присаживаясь подле Алексанодорруса.

– Я мало что понял, уважаемый, но выглядит очень солидно! – пытаясь переварить непонятные термины, пробормотал колдун.

– А то, у нас тут только лучшее оборудование – предбанник рая, фигурально выражаясь!

– Петр, ты сказал, что я раньше срока, – решил уточнить свой статус Алексанодоррус. – Что я тут тогда делаю-то?

– Да не знаю я! Может, баг какой в трассировке потоков…

Внезапно что-то громко хлопнуло, и прямо у подножия равнины в заполненной туманом пропасти раскрылся, словно бутон, неровный портал с тлеющими обугленными краями. Протрубили фальшиво фанфары, и из чрева дымящейся прорехи пространства вылез Люцифер в просторной домашней мантии с тлеющими полами и серебряным ведерным кубком в руке.

– Не мучай голову, нимб лопнет! Это ко мне, старый! – дьявол не торопясь подошёл к ним и присел рядом с Петром. – Винишко будешь?

Апостол испуганно отпрянул, косясь куда-то в бесконечность мглистой бездны.

– Что ты дергаешься? Никто не видит же, а если и увидят, авось не сдадут! – нечистый взглянул на притихшего лекаря. – Ты же не сдашь?

– Нет, конечно, что вы! – испуганно замотал головой Алексанодоррус.

Петр с некоторым сомнением поглядел на чернокнижника и, взяв чашу, сделал богатырский глоток. Выдохнул удовлетворенно и, огладив испачканную в красном вине седую бороду, занюхал стерильным рукавом тоги:

– Хорошо-о…

– Ещё бы! – воскликнул дьявол. – С артериальной крови младенцев жертвенных выгнано!

Апостол вдруг покраснел до пунцового, от чего резко законтрастировал с белоснежными своими одеждами и, выпучив глаза, захрипел, хватаясь за горло.

– Всё-всё! Ну, шучу же! – закинув голову, увенчанную мощными витыми рогами, разразился на удивление озорным смехом Люцифер. – Монастырское особое, с виноградников самого кардинала!

– Ну, ты и… – Петр осёкся, удержав чуть было не сорвавшийся с уст срамной эпитет.

Дьявол сделал удивлённые глаза, явно довольный своей маленькой провокацией, но не дождавшись крепкого словца в свой адрес, переключил внимание на притихшего лекаря:

– Ты зачем пергамент трогал, коновал-недоучка?

– Я… я не хотел! Честное колдунское! – взволнованно запричитал Александоррус, вытянувшись по стойке «смирно» перед темным владыкой. – Оно само как-то так вышло! И этот ещё… представитель ваш – «смотри, как нравится кровушка, давай ещё»!

– Какой ещё представитель? – удивился Наитемнейший.

– Ну, толстый такой, в сутане обтрёпанной! Я как заклинание-то прочел, так он тут как тут – «Избавление от горестей мирских заказывали? Получите и распишитесь!»

– Что ж ты за чернокнижник такой, на медные деньги у̀ченый?! – воскликнул Люцифер и вместе с Петром они разразились громким, обидным хохотом. – Неужели не знаешь, что только я могу обеты давать, да под грамотами подпись ставить?!

– Короче, золота и коз не будет, я так понимаю? – обречённо вздохнул Александоррус, у которого словно выбили почву из-под ног.

Петр, заметно порозовевший с кардинальского вина, подавив в себе новый приступ веселья, с интересом спросил:

– А что ещё обещал-то?!

– Бессмертие, молодость, ну и по мелочи там… формулу философского камня…

Люцифер хлопал себя по ляжкам и в приступе дикого веселья расплёскивал содержимое кубка:

– Не, ты слыхал, старый?! Ха-а! Формула философского камня! Да откуда б я её знал-то?! Ну пройдоха, ну молодец! Где он бланки договоров только уворовал, чертяка хитромудрая?!

– Как жеж мне теперь… – чуть не плача вопрошал Александоррус, переводя взгляд с дьявола на Петра и обратно.

– На меня не смотри! – сразу перевел стрелки архангел.

– Я как бы тоже не при делах! – пожал плечами Темнейший. – Мало ли мошенников на свете, а я за всех разгребай? Дудки!

– Мытарства тебя ждут, дух неприкаянный! – посочувствовал Петр. – В рай не возьмут, ты с пергаментом этим дьявольским, как в навозе чушином вывалялся. Я, конечно, замолвил бы за тебя словечко, да там сейчас нового серафима посадили, а я с ним не очень…

– Что за мытарства? – поинтересовался Александоррус.

– Ну, есть такая раса – мытари называется, – пояснил дьявол, – их белорясые к себе не берут, да и мне они даром не нужны, потому как тупые, что твоя пробка бурдючная. Так и мыкаются в тумане горемычные, покудова их ангельский патруль не выловит.

– А зачем их ловят?! – с нехорошим предчувствием поинтересовался чернокнижник, приложившись под шумок к чаше с бесплатным вином.

– Порядок таков! – весомо ответил Петр и мечтательно закатил глаза. – Помню, я стажёром ещё ходил, крыльев путных не выдали даже, так б/у с резервных складов. Бывалоча настигнем банду мытарей в тумане, по ушам нахлопаем и на Землю восвояси, кого в порося, кого в пса шелудивого, а один, помню, так вообще в баобаб переродился!

– Не хочу я в порося! – запричитал лекарь и, осмелев от крепкой выпивки, а может от безнадежности положения, в которое попал, ухватил Люцифера за тлеющую полу платья. – Может, давай задним числом как-нибудь договор переиграем?! Войди в положение, владыка!

– Даже не знаю… так-то, душа у тебя вроде справная… – задумался, почёсывая кривой рог дьявол. – А что просишь?

– Ну-у… жизнь долгую, молодость вечную, злата, серебра, коз небольшое стадо и формулу камня философского!

– А репа не треснет?!

– Что, многовато, да?

– Короче, слушай сюда, дурень бедовый! Дарую тебе жизнь и молодость в веках, золота триста кикар и гарем наложниц красоты бесстыжей да неописуемой. Это моё крайнее слово, а не согласен – пшел вон! – сказал Люцифер и отобрал у бедолаги чашу с пойлом. – Дай-ка от греха, вона, как в голову-то дало!

– Согласен-согласен! Где подписывать-то?!

– Да подписал уже! – дьявол вынул из кармана знакомый манускрипт, заляпанный кровью. – Что мною создано, ко мне и возвращается!

– Так это что, он всё время у тебя был?! – озадачился обманутый чернокнижник. – А что ж ты мне тут комедию ломал – не знаю, не слышал?!

– Э-э… ну, я же должен был поторговаться!

– Ах ты, плут рогатый!

– Ты смотри, как растащило с двух глотков-то! – Сатана недоумённо взглянул на серебряный кубок. – А ну брысь на землю, пока я не передумал!

С этими словами дьявол легонько стукнул когтистым пальцем в лоб чернокнижнику, и мир его смешался в причудливом водовороте красок и звуков. Александоррус тщетно пытался схватиться ослабевшими вдруг руками за края цветного смерча, но его лишь глубже затягивала цветная карусель.

– Будь ты прок… – успел выдохнуть он.

– И тебе счастливого пути! – был ему ответ.

* * *

Провонявшая мерзкими реактивами и разложившимися внутренностями гадов келья была настолько убога и мала, что Сармис не мог определиться, куда бы ему припрятать тело хозяина дома. В шкафчике с сухими порошками растений тот не помещался, а ложем для чернокнижника служил грубо тёсаный топчан, под который не влезает даже ладонь. Под широкий стол труп вроде бы и влез, но торчали мосластые ноги в стоптанных грязных сандалиях. Раздосадованный очередной неудачей, толстяк сел прямо на грязный пол и, тяжело отдуваясь, произнёс:

– Да что же за наказанье-то! Мало того тяжелый, как римский бурдюк, так ещё и не помещается никуда!

Клиенты и раньше умирали при заключении сделки, тут уж ничего не попишешь, как Наитемнейший решит, так оно и будет. Но след из трупов тянулся за Сармисом от Вавилона до Голубых гор, а теперь вот и в Пирии конфуз приключился. Да-а, так его быстро парни из Святой Инквизиции стреножат, а у этих отморозков разговор короток, как поводок висельной петли. В отчаянии он огляделся по сторонам – пила! Вот оно! Тупая, ржавая пила с растрескавшейся лукой решит все проблемы. Крови будет много, но тут уж никуда не денешься. Сармис встряхнул объёмный холщовый мешок из-под фиников и, приставив ножовку к холодной конечности, сделал пробный надпил.

– А-а-а!!! – заорало вдруг мёртвое секунду назад тело, и в сатанинского коммивояжёра впился полный ужаса и недоумения взгляд ожившего Александорруса.

– Ты что же это творишь, подкидыш ишачий?! – источая винные пары, завизжал воскрешённый колдун.

Сармис с облегчением бросил окровавленную пилу – ну, слава черной мессе, хоть один оклемался!

Глава 2

Капля медленно конденсировалась на ледяной полированной грани бокала, росла и влажно блестела, переливаясь в лучах гигантских хрустальных люстр. Жила своей, понятной лишь ей, странной жизнью. Наконец, набрав критическую массу, капля сорвалась с обжитого места и, отринув мирское, устремилась в первое и последнее путешествие в своей короткой жизни. Скользя по незамысловатому маршруту наперегонки с соперницами, такими же прозрачными глупыми каплями, она достигла своего финиша первой. Так и не успев порадоваться, безусловно, значимой победе, капля столкнулась с благородным хвойного цвета сукном «Хейнсворд и сын» и бесславно впиталась в материю, оставив в память о себе лишь крохотное темное пятнышко.

Чернокнижник оторвался от любования бокалом с тоником, щедро замиксованным с водкой, и жестом показал девушке-дилеру, что ему достаточно. Она же перекинула свою карту с рубашки на лицо и, сделав почти магический пасс изящными голыми руками над столом, быстро выщелкнула очередную картонку из прозрачного башмака. Двадцать пять. Алекс отхлебнул добрый глоток и виновато улыбнулся девушке, как бы прося прощения. Аккуратно выстроенная пирамидка цветных плаков крупного номинала вновь подросла, и он небрежно отправил одну бляху в чаевые очаровательной кудеснице колоды.

Медленно – он выигрывал слишком медленно! Игрок кинул взгляд на запястье, хотя в запасе есть еще немного времени.

Алекс не торопясь прикурил от новой зажигалки, выполненной в форме хромированного пистолета и, смакуя каждую затяжку, выпустил облачко ароматного дыма. Примечательная вещица – сувенирная «Беретта», тяжёлая и внушительная. Если идти вверх по Лас-Вегас-Бульвар, оставив по правую руку угловой Тиффани и комплекс Белладжио, то на пятачке перед карликовым клоном французской башни, аккурат между Мон Ами Габи и Сахарным Заводом, зачастую можно встретить аляповатую торговую тележку с поддельными кристаллами, сувенирными игровыми фишками и россыпью яркого хлама, на который так падок алчущий экзотики турист. Вот и Алекс не смог удержаться – приобрел блестящий пугач-зажигалку, специально для этого вечера.

– Играю на всё! – произнёс он, и двинул весь кэш в один бокс.

Вот, теперь его заметят. Вернее, на карандаш его взяли, скорее всего, часа два назад, когда Алекс, чередуя рулетку и слоты одноруких бандитов, приземлился, внушительно гремя фишками, за стол для блэкджека. Очевидно, ребята из службы безопасности уже предупреждены, что казино летит, как лист фанеры в ветреную погоду. Недаром сразу три стеклянных сферы, мигая алыми светодиодами, разглядывают аномально удачливого гостя. Взяв его с разных ракурсов, камеры создали почти трёхмерный портрет подозреваемого, а мощные компьютеры уже рвут в тряпки все базы данных по засвеченным шулерам, кидалам и гениям-счётчикам, до которых могут дотянуться.

Двойка и девятка. Панику во взгляде и побледневшие кожные покровы трудно скрыть даже за бесстрастной дежурной маской крупье… у девушки дёрнулся в нервном тике глаз. Валет! Теперь, если вычесть чаевые для дилера и деньги за напитки, Алекс мог себя поздравить, он преодолел рубеж цифры с шестью нулями.

Как всегда, гороподобные парни в тесных костюмах появляются неожиданно, и, вежливо оттерев падких до чужой фортуны прилипал, надежно блокируют удачливого рвача. Затем следует вежливое общение в зале и не очень вежливое в скрытых от глаз сырых казематах заведения, о которых большинство гуляк и туристов даже не подозревают. В лучшем случае, вчерашний счастливчик проснётся на заднем сидении своего пыльного «Плимута» с дикой головной болью и обрывочными воспоминаниями о минувшей ночи, в худшем… мы никогда этого не узнаем.

– Поздравляю с выигрышем! – произнёс высокий крепыш, видимо старший в смене, материализовавшись по правую сторону от Алекса.

Второй же, темнолицый носатый навахо с убранными в тугой конский хвост длинными волосами, встал позади, оградив игровой стол от любопытных взглядов зевак.

– Спасибо! Я ещё не закончил, вы бы не могли отойти? – Алекс, изо всех сил прикидываясь прилично накидавшимся, попытался отодвинуть необъятную фигуру секьюрити. – Вы вносите дисбаланс в тонкую организацию моего потока везения!

– Этот стол закрывается, сэр! – вместе со словами напарника стоявший позади бугай положил широкую, словно теннисная ракетка, руку на плечо неугомонного гостя. – Пойдем, приятель, мы проводим тебя!

Алекс украдкой кинул взгляд на часы. Что ж, можно начинать!

– Нет, определённо, мне сегодня прёт! – произнес он вслух. – Давайте-ка, пацаны, валите охранять парковку, не отвлекайте!

С этими словами с силой вдавил тлеющий окурок в кисть руки индейца, покоившуюся на его плече и, услышав рёв боли и удивления, выплеснул остатки пойла в лицо старшего, целясь в глаза. От неожиданности тот отступил и, пятясь назад, схватился за лицо. Этой короткой заминки хватило Алексу, чтобы неожиданно вскочить на стол и, размахнувшись, пнуть что было сил свою перфекционистски выстроенную пирамидку из цветных плаков. Пластиковые номерные бляшки разлетелись по залу многоцветным фейерверком, и публика, взревев, тут же устроила кучу-малу, не в силах поверить в такую сумасшедшую халяву.

– Гуляй, рванина, от рубля и выше! – заорал он, срывая глотку.

– Во-оу! – поддержала обезумевшая толпа аттракцион невиданной щедрости, топча охрану и опрокидывая горячительные напитки на вечерние туалеты.

Виновник же, рассекая ползающую на карачках массу, заспешил к холлу с лифтами, и, едва не сбив с ног лифтера в форменной фуражке с позолоченной тульей, выдохнул:

– Вверх, любезный!

На крышу он выскочил, когда оправившиеся охранники только-только получили данные о его местоположении с камер безопасности казино. Алекс подошел к низкой каменной балюстраде и посмотрел вниз. Ух, как высоко! Казалось, чёрное ночное небо слишком низко нависло над расцвеченным огнями городом. Само, переливаясь диковатой цветной иллюминацией, оно напоминало циклопический живой витраж, случайно пробитый неоновой иглой футуристической башни комплекса «Стратосфера».

Подсвеченный изнутри, во внутреннем дворике плескался огромный бассейн, окружённый декоративными пальмами и белыми шезлонгами для отдыха гостей. Логичное завершение вечера требовало головокружительного трюка с непременным голливудским хеппи-эндом, и Алекс начал стягивать пиджак.

Гневный окрик краснокожего охранника, выскочившего на крышу, потонул в нарастающем гуле вертолётных винтов. Лёгкий геликоптер, украшенный логотипом компании «Эй-Би-Си Ньюс», заходил с севера, давая оператору возможность взять лучший ракурс.

Алекс сверился с часами – телевизионщики пунктуальны донельзя. Затем вознес руки к небу и начал читать нараспев:

– Qui habitat in abscondito Excelsi in umbraculo Domini commorabitur! Dicens Domino spes mea et fortitudo mea Deus meus confidam in eum!

Охранник с опаской остановился метрах в пяти от возносящего молитву дебошира и покосился на напарника.

– Эй, парень! – попытался перекричать старший рёв лопастей. – Отойди от края! Слышишь меня, сынок?! Немедленно отойди!

– Scutum et protectio veritas eius non timebis a timore nocturne a sagitta volante per diem a peste in tenebris ambulante a morsu insanientis meridie … – чуть слышно шелестели губы, а рука осторожно тянула из кармана сувенирную «Беретту».

Хромированная поверхность пистолета бликанула в мощном луче прожектора, бьющем с вертолёта телевизионщиков, и старший охранник воскликнул, хватаясь за кобуру под левой подмышкой:

– Монзомо, у него оружие!

Монзомо в точности повторил жест напарника и мгновенно вскинул полицейский «Глок»:

– Брось! Живо, брось!

– Longitudine dierum implebo illum et ostendam ei salutare meum! – закончил Алекс и с вызовом вскинул блестящую игрушку, – Amen!

Два выстрела слились в один, почти не различимый за гулом винтов. Геликоптер завис практически над крышей, поднимая сухую пыль из-под ног. Оператор в экстазе водил видоискателем. Вот он эксклюзив, вот они многотысячные рейтинги!