Текст книги "Чернокнижник Его Темнейшества"

Глава 3

Головокружительный полёт с двумя горячими кусками свинца в груди вдруг неожиданно прервался на самом интересном месте – Алекс все же не попал в бассейн. С треском проломившись сквозь ветви могучих пальм, тело с омерзительным «чмок» шлёпнулось на мраморные плиты внутреннего дворика, словно целуя их, и изломанной, кровоточащей куклой замерло, запачкав полированный глянец белоснежного мрамора вульгарным красным. Он крепко зажмурился, чтобы не видеть калейдоскопическую пляску цветных огней. Алекс терпеть не мог эти стремительные скачки из грубого тела в тонкое и обратно. К счастью, это его последняя смерть в опостылевшей телесной оболочке.

* * *

Здесь всегда стоит какое-то непроницаемое марево. Чуть золотистый, снизу подёрнутый размытым багрянцем, призрачный туман. Не густой, но разглядеть что-либо дальше пальцев вытянутой руки проблематично. Алексу порой казалось, что молочно-золотую дымку используют как своеобразный спецэффект, с целью поразить воображение вновь прибывших экзотичностью и загадочностью местности. На него же подобные декорации нагнетали уныние и тоску – ну сколько можно! В который раз он тут, а никакого намека на новизну – канонично, кичливо, скучно. Всё тот же умиротворяющий свет, льющийся сквозь призрачную дымку, та же завораживающая мелодия неземных арф и сводный хор ангельских голосов. Вернее, голоса-то были ангельскими, а вот сам хор состоял из странных созданий, напоминающих шустрых головастиков с крыльями. Как-то он поймал одного такого: аккуратная головка, увенчанная лавровыми веточками, розовое херувимское личико и белые крылья на затылке, напоминающие голубиные. Летающее создание тут же обложило удивлённого Алекса на дикой смеси древнеарамейского языка и ангельского сленга, а под конец больно щёлкнуло голубоватым электрическим разрядом в мочку уха. Теперь он старался не задевать этих маленьких задавак, а от их сладостных рулад у него начиналась мигрень.

Когда-нибудь вы упокоитесь, смиренно завернув ласты, и тогда непременно попадете в этот дивный, загадочный мир. Но не обольщайтесь – это ещё не рай. Скорее всего, это тамбур – прихожая. Да, вот так вот! Целый необъятный светящийся в золотом тумане мир всего лишь преддверие чего-то большего – невообразимого и таинственного. Здесь нет ни людей, ни животных, даже высшие ангелы не залетают сюда просто так, лишь в рабочем порядке – в командировку. Судя по тому, как тут разбрасываются вполне себе годными мирами, можно подумать, что у этих ребят вся вселенная в кармане, а то и две. Да что там вселенные, у этих крылатых есть самый настоящий рай! Только вот попасть туда совсем не просто, вот Алекса ни разу туда не пустили. Даже посмотреть не дали через замочную скважину. Нельзя – говорят, при всём уважении к регалиям и титулам. Порядок есть порядок – кто с нечистым ручкается, тому в райские кущи ход закрыт. Вот дался им это договор?!

Да, в своё время Александоррус был чернокнижником, лекарем, алхимиком и чёрте в ступе кем! Ну и дураком был тщеславным… Золота хотелось? Да пропади оно пропадом! Зачем оно ему в таких количествах? Бессмертие и богатство? Это только первые пятьсот-восемьсот лет его распирало от своей уникальности и величия, а потом… Скука, дикая тоска и черная депрессия существа, которое всё уже повидало, и пресыщенная бесцельность существования. А впереди века… сытые, богатые, пустые и бессмысленные в мире-ступеньке, на глухой пересадочной станции бескрайней вселенной. В последние двести лет Алекс напоминал сам себе отставшего от поезда немощного старика, больного проказой – вроде и смотрят с жалостью, а из чистых, ухоженных вагонов брезгливо гонят растрёпанной метелкой. Впрочем, мы отвлеклись…

Если идти на свет, а вы обязательно пойдете на этот гипнотический свет, который манит и обещает всё сразу: тайны мироздания и умиротворение мятущейся души, варенье из майских жуков и стойкую потенцию юного самца марала, то непременно выйдете на плоскогорье, называемое здесь почему-то Вратами. На самом деле здесь нет золотых райских врат, да что там – никаких нет, даже захудалую калитку не потрудились поставить. Хотя это скорей фигура речи такая – Райские Врата. Алекс много раз видел, как души телепортировались, превращаясь в мгновенье ока в ослепительную вспышку, выстреливающую подобно молнии в клубящуюся бесконечность, что простиралась за внезапно обрывающимся в пропасть плато. Не у всех, конечно, так удачно получалось, порой разверзалась пропасть, откуда тянуло серой и перегаром, и несчастные нечестивцы с жалобными воплями валились туда пачками.

На выбеленном ветрами плато стояли в колонну по двое души. Только-только с Земли, пластичный, чуть мерцающий материал душ ещё держал форму грубого – человеческого тела, местами можно было даже разглядеть складки уже несуществующих одежд. Он присел чуть поодаль, махнув рукой циклопической проекции Петра. Тот удивлённо поднял седые брови и, поприветствовав старого знакомого, продолжил сортировать народ. Души шли непрерывным потоком, опасливо озираясь и робко перешёптываясь меж собой.

Алекс присел на крохотный отрог и, сложив руки на груди, принялся разглядывать разномастную публику, что с опаской, гусиным шагом медленно двигалась через равнину. Сортировочный цех – так про себя он окрестил это место, а старина Петр – бессменный оператор-сортировщик, отделяющий гниль от первосортного товара. Работа у исполинской проекции архангела спорилась, как говорится – мастерство не пропьёшь! Души, весело вспыхивая, уносились стремительными ломаными молниями в клубящуюся бесконечность. С регулярной периодичностью отворялась закопчённая сажей и жиром калитка преисподней и, пытаясь перекричать оглушительный трэш-метал, мелодично качающий децибелы в глубине проклятого мира, пьяный чёрт с лычками ефрейтора выкрикивал прижизненное имя души. Кто-то смиренно шагал в источающий жар портал, шепча последнюю молитву, а кого-то и силой приходилось затаскивать.

Некий особо буйный политик от лейбористов долго толкал цветистую речь и требовал самого дорогого адвоката, какой только найдётся в этой стрёмной шарашке, а потом вдруг сорвался с места и припустил бежать, вопя и петляя, будто уходил с линии огня. Алекс, не меняя удобной позы мыслителя на ночной вазе, дал ему подножку, и хитрец растянулся, глотая золотистую пыль, поднятую падением на пузо. Старый чёрт, откашливая серную мокроту и натужно кряхтя, ухватил нерадивого грешника за шкирку и, сделав Алексу респект, сложив козой когтистые пальцы, потащил беспокойную добычу к новому месту проживания.

Наконец, казалось бы, нескончаемый поток новопреставленных начал редеть, и вскоре апостол указал последней душе – сбитому пару часов назад испуганному велосипедисту, направление. Расчертив пространство молнией, тот отбыл, оставив после себя лишь мерцающий контур и резкий запах озона. Петр устало выбрался из своей замаскированной каморы и с явным облегчением выключил голограф. Алекс же подошел к самому краю плато и, взглянув в безбрежное клубящееся ничто, воскликнул:

– Ну же, Пётр! Я пришел, как мученик, и жду смиренно своей очереди, давай, укажи мне путь, апостол!

Пётр удивленно воззрился на старого знакомца и отрепетированным за бесчисленные века жестом достал объёмный фолиант, добротно обтрепанный временем. Как такая пухлая книжка помещалась в скромных складках белых одежд, оставалось только гадать.

– Что опять удумал-то, неугомонный? – апостол, быстро пролистав полтысячи страниц, наконец, отыскал нужную главу. – А… вон оно… Кх-м… ну в принципе, почему бы и нет? Хитер, бродяга!

– Минуточку! – приятный хрипловатый баритон Люцифера, как обычно, испортил всю торжественность момента, а ведь Алекс готовился и долго настраивался на этот решающий, последний шаг.

– Всё, друг мой рогатый, будем прощаться! – Алекс разорвал воображаемые путы и простёр руки к небу. Ну, если в этом измерении пространства, конечно, было небо.

– О! Даже так? – казалось, царь хаоса удивлён и заинтригован. – А ну-ка, поведай старому больному лопуху, на какой мякине ты его протащил!?

– Пётр, будь другом, зачитай Люци о моих заслугах на ниве очищения кармы и просветления духа!

– М-м… да, конечно, Александоррус! – согласился апостол и начал читать. – Душа в инкарнации четыре, мир белковых форм. Добровольный отказ от дальнейшей эволюции. Причина: оболочечный страх перед физической смертью. Способ консервации: устаревшая форма договора с главой карательной службы местной вселенной. Душа совершила акт разрыва настоящего соглашения путем подачи апелляции по стандартной форме «молитва отречения» в присутствии двух десятков тысяч свидетелей. Также были произведены необходимые процессуальные действия: отречение от материального богатства в пользу нуждающихся и смиренное принятие мученической кончины. Засим, трудовой договор с «КС» в лице Люцифера (далее в алфавитном порядке перечисление полутысяч синонимических имен) считать недействительным и признать истца пригодным для интеграции в следующий транспортный поток. Далее, доставка в тонкие астральные миры с целью дальнейшего развития.

– Гениально! Алекс, ты мой герой, слышишь?! – дьявол захлопал в ладоши, и лишь слёзы умиления не текли из его глаз.

– О, я старался! – Алекс, дурачась, поклонился. – Знал, что тебе понравится!

– Ну, ты теперь заживёшь! Шутка ли? Самого Сатану обскакать, да про тебя легенды скоро начнут складывать! – не прекращал восхищаться Люцифер своим поражением. – Новый герой подлунного мира! Глыба! Вот только маленький нюансик есть…

– Что за «нюансик» такой? – подозрительно поднял бровь «глыба».

– Да, сущая безделица, по сути, формальность! От чистого ли сердца и с покаянной ли душой творил ты благо, и венец мученика принял? – уже на полном серьёзе задал вопрос Сатана.

– В смысле? А какая разница-то?! – не понял Алекс. – Регламент соблюден? Пропуск выписан и заверен? Всё, чешите ляжки!

– Э-э… вообще-то… – подал голос Пётр. – Если возникают сомнения в чистоте процессуальных действий… Короче, мне придётся тебя взвесить, Алекс!

– Чего!? Старый, я тебе арбуз что ли?! – занервничал тот. – Себя взвесь! У тебя в скрижалях что написано?! Вот и отправляй меня!

Закончил свою гневную отповедь Алекс уже в воздухе. Он вдруг забалансировал на невидимой плоскости, пытаясь удержаться в равновесии с белым, пушистым пёрышком. Пару секунд шла изматывающая борьба, и на краткий миг они застыли в шатком равенстве. Затем перо из крыла ангела чуть заметно вздрогнуло, и Алекса стремительно потащило к земле. Он ещё пытался неуклюже махать руками в тщетной попытке доказать, что легче подлого противовеса, но быстро достиг поверхности плато и пребольно шлёпнулся на задницу.

– Прости, милый друг, но правила есть правила! – сокрушенно качал рогатой головой Сатана, казалось, он раздосадован не меньше самого Александорруса, и лишь озорные искорки в тёмных глазах нечистого выдавали едкий сарказм его сочувственной речи. – Мне жаль, то была отличная попытка посрамить зарвавшегося хозяина преисподней! Может, попробуешь снова, лет этак через двести? Не сдавайся, Ал, у тебя впереди вечность!

– Да будь ты проклят!

– Всенепременно буду, ещё не одну тысячу раз буду! Я вообще самый проклинаемый персонаж в истории! А теперь не мог бы ты вернуться в оболочку? Я бы, конечно, ещё посидел тут с вами, ребята, но… дела не ждут! – посетовал Люцифер и полез в свой чадящий копотью портал. – Всех обнял, увидимся!

– Да изыди уже, змей! – грустно проворчал Пётр.

Алекс так и сидел на холодной тверди, разглядывая невесомые пылинки золота в воздухе. Они то сбивались в плотные стайки, то разлетались, весело бликуя, и постепенно уносились в водоворот бесконечного пути, в клубящиеся неизвестностью облака, манящие на волю из этих опостылевших тесных яслей.

Ему никогда отсюда не выбраться. Ни-ко-г-да!

Он вдруг заплакал. Александоррус вообще забыл, когда он плакал в последний раз, а тут накатило, да так, что просто навзрыд… всё зря, снова впустую…

– Ну-ну! – Петр почти ласково провёл рукой по взбитой шевелюре. – Лети домой, горемычный…

Глава 4

Когда вновь ощущаешь себя в оболочке, испытываешь целую гамму неприятных и даже болезненных ощущений. Это сродни приступу дичайшей паники закрытого в тесном гробу испуганного человека. Агония от осознания уязвимости и липкий низменный страх за целостность примитивного, грубо сшитого тела.

Алекс попытался пошевелиться. Слабым мышечным спазмом отозвалась правая рука, больше никаких ощущений, такое впечатление, что позвоночный столб сломан сразу в нескольких местах. Он начал различать смутные контуры. Смазанный тусклый свет, словно мощный прожектор, проник под запёкшиеся кровью веки. Мозг быстро восстанавливался даже без постоянного кровотока и доступа кислорода, лёгкие ещё не включились, хотя они всегда запускались у него даже раньше, чем сердце. Странно… Алекс попытался сфокусировать зрение единственного не вытекшего глаза и сквозь розоватую пелену увидел частоколом вывернутые рёбра, зафиксированные мощными зажимами. Грудной отдел был пуст. Его уже вскрыли! Взвесили, промыли, каталогизировали, разложили по пакетам и установили причину смерти. Он лежал растерзанный и нагой на холодном металлическом ложе. Постепенно возвращалась способность анализировать, но мозг регенерировал слишком медленно, сказывалось отсутствие кровообращения и кислородный голод. Пройдет около суток, пока оболочка вырастит новые органы. Всё же обновить и запустить старые было бы куда проще. У него нет суток! Как только все жидкости стекут по специальным катетерам, его упакуют в холодильную камеру и все недокументированные возможности организма приостановятся до размораживания. Вот тут есть загвоздка, он может полностью оттаять уже погребённым или того хуже – размораживание при кремации! Паника, пока лишь призрачной тенью, пробежала где-то на границе сознания и до поры затаилась, терпеливо ожидая.

Краем глаза он уловил движение. Слух пока не восстановился, но Алекс понял, что он больше не один в прозекторской. Это был шанс, возможно последняя возможность для него не обратиться неприкаянным мытарем.

«Прости, друг, это всего лишь легкий обморок».

Невероятным усилием воли заставил Алекс сокращаться ещё мёртвые мышцы, и сломанная в трёх местах рука, конвульсивно дёрнувшись, медленно начала подниматься. Посиневшие холодные пальцы, нервно дрожа, пытались сжаться в кулак. Наконец, ценой титанических усилий им это удалось, и тут же мертвенно бледный средний палец неприлично оттопырился в недвусмысленном хамоватом жесте. Боковым зрением он уловил какое-то движение, кажется, мелькнули подошвы кроссовок. Буквально сразу Алекс ощутил вибрацию – что-то грузное приземлилось на пол. Есть контакт!

* * *

Против обыкновения, ядовитый сублимат, который тут почему-то называют «кофе», приятно обжигал гортань и согревал окоченевшее в прохладном помещении морга тело. Алекс жадно глотал ароматную горячую жидкость, изучая сидевшего перед ним человека. Пожилой, но еще достаточно крепкий мужик с глубокой проседью в когда-то густых чёрных волосах, в свою очередь с благоговением и страхом разглядывал восставший и полностью восстановившийся труп.

– Кхе-кхе! – прочистил горло Алекс. – Короче, это… внимай, маловерный! Я есмь мессия, в сиянии славы пришедши, ученье новое вам принесши, смерть презревши… да не смотри на меня так охреневше!

– Простите, маэстро! – коронер потупил полный смиренной покорности взор. – Скажите слово, мессия, и пойду за вами в ад!

– Не-не-не! В ад мы не пойдём, мой недалёкий ученик. А вот остановиться где-нибудь с комфортом не помешало бы, ну и почавкать чего-нибудь, разумеется.

– Всё будет, учитель! – он обернулся к остальным служащим морга, что стояли притихшим стадом в дверях кабинета старшего коронера и ловили каждое слово восставшего из праха мессии.

– Мейсон, Глория! Забронируйте пентхаус в Плаззо. Найджел, закажи столик в Сиамском Лотосе, да смотри, чтобы поближе к винной галерее!

Служащие заметались, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Каждый спешил опередить товарищей и угодить Алексу.

– Да, и распорядись собрать людей, я желаю нести им слово! – проговорил «мессия», отставив пустую кофейную чашку.

Наступал новый, затяжной период его пребывания в этом опостылевшем зале ожидания. Что ж, нужно сделать всё возможное, чтобы он протекал комфортно и по возможности весело…

Глава 5

– Алекс, я нашёл его!

С этими словами Фрэнк ворвался в комнату, раскрасневшийся, видимо он не стал дожидаться лифта и сделал марш-бросок на седьмой этаж. В руках коронер держал тонкую серую папку с затейливой монограммой.

– Вот! Только что прислали из Дарэма! – продолжал он, потрясая документами. – Доктор Захария Сармис, он преподаёт прикладную химию в университете Дьюка!

– Хм-м… – Алекс прикрыл крышку ноутбука и взял папку-досье. С фотографии, вклеенной в стандартный бланк, на него смотрел пожилой полноватый мужчина с аккуратной седеющей бородкой и в модных очках без оправы. – Как тебе это удалось, Фрэнк!?

– Ерунда, Мастер! Есть у меня кое-какие каналы, – пытался отдышаться коронер. – Ну, это тот, кто нам нужен?

– Не знаю, дружище, я не уверен, столько времени прошло… и прекрати звать меня Мастером, Учителем, Сенсеем, утешителем угнетённых и великим Баба! Мы ведь, кажется, договорились с тобой на этот счёт, – ответил он рассеянно, изучая досье доктора Сармиса.

– Это один из последних. Есть еще некий мистер Сармис, соучредитель кампании «Дживайс Софтвер», но кроме имени на их сайте, я по нему больше ничего не нашёл.

– В любом случае у нас нет выбора, – с некоторым сомнением произнес Александоррус. – Как насчёт рабочей поездки в Северную Каролину, Фрэнк?

– Придется просить Мейсона, чтобы он заменил меня на работе, – проворчал коронер, но было видно, что идея с «командировкой» ему понравилась.

Алекс проводил приятеля и, плеснув в стакан водки на два пальца, вернулся к изучению материалов по доктору. Какое-то сходство определённо было, но утверждать наверняка, что сотни лет назад попался на удочку именно этого прощелыги, он не мог.

А ведь найти толстого плута необходимо! Хотя бы потому, что он мог пролить свет на заковыристый договор с коварным Люци. Сам Александоррус сломал себе мозг и вывихнул логику, пытаясь нащупать слабину в этом хитро сляпанном тексте.

В том, что ловец душ ещё жив, Алекс был почти уверен. Семьдесят три года назад, в бытность свою комендантом небольшого английского гарнизона, он увидел знакомый бланк с вязью проклятых рун и головой красного козла на неровной печати. Когда Александоррус прямо спросил пожилого офицера – хозяина манускрипта, о происхождении документа, то старый вояка простодушно указал ему на гарнизонного капеллана. В тот же день Алекс прижал к стенке субтильного святошу и узнал, что проклятый документ дал ему приходской викарий из поселения неподалёку, в обмен на два фунта жевательного табака и кварту казённого офицерского бренди.

С загадочным викарием Алексу встретиться так и не удалось, видимо у оборотней в сутанах был налаженный канал связи, и подлый капеллан предупредил подельника. Но факт был налицо – толстый торгаш Сармис всё еще ходит среди смертных со своими колдовскими грамотами. И если кто и знает, как пролезть в крохотную щель меж витиеватых символов договора, то он один из немногих оставшихся, если не единственный носитель этого знания.

* * *

В день, когда Александоррус так опрометчиво восстал к жизни в морге на глазах у изумлённой публики, он неожиданно обрел восторженную паству, статус героя, победившего тлен, смерть и вечное забвение. Предприимчивый коронер Фрэнк Латтимер, который разделывал его перед чудесным воскресением, словно мясник кровящую тушу, немного отойдя от первого потрясения, тут же проникся ситуацией и преференциями, которые можно в перспективе из неё выжать. Уже через две недели у Алекса были новое водительское удостоверение на имя Александра Джинкса, номер социального страхования и статус духовного лидера «Фонда земного бессмертия».

Купоны с алчущих вечности стриглись теперь исправно, падая в казну их небольшого предприятия. Пара матерых волков от PR-индустрии, нанятых в интернете, дни и ночи напролёт выдумывали диеты для бессмертных организмов и методические пособия для вступающих в непростую фазу непрекращающегося существования на земле.

В частности, счастливчикам предлагалось исключить из рациона животную пищу, сахар и соль. В качестве же оптимального питания бессмертного предлагались лёгкие салаты из сушёной саранчи и масла корней солодки. Приветствовалось голодание и сыроедение. Фрикасе из ежей и верблюжьей колючки, правда, Александоррус исключил, как и обязательное употребление мочи девственниц натощак. Ведь одно дело постебаться над глупыми толстосумами, и совсем другое, когда это переходит грани разумного и становится издевательством.

В остальном же новорожденное учение мало чем отличалось от канонических заповедей многих ему подобных. Описывался незримый круг угодной поведенческой модели послушника и тут же в пику новой морали выставлялись коварные соблазны, а куда без них – жизнь всегда борьба.

Были у «Земного бессмертия» и свои ритуальные обряды. Например, перед отходом ко сну нужно обязательно представить себя аистом и пятнадцать минут стоять на одной ноге – по чётным числам месяца на правой, по нечётным на левой. Ну, вот нравились Алексу аисты, что поделать!

К страшным отступническим движениям относилось ношение носков, галстуков и даже запонок. А так как паствой нового мессии стали в основе своей люди деловые – бизнес-элита, этот постулат просто ломал некоторые устои деловой этики клиентов. Представьте себе солидного управляющего небольшого банка в мокасинах на босу ногу, без дорогой удавки с золотым зажимом и с засученными поверх пиджака рукавами сорочки. Зрелище комичное, но правила есть правила, и будущие бессмертные, тихо матерясь, натирали мозоли на изнеженных пятках и заголяли волосатые предплечья.

Хотя, всё было не так печально для простодушных банкиров и иже с ними – ведь Учитель поспешил объявить, что существуют ситуации, при которых некоторые заповеди исполнять затруднительно, но, приобретя сертификат единоразового открепления, можно всё-таки снискать себе прощение. Так, вытащенная из воняющего плесенью чулана прошлого – индульгенция, была возрождена, отмыта от грязных инсинуаций и печаталась теперь на дорогой бумаге с позолоченным орнаментом. Выглядел сей документ очень и очень внушительно.

Воспользоваться лицензией на грех разрешалось не более трёх раз в неделю, и после вынужденного грехопадения рекомендовалось, опять же, изображать аиста не менее трёх часов, можно с перерывом на ланч и сигару.

Конечно, не так легко, как описано, дался Александоррусу непререкаемый авторитет бессмертного Гуру. Приходилось в очень закрытом частном клубе несколько раз испускать дух на публике и восстанавливать отрезанные конечности, но на что не пойдёшь ради дела. Обычно, верный Фрэнк услужливо сносил ему полчерепа выстрелом в упор, а жирные промышленники и обеспеченные бездельники, визжа от ужаса и восторга, отряхивали кровавую мозговую ткань со своих дорогих смокингов.

Лишь с Латтимером Алекс поделился подлинной причиной своей неуязвимости, и Фрэнк тут же загорелся идеей отыскать загадочного посредника-барыгу, фарцующего волшебными свитками. Но если Александр хотел сбросить с себя бремя обязательств перед Сатаной, то новый приятель, напротив – загорелся жаждой богатств и вечной молодости. Сколько Алекс ни распинался о множественности миров и состояний бессмертного духа, сколько ни приводил доводы о естественности и необходимости смерти грубого тела и переезда сознания в другие измерения, Фрэнк был непробиваем, как танковая башня. Наконец, махнув рукой на попытки выбить пубертатные мечты из головы компаньона, бывший чернокнижник пообещал устроить ему контракт с преисподней, гарем из супермоделей, кресло сенатора от штата Иллинойс и ранец на реактивной тяге с вертикальным взлетом.

На самом деле, проблем с предоставлением желаемого Фрэнку не было. Темный Властелин – большой любитель заключать разнообразные договоры и соглашения с хитрыми условиями, оговорками, торгом и ссылками на мелкий шрифт в конце текста. А у кого, вы думали, была нагло сплагиачена кредитная бюрократия всех финансовых учреждений и прочая людская бухгалтерия? Алекс прекрасно всё это знал, но одно дело подмахнуть кровью замысловатый вензель под скучными параграфами, взваливая на себя невидимые до поры обязательства, и совсем другое, эти самые обязательства попытаться столкнуть со своего, уставшего от опостылевшей жизни, горба. Для такого хитрого финта ушами нужен посредник – маг, желательно очень чёрный и по возможности приближенный к Владыке.

Заковырка заключалась в том, что суровые ребята из Доминиканцев в свое время основательно зачистили мир от талантливых чародеев всех мастей, во имя Священной конгрегации. Александоррусу и самому пришлось какое-то время прятаться от крепких ребят из Инквизиции, чётко отрабатывавших страны и города на предмет отправки на жаркий очищающий костер адептов Самого.