Текст книги "Империя тюрков. Великая цивилизация"

В начале VIII в. мир был строго разделен между двумя сверхдержавами, олицетворявшими христианство и ислам. Их идеологические доктрины находили выражение в силовой политике, осуществлявшейся классическими методами пропаганды, силового давления и военных захватов. Хазарская империя представляла собой третью силу, доказавшую свое равенство двум другим и в роли противника, и в роли союзника. Но сохранить независимость Хазария могла, лишь избежав принятия христианства или ислама, в противном случае она оказалась бы подчинена власти византийского императора либо багдадского халифа.

Обе силы упорно старались обратить хазар в христианство или в ислам, однако старания эти приводили лишь к обмену дипломатическими любезностями, основанными на взаимных интересах. Полагаясь на свое военное могущество, Хазарский каганат, имея в тылу вассальные племена, решительно отстаивал свое положение третьей силы, возглавляющей независимые степные народы.

Обращение в одну из этих религий означало бы подчинение, конец независимости и потому было неприемлемо. Разве не логичнее в этой ситуации было перейти в третью веру, не связанную с другими двумя, но в то же время послужившую той и другой древней основой?

И этой третьей верой стал иудаизм.

Обращение хазарского двора имело, несомненно, политические мотивы, но было бы ошибкой полагать, что эти люди слепо перешли к исповеданию религии с неведомыми догматами. Напротив, перед обращением они, как минимум, столетие знакомились с евреями и их религиозной практикой благодаря многочисленным беглецам, спасавшимся от религиозного преследования в Византии и, хоть и в меньшей степени, в завоеванной арабами Малой Азии. Известно, что среди варваров севера Хазария выделялась как относительно цивилизованная страна, еще не склонившаяся ни к одной из противоборствующих религий, превратившаяся потому в естественное убежище для евреев, спасающихся от византийского ига, насильственного обращения в другую веру и других притеснений.

Вспомним историю проникновения иудаизма в Хазарский каганат.

В 724 г. до н. э. Салманасар IV, ассирийский царь, захватил и разграбил Израильское государство. Около 30 тыс. человек были уведены и расселены в ассирийских и мидийских городах. В 597 г. до н. э. Иерусалим был осажден вавилонским царем Навуходоносором. Город разграбили, а аристократов, военных и богатых горожан (около 10 тыс. человек) увели в Ассирию и Вавилонию.

В 538 г. до н. э. Вавилон был взят персами, и через год персидский царь Кир позволил иудеям вернуться на родину. Но вернулись немногие. Оставшиеся создали еврейскую диаспору в Иране.

В I–II вв. н. э. значительные иудейские колонии разместились на территории Ирана – великой восточной державы. Иудаизм нашел здесь более благоприятную почву для сохранения своей обособленности и самобытности. Было построено много синагог, и раввины проповедовали учения Талмуда и бога Яхве. Шахи Ирана благосклонно относились к евреям и позволили им создать колонии в столице Ктесифоне и Исфагане.

В 491 г. Иран постигли засуха и связанный с нею недород и налет саранчи. Шах Кавад открыл государственные амбары с зерном, но это не предотвратило народных волнений. И тогда один из вельмож, Маздак, предложил шаху свою концепцию спасения государства. Она была дуалистична, но в ней, в отличие от манихейства, «Царство Света» наделялось качеством воли и разума, а «царство тьмы» – качеством неразумной стихии. Отсюда вытекало, что существующая в мире несправедливость – следствие неразумности и исправить ее можно средствами разума: введением равенства, уравнением благ (т. е. конфискацией имущества богатых и разделом его между маздакитами) и казнями «сторонников зла», т. е. тех, кто с Маздаком не согласен. Система подкупала безукоризненной логикой, и шах поддержал Маздака. Маздакиты, взяв власть в свои руки, развернули массовый террор, а шах стал в их руках марионеткой. В 496 г. шах Кавад бежал от своих министров к эфталитам, вернулся с войском и занял престол, но маздакиты продолжали занимать должности вокруг престола и расправлялись с неугодными людьми. Только в 529 г. царевич Хосрой собрал войско из людей, обиженных маздакитами, и приказал повесить Маздака, а его сторонников закопать в землю живыми. В этих событиях, в лагере сторонников Маздака, активное участие принимали и евреи. Когда начались расправы с маздакитами, то и примкнувшим к ним евреям пришлось плохо. Уцелевшие евреи бежали в Закавказье (Азербайджан и Грузию) и на Кавказ, часть очутилась на широких равнинах между Тереком и Сулаком. Там они стали обживаться, избегая конфликтов с соседями. Тюркские ханы по простоте своей пожалели евреев и разрешили им поселиться в Хазарском каганате. Они считали, что держава приобретет работящих и интеллигентных подданных, которых можно использовать для дипломатических и экономических поручений. Богатые евреи подносили хазарским ханам и бекам роскошные подарки, а красавицы-еврейки пополняли ханские гаремы. Основными занятиями евреев были торговля и ростовщичество. Еврейские купцы быстро освоили не только восточный путь, по которому шел шелк в обмен на золото, но и северный – из Ирана на Каму, по которому текло серебро в обмен на меха. Постепенно еврейские поселения объединялись в общины.

Иудейская община, жившая в Хазарском каганате и состоявшая в основном из купцов, ростовщиков и менял, не только накопила огромные богатства, но и включила в свой состав ханов тюркской династии Амина. Тюрки, сохраняя обычай многоженства, женились на прекрасных еврейках, а сыновья их, оставаясь тюркскими царевичами, становились членами иудейской общины (у евреев продолжение рода идет по материнской линии). Они изучали Тору и Талмуд, общались с родственниками своих матерей и женились по их совету на соплеменницах из числа богатых невест.

По истечении 200 лет в Хазарском каганате уже никто не помнил о событиях, произошедших в Иране.

Таким образом, милость Истории к беглецам евреям заключалась в существовании Хазарии – и до, и после ее обращения. До обращения она служила убежищем для беглецов, а после превратилась в подобие национального гнезда. Беглецы были представителями более высокой культуры и стали, несомненно, важным фактором формирования космополитизма и терпимости. Их влияние и, наверное, их миссионерский пыл первыми должны были ощутить придворные и знать. Видимо, евреи умело сочетали теологическую аргументацию, мессианские пророчества и разумные соображения по поводу преимуществ, которые получили бы хазары от перехода в «нейтральное» вероисповедание.

Изгнанники принесли с собой византийское искусство и ремесла, прогрессивные методы земледелия и торговли, а также еврейскую азбуку.

Добровольное обращение хазар в иудаизм в 790 г. привело к глубоким и долговременным последствиям.

Таким образом, не только воинские подвиги составляют основу хазарской истории, но напротив – мир и религиозная политика в сотрудничестве с Византией.

Земля, часть которой позже стала российским Черноземьем, была еще нетронутой, и все историки сходятся на том, что на ней ничего не выращивалось. Но, несмотря на это, страна была богатой. Это богатство зиждилось на предприимчивости населения, на импорте и экспорте или, если хотите, на посредничестве. В их города и селения съезжались путешественники и торговцы со всего Ближнего Востока. Они привозили с собой чужеземные привычки, вкусы, идеи. Отношения с Византией в какой-то мере приобщили хазар к византийской школе, но византийское влияние уравновешивалось влиянием ислама, который очень скоро достиг высокого уровня цивилизации и имел большой авторитет. Подобно всем другим тюркским империям, Хазарская держава оказалась способной к усвоению чужого образа жизни, но в отличие от многих она сформировалась на почве сильных традиций. Поэтому она не утратила своей идентичности: язык остался тюркским, не изменился и кочевой образ жизни. Не стоит питать иллюзий в отношении хазарских городов: это всего лишь крупные поселения, благоустроенные биваки, даже если к ним приложили руку византийцы, поскольку люди там не жили круглый год, а чаще всего зимовали. Хазары отказались лишь от традиционной религии и приобрели налет цивилизованности, но это типично для тюрков, которые до принятия ислама всегда тяготели к новым религиям.

Как отмечал арабский географ Идриси (около 1166 г.), никогда не существовало государственной религии – иудейской или какой-либо иной – в этом толерантном обществе, где каждый человек мог свободно высказаться по любым вопросам.

Если верить Ибн-Рустеку (X в.), царь был иудеем, а его народ все еще исповедовал религию остальных тюрков. И вполне вероятно, что массы никогда не забывали эту религию. По мнению Масуди (примерно 956–957 гг.), иудаизм был главной религией, но судей было семеро: два – для мусульман, два – для евреев, два – для христиан и один – для язычников – русских, славян и других. Но было ли такое равенство всех трех религий чисто формальным или оно осуществлялось на практике? Однако следует отметить, что в Матарке находился епископ, а в Самарканде были церкви, мечети и храмы, в Итиле существовали отдельные кварталы для евреев, христиан, мусульман и язычников. Тем не менее ислам продвинулся в своем развитии дальше, чем его соперники, в частности, в IX в., а еще более – в X в. Есть упоминание об одном кагане, который принял ислам из политических соображений. В такой ситуации могла сформироваться религиозная индифферентность или, скорее, религиозный синкретизм, поскольку тогдашние религиозные чувства нельзя назвать пылкими. В качестве иллюстрации можно привести одного хазарского принца Дагестана, который исповедовал одновременно все три основные религии.

И все-таки выбор хазар кажется удивительным – иудаизм. Долгое время ученые, не обращая внимания на арабские тексты, пытались сделать из хазар иудейский народ. «История еврейских хазар» – так назвал свою книгу Данлоп. Однако он сделал оговорку, что только правящий класс принял эту религию в эпоху, о которой идет речь. Еврейские источники датировали это событие первыми десятилетиями VIII столетия. Великий историк Масуди утверждал, что это случилось во времена халифа Гарун аль-Рашида, и это кажется более правдоподобным. Но в середине IX в. апостолы всех конфессий имели широкие возможности, и византийцы послали (851–863 гг.) святого Кирилла проповедовать среди них Евангелие. Он был принят со всем почтением, какое тюрки традиционно оказывали духовенству, и получил возможность вести теологические дискуссии с раввинами за императорским столом. Этот факт заслуживает уважения, но это никак нельзя считать прообразом спонтанных или организованных дебатов между представителями различных церквей, примеров которых немало насчитывается в истории. Намного раньше и гораздо дальше к востоку этот процесс уже шел полным ходом.

Как бы то ни было, но в первой половине VIII в. первым каганом полуевреем стал Булан, проводивший центристскую политику между хазарами и еврейской общиной. После него с помощью еврейской общины произошел «переворот», и к власти пришел иудей Обадий. Это означало, что он возглавил правительство при номинальном кагане. В каганате начался период двоевластия. Обадий был человеком интеллигентным и имевшим связи с еврейской диаспорой. Для «мудрецов израильских» он не пожалел хазарского серебра и золота, чтобы только эти мудрецы согласились пожаловать в Итиль.

Для хазарского народа значение переворота определил царь Иосиф, глава иудейской общины Итиля, написав: «И с того дня, как наши предки вступили под покров Шехины (присутствие божества), он нам всех наших врагов и ниспроверг. Все они служат и платят нам дань. Да, дело было выгодное».

После принятия иудаизма государственной религией в Хазарский каганат стали стекаться иудеи из разных стран. Вновь прибывшие евреи, гонимые в христианских и мусульманских странах, быстро заселили целые кварталы хазарских городов, особенно крымских. Почти на все ключевые государственные должности были назначены евреи. Сюда устремились работорговцы – евреи из Ирана и Византии. Евреи стали строить для себя синагоги. Кроме иудаизма из Ирана пришло новое религиозное течение, названное «карай», а тюркское племя, принявшее эту религию, стало называться «караитами». Таким образом, каганат превратился из тюркского в еврейско-тюркский. Основную массу составляли тюрки, а правили ими, по сути дела, евреи.

Л. Гумилев писал, что «двоевластие» в Хазарском каганате было грандиозным обманом народа, которому, как куклу, показывали законного хана, уже ставшего иудеем, для того, чтобы глава иудейской общины мог выжимать из тюрков-хазар и окрестных народов средства на наемников, которые должны были этих же хазар подавлять. И хазары платили… Так продолжалось более 150 лет.

Все это привело к тому, что к концу IX в. каганат стал слабеть. Государство было большим, для его защиты требовалось много воинов. Армия была наемной, во главе ее стояли евреи. Народ утратил единство духа. В стране было неспокойно, доходы в казну уменьшились. Государство теряло былую мощь.

Ненависть тюрков-хазар была направлена на тюрков-аристократов, живших в столице и поддерживающих политику иудеев. Политика столичной знати оторвала их от остальной хазарской аристократии, проживающей в дальних провинциях и мало связанной со столицей, но обладающей весьма значительным влиянием в своих кочевьях и аулах. Началась национально-освободительная война тюрков-хазар против оккупационного правительства. Ее возглавила провинциальная аристократия. Между столичной и провинциальной аристократией началась борьба за власть и влияние в каганате. Народ встал на сторону провинциальной аристократии. Борьба началась беспощадная, в ней гибли не только тюрки-хазары, но и виднейшие представители иудейской знати.

Когда в эпоху политического заката каганата хазары столкнулись с агрессивными действиями Руси, чье могущество выросло при Святославе Киевском, византийцы решили, что настал момент предать своих верных союзников, и в царствование Василия II они направили против них флот с целью поддержки русской армии (1016 г.). Это было началом конца хазар. Но эпоха походов на Константинополь была уже не за горами.

Какой бы ни была политическая роль хазар в степях, которые они долго и надежно охраняли от менее цивилизованных тюркских кочевников, надо признать, вслед за ведущим западным историком Данлопом, что Запад часто недооценивал их вклад в борьбу против ислама во времени, когда эта религия находилась в расцвете сил и молодости.

Значительно укрепив мощь византийцев, они позволили им выстоять и в конце концов спасти Константинополь и христианство. Если забыть о том, что в истории нет сослагательного наклонения, тогда стоит задуматься, что бы произошло, если бы хазары проводили обычную тюркскую агрессивную политику в отношении Византии и стали бы союзниками ислама. Но они были врагами.

И все-таки не воинские подвиги составляют основу хазарской истории, но напротив – мир и религиозная политика в сотрудничестве с Византией.

Второй Тюркский каганат

Обратимся вновь к истории Тюркского каганата.

За год-полтора восточные тюркюты из степных господ превратились в беглецов, стремившихся сдаться китайцам.

Количество тюрков, подчинившихся китайскому императору, достигло 190 тыс. Император счел целесообразным поселить их вдоль границы в степях Ордоса и Алашаня и использовать как вспомогательные войска для дальних походов, а в мирное время – как охранников границы.

Любопытно, что за 50 лет, с 630 по 679 гг., с кочевниками, поселившимися в Ордосе, произошли такие изменения, что они стали называться голубыми или небесными тюрками и слились в единый народ.

Традиционное уважение к роду Ашина, поддерживавшее династию в середине VII в., сменилось полным безразличием после того, как последние каганы показали себя верными слугами китайцев и врагами своего народа.

Западные тюрки перестали видеть смысл в объединении, подчинившем их Китаю.

Именно период тотального влияния Китая на страну Отюкен выбрали тюрки, дабы восстановить или, скорее, заново создать свою империю. В 679 г. было положено начало распаду империи Тан.

Восстание 679–693 гг. изначально было истинно народным. Об этом свидетельствуют царские надписи, в которых встречается фраза о «подлом в своей совокупности тюркском народе», а также такое обвинение: «…невежественные катаны (которые) царствуют… злые каганы (и) их чиновники, тупые и бесчестные», или еще сильнее: «…тюркские аристократы (которые) забыли свое тюркское имя, аристократы (которые) взяли себе китайские имена и подчинились китайскому императору». Но этот процесс все-таки мог иметь место только через новый союз династии и народных масс – союз, который, как это ни покажется странным, как и сама революция, нашел поддержку в лице крупного феодала, выдающейся личности Тонюкука, в свою очередь, китаизированного, хотя и ненавидевшего все китайское.

Нет сомнений в том, что все это происходило из чувства глубокого национализма. Все факты говорят об этом: неожиданное отторжение буддизма как чуждой религии, бывшей на вершине почета в первые десятилетия существования империи, которой оставались верными только правители; возрождение традиционной религии; восстановление культа великого Бога Тенгри и великих предков Бумына и Истеми; возврат к национальному языку, впервые употребленному вместо согдийского в официальных текстах и царских надписях, так называемых «орхонских надписях» на стелах в честь Бильге-кагана, его брата Кюльтегина и их мудрого советника Тонюкука в 724–726 гг., а также в 732 и 734 гг.

Крупные рунические памятники, обнаруженные на территории нынешнего Казахстана, отражают период так называемого Второго Тюркского каганата и начало Уйгурского каганата; надписей Первого Тюркского каганата не найдено.

В тюркской истории редко случалось, чтобы единственным чувством народов была племенная верность и уважение к далекому предку, чье дело начинало возрождаться. По-видимому, это чувство восходит к новым временам.

«Я был народом со своей империей… Где теперь моя империя? Я был народом со своим каганом… Где теперь мой каган? Так я сказал».

Восстание было массовым, по сути своей народным, но его постигла судьба всех аналогичных движений. Восстание было обречено, поскольку враги были повсюду, зато оно имело продолжение в новой форме: почти через год после разгрома тюрок война под руководством новых вождей приняла иной оборот. На этот раз выступили осколки аристократии, просвещенные тюрки, получившие китайское образование.

Горстка тюрков – семнадцать, затем семьдесят, затем шестьсот человек, как гласит исторический текст (его, разумеется, нельзя понимать буквально, так как числа имеют мистический смысл), – ушла в партизаны во главе с Кутлугом, который имел достоинство тугуна (офицерский чин).

Следует уточнить, что Кутлуг не имел прямого права на престол, т. е. это была не борьба отстраненных от власти царевичей, а народное движение.

Во время восстания Кутлуг, вместо того чтобы толкать необученные толпы на копья латников, напал на ничего не подозревавших уйгуров (в те годы они были верными слугами китайского императора) и отбил у них косяк коней, необходимых для партизанской войны. Кутлуг восстановил старую систему чинов и, следовательно, ввел дисциплину. Это была не мобилизация толп, а создание отряда из старой знати, не отвыкшей от военного дела, что сделало возможным вести партизанскую войну. Кроме того, Кутлуг привлек людей, получивших китайское образование. И один из таких людей был Тонюкук – весьма яркая, неординарная личность. Это был образованный тюрк, который сыграл немалую роль в восстании.

Ход войны вскоре изменился.

Успехам тюрков способствовал происшедший в Китае переворот: вдовствующая императрица У-хоу арестовала своего сына и сослала в Центральный Китай. Начались внутренние распри, что, безусловно, ослабило китайскую армию. В кровопролитном бою в провинции Шэньси китайцы были разбиты. Их потери, по сведению китайских источников, исчислялись в 5 тыс. человек.

Воля в борьбе за независимость привела к восстановлению Тюркского каганата.

Любопытно, что совершенно аналогичное восстание произошло у западных тюрков: дело освобождения тюрок вступило в новую фазу.

По существу восстания западных и восточных тюрок однотипны, но у первых оно было немедленно подавлено, а у вторых имело поистине грандиозный успех.

Императорские войска не сложили оружия, но стали сражаться вяло и неохотно. В 689 г. династия Тан была упразднена, и императрица приняла титул императора. Буддисты немедленно создали сочинение, доказывающее, что У-хоу – дочь Будды и наследница династии Тан. В благодарность императрица издала указ строить по всей стране храмы Будды.

Внимание китайского общества занимали произведенный переворот, казни, пропаганда буддизма, что в значительной мере предопределило возможность воссоздания Тюркского каганата.

Как гласит источник, Кутлуг совершил 47 походов и дал 20 сражений, «врагов он принудил к миру, имевших колени он заставил их преклонить, а имевших головы – склониться». В 693 г. Кутлуг умер.

Итак, орда небесных тюрок поддерживалась главным образом железной волей своих основателей и их военными талантами, стоявшими на принципах военной демократии.

Безусловно, тюрки Второго каганата еще в большей степени, чем в период Первого, находились в состоянии военной демократии. Внутри армии иерархия не исключала равенства, но для окружающих это была не демократия, а живодерня. Поэтому основным противоречием в таком обществе было противоречие между господствующими и покоренными племенами.

Примерно за 60 лет (681–744 гг.) сформировалась, расцвела, затем исчезла необычная держава, настоящее государство, стремившееся к «порядку и организации». Ее прославили три кагана, при которых находился все тот же Тонюкук (ему было чуть более тридцати лет (681–693 гг.), когда началось это движение, а умер он в восемьдесят): сначала Кутлуг, который заложил ее основы, затем Капаган-каган (693–716 гг.), который привел ее к расцвету, наконец, Бильге-каган (716–734 гг.) – самый знаменитый, судя по памятной надписи, выбитой на камне в его честь и с его именем, – одной из самых древних и красивых надписей, сделанных на тюркском языке.

У небесных тюрков Второго каганата был грандиозный план, можно сказать, их главное дело: собрать воедино всех тюрков, сбросить китайское иго, подчинить сначала тогуз-огузов как залог политической надежности системы, затем остальные племена, включая тюргешей, кыргызов; дать отпор киданям, протомонголам, которые в ту пору были еще мало известны в истории, но которым суждено было большое будущее; привести армии до самых Железных Ворот, т. е. до Ирана и Византии, а оттуда вернуться с «желтым золотом, белым серебром, девственницами и женщинами, горбатыми верблюдами и шелковыми тканями, наконец, повернуть оружие против Китая и за один поход разрушить двадцать три его города; дойти до Реки-Океана (несомненно, речь идет о Тихом океане)».

Конечно, план был грандиозен, но не весь реализован. Остается неизвестным, шла ли речь о захвате земель или об их разграблении, о подчинении или истреблении врагов. Судя по надписям, создается впечатление, что одни и те же события повторяются с упрямой периодичностью. Частично так оно и есть. Походы в Китай начинаются в 683 г., затем повторяются в 685, 687, 694, 698, 699 и 702 гг. Первая кампания в Согдиану имела место в 700–701 гг.; вторая, по призыву жителей Бухары, в 707 г.; по сведениям арабских историков, третья произошла в 712–713 гг. Она привела к покорению всей страны, кроме Самарканда. Что касается конфликтов между племенами, они остаются необъяснимыми. Кыргызы, к примеру, терпят поражение только для того, чтобы вновь подняться, или, по крайней мере, отличаются редким даром сопротивления. Между прочим, именно на добровольном или вынужденном сотрудничестве различных племен держалась Тюркская империя, как и любая империя степей. Империя тогуз-огузов особенно показательна в этом отношении. Присоединение этой группы племен к Кутлугу в 681 г. оказалось решающим фактором, а ее раскол, начиная с 716 г., ознаменовал закат Бильге-кагана. Хотя именно Бильге-каган гибкостью своей политики обеспечил двадцатилетний мир (722–742 гг.) всему Тюркскому каганату.

Благодаря его советнику Тонюкуку впервые в истории империи тюрков была принята политика, ориентированная на развитие собственной тюркской культуры. До того господствовало китайское влияние. Этот момент чрезвычайно важен, здесь была не только борьба государств, но и борьба культур, борьба мировоззрений. Великая степь манифестом заявила свое право не быть ни Китаем, ни другим государством, а быть только собой. Борьба за это велась еще со времен хуннского Модэ-шаньюя.

Тонюкук наметил новую мирную и военную программу действий: победами вынудить врага согласиться на приемлемый мир, не доводя противника до отчаянного сопротивления, и объединить тюркский мир в единый народ.

Тюркскому каганату от агрессивного Китая нужны были мир и независимость. И эти задачи решал Бильге-каган.

Тем временем в каганате усиливались центробежные силы.

Капаган-каган, «Кровавый», или точнее, «Каган, который берет силой», был убит в засаде, устроенной «байырку», а его голову отправили в Китай. Поистине славный конец! Его брат, Кюльтегин, который постоянно помогал Бильге-кагану, исчез в феврале 731 г. Великий старец Тонюкук умер около 725 г. Несмотря на все усилия и таланты каганов, Второй каганат был только тенью Первого.

Китайцы уже снова прибрали к рутам Джунгарию (714 г.), а ханство тюргешей во главе с ханом Су-Лу (717–748 гг.) опять захватил Тарим.

Второй Тюркский каганат просуществовал до 744 г. под властью честолюбивого принца, назвавшего себя Тенгри-каган, «Император Неба», затем его сменил узурпатор Озмиш-каган.

События этого периода в китайских хрониках изложены крайне лаконично, но этот пробел заполняет надпись «Селенгинского камня», увековечившая подвиги уйгурского хана Маянчура. Источник ценен тем, что отражает уйгурскую точку зрения на события этого периода. Согласно этой надписи, хан начал с тюрками освободительную войну. Господство тюрок над уйгурами определяется в 50 с лишним лет (с 688 по 741 гг.). Уйгурский вождь, получив от своего отца титул шада, в 742 г. собрал и объединил свой народ – тогуз-огузов.

В 742 г. одновременно восстали уйгуры, басмалы и карлуки. Тюрки должны были расплачиваться за свои прошлые кровавые успехи. В 744 г. басмалы убили Озмиш-кагана и голову его отправили в Чанъань.

Китайский корпус из Ордоса окончательно разбил тюрок. Тюрок ловили и убивали всюду, как волков, и знамя с золотой волчьей головой больше никогда не развивалось над степью. Так распалась просуществовавшая почти 200 лет (552–743 гг.) Великая Тюркская империя.

На равнинах тюркской державы выросла уйгурская, а тюрки, не пожелавшие подчиниться уйгурам, откочевали на юг и подчинились Китаю. Держава рода Ашина перестала существовать. Но тюркский мир получил мощный толчок на будущие столетия.