Текст книги "Один за другим"

Лиз

Снуп ID: ANON101

Слушает: не в сети

Снупписчики: 1

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 10

Добираюсь до места. Полная тишина.

Лиз лежит на боку, у подножия скалы, бесформенная красно-бело-синяя куча. Синее – комбинезон, белое – снег, а красное… красное повсюду.

Кровотечение уже остановилось. За то время, что я ползком одолевала двадцать футов, Лиз умерла. Из разбитых губ не вырывается дыхание. Кожа на шее теплая и скользкая от крови, пульса я не нащупываю. Даже слабого.

Попробовать невозможное – закрытый массаж сердца, дыхание рот в рот? Я бережно переворачиваю Лиз на спину и в ужасе отшатываюсь. Левая сторона черепа смята, как яйцо, а под ней на снегу – мозговое вещество.

Боже… Меня накрывает волна отвращения, сильно тошнит, я мешком валюсь на бок, катаюсь по земле, обнимая колени; слышу плач – явно мой собственный, а будто чужой.

Не знаю, сколько проходит времени. Из кататонического отчаяния меня выводят два события.

Первое – начинается восход солнца. Ущелье чересчур глубокое, лучи сюда не проникают, но облака над головой начинают подсвечиваться бледно-розовыми мазками.

Второе… второе – жужжание.

Сначала я не понимаю, что это такое. Похоже на телефон, только телефона у меня нет. Он далеко, в горах, в шале «Персе-Неж», и батарея телефона такая же мертвая и холодная, как тела, которые оставила за собой Лиз.

Жужжание замолкает. Начинается вновь. Теперь до меня доходит. Лиз. Жужжит в кармане у Лиз.

Ее комбинезон пропитан замерзшей кровью, но ничего не поделаешь… Окоченевшей рукой я дотягиваюсь до бедра Лиз. Расстегиваю молнию. Пальцы в варежках одеревенелые, неуклюжие. Что-то выскальзывает на снег – что-то яркое, как драгоценный камень, и громкое, как раздраженный жук. Глазам становится горячо от слез.

Мобильный Эллиота.

Он звонит.

И на экране – номер Дэнни.

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: The Pixies «Where Is My Mind»

Снупобъекты: 8

Снупписчики: 151

Сколько я пролежала бок о бок с Лиз в грязном месиве из снега и ее быстро замерзающей крови? Не знаю. Когда спасатели с носилками наконец одолели ущелье, я уже была в состоянии гипотермии и не могла отвечать на вопросы.

Все эти долгие часы жизнь во мне поддерживал Дэнни. Его голос у моего уха говорил, говорил, убеждал – они идут, ты только оставайся на связи, держись. Спасатели наконец прибыли и откололи телефон от моей замерзшей варежки, покрытой гладкой коркой окровавленного льда, но Дэнни тоже не смог ответить им, что произошло.

Лишь два дня спустя я нашла в себе силы воссоздать для них полную картину из разрозненных кусочков: отрезанное от мира шале, загадочные сообщения и паническое бегство по коварному ущелью. Хотя даже я не сумела объяснить всего. Разве можно объяснить действия человека, подобного Лиз?

Объяснить – значит определить причину поступков, понять поведение, оправдать его в какой-то степени.

А я не могу – и не собираюсь – оправдывать то, что совершила Лиз.

Из больницы меня выписали через несколько дней, но домой я не еду. Отчасти потому, что не хочу. Мне двадцать два года, и я не испытываю желания возвращаться в свою детскую спальню, где стены оклеены фотографиями и плакатами давно забытых музыкальных групп, а краем глаза я постоянно вижу призраки Уилла и Алекса.

Отчасти же потому, что не могу. В буквальном смысле слова. Полиция не закончила работать в шале «Персе-Неж», которое стало местом преступления, и всех причастных попросили не разъезжаться хотя бы до окончания предварительного расследования. Мы не подозреваемые – по крайней мере, я так думаю, – а значит, юридических препятствий для нашего возвращения в Великобританию нет. Однако следствию лучше не ставить палки в колеса, все это понимают.

Назад в шале, естественно, пока нельзя, поэтому я с некоторым облегчением принимаю предложение полиции пожить в отеле в Сент-Антуан-ле-Лак. Я вхожу в отель, в руках – пакет с вещами, и сразу понимаю, куда попала.

Сюда полиция поселила всех. Тофера. Рика. Миранду. Дэнни. Карла. Тайгер. Даже Иниго.

Именно его я вижу первым, едва переступив порог отеля, и невольно открываю рот от изумления.

– Иниго!

Я вынимаю наушники, а он поворачивается от франкоговорящей девушки за стойкой, с которой неумело пытается наладить диалог, спрашивая про доступ к интернету. При виде меня заливается румянцем – насыщенным и темным, почти багровым. Румянец Иниго не идет, зато смягчает его необычайную миловидную внешность до почти обычной.

– Э-э, excusez-moi[8]8
  Извините (фр.).


[Закрыть], пожалуйста, – смущенно говорит он девушке. – Un moment. Je…[9]9
  Минутку, я… (фр.).


[Закрыть] в смысле… мне… Боже, Эрин, как же вы… Давайте помогу с сумкой.

Иниго указывает на мой костыль, на ногу в ортопедическом ботинке – и забирает у меня пакет.

– Все нормально, – смеюсь я, хотя смешного в ситуации мало. – Лодыжка в порядке. То есть она не в порядке, а сломана, зато в гипсе я опять могу ходить.

– И тем не менее, – с сожалением бормочет Иниго.

Провожает меня в угол вестибюля, к обитому тканью дивану родом из семидесятых годов двадцатого века. Мы усаживаемся лицом друг к другу, словно стеснительные гости на каком-нибудь ток-шоу. Тут я замечаю на лбу Иниго повязку, а под глазами – синяки. Подрался?

– Эрин, вы наверняка думали… наверняка думаете… Господи, я такой идиот! Простите меня. Простите, пожалуйста!

– За что? – поражаюсь я.

– За то, что я ушел, бросил вас всех! Я понятия не имел, что Лиз… что она…

– Иниго, вы не виноваты!

– Виноват. Я не про Лиз, а про телефонный звонок… Если бы не мое идиотское поведение, Ани, возможно, была бы… она была бы сейчас…

Иниго умолкает. Он из последних сил пытается совладать с собой и не заплакать, а я совершенно не понимаю, о чем речь. Вообще не понимаю всю эту историю с Иниго. Что произошло во время телефонного разговора? Почему Иниго сбежал?

– Иниго, я никак не соображу, о чем вы, – говорю мягко. – Что случилось? Звонок в полицию все-таки был притворством? Зачем?

– Что?! – теперь очередь Иниго поражаться. – Нет! Боже мой, нет! Как вы могли подумать?

– Тогда почему вы сбежали?

– Я же объяснил! В записке! Потому что я совершил идиотскую ошибку.

Я подавляю раздраженный вздох и уже не впервые задаюсь вопросом, действительно ли Иниго хороший личный помощник? Как его терпит Тофер?

– Да, но вы не написали, какую именно ошибку, – растолковываю я. – Мы все подумали…

Иниго вновь краснеет, еще гуще, высоко вскидывает подбородок.

– Знаю. Вы подумали на меня. Поэтому мне пришлось уйти – чтобы все исправить. Ошибка… Господи, я тупица. Я сказал полиции, что мы в шале «Бланш-Неж».

До меня доходит не сразу. Затем мой рот изумленно открывается. Перед глазами мелькает яркое воспоминание-картинка – Иниго говорит с полицией по телефону: «Да… Хорошо… Шале «Бланш-Неж».

Бланш-Неж. Персе-Неж. Простая ошибка для того, кто не говорит по-французски. Смертельная – для Ани. Ох, Иниго, ты действительно идиот!

– Я знаю шале «Бланш-Неж», – медленно произношу я. – Оно милях в десяти от нас, с другой стороны долины. Конечно. Ну конечно, вот почему не было полиции! Вы сообщили неправильное название.

Иниго сокрушенно кивает.

– Глупая, дурацкая ошибка… До меня дошло на следующий день. Я много раз пытался опять дозвониться – тщетно, – запинаясь, говорит он. – Оставался единственный способ исправить то, что я натворил: спуститься на лыжах в деревню и объяснить все лично. Поэтому я ушел. Идиотский поступок, знаю, просто мне было так… так стыдно, и я горел желанием все исправить. Понимал – если расскажу остальным о своем решении, они отправятся со мной, а я этого не хотел, не хотел никого подвергать опасности из-за своей ошибки. А вместо помощи…

Иниго громко сглатывает, глаза наливаются слезами. Он, как и я, думает об Эллиоте и об Ани, которые остались бы живы, если бы полиция добралась до нас в тот же день…

– Вместо помощи я заблудился, въехал в дерево и очнулся в больнице! – Иниго касается повязки на лбу.

Теперь я обращаю внимание на то, что щеки и пальцы Иниго обветрились и начали шелушиться, а кончики ушей почернели от обморожения.

– Если бы я… – Голос Иниго дрожит. – Если бы не моя…

– Иниго, вы ведь не знали, – утешаю я. – Это была ошибка, просто ужасная ошибка.

Те же самые слова мне твердят месяцами – теперь уже годами. Предлагая покататься вне трассы, ты не знала, что произойдет. Ты не виновата. Это была ошибка, просто ужасная ошибка.

Слова, которые всегда казались мне бессмысленными. Внезапно я понимаю – очень важно, чтобы Иниго в них поверил.

– Вы не виноваты, – с нажимом говорю я, вкладывая в короткую фразу всю свою убежденность.

Сжимаю ладонь Иниго, шершавую, покрытую волдырями. Он вздрагивает, затем поднимает голову, смотрит на меня. Слабо улыбается. Не знаю, верит ли. Может, да. Может, нет.

Ани с Эллиотом, вероятно, остались бы живы, если бы Иниго сообщил полиции правильные сведения. Однако он этого не сделал.

Надеюсь, Иниго научится жить с тем, что произошло. Как научилась я. Как продолжаю учиться.

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 160

С остальными я не вижусь до самого вечера, когда в отеле ровно в девятнадцать часов подают обильный, ни капельки не вегетарианский ужин. Никаких предварительных заказов, никакого выбора блюд или времени приема пищи. Все по-семейному: спускаешься в столовую, когда велит шеф-повар, получаешь plat du jour[10]10
  Дежурное блюдо (фр.).


[Закрыть] – или остаешься голодным.

Когда звонят к ужину, я лежу в постели у себя в номере, почти сплю. С трудом выбираюсь из-под одеяла, все кости ноют после пережитых приключений. Растираю щеку, на которой отпечатались складки наволочки. Выхожу в коридор.

По дороге к лестнице меня едва не сбивает с ног какой-то гость: он резко распахивает свою дверь, и я роняю костыль. Мучительно медленно за ним наклоняюсь, в лодыжке вспыхивает боль. Выпрямляюсь, готовая сделать раздраженное замечание, но тут вижу лицо этого гостя. Он стоит как вкопанный, устремив на меня взгляд.

Дэнни.

– Дэнни!

Я кидаюсь ему на шею, а он продолжает стоять не шевелясь. Лед потихоньку начинает таять, руки Дэнни медленно ползут вверх и заключают меня в объятия – сначала нежные, затем твердые, потом и вовсе сокрушительные. Словно он пытается себя убедить, что перед ним действительно я, из плоти и крови, не призрак.

– Я ей не поверил, – наконец говорит Дэнни; его низкий голос поднимается из груди, к которой я льну. – Не поверил ей. Второе сообщение… я понял, что-то не так. Сразу же рванул в шале… никогда в жизни не бегал с такой скоростью… но ты исчезла. Я думал, ты умерла. Я думал… думал…

Дэнни не в силах закончить. Он лишь судорожно глотает, прижимается лицом к моей макушке, покрывая ее слезами.

– Черт, нельзя мне было уходить! – Дэнни стискивает меня сильнее. – Чувствовал ведь, что одну тебя оставлять опасно. Предупреждал – не делай глупостей! А ты что? Поехала на лыжах со сломанной ногой! Неизвестно каким маршрутом! Возомнила себя Джейсоном, мать его, Борном?!

Я трясу головой и обхватываю его покрепче, зарываюсь лицом в плечо, глушу собственные рыдания. Я люблю Дэнни – люблю его попытки разрядить атмосферу и превратить все в шутку, но не могу выдавить из себя даже притворного смешка. Могу лишь обнимать и плакать, плакать, плакать – обо всем.

– Чтоб их всех… – ласково шепчет Дэнни охрипшим голосом и укачивает меня, укачивает. – Все кончилось, Эрин. Ты жива, кроха.

Я хочу верить. Правда ли это?

– Выглядишь паршиво, – спустя некоторое время заявляет Дэнни, отстраняясь.

Он старается меня рассмешить, и в глубине души я хочу рассмеяться. «Видел бы ты мою соперницу!» – вертится на языке остроумный ответ. Только Лиз мертва, и это прозвучит совсем не смешно. Я молча пожимаю плечами, и губы Дэнни кривятся.

– Проклятая сука, – зло бросает он.

– Не надо, – прошу я. – Не надо… ты не знаешь, как она…

Меня прерывает повторное бренчание колокола к ужину. Дэнни закатывает глаза.

– Пойдем-ка вниз. Готова?

– Не совсем. А ты?

– Я-то в полном порядке, дорогуша. Это ты у нас решила закосить под Беара Гриллса[11]11
  Беар Гриллс – ведущий приключенческой программы «Выжить любой ценой».


[Закрыть], а не я.

Я хихикаю, нервы по-прежнему натянуты. Медленно и неуклюже спускаюсь по узкой лестнице, одной рукой сжимаю костыль, другой – шаткие перила.

В столовой уже все собрались – все, кто остался. Тофер, Тайгер, Рик, Иниго, Миранда и Карл сидят за длинным обеденным столом. Как меня примут? Я неуверенно переступаю порог, и тут раздается коллективный вздох. К моему удивлению, Тофер нарушает тишину медленными аплодисментами, их подхватывают сперва Иниго, затем Рик, Миранда и остальные.

– Проклятье, – подскакивает Карл, помогает мне управиться с костылем и стулом. – Вы выглядите даже хуже Иниго, а это говорит о многом.

Я сажусь рядом с Тайгер, и, пока Карл придвигает мой стул к столу, она тепло обнимает меня одной рукой.

– Эрин, как вы? – спрашивает. – Вы пережили настоящий кошмар. Простите, нельзя было вас бросать.

– Все в порядке, – выдавливаю я.

Глаза наполняются слезами. Что говорить? На ум ничего не приходит. Лодыжка в гипсе пульсирует болью, я чувствую прикованные к себе взгляды. Спасибо Дэнни, который отвлекает всеобщее внимание. Он падает на стул по другую руку от меня, вздыхает.

– Опять пахнет проклятым кассуле, – угрюмо констатирует наш шеф-повар. – В прошлый раз оно не задалось.

Его раздражение растапливает лед, Иниго улыбается сквозь слезы.

– Погромче, дружище, – просит Карл, когда молодая официантка, она же портье, осторожно вносит три тарелки с белесым варевом и, сопя от напряжения, огибает угол стола. – Пусть дама плюнет в правильную тарелку.

– Судя по вчерашнему ужину, плевок только улучшит вкус, – тихонько бормочет Рик.

Миранда строгим жестом призывает всех к тишине, он ухмыляется и непринужденным, интимным жестом ерошит волосы у нее на затылке. Какой бы ни была ситуация у Миранды и Рика дома, они вернутся в Англию не просто коллегами. Что-то между ними изменилось, изменилось бесповоротно, и Рик кажется сильней и решительней того человека, с которым я познакомилась лишь несколько дней назад.

Тофер, наоборот, выглядит бледной копией себя прежнего, обаятельного и самоуверенного. Это не удивительно, он потерял соучредителя и лучшего друга – страшная цена за вновь обретенный контроль над собственной компанией, страшная по любым меркам. Тофер будто состарился, его уверенность пошатнулась, лоск потускнел.

Впрочем, Тофер по-прежнему сидит во главе стола и, когда кассуле подано, стучит вилкой по бокалу, прося внимания. Все потихоньку умолкают.

– М-м… послушайте, я не отвлеку вас надолго, – произносит Тофер, а затем устало трет лоб, словно потеряв мысль. – Я… В общем, у меня пара новостей. Вы имеете право узнать первыми.

Он большими глотками пьет красное вино, морщится, вытирает губы. Вряд ли привык к напиткам подобного качества.

– Для начала… м-м, не знаю, как сообщить помягче… Никак. – Тофер сглатывает, кадык ходит вверх-вниз. – Предложение о… м-м… покупке контрольного пакета акций аннулировано. Поглощение не состоится.

Приглушенные голоса со всех сторон. Недовольные, встревоженные – но не особенно удивленные. Рик с Мирандой переглядываются.

– Что будет со стоимостью компании, когда ты сделаешь ее публичной? – в лоб спрашивает Карл.

Тофер молчит. Рик скрещивает руки на груди, досадливо поджимает губы.

– Стоимость упадет ниже плинтуса, верно? Не пудри нам мозги, Тоф, мы тебе не инвесторы. Ничего удивительного. Серия убийств на корпоративе, шумиха, один партнер мертв – причем тот, к которому инвесторы были расположены больше…

– Рик! – вмешивается Тайгер.

Она резко встает, царапая стулом плитку на полу, лицо искривлено гримасой, аура безмятежности утрачена.

– Рик, ради всего святого! Да разве это важно? Ева умерла. Эллиот умер. Ани умерла… – Тайгер осекается. – Как ты можешь волноваться о стоимости акций?!

Она права, и Рик это понимает. Откидывается на спинку стула, вяло пожимает плечами.

– Таковы факты. – Рик не спорит, а словно просит прощения за бесчувственность. – Вот и все, что я хотел сказать.

Тоже верно. Факты именно таковы, и они важны людям, которые останутся без денег и без работы, когда мыльный пузырь под названием «Снуп» лопнет. Однако возмущение Тайгер справедливо: любые факты ничего не значат по сравнению с гибелью людей.

– А вторая новость? – раздается голос Миранды.

После слов Тайгер наступает гнетущее молчание, и реплика Миранды звучит неожиданно. Тофер на мгновение теряется.

– Ты говорил «пара новостей», – подсказывает Миранда. – Какая вторая?

– А… – Тофер трет лицо. – Я получил письмо. Электронное, в смысле. От Арно.

Арно? Дэнни смотрит на меня, хмурится, и тут я вспоминаю.

– Муж Евы, – шепчу.

На лице Дэнни проступают понимание и тревога.

– Он в курсе? – подавленно спрашивает Рик.

Тофер кивает.

– Полиция сообщила. Арно не раскрыли всех подробностей, сообщили основные факты – что Ева погибла, катаясь на лыжах. В общем, он прислал мне файл.

– Файл? – Миранда выражает общее недоумение. – Про Еву?

– Точнее, папку. Про многих. Письма. Фотографии. Видео. Ева попросила отослать все это мне в случае ее смерти. Арно не видел содержимого, папка была защищена паролем, а я ее открыл и… Одно видео… – Тофер запускает пальцы в светлую шевелюру, ерошит волосы, превращая в спутанную массу небрежную, но укладку. – Я не знаю, что с ним делать, понимаете? Ева перекинула его на мой ноутбук, там и остальное паршиво, но это… мне одному не справиться.

Вид у Тофера… На ум приходит слово «потерянный».

– Ты хочешь показать его нам? Всем? – уточняет Рик.

Его взгляд скользит по мне и Дэнни. Намек понятен – вдруг речь о частных делах «Снупа»? К моему удивлению, Тофер отвечает:

– Всем. Это касается каждого присутствующего.

Дэнни хмурится, и я разделяю его чувства. Сейчас на нас что-то обрушится – только не понятно, что. При чем тут мы с Дэнни?

Тофер открывает ноутбук, вводит пароль. Затем поворачивает компьютер экраном ко всем нам, оглядывается на двери в кухню – нет ли официантки? – и запускает видеоролик.

Сначала ничего не разобрать. Снимали, похоже, мобильным телефоном, ночью, картинка нечеткая и зернистая. Кажется, сад – или нет, балкон, потому что на заднем плане крыши. На балконе стоят мужчина и женщина, разговаривают совершенно беззвучно, хотя дыхание «оператора» слышно прекрасно. Судя по всему, пару снимали изнутри дома, через стекло.

Женщина у дальней стены, лица не видно, оно в тени. Поза кажется знакомой – и говорит о том, что дама весьма навеселе. Она держится рукой за стену, а когда мужчина наклоняется ближе, чтобы подлить женщине шампанского, ее бокал начинает отчетливо раскачиваться.

Мужчина мне не знаком. Он стоит спиной к балконному парапету, в профиль к камере. Бесспорно, красивый, на лице – покровительственное выражение. Мужчина явно наслаждается разговором с молодой собеседницей, наслаждается ее почтительностью. Он делает глоток из бокала, осушает его, что-то произносит.

Женщина качает головой. Хочет отойти, но мужчина упирается рукой в стену чуть выше собеседницы, преграждает ей дорогу. От сопереживания мое сердце начинает биться быстрее. Я понимаю, что происходит. Я бывала на месте этой женщины. Мне знакома ее паника. Знакомо дикое желание сбежать.

Очень неспешно и уверенно мужчина кладет ладонь на грудь женщины.

Я молча кричу ей: бей коленом по яйцам, беги!

Тут же приходит понимание – и вместе с ним внутри все обрывается. Я знаю, кто эта женщина. И знаю, что будет дальше.

Она уворачивается, пытаясь освободиться. Мужчина упирает в стену вторую руку, блокируя все пути к отступлению. Нависает над женщиной. Мне не видно, что он делает, хотя я вполне представляю, очень хорошо представляю. Сердце выскакивает из груди, колотится с бешеной скоростью. Почему человек с мобильным телефоном не приходит на помощь?!

Толчок не становится для меня сюрпризом, а вот тот, кто ведет съемку, громко ахает – и многие зрители в столовой тоже.

Мужчина на экране налетает спиной на низкий балконный парапет, теряет равновесие, клонится назад. Дальше все происходит с такой скоростью, что я едва успеваю уловить.

Женщина делает шаг к мужчине – кажется, хочет помочь… Нет, она толкает вновь. На этот раз его ноги взлетают вверх, бокал выскальзывает из пальцев, руки делают отчаянный взмах – и мужчина исчезает.

Женщина отворачивается от парапета, и мы наконец видим ее лицо.

Оно совершенно спокойно.

Это, конечно, Лиз.

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 160

Пока Тофер закрывает крышку ноутбука и убирает его, стоит полная тишина.

Первым оживает Карл:

– Что это мы смотрели, черт побери?

– Кажется… – Миранда заметно тянет слова, лицо побледнело. – Кажется… мы смотрели, как Лиз совершает убийство.

– Вот почему она убила Еву, – сипло говорит Тофер. – Логично? Лиз наверняка знала, что Ева знает.

– Погодите… но это же глупо, – удивляется Миранда. – Зачем убивать Еву, если запись все равно остается?

– Подозреваю, что про запись Лиз была не в курсе, – отвечает Тофер.

Вид у него невероятно изможденный, на лице отчетливо проступают морщины, из-за них Тофер выглядит лет на десять старше своего возраста.

– Не в курсе, – подтверждаю я.

Мои слова падают в тишину, словно камни в колодец, все удивленно поворачиваются.

– Вы знали? – спрашивает Миранда.

Я с большой неохотой киваю.

– Да, знала. Лиз рассказала мне перед…

Я замолкаю. Нет сил переживать случившееся вновь, хотя я уже делала это, когда рассказывала полиции: бесконечная ночь, таблетки в чайнике, кошмарная гонка в темноте, страшная одинокая смерть Лиз.

– Перед моим бегством, – с запинкой заканчиваю предложение.

– Черт, она хладнокровно убила мужика… – Голос Карла дрожит от потрясения.

– Он хотел ее изнасиловать, – холодно замечает Миранда.

К дальнейшему спору я не прислушиваюсь. Мне не до того, я обдумываю другое.

Кто снимал видео? И зачем?

Есть лишь одно объяснение – снимала Ева. По утверждению Лиз, кроме нее самой и безымянного инвестора там была только Ева. Она же хранила видеозапись. Значит, именно Ева пряталась в квартире и снимала через закрытое окно. Это единственное логичное объяснение, и оно укладывается в последовательность событий, описанных Лиз: Ева удалилась в ванную как раз перед инцидентом на балконе.

Однако… Я напряженно размышляю, а вокруг бушует спор, высокий голос Миранды перекрывает монотонные возражения Карла. Зачем Еве это было нужно? Разве что она знала – или, по крайней мере, догадывалась – о том, что Лиз захотят изнасиловать.

Мне вспоминаются слова Евы, которые Лиз подслушала накануне злополучной вечеринки: «К тому же Норланду такие нравятся. Он любит молоденьких».

Неужели… неужели Ева намеренно отправила Лиз на балкон, понимая, что Норланд начнет приставать, а Лиз – отбиваться, и тогда… что?

Щелк – и кусочки головоломки встали на место. Омерзительная картинка сложилась, окончательно и бесповоротно.

Тогда у Евы будет видео, на котором мужчина, потенциальный инвестор, домогается ее подчиненной.

Он окажется в Евиных руках.

Ева шантажистка, это мне уже известно. Тем не менее подобной низости я не представляла. До чего безжалостная, расчетливая провокация…

Отправить Лиз к насильнику, как агнца на заклание. Только Ева не догадывалась, что Лиз – не агнец.

Лиз ведь говорила, что в «Снупе» ее недооценивали.

Что ж, это было ошибкой. Ошибка Евы ее убила. И убила Норланда. А теперь – и саму Лиз.

– Она знала, – негромко сообщаю я.

Меня не слышат, продолжают спорить, но тут Тайгер переспрашивает:

– Что вы сказали, Эрин?

Все дружно умолкают.

– Она знала.

Мое заявление точно бомба разрывает внезапную тишину.

– Кто? Лиз?

– Ева. Она знала, что этот тип будет приставать к Лиз. Потому и вела съемку. Ева говорила вам, Рик, помните? «Норланду такие нравятся. Он любит молоденьких».

Рик не отвечает, хотя выражение его лица красноречивее любых слов. Он помнит. Прекрасно помнит. И понимает. Для остальных я поясняю:

– Она нарядила Лиз и отвезла к Норланду домой не просто так. Ева ждала, что Норланд начнет приставать к Лиз, а та испугается. Ждала и рассчитывала все это запечатлеть.

– Твою ма-ать, – хрипит Карл с посеревшим лицом. – Я однажды спросил у Евы, в чем секрет ее мастерского умения убеждать инвесторов. Она ответила: у каждого есть кнопка, нужно просто ее найти, а затем надавить сильно-сильно.

– Видео должно было стать кнопкой, – киваю я. – Увы, все пошло не по плану.

– Столько лет… – печально произносит Тайгер. – Ева столько лет угрожала Лиз… Что нам делать?

– А что мы можем сделать? – Тофер встает, проводит руками по волосам. – Этот гребаный файл… жуть просто. Ладно бы Лиз. Там компромата на целую тучу народу! Настоящая бомба замедленного действия, чтоб ее…

– Арно в курсе? – спрашивает Рик.

Тофер качает головой.

– Нет, я ему не рассказал. Если о содержимом папки пронюхают, «Снупу» конец. Кем мы станем? Компанией, основанной на шантаже инвесторов? Возможно, мы переживем смерть Евы – и даже разоблачение Лиз. Если же всплывет вот это, мы пойдем ко дну. – Тофер красноречиво смотрит на Рика. – В буквальном смысле пойдем ко дну, понимаешь? Вплоть до того, что нам с тобой светит тюремный срок. Как мы докажем, что ничего не знали?

– Нельзя же все скрыть! – в ужасе восклицает Тайгер. – Тофер, ты что предлагаешь? Сделать вид, будто мы ничего не видели?

– Я просто хочу сказать… – В голосе Тофера звучит отчаяние; с безумным видом он вновь запускает пальцы в льняную шевелюру. – Просто хочу сказать: зачем вытаскивать эту историю на свет божий? Какая польза? Ева мертва. Лиз мертва. Норланд мертв. К ответу призывать некого. Мы лишь навредим Арно и Рэдиссон.

– И «Снупу», – осуждающе добавляет Тайгер. – Вот что ты имеешь в виду на самом деле, да? Речь не об Арно, а о том, чтобы ты сохранил свое положение! – Ее обычно спокойный голос звенит от гнева и боли. – А как же Лиз?!

– Лиз – убийца! – срывается на крик Тофер.

– Она жертва!

– Она психопатка чертова, – прозаично вставляет Карл. – Была психопаткой то есть.

Тишина, все обдумывают его слова.

Действительно, Лиз была жертвой. И, по ее же искренним признаниям, ничего подобного не хотела. Бедный растерянный ребенок, оказавшийся не в том месте не в то время. Тем не менее я не в силах забыть второй факт. И не в силах забыть Ани, маленькую доверчивую Ани. Наверное, правы все. Лиз – и жертва, и психопатка одновременно.