Текст книги "Один за другим"

– Надо! – кричу в ответ, хотя из-за ветра меня, наверное, не слышно. – Я решила. Увидимся в шале.

Я шагаю под крышу станции, двери кабинки разъезжаются, и меня окутывает покой. Я знаю, что делать, у меня получится. Все будет хорошо.

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 10

Половина второго. Они обещали вернуться самое позднее к часу, и Дэнни в кухне ругается все громче, по мере того как минуты тикают, а ризотто остывает.

Без четверти два он выглядывает из кухни – лицо мрачнее тучи. Я качаю головой.

– Знаешь, кого я ненавижу сильнее, чем проклятых тайных веганов? Козлов! – рычит Дэнни и исчезает, пнув распашную дверь.

Та обиженно щелкает.

Внезапно раздается топот лыжных ботинок по плитке, и я спешу в вестибюль. Так и есть, со стороны лыжного входа доносятся звуки, которые ни с чем не спутаешь: тяжелая поступь людей в громоздкой обуви и лязг подогреваемых лыжных шкафчиков, выстроившихся вдоль коридора.

– Ева? – раздраженно зовет кто-то. – Ева, где тебя носит?

Ответа нет.

Дверь в вестибюль распахивается, и на пороге возникает Тофер в лыжном снаряжении и толстых носках. Он не в духе.

– А, это вы, – бросает мне Тофер. – Где Ева, черт возьми?

– Ева? – С моего языка уже готова сорваться ответная грубость, но я ее проглатываю. – Простите, Тофер, понятия не имею.

Он застывает на полпути к ступеням:

– То есть она не в шале?

– Нет, вы вернулись первыми.

Тофер стоит неподвижно, на лице попеременно отражаются то злость, то тревога. Наконец он оборачивается и кричит:

– Миранда, ее нет!

– Серьезно? – Следующей в дверном проеме вырастает Миранда с ярко-розовым лицом и нездоровым румянцем от сильного холода. – Надо же… Ну, по крайней мере, мы не зря морозили задницы. Куда она подевалась?

– Может, подъемник закрыли раньше, чем Ева успела в него сесть, и она спустилась в Сент-Антуан, к фуникулеру? – высказывает предположение Тофер.

Вошедший Карл качает головой.

– Ева села передо мной, дружище. Она была на подъемнике, ручаюсь.

– Я тоже ее видела, – сообщает Ани.

Они стоят группкой в вестибюле, потные и удивленные, с курток капает тающий снег.

– Я же говорю, – продолжает Ани, – мы с Карлом поднимались в одной кабинке, и я видела, как Ева спускается на лыжах с горы.

– Что произошло? – спрашивает Рик, входя и стряхивая снег с черного комбинезона.

Миранда поворачивается к Рику, на лице – неприкрытая тревога.

– Евы нет.

– Как нет? – не понимает Рик. – Но… это невозможно. Больше ей быть негде.

Гости начинают говорить одновременно, выдвигают разные предположения, по большей части невероятные, учитывая карту местности.

– Погодите, погодите! – повышаю голос я.

О чудо, все умолкают. Им нужен руководитель, и в данных обстоятельствах они готовы уступить эту роль мне.

– Давайте сначала. Когда вы в последний раз были все вместе?

– Внизу, у Ле Рен Телекабин, – незамедлительно отвечает Ани. – Хотели сделать перерыв на обед, а Тофер сказал, что шале находится выше станции, поэтому съехать откуда-нибудь все равно придется, и мы договорились подняться на вершину и спуститься либо по Ле Сорсье, либо по Бланш-Неж, кто как решит.

Я с трудом удерживаюсь от комментария. Ле Сорсье – чертовски трудная трасса. Я на лыжах всю жизнь, но ни за что не сунусь на Ле Сорсье в такую погоду. При нынешней видимости для малоопытного лыжника даже Бланш-Неж – не шутки. Меня уже не в первый раз посещает мысль о том, что Тофер – изрядная сволочь.

– На вершине у Лиз вдруг случился срыв, – ядовито говорит Тофер.

– Тоф, – обрывает Рик и кивает на лыжную дверь.

Из раздевалки устало бредет Лиз. Она вся в снегу и выглядит совершенно измотанной, даже хуже других.

– На вершине погода окончательно испортилась, и Лиз решила вернуться вниз на канатке, – спокойно продолжает Миранда.

Глядя на возмущенного Тофера, я легко представляю, какую дискуссию вызвало подобное решение. Меня восхищает сила духа Лиз, которая не позволила втянуть себя в рискованную авантюру и отказалась ехать на лыжах. Да, порой страх делает людей поразительно стойкими.

– Мы подождали на вершине остальных, – говорит Тофер. – Поднялись все, кроме Евы.

– Она поднималась! – вставляет Ани. – Мы ее видели, Карл и я. Да? – Она толкает локтем Карла.

Тот кивает.

– Ну да, никаких сомнений. Ева села на подъемник на пару кабинок впереди нас.

– Пару кабинок? – удивляется Тофер. – Почему? Очереди ведь не было!

Карл краснеет.

– Ладно… Я… я промахнулся мимо кабинки, если уж тебе все нужно знать. Мы с Ани должны были подниматься в гондоле с Евой, но я успел сунуть лыжи в подставку, а потом споткнулся и упал, двери закрылись, и Ева уехала с моими лыжами. Пока я встал, отряхнулся… В общем, мы с Ани сели в другую кабинку.

– Может, Ева перепутала и вышла на первой станции? – хмурится Миранда.

Ани качает головой.

– Нет, я же вам говорю. Я видела Еву, когда мы еще сидели в подъемнике. Он идет над черной трассой – над крутой и опасной, по которой хотел спуститься Тофер.

– Ле Сорсье, – подсказываю я.

Ани кивает.

– Да-да. Я заметила на ней лыжницу. Она остановилась на краю очередной кручи и вроде как подняла руку, помахала мне. Я поняла, что это Ева.

– Как ты поняла на таком расстоянии? – недоверчиво морщится Рик. – Там мог быть кто угодно.

– Я узнала ее красную куртку. Она очень приметная, ни у кого из нас такой нет, а на подъемнике ехала одна наша компания.

Я оглядываю снуперов. Ани права. Тофер – в хаки с горчичными вставками. Рик и Карл оба в черном. Миранда в цельном фиолетовом костюме. На Иниго зеленая куртка и черные лыжные штаны. На Тайгер нечто в духе восьмидесятых – потертая джинсовая куртка-бомбер и штаны карго; подозреваю, что на самом деле это дорогая одежда для сноубордистов. Лиз стоит в блеклом темно-синем комбинезоне, явно слишком большом для нее. Наверное, у кого-то позаимствовала. Наряд Ани я помню: ярко-голубая куртка и белые штаны. Никого из них за Еву не примешь.

– Мои лыжи ждали наверху, – добавляет Карл. – Она, наверное, забрала их с подъемника, а потом рванула вниз.

– Вы что же, не заметили отсутствия Евы на вершине? – уточняю я.

Рик удрученно качает головой:

– Нет, видимость была очень плохая и… в общем, если хотите знать, там получилась небольшая… э-э… неразбериха.

Неразбериха? Это еще что значит? Мой вопрос опережает Миранда.

– Да ладно, Рик, говори прямо. К нам пришел дежурный с подъемника и сообщил, что объявлен красный уровень опасности схода лавин и гору закрывают. Однако половина группы проигнорировала предупреждение и рванула на лыжах вниз до того, как дежурный успел натянуть сетку.

– Простите. – Надо отдать Иниго должное, он меня порядочно смущает. – Я просто не разобрался. Подумал, он говорит, сейчас или никогда, – ну и поехал.

– То есть, – медленно осмысливаю я, – кто-то из вас спустился домой на лыжах, а кто-то – на подъемнике?

Все кивают.

– Ясное дело, мы остановились подождать всех возле большой сосны, у ответвления, ведущего на шале. Потом увидели, что народ возвращается на канатке, и поехали к нижней станции, – поясняет Тофер. – Проторчали там еще двадцать минут, а местные придурки объявили о закрытии и этой части подъемника тоже! Тогда мы решили, что Ева уже в шале, но, поскольку оно теперь находилось вверху, а подъемник не работал, нам оставалось одно – съехать на лыжах в Сент-Антуан и вернуться сюда на фуникулере.

– Так… так… – пытаюсь сообразить я. – То есть, когда Еву видели в последний раз, она спускалась по Ле Сорсье?

Ани кивает и поворачивается за подтверждением к Карлу.

– Получается, да.

– Только Ле Сорсье была закрыта! – взрывается Тофер. – В том-то, черт возьми, и проблема!

Проблема, черт возьми, в том, что твоя коллега и соучредитель пропала в экстремальных погодных условиях! Вслух я этого, конечно, не говорю. Думаю о Ле Сорсье, о ее коварных склонах, о сыпучем пухляке, который скрывает под собой лед и при каждом повороте грозит вылетом с трассы или мини-лавиной. Думаю об опасных кочках под снегом, о невозможности их заметить при плохой видимости, невозможности оценить поворот впереди…

Больше всего я думаю об обрыве сбоку от трассы. В некоторых местах от лыжни до пропасти лишь несколько метров, и в такую погоду, как сейчас, можно просто улететь в пустоту. Ле Сорсье не просто так закрывают первой на всем курорте. Не потому, что спасатели избегают риска, или молятся на технику безопасности, или не доверяют мастерству опытных лыжников. По другой причине: в условиях низкой видимости зигзаги и повороты – это смертельная ловушка. Я напоминаю себе, что самый опасный участок трассы лежит на старте, а Ани видела Еву ниже. Утешение, конечно, слабое, но сейчас я согласна на любое.

– Вы звонили ей на мобильный? – спрашиваю.

Иниго кивает.

– Да, и не раз. Нет связи.

На пороге кухни за спинами гостей вырастает взбешенный Дэнни. Спрашивает меня одними губами: «Про долбаный ризотто кто-нибудь помнит?!» Я торопливо подхожу к нему, тихонько сообщаю:

– Ева пропала.

Выражение лица Дэнни сразу меняется.

– Что, по-настоящему пропала? Или просто решила быть самостоятельной?

– Не знаю, трудно сказать. Они вели себя как полные кретины. Не держались вместе, не следили за тем, кто в какой группе. Ева, похоже, поехала одна по Ле Сорсье.

– Одна? – У Дэнни отвисает челюсть. – Красное предупреждение о лавинах! Какого черта спасатели не закрыли трассу?

– Они закрыли. Ева, должно быть, поднырнула под сетку или еще как-то пробралась. Или сбилась с пути и свернула не на ту трассу…

Хотя последнее невозможно. Бланш-Неж и Ле Сорсье не соединяются. В этом тоже состоит сложность черной трассы. Она зажата между отвесной скалой с одной стороны и отвесным обрывом – с другой. Если уж попал на Ле Сорсье, то выхода с нее нет.

– Понятия не имею, – продолжаю я. – Ани уверена, что они с Карлом видели едущую вниз Еву. Она, конечно, классная лыжница, но в такую погоду это просто безумие…

Дэнни становится совсем мрачным.

– С тех пор Еву никто не видел?

Я качаю головой и спрашиваю:

– Думаешь, нужно звонить в Пелото?

Я имею в виду Пелото де Жандармери де От Монтанье – подразделение высокогорной полиции, сочетание жандармов со спасателями.

– Не знаю… – Дэнни сдвигает бандану выше и задумчиво трет лоб. – Вполне возможно, что Ева просто заплутала и поехала вниз не по тому маршруту. Раз подъемники не работают, дорога назад к шале займет немало времени. Жандармы наверняка скажут, что надо подождать несколько часов. Давай сначала позвоним в офис лыжных абонементов. Спросим, использовался ли абонемент Евы на каком-нибудь подъемнике?

Я готова расцеловать Дэнни. Идея не просто хорошая, она великолепная. Я бросаюсь к телефону в вестибюле и набираю номер, указанный на обратной стороне лыжного абонемента. В трубке звучит настойчивое «пи-пи». Линия занята.

Возвращаюсь к гостям, сбившимся в кучку и потеющим в лыжных костюмах. Их тревога с каждой минутой нарастает.

– Мы считаем, нужно обратиться в офис лыжных абонементов и узнать, пользовалась ли Ева каким-нибудь подъемником. Я попробовала дозвониться, но линия занята, поэтому, чтобы не сидеть тут сложа руки, я прокачусь вниз на фуникулере и поговорю с сотрудниками офиса лично.

– Я съезжу, – немедленно вызывается Тофер.

– Вы говорите по-французски?

Я знаю ответ еще до того, как задаю вопрос. Тофер с досадой качает головой.

– Понимаю ваше желание помочь, – как можно мягче объясняю я. – Однако лучше послать того, кто знает язык. Если Ева не использовала абонемент, тогда, наверное, придется заявить о ее исчезновении в полицию, а для этого нужно бегло говорить по-французски. Вы же пока переоденьтесь в сухое и поешьте, обязательно. Я быстро вернусь. Продолжайте звонить Еве на мобильный.

Все благоразумно кивают.

– Пойду сообщу Эллиоту, – бормочет Тофер.

Точно, вспоминаю я, Эллиот – единственный из группы – не катался. Он до сих пор сидит в номере и, надо полагать, работает над своими программами и обновлениями.

Все расходятся, тихонько переговариваясь, а я беру куртку и спешу в кухню, чтобы посвятить в план Дэнни.

– В общем, будешь подавать на стол сам, хорошо?

– Да, конечно, – кивает он и начинает раскладывать еду по блюдам.

Я надеваю куртку и открываю входную дверь.

Лиз

Снуп ID: ANON101

Слушает: не в сети

Снупписчики: 0

Я наверху, в номере. Снимаю лыжную одежду – и тут происходит нечто непонятное. Сперва слышен просто гул, а затем земля начинает содрогаться, как при землетрясении.

Поворачиваюсь к окну. За ним – стена снега, движется на нас. Нет, не стена – стена подразумевает нечто твердое. Это выглядит по-другому. Бурлящая масса из воздуха, льда и земли…

Закричав, я делаю единственное, что приходит в голову: падаю на колени и закрываюсь руками. Можно подумать, этот жалкий жест меня защитит.

Лежу так довольно долго, наконец решаюсь встать. Ноги дрожат. Прошло мимо? Уже все?

Издалека звучат голоса, крики, плач.

С трудом переставляя непослушные ноги, я выпадаю в коридор.

– Господи боже! – кричит бегущий к лестнице Тофер. – Что это было?!

– Эрин! – доносится снизу.

Я не сразу узнаю голос – не голос даже, а испуганный рев. Затем соображаю: Дэнни, повар. Зовет подругу:

– Эрин!!!

В коридоре полно людей, все в ужасе. Срабатывает пожарная сигнализация, кто-то в панике кричит.

В вестибюле повар борется с входной дверью, которая треснула и прогнулась под весом навалившегося на нее снаружи снега.

– Не открывай! – орет Тофер. – Снег хлынет внутрь!

Дэнни поворачивается, лицо перекошено от ярости.

– Там моя подруга! – выплевывает он, перекрикивая вой сигнализации. – Хочешь меня остановить? Валяй, попробуй!

Дэнни вновь толкает дверь. Та с протестующим визгом поддается, и в вестибюль врывается вихрь из снега и льда. Дверной проем по-прежнему заблокирован на четыре фута в высоту, но Дэнни карабкается по сугробу, проваливаясь по колено, лезет на самый верх. Последнее, что я вижу, – ноги повара, исчезающие в буране.

– О боже, – причитает Миранда. Она хватается за Рика, словно тонет. – О боже. О боже. Вдруг Ева там?

Ответа нет. Никто не в силах озвучить свои мысли: если Ева там, она мертва. Наверняка.

Эрин, скорее всего, тоже.

– Здание устойчиво? – с неожиданной практичностью спрашивает Рик. – Если оно вот-вот рухнет, то здесь лучше не оставаться.

– Я выключу сигнализацию. – Тайгер исчезает в кухне.

Оттуда доносится скрежет стула по полу, затем сигнализация умолкает. Наступает внезапная оглушительная тишина.

– Так… – произносит Тофер.

Его голос дрожит, однако роль лидера для Тофера настолько естественна, что он входит в нее машинально.

– М-м, нужно… нужно проверить. Нужно проверить здание.

– В кухне обстановка более-менее, – сообщает вернувшаяся Тайгер. – Я выглянула из окна. В кабинете пара разбитых окон, но снег не особо высокий. Сильнее всего, наверное, пострадали гостиная и бассейн.

– Давайте сходим наверх, – предлагает Тофер. – Осмотримся.

Тайгер кивает. Мы дружно топаем по лестнице и выглядываем в окно второго этажа. От увиденного слабеют колени. Нам невероятно повезло.

Длинная одноэтажная пристройка с тыла, где располагался бассейн, смята и разрушена. Крыша просела, точно пустая яичная скорлупа. Из огромного снежного завала на месте бассейна торчат балки и доски. Зато шале стоит. Возле северной стены – большое скопление снега, палок и валунов, но здание держится. Еще бы несколько метров – и «Персе-Неж» сломало бы, как спичку. Другие шале не видно. Тропа к фуникулеру завалена поломанными деревьями и комковатым снегом. Сам фуникулер скрывает пелена метели. Эрин нигде нет.

Неожиданно за углом шале я улавливаю движение. Эрин! Она держится за повара Дэнни, оба ковыляют по неровной, усыпанной обломками поверхности, спотыкаются о спрессованные снежные глыбы, которые усеивают бывшую дорогу к фуникулеру.

Две фигуры исчезают из вида в тени шале. Через мгновение снизу доносится шум: покоробленная входная дверь скрежещет по плиткам пола, затем Эрин всхлипывает от боли, протискиваясь через сугроб внутрь дома.

– Сломана? – запыхавшись, спрашивает Дэнни.

Мы, точно по команде, скатываемся по винтовой лестнице и озабоченно окружаем Эрин.

– С ней все хорошо? – хмурит брови Миранда.

– А ты как думаешь? – рявкает Дэнни.

Эрин не в силах говорить, она поднимает руку. Не знаю, что это означает, хотя Дэнни считывает послание – сердито качает головой и шагает в кухню, бросив на ходу:

– Принесу лед. Попробуем снять отек.

– У меня в сумке есть арника! – кричит Тайгер вслед Дэнни.

Его ответа я не слышу, но интонация неодобрительная.

– Вряд ли арника тут поможет, Тайг, – тихо произносит Рик.

Эрин, обмякнув, сидит на полу вестибюля. Лицо у нее серое. По-моему, она в состоянии шока.

– Что произошло? – Тайгер присаживается рядом и кладет ладонь на руку Эрин.

Та поднимает голову. Ошеломленно жмурится. Словно не понимает, что здесь делает.

– Эрин? Как вы себя чувствуете?

– Не знаю… – выдавливает наконец она дрожащим голосом. – Я шла к ф-фуникулеру, услышала г-гул, а потом… потом гора проглотила подъемник.

– В смысле – фуникулер исчез?

В голосе Тайгер – ужас; ее тон отражает всеобщее потрясение.

– Не исчез, – заявляет Дэнни, возвращаясь с пакетом замороженного горошка. Оглядывает нас исподлобья. – Хотя… да, фуникулер завалило. Большой кусок стекла разбит. Черт! Внутри могли быть люди.

– Звонить в три девятки? – спрашивает Ани.

Тофер решительно кивает.

– Семнадцать, – устало говорит Эрин.

– Что?

– Семнадцать, – повторяет Дэнни. – Французский номер полиции. Вам лучше попробовать сто двенадцать. Это международный номер, там есть англоязычные операторы.

Ани достает мобильный и хмурится.

– Нет связи.

– Видимо, снесло вышку, – бросает Дэнни и бережно прикладывает горошек к лодыжке Эрин; та сидит с закрытыми глазами, неестественно бледная, до желтизны. – Попробуйте стационарный телефон.

Ани спешит к аппарату на конторке рядом с лестницей. Берет трубку и тут же сникает.

– Нет гудка…

– Твою мать! – впервые подает голос Карл. Его широкое лицо налито кровью, вид сердитый. – Проклятье, только этого не хватало! Похоже, обрыв на линии из-за лавины. Что, ни у кого нет связи? Хотя бы одно деление!

Все оживают. Достают телефоны. Я тоже проверяю свой. Полосочки на индикаторе приема не светятся.

– Ничего, – говорит Тофер.

Остальные тоже качают головой.

– Нет, погодите! – восклицает Иниго, охрипнув от волнения. – У меня есть одно деление! Есть деление!!!

Он набирает номер и вскидывает руку, призывая к тишине. Все замирают не дыша, ждут.

– Алло? Алло? Алло! Черт, не слышат!

– Иди наверх, – отрывисто советует Миранда. – Может, повыше связь будет лучше.

Иниго послушно взбирается по винтовой лестнице и останавливается в конце коридора, у большого окна с видом на долину. Как будто хороший обзор может волшебным образом улучшить прием.

– Алло? – доносится до нас. Затем: – Да. Хорошо. Шале «Бланш-Неж».

Далее следует информация о нашей ситуации, прерываемая долгими паузами.

– Повторите, пожалуйста. Извините, связь очень плохая, вы прерываетесь. Алло? Алло?

В конце концов Иниго возвращается с мрачным видом.

– Разъединилось. Я, кажется, успел сообщить все подробности диспетчеру полиции.

– Про Еву сказал? – вклинивается Тофер.

– Да, – кивает Иниго. – Сказал, что перед самой лавиной мы потеряли коллегу, и она, возможно, до сих пор в горах.

– К нам пришлют спасателей?

– Не знаю. – Расстроенный Иниго выглядит именно так, как и положено выглядеть личному помощнику, не сумевшему выполнить задание босса. – Диспетчер говорит, они зашиваются, куча народу застряла на подъемниках и трассах. Я не уверен… – Иниго запинается при виде выражения лица Тофера. – Не уверен, что люди с едой и кровом сейчас для спасателей в приоритете. Мой номер записали. Пообещали при первой же возможности связаться.

– То есть нас бросили?! – взрывается Тофер. – Гребаный фуникулер сломан, Ева пропала, мы отрезаны от мира в этом богом забытом шале, и у нас раненая! – Он тычет в Эрин. – Мы должны быть главным приоритетом!

Иниго лишь беспомощно пожимает плечами.

– Давайте кто-нибудь из нас поедет вниз на лыжах? – предлагает Рик.

– Нет, – качает головой Иниго. – Диспетчер предупредил, чтобы мы оставались на месте. Могут быть еще лавины.

– Тут нельзя оставаться! – возмущается Тофер.

– Ты не съедешь по такой трассе, дружище, – говорит Дэнни, по-прежнему сидящий возле Эрин.

– К твоему сведению, я сноубордист, причем чертовски хороший.

– Да хоть сам Шон Уайт, старина, все равно не съедешь. Ты не видел, что там творится – сплошные валуны вместо лыжни. Трассы больше нет.

– Значит, мы тут застряли?! – со злостью и недоверием спрашивает Тофер. – А спасатели даже не чешутся, хотя где-то там Ева, заваленная тоннами снега?!

Никто не отвечает. Никто не хочет озвучивать факт, очевидный для всех, – помочь Еве ни Тофер, ни кто-либо другой не в состоянии.