Текст книги "Один за другим"

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 10

Проклятье! Под громкий стук сердца я на цыпочках хромаю по лестнице. Не знаю, как родилась ложь про туалет, но я еще никогда не испытывала такой благодарности к замерзшим трубам. Они обеспечили мне именно то, что нужно: предлог подняться на второй этаж.

Я так и не знаю правды про ключ. Его взяла Лиз? Спросить не решаюсь. Не исключено, что кто-то другой сидел на диване в мое отсутствие. Или Лиз нашла ключ случайно и подобрала его, а потом побоялась признаться и стать в наших глазах подозреваемой. Существует десяток безобидных объяснений. Или одно, очень нехорошее.

В любом случае я больше не могла лежать в темноте и слушать тихое ритмичное дыхание Лиз. Требовалось срочно хоть что-нибудь сделать. Вот тут-то мое подсознание наконец взяло верх над беспорядочными мыслями и напомнило об одной начисто забытой вещи.

Зарядное устройство Эллиота. Емкая внешняя батарея, от которой он питал ноутбук незадолго до смерти. Если я доберусь до этой батареи и подключу к ней телефон, то, возможно, найду хоть какой-нибудь мобильный сигнал. Попробовать стоит. Против такой идеи Лиз вряд ли стала бы возражать. Тем не менее по причинам, в которые у меня нет сил углубляться, я не хочу ей говорить.

«Почему? – шепчет мой мозг в такт каждому шагу, пока я крадусь по коридору. – Почему?»

Потому что я не доверяю Лиз.

«Почему?»

Потому что… Я сглатываю, громко щелкнув челюстью в зловещей тишине. Потому что в глубине души я все-таки считаю, что Лиз могла убить Еву. Не знаю как. Однако вот уже два часа дрожу от страха. Дело не только в ключе – хотя и одного ключа уже немало. Паника, которую я ощутила при виде Лиз на моем пороге – Лиз с безучастной улыбкой и непроницаемым лицом за серебристыми стеклами очков, – эта паника была глубокой и настоящей. Она поведала мне то, в чем я раньше себе не признавалась: я боюсь Лиз. Она кроткая, тихая и болезненно замкнутая, но за внешней мягкостью я чувствую сталь и, да, верю – Лиз способна убить. Верю так, как не верила в подобное про Иниго или даже Тофера, несмотря на улики против него.

Из всей компании Лиз, по моему мнению, единственная может убить хладнокровно – и скрыть этот факт от всех нас. На нее никто не обращает внимания. Для убийцы это суперсила.

Я почти у двери Эллиота. Ступаю по возможности тихо, помню, как хорошо были слышны шаги Лиз в гостиной наверху. Достаю из кармана ключ, аккуратно вставляю в замок, поворачиваю. Медленно открываю дверь.

Она тихонько скрипит, и я затаиваю дыхание. Хоть бы Лиз не услышала!.. Снизу не долетает ни звука. Если она поднимется на второй этаж, я не сумею объяснить, почему оказалась в этом конце здания. Логично было бы воспользоваться служебным туалетом в другом конце коридора. Или если лень идти так далеко, то зайти в какой-нибудь номер возле лестницы. Не в номер Эллиота. Номер, где…

В нос ударяет запах. Запах, знакомый мне по университетской клинике.

В номере лежит мертвое тело, и, помимо вони мочи и необъяснимо уютного аромата пролитого кофе, здесь пахнет смертью. Не сильно – для этого слишком холодно, – но явственно. Тошнотворный запах.

Никто не пошел бы сюда в туалет по доброй воле.

Я подавляю рвотный рефлекс и на цыпочках иду через всю комнату к письменному столу. Вот он, блок питания стоит на полу, в темноте светится маленький красный светодиод. Я вздыхаю с облегчением. И тут же замечаю два обстоятельства. Во-первых, к батарее подсоединено зарядное устройство, а к нему – мобильный телефон, он включен и полностью заряжен. Эллиот поставил телефон на зарядку. Ну конечно!

Во-вторых, у Эллиота «андроид», а у меня – «айфон». Он со мной, в кармане, но вот зарядное устройство Эллиота мне не подходит.

Черт! Идиотка, почему не додумалась сначала зайти за своей подзарядкой?! Есть ли у меня время? В обычных условиях на то, чтобы пробежать по коридору, проскочить в служебные двери и схватить с прикроватной тумбочки зарядное устройство, ушло бы меньше минуты. Вот только сейчас мне нельзя бегать. Хлопать дверями. Нельзя шуметь.

Ладно, решаю я. Сначала попробую телефон Эллиота. Номера некоторых экстренных служб можно набрать с экрана блокировки – не знаю, правда, входит ли в их число «112» или «17».

В моей руке телефон сразу оживает: увы, сигнала нет – возле серой шкалы нарисован крестик. Позвонить не смогу.

Зато на экране блокировки – целая гирлянда разных уведомлений. Я с вновь вспыхнувшей надеждой начинаю их прокручивать, хочу понять, выходил ли вообще телефон в сеть за последние сутки. Если он периодически находит сеть хотя бы на секунду, этого достаточно. Разблокировав экран, я смогу набрать текстовое сообщение в мессенджере, и оно будет ждать очередного короткого подключения. Мне не придется ничего делать. Телефон сам все отправит.

Есть! «Вотсап», 6 часов назад. Ниже – непонятное оповещение из «Снупа».

«Anon101 геоблизко».

Геоблизко? Загадочно. Мне в «Снупе» никогда такого не приходило.

Бог с ним, сейчас не до загадок. Как разблокировать телефон? У меня есть три попытки, потом он заблокируется окончательно, и я буду вынуждена идти за своим зарядным и ждать, пока оживет мой собственный мобильный. Это долго, Лиз может заинтересоваться, куда я пропала.

Я ломаю голову над паролем. Сообщала ли мне Кейт дату рождения Эллиота? Если да, то что лучше попробовать – год или день и месяц? Я провожу пальцем снизу вверх по экрану блокировки и растерянно моргаю. У Эллиота настроен вход не по ПИН-коду, а по отпечатку пальца.

Внутри все опускается, но тут до меня доходит значение увиденного, и я выпадаю из глубокого разочарования в другую крайность – леденящий ужас, – когда понимаю, что именно нужно сделать. О боже. Смогу ли я? А если смогу, то кем после этого стану?

Я смотрю на стол. Заставляю взгляд задержаться на фигуре, которую до сих пор старательно игнорировала. Эллиот. Тело Эллиота.

Его вытянутая рука лежит на столе, и моим щекам становится жарко, затем холодно – и вновь жарко от острого чувства стыда перед тем, что я сейчас совершу. Мне очень нужно войти в телефон!

Встаю с корточек. Отсоединяю телефон от батареи и делаю шаг к Эллиоту. Еще один. Еще. Наконец тянусь к его руке – холодной, твердой руке.

Она чуть влажная – из-за холода в номере – и удивительно неподатливая, но окоченение уже прошло, и я без особых усилий раскрываю кулак Эллиота, стискиваю его костлявый палец.

– Прости, – шепчу. – Прости меня, пожалуйста.

И прикладываю палец к телефону.

Ничего не происходит, на меня обрушивается отчаяние. Неужели телефон различает? Он работает от человеческого тепла? Понимает, что это мертвец, а не живой хозяин?

Узнать можно лишь одним способом. Борясь с усиливающейся тошнотой, я откладываю мобильный и растираю холодный, влажный палец Эллиота, пытаясь передать ему чуточку своего тепла.

Задача оказывается трудной. Мои руки тоже замерзли, и довольно долго я чувствую кожей лишь леденящий холод мертвой плоти. Не сдаюсь, дышу на палец и тру, дышу и тру – и наконец замечаю небольшое изменение температуры. Пока оно не пропало, хватаю телефон и быстро прикладываю к пальцу. Дыхание перехватывает.

Экран подсвечивается, и на нем всплывает заставка «Снупа». Я вошла!

Я уже собираюсь смахнуть «Снуп» и перейти в мессенджер, как вдруг присматриваюсь. «Снуп» Эллиота выглядит очень необычно.

У него миллион двести тысяч подписчиков. Не так уж удивительно, ведь Эллиот известен как один из основателей компании и аккаунт у него открытый.

Странно другое. Сам Эллиот подписан всего на двух человек. Первый – Тофер. Его аватар и ник я помню, сама за ним снупила: Xtopher и фото Тофера с ложкой на носу, а рядом маленькая галочка, означающая подтвержденного пользователя. «Снупит за Xtopher три года», – сообщает подпись возле имени.

Странно не это.

Странно, что второй снупобъект Эллиота – некий анонимный пользователь Anon101. Фотографии у Anon101 нет. Я щелкаю на пустом месте, где должен располагаться аватар, и обнаруживаю, что страничка Anon101 тоже не заполнена. В разделе «О себе» этот человек написал слово «Уйди», чем, видимо, и объясняется отсутствие подписчиков. И все.

Зато раздел «Местоположение» заполнен! В нем красуется цепочка координат GPS и крошечный логотип с пометкой «бета» в скобках.

Вероятно, это и есть новая разработка, над которой Эллиот трудился перед смертью. Обожаемый Тофером и Эллиотом геоснуп, который помог им обнаружить Еву. Кто же такой Anon101 и почему Эллиот на него подписан? Anon101 – это Ева? Нет, глупости, у Евы не один подписчик. К тому же я сама за ней снупила. Ник забыла, а вот аватар мне запомнился – снежный барс в солнцезащитных очках «Рей-бан».

Возвращаюсь на предыдущий экран.

«Снупит за Anon101 два дня», – гласит подпись возле ника.

Эллиот подписался на Anon101 перед самой смертью.

От волнения у меня скручивает живот. Останавливаю палец над ярлычком «геоснуп (бета)». Вспоминаю уведомление, которое я так беспечно смахнула с экрана блокировки: «Anon101 геоблизко».

Нажимаю иконку геоснупа.

«В вашем районе», – выскакивает надпись. Через секунду под ней появляется список всего из двух людей:

Littlemy

Anon101

Littlemy – это я. Значит… Anon101… должна быть Лиз.

Лиз

Снуп ID: ANON101

Слушает: не в сети

Снупписчики: 1

Что-то не так. Эрин не вернулась после похода в туалет. Ушла давно, и вдобавок я ничего не слышу. Не открываются двери. Не звучат шаги на лестнице. Не сливается вода в унитазе. Где Эрин? Уснула, что ли?

Лежу в темноте, жую губу, размышляю, как быть. В прошлый раз я пошла за Эрин. Она очень долго переодевалась, и я начала волноваться. Наверное, не нужно было идти? Паника на лице Эрин, обнаружившей меня на пороге своей комнаты, подсказывает, что я совершила ошибку. Не потому ли поведение Эрин изменилось? Может, она теперь меня боится? Думает, я ее преследую?

Людям свойственно меня избегать. Началось давно, еще со школы. Одноклассницы сперва были приветливы, и я старалась подружиться с ними, потом они начинали меня игнорировать, хотя я совершенно не понимала причин. Стараясь найти общий язык. Чем больше старалась, тем холоднее вели себя девочки, и в конце концов любое мое действие вызывало у них отвращение.

В начальной школе дети не церемонились. «Уйди, Лиз, ты странная», – слышала я вновь и вновь. В старших классах одноклассницы вели себя добрее, но в душе думали то же самое и прикрывались фразами «ой, прости, этот стул занят» или «мама разрешила пригласить на ночь только трех подруг, извини, Лиз».

Девочки вели себя гадко. Мальчики – и того хуже. А хуже всех – Кевин.

Меня передергивает от одного его имени.

Кевин мне нравился. Я думала, что тоже могу ему понравиться. Он был прыщавым и не особо красивым, изо рта у него попахивало. По сравнению с другими ребятами Кевин выглядел более доступным. Я взяла в библиотеке книгу о том, как понравиться мальчикам. Советы в ней давались путаные и противоречивые. «Смейтесь над его шутками». Я смеялась. Кевин смотрел на меня как на чокнутую и спрашивал: «Что смешного?»

«Подарите ему что-нибудь на память о себе». Я подарила собственноручно связанные варежки, подсунула их в шкафчик Кевина. Варежки он ни разу не надел, а позже я увидела их в столе находок.

«Подстраивайте случайные встречи». Я бродила за Кевином повсюду. Слонялась возле шкафчиков, когда он выходил из уборной. Ждала его на автобусной остановке. Однажды я последовала за ним домой.

Стоял ноябрь, смеркалось. Я думала, Кевин меня не заметил, а он заметил. Мили через две накинулся на меня со словами: «Чего тебе надо, ненормальная?!» Он это не сказал, а выкрикнул – подошел вплотную и выкрикнул злым, срывающимся голосом. Мне в лицо пахнуло несвежим дыханием, и капельки слюны попали на щеку.

Быстро темнело. Накрапывал дождь. Мы были в пустынной части парка. В глубине души мне хотелось убить Кевина. Но я не убила. Наоборот, втянула голову в плечи, съежилась, а когда он толкнул меня и проорал: «Озабоченная, что ли?!», побежала. По щекам лились слезы, меня трясло.

Со временем я усвоила урок и в «Снуп» попала, уже наученная горьким опытом. Я держалась сама по себе. Не предпринимала попыток завести друзей. Не доверяла никому.

Однако Эрин… Эрин почему-то вызывала другие ощущения. Она с самого начала вела себя приветливо. Я помню ее сочувствие в ответ на мой вопрос о дресс-коде, ее доброту, когда она буксировала меня на лыжах к подъемнику. Я считала, что и правда нравлюсь Эрин. Теперь уже сомневаюсь. Вдруг это было притворство?

Хочу пойти наверх, спросить, что она обо мне думает, не боится ли меня, чем занята там, в темноте. Не знаю, как Эрин это воспримет. Может, сказать, что я за нее волновалась? В конце концов, у нас три человека умерли. Хороший друг так бы и поступил – отправился на поиски Эрин. Проверить, все ли с ней в порядке.

Как она отреагирует? Сообразит, что я просто веду себя по-дружески? Или вновь обожжет меня паническим страхом, который я когда-то увидела во взгляде Кевина? И во взгляде Эрин, когда она открыла двери своей комнаты. Этот взгляд говорит: «Ты ненормальная». Он говорит: «Я боюсь».

Спустя десять минут я по-прежнему лежу в нерешительности. Наконец тишина становится невыносимой. Я должна выяснить, чем занята Эрин.

Встаю с дивана. Лыжный комбинезон я не снимала, поэтому холод ощущаю не слишком сильно. Колено побаливает, но уже терпимо. Я очень рада, что мне не пришлось топать на снегоступах в другое шале. Нет, я не стала бы падать с лестницы специально, это было бы глупо, так и убиться можно. Хотя сложилось все удачно.

Тем не менее иду я наверх осторожно, держусь за перила. Носки скользят по деревянным ступеням, да и видно их в темноте плохо, а падать еще раз я не хочу.

На втором этаже замираю, даже дышать перестаю. Где же она? На служебной половине? Я поворачиваю налево и вдруг слышу шум. Звук слабый, долетает он с другой стороны коридора – оттуда, где расположены номера Миранды, Эллиота и мой. Что Эрин там делать?

Выяснить я не успеваю. Вновь раздается шум, на этот раз легко узнаваемый – срабатывает сливной бачок. Дверь в номер Миранды открывается, и выходит Эрин. При виде меня не вздрагивает, лишь говорит с улыбкой, чуть запыхавшись:

– Привет, Лиз. Простите, вы волновались?

– Немного. – Я хмурю брови. – Что вы делали в номере Миранды?

– Я уже использовала воду в служебном туалете. К Миранде было ближе всего, а она, я думаю, возражать не станет. Э-э, Лиз, тут такое дело… – В темноте сказать трудно, но Эрин вроде бы краснеет. – Извините за подробности, у меня расстройство желудка. Видимо, кассуле плохо разогрела. Потому я… в общем, потому и застряла тут надолго.

– О…

Я не знаю, как ответить. Рассмеяться? Нет, смех прозвучит странно. Складываю губы в сочувствующей улыбке. Или тоже нехорошо? Лучше нахмурюсь.

– Ой, бедняжка…

– Не самая приятная тема для беседы, конечно, но я решила вас предупредить на всякий случай… ну, мы ведь ужинали одним и тем же…

– Я в порядке, – заверяю поспешно.

Это правда. Нигде даже не кольнуло ни разу. Впрочем, у меня всегда было отличное пищеварение.

– Слава богу. – На лице Эрин написано облегчение. – Для полного счастья не хватало только устроить вам пищевое отравление… Ну что, давайте?

Я не сразу понимаю, о чем речь. Эрин кивает на лестницу, и до меня доходит.

– Конечно, – говорю я и вдруг передумываю. – Вообще, вы спускайтесь, а мне тоже надо в туалет.

Эрин хромает вниз по ступеням. Я провожаю ее взглядом, затем иду к своему номеру. Отпираю, проскальзываю внутрь и направляюсь к шкафу в углу комнаты. Дверца приоткрыта, как я ее оставила. Хотя… Воображение разыгралось или она приоткрыта чуть шире?

Я надолго застываю, смотрю. Щель – дюйма два. Много. По-моему, больше, чем раньше. Хотя точно не помню.

Решившись, я распахиваю шкаф, достаю чемодан и расстегиваю молнию на подкладке. Внутри, плотно прижатая к чемоданному каркасу, под шелковистой подкладкой и куском картона должна лежать ярко-красная лыжная куртка. В номере темно, а фонарь я оставила внизу, но, просунув пальцы в узкое отверстие, я ее нащупываю. Она на месте – пуховая, мягкая, успокаивающая. Я вздыхаю с облегчением.

Застегиваю подкладку, возвращаю чемодан в шкаф и с трудом поднимаюсь с корточек. Шагаю в ванную. Раз уж я здесь, можно и правда посетить туалет.

Я уже наполовину стаскиваю с себя комбинезон, и тут меня словно громом поражает.

Чемодан лежал сверху – поверх небольшой сумки на колесиках, которую я беру с собой в салон самолета.

Я же складывала по-другому: чемодан под сумку. Я совершенно уверена.

В моем шкафу рылись.

Эрин? Или кто-то другой?

Сердце громко стучит.

Медленно, очень медленно я застегиваю молнию на комбинезоне, лихорадочно думаю, как быть.

Затем спускаю воду и возвращаюсь вниз – выяснять, что известно Эрин.

Эрин

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 10

Наверху Лиз спускает воду в туалете, и я съеживаюсь под одеялом – надеюсь, она примет меня за спящую. В голове роится тысяча мыслей.

Слава богу, я услышала ее шаги на лестнице и успела перебежать из номера Эллиота к Миранде. Если бы Лиз увидела, как я выхожу из дверей Эллиота, мне пришлось бы выложить все начистоту. Я очень испугалась!

Что, черт возьми, все это означает?! Лиз – убийца? Как?! В придачу к отсутствию мотива у нее железное алиби. Она спускалась на подъемнике, когда была убита Ева.

Хотя…

Хотя никто ведь не видел, как Лиз садилась в кабину.

Я мысленно воссоздаю тот последний спуск – по описаниям участников. Ева поднималась на подъемнике. При посадке на него Карл упал, и Ани помогла ему влезть в кабину. Остальные стояли на вершине синей трассы, Бланш-Неж, жались друг к другу на завывающем ветру, ждали Еву, Карла и Ани.

Затем Лиз отказалась съезжать на лыжах, а Тофер попытался ее заставить.

На том, что произошло дальше, сходятся все: Лиз сорвала с себя лыжи и потопала вверх по склону к подъемнику, чтобы спуститься на нем к шале.

Только вдруг она не села на канатку? Вдруг вместо этого пересекла станцию насквозь и вышла с другой стороны к черной трассе? И там, наверху Ле Сорсье, у самого крутого ее участка, стала ждать.

Как Лиз заманила Еву? Возможно, сделала вид, что нечаянно скатилась вниз по черной трассе к обрыву? Или пожаловалась на заклинившее крепление? Словом, под каким-нибудь предлогом позвала Еву и, когда та подъехала ближе, столкнула в пропасть.

Вот он, самый рискованный момент. Риск состоял не в том, что Лиз могли заметить, – этому препятствовала плохая видимость, да и здание станции скрывало Лиз от других лыжников. Рискованно было не справиться с Евой. Если бы она сумела спастись или, еще хуже, увлечь нападающую с собой в пропасть… тогда конец. Однако все вышло. Лиз оставалось обеспечить себе алиби – Еву должны были увидеть живой и невредимой уже после того, как Лиз якобы уехала на подъемнике.

Я помню ее мешковатый, не по размеру, лыжный костюм. Помню, как Лиз потела, даже просто стоя в очереди на канатную дорогу. Помню свои мысли: надо же, чересчур тепло оделась – зачем, погода ведь хорошая. Теперь-то я понимаю причину. Неопытность тут совсем ни при чем. Все было спланировано.

Надеть под мешковатый синий комбинезон вторую куртку не составило бы труда. На то, чтобы расстегнуть его, снять нижнюю ярко-красную куртку и надеть ее поверх комбинезона, ушли бы секунды. В результате любой, кто увидел бы Лиз в шлеме, защитных очках и темных лыжных штанах, издалека принял бы ее за Еву.

И Лиз покатила по Ле Сорсье. Остановилась лишь для того, чтобы ее заметил хотя бы один человек – маленькая доверчивая Ани в кабине подъемника. Заметил, рассказал и обеспечил алиби.

Я думаю о последних словах Ани. «Я ее не видела».

Мы дружно решили, что она говорила про Еву.

А если Ани имела в виду Лиз? Лиз, которая должна была спускаться на подъемнике одновременно с поднимающейся Ани. Вдруг она поняла именно это – Лиз не проезжала мимо них с Карлом? Не садилась на подъемник вообще?

Правдоподобно. Правдоподобно до ужаса. И все бы удалось, если бы не одно «но». Приложение Эллиота, геоснуп, которое тайно собирало данные обо всех в группе.

Элиот ведь был не дурак. Как только он понял, что Ева погибла, сразу начал проверять передвижения всех остальных в тот день. Эллиот выяснил, что по Ле Сорсье спускалась не Ева, а Anon101. Увы, даже при всей имевшейся у Эллиота информации он не знал, кто такой этот Anon101.

Поэтому Эллиот подписался на него в «Снупе». И приступил к вычислению загадочного анонима методом исключения. К сожалению, он погиб раньше, чем успел поделиться своими подозрениями с Тофером.

Эта гипотеза объясняет почти все. Она объясняет, почему пришлось умереть Эллиоту, почему разбили его компьютер. Объясняет, почему убили Ани.

Не объясняет лишь одного «почему».

Почему убили Еву?

Ведь у Лиз нет мотива.

В памяти всплывают слова Дэнни: «Понятия не имею. При желании мотив, наверное, можно найти у кого угодно».

Дэнни прав. Ключ ко всему – алиби, а не мотив. А я разбила алиби Лиз вдребезги. Одно плохо: если я права, меня должны убить следующей.

Я в заброшенном шале наедине с убийцей – и изменить ничего не могу.