Текст книги "Двоедушник"

Игни

Провожу рукой по черному пластику обвеса, смахиваю на землю налипшие осенние листья. Ладонь становится влажной. Столько времени прошло, а я все еще удивляюсь тому, что способен чувствовать.

Ветер. Холод. Жжение на месте новой татуировки. Вкус и запах дыма. Вдыхаю. Отмечаю горечь. Вместе с выдохом отдаю миру часть себя.

И пусть кто-то попробует сказать, что это не жизнь…

Ну, хорошо. Не вполне обычная жизнь.

Есми. Аз есмь. Я есть. А если «аз» мертв, то твоя бессмертная душа – единственное, что у тебя теперь «есмь».

Они – те, кто есть всегда. Закономерный результат внезапной гибели. Не понимают произошедшего. Стремятся существовать по-прежнему. Обалдевшая от страха живая составляющая целого, у которого уже не жива другая составляющая.

Мало кто позволяет забрать себя добровольно. Но и я лишний раз согласия не спрашиваю.

Я живу, пока оплачиваю долги. За жизнь, которой однажды не позволил прерваться. Хотя ненавижу эту чертову спасенную жизнь и от всей души желаю ей… Смерти. Вмешался в глобальный план? Переиначил две судьбы? Вот и плати теперь – другими. Есми. Мелкие разменные монетки в моем ежедневном, нет, еженощном сборе податей с городских помоек. Ну, как помоек… Чаще всего это места пожаров, кладбища, развалины с историей. Короче, вы понимаете, что за экскурсионные маршруты ожидают меня везде, куда бы я ни приехал.

Новый город – новые трущобы. Новые истории смертей.

Все самое лучшее.

Щелчком отбрасываю окурок. Красная точка описывает дугу в темноте и медленно гибнет под моим взглядом.

Он там. В щели фундамента. И будет – завтра, послезавтра.

Значит, я тоже есть. Аз есмь.

Ключ в замок зажигания, мгновенный отклик двигателя – привычная вибрация. Шлем превращает меня в чудовищного Хищника.

И я чувствую себя хищником.

Можно, конечно, притвориться здесь своим. Слиться с потоком машин, зайти в круглосуточную кафешку, да хоть пойти в кино на последний сеанс. Но надо отдавать долги, поэтому любая моя попытка свернуть с привычного курса все равно заканчивается провалом.

Я не могу не убивать Есми.

Чертовых потеряшек, застрявших между лицом и изнанкой города.

Я говорю «убивать», хотя все не совсем так. Нельзя убить то, что уже мертво. Но это самый верный способ убедить мертвое в том, что оно… Именно такое. Я убиваю чертовски правдоподобно.

Иногда я думаю о том, что случится, когда я выкуплю жизнь Антона окончательно. Рано или поздно это произойдет. Что тогда?

Отправлюсь на изнанку – гордый, свободный и нафиг никому не нужный. И посмотрю в глаза Тем, Кто Собирает Долги.

Я перестану быть. Иногда я думаю об этом. Но сейчас, когда ладонь скользит по влажному сиденью моего мотоцикла… Я верю в то, что живу.

Часовня на Высоковском кладбище

– Ого! – Тощая красноволосая девица с головы до ног оглядела обеих подруг. В одной руке – маленькая поблескивающая лаком скрипка, в другой – надкусанное яблоко. Она подкинула его довольно высоко, ловко поймала той же рукой и впилась в него зубами. Сок брызнул во все стороны. – Вы иш какого века шуда швалилишь, дамы?

На костюмы намекает. А у самой-то – кладбище, часовня, скрипка. Армейские ботинки и кожаная косуха не по размеру. Вообще ничего особенного.

– Там только что… убили кого-то, – поспешила поделиться Ксюша. Но новость не произвела на красноволосую ожидаемого впечатления.

– А-а. Ну, бывает. – Только плечами пожала. И хрустнула остатками яблока. – Вы лучше домой идите. Идите-идите. Нечего тут делать.

Швырнула огрызок в оконный проем и отошла, разом потеряв интерес к ним обеим. Мгновение спустя часовня наполнилась заунывно-погребальной музыкой. Не игра, а неспешная прогулка кошачьих когтей по… всему телу. От макушки до пяток.

– Ну, бывает, – с гримасой передразнила незнакомку Лисницкая. И добавила: – Нет уж, до утра я отсюда точно ни ногой. Хватит с меня на сегодня маньяков и при…

Ксюша снова оглянулась на окно и осеклась. Вскарабкалась на кучу мусора, высунулась наружу чуть ли не по пояс.

Площадка перед часовней была абсолютно пуста. Ника видела это даже со своего места.

– Призраков! – пискнула Лисницкая. Подхватила кринолин и отодвинулась подальше от двери.

Ника тоже не горела желанием покидать убежище до рассвета, а потому последовала примеру подруги. Только молча.

Она ни в чем не была уверена.

Источником тусклого света, который они с Ксюшей заметили с улицы, служило множество расставленных на полу свечей. Они едва слышно потрескивали и чадили, наполняя часовню особенным дымным запахом.

Неприветливая особа с красными волосами сидела на высоком подоконнике. Придерживая подбородком инструмент, самозабвенно водила смычком по струнам. При этом извлекала из скрипки такие жуткие звуки, от каких, казалось, вибрировали нервы.

Но в часовне была не только скрипачка.

Когда Ника медленно обходила старую церковь, разглядывая остатки фресок на стенах, она едва не споткнулась о чьи-то вытянутые ноги.

– Отойди! – вскрикнула девица и направила на нее смычок, как учитель – указку. – Пять шагов назад – и ни шагом ближе! Не вздумай к нему прикасаться!

– А иначе что? – с вызовом произнесла Ксюша, немедленно оказываясь рядом с подругой. – Драться будешь?

Однако они ее послушались. Отступили, но разглядывать лежащего не перестали.

– Он вообще в порядке? – засомневалась Ника. Потому что ни один здоровый и… живой человек не смог бы так беспробудно дрыхнуть под адовы звуки скрипки красноволосой.

– Крейцер! Этюд номер один! – вместо ответа объявила девушка. Сдержанно, словно зрителям, кивнула и добавила: – Нравится? Думаю вот, не подзаработать ли искусством. Где у вас тут народу-то побольше?

– У него кровь идет. Может, «скорую» вызвать? – подала голос Ксюша. Шею вытянула, даже на цыпочки привстала, чтобы лучше видеть.

– Проваливайте, – безапелляционно заявила вдруг странная особа, проигнорировав слово «кровь».

– Да это же он! Убийца!

Ника и сама узнала. Вне всяких сомнений. Этот самый парень пять минут назад сражался на кладбище с непонятной сущностью. Вот только как он успел здесь оказаться? Да еще и переодеться…

– Мы видели его с призраком! – уверенно заявила Ксюша. К слову сказать, парень на полу на шум по-прежнему не реагировал. Лежал ничком, подложив одну руку под голову вместо подушки, а вторую вытянув в сторону. С пальцев действительно капала кровь…

И Ника не выдержала.

– Да что здесь происходит? – Подскочив к нахальной девице, она едва сдержалась, чтобы не стащить ее с подоконника за ногу. Желание стало особенно нестерпимым, когда та принялась во весь голос распевать на латыни. Играть при этом не перестала, и Нике приходилось перекрикивать весь этот шум. – Сначала призрак… Или кто это был – ходячий мертвец? Зомби из преисподней? А этот? Когда он успел зайти сюда, лечь и уснуть? ОН ВООБЩЕ ЖИВОЙ?

Докричалась. Девица отложила скрипку, ловко встала на колени и склонилась вниз так, что их с Никой лица оказались на одном уровне. Единственная длинная алая прядь, оставленная посреди коротко стриженной макушки, переместилась вперед и скрыла один хитрющий янтарный глаз. Второй насмешливо поглядывал то на Нику, то на Ксюшу.

– При-израки? – с издевкой повторила красноволосая. – Зомби? Ходячие мертвецы? А-а, я, кажется, поняла! Девчонки, вы… сумасшедшие? – Последнее слово было сказано страшным шепотом.

Пока Ника придумывала достойный ответ, несостоявшийся мертвец зашевелился. Перекатился на спину, по-прежнему не открывая глаз, потянулся и шумно вздохнул.

– Опять рука-а… – сонно пробормотал он, нащупывая что-то возле себя. – Как я это все ненавижу… Хоть вообще не просыпайся. Шан, Шанна… Сделай что-нибудь, – жалобно попросил он, неловко пытаясь подняться.

Ника никогда раньше не видела, чтобы люди так прыгали. Только шурхнуло над головой – и подоконник опустел. А высота – больше Никиного роста. Да плюс расстояние…

Красноволосая Шанна тем временем уже присела возле своего ожившего приятеля. Помогла ему встать, подперла его плечом, и оба медленно двинулись к выходу. Они переговаривались совсем тихо, но в крошечной часовне каждое слово раздавалось отчетливо.

– Надо выйти, ты же знаешь. Иначе не получится – место намоленное… Не стоило нам здесь оставаться.

– Знаю. Был неправ. В следующий раз найдем что-нибудь получше.

– С душем?

– И с кухней.

– О-о…

И это они-то с Лисницкой сумасшедшие?

Кстати, о подруге. Стоило странной парочке скрыться за дверью, как непривычно притихшая Ксюша положила ладонь на плечо Нике.

– Раз все живы и здоровы, предлагаю покинуть помещение. Если я снова увижу хоть что-то необычное – точно свихнусь.

– Ты понимаешь, что нам не показалось? – упрямо отозвалась Ника. Но, судя по ее умиротворенному тону, Ксюша все уже себе объяснила.

– Показалось, не показалось… Может, просто пошутил кто-то. Или фильм снимали. На мобильный. Артхаус, короткий метр – сейчас это модно. Пошли, а? Спать дико хочется.

Но через несколько шагов непоколебимая Ксюшина решимость слегка пошатнулась. И с каждым последующим шагом она ее все больше утрачивала. «А что, если это снова окажется там?» – читалось в ее полных тревоги глазах. Подвиг самопреодоления. Она боялась, но двигалась к двери, не желая, видимо, пасовать перед подругой. Которая и сама предпочла бы подождать, когда рассветет, погаснут фонари и можно будет идти не оглядываясь.

Пока тянули время, вернулись те двое. Парень заметно повеселел. Шагал самостоятельно. Даже напевал себе под нос.

– Привет! – обратился он к ним, будто только сейчас заметил. А может, так оно и было. Зато теперь Ника смогла разглядеть его получше. С виду ничего особенного. Темноволосый, бледный, совсем не атлет. Одет, прямо скажем, так себе. Встретишь – не обернешься. Правда, глаза интересные. Чистого серого цвета, – как только углядела при таком свете? – с длинными прямыми ресницами. Спокойные. Не слишком подходящее слово, но именно оно первым пришло на ум. А правый рукав по-прежнему в темных пятнах… Ничего ей не показалось!

– Антон. – И протянул левую руку.

– Ника. Мы уже уходим. Простите за… – Она запнулась, не подобрав сразу нужное слово. Вроде бы и извиняться не за что. Само собой получилось.

– Вторжение, – очень кстати подсказала подруга.

– Я провожу, – не предложил, а произнес он как нечто само собой разумеющееся. Даже в голову не пришло отнекиваться.

Пока Антон натягивал куртку поверх испачканного свитера, подруги обменивались взглядами с его спутницей. Если у той и были наготове едкие комментарии, она предпочла оставить их при себе.

Уходили под этюд Крейцера номер какой-то там. Тоскливый – аж зубы заныли.

За порогом все залил туман. Из-за обрушенного крыльца таращился единственной фарой черный мотоцикл. Ника слабо в них разбиралась, но с виду не старый. Наоборот – стремительные очертания обвеса, хром, металл и ни царапинки. Неплохо. Значит, бомжи с достатком…

Светало на глазах. Только красок не прибавлялось. Запах тоже остался прежним, ночным. Прелая листва, сырость, влажный асфальт. По сонному еще Высоковскому пронесся одинокий автомобиль.

Ника достала из кармана мобильный. Почти шесть утра. И куча пропущенных от мамы.

Шли молча. Каждый – в собственной тишине.

С Ксюшей попрощались возле ее пятиэтажки. Подождали, когда та исчезнет в темноте подъезда, и двинулись дальше. Вдоль длинного бетонного забора – в глубь дворов, туда, где чернело несколько деревянных бараков. В одном из них Ника имела несчастье жить.

– Антон, ты веришь в призраков?

– Нет, но они, к сожалению, верят в меня.

Приятный голос. Мягкий и… спокойный. Похоже, это слово накрепко приклеилось к парню в Никином воображении.

– То есть?

Знакомые закоулки. Вдоль и поперек исхоженные. Словно вынырнула из другого мира. Обратно в свой. И привела с собой живое доказательство того, что действительно там побывала.

– То есть являются без приглашения. Игни сказал, что ты тоже можешь их видеть.

– Игни?

– Тот, кто был на кладбище.

– А… – Ника ненадолго умолкла, обдумывая услышанное. – Значит, все-таки не ты.

– Не совсем я. Это сложно объяснить. – Кажется, сначала решил не продолжать, но потом передумал. – Нас как бы двое. Игни, он… Моя вторая душа.

– Ха-ха, – выдохнула Ника. А что она могла сказать? – Прикольно. Типа раздвоение личности?

– Типа того.

Нормально так поговорили. Все ясно. Антон – обыкновенный псих. Тихий сумасшедший. Но искренний. Верить ему хотелось. Шанна эта его тоже не вполне нормальная. Угораздило вообще с такими связаться…

– Не вижу я никаких призраков, – возразила Ника после минутного молчания. – Призраки – это по маминой части. Она их обожает. Просто жить без них не может. Правда, только при клиентах. Она гадает за деньги. Без призраков – никуда. А я… Нет-нет. Только сегодня…

– Сегодня ты видела его потому, что Игни был рядом. Вы ведь обе видели, верно? – терпеливо, как маленькой, разъяснял Антон своим приятным голосом. Жаль только, нес лютую чушь. – Это… побочный эффект. Но он уверен, что ты можешь сама. Ошибся? Раньше такого никогда не было. – Он почесал затылок и озадаченно поглядел в небо. Как будто там был написан правильный ответ. – Скажи, зачем ты вообще пошла на кладбище?

– Хм.

Ника сунула руки поглубже в карманы, запрыгнула на бордюр и пошла маленькими шажочками, тщательно выверяя каждый. Антон протянул ей руку, но Ника сделала вид, что не заметила.

– Я услышала, как плачет ребенок.

– Нет, не то. Подумай еще.

Он выжидающе смотрел на нее, а она – себе под ноги.

– Ну… На самом деле, это ерунда. Мне показалось, что там я смогу узнать кое-что. О себе. Глупо, правда? Давай не будем об этом. Кстати, пришли. Здесь я и живу.

Обычно Ника стеснялась собственного дома и не позволяла редким кавалерам себя провожать. Аварийное жилье. Формулировка жуткая, и выглядит оно так же. Деревянная двухэтажная халупа с заколоченными фанерой окнами на первом этаже, откуда жильцы давным-давно съехали. Счастливчики, было куда… Зато на втором по-прежнему обитали Ника с мамой и еще одинокая старушка-соседка. Та на расселение уже не уповала, наоборот – побаивалась связанных с этим хлопот. Твердо решила дожить свой век в родных стенах.

Ника так не хотела. Ей-то еще жить и жить…

Но стесняться дома при том, кто ночует в заброшенной часовне, нелогично. Судя по тому, что совсем недавно он без проблем спал на полу, Антон вообще не придавал значения бытовым неудобствам.

– Это не глупо, а очень серьезно, – сердито произнес он возле самого подъезда. Остановился под надломленной веткой старого клена, но прощаться не спешил. Пришлось и Нике задержаться. – Игни считает, что тебе нужно больше доверять самой себе. Он не стал бы говорить, если бы это не было важно. Понимаешь?

– Не понимаю, – честно призналась Ника. Она страшно устала и хотела сейчас только одного – добраться наконец до кровати. А не размышлять над странными речами случайного знакомого, который верит в то, что у него две души. Такой молодой, а уже с приветом.

– Кажется, тебя зовут.

Только не это! Мама. Заметила. Доказывай теперь, что не ухажер.

Наверху открылась форточка. Совсем плохи дела.

– А ну-ка, поднимайтесь! Оба.

Так далеко в освоении личной территории Ники еще никто не забирался. Из парней, разумеется.

Деревянное крыльцо в пять ступеней, косой треугольник жестяного козырька. Узенькая скрипучая лестница в темном подъезде. Старая проводка, которую никто уже не пытался починить. Какой-никакой свет проникал внутрь сквозь длинное и узкое оконце на втором этаже, с мутными стеклами, которые за несколько десятилетий, казалось, вобрали пыль внутрь себя и отмыванию не поддавались.

Дверь в квартиру оказалась приоткрытой. Ну, мама…

В тесной прихожей потолкались локтями, стягивая куртки. Ника наугад кинула обе на вешалку. Кажется, попала. По очереди вымыли руки под тонкой струйкой ржавой воды из крана. Антон протиснулся в кухню первым. Все еще взъерошенный после сна, в потертых джинсах и заляпанном кровью свитере, он вписывался в убогую обстановку Никиного дома гораздо лучше ее самой.

– Ангелина Власовна, – представилась мама. Выслушала ответное «Антон… э-э… Князев», коротко кивнула. – Завтракать будете? – Не дожидаясь ответа, смахнула с клеенки невидимые крошки и поставила в центр стола тарелку с хлебом. Следом появились сыр, колбаса и чашки. Нике досталась мамина. Треснутая, с потертым котенком на боку. Ее собственная, куда более нарядная – подарок одногруппников – оказалась перед гостем.

Говорить не хотелось. Да и не о чем было.

Пока они с Антоном молча жевали, Ангелина Власовна сходила в спальню и вернулась оттуда со свернутой вещью в руках. Протянула ее растерянному парню. Ника узнала расцветку. Свитер из папиного гардероба. Неприкосновенный, как и все, что о нем напоминало. Даже странно, что мама так быстро прониклась доверием к человеку, которого видела впервые в жизни.

– Переодевайся, – произнесла она тоном, не предполагающим отказа. – Свой здесь оставь. Постираю. Вероника потом вернет. В ее комнату иди. Прямо и налево. Да не переживай ты так, – махнула рукой, хотя вконец ошарашенный «Антон… э-э… Князев» даже слова не успел вставить. – Удобно.

Спровадила гостя, а сама отвернулась и принялась шарить в кухонном шкафчике. Ника задумчиво рассматривала мамину спину в цветастом халате и ее длинные черные волосы, собранные в пучок на затылке. Мама быстро обнаружила то, что искала, и Ника услышала перестук камешков в небольшом кожаном мешке.

– Ой, нет, – застонала она. – Только не начинай!

Очень некстати вернулся Антон. Папин джемпер оказался сильно ему велик. Длинный, почти до колен, и в ширину с избытком. Снова усевшись, Антон машинально поддернул рукава до локтей.

Ника искоса глянула на его правую руку. Совершенно чистая кожа. Ни повязки. Ни кровавых ран. Ни царапинки.

Мама с грохотом придвинула к столу табурет, втиснулась между столешницей и плитой. В руке она держала хорошо знакомый Нике мешочек. Гадальный. Горстью зачерпнув содержимое, мама сыпанула его перед собой. Между чашками и тарелками заскакали мелкие белые камушки. Обыкновенный гравий.

– С могилы взяли? – неодобрительно поинтересовался Антон, и Ника поспешно отставила свою чашку в сторону. Она этого не знала.

– Что б ты в этом понимал… – пробормотала Ангелина Власовна, с прищуром рассматривая получившийся узор. По мере «вглядывания» профессионально-суровое выражение на ее лице постепенно сменялось неподдельным удивлением. – Две души-и? – Сухие пальцы с тяжелыми серебряными кольцами поспешно собрали с клеенки гадальные камни. – Две души, счастливое спасение…

«Мрак кромешный, – грустно подумала Ника. – Они еще и на одном языке разговаривают?»

– Кто-то из близких? – взволнованно спросила гадалка, чем только подтвердила гипотезу.

– Случайный прохожий. Студент. Зима была, гололед. Машину выкинуло на остановку. Прямо на людей. Он оттолкнул мою маму, а сам попал под колеса.

– И она еще не знала, что ждет ребенка…

– Знала. Тот парень умер у нее на руках. «Скорая» не успела. Но перед этим мама пообещала, что назовет меня его именем.

– Ну, ясно. Классика…

Ника встала со своего места, нарочно громыхнув стулом. Брякнула чашку в раковину, пустила воду. Еще и гора вчерашней посуды, как обычно. Она стучала тарелками так, словно решила не оставить в доме ни единой целой. Мама и Антон не обращали на нее никакого внимания. А Ника невольно продолжала прислушиваться к разговору. Хоть и понимала, что оба несут отборный бред. Но до чего слаженно!

– Смерть за тобой ходит, – сказала Ангелина Власовна, в очередной раз раскидав перед Антоном камешки. – Знаешь об этом?

Если подумать, общие слова. А за кем смерть не ходит? Но забавный гость и тут не подвел.

– Ага, – говорит. – Коровья.

И хорошо, что оба не видели в этот момент выражения лица Ники! Еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Так бывает, когда заберешь у нее что-нибудь ценное, – охотно пояснил он дальше. – Например, не дашь сгубить стадо коров…

– Так ты стадо коров у смерти отобрал? – не сдержалась Ника. Когда еще такая веселуха выпадет!

– Нет. Кое-что посерьезней…

К сожалению, любопытную тему развивать не стали. Мама переключилась на рассказ о работе. Точнее, о похищениях. Ника прекрасно знала эту историю. К известной в городе гадалке Геле обращались родители обеих пропавших девочек. Она не смогла им помочь. Даже денег не взяла. Увидела только место, откуда уводили девчонок, и то, что они еще живы. Но где находятся теперь – загадка.

– Между небом и землей… – проговорила она и сейчас, пытливо глядя на хмурого Антона. – Не понимаю, что это значит. Между небом и землей. Как такое может быть?

– Я тоже не знаю, простите. Лучше спросить у Игни.

– Что еще за Игни?

– Ночной. Думал, что освободится от меня, если разорвет связь имен.

Кажется, наконец-то засобирался. Так рассыпался в благодарностях за бутерброды, что мама ему еще и с собой всучила. Для той, красноволосой, не иначе.

Ника из вежливости подала куртку. Мысленно радуясь, что собрание тайного общества умалишенных на сегодня закрыто.

– Связь имен тут ни при чем, – заговорила вдруг Ангелина Власовна, когда Антон уже стоял на пороге. – У твоего Игни есть только одна возможность освободиться – твоя, мальчик, смерть. Да и то не факт, что сам выживет. Хотя если дух его достаточно окреп…

– Еще как, – коротко подтвердил парень.

– Убить тебя он не сможет – силенок не хватит, – продолжала гадалка. – Из вас двоих пока что ты главный. Будь осторожен, береги себя… Да, и вот еще что. Антон…

– М-м?

Она взяла его под руку и потянула к вешалке, в сторонку от Ники. Отвернулась, зашептала. Быстро же у них общие секреты образовались!

Впрочем, Ника все равно услышала.

– Скажи, как ты вообще с этим живешь?

Улыбка у него тоже оказалась спокойной. Как глаза и голос.

– Нормально. Привык. Спасибо вам. Впервые в жизни рассказывал все, не опасаясь, что назовут чокнутым.

– И тебе спасибо, двоедушник, – чуть слышно проговорила Ангелина Власовна, когда дверь за Антоном уже закрылась. – Я тоже рада, что тебя встретила.