Книга: Обезьяна - Рюноскэ Акутагава

600 мужчин были раздеты на верхней палубе догола, проверялись их вещи, каюты. И, конечно, таким образом легко обнаружили, кто воровал. Но пока происходил обыск, вор сбежал.

Проблема в том, что в Японии на военных кораблях воры, когда их обнаружили, как правило, перед страхом наказания кончали жизнь самоубийством - вешались в нижнем трюме. Вот чего так испугался начальник.

Начался поиск по всему кораблю. Особенное оживление охватило молодых военных. Им вспомнился недавний случай, когда на судне искали обезьяну-воровку, которая стащила в капитана часы. Найти её было достаточно легко. Вора искали также, как и ту обезьяну.

Вора нашли до того, как он покончил с собой. Единственное, что он сумел выдушить из себя было: "Мне очень стыдно..."

Оказалось, что воровал он из-за женщин. Мужчина был переведен в военную тюрьму, где арестантов заставляли целый день бесцельно катать огромные ядра. Здесь Рюноскэ Акутагава приводит пример из "Записок из мёртвого дома" Фёдора Достоевского: каторжников заставляли переливать также без какой-либо цели воду из одной ёмкости в другую. Это бесцельное занятие, повторяемое изо дня в день, само по себе могло довести арестанта до самоубийства.

И, наконец-то, в чем же разница между человеком и обезьяной? Что случилось с вором, когда он был пойман, мы знаем. И ещё тут важный нюанс: военные искали вора именно как животное, обезьяну, а не человека, который может навсегда погубить себя. Когда же поймали обезьяну-воровку, её наказанием было двухдневное лишение еды. И то начальник над ней сжалился: раньше положенного срока накормил морковкой и картошкой.

Выводы делайте сами.

Тот безумный эмоциональный набор слов вверху я написала день назад после прочтения рассказа. Оставляю это в рецензии как эмоции читателя при прочтении... Теперь начинаю нормальный разбор. Начнем с главного героя. Не смотря на то, что читатель не знает даже его имени, персонаж проработан. Это юноша, не особо умный, привыкший к дисциплине, исполнительный. Он не задумывается всерьез о жизни и просто чувствует несправедливость. Смысл произведения описан в эмоциях. Стиль, точно. Он тяжелый, готовьтесь. Например нам сказано, что действие происходит на военном корабле, но он вообще не описан. для меня это было тяжело т.к понятия не имею, как они выглядят. Описаний мало, есть японские речевые обороты. Но эта краткость помогает быстроте событий.

На военном корабле, где происходит действие рассказа, как-то не до ценности отдельной личности. На корабле появился вор? Значит согнать всех на палубу и раздеть догола, одежду обыскать. У некоторых нашли порнографические открытки и средства контрацепции — всё это вытряхивается тоже публично. Кажется, двоих-троих любителей «клубнички» побили, говорит рассказчик. Одновременно — «шмон» личных вещей моряков в каютах. Больше всего подозрений почему-то падает на кочегаров — почему? Просто потому, что они выполняют самую грязную работу? Это тоже унизительно, как если бы в США середины ХХ века подозрение пало на негра, просто потому что он негр.

Но военные к такой муштре привычны и сами как будто не против кого-то «покошмарить». Когда личность вора раскрылась и все бросились его искать, царил такой азарт, словно это увлекательная охота на зверя. Рассказчику и его товарищу это напомнило тот случай, когда они всем экипажем ловили обезьяну — которая тоже утащила ценные вещи.

— Ну, знаешь, если мы будем благодушествовать, как раз и упустим — удерет. — Пусть удирает. Обезьяна — она и есть обезьяна.

Этот диалог уже не о том происшествии с обезьяной. Это слова рассказчика и его товарища о воре, которого они ищут — сигнальщике по имени Нарасима. Они приравняли его к обезьяне.

Сигнальщика спешат не просто найти, а найти живым. Оказывается, моряки-воры после разоблачения часто спешат покончить с жизнью (причем не прыгнуть за борт и не сделать харакири, а повеситься — они не хотят, чтобы их успели спасти).

Почему они лезут в петлю? Отчасти, конечно, потому что японская культура предполагала очень высокие требования чести и морали, а тем более если речь идет о военных. Но еще и потому, что провинившихся ждала бы военная тюрьма и бессмысленная, бесчеловечная пытка перетаскиванием тяжелых ядер с места на место. Сизифов труд, от которого сойдешь с ума. То, что их ждало, все равно мало похоже на жизнь.

Вот почему так расстроился помощник командира. Потому что не хотел, чтобы из-за одного проступка несчастный прощался с жизнью. И потому что знал, какая судьба ждет этого сигнальщика, даже если он выживет. Такова была система: один проступок превращался в непоправимую ошибку.

Но рассказчику смятение помощника командира показалась неуместной слабостью. Когда ему удается найти беглого Нарасима, его азарт достигает пика — поймал! Взял живым! Но возбуждение победителя рассеивается, когда он видит лицо провинившегося. «Дьявол, взглянув на него, заплакал бы — вот какое это было лицо!».

Кто мог бы спокойно сказать: «Я хочу сделать из этого человека преступника»? Кто мог бы это сделать, глядя на такое лицо?

Это не просто жалость. Рассказчик почувствовал, что и он, и Нарасима в первую очередь — люди. Он устыдился того, что гнался за сигнальщиком как за обезьяной. Он чувствует себя соучастником преступления — именно он поймал этого робкого тихого человечка, которого теперь отправят в военную тюрьму, и неизвестно, что будет с его жизнью дальше.

Хоть это японская культура, которая предписывала тебе миллион «нельзя», хоть это среда военных, где этих «нельзя» предъявляется к человеку еще больше, но пороки существовали и будут существовать. Вопрос: как поступать с теми, кто оступился? Конечно, Нарасима совершил преступление и должен был понести наказание. Конечно, на военном корабле важна дисциплина. Но насколько соразмерно наказание проступку? Могло ли командование корабля смягчить ему наказание? Неизвестно, военные — люди подневольные, строго следующие циркулярам. Обезьяну они помиловать могут (освободив от наказания, которое сами придумали), а человека — нет.

Кстати, наказание обезьяне было придумано тоже жестокое. Животное утащило у капитана часы и убежало, а его за это решили посадить на двухдневную голодовку. Допустимо ли вообще морить животное голодом? Наказание в полной мере так и не применили (комендор сжалился), но оно изначально было так же бессмысленно и негуманно, как и то, что ждало провинившегося сигнальщика в тюрьме. Как будто главное в наказании — это размах. Ну и пусть жестко, это же чтобы потом неповадно было! Для острастки. Некогда «сюсюкаться». Рубануть — и дело с концом. Это философия черно-белого общества, в котором ты либо всю жизнь праведник, либо всю оставшуюся жизнь будешь искупать грех.

Мне тоже стало «стыдно», как и Нарасима, и захотелось склонить голову перед чем-то, стоящим выше нас.

Что это — «что-то стоящее выше нас»? Наверное, это уважение к человеческому достоинству. Самоценность человеческой жизни. Лик Бога в каждом человеке.