Текст книги "Остров святого православия. Русские паломники на Кипре в XII-XX веках"

XV в

С XV в. описания путешествий паломников становятся более разнообразными. Тип рассказов остается прежним – сведения о том, какими они увидели известные святыни Православного Востока, какие легенды они слышали на протяжении пути. Но меняются условия странствования, и паломник, повествуя о своем длительном и опасном путешествии, поневоле должен был теперь вдаваться в большие подробности о сопутствующих обстоятельствах и не ограничиваться предметами благочестивого интереса.

Первый «отчет» о странствии по Святому Востоку и посещении Кипра в это время оставил дьякон Троице-Сергиевой лавры Зосима. Он совершил поездку на Восток дважды. Впервые – в 1410 г., в составе свиты, сопровождающей в Константинополь княжну Анну Васильевну, дочь великого московского князя Василия Дмитриевича, помолвленную за наследника византийского престола Иоанна (будущего императора Иоанна V), сына императора Мануила II Палеолога (1391–1426). Вторая поездка (1419–1422) была совершена им исключительно с целью поклонения святыням.

После традиционного для русских паломников посещения Киева и его святынь, весной 1419 г. он посуху, через Белград, и по морю, через Константинополь, добирается до Афона. Затем совершает плавание мимо островов Хиос и Патмос и далее – по Средиземному морю до Иерусалима, где провел около года. На обратном пути, посетив г. Лидду (Диасполь), в котором был мучим Георгий Победоносец, он отплывает из Яффы на корабле, следующем до Константинополя. В отличие от других древних паломников-писателей, Зосима подробно пишет о себе и тщательно описывает посещаемые им места. О Кипре, где он оказался по воле случая после Яффы, читаем следующее.

«<…> И шли 300 миль, и пристали к острову Кипрскому в залив, к городу Китийскому[52]52
  О г. Китион см.: О Кипрской Церкви, при– меч. 7. Русские паломники для обозначения расстояний указывают в качестве единицы длины пути русскую милю, равную 7, 467 км.


[Закрыть]. Здесь Лазарь четверодневный был епископом[53]53
  Дьякон Зосима первым из русских паломников упоминает о свт. Лазаре четверодневном, одном из наиболее почитаемых святых Кипра. О нем см. с. 15–17.


[Закрыть]. И отсюда мы пошли на гору, где стоит крест благоразумного разбойника, на воздухе держится. Гора очень высокая, а возле нее гора другая, и на ней рождается черный ладан – падает с небес с месяца июля до августа в виде росы. На тех горах много низких, малых деревцев, как трава, и с тех деревцев снимают ладан.

На этом острове большой главный город Левкосия[54]54
  О Левкосии (Ледре, Никосии) см.: О Кипрской Церкви, примеч. 12.


[Закрыть], и здесь сидит рига фряжский, то есть князь, владеет всем островом вместе с братом Арцибуртом; греческих епископов 4–2 мирянина[55]55
  Рига (древнерус.) – правитель; фряжский (древнерус.) – католический, французский, итальянский. Не вполне понятно, кого здесь Зосима указывает в качестве правителей острова. Он посетил Кипр в 1421 г., когда здесь правил король из династии Лузиньянов Ян (1398–1432), архиепископом латинской церкви был его младший брат Уго II. Известно, что у них был еще один брат – Генрих, который позднее, в 1426 г., погиб во втором сражении с египетскими мамлюками, которые вторглись на остров, разорили его и пленили короля. «2 мирянина» – означает, вероятно, «белое» духовенство.


[Закрыть] и 2 монаха. Во всех церквах греческих поют на великие праздники под органы.

А 2-й город – Кириния[56]56
  О г. Кириния см.: О Кипрской Церкви, при– меч. 30.


[Закрыть], и в нем родится сахар, и рожки[57]57
  Рожки – плоды рожкового дерева, которые представляют собой длинные коричневые стрючки. Используются в кондитерской и парфюмерной промышленности.


[Закрыть] и виноград, и аспиды[58]58
  Аспиды (древнерус.) – минералы: яшма, сланец, сланцевый плитняк.


[Закрыть] и муспала[59]59
  Не идентифицировано.


[Закрыть]. Оттуда в 10 верстах есть село княжеское, которое называется Оморфо, то есть Хорошее, и тут тоже родится сахар, и лежит тут святой Мамае и источает на свой праздник миро[60]60
  Имеется в виду селение (ныне – город) Морфу, расположенное на северо-западе острова, в котором находился монастырь св. Мамаса (пам. 2 сентября), одного из самых почитаемых кипрских святых. Его надо отличать от одноименного мученика г. Кессарии Каппадокийской (Малая Азия), пострадавшего при императоре Аврелиане в 274 г., который был канонизирован и внесен в греческие церковные книги. На Руси этот святой известен под именами Мама (из переводных книг с греческого языка), а также Мамант – именно этот вариант имени святого стал употребляться на Руси. Оно было принесено русским купечеством, которому в предместье Константинополя с X в. в качестве гостиницы было отведено подворье монастыря св. Маманта, построенного в столице в VII в., т. е. они усвоили имя Мамае (Μαμάς) в форме родительного падежа – Мамант (Μαμάντος). По одной из версий, святой Мамае был родом из селения Алайя около Памфилии в Малой Азии. Он был бедным, но вместо коров у него были львицы, из молока которых он делал сыр, чтобы накормить бедных. Он был замучен турками-сельджуками при вторжении сюда. Его друзья положили тело мученика в саркофаг и отправили плыть по морю. Саркофаг прибило к берегу недалеко от селения Морфу. Святой Мамае явился во сне одному местному христианину и попросил перенести его на землю. До прибытия в селение перевозка проходила как обычно, но в самом Морфу саркофаг вдруг остановился и более не сдвинулся с места, несмотря на все усилия. Все восприняли это как знак, что святой желает остаться здесь. На этом месте была воздвигнута церковь, а в ней помещена гробница, от которой происходило много чудес. Согласно другой версии, возникшей в XIV в. на Кипре Мамае был отшельником, жившим в пещере. Однажды его схватили за неуплату налога и повезли в Левкосию для наказания. По пути они встретили льва, который охотился за ягненком. Мамае взял ягненка на руки, а сам оседлал льва, и так въехал в столицу. Власти были так потрясены зрелищем, что отпустили его без наказания. Это стало основой сюжета иконы, которая была в монастырской церкви. Церковь, построенная около 1190 г., великолепный образец византийской архитектуры, признавалась нашими паломниками красивейшей на Кипре (см. ее описание В.Г. Григоровичем-Барским на с. 259–261). Здание перестраивалось франками в готическом стиле, в XVIII ему был возвращен, по-возможности, прежний облик. Белая мраморная гробница Святого византийского времени, из которой исходил целительный бальзам, находилась в арочной нише на северной стороне церкви. Сегодня монастырь находится на оккупированной Турцией территории.


[Закрыть]. 4-й город – Сирурий [Фамагуста], 5-й – Лемощь [Лемее, или Лимассол], 6-й – Епафа [Пафос], 7-й – Кития [Китион][61]61
  О городах Кипра Фамагуста, Лимассол, Пафос, Китион см.: О Кипрской церкви, примеч. 28, 24, 4, 7.


[Закрыть], где был Лазарь четверодневный. И пробыл я на этом острове в городе Левкосия полтора месяца. Монастырь [здесь есть], называется Бивий [Кик– кос]…»[62]62
  Хождение инока Зосимы / Под ред. Х.М. Лопарева // Православный Палестинский сборник. СПб., 1888. Т. VIII, вып. 3. С. 23–24. О монастыре Киккской Богородицы см. с. 49–58.


[Закрыть]

Зосима был образованным человеком своего времени. На это указывает и название его Записок – «Ксенос[63]63
  Греч, ξένος – путешественник, гость.


[Закрыть], глаголемый Странник, о хождении и о быте моем», и знакомство с Записками паломников, совершивших путешествие ранее него. Например, рассказывая о Кипре, он упоминает легенду, почти дословно переписанную из «хождения» игумена Даниила о том, как здесь «рождается» ладан, и о кресте на высокой горе, который «на воздухе держится». А сведения о том, что крест этот – «благоразумного разбойника», он мог заимствовать из Записок архимандрита Агрефения.

Пробыв на Кипре полтора месяца, Зосима значительно дополнил сведения своих предшественников. Так он указал главные города острова, упомянул известные на острове монастыри – Богородицы Кикко и св. Маманта в Морфу; место, где жил и был епископом свт. Лазарь Четверодневный – г. Китион; о том, что в то время на Кипре, завоеванном франками, православные церкви были обращены в католические («поют под органы»), а также что на этом острове произрастает и какие полезные ископаемые добывают.

Еще один паломник, который в XV в. посетил Кипр на пути к Иерусалиму, – иеромонах Варсонуфий. Считается, что Варсонуфий был игуменом Бельчицкого монастыря в пригороде Полоцка. Со временем он переселился в Новгород и стал духовником митрополита, а позднее, возможно, одним из трех кандидатов в архиепископы в 1471 г. Варсонуфий дважды совершил путешествие в Святую Землю для поклонения – в 1456 г. и в 1461–1462 гг. Первый раз он двигался по маршруту из Киева через Белгород-Днестровский, Константинополь, минуя острова Эгейского и Средиземного морей, через Сирию в Палестину и Иерусалим. В описании своей первой поездки Варсонуфий лишь отмечает, что он шел «к Кипру», по-видимому, корабль, на котором он плыл, не останавливался на острове. Во время второго путешествия в Палестину, ему удалось посетить Кипр, о чем он сообщает следующее: «В Кипрском острове я ходил на гору, на которой святая Елена поставила крест благоразумного разбойника. И сходил к святому мученику Маманту, где лежат его святые мощи в месте, называемом Стоморфу, и от святых его мощей миро течет»[64]64
  Хождение священноинока Варсонуфия / Под ред. С.О. Долгова // Православный Палестинский сборник. М., 1896. Т. XV, вып. 3. С. 15.


[Закрыть].

Варсонофий, таким образом, вслед за игуменом Даниилом и дьяконом Зосимой посетил гору, на вершине которой стоит монастырь Святого креста – Ставровуни[65]65
  О монастыре Ставровуни см. с. 46–49.


[Закрыть], и видел знаменитый чудотворный крест, поставленный, по преданию, матерью Константина Великого св. Еленой, а также монастырь Св. Маманта в Морфу[66]66
  О монастыре св. Мамаса см. примеч. 19.


[Закрыть].

* * *

В период между путешествиями Зосимы и Варсонуфия, а именно в 1453 г., произошло самое трагичное событие в истории Вселенской Православной Церкви – захват турками-османами столицы Православного мира Константинополя.

Мысль о завоевании Европы родилась у турок-мусульман после того, как они захватили отдельные территории Малой Азии и обосновались там. Свои намерения они начали осуществлять в XIV в., и если этого не произошло раньше, то только благодаря отпору, который они получали от греков-византийцев и славян. Но в 1353 г. ими была захвачена плохо укрепленная крепость Галлиполи (город на азийской берегу пролива Дарданеллы), важнейший стратегический пункт Византии. Именно отсюда началось постепенное завоевание различных территорий Балканского полуострова, и в первую очередь Греции, Болгарии и Сербии. К сожалению, каждая из этих стран относилась к другим враждебно и каждая считала турок своими союзниками, что и было использовано последними для достижения своих целей и закончилось потерей греко-славянскими народами своей независимости. Не столько огнем и мечом, сколько с помощью местного населения турки продвигались в Европу. Опасность нависла над Византийской империей, которая к XV в. потеряла все свои владения. Ко времени захвата Константинополь и его предместья – все, что осталось от могущественной Византийской империи. Тогда императоры обращаются за поддержкой к католической церкви, заключив с римским папой унию в 1439 г.

Но это не спасло Византию от неминуемой гибели. Когда Магомет II штурмовал Константинополь, последний император Константин XI Палеолог (1448–1453) не получил помощи не только из Рима, но и от своих братьев из Пелопоннеса. Европейские страны, полные новых политических замыслов, молча взирали на агонию империи, хотя такая же опасность грозила и им.

После захвата Константинополя и в дальнейшем всех владений, принадлежащих Византии, турки оставили веру и Церковь греков. В их задачу не входило уничтожение местного населения завоеванных земель, но с помощью налогов и сборов с него содержалась новая Османская империи. Власть же над народами осуществлялась через православных церковных иерархов, которые управляли христианским народом, подчинялись турецкому правительству и отчитывались перед ним.

В России скоро стало известно, что не осталось более в мире свободного православного народа, кроме русского. К тому же, порабощенные христиане стали обращаться к Москве с просьбами о помощи и жалобами на притеснения. В результате осознания этих событий в России появилась идея «Москва – Третий Рим». Суть ее состоит в следующем. Греки изменили своей вере и перешли в латинство (имеется в виду уния 1439 г.), и в этом причина падения Византии. После турецкого завоевания Константинополь не может считаться главой Православия, поскольку там нет православного царя, но он есть в Москве. Следовательно, Москва – преемница власти Константинополя, т. е. второго Рима, как царской, так и духовной[67]67
  Первым, кто сформулировал новую религиозную и политическую миссию России на Востоке, был старец Псковского Елеазарова монастыря Филофей в письме к царю Василию III (1505–1533). Эта теория была принята московским правительством и внесена в акты, относящиеся к учреждению патриаршества в России в 1589 г. Теория получила дальнейшее развитие в связи с постулатом о так называемом «константинопольском наследстве». Он заключался в том, что московский царь имеет право на византийскую империю как на свою вотчину, основанием этого являлся факт женитьбы Ивана III (1462–1505) на Софье (Зое) Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина XI.


[Закрыть]. Эта идея была положена в основу политики Московского государства ХУ1-ХУП вв. по отношению к православным народам Востока.

Падение Константинополя надолго прервало связи России с православным Востоком, которые были тесными и постоянными на протяжении почти пяти столетий. Понадобилось около полувека, чтобы эти связи восстановились. Новый этап истории отношений начинается в XVI в.

Какими последствиями обернулись эти события для русских паломников?

Прежде всего они столкнулись с фактом, что Константинополь был закрыт для поклонения, что крупнейшие православные церкви были обращены в мечети, что многие святыни (мощи святых, иконы) были уничтожены или исчезли. Были доступны лишь немногие, небольшие храмы, в основном в предместьях, которые посещали, по возможности, русские. Чтобы попасть на Афон, в Египет и Палестину необходимо было теперь проехать через турецкую территорию, что было невозможно без специального разрешения – фирмана. Русские путешественники и паломники получали его в Константинополе с помощью русского посла, но, прежде чем добраться до бывшей византийской столицы, им приходилось откупаться от турецких таможенников, тщательно проверявших любой корабль. С печалью и болью писали о переменах паломники XV в., и первый из них – Варсонуфий, прибывший в Константинополь в 1456 г. Но и в течение последующих столетий эта боль при виде варварского разорения города не утихнет, и наши паломники по-прежнему будут вспоминать былое величие православной столицы, о котором знали из Записок прежних паломников.

XVI–XVII вв

О путешествии к Святым местам в это время было написано немногими паломниками, побывавшими на Востоке. Из них одни были отправлены со специальной миссией и, как это уже бывало, использовали возможность осмотреть святыни и поклониться им, другие – по своей воле, по обету[68]68
  Это купец Василий Поздняков, совершивший путешествие в Каир, Синай и Палестину в 1558–1561 гг. (см.: Православный Палестинский сборник. СПб., 1887. Т. 18); дьяк Посольского приказа Трифон Коробейников, дважды побывавший на Востоке и посетивший Константинополь, Палестину, Египет, Синай в 1582–1584 и в 1593–1594 гг. (см.: Православный Палестинский сборник. СПб., 1889. Т. 27); купец Василий Гагара, побывавший в Палестине, Египте и Синае в 1634–1637 гг. (см.: Православный Палестинский сборник. СПб., 1891. Т. 33); Иеродиакон Троице-Сергиевой лавры Иона Маленький, путешествовавший по Египту и Святой Земле в 1649–1652 гг. (см.: Палестинский Православный сборник. СПб., 1895. Т. 42); архидьякон Арсений Суханов, направленный патриархом Филаретом для изучения православных обрядов и чинов на Востоке в 1651–1653 гг. (см.: Православный Палестинский сборник. СПб., 1889. Т. 21).


[Закрыть]. Однако никто из них не сообщил о пребывании на Кипре, и скорее всего, никто там не останавливался. Из сведений архива «Сношения России с Грецией» известно, что теперь греки посещали Россию. В основном, это были поездки, связанные с просьбами о пожертвовании материальных средств для поддержки православных церквей или монастырей, оказавшихся на завоеванных турками территориях. В 1623–1652 гг. киприоты из числа духовенства также посещали Москву «для испрошения милостыни»[69]69
  Милостыня («жалование») – в данном случае материальная помощь, оказываемая русской высшей духовной и светской властями православным христианам, живущим на завоеванных турками территориях. Такая милостыня выдавалась лишь после рассмотрения официальной грамоты, которую должны иметь просители, и лица, не указанные в ней, не снабжались. Велся строгий учет выдаваемой милостыни, а также жалованья, поскольку часто приезжие греки временно проживали в России, а иногда оставались навсегда. В России в это время был огромный прилив греческих выходцев, преимущественно духовного чина. Поскольку на Востоке было известно о том, что Москва претендует на титул столицы Православия, большинство греков приходило со святынями – иконами, частицами мощей, орудиями Крестных Страданий и другими чтимыми предметами. Русское правительство выделяло большие суммы денег на приобретение восточных святынь. Среди просителей попадались, однако, и авантюристы, которым удавалось с помощью подложных грамот обманывать и царя. Например, Паисий Ли– гарид назвался митрополитом Газы, хотя был отлученным архиереем, выманивал у царя деньги и имущество. Некоторые из греков-просителей ухитрялись получать деньги за одни и те же частицы мощей не один раз. Поэтому уже со второй половины XVI в. отношение к грекам меняется.


[Закрыть]. Правда, из записей тех лет не всегда ясно, из каких именно монастырей или приходов Кипра были просители[70]70
  На Кипре многие церкви и монастыри как в средневековье, так и в Новое время посвящены одним и тем же святым, но находятся в различных городах и селениях, порой одной и той же митрополии. По этой причине, чтобы определить, какой храм или монастырь имеется в виду, необходимо учитывать, в каком именно месте острова они находятся.


[Закрыть]:

1. Кипрский священник Никифор (1623).

2. «Кипрьского острова» Священник Никифор и мирянин Григорий (1624–1625).

3. Иеромонах Леонтий и старец Герасим монастыря архистратигов Михаила и Гавриила (1626–1627).

4. Архимандрит «Кипрьского острова» монастыря Благовещения Пресвятой Богородицы Софроний с дьяконом Иоаникием и келарем Паисием (1628).

5. Архимандрит монастыря архистатигов Михаила и Гавриила города Фамагусты Симеон, священник Герасим и «монастырский их служка гречанин белец Мишка Яковлев» (1628–1629).

6. «Кипрьского острова» монастыря святого Николая чудотворца архимандрит Иоасаф, келарь Герасим и служка Григорий (1629).

7. «Города Кипра» монастыря мученика Маманта архимандрит Никифор, «черный поп» Пахомий и келарь старец Матфей (1632).

8. «Кипрские земли» архиепископ Архангельского монастыря Парфений[71]71
  Во время посещения России архиепископ Кипра Парфений скончался.


[Закрыть] и того же монастыря архимандрит Дорофей, архидьякон Парфений, келарь Гавриил… – всего 9 человек (1642).

9. «Грек Кипра острова» Иван Антонов (1651–1652).

10. «Гречанин Мануил-киприянин» (1651).

11. «Города Кипра» священники Мануил Юрьев, Мануил Селуньский и Мануил Матвеев (1652)[72]72
  Белоброва О.А. Кипрский цикл в древнерусской литературе. Л.: Наука, 1972. С. 86–88.


[Закрыть].

Кипрским просителям, как и многим другим грекам, не отказывали из-за особого сочувствия к их положению при турках, которые захватили остров в 1571 г. Большинство, получив «милостыню», уезжали на родину, некоторые же оставались и даже получали высокую должность[73]73
  Считается, например, что архиепископ рязанский Игнатий, которого Лже-Дмитрий I (1605–1606) поставил патриархом Московским вместо Иова, был киприотом по происхождению.


[Закрыть].

XVIII в

Главное в кодексе нравственности паломников-писателей средневековья, лиц духовного звания и монашеского чина, было смирение и отречение от своего «я». Путешествия совершались «любви ради Святых мест» (игумен Даниил), а записывались они потому, что «дела Божии проповедати нужно преславно, а если умалчивать дела Божии, то беду наносить душе своей» (дьякон Зосима).

Петровская эпоха – время преобразований не только в сферах экономики и политики. Новый уклад жизни неизбежно коснулся и сферы духовной. Распространение светских знаний и науки способствовало осознанию именно своего «я». Паломник Нового времени теперь все чаще пишет в своих Записках о себе: «А если где что увидел своими глазами, то все это написал, ничего не выдумал и ничего не утаил, все это ниже найдешь, описанное подробно» (Ипполит Вишенский). Он думает не только о назидательности своего творения, а также о наиболее точной и подробной передаче всего, что он увидел, и о детальном описании созерцаемого. При этом он призывает Бога в свидетельство верности описаний. Так постепенно исчезает тип древнего паломника, круг интересов которого был узок, но это искупалось глубиной и силой религиозного чувства. В это же время появляется некий элемент критики в пересказах легенд нашими паломниками. Одним из первых таких писателей, кто не всегда принимал на веру передаваемые ему легенды, был знаменитый путешественник В.Г. Григорович-Барский. Однако «критика» эта у него не резка, а по-своему логична.

По сравнению с произведениями древних паломников, в Записках паломников XVIII в. имеется наибольшее количество сведений о Кипре. Поскольку теперь путешественник к Святой Земле детально описывает каждый свой шаг в любой точке маршрута, не упускает любое, даже мелкое, происшествие, то более ясно представляется вся тяжесть передвижений русских по территориям Османской империи. Это и постоянные денежные поборы турок с христиан, болезни и тяжкие условия пребывания на корабле, особенно для русских, не знающих плавания по морю, постоянная угроза жизни от рук сухопутных разбойников и пиратов и пр. Не отрывочные сведения, а достаточно полная картина жизни христиан в посещаемых паломниками странах представлена впервые.

В 1707–1709 гг. путешествие в Святую Землю совершил Ипполит Вишенский. Известно, что он был иеромонахом Борисоглебского монастыря кафедры Черниговской архиепископии и отправился к Святому Граду по собственному желанию. Традиционно посещаемые православными паломниками Святые места сопровождаются в его описании замечаниями о природе, быте населения, состоянии городов и зданий и т. д., при этом всегда сравнивается прежнее состояние христианства на Востоке и нынешнее, после захвата Ближнего Востока, Средиземноморья, Малой Азии и Балканского полуострова турками.

Ипполит Вишенский добирался до Стамбула посуху (через молдавский г. Яссы и венгерский г. Будапешт), затем по Дунаю и Черному морю и далее, «коротким путем», – до Палестины. О Кипре он пишет следующее.

«От Мирликии мы долго шли морем, миль полтораста, до Кипрского острова, где святой Лазарь по Воскресении Христовом и по своем воскресении был епископом лет 30. И там есть его гроб – в Кипре, а мощи его взяли френги в свою землю[74]74
  Френги, фрязи (древнерус.) – католики. В последующих рассказах о Кипре русскими паломниками, которые останавливались в Ларнаке и, соответственно, посещали храм Свт. Лазаря, говорится, что католики из Кипра увезли его мощи на Запад, что не верно. См. об этом с. 16–17., а также ниже, примеч. 107.


[Закрыть].

Кипрский остров чрезвычайно велик, по окружности – миль пятьсот, городов в нем шесть.

Первый город – Аликес, где гроб свт. Лазаря и озеро чудотворное за городом[75]75
  Аликес – по сути, набережная, впоследствии слившаяся с Ларнакой. Чудотворное озеро, о котором пишет И. Вишенский еще далее, – соленое озеро на краю города (сейчас – за городом), в течение многих столетий оно было одним из источников богатства острова, поскольку только здесь добывалась пищевая соль в период с конца июля, когда оно пересыхает, до первых осенних дождей. Происхождение его приписывают свт. Лазарю. Согласно легенде, свт. Лазарь шел однажды в окрестностях Китиона и попросил у одной женщины, владелицы сада, гроздь винограда, чтобы утолить жажду. Она же с возмущением ответила, что из этой земли родится только соль, а не вино. Святой в ответ на это сказал: «Пусть будет так, и вместо чудесного виноградного напитка земля будет рождать соль». И вместо виноградников на этом месте возникло соленое озеро. При владении островом Османской империей была установлена монополия на соль и воск.


[Закрыть]. Другой город – Кипр, там и паша, и митрополит есть, и чудотворная икона Пресвятой Богородицы, которую св. Лука-евангелист написал[76]76
  И. Вишенский называет Кипром его столицу – Никосию. В ней он, судя по всему, не был, так как в своих Записках более не упоминает. О чудотворной иконе кисти св. Луки, находящейся в столице Кипра, он записал, скорее всего, с чужих слов.


[Закрыть]. В том острове 24 монастыря, а пустых монастырей – больше ста, насколько можно было узнать[77]77
  В.Г. Григорович-Барский, живший на Кипре в 1734–1736 гг., указывает другое количество монастырей (см. с. 270, 377).


[Закрыть]; митрополитов три, а четвертый – над ними главный. Есть архиепископы и епископы, архимандриты и игумены, и они не подчиняются патриарху, сами властвуют. А когда главный митрополит пишет кому письмо, то пишет красными [чернилами] – так у них заведено.

В Кипрском острове, за исключением женщин, все платят туркам харадж, или дань, семнадцать тысяч [левов], а когда рождается [ребенок] мужского пола, то платят харадж сразу – такую плату турки берут с наших [христиан][78]78
  Система налогов в завоеванных Османской империей землях была жестко обязательной. Все, кто не принял ислам, платили: 1) харадж – поголовная подать, являющаяся выкупом за жизнь на мусульманской земле. Этот налог платили мужчины с 14 лет, но не платили женщины и старики, т. е. те, кого запрещено убивать во время войны; 2) джи– зие – поземельный налог – платился тем турецким вельможам, на земле которых жили и работали крестьяне, так как вся территория бывшей Византийской империи была поделена между сподвижниками султана. Размер этого налога определялся количеством обрабатываемой земли и урожаем; 3) десятина с христианских мальчиков – каждые 10 лет в определенной области отбирались 10 мальчиков для военной службы при Дворе султана. Кроме того существовали дополнительные поборы – местные и чрезвычайные налоги, пошлины и подати (на продукты, на ввоз товаров и Др.).


[Закрыть]. Об этом рассказал епископ Иоанникий: он за своих священников и попов и за себя платит поголовщину полторы тысячи левов.

В день Лазарева воскресения, в субботу, мы были в его церкви, которую он создал[79]79
  Имеется в виду, что свт. Лазарь создал на Кипре храм Божий, молитвенный дом, куда собираются верующие прославлять Господа.


[Закрыть], и гроб его там есть; престолов три[80]80
  Престол – важнейшее место в алтаре, возвышающееся посередине него. Это прежде всего тот истинный жертвенник, на котором приносится в жертву Христос наших ради грехов, закалаемый в бескровную жертву. Алтарь находится на востоке церкви и выступает полукружием, называемым апсидой. Престолов в храме может быть и два, и три, и более.


[Закрыть], и за средним престолом его гроб, высеченный из камня, где мощи лежали, французы увезли в Венецию. Там же, в Кипрском острове, в другом селе, гроб святого Спиридона[81]81
  Здесь имеется в виду селение Тримитуса (сегодня – город), на Руси это название после перевода с греческого языка известно как Тримифунт (ТргщЭоцутоф, родина и место епископства св. Спиридона, уроженца Кипра и известного вселенского святого (о нем также см. с. 20–21).


[Закрыть].

Храм Св. Лазаря в Ларнаке

В той Лазаревой церкви есть крест, который давал исцеление. На том кресте соль, которая затвердела, как камень. Там есть озеро, и когда ходят с тем крестом освящать [в нем] воду, то на весь год соль в озере оседает, а если не погружают крест, то соли в озере не будет. В один год паша запретил погружать в озеро крест, и в тот год соли не было. На другой год, рассердившись, он [опять] запретил погружать крест в озеро, и снова не было соли – а ему прибыль с соли того озера надо отдавать царю. Потом, увидев, что ничего не получается, приказал епископу, чтобы шли на озеро и освятили тем крестом воду. И сразу соль появилась в озере, как прежде. И приказал паша, чтобы в монастырях за соль денег не брать, потому что когда вновь стали освящать воду в том озере, соли стало очень много. То озеро раньше принадлежало монастырю[82]82
  Начиная с XVIII в. паломники упоминают храм Свт. Лазаря в составе монастыря.


[Закрыть], а теперь паша отдает за него, за соль, тысячу левов турецкому царю. Эту соль и теперь вывозят в разные страны талионами, кораблями и на небольших судах.

В Лазареву субботу был велик день жидовский. В неделю Восшествия Господня [в Иерусалим] мы побывали недалеко, в другом селе, в церкви Успения Пресвятой Богородицы, где епископ служил Божию службу и после литургии пригласил нас на трапезу. И мы с ним кушали, и был он с нами очень приветлив, так как туда из наших людей мало кто заходит.

В месяце марте и апреле там уже поспевает новый пшеничный хлеб, а на полях стоят копи, также и овощи уже поспели – так рано. Говорят, что во всех турецких владениях нет более прибыточной земли, кроме Македонии и Дамаска, чем Кипрский остров»[83]83
  Путешествие иеромонаха Ипполита Вишен– ского в Иерусалим, на Синай и Афон / ПОА ред. С.П. Розанова // Православный Палестинский сборник. СПб., 1914. С. 27–29.


[Закрыть].

Многие будущие паломники-писатели XVIII в. состояли на службе и были домовыми священниками (капелланами) при дипломатах в восточных странах и использовали возможность пребывания за границей отечества для совершения путешествия к Святой Земле. Например, священник Андрей Игнатьев и его брат Стефан (при русском посланнике в Стамбуле П.А. Толстом) совершили паломничество в Иерусалим и Синайскую гору в 1707 г. и останавливались на Кипре, но кроме замечания, что они там «взяли воды», других сведений они нам не оставили[84]84
  См.: Паломники-писатели петровского и послепетровского времени, или «путники» во Святой град Иерусалим / С объяснит. Примеч. архим. Леонида // Чтения Общества истории древностей российских. 1873. Кн. 3.


[Закрыть].

Любопытное приключение на Кипре случилось с иеромонахом Киево-Печерской лавры Варлаамом. В 1712 г. после перемирия с турками и по указу Петра I он был послан на службу качестве капеллана в Константинополь с турецким обозом к послам барону П.П. Шафирову и генералу графу М.Б. Шереметеву. По словам Варлаама, он «давно имел намерение и обещал поклониться Святым местам в Богоспасаемом граде Иерусалиме», а потому, наняв корабль в Константинополе, он спокойно миновал на нем малоазийский берег, острова Эгейского моря, в Средиземном море чуть не стал жертвой нападения мальтийских рыцарей[85]85
  Мальтийские рыцари – члены ордена Иоанна Иерусалимского, или госпитальеры (о них см. также примеч. 99). В 1530–1798 гг. их резиденцией был остров Мальта, за что орден стали называть еще и Мальтийским. Этот остров был получен ими наряду с островами Гоццо и Комино от испанского императора Карла V с тем, чтобы охранять Средиземное море и побережье от турок и африканских корсаров. Это был своего рода аванпост христианских держав против Османской империи. Как следует из рассказа Варлаама, нападения на турецкие корабли были обычной практикой этого ордена.


[Закрыть], пережил шторм, но из Яффы до Иерусалима, в сопровождении янычар, добрался благополучно. Посещение Святых мест было, однако, омрачено известием о том, что перемирие между Россией и Турцией сорвалось, а значит, россиянам, находящимся на территории Османской империи, грозила смертельная опасность. Варлаам по прибытии в Яффу планировал бежать в Египет или скрыться в Венеции. Капитан французского судна, плывший на Кипр, обещал посадить его на острове на венецианский корабль или отдать английскому консулу под защиту. О том, что затем случилось, Варлаам рассказывает следующее.

«Когда подул попутный южный ветер, то за два дня и две ночи мы прибыли в одно место на кипрском берегу, которое называется по-гречески Ларнака, а по-турецки – Тузло. Только мы, казалось, подошли к этому местечку, как за две версты[86]86
  Верста – русская мера длины пути, равная 1080 м.


[Закрыть] [от него] внезапно налетел встречный и очень суровый ветер, так что никак нельзя было пристать к этому берегу. Поэтому мы, гонимые ветром, вынуждены были плыть мимо Кипрского острова миль 40 к одному селу, которое называется Лемее, а по-гречески Пафос[87]87
  Иеромонах Варлаам смешивает в данном случае названия двух кипрских городов: Лемее (Λεμέσος), сегодня – Лимассол, и Пафос (Πάφος).


[Закрыть]. Когда пристали к берегу, мы с моим слугой бодро вышли, я хотел нанять двух мулов и ехать в местечко Ларнака к английскому, или великобританскому, консулу, чтобы как-нибудь спастись и убежать от турок в Венецию или куда-нибудь. Но мой слуга, не желая оставлять своих родителей в Болгарской земле и опасаясь ехать в чужие страны, тайно пошел к главному в том селе аге[88]88
  Ага (тур.) – начальник, господин.


[Закрыть] и сказал ему о том, что я – русский человек, капеллан московских послов в Царьграде, а когда находился в Иерусалиме и услышал, что мир между его царским пресветлым величеством и таким же султанским не состоялся, из опасения я ухожу в Венецию. Рассказав все это подробно, мой слуга в присутствии того же аги стал турком, а за мной прислал ага, привел к себе, связал и с чаушем[89]89
  Чауш – посланник, помощник посла.


[Закрыть] и янычарами[90]90
  Янычары (тур.) – воины-гвардецы, рекрутировавшиеся турками из крестьян-немусульман или из числа иноплеменных мальчиков-рабов, которые воспитывались при султанском дворе (наподобие арабов-мамлюков).


[Закрыть] отправил к муселиму, наместнику кипрского паши. Кипрский муселим, приняв меня от чауша, обобрал всего и посадил в темницу. Я сидел в ней в одиночестве, претерпевая нужду, скорбь, печаль и голод, целый год и три месяца до того, как был утвержден и восстановлен мир с его царским пресветлым величеством. Много раз меня принуждали принять чужую веру. А когда я услышал от турок, что мир в Царьграде с его царским пресветлым величеством восстановлен и утвержден, собирался всей душой писать к своим послам в Царьград, известить о своей нужде и заключении в тюрьме на Кипрском острове, но никак не мог написать, так как был заперт в тюрьме день и ночь и не было у меня ни чернил, ни бумаги. Но Бог милосердный молитвами Пресвятой Богородицы и преподобных отцов наших Антония и Феодосия и всех святых Печерских освободил меня от турецкой неволи и тюремного заключения так.

После целого дня охоты великобританский консул пришел вечером со своими людьми переночевать в то местечко, где я долгое время сидел в тюрьме. О его прибытии мне сообщил мой сторож, который сторожил меня днем и ночью. И я, услышав такую радостную весть, немного обрадовался и уговорил сторожа, чтобы принес мне чернильницу и бумагу, сказав, что хотел бы попросить у консула милостыню, обещая отдать ему половину, если консул милостыню пожалует. Мой сторож, жадный до денег, тут же принес чернильницу и немного бумаги, обещая, что сам отнесет письмо к консулу. И так я, быстро написав письмо на латинском языке, отдал сторожу, а сторож мой пошел и отдал его консулу, который по прочтении тут же сам приехал со своими людьми в тюрьму, где я сидел, и спрашивал меня: кто я и откуда, где был, когда меня схватили, сколько сидел в тюрьме и почему ничего не написал к нему. Я подробно рассказал ему, кто я и откуда, по какой причине был посажен в тюрьму турками. А он, обнадеживая и одаривая меня деньгами и всем необходимым, сказав, что опасаться и печалиться больше нечего, велел мне написать письмо своим полномочным послам, обещая послать своего человека с ним к послам в Константинополь. Я, быстро написав письма к своим послам, отдал их ему. Он немедленно послал их через своего человека, как и обещал, нашим послам в Константинополь.

Между тем пришла весть о моем слуге, который попал к мальтийским разбойникам на море в руки капитана Павла Мальтийского таким образом. Когда из Царьграда на Кипр взамен прежнего муселима прибыл новый, прежний возвращался в Царьград на двух кораблях, взяв с собой и моего слугу. Когда они плыли по морю, на них напали мальтийские разбойники, однако первый корабль, в котором был муселим, спасся и уплыл, а второй, где были чагодары[91]91
  Чаго-Аары (тур.) – различного класса чиновники в аппарате управления Османской империи.


[Закрыть] и с ними мой слуга, попал в руки разбойников. Взяв его, моряки всех турок-чагодар на том корабле, захваченных в плен, спрашивали об их званиях. А те, говоря обо всех подробно, сказали и о моем слуге – как, придя из Иерусалима, принял турецкую веру и все, что со мной случилось. Капитан Павел Мальтийский так разгневался, что сразу отрубил моему слуге голову, а тело бросил в море, и таков был несчастный конец его жизни. Всех чагодар он взял в плен, а капитана корабля отпустил плыть на Кипр, потому что капитан-француз проживал на Кипре. Прибыв на Кипр, он все рассказал консулам, великобританскому и французскому, а консул рассказал мне, сидящему в темнице.

После этого мои письма не скоро дошли через посланного английским консулом их превосходительствам в Царьград: его милости господину барону Петру Павловичу Шафирову, полномочному послу его царского пресветлого величества, а также господину графу Михаилу Борисовичу Шереметеву, которые по прочтении немедленно написали арзигал визирю[92]92
  Визирь (везир) (тур.) – министр.


[Закрыть]. Визирь по их прошению прислал на Кипр чауша, чтобы освободить меня из темницы. Когда чауш прибыл на Кипр, где я сидел, я освободился из тюрьмы в 1714 году, марта 1-го числа, и возвратился с тем чаушем с почтой в Царь-град к их превосходительствам господам послам. Возблагодарите же Бога, во Троице единого, хвалите и славите, Ему же за посещение благодарение, честь, слава и держава ныне, и присно, и во веки веков. Аминь»[93]93
  Паломники-писатели петровского и послепетровского времени, или «Путники» во Святой град Иерусалим / С объяснит, примеч. архим. Леонида // Чтения Общества истории древностей российских. 1873. Кн. 3. С. 75–77.


[Закрыть].

Иеромонаху Варлааму не удалось увидеть святыни Кипра, но о его злоключениях еще долго помнили на Кипре. О них, в частности, узнал другой русский паломник, посадский человек из Ярославля М.Г. Нечаев, оказавшийся на Кипре в 1721 г., следуя в Иерусалим для поклонения. В своем Дневнике, который, по его словам, он писал для себя, надеясь иметь знамение милости Божией, а не по тщеславию, этот разборчивый наблюдатель сообщил много интересных сведений: например, о греках, живущих в то время в России или о рыцарях Мальтийского ордена, разбойничавших в Средиземном море. О своем кратковременном пребывании на Кипре он пишет следующее.

«Когда удалось [подойти] к Кипрскому острову, то плыли в двух милях от берега два дня и пристали на Кипрском острове в местечке, где монастырь, и в нем был положен по преставлении Лазарь, друг Божий, и встали на якорь от берега версты за две. И там, на [этом] месте нас застала страшная непогода, била трое суток, и невозможно было сойти с корабля на берег – море весьма свирепое. Там же стояли на якорях и другие купеческие корабли, ожидающие перемены ветра и тишины, и едва на 4-й день большим каюком[94]94
  Каюк – лодка, корабль.


[Закрыть] я сошел с корабля, но и то по острой необходимости. Мы заплатили за двух человек по талеру[95]95
  Талер – золотая и серебряная монета, имевшая хождение в землях Германии, Саксонии, Пруссии. Название применялось, с некоторыми изменениями, также к крупным серебряным монетам Италии, Испании и Нидерландов.


[Закрыть] за переезд от Царьграда до Родоса, от Родоса до Кипра заплатили французам за себя 5 талеров. И были в том монастыре 10 дней, дожидаясь корабля до города Яффа. В том монастыре церковь, [в ней] под Святой трапезой были положены честные мощи святого Лазаря, друга Божия, и оттуда перенесены в Царьград. Место [это] известно до сих пор. Тогда же, по повелению патриарха Иерусалимского, приехал некий монах из Иерусалима, чтобы собрать в церквах [Кипра] средства для [храма] Гроба Господня, там сказали о нас. Он нас позвал и запретил говорить о нас игумену того монастыря, чтобы туркам и другим о нас было не известно, потому что-де лет 10 назад приехал некий человек, у него-де был слугой воложанин[96]96
  Здесь, по-видимому, имеется в виду волоша– нин, житель Волошской земли. Так называли в России Молдавское княжество, находившееся с XVI в. под властью Турции.


[Закрыть], и по научению дьявольскому они друг с другом размолвились. Тогда-де, не убоявшись Бога, воложанин на русского человека донес туркам, сказал на него непотребные слова и что он отселе едет в Иерусалим. И они, турки, русского человека посадили под караул, сидел он под караулом с год, и по нашему-де прошению, полученному в Царь-граде Михаилом Борисовичем Шереметевым, который взял грамоту у визиря, султанским повелением возвратили того русского человека в Царьград. Мы очень испугались и жили в том монастыре в величайшем страхе и сомнении день и ночь.

Еще есть там такой закон: когда из Кипра кто-нибудь собирается плыть на корабле, то без объявления и не сказав, кто [и] откуда, не взяв пропуск, не уедет, и морякам дан наказ, чтобы без их [турецкого] разрешения никого не брали. А на том острове живут немецкие резиденты, потому что много немецких кораблей в Кипрский остров приезжают. Там много масла деревянного, и винограда, и вина, пшена сорочинского, лимонов, рожков, фиников. Туда приезжает много людей из других городов – турки и греки, оставляют свои дома и приезжают жить на тот остров, для чего был издан султаном указ, чтобы на острове не уменьшалось население. А еще на острове растут деревья, листьями которых кормят червей, и они делают шелк[97]97
  О продукции шелка давно знали в Римской империи и Византии, но секрет его производства не был известен до 552 г. В это время два монаха-миссионера, живших на Востоке (в Китае), принесли яйца гусениц шелкопрядов на Запад. Производить шелк на Кипре стали в VI в., в эпоху правления Юстиниана II или вскоре после него. Технология производства шелка была перенесена сюда из Сирии.


[Закрыть]. Остров тот огромен и многонаселен»[98]98
  Путешествие в 1721 и 1722 годах посадского человека Матвея Гавриловича Нечаева // Ярославский литературный сборник. Ярославль, 1849. С. 157–160.


[Закрыть].

В 1722 г. в Ларнаке останавливались также иеромонах Рыхловского Николаевского монастыря Черниговской епархии Сильвестр и Никодим, а позднее, в 1749 г. – инок Матронин– ского Троицкого монастыря, что под Киевом, Серапион. Однако в своих Записках они ограничились известиями о посещении церкви Свт. Лазаря и поклонении гробу Святого. Более пространные сведения о Кипре и его святынях содержатся в книге иеромонаха Саровской общежительной пустыни Мелетия, который в 1793–1794 гг. совершил путешествие на православный Восток. После 16-ти лет пребывания в киновии, как он писал, у него появилось непреодолимое желание видеть град Иерусалим и поклониться Святым местам. Следуя по маршруту «Москва – Таганрог – Азовское море и Таманский пролив – Черное море – Константинополь» и далее, совершая плавание «коротким путем» к Иерусалиму, из-за шторма он попал на Кипр.

«И так всю ночь, сильно обуреваемые, мы неслись по волнам, на волю Божию, прямо на Кипр. А поутру, при восходе солнца, буря и мрак начали утихать и упомянутый остров стал виден. 20 ноября, когда мы проходили его, слева был виден город Пафос, в котором св. апостол Павел наказал слепотой сопротивляющегося слову Евангелия Елима-волхва, хотящего отвратить от веры анфипата Сергия. 21-го, около полудня, проплыли мимо Лимассола. В этом городе, сказывали мне, тело некоего россиянина в гробе сохраняется нетленным. Он, поклонившись в Иерусалиме Святым местам и возвращаясь, тут скончался. Вечером мы достигли Ларны, или Ларнаки, и ночевали на пристани.

Поутру, 22-го числа, со многими пассажирами я сошел на берег и пошел с единоверцами на поклонение в храм свт. Лазаря, которого Христос в Вифании воскресил из мертвых. Гроб, который в почтении у христиан, помещен в церкви под землей, под престолом, в тесной пещерке, на западной стороне. В нее сходят с правой стороны алтаря по узкой каменной лестнице. О мощах его свидетельствует Синаксарь, [в чтении] на субботу Ваий[99]99
  Греческое слово «синаксарь» фшч/.сарюх’), когда оно касается обозначения книг, переводится как «сборник». Под заглавием «Синаксарь» в Византии с X в. был известен сборник кратких житий вселенских святых, которые читались в день их чествования на утренней службе после третьей (позднее – после шестой) песни канона. На Руси после перевода (в начале XII в.) этот сборник получил название «Пролог», в него вносились для поминовения жития и памяти русских святых по мере их канонизации. Иеромонах Мелетий, однако, имеет в виду другой Синаксарь, который был составлен в Византии в XIV в. Каллистом Ксанфопулом. Он также был переведен на Руси для церковного употребления и был приложением к Триоди как сборник различных чтений (поучений, бесед, проповедей, житий), приуроченных ко дням Пасхального календаря, начиная от Недели мытаря и фарисея до Недели всех святых. В Лазареву субботу по триодному (Пасхальному) Синаксарю читались слово-воспоминание о воскрешении Лазаря и похвала ему. Триодь – церковная книга, в которой излагаются последования с изменяемыми молитвословиями для богослужения подвижных дней годичного круга, в которые поют трипеснцы, т. е. каноны не полные, а состоящие из 2-х, 4-х, чаще – 3-х песней. Поскольку трипеснцы различны по употреблению, используется Триодь постная (молитвословия в ней приурочены к посту и обнимает седмицы и недели перед Великим постом и после него) и Триодь цветная (в ней собраны последования для дней Пятидесятницы и седмицы Пятидесятницы в период от Пасхи до Недели всех святых).


[Закрыть]: что царь Лев Премудрый перенес их оттуда в Константинополь и в созданном во имя его храме положил. Где ныне обретаются – неизвестно. Церковь Свт. Лазаря стоит посреди широкого подворья, южная сторона которого вся [занята], на восточной и западной наполовину имеются места и витальницы[100]100
  Витальница (древнерус.) – комната (от слова «витало» – жилище, убежище).


[Закрыть] для паломников, в двух из них мы, семь человек, отдыхали.