Текст книги "Сборник статей. Выпуск 3"

Но в индийской символике белый и красный цвета, особенно сочетания их, также символизируют траур. Сари и другая одежда красного цвета обязательна на свадьбе, отмечала Наталья Романовна Гусева, и она же указывает на то, что в «Глиняной повозочке» у Калидасы, казнь и свадьба как бы соединяются вместе. Есть история про незаслуженно обвиненного Черудатту – принца, которого приготавливают к казни и одевают на него венок и красный плащ. Когда же приходит его возлюбленная и выясняется, что он ни в чем не виноват, то он ей говорит: «Смотри, и этот красный плащ, и осужденного венок ты в украшенье жениха своим приходом превратила…».

В свадебной обрядности у нас хлеб и соль играют огромную роль. Молодых благословляли хлебом-солью. На свадебном столе обязательно должны были стоять хлеб и соль. Но в восточных регионах Вологодской и Архангельской области сохранилась память о том, что раньше невесте перед венцом сваха и крестная мать – важатка, натирали темя солью, считалось, что это делается для предохранения от сглаза. Интересно, что в древнеиндийских текстах соль и соленая пища всегда ассоциируется с половыми отношениями.

Символом половых отношений в индийской традиции считается также заяц, который постоянно присутствует в миниатюрах, изображающих эротические сцены. Символике зайца в славянской традиции посвящена большая работа Гу, где он отмечает, что заяц в славянской традиции связан с сакральной, древней в своих истоках фаллической символикой и любовно-брачной семантикой. Кроме того, у нас считалось, что заяц влияет на красоту, и кто съест кусочек заячьего мяса, будет красавцем. В Индии красивую девушку называют зайцеликой. Кроме того, и в восточно-славянской, и в индийской традиции заяц связан с месяцем и является его воплощением. С подобной ситуацией мы сталкиваемся в славянской фольклорной традиции: «заяц-месяц – где был? – в лесе» (Казанская губ.), «заяц-месяц вырвал травку – положил на лавку» (Петербургская губ.), «заяц-месяц сорвал травку – принес на лавку» (Пермская губ.). В свадебной обрядности славянской и восточно-славянской, в частности, заяц – это символ жениха. На Пинеге до сих пор жениху на свадьбе дарят сшитого из льна зайца.

Когда отец передает свою дочь жениху в индийской традиции, он перевязывает ей руку веревкой, ведет её, передает её жениху. Жених берет другой конец веревки и обводит свою суженую по часовой стрелке вокруг алтаря. После передачи отцом своей дочери жениху их руки перевязывали, и они так шли. И у нас в русской традиции отец передавая невесту жениху, завязывает длинное трех метровое свадебное полотенце петлей на левой руке невесты, как и в индийской традиции, жених берет другой конец полотенца и обходит с ней по часовой стрелке вокруг столешника, покрытого специальной скатертью с орнаментальными кодами пожелания счастья. Та же ситуация в Индии – молодые проходят вокруг алтаря, на котором выкладываются специальные орнаменты. Более того, в северо-русской традиции обязательно выпекается витушка – круглый хлеб, в котором сначала создается из теста свастика, потом она обкладывается другим тестом, и когда укладывается на под, при выпечке свастика оказывается сверху этой витушки и когда её поднимаешь – на поду. Аналогичная ситуация в Индии, только там жрец насыпает в виде лепешки рис, а на нем рисует одну из главных янтр со свастикой.

Мы уже знаем с вами, что венки играют большую роль в индийской свадебной обрядности, но не забывайте, что сам русский термин – венчание связан с венком, что свадьбы начинались в купальский период (это начало свадеб в деревнях) В Купале венки играли особую роль.

Тоже самое, что мы говорили про свадебную обрядность, можно сказать про похоронную обрядность, и там, и там она оказывается идентичной в деталях. Так, например, по русским представлениям умирающий должен закончить свою жизнь на соломе. По этнографическим данным ещё в 90-х годах XX века покойников мыли на соломе. В восточных регионах Вологодской области умирающих стариков выносят во двор к скотине, кладут на солому, омывают и здесь же он может умереть. Надо чтобы сено затоптала корова, чтобы корень, т.е. род продолжал жить хорошо. Пандей отмечает, что в древнеиндийском обряде умирающего клали на землю, обмазанную коровьим навозом и посыпанную священной соломой. Т.е. как в северо-русской традиции, так и в индийской умирающий, солома и корова взаимосвязаны.

Тейлор в своей хорошо известной работе «Первобытная культура» писал о том, что индусы приносят в дар брахманам черную корову. На русском Севере до начала XX века, а кое-где до 20-х годов XX века, сохранялся обычай, когда родственники покойного дарили корову нищему, говоря при этом, что это коровка покойника. Но брахман в идеале – нищий, он живет подаянием. В индийской традиции считается, что все умершие уходят на Луну, и что они там пребывают до тех пор, пока не пройдет первая половина месяца. Во вторую половину они или освобождаются окончательно, или возвращаются на землю дождем и росой, снова рождаясь здесь. Мы должны вспомнить комментарий по учению против язычества XII века, где говорится? что «то не Род, сидя на воздухе, мечет на землю груды (имеются ввиду: дождь, роса, снег) и в том рожаются дети. Бог во всему творец, а не Род». Т.е. здесь та же убежденность, что души возвращаются на Землю дождем или росой. Мало того, индусы считали, что жертвоприношения и молитвы предкам удобно отправлять в новолуние, когда у них полдень, именно это делали на русском Севере ещё в начале XX века, обращаясь к молодому народившемуся месяцу с молитвой о здоровье – «не болели бы зубы, не страдали бы десны, не болела бы алая кровь».

Заметим при этом, что похоронная обрядность также вся абсолютно идентична. Начнем с того, что древнеиндийский бог смерти носит имя Яма. Бога смерти Яму сопровождают две собаки – старая и молодая. Да будет вам известно, что в Обонежье ещё в начале 7 тысячелетия до н.э. был похоронен мальчик, у левого плеча которого лежали две ритуально убитые собаки – старая и молодая. Это мезолит, Ариев на территории Индостана ещё не было. Ещё не распалась индоевропейская общность. Сейчас для Индостана характерна кремация, и принесена она была туда ариями. Но на русском Севере до XII века покойников продолжали жечь по общеарийскому обряду. После сожжения кости собирали, мыли, складывали в сосуд, этот сосуд помещали под корни деревьев или в специальные срубики – домики мертвых. Та же ситуация происходит на территории Индии.

Ещё в XIX веке исследователи отмечали, что славянское слово «крада» – жертвоприношение во время похорон, идентично индийскому «шрада» – священная жертва в честь мертвых. Интересно то, что после погребения, как правило, и там и там необходимо было омыться. В индийской традиции омывались все родственники до 7 или 10 колена. У нас – те, кто совершали обряд. Но что интересно, и в индийской традиции необходимо было перед омовением посыпать себя пеплом и песком, и в северно-русской традиции посыпали себя могильной землей и только после этого шли мыться. Таким образом, мы имеем дело, по существу, с абсолютно идентичными обрядами. Вплоть до того, что после похорон в Индии запрещалось плакать, надо было петь и плясать. Но та же ситуация на русском Севере – ещё в 90 годы XX века было записано сообщение от женщины о том, что её тетушка просила, чтобы когда она умрет, плясали на её могилке.

Интересно и то, что на ростане – на перекрестках, бросали в обеих традициях зерна птицам после похорон. У северо-русских при выносе покойника позади процессии шла женщина с банным веником и выметала пол до самого порога и разбрызгивала вокруг себя воду. В индийской традиции ветками заметали следы быка, который шел в похоронной процессии. И наконец, у нас после похоронных поминок, следующие поминки бывают на 9-й день. Ещё в XVII веке иностранцы не могли понять, почему именно в 9-й день. Но в ведической традиции говорится о том, что человек восстанавливает после кремации свое световое тело полностью на 9-й день. И тут у нас схожие с индийскими, обряды.

И родильная обрядность тоже совершенно идентична. В Падма Пуране сказано, что беременную женщину нельзя сажать на муравейник. Казалось бы, ну что ей на муравейнике делать? Но на русском Севере сохранилось следующее предание: когда приводят сноху в дом её мужа, то свекровь говорит: «Любите мою молодушку, любите, под коровушек водите, на муравьище не садите». Предполагается при этом, что под коровушек водите, означает – чтобы чаще рожала, потому что делали это во дворе у коровы. А поскольку бесплодные женщины проходили обряд – сидение на муравейнике, то её водить туда крайне было бы не желательно.

Более того, и в Индии, и на русском Севере, роды проходили в тех местах в доме, которые были связаны со смертью – это были хлев, амбар, в Индии – это южная и юго-западная сторона дома. И там и там развязывались все узлы, если что-то было проблемное во время родов. И там, и там роженица, и ребенок 9 дней считались нечистыми, и огонь, который горел при родах, тоже считался нечистым. И там и там зажигали новый огонь и навещали роженицу на 10-й день. И там и там требовалось на 6-м месяце начинать кормить ребенка твердой пищей: в Индии рис с молоком, а у русских – пережеванная ржаная лепешка с молоком.

И северо-русы, и белорусы, и индусы не стригут ребенку ногти, пока ему не исполнится год. А стричь волосы позволялось не ранее 3-х летнего возраста, причем перед стрижкой ребенка одевают в новую нестиранную белую одежду, а стриженые волосы закатывают в коровий навоз и опускают в речку. Зачем это делалось – остается вопросом. Но факт, что и родильные обряды у русских и индусов одинаковы.

Свои размышления я подвожу к тому, что если русские не являются коренным населением Восточной Европы, тогда не понятно откуда появились у них домашние обряды многотысячелетней давности, совершенно идентичные древним арийским обрядам, учитывая что эти народы разошлись, по меньшей мере 4 тысяч лет тому назад. Очень многие из этих обрядов сохранились только на русском Севере и отсутствуют в Белорусском и Украинском регионах. Но тем не менее, если мы сегодня занимаясь анализом диалектных форм русского Севера, насчитываем уже не десятками, а сотнями слова-термины санскрита, которые шире по своим значениям, чем классический санскрит, я абсолютно согласна со Здановичем, который говорит, что санскрит – это вторичный язык по отношению к древнему индоевропейскому или прото-русскому языку. Мало того, крупнейший санскритолог Индии Дурга Прасад Шастри не случайно побывав в России сказал: «Если бы меня спросили, какие два языка наиболее близки в мире друг-другу, я не задумываясь, ответил бы – русский и санскрит».

Здесь говорили незадолго до меня о прародине Ариев на территории Урала. Давайте не будем сокращать нашу прародину до узкой полосы гор, о которых в Махабхарате говорится как об ещё отсутствующих, ибо там описывается то время, когда на месте современного Урала плескалось древнее море.

Давайте не будем забывать того обстоятельства, что все абсолютно специалисты по санскриту, по древней индоевропейской лингвистике утверждают, что Восточной границей прародины Ариев была река Волга, которую они называли «Огибающей Землю». И память о ней сохранилась и у индусов, и у иранцев на долгие тысячи лет, после того как они отсюда ушли.

Не надо забывать того обстоятельства, что на сегодняшний день названия практически всех рек и озер русского Севера мы можем перевести если не со славянского, то в основной массе с санскрита, этимология иначе становится непонятной. Лексика, орнаментика, название рек, озер, деревень, городов – все это говорит об очень многом. Знаете ли вы, что древнее название Архангельска – «Пур-Наволок». Не Хастинапур, не Сингапур, где Пур поставлен уже во вторую часть названия. Это как Ленинград – Петроград, но есть у нас Град-Москва. Так вот наиболее архаическое сочетание, когда град стоит впереди. Знаете ли вы, что родина Ломоносова – город Холмогоры стоит на трех островах: Кур-острове, Наль-острове и Ухт—острове. Где Кур и Наль в Махабхарате это прапредки Ариев – два брата островитянина, Ухта – на санскрите значит «песня». А река Холмогорка ещё в XIX веке называлась «Падра», что значит на санскрите – деревенская.

Таким образом, мы с вами имеем многотысячелетнюю историю проживания на территории, где находится огромное количество полезных ископаемых, рек, озер, ещё достаточно чистого воздуха, огромных лесов, которые мы гробим сейчас с дикой скоростью, и с таким восторгом, с таким упоением засоряем свой язык, который называют прото-языком крупнейшие лингвисты мира, засоряем его всевозможными англицизмами, и очень часто называем свою Родину – этой страной.

Да в этой стране жили наши предки многие тысячи лет тому назад. Оставили нам с вами свою память, свои обряды, свои песни, свои сказки и свою ментальность, ту самую ментальность, которая сохранилась в словах Дмитрия Донского: «Нет больше счастья, чем постоять за други своя». Вот эта ментальность, когда сохраняется тот человек, который думает о своем народе, а потом уже о себе, – она и есть коренная, основная. И когда нам показывают фильмы под названием «Основной инстинкт», нам просто не говорят о том, что основных инстинктов три: инстинкт самосохранения, инстинкт продолжения рода и инстинкт сохранения вида. Так вот, инстинкт сохранения вида или своего народа – он выше двух других. И все это в ментальности, в обрядовой практике нашего народа есть. А что она древняя подтверждает то, о чем я вам сейчас говорила.

Имейте ввиду, что на территории Индостана до сих пор молодых во время свадьбы окуривают горящей березовой веточкой. И раньше, до XVIII века, брак в высших кастах считался незаконным, если запись о нем не будет сделана на бересте, а береза не является породообразующей на территории Индостана, она растет на высоте 2.5—3 тысяч метров в Гималаях. И для того, чтобы бересту достать, нужно сначала туда подняться. И наконец, самый древний список Атхарваведы, а это супер Веда – Веда заговоров, датируемый XVI веком и найденный в первой половине XIX века в Пенджабе, был сделан на березовой коре, бересте.

26—28 ноября 2010 г.

О подлинности «Велесовой книги»

Перевод «Велесовой книги» Валентина и Юлии Гнатюк, судя по всему, должен завершить дискуссию о подлинности деревянных дощечек с вырезанными на них письменами, найденных в 1919 году полковником Ф.А.Изенбеком в имении князей Донец-Захаржевских под Харьковом.

Так в данном переводе есть исключительно важный аргумент, свидетельствующий о подлинности текста «Велесовой книги». Это перечень главных календарных праздников года: Коляда, Яро, Красная Гора и Овсени (Великие и Малые). Они отмечают собой так называемый «Крест Года», т.е. зимнее и летнее солнцестояния и весеннее и осеннее равноденствия. То, что Коляда это Зимние Святки, а Яро или Ярилин день-Купало, известно давно. Но что касается Красной Горы и Овсеня, то никто из этнографов и фольклористов 19—20 веков никогда не связывал их с весенним и осенним равноденствиями. Сегодня у нас есть веские основания сделать это. И то, что современные (конец 20 – начало 21 в.в.) научные данные свидетельствуют о том, что не могли знать ни Ф.А.Изенбек, ни Ю.П.Миролюбов в первой половине 20 века, но знала «Велесова Книга», подтверждает ее подлинность.

С. В. Жарникова. 28.08.2009 г.

Древний праздник Масленица

В древности Новый год (земледельческий) начинался с весеннего равноденствия – ночи с 21 на 22 марта. Именно к этому времени приурочены обряды Масленицы – «единственного крупного дохристианского праздника, не приуроченного к христианскому празднику и не получившего нового истолкования». Древность обрядов Масленицы подтверждается тем, что этот праздник (в том или ином виде) сохранился у многих индоевропейских народов.

Так, в Швейцарии Масленица связана с ряжением. Это, прежде всего, устрашающие маски, происхождение которых было связано с древними верованиями. К их числу относятся «дым», «пестрые», «лохматые», или «вышедшие из дымохода» (в повериях через дымоход проникали духи). Для праздника делались деревянные размалеванные маски с оскаленными зубами и клочками шерсти и меха, которые производили жуткое впечатление. Появлению ряженых на улице предшествовал звон колокольчиков, висевших у них на поясах. Ряженые держали в руках длинные палки с прикрепленными к ним мешочками золы и сажи. Звуки, издававшиеся ими, походили на рев, рычание или ворчание. Как считают швейцарские этнографы Р. Вейсс, К. Ханземанн и К. Мейли, эти маски служили в древности воплощением умерших, были связаны с культом предков и были принадлежностью мужских союзов. Ряженые мазали встречных сажей или обливали водой – действия, связанные в прошлом с магией плодородия.

В Польше ряженые одевались в вывернутые кожухи, водили по дворам «туроня» и «козу». Они также мазали лицо сажей.

В Чехословакии были распространены масленичные шествия ряженых. В Словакии это шествие возглавлял «туронь». Ряженые мазали прохожих сажей и обсыпали пеплом.

В Югославии ряженые одевались в одежды из овчины, мехом наружу, «украшенные» колючими ветками, хвостами животных, колокольчиками. Маски делали из кожи, дерева и даже из металла. Среди зооморфных масок особое распространение получили маски с рогами. Причем маски и колокольчики переходили по наследству от отца к сыну.

В Нидерландах на Масленицу фермеры собирают необъезженных лошадей. Их тщательно чистят, в гривы и хвосты вплетают яркие бумажные цветы. Затем участники праздника садятся на лошадей и скачут к морскому берегу, причем лошадь обязательно должна замочить ноги.

В Германии ряженые парни и девушки впрягались в плуг и ходили с ним по всем переулкам города. В Мюнхене при переводе учеников мясников в подмастерья в масляниный понедельник ученики были одеты в овечий мех, обшитый телячьими хвостами. Они старались обрызгать водой из фонтана всех стоящих вокруг. Прежний смысл этих действий – заклинание плодородия. В число масляничных ряженых часто входила супружеская пара или жених с невестой, а раньше включались и элементы свадебного обряда. (Безбрачие в народе часто воспринималось как порок, который мог повлиять на плодородие почвы).

У лужичан в масляничных танцах считалось, что танцевать надо бойко, прыгать высоко, чтобы лен уродился высокий. В Сербии, Черногории и Македонии после масляничного ужина, когда вся семья собиралась вместе, подвешивали над столом на бечевке вареное яйцо и раскачивали его по кругу: каждый из присутствующих стремился прикоснуться к нему губами или зубами. Верили, что этот «обычай способствовал хорошему урожаю, увеличению поголовья скота и птицы.

В Словении на Масленицу все, и стар, и млад, должны были плясать и прыгать, чтобы хорошо уродилась репа, причем, чем выше подпрыгивают танцующие, тем обильнее был урожай. С этой же целью плясали и подпрыгивали ряженые. Считалось, что качание на качелях, на канатах, сплетенных из растений, или непосредственно на ветвях деревьях, также способствует плодородию земли, здоровью людей и борьбе со злой силой.

В ряде мест Словении посуду, бывшую в употреблении в последний день Масленицы, не мыли, а во время сева сеяли из нее – верили, что это принесет богатый урожай. И, наконец, в Болгарии на сырной неделе качались на качелях, что по поверию, приносило здоровье. В течение всей сырной недели парни и девушки затемно выходили за село, садились на какое-нибудь ровное место, повернувшись к востоку, и пели песни. Затем водили хоровод и продолжали петь песни любовного содержания. Народное объяснение обычая – «для плодородия и здоровья».

Все эти факты свидетельствуют о том, что Масленица, как праздник начала года – весны, сложился еще в общеиндоевропейский период, не позднее рубежа IV – III тыс. до н. э. Об этом свидетельствуют не только традиции европейских народов, сохраненные вплоть до наших дней, но и традиции Индии, пришедшие из глубокой древности.

В древнеиндийской обрядности многие элементы Масленицы (и последующей Пасхи) прослеживаются в одном из самых ярких праздников порубежья зимы и весны – Холи, который отмечался в феврале-марте (окончание холодного сезона). Н.Р.Гусева подчеркивает, что «все ритуальные действия праздника неотделимы от магии плодородия и исторически восходят к доиндийскому периоду жизни арьев. Обрядово-магические проявления, связанные с весенним равноденствием, носят характер, чрезвычайно близкий пасхальным, восходящим непосредственно к язычеству, что и перешло в пасхальную обрядность славянских народов». Как пример таких общих обрядов Пасхи и Холи, Н.Р.Гусева приводит обычай красить яйца в красный цвету славян и обливать друг друга красками у индийцев. Причем: «и у тех, и у других красный цвет применяется обязательно как цвет воспроизводства людей и животных, и это служит одним из самых четких пережитков магии плодородия». Помимо пасхальных элементов, в индийском празднике Холи присутствуют в большом количестве обрядовые действия, характерные для восточнославянской Масленицы. Это целый ряд поведенческих проявлений, которые, судя по всему, сложились в глубочайшей древности: распевание непристойных песен эротического содержания, исполнение танцев плодородия, распитие алкогольных напитков, приготовление ритуальной пищи из теста и творога. В Индии во время праздника Холи обязательно сжигают чучело Холики, которое делают из соломы. Для костра собирают хворост, солому, старые вещи, коровий навоз. Костер поджигают огнем, который каждый приносит из дома, и все танцуют возле него.

Но, согласно русской традиции, на Масленицу разрешалось петь непристойные песни, полные эротических намеков. В.К.Соколова пишет: «на проводах Масленицы на реке Тавде главные распорядители раздевались донага и делали вид, что моются в бане. В Ишимском округе 60 лет назад был „масленичный король“, который произносил „речи в костюме Адама“. Интересно отметить, что обнажались даже при лютых морозах, и делали это не мальчишки, не отпетые озорники, а пожилые уважаемые люди». На Русском Севере на Масленицу, как и в Индии во время праздника Холи, жгли костры. Причем материалом для костра было сено, солома, старые вещи. В Белозерском уезде Новгородской губернии девушки сено и солому старались добыть тайно, украв у соседей. Здесь не добавляли в костер коровий навоз, но зато обмазывали им дно корзин и нижнюю часть деревянных плашек, на которых скатывались с ледяных гор. Чучело Масленицы, как и Холики, делали из соломы и сжигали. В Вологодской губернии такой обряд был распространен в Кадниковском, Вологодском, Кубенском и Никольском уездах. На Масленицу ряженые в Вологодской губернии нередко сыпали на пол избы пепел и золу и плясали на них, а также мазали сажей и посыпали пеплом и золой всех участников обряда. В индийской традиции существует обычай во время Холи брать горсть золы от костра, посыпать им пол в доме и бросать щепотки золы друг в друга.

Обрядовые действия на Масленицу на Русском Севере были разнообразны. Так В. К. Соколова, в связи с проводами Масленицы отмечает следующие основные моменты:

1.Зажигание костров;

2.Проводы – похороны;

3.Обычаи, связанные с молодоженами;

4.Катание на лошадях и с ледяных гор;

5.Праздничная трапеза – блины;

6.Поминание усопших родителей.

1. Зажигание костров. В некоторых сообщениях говорится, что материал для костра надо было обязательно украсть. Возможно, что это очень древний пережиток – собирать все для священных огней тайно (такой обычай соблюдался при сборе материалов для купальских костров украинцев и белорусов). Материал для костров свозили на паровое поле, на возвышенность и в сумерки зажигали костер. Под влиянием обычая красть материал для костра, стали красть и бревна для ледяной горки – «катушки». Так делали в селе Кокшеньга Никольского уезда Вологодской губернии.

2. Проводы – похороны. Масленица – праздник, связанный с поминовением покойников. Кулачные бои, которые устраивают на Масленицу – также один из элементов поминального обряда. Костры, которые жгут на Масленицу (из соломы и старых вещей) также в древности были связаны с культом предков, так как считалось, что ритуально человек обязательно должен был умереть на соломе. Среди персонажей Масленицы (как и святок) обязательно были: предки («старцы», «покойник»), чужаки («нищие»). Именно они «отпевали покойника», которого изображал кто-нибудь из мужчин. Всех девушек заставляли целовать его в губы. Это отпевание очень часто выражалось в самой изощренной «площадной» ругани, которая была ритуальной и, как считалось, способствовала плодородию. Ряженые рядились в изорванную одежду, лохмотья, в вывороченные шубы, приделывали горбы («старцы»), накрывались пологом («лошадь»), мазались углем, сажей. Придя в избу, плясали молча или имитировали голосом вой, звучание музыкальных инструментов. По деревне ряженые могли ездить на метле, на ухватах.

3. Обычаи, связанные с молодоженами. Д.К.Зеленин считал, что некоторые элементы масленичных обрядов «свидетельствуют о том, что когда-то этот праздник совпадал с окончанием периода свадеб. С одной стороны, в них содержатся величания молодых, вступивших в брак в течение последнего года, с другой – наказания для тех, кто не сумел воспользоваться только что закончившимся свадебным периодом». Он отмечал, что Вьюнишник, то есть пение песен с поздравлением новобрачных, в некоторых местах также приходится на Масленицу. Один из распространенных в XIX – начале XX в. обычаев – катание молодоженов с горы на салазках «прокатывание». Особенно устойчиво катание молодых с ледяных гор сохранилось на Русском Севере (Архангельская, Вологодская, Олонецкая губернии). Этому катанию здесь придавалось особое значение. Молодая, как правило, поднявшись на гору, низко кланялась три раза и, сев на колени мужа, целовала его. Скатившись с горы, молодая еще раз целовала мужа. Считалось, что для плодородия молодых необходимо сажать прямо на снег, на них наваливались все, кто скатывался с горы, их зарывали в сугроб. В этом обряде молодоженам наглядно демонстрировали истину: «Жизнь прожить – не поле перейти». Катанию с гор в древности приписывалось магическое значение. До начала XX века во многих областях России продолжали кататься с гор на прялках (или донцах прялок) «на долгий лен». Так в Кубенском уезде, с гор катались и замужние женщины.

4. В этот круг обрядов входит и катание на лошадях, которых украшали лентами, расписными дугами, дорогими колокольчиками. Сани традиционно закрывали овчинами мехом наружу, которые также считались стимулирующими плодородие.

5. Праздничная трапеза – блины. В.К.Соколова пишет: «Некоторые исследователи видели в блинах отголосок солярного культа – знак оживающего солнца. Но это мнение не имеет серьезных оснований. Блины по происхождению, действительно, ритуальная еда, но связаны они были непосредственно не с Масленицей и с солнцем, а с культом предков, который входил как составной элемент в масленичный обряд». Суббота перед Масленицей отмечалась как родительская. В этот день пекли блины (начинали печь). В некоторых деревнях первый блин клали на божницу – «родителям», этот блин мазали медом, коровьим маслом и посыпали сахарным песком. Иногда первый блин несли на погост и клали на могилу. Надо помнить, что блины – обязательная еда на похоронах и при поминовении душ умерших. Причем, знаком Масленицы блины стали только у русских, у украинцев и белорусов такого не было. В связи с обрядовыми блинами, стоит обратить внимание на то, что жители гор Афганистана – калаши, которых считают наследниками «древнейшей до-ведической идеологии первых индоевропейских иммигрантов на субконтиненте», во время праздника «chaumos» (аналога русской Масленицы) пекут три лепешки, предназначенные для душ умерших. И здесь стоит вспомнить текст Махабхараты, рассказывающий древний миф о том, как появилась жертва предкам и почему предки называются «пинда», то есть лепешки. Этот миф гласит, что когда «земля, опоясанная океаном, некогда исчезла», то Творец поднял ее, приняв образ вепря-кабана. (Вспомним, что один из христианских святых, заменивших древнего бога Велеса-Трояна, носил имя Василий и был покровителем свиноводства). Итак, подняв первоматерию из глубин космического океана, Творец увидел, что к его клыкам прилипли три кома земли. Из них он слепил три лепешки и произнес следующие слова:

 
«Я творец мира, себя воздвиг, чтобы произвести предков.
Раздумывая о высшем законе обряда жертвы, предкам,
Достав землю, я со своих клыков на южную сторону сбросил эти лепешки,
Из них возникли предки.
Эти три лепешки безвидны, пусть будут безвидны и вечные предки, созданные мною в мире.
Как отца, деда и прадеда пусть меня знают,
Пребывающего здесь, в трех лепешках. Певец, таков его устав, что предки познаются как лепешки.
И по слову Творца постоянно получают поклонение».
 

6. Поминание усопших родителей. Приготовление ритуальной пищи – блинов непосредственно связано с поминовением усопших родителей. Еще П. В. Шейн в XIX веке подчеркивал, что крестьяне считают «будто надежным способом связи с иным миром является обычай печь блины». Это обязательная еда похорон, поминок, свадеб, святок и Масленицы, то есть дней, в той или иной мере связанных с отправлением культа предков. В.К.Соколова отмечает, что: «В первой половине XIX века обычай отдавать первый блин покойным родителям или поминать их блинами, видимо, бытовал широко». Вероятно, здесь перед нами отголосок древнего мифа, приведенного выше, согласно которому первые предки возникли из трех комов земли, превращенных Творцом в лепешки. Таким образом, первый блин, судя по всему, является символом кома земли и прадеда, то есть Творца или Деда Мороза.

Поэтому ритуальное кормление блинами – прерогатива Деда Мороза и дней, связанных с его обрядовым почитанием. Так как Масленица была связана с поминовением усопших родственников и характеризовалась ритуальными бесчинствами ряженых, нет ничего удивительного в том, что вплоть до конца XIX – начала XX вв. некоторые архаические элементы поведения ряженых сохранялись в домашних обрядах. Уже отмечалось ранее, что ряженые «колдуны» могли ездить голыми на палке, метле, кочерге. Но на порубежье веков в Тотемском уезде существовал обычай, при котором нагие женщины до восхода солнца три раза объезжали дом на клюке (чтобы выжить клопов и тараканов). А в Череповецком уезде каждый хозяин дома обязан был «объехать утром избу на помеле, чтобы никто не видел, и в доме целый год будет всякого добра».