Текст книги "Племя Тула – утерянное равновесие"

– Ты уже не могла остановить это, – продолжал сочувствующий голос Адама. – Механизм был запущен. Это было уже неизбежно.

– Я мать племени! – возражала Иша. – Я должна была остановить… Это моя ответственность!

– Теперь ты всего лишь звено в цепи неизбежных последствий, – вещал голос Адама. – Ищите путь к истине! Осмыслите свои заблуждения, чтобы вернуться к своему первоначальному предназначению! Иной ответственности вы больше не несёте.

– Как мне быть? – со страхом спросила она. – Как я смогу смотреть в глаза дочери после того, как принесла в жертву её дитя? Моего собственного внука…

Иша отчаянно качала головой и била по ней своими ладонями.

– Всё не так, как ты думаешь, Иша.

Мать племени остановилась и уставилась на сияние дерева и едва видный глазу силуэт Адама.

– Мальчик жив! – шокировал её тот. – Тобой управляла хитрость заблудших людей, им нужен был этот ребёнок для того, чтобы обрести власть.

– Как это возможно, Адам? – Иша сидела напротив дерева, не веря своим ушам. – Значит… значит, наш внук жив?

– Жив, Иша, – подтвердил голос.

– О… хвала предкам за то, что не позволили мне совершить такое страшное преступление. – начала причитать она. – Ты снял с моего сердца такой тяжкий груз… Главное, что мальчик жив, а мы… мы обязательно найдём и вернём его.

– Рано ты вздыхаешь, Иша! Не найти вам теперь покоя! Ни сил, ни возможности вернуть мальчика вы не найдёте.

– Но почему? – снова воскликнула умоляющим тоном она, обратив ладони к небу. – Позвольте мне исправить…

– Вам останется только ожидание! – грозно заявил силуэт. – Время само расставит всё по местам.

– Что нас ждёт? Скажи, Адам, не томи. Что нам нужно делать? – испуганно молила она.

– В ваших руках только одно спасение: растите оставшегося мальчика в истинных знаниях и традициях предков племени. Обучайте его тем ценностям, которым обучали нас мудрейшие. Старайтесь укрепить в нём свет, потому как слепцы будут вести второго по ложному пути, и он сам станет таковым.

– Как же так, Адам?

– Одна-единая сила была дана вам во спасение, но разделили вы её на части, и отныне брат брату злейшим врагом станет! – ошарашил голос.

– Что? – испуганно воскликнула Иша и, шатаясь, подскочила на ноги. – Неужели из-за меня братья будут враждовать?

– Не из-за тебя, Иша. Те, кто поработили твой разум, не остановятся! Ослепнув ещё больше от тщеславия своего, они будут вести мир к разрушению, и опасность конца всему живому нависнет над землёй. Потерянный мальчик станет орудием в их руках, зло станет исходить и от него самого… Вам же нужно беречь оставшегося мальчика и дать ему необходимые знания. Избранник сыновей могущества должен будет найти в себе силы, чтобы узреть своего истинного врага! Узреть и победить. Лишь он один спасёт всех вас. Это всё, что я могу сказать тебе, Иша. А теперь, прощай… – с этими словами голос Адама пропал и уже не отзывался.

– Адам? – пыталась Иша выйти на связь с ним. – Адам! Поговори со мной…

– Не услышите вы более наяву напутствий наших, – донеслись голоса из недр могучего дерева. – Пока не усвоите уроки и не вернётесь на путь истины!

– Ай-яй-яй… – махала головой Иша, схватившись за неё обеими руками. – Что же мы наделали?!

Отголосок предков плавно превратился в гул несвязных звуков, и свет, исходящий от дерева предков, начал увеличиваться, пока не осветил весь остров. На мгновение тёмная ночь стала днём. Члены племени проснулись от яркого, ослепляющего света, они выбежали из своих домов, озираясь вокруг. Словно взрывной волной свечение вырвалось из священного древа и, собравшись в большой светящийся шар над островом, подобно солнцу, исчезло. Ночь вернулась, и темнота поглотила всё вокруг.

С тех пор Древо предков больше не светилось, а отголоски мудрейших больше не давали о себе знать. Они молчали, но их наставления остались в памяти.

Теперь племени предстояло пройти испытания наравне с другими, обычными людьми. Жить наугад, пытаясь найти внутри себя те самые подсказки, которые могли бы направить их в верном для них направлении.

ГЛАВА 6

Без рода и племени

Илай, сын Ходаи и Анумана, рос смышлёным ребёнком. В свои шесть лет он уже рассуждал как вполне сформировавшаяся личность. Однако вопросов у мальчика было немерено, и знать хотелось всё здесь и сейчас.

– А что было потом? – жадно слушал Илай рассказы матери племени о том, как началась эпоха племени Тула, сидя у родника в глубине острова.

– Скрывшись от погони, пожилая пара с новорождённой Умой на руках обжилась в лесу и растила девочку в бедности, но любви, – продолжала рассказ она.

– А сколько ей было тогда, когда предки стали с ней разговаривать? – поинтересовался мальчик.

– В писаниях старейшин сказано, что это произошло в возрасте двенадцати лет. – Мать племени одобрительно кивнула своим воспоминаниям. – Потому мы и придаём особое значение этому возрасту. Долгие годы Ума была лишена дара речи. Её приёмные родители делали всё возможное, чтобы девочка заговорила.

– О-о… И что дальше? – продолжал он расспрашивать бабушку.

– Дальше сказано, что Ума сильно заболела… Она была между жизнью и смертью некоторое время. Когда она уже чуть было не отправилась в мир иной, явился девочке ангел и оповестил о том, что ей суждено положить начало избранному сообществу, которому будет дана в дар необычайная сила, с помощью которой они смогут спасти всё человечество. Ума дала обет служить своему предназначению и передавать знания предков дальше, исцелять знаниями их тела и души. И только потом она начала разговаривать. Помогая людям, девочка стала создавать сообщество из множества народов, живущее по законам мироздания. Так и начало зарождаться племя избранных людей – людей, чья избранность не в происхождении, а в состоянии их сознания, чистоты намерений и особом уважении к предкам и ко всему живому на Земле как к части самих себя. Древние знания и образ мышления, мой милый малыш, способны даровать людям особую силу и возможность сделать этот мир лучше, добрее, мирнее…

– А как это? Мы один народ, в котором есть много народов? – удивился Илай.

– Да, мой хороший, наше сообщество объединило в себе очень много народов мира, – засмеялась Иша. – Наверное, нет на Земле другого такого места, где одни и те же люди празднуют вместе национальные праздники самых разных культур. Мы уважаем веру предков каждого, кто стал частью нашего сообщества.

– А, что, у нас одна вера не против другой, как в остальном мире?

– Нет, нет… – покачала головой бабушка. – Наше племя появилось с целью объединить всех. Это было нашим предназначением с самого начала, и к этому стремились все поколения нашего сообщества. Чистая и истинная вера никогда не отменит право на существование другой веры до тех пор, пока одним людям не вздумается превзойти других. Нам нужно было учиться единству и уважению друг к другу, а затем обучать этому других. У одного и того же дерева могут расти ветви разной толщины или длины… Иногда они отличаются даже цветом. Но это не важно, Илай. Важно то, что их объединяют одни и те же корни, один ствол, по которому поступает пища, и что на них растут одни и те же плоды – плоды любви, уважения, осознанности, сострадания… Мы должны были стать примером для всех.

– Ух ты! – воскликнул Илай. – И это всё о нас?

– Да, мальчик мой, – посмеялась Иша. – Мы потомки Умы и других прародителей племени.

– А почему же только у меня есть эта сила? – удивился он. – Почему всё племя не играет со мной с водой, воздухом и землёй?.. Э-э-э… только огнём мне мама не разрешает.

– Огнём пока ещё рано, – оправдала Иша свою дочь. – Илай, твоя сила не заключается в том, чтобы ощущать тонкую энергию стихий. Эти способности мы обрели благодаря союзу с пятью царями первоэлементов. Твой истинный дар в другом… Ты – проводник света в мир потерянных и испуганных людей. Людей, которые много поколений были жертвами злых намерений и жажды власти… Твой свет – их путеводитель к истинной свободе от страданий. Так уж вышло, что мы лишились наших способностей и дара слышать предков. Мы утеряли свою силу по глупости.

– А я? – задумался Илай.

– Ты избран предками, чтобы исправить то, что натворили мы, – пояснила Иша. – Тебе предстоит вернуть то, что было утеряно нами.

– Ты опять мучаешь бабушку своими расспросами? – объявилась престарелая Ходая, обхватив руками бока.

– Ну, мама… – жалобно протянул Илай. – Ну, ещё чуть-чуть, пожалуйста…

– О боже! – сказала Ходая, закатив глаза. – Только учти, что обед скоро будет готов, и я не буду искать тебя по всему острову. Будешь есть холодное.

– Замётано! – важно заявил Илай и с нетерпением ждал, когда мама вновь оставит его наедине с бабушкой, чьи рассказы он так любил слушать. – Бабушка, а почему, когда мама переживает, она всегда говорит «о боже»? Это такая молитва, да?

– Это такое выражение, – улыбнулась Иша. – Люди часто упоминают бога, когда о чем-то переживают.

– А бог – это имя? – вновь задумался мальчик.

– Нет, мой внучок, это, скорее, определение, – размышляла вслух Иша над вопросом внука. – То же самое, как если бы я сказала «О человек!»

– Тогда я не понимаю, что значит бог? – нетерпеливо пожал плечами Илай.

– Чаще всего, упоминая Бога, люди имеют в веду творца. А творец – это наше восприятие той силы, которая явилась причиной всего, что было, есть и будет. Всё живое во Вселенной – часть этой могущественной силы подобно множеству лучей, исходящих от одного солнца.

– А имя у него есть? – поинтересовался Илай.

– Имён много. Один народ упоминает одно имя, другой – другое… Сколько народов, столько и имён. Иногда во всех этих образах человеку свойственно терять истинный смысл.

– А-а-а… Я понял! – озарился и воскликнул мальчик, сбив с мысли бабушку. – Как в Древней Греции, да? Папа рассказывал мне про греческую мифологию… про Зевса, Афину и Афродиту… и…

– Да, внучок, – подтвердила Иша. – Но тебе нужно понять, что множество образов – это всего лишь многогранное проявление одной и той же силы.

– А в каких богов верит наше племя? – раскрыл рот малыш в ожидании.

– Каждый видит то, что близко образу его мышления. Как бы то ни было, всех нас объединяют одни и те же силы. И память наших предков! А во что тебе верить, мой малыш, – решать только тебе.

– Это значит, что мне нужно решить – верить в одного бога или в нескольких? – уточнил Илай.

– И верить ли тебе в бога вообще, – дополнила мать племени. – Не мы давали тебе право на выбор, и не нам его отбирать. Дело даже не в вере, а в твоём желании приблизится к истине. Никогда не переставай познавать мир… Тогда перед тобой будут открываться знания и пути. Главное, малыш, выбирая свой путь, никогда не отнимай у других право на свой выбор. Много веков люди шли на зов своей веры, подавляя веру других людей и не понимая, что многогранность убеждений является отголоском той многогранности, которая породила их самих.

– Но это же нехорошо, правда? – подметил мальчик.

– Просто люди любят усложнять самые простые истины и хотят быть оригинальными, поэтому каждый народ испокон веков старался подчеркнуть свою индивидуальность.

– А если люди разных народов говорят на разных языках, видят разные образы… верят по-разному… как они поймут, что говорят об одном и том же? – подметил Илай.

– В том-то и дело, мой милый, что мы – люди – не всегда понимаем. – Иша погладила внука по голове. – Мы часто говорим одно и то же разными словами, даже когда общаемся на одном и том же языке, а затем конфликтуем друг с другом. Это то же самое, если бы сыновья одной матери спорили, чья мать лучше.

– Да? Я и не знал, что люди такие глупые, – поспешил судить мальчик.

– Не нужно осуждать других людей, Илай. Не забывай, что ты один из них, несмотря на то, что имеешь доступ к знаниям, которые многие утеряли, и обладаешь особыми способностями. Люди не глупы! Просто мы все имеем слабости. Все мы имеем право на ошибку, и в попытках разобрать запутанный клубок информации часто запутываемся в нём сами. Когда нами овладевают невежество, страхи или гнев, мы пребываем в смятении и теряем рассудок. Это свойственно каждому.

– Об этом тоже написано в книге священной истории? – поинтересовался любопытный мальчик.

– Да, внучок. – Иша вновь погладила ребёнка по голове. – Многие из этих знаний были переданы посланниками пяти царств людям более десяти тысяч лет назад. На протяжении веков они посещали избранных людей в разных регионах, передавая истины, а те передавали их своим потомкам. Судьба сводила их с Умой и, собирая по крупицам все сакральные знания, первые члены сообщества Тула написали эту книгу.

– А я уже достаточно большой, чтобы прочитать её?

Иша с интересом оглядела мальчика и кивнула головой:

– Да, Илай, думаю, ты уже готов прочесть её.

– Значит, я могу попросить маму?

– Да. – Иша посмеялась.

– Мама! Мама… – кричал Илай на бегу в сторону центральной террасы.

Мать племени думала о чём-то своём и смотрела вслед внуку с грустью в глазах, которая словно отражала грусть всего племени.

Непростых шесть лет довелось прожить им. Все члены племени, за исключением Илая, ослабели и постарели. Кое-кто не мог уже говорить, а кто-то не мог ходить.

Традиции на острове соблюдались с натяжкой, и на традиционных сборищах утренней благодарности природе было всё меньше народу. Да и длинный обеденный стол на центральной террасе был уже не так полон при совместных трапезах. В этот раз члены племени выставляли на него блюда и напитки к обеду.

Ходая сидела у края стола и кормила из ложки немощного старика, чьи седые волосы разбрасывал ветер, хлестав ими по его лицу.

– Тебе не горячо, дорогой? – спросила Ходая, убирая то и дело тонкие волосинки с его лица морщинистыми руками.

– Нет, – хриплым голосом ответил Ануман. – Всё очень вкусно… Спасибо, что заботишься обо мне.

Ануман сжал губы, глядя на жену, и в глазах его выступили слёзы.

– Мама, бабушка сказала, что я могу взять у тебя священную книгу! – звонко заявил Илай, прискакав на террасу, и удобно устроился рядом с родителями.

– Ты ничего не забыл? – грозно взглянула на него Ходая.

– Забыл? – недоумевал Илай.

– Забыл! – тяжело вздохнув, подчеркнул Ануман.

– Ах… – выдохнул Илай. – Ну да… омовение!

Мальчик сделал недовольную гримасу и, направившись к умывальнику, начал ритуал традиционного омовения, которого придерживалось племя перед каждой трапезой. Стоило ему открыть кран, как струя морской воды из-под левитирующих террас устремилась в стеклянный отсек, как будто сговорившись с самой гравитацией, и потекла по велению магнитного притяжения через весьма занятный механизм. Кружа вверх по стеклянной трубе, она тщательно обрабатывалась особыми бактериями, благодаря которым соль в воде распадалась на отрицательно и положительно заряженные частицы. Таким образом, за считаные минуты из крана текла уже абсолютно пресная вода.

Вначале Илай омыл руки, затем глаза и рот и в конце ступни. Дождавшись, когда вода стечёт обратно уже через другую трубу и, очистившись от остатков мыла и грязи, вернётся в морской поток, он вернулся к столу и продолжил:

– Бабушка сказала, что я могу…

– Я слышала, – прервала его Ходая и поставила напротив него тарелку. – Поговорим об этом, когда ты поешь!

Илай бросил нетерпеливый взгляд на тарелку, выдохнув смешной звук, шлёпая губами. Красивая тарелка из меди была разделена на несколько частей маленькими бортиками, и в каждой такой ячейке располагалась порция отдельного блюда. Но в этот день еда не вдохновляла Илая. Он был голоден к знаниям.

– Ну, мама… – завизжал мальчик. – Почему нельзя совместить и то, и другое!

– Потому что еде отводится особое внимание. Не нужно заниматься во время неё чем попало.

– Но священная история племени – это не что попало! – возразил мальчик.

– Илай! – грозно одёрнула Ходая болтуна серьёзным тоном.

– Ну, хорошо… хорошо, – недовольно пролепетал Илай.

– Вот и прекрасно, – улыбнулась она. Морщинок на её лице стало значительно больше. – Будешь послушным мальчиком, я дам тебе почитать священную книгу перед сном. А ещё твоё любимое мороженое с фисташками.

Илай жадно поглощал содержимое тарелки, как будто опаздывал куда-то. Дело было не только в том, что мальчику не терпелось взять в руки священную книгу племени и насладиться любимым мороженым. Он торопился закончить обед, чтобы отправиться в свой уединённый уголок на берегу океана, где он построил себе палатку для игр.

К великому огорчению мальчику играть было не с кем, ведь он был единственным ребёнком на острове. Лишь изредка, когда Ходая и другие члены племени отправлялись к другим берегам для того, чтобы скупать ткани, продавать своё рукоделие из ветвяных нитей и жемчуга, мальчик мог познакомиться с другими детьми и поиграть с ними. Однако с тех пор, как старческая напасть нависла над ними, выплывали они крайне редко. Там, на других берегах, Илай учился пересказывать традиционные сказки детям и иногда даже получал возможность исцелять взрослых людей от враждебности, участвуя в уличных представлениях. Тем не менее, Илай любил родной остров и ту тишину, которая позволяла ему размышлять и погружаться в недра фантазии. Он мог проиграть целый день в своей халабуде, не заметив, как пришёл вечер. Иногда, устав от фантазий, Илай подбегал к воде и долго смотрел в неё, прося подарить ему хотя б одного настоящего друга, а потом долго смотрел вглубь воды, словно ожидал увидеть там кого-то ещё. Хотя… Кое-кто всё-таки сопровождал его частенько в играх: тропическая птичка, которая была рядом с ним, сколько он себя помнил. Стремящийся к знаниям мальчик прозвал свою пернатую спутницу Видья, что означало на одном из древних наречий предков «сакральные знания». Знания, дарующие человеку путь к свободе от его страданий. Птичка летала за ним всюду, играла с ним в брызгах воды и то и дело перекладывала куда-то его игрушки, словно играя в прятки.

Когда Илай начинал грустить у воды, птичка садилась мальчику на плечо и тоскливо на него смотрела.

– Нет, Видья, – как обычно говорил он с ней. – Я тебя очень люблю. Но, понимаешь, мне хотелось бы, чтобы рядом были ещё друзья, такие, как я, понимаешь?

Птица потёрлась перьями о мальчика, показывая, что понимает о чём он говорит. Илай осторожно почесал хохолок Видьи и продолжил раздумывать о своём, уставившись в воду.

***

Точно так же смотрел в воду Тамас, сидя в лодке с Сони. Вода завлекала его в путешествия, и больше всего он любил играть с дворецким в искателей приключений. Происходило это довольно редко и иногда даже скучно, ведь Сони был слишком предсказуем. Он частенько прятал клад в самом Тамасе: то в его карманах, то в ботинках… А как-то раз Тамас нашёл тайник с любимыми конфетами прямо за своим воротником. Единственное, что заставляло мальчика продолжать эти игры, это попытка понять, как Сони удаётся так ловко спрятать в нём сокровища. Сони, конечно же, не раскрывал свой секрет и только смеялся над Тамасом.

Но в этот раз они не играли в приключения дома: впервые за все свои шесть лет Тамас оказался в настоящей лодке, в настоящем море… Да что там море… Он впервые оказался за стенами зловещего дворца, где ощущал себя вечным узником.

– А мы когда-нибудь поплывём в дальние страны, Сони? – спросил Тамас.

– Обязательно! – отвечал тот, вытаскивая сетку с уловом из воды.

– А почему не сейчас? – он обернулся, перекинув взгляд с воды на Сони. – Давай поплывём сейчас!

– Нет, малыш! – покачал головой мужчина. – Сейчас мы ловим рыбу, ты забыл?

– Мы можем поймать её и там… – Тамас указал пальцем вдаль.

– Да, но нам нужно вернуться домой, – печально напомнил Сони. – Ты же помнишь, что тебе нельзя покидать имение Руша… Если Сарпана узнает, что я взял тебя с собой, мы больше никогда не сможем выйти. Мне стоило больших усилий отвлечь охрану, чтобы ты смог выбраться наружу.

– Я не хочу больше возвращаться туда! – встал и топнул ногой мальчик.

– Тамас, мы обязательно поплывём. Но не сейчас! Скоро уже вечер, а Сарпана приказала подать рыбу к ужину. – поймав очередную рыбёшку, Сони нехотя сунул её в большую холодильную коробку на колёсиках.

– А я хочу сейчас! – Мальчик сел с треском на место и, сложив руки, надулся.

– Терпение, Тамас! – пытался воспитать упрямца Сони. – Всему своё время. Невозможно сделать всё здесь и сейчас. Кроме того, ты же не бросишь Макту?

– Невозможно для того, кто не хочет! – возразил мальчик. – Я сам всему научусь и поплыву к новым берегам с вами или без вас! – Он топнул ногой ещё раз в знак протеста.

Сони улыбался и качал головой, удивляясь своенравному мальчишке. Собрав улов, Мужчина завёл моторную лодку, и они поплыли к причалу. Обиженный мальчик молча наблюдал за дворецким, сидя смирно, даже пока тот выкладывал рыбу на берег. Наконец Сони шагнул из лодки на сушу и протянул мальчику руку, чтобы помочь сойти на мост.

– Давай, Тамас, мы идём домой! Давай же, нам ещё долго шагать на гору к дворцу.

Сони жестикулировал рукой, подзывая мальчика к себе.

Внезапно Тамас развернулся к нему спиной и завёл мотор. На удивление ему хватило нескольких часов, чтобы уловить принцип управления, наблюдая за Сони.

– Тамас! – Сони звал непослушного мальчишку, требуя, чтобы тот вернулся, но Тамас уплывал всё дальше, пока не исчез из виду.

Сони поторопился взять напрокат другую лодку и, забыв улов на берегу, выплыл вслед за мальчиком.

Тем временем в мраморном дворце, Анрита кормила годовалую белокурую девочку, которая капризно дёргала ножками, сидя на высоком стульчике для кормления. Получив очередную порцию каши, она выплюнула содержимое рта прямо в глаз той и своенравным взмахом хрупкой ножки ударила по крепкому столику так, что тот открепился от её стула, отлетев в сторону вместе с Анритой. Сарпана же ходила кругами, размышляя о чём-то себе под нос, то и дело прерываясь, чтобы сделать замечание своей помощнице.

Этот круговорот прервал вошедший в спальню Руш:

– Ничего-ничего, они все у меня ещё попляшут! – в ярости заявил он.

– Отведи Лулу в гостиную, – распорядилась Сарпана, махнув рукой в сторону Анриты. – Там докормишь!

Няня быстро забрала ребёнка и вышла из комнаты.

– Ну что там? – поинтересовалась она. – Как всё прошло?

– Ничего хорошего! – фыркнул Руш.

– Не переживай, – успокаивала его Сарпана. – Это всего лишь ещё одна мелкая рыбёшка! На нашей стороне будут акулы!

– Да, только пока мне это несильно помогает. – Руш раздражённо развёл руками.

– Это временно, дорогой…

– Мне надоело ждать! – нетерпеливо рявкнул он в её сторону. – Может, ничего и не будет вообще…

– Всё будет, – старалась она его успокоить. – Пока что у тебя есть довольно неплохая должность и какое-никакое влияние. Постепенно и остальное придёт.

– Мне не нужны подачки, Сарпана. Даже если в конце концов я и стану править всем этим убогим островком, для меня это всего лишь капля, разве ты не понимаешь? Я хочу большего!

– Терпение, дорогой. – Сарпана пыталась утихомирить мужа, разминая ему плечи. – Не забывай, что у нас в руках наследник Тулы.

– Этот мальчишка? Ты, что, до сих пор думаешь, что он может помочь? – высмеял он Сарпану. – Ох, ну да… он заставил левитировать посуду на кухне, когда на него пролился горячий чай. Но всё это пока что больше похоже на хорошие фокусы. Я хочу стать властелином мира, а не иллюзионистом! Когда я пошёл на поводу у этой сказочки, то надеялся, что это будет как-то иначе.

– Его сила только растёт, и он даже ещё не знает, как ею управлять, – предположила она, будто успокаивала себя, а не мужа.

– Я ждал шесть лет! – недовольно напомнил он. – Сколько мне ещё терпеть?

– Либо так, либо никак, – пояснила Сарпана. – Терпение – твой друг, Руш. Не теряй его! Меня эта ситуация тоже не забавляет.

– Знать бы, сколько ещё ждать этого победного часа. – Руш стряхнул руку Сарпаны со своего затылка, как пыль, и нервно встал с кресла у кровати.

– Макта не говорила?.. – попыталась она припомнить вслух.

– Она отказывается помогать! – махнул Руш рукой и подошёл к окну. – Ей понравилось играть роль матери этого мальчишки. Носится с ним, как с родным.

– Хм… – промычала Сарпана. – Значит, она не с нами. Хорошо, я найду того, кто ответит на вопросы.

Она вышла из комнаты, а Руш всё думал: «Было бы неплохо ответить на все вопросы!».

***

Вопросы, вопросы… Вечные вопросы – вот из чего состояла жизнь племени вот уже шесть лет. Вопросы, на которые уже никто не мог дать однозначного ответа.

Ходая вела мужа к дому, держа его под руку, поскольку сам он затруднялся ходить.

– Ануман! – поприветствовал его Кумар, неуклюже передвигаясь в противоположную сторону под руку с немощным Радомиром и дряхлым Данко. – Как ты, брат?

– Как всегда! – Ануман с трудом взмахнул рукой. – А ты как? Как самочувствие сегодня?

– Что? – не расслышал его Кумар и посмотрел на Радомира. – Что он сказал, ты слышал?

– Я спрашиваю: как ты себя чувствуешь? – повторил вопрос Ануман.

– А… – писклявым голосом продолжал нести несвязную речь Кумар. – Становится прохладно! А? Мы идём к Амиру… Он просил навестить его ещё на прошлой неделе! Ты давно был у него?

– Давно, Кумар, давно! Не помню, когда и кого я навещал в последний раз.

– Что?

– Я говорю… Эх! – Ануман махнул рукой снова, потеряв терпение.

– Ну, давай! Держись! Я завтра приду… – кричал ему вслед Кумар.

Растерянно покружившись на месте, Кумар вдруг остановился и собрался идти совсем в другую сторону, потянув за собой и Данко, как на привязи. Радомир вовремя остановил обоих, напомнив, куда те шли, и, развернув их в нужном направлении, повёл к домику Амира.

– Присядь пока тут, – сказала Ходая, помогая мужу устроиться в кресле у дома.

– Посижу… Что мне ещё остаётся?! – устало ворчал Ануман.

– Я принесу тебе плед…

– Нет, не нужно! Я терпеть его не могу. – Мужчина задумчиво уставился в небо. Он сидел на крыльце и наблюдал за тем, как солнце клонится к закату.

Через мгновение на крыльце показался Илай с набитыми карманами.

– Что там у тебя, сынок? – спросил он у сынишки.

– Это подарок. – заявил Илай, вынув из карманов кучу ракушек, и побежал в дом.

Забежав на уютную кухоньку, где Ходая выкладывала посуду из шкафчика, он вывалил ракушки прямо на стол. Шум ракушек привлёк её внимание, и она оглянулась.

– Это что? – спросила она, глядя на рассыпанную кучу с песком на скатерти. – Убери сейчас же это со стола! Мы будем ужинать.

– Это мне подарил мой новый друг, – пояснил Илай.

– Неужели? – улыбнулась сама себе Ходая. – Что это за друг такой?

– Я познакомился с ним только что! Мы подружились, и он мне это подарил.

– И кто же он? – спросила она, продолжая раскладывать посуду.

– Я ещё не знаю, но он очень похож на меня… – заявил Илай.

– Правда? – снова улыбнулась Ходая фантазиям ребёнка.

– Да! Даже очень похож. Он как моя копия… Мы с ним как братья-близнецы!

Ходая вздрогнула, и тарелка упала из её рук на пол, разбившись вдребезги:

– Что ты сказал? – Она обернулась к сыну, и лицо её побелело.

– Ну… ничего особенного… – Илай пожал плечами, удивившись реакции матери. – Хочешь, я покажу тебе его? Он там, на берегу…

– Да, да… Покажи мне его! – взволнованно ответила Ходая.

Илай тянул мать за собой по направлению к халабуде, пройдя мимо Анумана, громко храпевшего в кресле.

На берегу Ходая оглядывалась по сторонам, пытаясь увидеть того самого друга, о котором рассказал Илай.

– Вот! – крикнул мальчик, ткнув пальцем в воду.

Ходая осторожно подошла к воде и, заглянув в неё, увидела отражение сына.

– Вот он! – уверенно заявил Илай, показывая на своё отражение. – Я же говорю – он такой же, как я!

Ходая скатилась на коленки, прикрыв ладонями лицо, и начала плакать.

– Мама, что с тобой? – спросил удивлённый ребёнок.

– Ничего, мой птенчик, ничего… – сказала Ходая, вытирая слёзы.

– Но почему ты плачешь?

– Я не плачу, – Ходая постаралась взять себя в руки и приподнялась. – Не плачу! Пойдём, уже темнеет.

Взявшись за руки, они направились в сторону дома. Илай обернулся к морю и помахал ему рукой.

***

Сони продолжал выискивать Тамаса, когда к нему навстречу подплыл патруль, звуковым сигналом приказав остановиться.

– Добрый вечер! – поздоровался патрульный. За его спиной Сони приметил Тамаса. – Ваш ребёнок?

– Ах ты, негодник! – покачал головой Сони, глядя на мальчика. – Я тебя уже обыскался!

– Этот сорванец чуть до нейтральных вод не доплыл в одиночку, – поведал серьёзным тоном патрульный.

– Каков упрямец! – воскликнул Сони.

– Пожалуйста, следите за ребёнком. На этот раз вам повезло! – Патрульный пересадил Тамаса в лодку к Сони.

– Больше я тебя с собой не возьму! – сердито оповестил он мальчика о последствиях его баловства.

Как только они приплыли, дворецкий схватил непослушного мальчишку за руку и, вынув его из лодки, молча повёл за собой. Тамас подымался за сони, пока тот шёл вдоль тропинки к дворцу. Всю дорогу мальчик прихрамывал, надувшись от обиды на то, что его никто не может понять. А он всего-то желал всем сердцем вырваться на волю, хотя почти понимал уже тогда, что ни от всего он может освободиться. Его хромота никуда не могла исчезнуть – этот недостаток был частью него с самого рождения, и это оставляло в нём осадок неполноценности, сколько он себя помнил.

Тамас просочился в замок через вход для рабочего персонала со стороны гаража, пока Сони заговаривал зубы охране у больших ворот. Недожавшись его, мальчик нервно ковылял, опустив голову. Он не заметил, как свернул в сторону гостиной и, на выходе из длинного коридора, столкнулся с большим расписным кувшином. Чудом предотвратив падение антиквариата, мальчик вздохнул, потирая свой лоб.

Тут же со стороны гостиной послышался закатывающийся детский смех.

– А ты чего смеёшься, маленькая змея? – сказал Тамас, обернувшись в ту сторону.

Он вспомнил, что змеёй Сони называл Сарпану, а Лула была как раз мини-копией своей матери. Малышка сморщила маленькое личико, качаясь из стороны в сторону, она приблизилась к Тамасу и, остановившись, толкнула кувшин, который был спасён Тамасом несколькими минутами ранее. Кувшин упал и разбился на мелкие кусочки, а малышка уселась на пол и начала завывать, словно сирена.

– Что это? – тут же прибежала на зов Анрита.

На крик сбежались Сарпана и Сони.

– Что такое? – спросила Сарпана и увидела разбитый кувшин. – Кто это сделал?

– Он! – указала пальцем малышка на Тамаса и продолжила реветь, дрыгая ножками.

– Тамас, ну что ты наделал? – устало спросил Сони.

– Это не я! – тихим голосом возразил Тамас.

– Ах ты, маленький беспризорник! – начала ругаться во весь голос Сарпана, взяв дочь на руки. – Ты мог поранить Лулу!

– Но я правда не виноват, – утверждал мальчик, пока Сони вёл его за руку к Макте. – Это всё эта маленькая змея! Она специально уронила кувшин…

– Предположим, – с огорчением сказал высокий мужчина. – Как бы то ни было, это не оправдывает твоего поведения в лодке.