Текст книги "Песня о нашей любви. Дружба. Боль. Надежда"

Песня девятая

Ира надела какую-то маску чудища, и из-за темноты я не сразу поняла, что это ненастоящее лицо. Моё сердце забилось так сильно, а руки схватились за края полотенца мёртвой хваткой, даже костяшки побелели.

– Боже, как ты меня напугала! – отдышавшись, сказала я и пропустила её внутрь. Пройдя в гостиную, она кинула портфель с учебниками на завтра на пол, а маску – на журнальный столик.

– Извини, я не думала, что ты так напугаешься, – ответила и хохотнула в ответ Ира, бесцеремонно развалившись на диване. Я рада, что она чувствовала себя здесь как дома. Не придется сидеть в неловком молчании.

– А где Аня? Я думала, что ты возьмешь её с собой.

– Она наказана.

– Наказана? – Я вылупилась, та кивнула. – Но за что?

– Папа увидел, как она обжимается с парнем за нашим домом.

– И что?

– Слишком. Тесно. Обжимается. – Поняв, о чем она говорит, я вмиг покраснела.

– Неловко вышло.

– Еще как неловко. Не хочешь переодеться? Или предпочитаешь соблазнять меня своими голыми бедрами?

– Фу!

Поднимаясь наверх, услышала за спиной смех Иры. Переодевшись в широкие спортивные штаны и безразмерную футболку, протерла полотенцем волосы и, оставив их висеть мокрыми прядями, отправилась в кухню вместе с Ирой. У нас был план наесться всякой дряни, но единственное, что у меня было из вредной пищи, – это ломтик жирной копчённой рыбы.

Я была очень рада видеть Иру в своём доме. Сейчас у меня пошли тяжелые времена, потому что я боялась оставаться одна дома на ночь, поэтому мне нужна была компания, чтобы не сойти с ума от каждого шороха. Если папа продолжит работать в ночную смену на протяжении всего года, нам придется завести пса, чтобы меня хоть кто-нибудь защищал.

Собрав в кучу всю еду, которая была на кухне, мы устроились на полу перед телевизором, положив весь наш груз на маленький стеклянный столик. По одному из каналов показывали очень даже крутую комедию, поэтому мы остановились на ней.

Я думала, стоит ли мне говорить Ире, что Никола собирается устроить потрясающее свидание для неё, но посчитала, что это плохая идея. Пусть это останется для нее сюрпризом. Да и Никола бы не хотел, чтобы она узнала это раньше времени.

Посмотрев на неё, почувствовала небольшой укол зависти, за что чуть ли не ударила себя. Мне тоже хотелось остановиться в одном городе на долгое время и построить прекрасные романтичные отношения. Гулять по паркам, лесам и улицам, держась за руку человека, который мне до безумия нравится, и сплетать наши пальцы. Да, у меня был Данил, мы с ним делали все, что я описала выше. А ещё были поцелуи под дождём и луной. Он несравненный романтик, хотя никогда в этом не признавался. Я ужасно хотела вернуться в бывший город и вновь прижаться к его твёрдой тёплой груди. Мне не хватало этого, но никогда не думала, что захочу вернуть прошлое так сильно. До этого я как-то мирилась с происходящим, но сейчас чувствовала, что мне даётся это все тяжелее и тяжелее.

Я обязана ему написать… Нет, надо сделать это сейчас, не то я точно никогда до него не доберусь, то забывая, то находя себе другое занятие.

Пока Ира была полностью поглощена телевизором и фильмом, который мелькал разноцветными картинками на экране, я зашла в Интернет и обнаружила, что Данил в сети. Прежде чем писать ему, зашла на его профиль и открыла фото. Такой красивый… Такой уверенный в себе. Этот взгляд… острый, заставляющий ноги подкашиваться… Эти губы, которые беспощадно мнут твои, заставляя желать большего…

– Эй, ты чего это губу закусила? – выбила меня из потайных мыслей Ира. Наклонившись, она посмотрела на экран моего телефона. – Красивый. Даже очень. Кто это?

– Мой бывший парень, – хрипло ответила я и откашлялась.

– Вау, ты не говорила, что он настолько горяч! – Я увидела, как она облизала свои губы кончиком языка и меня, по неведомой причине, пробила дрожь ревности.

– Иди к черту! У тебя есть Никола! – крикнула я. Она отстранилась и начала смеяться.

– Ревнуешь, что ли?

– Не буду отрицать, – ответила и вновь посмотрела на экран.

Свернув фото, зашла в нашу переписку. Последний раз мы общались до учёбы.

«Привет!» – написала я и закусила губы.

Почему-то я волновалась. Не потревожила ли его? Не показалась навязчивой? Почему я вообще об этом думала? Он был моим парнем, мы были близки, значит, мою голову не должны были посещать такие мысли.

«Привет, Нико. Как ты?»

Нико… только он мог меня так называть. С его губ это слово звучало так сладко, так соблазняюще. Он знал это, а поэтому, когда мы спорили, кидал меня на кровать и, нависая сверху, постоянно говорил: «Нико. Нико. Нико… Сладенькое Нико». Это давало должный эффект, и споры сразу же были забыты.

«Не сказать, что хорошо, но вроде бы и неплохо.»

Я задумалась, а потом все же решилась и добавила: «Скучаю безумно.»

«Мне остался год. У меня есть кое-какой план, но я не знаю, захочешь ли ты, чтобы я это сделал…»

«О чем ты? Расскажи!»

«Может, скажешь свой новый номер и я позвоню?»

«Я оставлю тебе свой номер, но сейчас не смогу поговорить.»

«Завтра?»

«У меня одно выступление, поэтому я весь день проведу вне дома. Послезавтра, давай?»

«Как скажешь. Я спать, у меня завтра игра в баскетбол с Пятигорском. Сладких снов, сладенькое Нико.»

Вот чёрт! Он помнил. Конечно он помнил.

«Сладких снов.»

– Ты закончила? – раздался голос сбоку.

– Что? – спросила я, повернувшись лицом к Ире.

– Я ждала, когда ты закончишь переписываться со своим парнем…

– Бывшим парнем, – поправила её я.

– … бывшим парнем, и мы сможем поговорить. Уверена, у тебя есть что рассказать.

– И у тебя тоже.

– Ты же слышала, что Наташа и Макс расстались или, как говорят другие, сильно поссорились? – спросила она и меня передернуло.

– Конечно.

– Некоторые говорят, что слышали твоё имя. Наташа кричала, что до тех пор, пока ты не стала его партнершей по танцам, он никогда на неё так не орал. Что ты думаешь по этому поводу?

Я думала, что это сплошное безумие. Устала повторять, что мы всего лишь выполняем свои обязанности. Да, на сердце что-то ёкнуло, но старалась не обращать на это внимание. Я не могла позволить Наташе обвинять меня в их ссоре. Мы не слишком долго знакомы, но у меня была надежда, что у нас получится стать хорошими подругами. Продолжим ли мы общение после её расставания с Максом?

– Я думаю, что сказать можно, что угодно. Макс личность в школе знаменитая, а это значит, что некоторые с радостью могут пустить бессмысленный слух.

– Ты считаешь свою причастность слухом?

– Во-первых, я не причастна к их ссоре, а ляпнуть моё имя может любой. Во-вторых, у нас с Максом чисто деловые отношения, так сказать. Я не хочу обсуждать их ссору. Что у них произошло, ко мне никакого отношения не имеет.

– Вы бы с Максом хорошо смотрелись, – пробурчала Ира, а я открыла рот от изумления.

Да мы совершенно не подходили друг другу в плане пары. Я и он – два разных мира, которые просто невозможно было превратить в один.

♪♪♪

В клубе было жарко и очень много народу. Я наблюдала за ними из-за занавески. Скоро должны были принести мне костюм. Макс и Дима как раз таки поехали за ними. Мне понадобилось много сил, чтобы не начать грызть ногти, наблюдая за толпой молодых людей, половину из которых составляли девочки учащиеся в нашей школе.

Ни вчера вечером, ни сегодня я не волновалась так сильно, как сейчас, находясь в небольшой комнатке с многочисленными зеркалами, столиками и приглушенным светом. Я не могла заставить себя не дрожать. Это обыкновенное выступление. Мы отрепетировали все сегодня до идеала. И сегодня я полностью услышала голос Макса… В прошлые разы он всего лишь напевал себе все чуть ли не под нос. Хоть даже тогда смогла заметить всю силу и красоту его голоса, сегодня было нечто большее. И я знала, что это. Макс отдался музыке полностью и бесповоротно.

Его голос на полной мощности просто не описать словами. Он наполнял воздух, пространство, заслонившее нас всех вокруг. Хрипота заставляла нервно сглатывать. Когда он говорил, – это одно, а когда пел – совершенно другое. Говорят, что когда исполнитель поёт и разговаривает очень сильной разницы, в принципе, нет. Но тут все совершенно наоборот. Если бы у меня была возможность, если бы Макс стал мне хорошим другом, я бы позвала его домой, всучила ему в руки гитару, которую нашла на чердаке, когда делала ремонт, и попросила петь мне до тех пор, пока я не усну или не забудусь. Его голос – чудо света для меня. Завораживал, уносил так, как ветер нес по воздуху пыль.

На моё плечо легла рука и заставила обернуться. Я увидела перед собой Макса. Удивительно, стоило мне о нем вспомнить, как он уже тут. Обжигал меня своим мягким дыханием. Слишком близко. Отойди.

– Можешь одеваться, – сказал Максим и протянул мне чёрный чехол, затем быстро удалился.

Мы с девочками быстро надели чёрные костюмы, и когда я посмотрела на себя в зеркало, чуть не упала. Я что, действительно должна была в этом танцевать?

Верх был обтянут чёрной сеткой с рукавами до самого запястья. Через него с лёгкостью можно было рассмотреть чёрный топ и плоский живот. Сзади сетчатая накидка доходила до колен, что-то типа короткого шлейфа. Передняя часть была открытая, можно увидеть чёрные шорты, больше похожие на плотные трусы с узорами. На ноги были натянуты тонкие, чёрные замшевые сапоги, которые я натянула до самых ляжек. Они обтянули мои ноги как кожа. Помимо всего у них высокий каблук. Я надеялась, что не грохнусь на середине танца.

Когда визажист дошла до меня, прежде чем начать красить мне лицо, рассмотрела наряд.

– С таким телом, как у тебя, это выглядит чертовски скромно, но в то же время нереально сексуально. Ребята сделали правильный выбор, когда поставили тебя вперёд. Одобряю.

Все, что я могла сделать на тот момент, – это улыбнуться.

Женя – именно так звали нашего визажиста – до идеала выпрямила мои каштановые волосы, доходящие до талии, а затем покрыла их каким-то веществом, из-за чего они на вид казались гладкими и очень блестящими. Я была просто обязана спросить после всего этого безумия название этой штуки. Классический смоки-айс, идеальная коррекция лица и вызывающая красная матовая помада, делающая мои губы намного больше, чем они уже есть на самом деле. Макияж мне очень понравился, но я бы с удовольствием надела мусорный мешок на голову, чтобы меня никто не узнал.

Оставшись наедине со своими мыслями, я начала ходить туда-сюда и заламывать пальцы. Что-то тревожило меня, но я так и не поняла что именно. Как будто сегодняшний вечер превратится для меня в кошмар. Была уверена, что подобное чувствовали многие. В животе словно нарастала агония, от которой не так-то просто избавиться.

– Вероника, – позвал меня знакомый голос. Подняв голову, я увидела, как на другом конце комнаты стоял Олег и бесстыдно разглядывал меня с ног до головы. Я захотела схватить что-нибудь и прикрыться. – Ты нереальная.

– Спасибо?

– Чёрт, – тихо выругался он и подошёл ещё ближе. – Осталось десять минут. Готова?

– Нет, – призналась я. Зачем обманывать?

– Все будет нормально, успокойся.

– Не знаю, – сдалась я и плюхнулась на стул, – такое чувство, что я сегодня облажаюсь.

– Это нормально – волноваться. – Олег сел передо мной на корточки и положил свои горячие ладони на мои колени. Тепло сразу же проникло в меня сквозь тонкую сетку телесных колготок.

– Нормально волноваться перед выступлением?

– Именно. – Он улыбнулся, и эта улыбка сразу же согрела меня до кончиков пальцев.

Успокоившись, я смогла рассмотреть его. Чёрная рубашка-поло с косым боком и застегнутая до горла, чёрные джинсы и чёрные кроссовки. Его тёмные волосы были наполнены гелем, из-за чего пара передних прядей привлекательно свисала на лоб. Боже, до чего великолепно он выглядел! Мои ладони пощипывало от желания запустить руку в его волосы. Мне просто ужасно захотелось попробовать их на ощупь.

– Спасибо, – прошептала я, опустив взгляд на ладони. Через секунду Олег взял их в свои руки и заставил меня подняться на ноги.

– Нам пора идти.

Когда мы вышли из комнаты, я увидела всех парней. Они были одеты точно так же, как Олег, а девочки – как я. Улыбнулась им и осталась стоять рядом с Олегом. Почему-то он навевал спокойствие в мою беспокоящуюся душонку.

Ребята нам все объяснили, и когда ведущий сказал, что на сцену скоро выйдет группа Four sweet hearts*, я вздрогнула и мы разошлись. Прикольное название для четырех парней.

Остановившись на нужном мне месте, я повернулась лицом к Кате. Заиграла музыка, и запел Макс. Пришла очередь выходить на сцену нам. Перед тем как выйти из-за кулис, я увидела, как Катя мне подмигнула.

Слушала музыку. Я должна была впитать её в себя до капли и забыть о том, что творится вокруг, кто нас окружает. Положив ладонь на плечо Макса, я медленно, в темп песне, вела её по его руке. Зная перевод, я напевала песню у себя в голове.

Только там, где есть ты и я…

Моё сердце танцевало вместе со мной. Находясь спиной к толпе и лицом к парню, я вспоминала все пункты танца. Макс держал меня за талию. Его лицо было на уровне моего подбородка. Подняв глаза, я видела, как часто он дышал. Мы были на одной волне.

Неожиданно его голова поддалась вперед и, когда оказалась на уровне моей, он припал губами к моим лишь на миг. Этого хватило, чтобы я их раскрыла и ответила на короткий поцелуй. Прежде чем оторваться от меня, он обхватил зубами мою нижнюю губу и оттянул её. Все происходило за секунды. Это выбило меня из колеи. Макс помог мне сделать поворот, и я снова встала лицом к толпе.

Пытка закончилась через две минуты, и когда я открыла глаза, встретилась со взглядом отца.

♪♪♪

– Что случилось? – спросила Катя, заходя в раздевалку.

Я даже не дождалась аплодисментов, просто вырвалась из объятий Макса и убежала так быстро, как только смогла.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Что он здесь делал?

Как он оказался в молодежном клубе?

Что мне теперь надо было делать?

Может, папа вовсе не узнал меня под слоем макияжа.

Дверь открылась, и в неё влетел озлобленный отец.

♪♪♪

– Катя, выйди, пожалуйста, и скажи ребятам, чтобы они пока не заходили сюда, – дрожащим голосом попросила её я. Она кивнула и молча вышла.

– Что это на тебе такое? – злобно спросил он.

Из-за его спины вышла молодая особа в дьявольском красном платье, которую я не заметила в порыве страха. Мои брови соединились на переносице.

– Вероника, я с тобой разговариваю! – крикнул папа.

– Не кричи, милый, сейчас она нам все объяснит, – мило щебетала женская особь рядом, положив свою крохотную ладонь ему на грудь. Мне она уже не нравилась.

– Кто это? – спросила я.

– Я первый задал вопрос. Будь добра ответь, что за чертовщина здесь происходит, и какого лешего ты забыла в этом клубе, в девять гребаных часов?!

Мой отец всегда старался не ругаться при мне, но сейчас он, по всему видимому, очень зол.

– Ребята попросили помочь.

– Ребята попросили помочь?! Ты видела свой вид! Моя дочь похожа на распутную девицу!

– Женя! – крикнула женщина, но уже поздно.

Эти шесть слов меня подкосили. Папа никогда не разговаривал со мной в таком тоне и всегда выслушивал меня, прежде чем что-то сказать. Мои губы задрожали, я прижала руки к груди из-за чувства, словно стояла голая перед ним.

Только не плакать. Только не сейчас.

– Через пять минут я жду тебя в машине, и только попробуй опоздать хотя бы на секунду, – спокойно ответил он и вышел, забрав с собой эту неизвестную женщину.

Вот так закончилось все, почти не начавшись.

Он не дал мне ничего объяснить. Даже двух минут не прошло, как мы уже поругались. Поругались ли? Нет, не думаю. Я ведь ничего толком не сказала и не кричала в ответ.

Сев на стул, я начала плакать. Дверь снова открылась.

– Ты в порядке? – спросила Катя.

– Да-да, все хорошо, – поспешно ответила я и вытерла тыльной стороной ладони слёзы, наплевав на то, что могу размазать макияж, над которым так упорно трудилась тезка моего отца.

– Ребята хотели тебя видеть. Они в мужской раздевалки, отмечают превосходное выступление. Ты выглядела просто прекрасно.

– Спасибо. – Я слабо улыбнулась ей и встала. – Можешь извиниться за меня? Мне надо бежать.

С молниеносной скоростью я переоделась, небрежно стерла влажной салфеткой макияж и выбежала.

Я так и знала, что что-то да произойдёт.

Вечер превратился в кошмар, и я совершенно не имела понятия чего ожидать от папы, когда мы приедем домой. Мне надо было извиниться, сказать, что подобного больше не повторится. Ведь не повторится же? Ещё я хотела выяснить, что эта за женщина, и что они здесь делали. Почему он не на работе, и ещё уйму вопросов.

Сначала надо было извиниться.

Пользуясь задним выходом клуба, я обошла его и направилась к машине отца. Открыв заднюю дверь, залезла внутрь, слыша, как папа сильно кашляет, а женская рука бьёт ладошкой ему по спине. Он что, заболел? Скорее всего. С такой переменчивой погодой, как в Красноярске сейчас, сложно было не заболеть, если ходить в рубашке нараспашку.

Мы доехали до дома в молчании, а когда зашли внутрь втроём, я собрала все силы и сказала:

– Пап…

– В свою комнату, Вероника, – оборвал меня он, – быстро.

Мне осталось только послушаться. К горлу снова подкатил ком, и я, пробежав по лестнице, закрылась в своём логове, ожидая, когда в гостиной никого не останется, а затем, покормив кролика, перебежала на чердак.

Здесь я могла плакать сколько угодно.

Ужасно. Просто невообразимо кошмарно.

Я хотела вернуть хорошие отношения с отцом, я хотела, чтобы он мне доверял. Но нет никакой гарантии, что он простил бы меня. Надо было дать ему несколько дней, чтобы он пришёл в себя и выслушал меня. Мне было очень стыдно, но я всего лишь хотела помочь ребятам и заиметь побольше друзей. Я всего лишь не хотела провести одна этот год.

___

* Four sweet hearts (англ.) – четыре сладких сердца.

Песня десятая

Я по-прежнему сидела на кровати, поджав под себя ноги. Слезы уже не текли, но зато разрывался мой телефон, который я беспощадно кинула на тумбочку. Совершенно не было настроя смотреть, кто пытался до меня «достучаться». В тот момент мне было не до разговоров.

Продолжая купаться в стране собственной печали, я не сразу заметила, как в мое логово кто-то зашел. Поднять голову не решилась, поэтому, открыв глаза, единственное, что бросилось мне, – это две женские ноги.

Вот только ее здесь не хватало.

Я тоже могла запросто обидеться на отца. Ведь он говорил, что у него начались ночные смены, а в итоге, что мы видим? Он проводил все это время с ней. Мы ведь здесь всего ничего, когда они успели познакомиться и настолько сблизиться, чтобы начать посещать молодежные клубы?

Я не могла пялиться на ее ноги. Мне пришлось посмотреть ей в глаза, скользнуть взглядом по ее телу, чтобы понять, что папа в ней нашел. Фигура точеная, длинные ноги… Не слишком ли она молода для него? Уверена, ей едва перекидывало за двадцать семь.

Стояла, мялась у двери, не зная, что предпринять. Что же, раз она здесь, значит, у меня появилась возможность во всем разобраться.

Без лишних слов я похлопала по матрасу рядом с собой.

Женщина приняла мое приглашение.

– Привет, – сухо, заливаясь краской, сказала она.

– Кто вы? – мне не нужны были ее «приветы».

– Меня зовут Юля, и ты можешь разговаривать со мной на «ты». – Улыбнулась, стараясь сделать начало будущей беседы более спокойной.

– Как вы познакомились с моим папой?

Взглянула на меня своими глазами, которые, как мне казалось, блестели от счастья.

– Мы вместе работаем… – Не успела она договорить до конца, как я уже задала следующий вопрос.

Мне не хотелось слушать долгие объяснения, оправдывающие то, что я видела в клубе. Коротких, но четких ответов было вполне достаточно.

– Что вы делали там? – Я была уверена, что она меня поняла.

– В клубе работает мой брат, и я должна была у него кое-что забрать, а Женя вызвался ехать со мной.

– Все это время у него не было никакой ночной смены, так?

– Нет-нет-нет. Он бы не стал тебя обманывать. Мы вместе работаем в ночную смену, мне всего лишь надо было кое-что взять у брата и снова ехать на работу.

– Сколько вам лет?

– Тебе лет… Мне тридцать один.

Хорошо сохранилась, что скажешь.

– Ты встречаешься с моим папой?

Она моментально прижала ладони к щекам. Я смутила ее?

– Я не знаю… то есть… если только немного.

– Немного встречаетесь? – Я изогнула бровь. Что-то Юля совсем красная стала. Вздохнув, сжалилась над ней и перестала задавать настолько личные вопросы. Придет время, и они сами мне все расскажут. – Что он делает сейчас?

– Я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой. В комнате тебя не было, поэтому Женя сказал, что я смогу найти тебя здесь. Понимаешь, Вероника, ты у папы одна и он очень ругает себя за то, что у него почти не остается времени на воспитание. Просто, знаешь, в том, что ты помогла ребятам с танцем и все такое… – Она остановилась и откашлялась. Нервничала. – Нет ничего плохого. Но тебе стоило предупредить отца. Никогда не знаешь, как может все перевернуться.

Если бы я сказала о подобном заранее, он бы ни за что не позволил мне помочь друзьям. Неужели это не понятно? Папа бы не понял меня. Мы хорошо общались, но есть такие темы, какие родители воспринимают по-другому. Отец мог бы в обморок хлопнуться, узнав, что я танцую в клубе ночью. На самом деле это даже для меня звучало развратно со стороны.

– Как я могу объяснить ему то, что он не сможет понять? – спросила я, уставившись на свои ладони. – Ты видела, что даже там, в раздевалке, он не хотел выслушать меня.

– Папе просто нужно время. Для него это шок, пойми. Он хочет для тебя только самого лучшего, и он надеется, что пока работает, ты не идешь по наклонной.

– Но это же всего лишь танец! Я просто хотела, чтобы у меня было окружение. Я помогла ребятам, чтобы они увидели во мне надежного друга, бегущего на помощь по первому зову.

– Это неправильно, Вероника, – вдруг сказала она. От былой неуверенности и неловкости не осталось и следа. Юля скинула туфли и села на центр матраса. – Ты не должна бежать на помощь ко всем по щелчку пальцев.

– Но они ведь хорошо относятся ко мне. Я помогла им всего лишь раз. Понимаешь, мой папа часто переезжает, и, иногда, я слоняюсь по школьным коридорам одна, без друзей, целый год. В этот раз мне хочется сделать мои учебные девять месяцев наполненными красками.

– Но это не значит, что ты должна подстраиваться под других.

– Я не подстраиваюсь, а всего лишь помогаю друзьям!

Она меня не слышала. Это было ожидаемо, но я все же надеялась, что мы поймаем одну волну. Она не выглядела стервой, как тогда, когда я увидела ее впервые. Во мне была надежда. Раз Юля хотела найти со мной общий язык, значит, она должна была понять все мои переживания и поддержать. Но мы словно находились в разных Вселенных. Не могла я отказаться от своего мнения и принять ее точку зрения.

– Ты не можешь назвать их друзьями, зная один месяц.

– Я не могу назвать их лучшими друзьями.

– Хорошо. Давай зайдем с другой стороны. Папа сказал, что у тебя есть парень, расскажешь?

– У меня нет парня.

Стоило ему уже рассказать, что у нас с Максом ничего нет. Намеки в один из вечеров за ужином, кажется, дошли до него не совсем так, как я этого ожидала.

– Как же? А тот мальчик, с которым ты танцевала? – Она смотрела, как мы танцуем? Я думала, они с папой зашли, когда мы уже заканчивали.

– Он учится со мной в одной школе и является моим партнером по школьным танцам.

– Такой хорошенький.

Мои губы дрогнули в улыбке. Я не могла с ней поспорить.

Вдруг мне в голову ударил его мимолетный поцелуй во время выступления. Я рефлекторно притронулась пальцем к губам. На голову, словно гром среди ясного неба, посыпалось множество вопросов. Больше всего мне хотелось узнать: зачем он это сделал? Может, Макс решил добавить в наш немного вульгарный танец чуток перца?

В голове зародился план. Я подумывала написать ему, требуя объяснений. Но может, было лучше сделать вид, что я про это забыла, и меня совершенно не затронул его поцелуй? Что-то другое перемешивалось со всеми мыслями внутри меня, и я отчетливо понимала, что это. Мне удалось почувствовать мягкость его губ, но я совершенно не узнала каковы они на вкус…

Черт, нет!

Я не могла этого хотеть! Он принадлежал Наташе, и мне незачем было туда соваться.

Боже, Макс, зачем ты это сделал?

Может, стоило спросить у Юли, которая по-прежнему сидела рядом, что делать в такой ситуации? Идея заманчивая, но я не хотела сближаться с ней. Она и так узнала слишком много.

– Ты останешься у нас на ночь? – спросила я.

– Мы возвращаемся на работу. Папе просто надо было успокоиться.

– Можно попросить тебя кое о чем?

– Все, что угодно.

– Успокой его еще лучше до завтрашнего дня. Я планирую признать свою ошибку и наладить с ним отношения. – Ничего не ответив, она поджала губы и кивнула. – А теперь прости, но я ужасно хочу спать.

♪♪♪

Утром я поговорила с отцом, пропустив один урок.

Думала, что он поймет меня, но ошиблась. Папа наказал меня на неделю и сказал, что если я еще раз выкину что-то похожее на вчерашний поступок, он запрет меня в доме до конца года, а потом увезет как можно дальше не только от этого города, но и от России в общем.

Еще бы чуть-чуть и я засмеялась.

Ты и так увезешь меня подальше от города, папочка, а значит, мне совершенно нечего терять.

Теперь целую неделю он возил меня в школу и забирал после окончания уроков. Я сидела на чердаке и уже потихоньку начала питаться там. Мне не хотелось его видеть. Даже с учетом того, что папа весь день на работе, во мне не было никакого желания спускаться в дом. Со временем я даже Ричарда перенесла на чердак.

Помимо «прекрасного» наказания, я осталась без Интернета. Папа ограничил для меня доступ, и теперь всю неделю я была вынуждена пользоваться эсэмэсками, тайно прося то Иру, то Кирилла положить мне на счет. К концу недели я буду в долгах, как в шелках. Отец сам был виноват в этом, он вынудил меня просить помощи.

Ребята помогали, услышав мою историю про неудачное выступление в клубе и не менее неудачный разговор с папой.

Совсем недавно мы выступили в честь Дня учителей. Все прошло хорошо, но у меня возникло такое ощущение, словно Макс избегал меня. Он не здоровался после тренировок и после выступления бесследно исчез. Я не могла его догнать и поговорить. Намеки, которые он бросал своим бегством от моей шкуры, прекрасно до меня доходили. Хотел избегать? Пожалуйста!

Сейчас я сидела в танцевальном зале, собираясь перекусить булочкой с соком. После выступления, через три дня, набравшись сил, мы стали готовиться к Хэллоуину. Танец, который мы должны выполнить, ни в какое сравнение не шел с тем, что мы закончили. Он сложный, со всякими элементами, которые в большинстве могли выполнить только профессионалы. Я понятия не имела, как буду его учить. Но попытаться стоило, нельзя же из-за собственных предположений забивать на ответственность и бежать с криком ужаса вон.

– Можно? – раздался голос надо мной, и я вздрогнула.

Вспомни Макса, вот и он.

– Да, конечно. – Нет, уходи.

Максим присел рядом, вгоняя меня в краску одним своим присутствием. Жуя булочку, старалась не смотреть на него, когда он, тем временем, прожигал взглядом мою щеку.

– Отлично выступили, – сказал он, потирая затылок.

– Да… три дня назад.

– Именно.

Снова молчание. Впервые за долгое время нам было так неловко. Я предложила ему вторую булочку, лежащую у меня в портфеле, но он отказался, вяло улыбнувшись.

– Я тут думал…

– Да?

– Почему ты не зашла к нам после выступления в клубе? Это из-за… поцелуя? Да и к тому же, ты так быстро убежала со сцены.

– Там был мой папа, – сразу же призналась я. Не было смысла искать другие объяснения.

Макс снова посмотрел на меня. Сделав несколько глотков сока, я убрала еду в отдельный кармашек. Пока занималась этим делом, заставила себя перестать дрожать от волнения. Когда нервные клетки расслабились, повернулась лицом к парню.

Он рассматривал мое лицо, а затем опустил взгляд на мои губы, которые я, сама того не замечая, кусала.

– Надеюсь, все нормально?

– Да, конечно, – обманула я.

– Вероника.

– Макс.

Он выдохнул, словно готовясь к худшему.

– Что ты почувствовала, когда я тебя поцеловал? – задавая мне этот вопрос, он смотрел на стену. Наверное, смотря в глаза человеку, я бы тоже не осмелилась спросить такое.

У меня онемело все тело. Я чувствовала, что сейчас загорюсь от стыда. Но почему мне стыдно? Я же ничего такого позорного не сделала!

Надо было что-то ответить. Не молчать же.

– Я… м-м… ничего не почувствовала. – Теперь он посмотрел на меня, нахмурив брови. – Я не успела ничего почувствовать. – Снова закусив губу, я отвернулась.

– Давай повторим? – вдруг выпалил Макс.

– Что повторим?

– Поцелуй. Как раз узнаем, что ты почувствуешь.

– Нет, – в ужасе ответила я.

– Что?

Господи, какая бессмыслица.

– Я не хочу повторять. Я не хочу целовать тебя.

– Слава богу, – буркнул себе под нос он.

– Объясни, что это значит.

– Я думал, что после моего «штриха» в клубе, ты теперь начнешь думать, что нравишься мне и все такое. Сейчас я убедился, что волноваться незачем. – Он улыбнулся. – Перед тем как уйти, я все же кое-что сделаю. – Не успела я и пискнуть, как он поцеловал меня в щеку и начал подниматься. – Это тебе за то, что ты помогла нам с танцем. Спасибо.

– Не за что, – тихо сказала я, так как Макса уже и след простыл.

Оставшись одна, поднялась на ноги. Что-то долго все переодевались. Посмотрев на свое отражение в большом зеркале, вздрогнула. Чего это я так широко улыбалась? Проведя рукой по лицу, улыбка исчезла. Так-то лучше.

♪♪♪

Вечером мне удалось пригласить друзей к себе, как только папа уехал на работу после обеденного перерыва. Написав им сообщение, я получила отказы. Кто-то был занят дома, а кто-то – еще не выбрался со школы. Лишь только Кирилл вызвался поднять мне настроение и доказать, что не все так плохо, как кажется.

Спустя час после нашего небольшого письменного диалога, он появился на пороге моего дома с пакетиком китайской еды в правой руке. Улыбнувшись ему до боли в щеках, пропустила внутрь.

Я очень надеялась, что папа не заявится домой раньше времени. В любом случае, если это все-таки произойдет, у меня имелся большой шкаф, в котором Кирилл уместился бы с огромной легкостью, несмотря на его метр семьдесят девять.

– Ну, все, теперь тебе не удастся погрустить, – сказал он и плюхнулся на матрас так, что тот подбросил его немного вверх.

– Если бы я хотела погрустить, не написала бы.

Присев рядом, я подвинула к себе пакет и засунула в него руку.

– Проголодалась?

– Съела за день только две булочки.

– Почему? Разве отец не дает тебе деньги на карманные расходы?

– Да, но сейчас, будучи в таком положении, я обязана откладывать их, чтобы кидать на счет. Уж простите, но я не могу постоянно просить помощи у вас, мне еще занятые деньги отдать вам надо.