Текст книги "Неодолимое желание"

Глава 5

Гейб не знал, что его беспокоило больше: то, что бабушка вот-вот обнаружит породистую лошадь, появление которой он держал в секрете, или что она едва не застала его целующимся с Вирджинией.

Скорее всего последнее. Одно дело – иметь репутацию непревзойденного любовника, и совсем другое – когда бабушка едва не становится свидетелем этого таланта.

Особенно когда эта ситуация лишила его душевного равновесия. У Вирджинии Уэверли необыкновенно неж-ные и сладкие губы. Жаль, что их поцелуй длился совсем недолго. Он бы с удовольствием положил ее на солому и раскрыл все секреты, которые скрывались под ее старомодным платьем. Сшитое из желтого и белого муслина, оно делало ее похожей на желтый леденец с лимонным вкусом. И это полностью соответствовало его желанию: развернуть ее и посмаковать, и удовлетворить свою любовь к сладкому, проглотив ее целиком.

– Ты солгал мне, – без предисловий начала бабушка.

Ее слова разрушили приятные фантазии Гейба. Пытаясь сообразить, о чем она сейчас говорит, он пошел забрать ведро с запаркой, которое оставил у стойла Летящей Джейн. Ему пришлось увести отсюда бабушку, пока она не заметила лошадь; у нее было явное предубеждение против его участия в гонках.

– Ты о чем?

– Ты говорил, что вы с мисс Уэверли собираетесь соревноваться на беговой дорожке в Тернем-Грин, а на самом деле ты планируешь гонку на какой-то простой дорожке в Илинге.

Ах, это. Жаль, что она все так быстро раскусила. Он надеялся, что беспокойство за него, возможно, заставит ее согласиться освободить Селию от брачного ультиматума.

Хотя, может быть, он все еще сможет решить.

– Я не лгал. – Гейб подхватил свой сюртук и направился к бабушке, стоявшей у входа в конюшню. – Мы с мисс Уэверли состязаемся в гонке, чтобы решить, будем ли мы проскакивать в «игольное ушко» в Тернем-Грин. Если выигрываю я, она позволяет мне ухаживать за ней. Если выигрывает она, тогда мы соревнуемся в Тернем-Грин.

– Ты прекрасно знаешь, что победишь, – фыркнула Пламтри.

Пожимая плечами, Гейб вышел из конюшни и передал ведро первому проходившему мимо груму.

– Гонки – вещь непредсказуемая, – лукаво посмотрел он на бабушку. – Не говоря о том, что во время гонки в Илинге я могу пострадать.

– Если ты пострадаешь на этой совершенно неопасной дорожке, – удивилась бабушка, – тогда ты заслуживаешь проигрыша. Поэтому я подожду и посмотрю, кто победит, прежде чем решать, хочу ли я освободить Селию от своих требований.

– Делай как тебе нравится. – Гейб направился к дому, подстраивая свой шаг к ее хромающей походке.

– Мисс Уэверли превратилась в очень красивую девушку; но я нисколько не удивлена, ее мать была красавицей.

– Ты знала ее мать?

– Она стала выезжать в свет одновременно с твоей матерью. И положила глаз на твоего отца, но Пруденс этого не потерпела. Бедная девочка. Как только она встретила твоего отца, другого мужчины для нее уже не существовало, и она не собиралась уступать его никакой другой женщине.

– Жаль, что он не ответил ей взаимностью, – хмыкнул Гейб. В отличие от Оливера Гейб не винил отца за то, что в браке родителей все пошло не так, как надо. Мать очень страдала от измен отца.

– Неожиданное заявление от человека, который не обходится без женщины в своей постели. – Бабушка долгим взглядом посмотрела на Гейба.

Тот ухмыльнулся. Время от времени он развлекался с какой-нибудь вдовой или девушкой из-за барной стойки, но большую часть времени он проводил с лошадями. Он не был тем распутником, каким его считала бабушка. Гейб никогда не конкурировал с отцом в невоздержанности. И даже со старшими братьями.

– По крайней мере я могу соблюдать верность, чего не скажешь об отце. В моем браке все будет не так, у меня все будет хорошо.

– При условии, что мисс Уэверли согласится выйти за тебя замуж.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы я не добился женщины, которую хочу? – самоуверенно заявил Гейб.

– Женщины, которых ты добиваешься, не считаются, их можно купить. Мисс Уэверли – не такая.

– И слава Богу, – невозмутимо ответил Гейб, – поскольку деньги от тебя я получу, только если Селия тоже выйдет замуж. Уверенности в этом нет.

Они вошли в дом и направились в гостиную.

– Что ты станешь делать, если женишься на мисс Уэверли и я перестану сокращать твои расходы? – сдержанным тоном спросила бабушка.

– У меня есть планы, – уклончиво ответил Гейб.

– И что же это за планы? Они имеют какое-то отношение к той новой породистой лошади, которую ты скрываешь?

Гейб напрягся. Ну, бабушка! Какой у нее наблюдательный глаз!

– Почему ты думаешь, что я ее прячу?

– Она стояла в старой конюшне, – прищурилась бабушка, – где уже много лет стоит только Джеки-Бой. Надеюсь, ты не вынашиваешь дурацкую идею о том, чтобы выставить ее на лошадиных скачках. Твоему отцу пришлось жениться именно потому, что его отец…

– Я знаю, бабушка. Я уже слышал эту историю.

И много раз. Их дед по линии отца был просто помешан на лошадях. К сожалению, ему катастрофически не везло с берейторами и еще больше – с лошадями. Он вложил сотни тысяч фунтов в покупку чистокровных лошадей, но ни одна лошадь ни разу не принесла ему выигрыша в скачках.

Вот почему Гейб не хотел, чтобы бабушка узнала о его надеждах построить собственную конюшню для породистых лошадей. Она никогда не поверит, что у него получится. У него более острый глаз на лошадей, чем был у деда, и он сам может обучать их, пока не найдет хорошего жокея.

Но бабушка считала, что скачки – удел азартных игроков, а азартная игра для нее – пустая трата времени.

Не то чтобы это волновало его. Бабушка уже достаточно испортила ему жизнь своим требованием поскорее жениться. Не станет же она портить еще и его будущее, касающееся скачек. Ничего не рассказывая ей, Гейб просто страховался на тот случай, если Селия решит все-таки не выходить замуж.

– И что же ты планируешь делать с этой породистой лошадью? – не унималась бабушка.

– Тебя это не должно беспокоить, – отрезал Гейб, когда они приблизились к гостиной. – Это моя лошадь. Я купил ее на выигранные пари в гонках на экипажах. И сам решу, что я буду с ней делать.

Бабушка шагнула в гостиную:

– Нет, если ты пользуешься конюшней Оливера…

– Для чего Гейб на этот раз использует мои конюшни? – прозвучал с дивана голос Оливера.

Гейб с изумлением посмотрел на Оливера и на других членов семьи, расположившихся в гостиной. Отсутствовали только пасынок Джаррета – Джордж, который навещал своих родных в Бертоне, и муж Минервы – Джайлс, который, вероятно, был слишком занят в суде, чтобы приехать. Но здесь был Джексон Пинтер, сыщик с Боу-стрит.

Черт, он совершенно забыл, что просил мистера Пинтера и своих братьев и сестер собраться сегодня днем в гостиной в Холстед-Холле. Теперь они все станут свидетелями этого разговора.

– Я купил лошадь, которую держу в старой конюшне, – начал Гейб, приготовившись к борьбе. – По большей части я сам ухаживаю за Летящей Джейн. Но если это – проблема…

– Я не говорил, что это – проблема, – возразил Оливер.

– Это не просто лошадь, – резко сказала бабушка. – Гейбриел купил породистую лошадь. Несомненно, для скачек.

– Рад за него, – сказал Джаррет, подмигнув Гейбу. – Самое время, чтобы в конюшнях Холстед-Холла содержались не только лошади верховые и для экипажей. Там много места и для породистых лошадей.

– Тебе легко говорить. – У бабушки был такой вид, словно она была готова взорваться. – Это не твои конюшни, чтобы ты ими распоряжался.

– Да, – резко встрял Оливер, – они мои. Ты все время забываешь об этом, бабушка. Имение прекрасно себя обеспечивает. Поэтому не надо указывать, для чего мне использовать мои конюшни.

И Оливер тоже с ним согласен? Гейб не верил своим ушам.

Бабушка пребывала в явном замешательстве. Она посмотрела на Оливера, потом перевела взгляд на него. Как забавно видеть, что она не может найти слов.

Гейб решил воспользоваться этим моментом и попытаться объяснить все самому.

– Я сам плачу за уход за кобылой и доплачиваю грумам за заботу о ней, когда это необходимо. От Оливера мне ничего не надо, кроме места в конюшне, которого, как отметил Джаррет, там достаточно.

– Ты действительно собираешься состязаться в скачках? – поинтересовалась Аннабель, жена Джаррета.

Гейб колебался с ответом. Но поскольку они все так разумно отреагировали…

– Я тренирую ее для скачек Сент-Леджер, – подтвердил он.

– Ты поступаешь безрассудно, – проворчала бабушка.

– И это он тоже делает с блеском, – с огоньком в глазах отозвалась Минерва. – Мне не терпится увидеть, чем закончится то, что сейчас предпринимает Гейб.

– Перестаньте поощрять его безумные поступки! – выкрикнула бабушка.

– По крайней мере нам не придется волноваться, что он разобьется, потому что сам он не будет участвовать в этих скачках, – заметила Селия.

– Конечно, нет, – с довольным видом подтвердил Гейб, радуясь, что его братья и сестры так хорошо отнеслись к его задумке. – Хотя придется подыскать хорошего жокея.

– Я знаю подходящего жокея, который ищет работу, – предложил Джаррет.

– И я тоже, – к удивлению Гейба, сказал мистер Пинтер.

– Вы все сошли с ума, – презрительно фыркнула бабушка. – Все до единого.

– Успокойся, бабушка, – сжалившись, обнял ее за плечи Гейб. – Я сделаю все, чтобы остаться живым до женитьбы. Разве этого недостаточно?

– Ты кого-то выбрал? – У Минервы загорелись глаза.

– Выбрал.

Селия вздрогнула, услышав его слова, и Гейба пронзило чувство вины.

Хотя между ним и его младшей сестрой было три года разницы, они с Селией всегда были очень близки друг другу по духу. Минерва относилась по-матерински к ним обоим и заботилась о них, Джаррет с Оливером учились в школе, а Гейб и Селия вместе совершали проделки. Он научил ее стрелять; она врала и выгораживала его, когда он ускользал на гонки.

И теперь в ее глазах застыло выражение, что ее предали, и это ранило его в самое сердце. Но ее план, по которому они вдвоем должны твердо противостоять требованиям бабушки, никогда бы не сработал, поэтому Гейбу пришлось действовать на свой страх и риск. Если он все сделает правильно, возможно, он отстоит ее свободу.

– И кто твоя избранница? – улыбаясь и сгорая от нетерпения, спросила Аннабель.

– Это кто-то, кого мы знаем? – добавила Минерва.

– Давай, парень, – поторопил его Джаррет, – скажи нам, кто она.

– Это мисс Уэверли, – просто ответил Гейб.

В комнате наступила недоверчивая тишина.

– Но она ненавидит тебя! – воскликнула Минерва, нарушая эту неловкую тишину.

– Это не так. – И Вирджиния представила ему достаточное доказательство в конюшне.

Все члены семьи начали говорить одновременно.

– Разговор о бесполезных попытках… – пробормотал Оливер.

– А она знает, что ты собираешься на ней жениться? – спросил Джаррет.

– Как насчет ее деда? – подала голос Минерва. – Он никогда этого не допустит.

Селия сидела с притворной улыбкой на лице. Узнав имя предполагаемой жены, она уже не слишком волновалась.

– Мисс Уэверли хорошо известно о намерениях Гейба, – ответила за него бабушка, чем несказанно удивила Гейба. – И я уверена, что она не столько противится этой идее, сколько притворяется. Она только что была здесь, договаривалась о гонке с вашим братом. Я надеюсь, вы все будете там присутствовать. Покажем ей, что мы не монстры, которых она себе вообразила.

Высказывание бабушки вызвало новый круг вопросов, на которые ответил Гейб, хотя и удержался от упоминания о пари, которое они заключили с Вирджинией. Когда он стал говорить о тяжелом финансовом положении семьи Уэверли, Селия набросилась на сыщика с Боу-стрит.

– Я должна была понять, что без вас здесь не обошлось, – фыркнула она.

– Простите, я не понял? – послышался низкий, вибрирующий голос мистера Пинтера, который явно был застигнут врасплох ее словами и теперь был в замешательстве.

– Как и следовало ожидать. – Селия встала и, уперев руки в бока, подошла к мистеру Пинтеру, чтобы посмотреть на него свысока. – Наверняка это вы предложили эту женщину Гейбу. Вы же не успокоитесь, пока не увидите нас всех семейными и несчастными людьми.

Мистер Пинтер прищурился и, судя по его виду, готов был горячо возразить Селии, но тут подал голос Оливер:

– Послушай, Селия, я себя несчастным не чувствую. И, насколько я знаю, Джаррет – тоже.

– И я, – подтвердила Минерва.

– Вас это не касается! – крикнула Селия. – Это касается моего будущего! И если Гейб женится, это означает, что я… – Она замолчала, разочарованно вздохнув. – А, вам все равно не понять. Я думала, Гейб меня понимает, но теперь ясно, он тоже у бабушки в руках… А вам, сэр, – она опять повернулась к мистеру Пинтеру, гневно сверкая глазами, – должно быть стыдно, что вы позволили бабушке купить вас. Ваше тело и душу.

Мистер Пинтер встал, нахмурив брови.

– Это вам, миледи, должно быть стыдно, что вы так воюете с ней. Будьте осторожны: кусая руку, которая вас кормит, не сломайте зуб.

Селия покраснела и резко подалась к нему.

– Не вам меня отчитывать, сэр!

– Я всего лишь подчеркиваю, что бабушка заботится о ваших насущных интересах, а вы, похоже, не способны это признать.

– Потому что в отличие от вас, кому заплатили за поддержку всего, что она говорит и делает, я вижу, что она не права. Поэтому если вы думаете, что я буду стоять здесь и слушать нравоучения бабушки…

– Селия! – резко оборвал ее Гейб, заметив, каким пристальным стал взгляд Пинтера. У этого человека были свои соображения, касающиеся истории их семьи, и он пока их не раскрывал, но в самое ближайшее время ему придется их раскрыть, а Селии не следует продолжать провоцировать его. – Мистер Пинтер приехал сюда сегодня только по моей просьбе, поэтому я буду признателен, если ты будешь с ним любезна.

Селия бросила сердитый взгляд на Пинтера, потом – на Гейба.

– Ну, если так надо, – сухо сказала она и вернулась к своему стулу.

Мистер Пинтер проводил ее заинтересованным взглядом, и это заставило Гейба призадуматься. Неужели он хочет Селию?

Нет, эта мысль нелепа. Они вечно ведут борьбу. И Гейбу казалось, что она относится к этому человеку с неприязнью.

«Точно так же, как Вирджиния к тебе самому?»

Гейб сел, отогнав от себя эту тревожную мысль.

– Я попросил мистера Пинтера приехать сюда, чтобы он рассказал, что ему известно о событиях того дня, когда умерли наши родители.

Его слова привлекли внимание всех присутствующих.

– Что ты хочешь сказать? – потребовал Оливер.

Гейб нервно вздохнул. Оказывается, это не так легко, как он думал. Но после признания их кузена, Десмонда Пламтри, что он видел мужчину, скакавшего по направлению к охотничьему домику, Гейб снова вспомнил о мужчине, который появился в конюшне в тот день и забрал лошадь.

– Я был в конюшне сразу после того, как мать отправилась в охотничий домик. – И Гейб рассказал о своей случайной встрече с незнакомцем, пришедшим за лошадью. – Помните, Десмонд говорил, что он запомнил лошадь. Вороную лошадь с белой звездочкой на лбу и белым чулком на левой задней ноге. Я практически уверен, что в тот день незнакомец в конюшне взял именно эту лошадь.

– Этот разговор с Десмондом состоялся почти два месяца назад, – подался вперед Оливер. В его глазах бушевал огонь. – Почему ты тогда не сказал об этом? Собственно говоря, почему ты не рассказал нам об этом человеке много лет назад?

– До начала этого года, когда ты наконец соизволил обсудить свою ссору с матерью в тот день, – сказал Гейб, – никто из нас не знал, что рассказ бабушки о случившемся в тот день не совсем соответствует действительности. У меня не было повода считать, что мужчина, которого я видел, имеет какое-то отношение к смерти родителей.

Чертыхнувшись про себя, Оливер откинулся на спинку стула. Жена Мария взяла его за руку. Беременность ее была уже заметна, она вся словно излучала мягкий свет, который, похоже, благоприятно воздействовал на мрачное настроение Оливера.

Внезапно Гейб ощутил приступ обиды. Никто никогда не пытался с радостью развеять его собственное мрачное настроение.

– Потом вы с Джарретом решили, что их мог убить Десмонд, поэтому у меня по-прежнему не было причины считать незнакомца причастным к этому. Даже после признания Десмонда, что он видел человека, скакавшего к охотничьему домику, я не понимал, что это могло быть связано с фактом смерти родителей. Тот человек был добр ко мне. Он не казался взволнованным и никого не искал. Я решил, что это простое совпадение, что он оказался рядом с местом происшествия.

– За исключением того, что он никому не рассказал, что видел, – подчеркнул Джаррет.

– Да, я подумал об этом. А ты сам рассказал бы кому-нибудь, если бы наткнулся на два трупа? Ты бы не обеспокоился тем, что в их смерти могут обвинить тебя, даже если ты невиновен? И это учитывая, что он зашел в домик и обнаружил их.

В комнате наступила тишина, и ее нарушила Минерва:

– Если ты посчитал, что его присутствие там к делу не относится, почему ты сейчас заостряешь внимание на этом?

– Потому что мы зашли в тупик в своих усилиях найти правду. – Гейб провел рукой по волосам. – Прошло два месяца, и, похоже, мистер Пинтер совсем потерял след Бенни Мэя, нашего главного грума.

– Да, я не могу его найти, – сказал Пинтер.

– Вы достаточно легко нашли его несколько месяцев назад, когда Джаррет отправил вас на его поиски, – отрезал Гейб. – Вы не считаете странным, что он исчез всего через пару месяцев после того, как признался, что мать просила его не говорить отцу, куда она собиралась в тот день?

– Он не исчез, – холодным тоном заявил мистер Пинтер. – Он отправился навестить своего друга, который живет недалеко от Манчестера. Так сказала его семья.

– И до сих пор они не получили от него никакой весточки.

– Бенни не мог бы написать им письмо, – подала голос бабушка, – он неграмотный.

– Это так, – согласился Гейб. – Но поездка мистера Пинтера в Манчестер на прошлой неделе ничем не увенчалась.

– Возможно, потому, что он поехал туда другой дорогой, – сказал мистер Пинтер. – Когда я проследовал по его пути в Манчестер, я отстал от него всего на несколько дней. Но он, должно быть, сошел где-то недалеко от Вобурга, потому что именно там я потерял его след. И к семье он не вернулся.

– И меня это беспокоит, – сказал Гейб. – Возможно, он просто не хочет, чтобы его нашли. Я так думаю. Может, он что-то скрывает. Может, он тоже видел того человека и узнал его.

– А ты сам его разве не узнал? – спросила Аннабель.

– Я не видел его лица, потому что прятался, присев в стойле. Боялся, что мне попадет. Я только голос его слышал. Я был ребенком и не видел никого из гостей.

– Мы даже не уверены, что он был гостем, – вставил Джаррет.

– Он должен был быть гостем, – сказал Оливер. – Больше никто не отважился бы зайти и украсть лошадь. И потом, Гейб говорил, что тот человек знал нас по именам и догадался, что в конюшне был Гейб. Значит, это был не вор.

– Если бы мы могли найти Бенни, мы могли бы узнать, вернули ли лошадь в конюшню и кто ее вернул, – подсказала Минерва.

– Вот почему я и не говорил об этом до сегодняшнего момента, – сказал Гейб. – Я знал, что мы не сможем продвинуться вперед, не поговорив с Бенни. Я надеялся, что он отыщется и опознает того мужчину. – Гейб встал и принялся ходить по комнате. – Но прошло уже много времени. Мне стало тревожно за Бенни. Если он действительно видел или знал что-то и обратился к тому человеку… – Гейб покачал головой. – У меня тревожные предчувствия…

На этот раз тишина, установившаяся в комнате, была чревата ощущением грядущей беды. Казалось, чем больше они занимались расследованием смерти родителей, тем более угнетающие подробности они открывали. Иногда Гейб задумывался, не совершают ли они ошибку, пытаясь докопаться до истины. В конце концов, прошло девятнадцать лет. Ничто не вернет мать с отцом. И все же…

Что, если это действительно было убийство? Тогда их убийца заслужил наказание за то, что оставил их сиротами.

Вправе ли люди выражать презрение к факту смерти, если эта смерть сопряжена с ужасным преступлением?

– Кому-нибудь из вас приходило на ум, что этим человеком мог быть майор Родон? – спросил Джаррет. – Они с женой в спешке уехали в тот вечер, когда погибли мать с отцом. Мы решили, что это из-за неприятного эпизода с Оливером, но это могло быть что-то более серьезное. Если его жена изменяла ему с отцом…

– Она не изменяла, – вставил свое слово мистер Пинтер.

– Это не исключено, – нахмурился Оливер. – Мать сказала: «У тебя уже есть она». Что еще могли означать эти слова?

– Возможно, ваша мать думала, что ваш отец изменяет ей с миссис Родон, учитывая его последние поступки, – заметил мистер Пинтер. – Но это не означает, что он изменял. Несколько дней назад я отыскал камердинера вашего отца. Он сказал, что знал все секреты вашего отца, и этого не было.

Слова мистера Пинтера поразили всех.

– Он мог солгать, – сказал Джаррет.

– Не думаю, что он лгал. Он больше не служит камердинером и унаследовал от своей матери небольшую сумму денег, поэтому, сказав правду, он ничего не терял.

– О Господи, – хрипло произнес Оливер. – Если это правда, тогда почему эта женщина меня соблазнила?

Мистер Пинтер пожал плечами.

– Может быть, она пыталась соблазнить вашего отца, но потерпела неудачу и поэтому переключила свои усилия на вас. Или просто она не любила вашу мать.

– Не могу в это поверить, – вздрогнул Оливер и внимательно посмотрел на Пинтера. – Значит, если мать в состоянии аффекта убила отца из-за миссис Родон, причиной этого могла быть ревность?

– Боюсь, что так. Я по-прежнему хочу поговорить с Родонами, но капитана на несколько лет отправили в Индию. Как только вы упомянули о дружбе между ними и вашими родителями, я отправил письмо ему и его начальству с многочисленными вопросами, но пройдет несколько месяцев, прежде чем я получу ответ. И потом в письме они, возможно, не захотят говорить о склонности вашей матери к приступам ярости.

– Мама не убивала отца, – упрямо заявила Минерва. – Джайлс практически уверен в этом. Или по крайней мере не тем способом, который мы изначально предполагали.

– Хотя мы полностью это не исключили, – с огорчением сказал мистер Пинтер. – Кроме того, если это был капитан Родон, которого видел ваш кузен, он не мог быть убийцей. Десмонд четко сказал, что таинственный мужчина прибыл в охотничий домик после убийства.

– Значит, мы опять возвращаемся к необходимости узнать, что этот человек видел и, самое главное, почему он туда поехал, – напряженно подытожил Гейб.

– Хорошо, – сказал Оливер, – вот что мы сделаем. Мистер Пинтер, поезжайте и отыщите других грумов, тех, которые в разговоре с вами сказали, что ничего не видели, и узнайте, помнят ли они ту лошадь и кто мог ее вернуть. Спросите их о Бенни. Некоторые из них могут встречаться с ним время от времени.

– Хорошо. И если хотите, я опять поговорю с семьей Бенни, проверю, знают ли они кого-нибудь еще, кто владеет информацией о его точном местопребывании. Если все это не даст результатов, я еще раз съезжу в Манчестер.

– Делайте все, что считаете нужным, – согласился Оливер.

– Если поедете в Манчестер, сообщите мне, – сказал Гейб. – Я хочу поехать с вами.

Какое-то неотступное чувство, что у Бенни может быть ключ к тому, что случилось в тот день, не отпускало Гейба. Пока он не поговорит с ним и не убедится, что знает и чего не знает Бенни, он не успокоится.