Текст книги "Неодолимое желание"

Глава 6

– Отвратительный день для гонки, – сказал дедушка Вирджинии, когда они выехали в Илинг.

Вирджиния мрачно взглянула из окна экипажа на хмурые тучи, грозившие пролиться дождем. Ее лошади, которые были отправлены к месту гонки несколько часов назад, в хорошую погоду могли бежать как демоны, но плохая погода могла все погубить, особенно если поднимется ветер. Лошади не любят ветер.

– Неужели это из-за погоды у тебя такое мрачное настроение? – спросил Пирс. Если бы не эта гонка, он бы уехал домой еще вчера. Ему надо было вернуться в свое имение.

– Конечно, – неуверенно ответила Вирджиния.

Ее плохое настроение началось с того дня, когда она покинула конюшни в Холстед-Холле. Этот дьявол Гейбриел не шел у нее из головы. Она все еще чувствовала его сильное тело, прижимавшееся к ней. У него были такие крепкие мышцы, за которые женщине просто хотелось уцепиться и держаться.

А как он целуется! Боже милостивый. Вирджиния не переставала думать о том, какие жаркие у него губы и какой хулиганский язык, когда он ласкает ее рот.

Вирджиния почувствовала, что краснеет. Господи, да она такая же, как он, порочная. Непозволительно, чтобы этот человек снова целовал ее. Он ужасный. Слишком притягательный, слишком опасный.

С тех пор как Поппи посеял в ее голове сомнения насчет того, что произошло в Тернем-Грин, она потеряла душевное равновесие.

Но даже если Гейбриел совсем не виноват в смерти Роджера, он все равно остается высокомерным негодяем, который считает, что она должна ухватиться за возможность выйти за него замуж. Вирджиния не выносила недомыслия мужчин, которые считают, что хорошо понимают женщин.

К тому времени, когда они приехали на беговую дорожку, она была вне себя от ярости. Пусть только Гейбриел попытается поцеловать ее сегодня! Она ему устроит головомойку. Она недвусмысленно даст ему понять, что не настолько глупа, чтобы подпасть под очарование его великолепной мускулатуры, выразительных темно-зеленых глаз и самоуверенной улыбки. Нет, она не такая.

Потом она увидела его на беговой дорожке, одетого в традиционный черный наряд, отметила его сияющие сапоги, и внутри у нее что-то дрогнуло. Чтоб он провалился! Ну почему он должен так волновать ее?

– Помни, что я тебе говорил: ты должна чувствовать рот лошади, – напомнил ей Поппи, когда они остановились рядом с ее двухколесным экипажем. – Не натягивай сильно поводья, только слегка. Ты же не хочешь разорвать им рот.

– Я знаю. У меня есть уже в этом опыт.

– На поворотах держи под контролем пристяжную, иначе она опрокинет экипаж.

– Может быть, следует просто отпустить поводья и посмотреть, как они сами справятся, – беспечным тоном предложила Вирджиния.

Генерал вздрогнул, потом нахмурился.

– Это серьезное дело, девочка моя.

– Я это понимаю, – погладила его по руке Вирджиния. – Но настало время, чтобы ты дал мне свободу и посмотрел, на что я способна.

– Мне это не нравится, – проворчал Поппи.

– Ты думаешь, я не могу победить?

Генерал долго смотрел на нее.

– Если кто и может победить Шарпа, то это – ты.

– Тогда почему…

– В тебе нет его бесшабашного духа. И это может помешать тебе выиграть. Ты – здравомыслящий человек, он – нет.

Вирджиния сдержалась, чтобы не возразить. Как это могло быть, что Поппи никогда не видел ее настоящую? Она не всегда мыслила здраво и иногда бывала безрассудной и отчаянной. Или по крайней мере хотела такой быть, хотя шансов у нее было немного.

Но вот теперь ей такой шанс представился, и она собирается им воспользоваться.

– Он не является непобедимым, и я это докажу.

– Там толпа, – сообщил Поппи, выглянув из экипажа. – Думаешь, ты справишься с этим?

Вирджиния проследила за его взглядом в окно. Господи, он прав. Люди выстроились по обеим сторонам беговой дорожки, подавшись вперед, чтобы увидеть, как она выходит из экипажа.

– Я понимаю, почему здесь присутствуют члены семьи лорда Гейбриела, но все остальные… это – кто?

– Ты шутишь? – подал голос Пирс. – Достаточно было одного слова Четуина, чтобы сюда поспешила половина светского общества. Больше всего свет обожает пикантную скандальную гонку.

У Вирджинии на мгновение замерло сердце. Она хотела унизить Гейбриела перед его друзьями, но еще ей хотелось, чтобы гонка проходила по прямой. При таком скоплении людей и при отсутствии барьеров, сдерживающих их, гонка не будет проходить по прямой.

Вдруг Вирджиния почувствовала, как рука генерала сжала ее плечо.

– Иди задай ему жару, ягненочек.

– Задам. – Вирджиния почувствовала прилив храбрости. – Не волнуйся.

Пирс соскочил с подножки экипажа и помог выйти Вирджинии.

– Пришло время разбить Шарпа наголову. Я поставил двадцать фунтов на тебя, – сказал Пирс, целуя ее в лоб.

Вирджиния неуверенно засмеялась, но заметила, что Гейб пристально смотрит на Пирса. Неужели он услышал их разговор? Не думает же он, что ее кузен поставит на него?..

Дедушка с Пирсом поехали к финишной черте, где и будут ждать ее, а Вирджиния подошла к своему экипажу, стоявшему справа от фаэтона Гейбриела.

Когда она забралась в него и взяла поводья у грума, Гейб внимательно посмотрел на нее и приподнял шляпу, приветствуя.

– Еще не слишком поздно отказаться, – с самодовольной улыбкой сказал он, и это подействовало ей на нервы.

– О, вы хотели отказаться? – ласковым голосом уточнила Вирджиния. – Я очень рада принять отказ.

Ее слова стерли улыбку с его лица. Взглянув на нее, он подобрал поводья и произнес:

– Пусть победит сильнейший.

– Победит сильнейшая, – возразила Вирджиния.

– Браво! – воскликнул женский голос, и Вирджиния, обернувшись, увидела женщину, стоявшую рядом с семьей Гейбриела. Это была недавно вышедшая замуж леди Минерва. Она присутствовала на гонке с Гейбриелом в тот день, когда Вирджиния бросила ему вызов. Как ее теперь величать? Ах да, миссис Джайлс Мастерс. – Удачи вам, мисс Уэверли! – крикнула миссис Мастерс. – Если вы победите моего брата, я подарю вам полный комплект своих романов.

– Спасибо, что предложила ей стимул проиграть, Минерва, – добродушно сказал Гейб, явно не обижаясь, что сестра поощряет его конкурента.

– Осторожно, братец, – возразила Минерва, – или в одну из своих книг я помещу тебя. Спроси-ка у Оливера, нравится ли ему это.

– О, тогда у тебя наконец появится отличный герой, – игриво заметил Гейб.

– А почему ты решил, что именно ты станешь героем? – хитро ухмыльнувшись, заметила миссис Мастерс.

Вирджиния наблюдала за ними, завидуя их дружескому подтруниванию. Она уже забыла, как это здорово – иметь брата. Конечно, Пирс – хороший друг, но это – совсем другое. Иметь рядом брата или сестру, связанных с тобой кровными узами и понимающих тебя, как никто другой, – это нечто особенное.

Гейбриел лишил ее этого, напомнила себе Вирджиния, и она заставит его за это заплатить.

К ним подошел и встал перед экипажами герцог Лайонс. Гейбриел объяснил, что Лайонс является членом не только Жокейского клуба, но и старейшего клуба «Четыре в руке»[5]5
  Членами мужского английского клуба «Four-in-Hand» («Четыре в руке»), существование которого относится к XIX веку, был изобретен узел для завязывания галстука «Four-in-Hand».


[Закрыть]. Поэтому ему предстояло объявить правила гонки. Его коллеги, члены Жокейского клуба, собирались выступить в роли судей, если она была согласна.

Конечно, она была согласна. Эти люди могли быть друзьями Гейбриела, но кроме этого, они были джентльменами с хорошо известным нерушимым кодексом чести. Они не станут судить гонку нечестно.

– Правило первое, – объявил герцог. – Никаких попыток вытолкнуть с дорожки другой экипаж, иначе засчитывается проигрыш.

Как будто она когда-нибудь станет делать подобное. Она не уподобляет себя тем глупым лордам, которые ради выигрыша станут подвергать опасности жизнь другого человека.

– Правило второе. Все возницы должны быть без головных уборов. Мы не хотим, чтобы лошади испугались летящей шляпы или женской шляпки.

Гейбриел бросил свою шляпу одному из братьев, а Вирджиния сняла свою шляпку. Она обожала чувствовать ветер в волосах.

– Правило третье. Не хлестать лошадей друг друга, иначе проигрыш.

Неужели кто-то действительно делает такие вещи? Боже правый, да ведь это нелепо.

– Правило четвертое. Если вы выпали из экипажа, вы проиграли гонку. Если у вашего экипажа отвалилось колесо, вы проиграли гонку. Если ваши лошади столкнулись…

– …вы проиграли гонку, – раздраженно закончил за Лайонса Гейб. – Давай живее, Лайонс.

– Хорошо, – со спокойной улыбкой согласился герцог. – Судья из Жокейского клуба даст сигнал флажком к началу гонки. – Он посмотрел на Вирджинию. – Вы готовы?

– Готова.

Она отметила, что он не спросил этого у Гейбриела, поведение которого сильно переменилось. Он казался отрешенным, собранным и равнодушным. Воплощение Ангела Смерти.

Вздрогнув, Вирджиния сосредоточила свое внимание на беговой дорожке.

Герцог подошел к судье на старте, который уже шагнул к краю дорожки и поднял флажок.

– Приготовиться! – крикнул он.

Вирджиния напряглась и сжала поводья в руках.

Судья махнул флажком, и они рванули вперед.

Длина беговой дорожки составляла две мили, хорошее испытание для парного экипажа, но после нескольких фарлонгов[6]6
  Единица длины в системе английских мер; используется для измерения расстояния на скачках; равна 220 ярдам, или 201,168 м.


[Закрыть] ровной местности дорожка шла вокруг холма и только потом выходила на еще один прямой отрезок, который вел к финишу. Поэтому та часть дорожки, которая окружает холм, будет трудной. Ей, как зачинщице этого состязания, на старте была дана менее выгодная позиция. Если они продолжат идти ноздря в ноздрю, у Гейбриела будет внутренняя дорожка. Надо обогнать его раньше, чем они доедут до холма, чтобы у нее появилась возможность занять внутреннюю дорожку.

Ветер был такой силы, что растрепал волосы Вирджинии, освободив их от шпилек, и растревожил ее лошадей. Они натянули поводья, оттягивая ей руки, пока от попытки контролировать их у Вирджинии не заболели плечи. Она бросила взгляд на Гейбриела и увидела, что он чувствует себя абсолютно непринужденно и свободно. Казалось, его внимание целиком и полностью сосредоточено на беговой дорожке и на его паре лошадей.

Складывалось впечатление, что он не замечает людей, которые толпились по обеим сторонам, подступая к самому краю так плотно, что вскоре два экипажа неслись по такой узкой дорожке, которой едва хватало для двух упряжек. И хотя Вирджиния торопила своих лошадей, она понимала, что немного отстает.

А что, если они зацепят кого-нибудь из толпы? Вирджиния никак не могла избавиться от этого страха. Происходящее сейчас было совсем иным, чем те многочисленные гонки, в которых она соревновалась с грумами или с Роджером.

И лошади, казалось, чувствовали ее опасения, потому что бежали не в полную силу. Лошади Гейба явно были больше привычны к толпе. Вирджиния видела, как они тянули мундштуки, шерсть их была в мыле, а глаза горели яростным огнем.

Гейбриел был впереди почти на целый корпус лошади, и Вирджиния стиснула зубы. Нельзя позволить ему победить! Подгоняя своих лошадей взмахом хлыста и возгласом «Гей!», Вирджиния заставила себя не обращать внимания на толпу. И ее пара начала догонять пару Гейба.

Ура! Она может это сделать. Она может его победить.

В приступе ликования Вирджиния приподнялась на своем месте, чувствуя, как возбуждение от гонки будоражит ее кровь. Она должна выиграть. Просто обязана!

Постепенно Вирджиния стала выбиваться вперед; даже пыль, разъедавшая глаза, не могла помешать ей стремиться к цели.

К сожалению, они уже приближались к холму, а Вирджиния так и не смогла объехать Гейба, чтобы занять внутреннюю дорожку. Она была всего на полкорпуса впереди. Она поторопила свою пару, но увеличения скорости было недостаточно. Поэтому, когда они подъехали к участку, который шел вокруг холма, Вирджиния все еще была на внешней дорожке.

Справа от нее толпа осмелела и стояла совсем близко. Слева от Гейбриела был холм. Вирджиния, огибая холм, была уже на полпути, умудряясь сохранить свое небольшое преимущество, когда на ее дорожку упал какой-то зевака. У нее была лишь секунда на принятие решения: отвернуть в сторону толпы или отклониться в сторону Гейбриела. Надеясь, что он увидел, что случилось, и придержит лошадей, чтобы она смогла свернуть на его дорожку, Вирджиния выбрала последнее.

Но Гейб, вместо того чтобы придержать лошадей, направил свою пару прямо на крутой холм. Когда Вирджиния миновала упавшего человека, которого оттащили с ее дорожки наблюдатели, экипаж Гейбриела, балансируя на боку, покачивался рядом с ней.

Если его фаэтон перевернется, Гейб убьет их обоих! Мысленно ругнувшись, Вирджиния снизила скорость, молясь о том, чтобы суметь удержать под контролем своих лошадей, когда его экипаж опрокинется, увлекая за собой Гейба и его лошадей.

Но он не перевернулся. Чудесным образом Гейбриел сохранил скорость и умудрился вывернуть свой экипаж назад на дорожку… И оказался впереди экипажа Вирджинии.

Восхищение его ловкой ездой быстро переросло в гнев. Что он себе позволяет, выкидывая такие номера? Этот человек – просто сумасшедший! Дерзкий и непредсказуемый!

Вирджиния поторопила свою упряжку, и она перешла на спринт, от которого все зрители будут в пыли, но на стороне Гейба, похоже, были небеса, потому что его лошади неслись быстрее ветра. К тому времени, когда они домчались до финиша, он был на целый ярд, а может, и больше, впереди Вирджинии.

Он выиграл, негодяй! И едва не убился к тому же!

Кипя от праведного гнева, Вирджиния остановила лошадей, спрыгнула со своего места, бросила поводья подбежавшим грумам и твердым шагом направилась туда, где вылезал из своего фаэтона Гейбриел.

Не обращая внимания на дедушку и Пирса, которые спешили к ней, она подошла к Гейбриелу.

– Ты ненормальный? Только ты мог превратить обычную беговую дорожку в опасную ловушку!

– Я Ангел Смерти, – пожал плечами Гейб. – Чего ты от меня ждешь?

О, это было уже слишком. Вирджиния размахнулась и залепила ему звонкую оплеуху.

– Я жду, чтобы ты проявил хоть какое-то уважение к человеческой жизни! – Кровь стучала у нее в ушах. – Ты мог ранить нас обоих и покалечить лошадей!

– Да, но я же не сделал этого! – Сверкая глазами, Гейб потер подбородок, куда пришелся удар.

– Только потому, что тебе дьявольски везет!

– И потому, что я знаю, как управлять упряжкой, – прищурился Гейб. – Ты просто злишься, что я выиграл.

– Я сержусь, потому что ты так необдуманно рисковал! Если бы при такой скорости твой фаэтон перевернулся, ты бы сломал себе шею!

– Так ты за меня переживала? – выгнул бровь Гейбриел.

Только наглец мог так истолковать ее слова.

– Я переживала за себя и за своих лошадей. Мне наплевать, если ты желаешь разбиться во время гонки. Но я бы не хотела, чтобы ты убил еще и меня в придачу.

Эти слова подорвали поразительный запас спокойствия Гейба, и в его глазах блеснул гневный огонь.

– Я бы не стал рисковать, если бы опасался, что ты пострадаешь. Честно говоря, я вообще не думал, у меня едва хватило времени отреагировать. Ты свернула, я свернул. Сообразив, что еду вверх на холм, я посчитал, что самое лучшее – довести дело до конца.

Но это только ненамного смягчило гнев Вирджинии.

– Ты должен был придержать лошадей. Но ты ведь никогда этого не делаешь, да? – грубо спросила Вирджиния, вспомнив Роджера. – Ты не можешь пережить поражение.

– Нет, не могу. – С сияющими глазами он стоял с ней нос к носу. – Поскольку выигрыш – единственный способ получить шанс ухаживать за тобой, у меня не было другого выбора.

Толпа напряженно замерла, прислушиваясь и ловя каждое слово, Вирджиния лишь с изумлением смотрела на него. Неужели он так сильно хочет ухаживать за ней? И это правда?

– Ухаживать за тобой? – переспросил Поппи.

– Ухаживать! – словно эхо повторил за ним Пирс.

Боже милостивый, она о них совершенно забыла. Теперь истинная ставка за это соревнование больше не является тайной, которую она тщательно скрывала от своей семьи. И для половины сплетников в Лондоне это тоже теперь не секрет.

К этой минуте вокруг них столпилось все семейство Шарпов, как на боксерском поединке, окружив их плотным кольцом.

– Они заключили пари, – пояснила Поппи миссис Пламтри. – Если выиграет она, Гейб должен соревноваться с ней на дорожке в Тернем-Грин. Если победа за ним, она должна позволить ему ухаживать за ней.

– И вы скрыли от меня эту информацию? – обращаясь к миссис Пламтри, выкрикнул Поппи.

– Я сама узнала об этом только после вашего отъезда, – возразила женщина.

– Меня не волнует, о чем они договорились, – отрезал Поппи. – Ваш внук не должен ухаживать за моей внучкой!

– Ты отказываешься от пари? – сердито глянул на Вирджинию Гейб.

– Конечно, нет, – расправила плечи Вирджиния, не обращая внимания на гневные возгласы Поппи. – Но ухаживание принесет мало пользы, если ты намерен и дальше так себя вести. Я никогда не выйду замуж за такого безответственного человека.

– Никогда не говори «никогда», дорогая, – мрачно улыбнулся Гейб.

Поппи нахмурился, услышав, что его внучку называют «дорогая».

– Меня не волнует, какое пари заключила с вами моя внучка, сэр, – втиснулся он между ними. – Я не разрешаю вам ухаживать за ней.

– Оставьте их, генерал Уэверли, – твердо сказала миссис Пламтри. – Вы должны дать им самим во всем разобраться.

– Вы это уже говорили раньше, – с гневной миной на лице повернулся к ней генерал. – Вы убедили меня разрешить им эту гонку, сказав, что на этом между ними все закончится. Но вы знали, что этого не случится. Вы – хитрая лисица, которая манипулирует…

– Осторожнее, сэр, – перебил его Гейб. – Та, на кого вы клевещете, моя бабушка.

– А это – моя внучка, и вы пытаетесь ее соблазнить.

– Поппи! – воскликнула Вирджиния, густо покраснев.

– Довольно! – вмешался в ссору маркиз Стоунвилл. – Сейчас все слишком раздражены, и это понятно. Поэтому, прежде чем бросать публичные обвинения, было бы лучше, если бы все стороны привели факты. – Он окинул взглядом собравшуюся толпу любопытных. – И такие разговоры лучше вести без свидетелей.

– Генерал, – маркиз Стоунвилл вежливо улыбнулся дедушке Вирджинии, – прошу вас, сопроводите мисс Уэверли в Холстед-Холл, где моя бабушка для вас и вашей семьи приготовила отличную трапезу. По дороге туда вы сами можете расспросить молодую леди, о чем она договорилась с моим братом.

Потом маркиз повернулся к Гейбриелу, и взгляд его стал холоднее.

– Брат, ты тем временем поедешь со мной и объяснишь, почему ты заключил пари, ничего не сказав об этом ее семье. А бабушка, – он бросил взгляд на миссис Пламтри, – должна объяснить, почему она все держала в секрете от обеих семей.

Миссис Пламтри лишь презрительно фыркнула.

– Я сделаю все, как вы сказали, сэр, – согласился Поппи, – но только потому, что мне не доставляет никакого удовольствия служить развлечением для ваших друзей! Идем, Вирджиния.

Он взял ее за руку и быстро повел к экипажу.

– Ты попала в большую неприятность, девочка, – сказал Поппи, как только они отошли подальше от чужих ушей.

Почему? Потому что в кои-то веки сделала то, что хотела? Но если сказать это Поппи, это только ранит его чувства, но он все равно ничего не поймет.

Как только экипаж тронулся в направлении Холстед-Холла, Поппи начал читать свои наставления:

– Неужели ты не понимаешь, что делаешь, заключая пари со скандальными джентльменами и бросая им вызов на участие в гонках? Ты потеряла разум. – Он хмуро посмотрел на Вирджинию. – Ты действительно согласилась позволить этому глупцу ухаживать за тобой, если он выиграет?

– Да, – ответила Вирджиния, поправляя прическу. – Но…

– А ты? – Генерал обратил свой гнев на Пирса. – Ты знал об этом?

– Поппи, это не… – начала Вирджиния.

– Конечно, нет, – быстро сказал Пирс. – Наверняка это пари она заключила, пока танцевала с Шарпом на том балу.

– Я отправил ее с тобой, думая, что ты подыщешь ей пару. А тут я узнаю, что она заключила пари, которое точно закончится скандалом и раз и навсегда разрушит ее шансы выйти замуж.

– Поппи! – крикнула Вирджиния.

– Что? – обратил он наконец свое внимание на внучку. – Что ты можешь сказать, чтобы хоть как-то изменить ситуацию к лучшему?

– Я очень сомневаюсь, что лорд Гейбриел искренне хочет на мне жениться. Возможно, он просто хочет поухаживать за девушкой, семье которой он причинил зло, чтобы все стали лучше к нему относиться.

– Все уже и так относятся к нему просто прекрасно, – стиснул зубы Поппи. – Мы с тобой – единственные, кто обвиняет его.

В его словах была правда.

– Значит, у него есть какой-то другой, скрытый мотив, который сразу не приходит на ум. А может, он действительно хочет искупить вину за то, что сделал с Роджером. Это и есть истинная причина. И я начинаю верить, что именно это он имеет в виду, – сказала Вирджиния.

Пирс хмурился, его взгляд напряженно метался от Вирджинии к деду. Странно, что он не вступал в разговор, чтобы, как обычно, озвучить свое мнение.

– Я расскажу тебе, чего он хочет, – сказал Поппи. – Он хочет погубить тебя. Я вижу, он смотрит на тебя, как будто способен видеть сквозь одежду.

– О, я тебя умоляю, ничего подобного. – По крайней мере в тот момент, когда рядом находится кто-то еще. В тот день в конюшне он определенно смотрел на нее с жаркой страстью. И его поцелуи…

Нет, она не должна снова думать об этом. Рядом сидит Поппи и видит, как она краснеет.

Должно быть, она все-таки чем-то выдала себя, потому что генерал бросил на нее мрачный взгляд и заявил:

– Только не говори мне, что ты влюбилась в него.

– Да нет, конечно. – Это была правда. По большей части. – Возможно, кого-то из женщин его бесшабашное поведение завораживает, но только не меня.

Вирджинию привлекало явное беспокойство Гейбриела за нее и за ее семью. Не говоря уж о его дерзкой ухмылке и его поцелуях, которые словно раскаляли воздух, который она вдыхала…

Боже милостивый, она должна прекратить это безумие!

– Я не такая пустышка, – объявила Вирджиния, отчасти предостерегая саму себя. – На меня не действуют ни внешность, ни мускулатура, ни умение управлять упряжкой. – Она замолчала, заметив раздраженное лицо Поппи. – Нет, правда, нет.

– И на тебя не произвело никакого впечатления, что он так рисковал на дорожке только ради того, чтобы ухаживать за тобой? – подстрекал ее Поппи.

– Нет! Ну… не совсем. Полагаю, некоторые женщины… возможно, считают ужасно романтичным, когда мужчина готов рисковать жизнью ради возможности поухаживать за ними, но…

– У него, несомненно, есть скрытый мотив, – вставил наконец свое слово Пирс.

Услышав это, Вирджиния вздрогнула. До этого момента он молчал.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал, – с мрачным видом ответил Пирс. – У меня есть информация, но только из вторых рук, поэтому я не собирался ничего говорить. Но поскольку ты явно теряешь голову из-за этого наглеца…

– Какой у него скрытый мотив? – потребовала Вирджиния.

– Ему нужны деньги, – напряженным голосом сообщил Пирс.

– Но от меня он ничего не получит, и ты это знаешь, – со смущенным видом посмотрела на него Вирджиния.

– Не от тебя. – Пирс не сводил с нее глаз. – От своей бабушки. Не женившись, он не может получить свое наследство.

– О чем это ты говоришь? – потребовал Поппи.

– Его бабушка поставила Гейбриелу и всем остальным ультиматум: либо они все женятся и выходят замуж до конца января следующего года, либо она прекращает выделять им деньги.

Вирджиния внимательно смотрела на Пирса, пытаясь понять то, что он говорил. Неужели все это – гонка и желание ухаживать за ней – только ради того, чтобы Гейбриел мог получить свое наследство?

У нее упало сердце. Значит, его поведение нельзя объяснить законной попыткой искупить вину перед ее семьей за то, что он натворил? Или даже каким-то большим влечением…

Нет, об этом она никогда не думала. Неужели не думала?

Нет, какая-то крошечная и глупая ее часть, конечно, думала. Эти поцелуи, танцы и решительность Гейбриела выиграть пари…

– Ты уверен? – В ее глазах стояли слезы, и она изо всех сил старалась сдержать их. Ей следовало раньше догадаться. Она знала, что он что-то замышляет. И его изначальное предложение руки и сердца прозвучало холодно и равнодушно, скорее расчетливо, чем страстно. А почему ее должна удивлять эта новость? Это соответствует всему тому, что она о нем знает. И все же… это больно. – Кто рассказал тебе о наследстве?

– Четуин.

– Лейтенант Четуин? – Вирджиния почувствовала странное облегчение. – Он презирает Гейба… Э-э… лорда Гейбриела. И просто старается навлечь на него неприятности.

– Возможно, – согласился Пирс, – но я так не думаю. Четуин сказал, что узнал об этом из надежного источника. Кто-то подслушал, как некоторое время назад двое братьев Шарпов говорили об этом за карточной игрой. И потом, ты не заметила, что всего за несколько месяцев трое из них обзавелись семьями? И это после того, как многие годы не выказывали никакого интереса к браку?

– Могло так случиться, что все они встретили свою половинку в одно и то же время, – предположила Вирджиния. Но это звучало глупо даже для нее.

– Ты сама говорила, что подумала о тайном мотиве, который у него есть, – вставил свое слово генерал.

Вирджиния кивнула, чувствуя комок в горле. Ее не должно это расстраивать. Всем известно, что лорд Гейбриел – отъявленный шалопай, а такие не принимают решения жениться без всякой на то причины.

Но ведь она действительно начала думать, что, возможно, была к нему несправедлива. Неужели ее суждение оказалось таким ошибочным? А его поцелуи…

«Хватит думать о его поцелуях! Он целовал многих женщин; для него это, возможно, привычное дело».

И потому, что все это, оказывается, имеет значение для нее, ей становилось еще печальнее.

Идиотка… Вирджиния сжала в кулаки пальцы, лежавшие на коленях. Как можно было так легко обмануться? Вот что получается, когда идешь на поводу у своих безрассудных желаний. Ни к чему хорошему это не приводит.

– Мы почти приехали, – объявил Поппи, выглянув в окно. – Что ты намерена делать? Если хочешь, мы можем прямо сейчас отправиться в Уэверли-Фарм.

Ох, как ей хотелось уцепиться за это предложение, сбежать и просто забыть, что она когда-то встречала Гейбриела Шарпа. Но это невозможно.

– Нет, Поппи, это будет невежливо. И кроме того, я бы хотела определить для себя, что есть правда. Без обид, Пирс.

– Никаких обид. Я знаю, ты не поверишь этому, пока не получишь серьезного доказательства.

– О, я верю, – возразила Вирджиния, стараясь говорить ровным голосом. – Но я хочу, чтобы он знал, что я все знаю. Для того, чтобы он понял, почему я не приму его ухаживаний.

– Забудь о его ухаживаниях, – проворчал Поппи. – Тебе даже не нужно опять разговаривать с этим негодяем. Мы просто можем поехать домой.

– Я заключила пари, – твердо сказала Вирджиния. – Если бы я была мужчиной и изменила своему слову, ты бы вызвал меня на дуэль. Так какая разница, если я – женщина?

Вирджиния по лицу Поппи видела, какая борьба идет у него внутри.

– То есть ты хочешь сказать, что позволишь ему ухаживать за тобой? – засопел генерал.

– Не волнуйся, это не продлится долго. Я положу этому конец, не отказываясь от нашего пари.

Она заставит его понервничать и пожалеть о своей притворной заботе о ней и ее семье. Она разоблачит этого негодяя, а потом поставит его на колени.

– К концу нашего ужина сегодня лорд Гейбриел решительно передумает ухаживать за мной. Я об этом позабочусь. – Теперь голос Вирджинии звучал тверже. – Потому что скорей в аду станет холодно, чем я позволю ему жениться на мне ради получения своего наследства.