Текст книги "В пылу момента. Истории пожарного о непростом выборе между молниеносными и взвешенными решениями"

Вам интересно, что стало с Джеймсом? Это был не его день. Давление оказалось слишком сильным, и он не справился с заданием. Я думаю, что он сам понял это где-то на середине ассесмента. Однако на этом его путь, разумеется, не закончился. Управление – это навык, и он, как и все другие, совершенствуется практикой. Джеймс – хороший человек, у которого был плохой день. Через год он добился своей цели, справившись с заданием, посвятив часы сложным и неприятным для него упражнениям. Джеймс усердно тренировался, чтобы ему было легко, когда в реальной жизни он окажется в подобной ситуации.

Глава 4
Пазл

Большая картина всегда состоит из маленьких деталей.

Неизвестный автор

Еще один мой условный рефлекс связан с вибрацией пейджера. Каждый раз, когда я ее слышу, сердцебиение мгновенно учащается, сопровождаясь знакомым выбросом адреналина. Когда дежурила в пожарной части, я просыпалась посреди ночи от пронзительного воя сирены, и моя реакция на этот звук была точно такой же. Я смотрю на часы. Сейчас 22:00. Стоит жутко холодная ноябрьская ночь.

Моя рабочая обстановка нестабильна. Я могу проводить спокойный вечер дома, а уже через несколько секунд оказаться в эпицентре катастрофы. Моя работа сейчас заключается в руководстве тушениями пожаров, требующих 11 и более пожарных автомобилей. Каждый инцидент совершенно непредсказуем. Я могу оказаться в кошмаре наяву вроде парижского «Батаклана»[36]36
   Парижский театр, в котором во время аншлага 13 ноября 2015 года террористы устроили стрельбу, пострадало около 300 человек. – Прим. ред.


[Закрыть] или в охваченном огнем отеле, полном гостей. Или же пожар может случиться в здании, где пострадать рискуют лишь кирпичи и строительный раствор (всегда надеюсь именно на это). Материальные ценности можно восстановить.

Мне нужно взять под контроль реакцию на адреналин, курсирующий по телу, и настроиться на принятие решений. Раньше я приступала к этому незамедлительно, но в первые несколько минут всегда работала не так эффективно, как могла бы, и слишком легко совершала ошибки, когда мое тело было в режиме «бей или беги». Поэтому я иду в ванную и сбрызгиваю лицо ледяной водой, промакиваю щеки полотенцем и делаю глубокий вдох. Мой пульс замедляется.

Возвращаюсь в гостиную (проходя мимо комнаты дочери, я обычно останавливаюсь и смотрю, как ее грудь поднимается и опускается во сне) и сажусь за стол. Передо мной маленький блокнот с пятнами от кофе, ручка, телефон и рация. Теперь я готова.

Не нужно надеяться, что организм сам по себе справится со скачком адреналина, когда оказываешься в чрезвычайной ситуации. Положившись на это, можно не заметить, как совершаешь ошибки.

Я проверяю сообщения на пейджере. В них говорится о пожаре на большом промышленном складе. Мне известно лишь название компании – «Кобел энд Ко». Другой информации у меня нет. Я связываюсь с центром управления, чтобы узнать больше деталей. Я представляю себе большой склад, сделанный из кирпича и ржавой стали. Больше всего опасаюсь, что склад сделан из сэндвич-панелей – это типично для промышленных зданий. Сэндвич-панели – строительный материал, состоящий из слоя легковоспламеняющейся изоляционной пены, зажатой между двумя металлическими листами. Огонь может незаметно охватить изоляционный слой и повести себя совершенно непредсказуемо. Здание может утратить несущую способность и неожиданно обрушиться. На пожарах в таких зданиях уже погибали пожарные. Например, Флер Ломбар – она была первой женщиной-пожарным, погибшей при исполнении в невоенной Великобритании.

Ожидая ответа, я открываю карты Google на планшете и пытаюсь найти место пожара. В настоящий момент известно очень мало, и я вынуждена строить предположения, чтобы заполнить пропуски.

Я предполагаю, что здание состоит из сэндвич-панелей и поведение огня невозможно прогнозировать, а производственный риск будет высок. Эти гипотезы помогают предсказать возможные проблемы и быстро разработать план. Однако нужно оставаться восприимчивой: при необходимости я должна буду изменить свою ментальную модель.

Мне отвечает диспетчер центра управления.

– Чего нам ждать? – спрашиваю я. – Есть ли внутри люди? Известно ли, какая часть здания охвачена огнем? Что уже произошло? Сколько пожарных автомобилей на месте? Кто руководит?

Любая информация – деталь пазла.

Пока она отвечает, мой пейджер снова вибрирует.

– Простите, мадам, – говорит диспетчер. – На месте уже десять автомобилей. Мы вынуждены вас мобилизовать.

– Зарегистрируйте меня как мобилизованную, – подтверждаю я. – Я уже в пути.

Я отключаюсь и рассматриваю фотографии здания. Это большой склад. Его серая крыша старая и прохудившаяся. Он напоминает ржавеющий военный корабль, пришвартованный в порту. Велика вероятность, что склад построен из сэндвич-панелей. На внешнем дворе стоит фургон со строевым лесом. Может ли это быть склад строительных материалов? Я беру ключи, накидываю пальто и открываю интернет-браузер в телефоне, ввожу в поисковую строку «Кобел Энд Ко». Ничего. Сайта нет. Отсутствует очень важная деталь пазла. Если бы был известен тип бизнеса, я могла бы спрогнозировать наиболее вероятные риски. Например, если это склад промышленных изделий, там могут быть легковоспламеняющиеся материалы. Если это гараж – открытые ямы, куда рискуют упасть пожарные во время проведения разведки в дыму. Возможно, там до сих пор находятся работники. Уже почти ночь, но многие промышленные склады работают круглосуточно. С места ЧС не поступало никакой информации, которая бы это подтвердила или опровергла.

Я собираю в голове мозаику, предполагая, что в здании остались люди, и концентрируюсь на том, что известно, – имеющихся деталях пазла. Прошло очень мало времени между оповещением меня (первое сообщение на пейджер) и прибытием на место десяти пожарных автомобилей (второе сообщение). Это значит, что пожар стремительно распространяется. Что важно, число дежурных автомобилей тоже быстро увеличивается.

На дорогах всегда найдутся водители, игнорирующие служебные машины с проблесковыми маячками и включенной сиреной. Хотелось бы верить, что это простая невнимательность, а не циничность.

Я подхожу к двери, когда Майк спускается со второго этажа. Как начальник караула он понимает, что я чувствую: нетерпение, волнение и тягу к неизвестности.

– Тебя вызвали? – спрашивает он.

Я киваю.

– Береги себя. Постарайся снова не ободрать машину, – сказал Майк. Он знает, как поднять мне настроение и помочь расслабиться.

Я поднимаю брови и отвечаю ему самой саркастической улыбкой из возможных. Мне нужно возвращать служебный автомобиль в лизинговую компанию через пять дней, и я уже потратила небольшое состояние, чтобы устранить все царапины и вмятины. Мне хотелось избежать внушительного штрафа.

– Я постараюсь.

На улице темно, и воздух жутко холодный. Я крепко запахиваю пальто на груди и прижимаю подбородок к шее. Открыв багажник, достаю синий проблесковый маячок и закрепляю его в центре крыши. Когда магнитное основание маячка резко встает на место, мне прижимает кончики пальцев. Сажусь в машину, включаю маячок и отправляюсь в путь.

Я еду по шоссе на север, стараясь набрать скорость. Дорога займет не менее 35 минут, и это при условии, что не будет пробок. Весь автомобиль окутан синим светом. Признаться, это один из самых любимых рабочих моментов. Мне нравится ездить на служебном автомобиле. Быстрое движение по оживленным дорогам воодушевляет. Сирена ревет, и я с уверенностью пробираюсь между другими автомобилями. Однако не все обращают на меня внимание: как минимум трижды путь преграждают машины, которые упрямо остаются на внешней полосе двухполосной дороги. Мне приходится менять высокое протяжное завывание сирены на резкие короткие повизгивания. Наконец водители включают левый поворотник, освобождают полосу, и я снова ускоряюсь.

Я въезжаю на узкую улицу со множеством припаркованных автомобилей. Двигаясь максимально быстро, внимательно слежу за ямами, велосипедами и пешеходами: я всегда ищу подтверждение, что люди видели меня и мой синий маячок.

Я слушаю все, что говорят по рации, и стараюсь дополнить мозаику новыми деталями. Сегодня вечером пожарно-спасательная служба занята, и в рации много шума, но я научилась отсеивать все, что не имеет отношения к моему инциденту. Поначалу это требовало большой сосредоточенности, но, как и в случае с большинством навыков, вскоре стало моей второй натурой.

Я поворачиваю направо с маленькой улицы с односторонним движением. Передо мной несколько светофоров. Горит красный, и машин становится все больше. Мне придется поехать не по своей полосе. Пока я маневрирую, водитель одной из машин впадает в панику и резко жмет на тормоз. Я быстро уворачиваюсь и слышу скрежет металла о бетонный бордюр. Как типично для меня. Майк попал прямо в точку.

Подъезжаю к оцеплению. Бело-синяя полицейская лента натянута поперек дороги. Я опускаю окно и встречаюсь взглядом с офицером полиции, улыбаюсь ей, и она торопливо подходит ко мне, чтобы проверить документы.

– Добрый вечер, мадам, – говорит она и берет мой паспорт. Ее глаза бегают от фотографии к моему лицу. – Стоянка автомобилей экстренных служб прямо перед вами, – говорит она. – Там достаточно места.

Я благодарю ее и оставляю машину на обочине дороги позади автомобиля скорой помощи. Открыв багажник, достаю оттуда боевую одежду и каску. Обстановка поразительно спокойная. Мы в нескольких улицах от склада, и из-за полицейского оцепления эта область стала совсем пустынной. Все это напоминает сцену из фильма про апокалипсис, правда, в нашем случае эвакуация связана не с нашествием зомби, а с пожаром. Лично я считаю пожар куда более разрушительным.

Когда тушишь пожар промышленного склада, всегда надо учитывать, какие потенциально опасные вещества могут в нем находиться, помнить про возможные подвалы или огромные стеллажи, которые могут рухнуть.

Дым поднимается над складом, но я не вижу огня. Я надеваю тяжелую куртку, пропитанную дымом, и направляюсь к оперативному штабу. Силуэт здания впечатляет. Помимо десяти пожарных автомобилей на месте присутствует еще несколько машин служб экстренной помощи. Я быстро подсчитываю, что здесь находятся 80–90 пожарных, около десяти полицейских и несколько врачей скорой помощи. Все работают внутри оцепления. Я отвечаю за безопасность всех этих людей. Тот факт, что я только прибыла на место ЧС, не имеет значения. Я старший офицер из присутствующих, и ответственность лежит на мне.

Пожаротушение на промышленных складах всегда связано с большими рисками. Условия работы внутри очень тяжелые: там может быть невероятно жарко. Количество потенциальных проблем неисчислимо. Склад полон всевозможных опасностей: чаны с горючими жидкостями, высоченные полки с товаром, которые могут упасть, оборудование, и это далеко не все. Высок риск взрыва газовых баллонов[37]37
   Баллоны с ацетиленом и сжиженным нефтяным газом часто используются в процессе производства. Существует высокий риск их взрыва при нагревании.


[Закрыть]. Как-то раз я стояла рядом со зданием, когда один из таких баллонов взорвался. В тот момент я почувствовала, как земля затряслась, а через мое тело прошла волна жара. Есть причина, по которой к баллонам относятся так же, как к неразорвавшимся снарядам.

Я слышу голос в своей рации: «Мы запросили 15 автомобилей, босс».

Это означает следующее. Во-первых, я должна незамедлительно взять командование на себя. Когда автомобилей было десять, руководство мог осуществлять младший офицер под моим началом, но пожар стремительно усиливается. Во-вторых, в моей мозаике отсутствует больше деталей, чем я предполагала.

Я думаю об отсутствующих деталях. Сколько человек находится внутри и где они? Есть ли в здании то, что может усложнить работу? Какое развитие пожар может получить через полчаса? Сколько сил и средств потребуется, чтобы потушить его? Что я должна сделать сейчас, чтобы предотвратить распространение огня? В каких условиях предстоит работать пожарным? Как я могу их обезопасить? Справляются ли командиры? Требуется ли им дополнительная поддержка?

И самое важное: как я могу удостовериться в том, что все люди в нужных местах делают необходимые вещи в нужное время?

Я также должна подумать о более масштабных последствиях этого пожара. Как работы на месте ЧС повлияют на город? Могут ли они нарушить транспортную инфраструктуру? Есть ли поблизости офисы или школы? Какова экономическая значимость этого района? Все это повлияет на мою стратегию действий на месте ЧС.

Оперативный штаб находится передо мной. Его синие маячки сияют на фоне темного неба. Это главная командно-штабная машина, и по прибытии все должны пройти там регистрацию. Я захожу внутрь.

Несмотря на то что при принятии конкретного решения излишнее внимание к деталям может помешать, каждая подробность важна для понимания общей картины.

Оперативный штаб оживлен, даже слишком – при таком уровне шума сосредоточиться невозможно. Джордж, руководитель тушения пожара, слушает сводку другого офицера. Я поднимаю руку в знак того, что мне тоже нужна сводка. Он кивает. С облегчением замечаю, что он, командир соединения, взял на себя ответственность, благодаря чему младшему командиру больше не приходится нести весь груз на своих плечах. Я подаю бирку с информацией обо мне связному Бенни, чтобы он меня зарегистрировал[38]38
   У каждого офицера есть бирка с указанием позывного, имени и звания. Она необходима для регистрации в оперативном штабе, где ведется учет всех присутствующих на месте пожара.


[Закрыть]. Я часто работаю с ним, и он встречает меня широченной улыбкой.

– Добрый вечер, мадам! – весело говорит он. – Рад вас видеть.

– Здравствуйте, Бенни, – киваю я.

Он инстинктивно знает, что мне нужно: тянется к клавиатуре, подключенной к главному монитору, и открывает журнал сообщений. Я просматриваю всю информацию, поступившую с места ЧС. Сообщения очень короткие, нет почти никаких деталей. Тем не менее любая подробность – сколько воды израсходовано, какая часть здания охвачена огнем – это еще одна деталь пазла. Я также могу определить по времени поступления каждого сообщения, какова динамика пожара (сначала горело 5 % крыши, но менее чем через час огонь охватил уже 30 % здания).

До настоящего момента активное тушение пожара не осуществлялось, и это объясняет быстрое распространение огня. Однако мне неизвестно, почему огонь не тушили.

Джордж готов доложить сводку. Я вывожу из оперативного штаба всех лишних людей. Он говорит, что здесь есть несколько зданий, и то, которое я видела на картах Google и по прибытии на место, не горит. Пожар в более крупном здании, скрытом из виду. Огонь, как я уже успела предположить, стремительно распространился, и у пожарных возникли проблемы с водоснабжением. Число пожарных насосных станций[39]39
   Пожарный насосно-рукавный автомобиль – пожарный автомобиль, оборудованный насосом, комплектом рукавов и предназначенный для доставки к месту пожара (аварии) личного состава, пожарно-технического вооружения, оборудования и проведения действий по тушению. Задача насосно-рукавного автомобиля – подача воды от водоисточника непосредственно к месту пожара или к автоцистерне, работающей вперекачку. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] на месте ЧС увеличили до 15, чтобы вода могла поступать из большой магистральной линии дальше.

– Почему не были предприняты более агрессивные меры? – спрашиваю я.

– Внутри нет людей, – отвечает Джордж, – поэтому запустить пожарных внутрь – значит подвергнуть их неоправданному риску.

Я киваю, но не уверена, что согласна с ним. Джордж прав: поскольку людей внутри нет, уровень риска, которому мы можем подвергнуть пожарных, снижается. Но пожар угрожает не только человеческим жизням. А как же десятки служащих, которые утром придут сюда на работу? Из-за пожара они лишатся работы и, соответственно, зарплаты. Без зарплаты они не смогут оплатить аренду жилья, ипотеку или счета. Семьи рискуют лишиться дома прямо перед Рождеством. Средства к существованию имеют значение. По моему мнению, ради них стоит пойти на некоторый риск.

Также необходимо думать о последствиях для окружающей среды. Каждый год из-за пожаров в промышленных зданиях в атмосферу выбрасывается 136 тысяч тонн углекислого газа. Ровно столько же выделяется из домов и квартир во всем Портсмуте за год![40]40
   Согласно «Финансово-экономическим последствиям пожаров в промышленных зданиях» – исследованию, заказанному «Бизнес Спринклер Альянс» и проведенному Центром экономических и бизнес-исследований.


[Закрыть]

По прибытии на место ЧС нельзя просто взять и поменять тактику тушения пожара на основании одних лишь отчетов. Часто просто необходимо увидеть огонь своими глазами.

Джордж продолжает информировать меня, а я, как всегда, наблюдаю за языком его тела, чтобы понять, как он справляется. Отчасти я делаю это, чтобы удостовериться в его моральном благополучии, однако моя основная задача – оценить, насколько эффективно он работает. Я заполняю пропуски в своей мозаике, опираясь на его понимание ситуации, и должна быть уверена, что он хорошо обрабатывает информацию. Уголки его рта поднимаются вверх, когда он говорит со мной, а когда я задаю вопрос, брови хмурятся. Отвечая, он медлит и заикается, хотя сами ответы четкие и уверенные. Он встревожен и, что неудивительно, испытывает стресс. Из-за этого он может обрабатывать информацию менее эффективно, поэтому я хочу перепроверить его понимание ситуации.

– Спасибо, Джордж, – говорю я. – Вы прекрасно справились. Я беру руководство на себя и прошу вас быть оперативным дежурным. Давайте сделаем обход территории, чтобы я могла сориентироваться.

Джордж кивает и громко выдыхает. Обход территории улучшит мою ситуационную осведомленность и поможет Джорджу немного расслабиться, прежде чем он возьмет на себя новую роль. Это будет полезно нам обоим.

Я обращаюсь к Бенни:

– Пожалуйста, сообщите всем, что я взяла руководство на себя.

Мы с Джорджем направляемся к месту пожара. Я не уверена, что следует оставаться в режиме обороны, однако мне нужно увидеть огонь своими глазами, прежде чем изменить тактику. Мы двигаемся быстро. Высока вероятность, что во время операции нас посетят другие старшие офицеры, и я хочу, чтобы до их прибытия все было приведено в порядок. Пусть все решения, что они построят, будут стоять на надежном фундаменте.

Руководитель тушения пожара получает информацию не напрямую: перед этим она проходит несколько звеньев, и каждый из людей может интерпретировать данные по-своему. Это одновременно и плохо, и хорошо.

Перед нами здание, половина крыши которого охвачена пламенем – его языки потрескивают, поглощая строение. Горячий воздух обжигает даже в эту страшно холодную ноябрьскую ночь. Вокруг бегают десятки пожарных, которые перекладывают рукава и передвигают оборудование. Я подхожу к начальнику сектора, ответственному за руководство на этом боевом участке, и хочу удостовериться в том, что мое понимание ситуации, сформированное на основе рассказов Джорджа, совпадает с его ментальной моделью. Многие важные сообщения могут быть утеряны из-за непонимания, особенно когда объем информации очень велик. Начальник сектора подтверждает слова Джорджа, и во мне растет уверенность в том, что тот все сделал правильно.

Я заканчиваю обход территории и возвращаюсь в оперативный штаб. Мозаика еще не собрана целиком, но я убеждена, что имеющиеся детали точно отражают происходящее.

У меня есть возможность сделать так, чтобы место, где сейчас стоит здание, не превратилось в пустую автомобильную парковку. Огонь распространяется по крыше, однако меня все равно беспокоят сэндвич-панели. Пока что они не горят, но у меня есть план, который поможет предотвратить дальнейшие повреждения.

– Джордж, – говорю я, – нам нужно перейти к наступательной операции.

Судя по его лицу, он огорчился.

– Я понимаю, почему вы не переходили к активным действиям, – продолжаю я, – но думаю, что есть другой вариант. Я хочу, чтобы вы прорезали в крыше противопожарный разрыв[41]41
   Противопожарный разрыв – это прорезь в крыше здания, которая останавливает распространение огня дальше нее.


[Закрыть]. Огонь вот здесь, – говорю я, указывая пальцем на точку на нарисованной от руки схеме, – в западном крыле здания. Если посмотреть сюда, на восточное крыло, можно увидеть кирпичную перегородку, разделяющую два помещения. Если мы сделаем противопожарный разрыв к одной стороне стены, огонь не сможет распространяться внутри помещения дальше этой стены и снаружи через крышу. Так мы сможем выиграть немного времени.

Джордж кивает.

– Отслеживайте распространение огня по стенам с помощью тепловизора[42]42
   Тепловизор используется для отслеживания температуры снаружи стен здания. Повышение температуры может указывать на распространение огня внутри стен.


[Закрыть]. Надеюсь, огонь не распространится через них.

Удостоверившись, что Джордж все понял и располагает достаточными ресурсами, я отсылаю его.

Хотя я знаю, как ситуация выглядит снаружи здания, мне практически ничего неизвестно о том, что происходит внутри. Пожарные в дыхательных аппаратах скоро войдут туда, и я буду получать от них информацию. Правда, сначала она дойдет до начальника боевого участка[43]43
   Начальник боевого участка (БУ) или сектора проведения работ (СПР) – это внештатная должность на месте пожара или чрезвычайной ситуации. Возглавляет работу БУ или СПР на месте пожара или ЧС. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], который интерпретирует детали и передаст их Джорджу, а он в свою очередь – мне. Я буду видеть ситуацию глазами нескольких людей. Руководителю тушения пожара важно подвергать информацию сомнениям и перепроверять свои предположения, чтобы не опираться на искаженные данные. Было бы здорово получать информацию напрямую, однако в случае столь масштабного инцидента поток сообщений слишком велик. Я была бы так занята их получением, что не осталось бы времени на руководство тушением пожара. Поэтому очень важно делегировать другим людям контроль над отдельными областями.

– Есть новые сведения? – обращаюсь я к Бенни.

– Вы хотите, чтобы я позвал Джорджа, босс? – отвечает он.

– Нет, – говорю я. – Рации пока будет достаточно.

Я чувствую прилив уверенности, когда смотрю в глаза человеку, докладывающему сводку, но понимаю, как неприятно отвлекаться от работы, чтобы убедить старшего по званию, что мы выигрываем.

Когда Бенни начинает собирать информацию, слышится знакомое статичное потрескивание рации.

Теперь я знаю, что «Кобел энд Ко» – это деревообрабатывающий цех, где хранятся горючие лаки и краски. К счастью, они находятся в помещении, куда огонь пока не добрался. Бенни сообщает, что противопожарный разрыв почти готов. Пока мы не одержали победу, но пожар хотя бы не распространяется дальше. Наконец у меня сформировалось полное представление о том, что происходит здесь и сейчас, поэтому я могу сосредоточиться на будущем и искать ответы на вопросы, которые волновали меня с момента прибытия. Я всегда отличалась пытливостью. Иногда это идет на пользу, а иногда утомляет: ощущение, будто постоянно пребываешь в гипербдительном состоянии.

Как бы то ни было, за много лет я к этому привыкла. Думаю, все началось, когда я была еще совсем юной. После смерти отца я стала неряшливым подростком, который ни одно место на земле не мог назвать своим домом. Я несколько раз попадала в беду и неоднократно лишь чудом избегала крупных неприятностей. Это был тяжелый период, но он закалил меня. Я привыкла остерегаться того, что грозит опасностью. Оказалось, это ценное преимущество.

Я выглядываю из окна оперативного штаба и замечаю, что поднялся ветер.

– Бенни, в каком направлении дует ветер? – спрашиваю я.

– Сейчас в северо-западном, босс.

– А в каком дул?

– В восточном.

– Проклятье. Я пошла.

Я иду к первому боевому участку – оживленной зоне, где бушует пожар. Распространение огня по крыше удалось сдержать, но ветер сменил направление. Есть риск, что огонь перекинется на гаражи позади нас, где полно взрывоопасных баллонов и горючих материалов. Я вижу раскаленные угли, которые танцуют в небе и приземляются в опасной близости к крышам. Если ветер снова изменит направление (это вполне возможно, ведь британская погода совершенно непредсказуема), угли могут попасть в противопожарный разрыв и привести к возгоранию оставшейся части здания, включая склад химикатов. Нужно быть готовыми к случайностям.

Я снова направляюсь к оперативному штабу и по пути замечаю человека, стоящего прямо перед оцеплением. Его глаза красные и опухшие. На его лице отражаются шок, злость, замешательство… Он потерял все: планы, надежды, будущее.

– Бенни, – говорю я, входя в штаб, – вы знаете, кто этот человек?

– Нет, босс, – отвечает он, высунув голову на улицу. – Я не видел его раньше.

– Удалось ли связаться с владельцами склада?

– Мы все еще пытаемся. По номеру, который у нас есть, сразу срабатывает автоответчик.

– Можно ли послать кого-то за этим мужчиной?

– Хорошо, босс.

Во время тушения пожара спасатели отвечают не только за горящее здание, но и за другие объекты, что находятся поблизости, потому что огонь может перекинуться и на них.

Мне нужен человек, хорошо знающий планировку здания. Если этот мужчина тот, кто я думаю, он сможет растолковать чертежи, которые мы используем. Возможно, он знает, есть ли внутри то, что может представлять угрозу. Для меня важно все, что поможет обеспечить пожарным безопасность.

Я понимаю, что нужно поговорить с Джорджем один на один: необходимо изменить стратегию на случай, если огонь все же перекинется на второе здание. Все это время Джордж был сильно встревожен, и мне нужно удостовериться, что он справится с изменением тактики.

Он входит в штаб, и мы встаем перед досками с планами.

– Джордж, доложите о том, что вам известно.

Мне, как всегда, нужно убедиться, что наши мозаики совпадают.

– Четвертый сектор выглядит хорошо. Мы использовали пожарный автоподъемник[44]44
   Транспортное средство, оборудованное подъемной стрелой, на конце которой расположена платформа. Применяется для доставки струи воды на высоту или спасения людей.


[Закрыть], чтобы прорезать отверстие в крыше, и у нас все получилось. На это ушло время, ведь это кропотливая и тяжелая работа, но расчеты отлично справились.

– Сколько там работает стволов? – спрашиваю я.

– Несколько. Я хотел подать воду через крышу, но ее недостаточно. Ветер сейчас не дует в восточном направлении, поэтому лафетные стволы могут сработать.

– Ветер меня беспокоит, – говорю я. – Он дует на восток, там находится первый сектор. Гаражи очень близко, и, если мы потеряем этот сектор, у нас будут проблемы.

Лицо Джорджа мрачнеет. Он понимает, что не задумывался о разных вариантах развития событий. Будучи сосредоточенным на происходящем здесь и сейчас, он не думал о будущем. Я знаю, что он боится рисковать, и мне нужно воодушевить его принимать решения и быть уверенным в себе.

Я смягчаю тон:

– Идите и взгляните, что там происходит. Разработайте план и доложите мне о нем. Нам нужно защитить гаражи. Поставьте пожарных с лафетными стволами или установите наземные мониторы[45]45
   Маленькое металлическое приспособление, которое прикрепляют к пожарному рукаву и оставляют без присмотра, пока оно распыляет воду на огонь. Его можно быстро установить и оставить в тех местах, где пожарному находиться опасно.


[Закрыть]. Осмотрите все и решите, какой план будет лучшим. Нам нужно получить доступ к гаражам и на всякий случай вынести оттуда баллоны. Я постараюсь подать больше воды.

Джордж внимательно смотрит на меня. Он беспокоится, что что-то упустил.

– Вы отлично справляетесь, Джордж.

Он отвечает полуулыбкой.

Мы боролись с огнем всю ночь. Мы все время пытались получить новую информацию, чтобы найти еще одну деталь пазла. Было холодно, грязно и сыро. Все присутствующие на месте ЧС упорно работали до тех пор, пока их не сменил другой расчет или работа не была завершена.

Мы защитили от огня гаражи и почти все восточное крыло здания. К счастью, значительная часть склада сохранилась, поэтому удалось спасти множество рабочих мест. Мужчина с опухшими красными глазами – владелец, как я и предполагала, – с облегчением рухнул на колени, когда узнал, что его мир спасен.

Казалось бы, пожар – настолько некомфортное событие, насколько только можно представить. Но и во время его тушения некоторым спасателям приходится заставлять себя выходить из зоны комфорта – работать не по шаблону.

Все могло закончиться гораздо, гораздо хуже. Мы добились успеха благодаря пожарным, работавшим не покладая рук. И Джорджу. Он выстоял под огромным давлением и вышел далеко за пределы своей зоны комфорта. Я была невероятно горда его достижениями.

Подобные пазлы играют важную роль во всех жизненных аспектах. Каждое принятое решение и каждый поступок, совершенные в повседневной жизни, основываются на восприятии происходящего. Если раз за разом вы видите ситуацию определенным образом, со временем у вас формируется что-то вроде объектива, через который вы смотрите на мир.

Для меня это имеет большое значение. Мой объектив сформировался задолго до того, как я пришла в пожарно-спасательную службу. В 15–16 лет, будучи совершенно одинокой, я была очень уязвима и знала это. Я повсюду видела угрозу. Единственный способ оставаться в безопасности – замечать абсолютно все. Постоянно.

Ночуя в заброшенном здании, я находилась там не одна. Столкновение с Диком – яркий тому пример. Каждую ночь я искала себе угол и проверяла, есть ли поблизости путь к отступлению: окно, дверь. На случай, если придется бежать, я расставляла ловушки, желая замедлить движение преследователя: возле двери делала пирамиды из банок с краской, найденных на мусорке, чтобы при необходимости опрокинуть их за собой. Я раскладывала стопки газет в разных точках своего пути к отступлению, чтобы бросать их в преследователя, если понадобится. Когда я наконец успокаивалась и закрывала глаза, рядом со мной лежал тяжелый деревянный брусок – мое оружие на крайний случай. В нескольких ситуациях я была рада, что он под рукой.

Когда ты непрерывно находишься в потенциальной опасности, начинаешь замечать мельчайшие детали и учишься просчитывать мысли и действия окружающих людей, даже если слово «психология» тебе вовсе не знакомо.

Я потратила много времени, чтобы создать в голове сценарии опасных ситуаций и собрать ментальную мозаику, где каждая возможная угроза была еще одной деталью. Мне нужно было предугадать ужасные ситуации (и представить, чем они могут обернуться), чтобы избежать их. Каждый раз, когда ко мне кто-то приближался, я должна была решить, могу ли доверять этому человеку – оценить правдивость его слов и порядочность намерений. Действительно ли он хорошо ко мне относится или просто хочет втереться в доверие, чтобы потом мной воспользоваться? Я приучила себя сомневаться во всем и во всех. Постоянно. Я научилась анализировать поведение людей задолго до того, как начала изучать психологию.

Тогда, находясь в состоянии гипербдительности, я всегда искала очередную деталь своего пазла, которую затем многократно проверяла. Когда казалось, что знаю, как должна выглядеть моя мозаика, я разбирала и снова собирала ее. Это было важно, ведь от нее зависела моя безопасность.

Хотя сегодня я не так на этом зациклена, некоторые привычки успели укорениться. Я никогда не бываю удовлетворена получившейся картиной. Иногда эта особенность оказывается большим плюсом. Так, в этот раз я захотела перепроверить решение Джорджа оставаться в режиме обороны и благодаря этому обратила внимание на направление ветра. Это спасло здание и рабочие места многих людей. Но у меня до сих пор есть склонность думать слишком много и опасаться худшего, поэтому приходится сознательно сдерживаться, чтобы подобные мысли не овладели мной. Из-за этого я часто испытываю беспричинную тревожность.

Мы все постоянно собираем ментальные мозаики, сами того не осознавая. Они составляют основу всех принятых нами решений и сделанных выборов. Без них невозможно обойтись. Но чтобы умственные модели приносили максимальную пользу, не стоит на них опираться в 100 % случаев или, наоборот, совсем не обращать внимания.

Понимаете, деталью пазла может являться то, что вы видите, слышите, обоняете или чувствуете на вкус. Для пожарного это может быть охватывающее крышу пламя, цвет дыма, потрескивание огня или вкус сажи. Это самые ценные и надежные нюансы, основанные непосредственно на ситуационной осведомленности, из-за чего можно быть уверенным в их достоверности. Именно поэтому я предпочитаю смотреть на огонь, вдыхать дым и чувствовать жар. Однако этих надежных, не вызывающих сомнений деталей никогда не бывает достаточно. В мозаике из ста частей может быть всего десять такого типа.