Текст книги "Террор, терроризм и преступления террористического характера"

2.2. Классификация террора

1. Революционный и контрреволюционный террор. История революционных движений в России и в мире показывает, что в основе данных видов террора лежат классовые критерии. В период социалистического строительства в СССР революционный террор трактовался как необходимый, прогрессивный, вынужденный и гуманный, навязанный силами контрреволюции, не желающими без боя уступать свои позиции, и т. д. Контрреволюционный террор, соответственно, считался реакционным, кровавым, жестоким, бесчеловечным и т. д. Научно-объективный подход к трактовке данной проблемы подменялся примитивно-пропагандистским подходом: революционный террор априори получал индульгенцию, а контрреволюционный ставился вне закона. Исследователи данной проблемы в качестве классических иллюстраций диалектики и динамики революционного и контрреволюционного террора ссылаются на опыт Великой Французской революции (1789–1793 гг.) и Великой Октябрьской социалистической революции (1917 г.). Сходство двух рассматриваемых видов террора по характеру их осуществления, по степени экстремизма, ожесточенности и бесчеловечности является неоспоримым. Но существенной особенностью революционного террора как во Франции, так и в России стало то, что его инициаторы и организаторы (Робеспьер, Марат, Дантон, Сен-Жюст и др. – во Франции; Ленин, Троцкий, Дзержинский и др. – в России) апеллировали к самым зверским, диким и необузданным инстинктам толпы. Именно это обстоятельство определяет иррациональность и неоправданность никакими политическими спекуляциями, масштабность и ожесточенность этой разновидности террора. Чудовищный размах, изощренность и жестокость революционного террора в России не в последнюю очередь были обусловлены доктринальной установкой большевистских вождей революции на классовую нетерпимость, которая так же, как и гитлеровская нетерпимость, априори освящала и оправдывала любой произвол и жестокость.

Так, в Постановлении СНК 5 сентября 1918 г. (СУ № 65), узаконившем «красный террор», подчеркивалось, что «необходимо очистить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях… подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам… необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».

«Ленин постоянно настаивал на терроре и его расширении, – пишет Ю. М. Антонян, – теоретически и практически обосновывал его необходимость». Так, в работе «Как организовать соревнование?» В. И. Ленин писал: «Никакой пощады этим врагам народа, врагам социализма, врагам трудящихся. Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам, война жуликам, тунеядцам и хулиганам… Богатые и жулики – это две стороны одной медали… это главные враги социализма… с ними надо расправляться при малейшем нарушении правил и законов социалистического общежития…». А решение вопроса, кого относить к «врагам народа», к «богатым», к «прихлебателям» и т. д. было отдано на усмотрение вооруженных и революционно настроенных лиц.

В книге «Рассекреченный Ленин» (М., 1996. С. 27.) А. Г. Латышев приводит массу документов, написанных и подписанных В. И. Лениным, указывающих региональным руководителям партии большевиков на необходимость организации террористических актов в отношении всех слоев населения. Например, 9 августа 1918 г. Ленин направил председателю губсовета Нижнего Новгорода письмо следующего содержания: «Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления». В другом документе, направленном в 1918 г. в Пензу, Ленин указывает на конкретные способы реализации террора: «1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев и кровопийц; 2) опубликовать их имена; 3) отнять у них весь хлеб; 4) назначить заложников согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал. Найдите людей потверже» (Там же. С. 57).

Широкое использование в тот период массового захвата заложников в революционных целях подтверждается многочисленными архивными документами. Постановлением ВЦИК от 5 ноября 1919 г. «Об амнистии ко второй годовщине Октябрьской революции» (СУ № 55) в одном из пунктов ВЧК предписывалось «незамедлительно пересмотреть списки всех заложников и освободить всех тех из них, содержание коих не вызывается крайней необходимостью, для чего всем местным чрезвычайным комиссиям предписывается не позже, чем в двухнедельный срок, представить ВЧК полный список всех содержащихся в данной местности заложников». Постановлением ВЦИК от 6 ноября 1920 г. «Об амнистии к третьей годовщине Октябрьской революции» (СУ № 88) в пункте 6 также предписывалось «обязать Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию и ее отделы пересмотреть в месячный срок списки всех заложников и военнопленных гражданской войны и освободить тех из них, содержание коих не вызывается крайней необходимостью». Здесь же приводится длинный список категорий заложников, не подлежащих освобождению.

Контрреволюционный «белый» террор мало чем отличался от революционного «красного», причем «белый» террор был вызван «красным» террором, а не наоборот. Пытки и издевательства в застенках контрразведки Деникина, Колчака и Юденича были сопряжены с не меньшими жестокостями и бесчеловечностью. Так Пуришкевич в конце 1917 г. писал Каледину на Дон: «…с чернью теперь нужно будет расправиться уже только публично расстрелами и виселицами»[118]118
  Красный архив. М., 1928. Т. 1. С. 171.


[Закрыть]. Только в июне 1918 г. контрреволюционеры в 22 губерниях РСФСР расстреляли 824 человека, в июле – 4141, в августе – 393, в сентябре – свыше 6 тысяч[119]119
  Красная книга ВЧК. 2-е изд. М., 1989. Т. 1. С. 6.


[Закрыть].

Если большевики расстреливали за принадлежность к белому движению или по подозрению в таковой, то белые – за принадлежность к красному. Если чекисты убивали заложников за убийство Урицкого и ранение Ленина, то колчаковцы и деникинцы мстили противникам за расстрел царской семьи.

Таким образом, и «революционный», и «контрреволюционный» террор неразрывно связаны между собой и предполагают друг друга. Они представляют собой исторические реалии, многократно заявлявшие о себе массовыми убийствами, необузданной жестокостью и произволом. Однако есть проблема в определении того, в какой мере эти взаимообусловленные формы террора являются методологически неуязвимыми с точки зрения исторической объективности? Насколько они соответствуют критерию наиболее общей классификации форм террористической деятельности? Вся сложность данной проблемы заключается в том, что в процессе классификации существенную роль играет субъективный фактор: что считать революцией и что считать контрреволюцией? Какой позиции в этом вопросе придерживается исследователь?

Как отмечалось, о «революционном» и «контрреволюционном» терроре можно говорить лишь тогда, когда субъекты террора, в качестве которых выступают, с одной стороны, еще официальная, хотя и нелегитимная, а с другой – пока еще неофициальная, но уже легитимная власти, достигли равенства политических, идеологических, военных, финансовых возможностей в борьбе за утверждение своей власти. При этом террор выступает в качестве основного, а иногда и единственного метода преломления сложившейся ситуации.

2. Подрывной и репрессивный террор. Подрывной террор направлен на дестабилизацию или полное разрушение той или иной системы политической власти, на подрыв ее изнутри с помощью разнообразных приемов и методов насилия (взрывов, убийств, захвата заложников и т. д.). Чаще всего к подрывному террору прибегают иностранные государства, которых не устраивает существующий в том или ином государстве политический режим. Например, экономическая блокада и ракетные обстрелы США территории Ирака до агрессии преследовали цель ослабления экономики страны, что, в свою очередь, по расчетам американских стратегов, привело бы к еще большему обнищанию народа Ирака, за которым последует «бунт» и смена политического режима. Использовались «проблемные» для властей Ирака группы населения, в частности курды, которых финансировали, инструктировали и вооружали. Репрессивный террор, напротив, направлен на сохранение существующей политической власти путем подавления, уничтожения, изоляции действительных или мнимых противников. Обе эти формы неразрывно связаны между собой: наличие одной предполагает существование другой.

Подрывной и репрессивный террор внешне схожи с революционным и контрреволюционным террором и по своей направленности объективно совпадают, хотя и не являются их простыми аналогами. Различие состоит в том, что «революционный» и «контрреволюционный» террор, как правило, регламентируются временными революционными принципами и ограничены периодом смуты, тогда как время действия субверсионного и репрессивного террора практически безгранично.

В некоторых случаях подрывным может быть и терроризм. В частности тогда, когда этот вид терроризма является своего рода прелюдией и предпосылкой революционного террора. Примерами подрывного терроризма могут служить террористические действия «Баадер-Майнгоф» в ФРГ, «Красных бригад» в Италии и т. д. Действия этих групп, несмотря на малочисленность их участников, характеризовались исключительной дерзостью и активностью и в течение сравнительно длительного времени существенно дестабилизировали политическую обстановку и держали в страхе обывателей. В подобных случаях репрессивный террор выступает в качестве пролонгированного варианта и модификации контрреволюционного террора.

Диалектика взаимодействия названных двух видов террора сложна и противоречива. Субъекты террора на политической сцене могут меняться местами, равно как и политические декорации, революционер может стать контрреволюционером и наоборот, однако в функциональном плане субверсионный и репрессивный террор сохраняют свой безличный характер: первый – это всегда подрыв и дестабилизация, второй – это всегда подавление.

3. Идеологический (или духовный) террор по своей сути является дополнением к другим видам террора, которые сопровождаются применением в жертвам физического насилия. Меры физического воздействия в отношении жертв террора известны человечеству с древнейших времен. Особенно памятны многие примеры и факты из истории Средневековья, связанные с деятельностью святой инквизиции по выявлению «отступников» и «еретиков», а также лиц, преимущественно женщин, подозреваемых в тайных сношениях с дьяволом. Всего за долгие годы разгула инквизиции в Испании было живьем сожжено 31912 человек[120]120
  Антонян Ю. М. Убийства ради убийства. М., 1998. С. 213.


[Закрыть]. Прочно в историю человечества вошли инспирированные судилища, жертвы которых после нечеловеческих пыток, мучений и издевательств были преданы сожжению (например, Ян Гус и Жанна д'Арк). Но любая форма террора так или иначе влечет за собой физические страдания жертв. Поэтому считаем излишним выделение в качестве самостоятельного вида физический террор, тем более, что методов физического воздействия на действительных или мнимых противников режима человечество придумало великое множество. И физический террор, как и духовный, преследует одну цель – сокрушение своих жертв, их физическое и моральное истощение.

Выделяя в качестве самостоятельной категории идеологический (или духовный) террор, мы исходим из того, что имеет свою специфику в том смысле, что он реализуется не только в застенках, но и является атрибутом психологического климата тоталитарных режимов. Этот вид террора проявляет себя в преследовании людей за инакомыслие, в лишении их права иметь свое мнение, в существенном ограничении свободы, во вселении в них экзистенциального страха. Страх перед угрозой быть объявленным «врагом народа» превращал людей в послушное орудие реализации безумных планов и действий правителей путем деформации нормальной человеческой психики и зомбирования. Конечной целью духовного террора является выведение нового антропологического типа – конформиста, жизнерадостного робота, зомби, вернее, адекватно политической системе функционирующего человека.

В прежние эпохи идеалом воспитания с точки зрения сохранения существующего соотношения сил считался лишенный эмоций послушный исполнитель, который вследствие отсутствия связи со своим собственным миром чувств безоговорочно помогает осуществлять разрушительные планы власть имущих. Концепция массового подавления воли народа и воспитания слепого послушания весьма удобна тоталитарной власти, постоянно нуждающейся в соучастниках, которые без колебаний позволяют ей использовать себя для бесчеловечных поступков. В этом смысле подавление индивидуации в рамках идеологического террора означает культивирование разрушительной ненависти масс в отношении жертвы, выбранной властью по характерному признаку (нация, социальная группа, партия и пр.).

В осуществлении подобного рода идеологического или духовного террора преуспели гитлеровская Германия и СССР в период правления Сталина. Хладнокровная жестокость, с которой фашисты убивали женщин и детей в лагерях смерти, – это прямой результат селекции преступников и палачей с «нордическим характером» в условиях духовного террора. Та же практика осуществлялась и в бывшем СССР в период правления Сталина. «Всесильное государство свирепо расправлялось с каждым, кто им не восхищался. Невиданные за всю историю человечества репрессии тоталитарного режима парализовали людей, выработали у них чувство страха, собственной неполноценности, неуверенности. У этих людей появилось стойкое чувство собственной вины перед режимом, ибо были единицы, которые сомневались в правоте режима и его вождей», – пишет М. Буянов[121]121
  Буянов М. Ленин, Сталин и психиатрия. М., 1993. С. 10.


[Закрыть]. Сомневающихся в правоте режима или даже могущих засомневаться в ней в будущем можно было высылать из страны в соответствии с декретом ВЦИК, принятым в 1922 г., об административной высылке за границу и в северные губернии. Такой высылке подверглись деятели российской и мировой науки (Н. Бердяев, С. Франк, С. Булгаков, И. Ильин, С. Трубецкой и др.)[122]122
  Известия. 1991. 25 дек.


[Закрыть]. Точных данных о числе высланных нет, но предполагается, что оно превышает 300 человек[123]123
  Смылкин А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997. С. 46.


[Закрыть].

Важной и непременной составляющей идеологического террора является политика разрушения исторически сложившихся аксиологических стереотипов сознания людей, их традиционно определившихся представлений о добре и зле, справедливости и несправедливости, правде и лжи. Под воздействием массированной пропаганды и укоренившегося страха перед всесильной репрессивной машиной у людей формируется иррациональное мировосприятие, искаженное представление о вещах и фактах. В таких условиях люди постепенно превращаются из объектов психологического исследования в объект психиатрии[124]124
  Замковой В. И., Ильчиков М. 3. Терроризм – глобальная проблема современности. М., 1996. С. 18.


[Закрыть].

Существенной особенностью духовного террора является то, что он, воздействуя на сферу сознания и подсознания людей, метастезирует иррациональное мировосприятие на последующие поколения, парализуя их волю к противостоянию насилию со стороны как власть предержащих, так и мафиозных структур.

В качестве подвида идеологического террора следует рассматривать информационный террор. Вернее, последний выступает основным средством осуществления идеологического террора. Захватив или монополизировав средства массовой информации, или законодательно наложив запрет на информирование населения о происходящих событиях, субъект идеологического террора вводит население в заблуждение, дезориентирует массы, и под этой завесой скрывает свои преступные действия, ограждая себя от критики.

4. В качестве самостоятельного вида мы выделяем экономический террор. Н. Д. Литвинов определяет экономический террор как «криминальную деятельность отдельных лиц и организационно-террористических формирований, направленную на ослабление экономического состояния государства, на дезорганизацию деятельности отдельных отраслей и предприятий, самовольное использование государственных ресурсов»[125]125
  Литвинов Н. Д. Роль идеи в развитии антигосударственного терроризма: Монография / Под ред. С. Е. Вицина. Воронеж, 1999. С. 19.


[Закрыть].

Это определение можно считать весьма удачным, но только применительно к корыстному терроризму, а не к экономическому террору. Все дело в том, что субъектами террора не могут быть отдельные лица, точно так же и организационно-террористические формирования не могут быть субъектами террора, если они не реализовывают государственную политику.

Террор вообще и экономический террор в частности, как отмечалось, – удел государственной власти. Экономически террором можно считать целенаправленные действия властей, направленные на обогащение незначительной части населения за счет другой, значительно большей его части, а также государственное внеэкономическое принуждение населения для решения политических задач. У народа России свежа еще память об августе 1998 г., когда политика федеральных властей России за один день привела к многократному обнищанию большинства российского народа и 79 млн человек (54 % населения) оказались за чертой бедности. Исключение составил узкий круг правительственных чиновников и опекаемых ими олигархов, чье состояние увеличилось пропорционально обнищанию народа[126]126
  Коростикова Т. Бедных и богатых стало больше // Аргументы и факты. 1998. № 44. С. 5; Ведерников О. Н. О контроле за деятельностью органов исполнительной власти // Преступность и власть. Материалы конференции. М., 2000. С. 8; Милюков С. Ф. Уголовно-правовая политика и политический режим / Под ред. В. Н. Бурлакова, Ю. В. Волкова, В. П. Сальникова. СПб., 2001. С. 96–103.


[Закрыть].

В качестве экономического террора можно рассматривать и обесценивание денежных вкладов граждан в Сбербанке России, и ограбление населения путем создания всевозможных мошеннических банков, фирм и организаций, занимавшихся привлечением денежных средств населения «под проценты», – «МММ», «Гермес-Финанс», «Чара-Банк», «Русский Дом-Селенга» и т. д., а также злоупотребления в кредитно-денежной сфере. Так, за период 1991–1995 гг. было выявлено 170 мошеннических фирм, имеющих 334 филиала во всех регионах России. Причиненный ими ущерб, даже по самым скромным подсчетам, превышает 2 трлн рублей, а пострадало от них более 10 млн человек. Преступлениями в кредитно-денежной сфере в пореформенный период России был нанесен ущерб в сумме 60–70 трлн рублей[127]127
  Егоршин В. М., Александров А. И., Исмагилов Р. Ф. Экономическая безопасность как составляющая национальной безопасности России // МВД России – 200 лет. Материалы научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 28–29 мая 1998 года. Часть 2 / Под общ. ред. О. М. Латышева, В. П. Сальникова. СПб., 1998. С. 75–76.


[Закрыть]. Большинство мошеннических банков и фирм были созданы и работали под контролем правительственных чиновников, которые преследовали цель личного обогащения, при этом прекрасно понимая, за счет кого оно происходит. Все государственные экономические и финансовые структуры России были сориентированы на выкачивание денег, которые вывозились и вкладывались в экономику зарубежных стран. Достаточно вспомнить, что утечка капитала из России в начале 2000 г. составляла около 1 млрд долларов США в месяц (в 1998 – 25 млрд, 1999 – 15 млрд в год)[128]128
  Паоли Л. Преступный оборот наркотиков в России // Криминология: Вчера, сегодня, завтра. Труды Санкт-Петербургского криминологического клуба. 2002. № 4 (5). С. 179.


[Закрыть]. Массовое бегство капитала из России было не случайным явлением, а хорошо продуманным и спланированным на высшем политическом уровне мероприятием.

Например, список банков, претендовавших на получение на бюджетные счета помощи в рамках программы развития регионов России, финансировавшейся при участии Всемирного банка (ВБ), Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) и Международного банка реконструкции и развития (МБРР), находящихся под патронажем американских спецслужб, составлялся Правительством и Центробанком России, под давлением которых было определено, что «Мосбизнесбанк», «Промстройбанк» (Санкт-Петербург), банк «Санкт-Петербург», «Столичный банк сбережений» (СБС-Агро), «Токобанк» и «Уралпромстройбанк» получат долгосрочные кредиты от МБРР и ЕБРР на техническое перевооружение[129]129
  Финансовые новости. 1995. 6 мая.


[Закрыть]. Эти же банки оказались в числе получателей еще нескольких займов, в том числе и Жилищного займа (400 млн долларов), выделенного Всемирным банком. К настоящему времени большинство из упомянутых банков объявили о своем банкротстве и о неспособности вернуть полученные деньги[130]130
  Интерфакс-финансы. 1995.29 сент., 30 янв.


[Закрыть]. А поскольку деньги брались под государственные гарантии, то возвращать их придется из государственного бюджета.

Рассматриваемый вид террора в России постсоветского периода выразился и в импорте продовольственных товаров не только экологически опасных, но и запрещенных к потреблению в западных странах. Специалисты к этой категории товаров относили примерно 80 % импортированных продуктов питания, сигарет, напитков и т. д., потребление которых привело к смерти 43 тыс. человек[131]131
  Егоршин В. М., Александров А. И., Исмагилов Р. Ф. Экономическая безопасность как составляющая национальной безопасности России // МВД России – 200 лет. Материалы научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 28–29 мая 1998 года. Часть 2 / Под общ. ред. О. М. Латышева, В. П. Сальникова. СПб., 1998. С. 79–80.


[Закрыть]. По мнению М. Архипова – заведующего отделом биофизики Агрофизического научно-исследовательского института, и сейчас существует скрытая, но реальная угроза, исходящая от продуктов, поставляемых нам из-за рубежа[132]132
  Сильников М. В. Особо важным объектам – особо надежная защита // Защита и безопасность. 2002. № 3.


[Закрыть].

Экономический террор, названный перестройкой, рыночной экономикой, разгосударствлением, приватизацией и т. д., был не единичным актом и не одномоментным явлением. Он продолжался в течение почти 20 лет и привел к тому, что российский народ за этот период не только не сделал каких-либо сбережений, но и лишился того, что было накоплено многими поколениями, того, что традиционно рассматривалось как государственная, т. е. общая собственность. Но и сегодня бюджетная сфера России не свободна от криминала, в 2001 г. сумма причиненного ущерба составила около 40 млрд рублей[133]133
  Короткова О. В. Организованная преступность в ее разных проявлениях // Организованный терроризм и организованная преступность / Под ред. А. И. Долговой. М., 2002. С. 155.


[Закрыть].

В мировом масштабе весьма внушительны результаты теневой экономической деятельности транснациональных преступных организаций, негативно влияющих на экономику, прежде всего, слаборазвитых стран. Согласно данным Центра по изучению международной организованной преступности и коррупции США ежедневный финансовый оборот международных преступных группировок, базирующихся в этой стране, достигает 1 млрд долларов США. Последствия такого оборота для экономических систем развивающихся стран и государств с переходной экономикой носят ярко выраженный негативный характер, так как большой приток иностранных денежных средств ведет к девальвации национальной валюты, что, в свою очередь, ведет к спаду промышленного производства.

По мнению руководителя Венского управления безопасности, ежегодно международная преступность наносит ущерб, превышающий 900 млрд долларов. Половина этой суммы приходится на нелегальную торговлю наркотиками. Ежегодный оборот этого зелья в мире составляет 500 млрд долл., что превышает соответствующий показатель по всей черной металлургии и текстильной промышленности в мире (8 % всего мирового товарооборота), а наркозависимыми считаются 3 % (т. е. 180 млн чел.) населения Земли. По данным МВФ, ежегодно в мире отмывается 1,5 трлн долларов, т. е. до 5 % стоимости мирового валового продукта[134]134
  Куликов А. С. Глобализация и новые вызовы безопасности в виде преступности и терроризма // Антитеррор. 2002. № 1.


[Закрыть].

В США убытки, понесенные в результате деятельности организованной преступности, в два раза превышают сумму средств, предназначенных для финансирования деятельности полиции, судов и прокуратуры вместе взятых. На борьбу с растущей преступностью правительства развитых стран вынуждены ежегодно выделять от 2 до 3 % бюджетных средств, а правительства развивающихся стран – от 9 до 14 %[135]135
  Состояние и меры борьбы с организованной преступностью. Обзорная информация ГИЦ МВД РФ. Зарубежный опыт. Вып. 1. М., 1999. С. 2; Криминогенная ситуация в России на рубеже XXI века / Под общ. ред. А. И. Гурова. М., 2000. С. 7.


[Закрыть].

5. Военный террор. Хотя этот вид террора рассматривается нами последним, по своей значимости в классификации он является главным.

XX век – век научно-технического прогресса – проявил себя, в первую очередь, в изобретении новых средств массового уничтожения, отбросив как нелепые сантименты и предрассудки последние остатки рыцарского кодекса ведения войны. Современные войны обрели тотальный характер благодаря появлению авиации, баллистических ракет, способных поражать как военные, так и гражданские объекты на всю стратегическую глубину; границы между тылом и фронтом оказались стерты, а гражданское население превратилось в заложника азартных политических игр авантюристов и человеконенавистников.

В полной мере все это проявилось в ходе Второй мировой войны, когда Гитлер реализовывал свои планы сокрушения противника и достижения над ним полной победы любой ценой, в том числе и путем военного террора против гражданского населения. Сформулированная Гитлером доктрина террористического метода ведения войны сделала эту войну особо жестокой и бесчеловечной[136]136
  Басиюни К. Воспитание народоубийц. Власть или зрелость. О принуждении к послушанию и стремлении к автономии. СПб., 1999. С. 54.


[Закрыть].

Военный террор имеет место во время войны и направлен не только на экономическое и военное ослабление противника, уничтожение его промышленной и оборонной мощи, но и на то, чтобы привести его в оцепенение, навести ужас на население, изменить психологическую обстановку в стране. Таков был смысл англо-американских бомбардировок фашистской Германии, ядерной бомбардировки Японии, уничтожения фашистами людей, даже покорившихся, для устрашения других, расстрелы заложников, разрушение материальных ценностей и учреждений духовного характера, угон людей в рабство, создание невыносимых условий жизни для населения и т. д.

Сама по себе стихия военного противостояния всегда являлась питательной средой для самых изощренных проявлений военного террора, жертвами которых становилось гражданское население, как правило, противостоящего государства. Подсчитано, что за последние пять с половиной тысяч лет люди вели между собой примерно 14500 войн, в ходе которых погибло 3,6 млрд человек и уничтожено ценностей, достаточных для обеспечения всем необходимым современного населения земного шара в течение нескольких тысяч лет[137]137
  География милитаризма. М., 1984. С. 14.


[Закрыть]. Особенно разрушительный характер носили мировые войны XX в. Общая стоимость прямых и косвенных издержек Первой мировой войны составила 338 млрд долларов США, а Второй – свыше 4 трлн[138]138
  Тюшкевич С. А. Социальные последствия милитаризации // Социологические аспекты проблем мира и социального прогресса… Навстречу XI Всемирному социологическому конгрессу. Нью-Дели, Индия, 18–22 августа 1988 г. М., 1988. С. 44.


[Закрыть]. Результаты исследований американских ученых показывают, что еще более вредоносны последствия войн. Они установили: для того чтобы уровень насилия в обществе, пережившем войну, начал снижаться, необходим длительный промежуток времени – до 10 лет[139]139
  Цит. по: Хохряков Г. Ф. Криминология: Учебник / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М., 1999. С. 69.


[Закрыть].

За годы, прошедшие после Второй мировой войны, в ходе «малых» войн и военных конфликтов, общее число которых к началу XX в. превысило 200, погибло свыше 20 млн человек[140]140
  Там же. С. 45.


[Закрыть]. При этом войны становятся все более губительными не для военнослужащих, а для гражданского населения. По данным И. А. Лядех, в результате боевых действий в период 1990–1996 гг. в мире погибло 5,5 млн человек, из них 3/4 приходится на мирное население[141]141
  Цит. по: Кабанов П. А. Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение: Дис. … д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2001. С. 62.


[Закрыть].

Схема 1

Классификация террора

По данным ЮНИСЕФ, в период с 1987 по 1997 г. в вооруженных конфликтах погибло 2 млн детей, 6 млн стали инвалидами, 1 млн сиротами. 300 тыс. детей во всем мире приняли участие по крайней мере в 31 текущем или завершенном вооруженном конфликте. Половина беженцев и перемещенных лиц в мире, т. е. 11,4 млн – дети. 10 млн детей получили серьезные психологические травмы. Приблизительно каждый четвертый ребенок в мире, т. е. всего 540 млн детей, живет в опасных условиях[142]142
  Лунеев В. В. Организованная преступность, терроризм и коррупция: Криминологический ежеквартальный альманах. М., 2003. С. 45.


[Закрыть].

По расчетам В. В. Серебрянникова, в первую чеченскую кампанию (1994–1996 гг.) были поставлены зловещие рекорды военного террора. Так, если удельный вес мирного населения составил в Первой мировой войне – 5 % от всех погибших, во Второй мировой – 48 %, в войнах в Корее – 84 %, во Вьетнаме – 90 %, то в Чечне, по предварительным данным, – 95–97 %. Если во Вьетнаме на каждого погибшего военнослужащего приходилось 9 гражданских лиц, то в Чечне по 15–17 взрослых и по 2–3 ребенка. Относительный материальный ущерб также потрясающ: уничтожено 60–70 % жилья, разрушена вся промышленность.

По оценкам, которые, мы надеемся, никогда не будут проверены на деле, в случае развязывания мировой термоядерной войны доля погибшего гражданского населения в общей массе убитых составит приблизительно 98 %[143]143
  Серебрянников В. В. Чеченский кризис. М., 1995; Фельдман Д. М. Политология конфликта: Учебное пособие. М., 1998. С. 126.


[Закрыть].

Мировое сообщество должно задуматься над приведенными цифрами: кто интегрируется в него через 10–15 лет и каково будет отмщение нынешних обездоленных детей взрослым.

Военный террор не может существовать сам по себе. Он проявляет себя только в остальных видах террора, т. е. в одном или нескольких разновидностях террора, ограниченных временными рамками военного противостояния. Если же военные действия ведутся с соблюдением обычаев войны, т. е. гражданские объекты и гражданское население оберегаются, признаков военного террора нет. Случаи, когда в нарушение норм международного права одной из воюющих (конфликтующих) сторон уничтожаются гражданские объекты противника, по нашему мнению, следует рассматривать как экономический террор. Жесткая цензура информации о военных событиях есть идеологический террор. Противодействие национально-освободительным движениям военными средствами – репрессивный или контрреволюционный террор. Случаи применения военной силы в рамках контрреволюционного или репрессивного террора, как правило, носят ограниченный характер, поскольку военная сила применяется только в отношении противоборствующей стороны и в достаточных для преодоления сопротивления масштабах. Несоразмерность насилия, умышленное причинение страданий гражданскому населению, уничтожение гражданских объектов и т. п. должно расцениваться как преступная политика, выражением которой является военный террор.

Вместе с тем названные виды террора могут иметь самостоятельное значение, скажем, в тех случаях, когда террор осуществляется без вмешательства или использования военизированных структур (ограбление населения путем отказа в возврате банковских вкладов, искусственной девальвации национальной валюты или путем создания мошеннических фирм, введение цензуры или преследование за крамолу и т. д.).

Профессор Ю. М. Антонян считает, что имеет место быть и военный терроризм. При этом он приводит исторические примеры (в частности, деяния фашистов), которые характеризуют военный террор, а не военный терроризм. Военный терроризм возможен. Например, диверсия есть не что иное, как акт терроризма, преследующий военные цели. Но для того, чтобы диверсию рассматривать как военный терроризм, необходимо, чтобы соответствующие действия были совершены в период между объявлением войны и заключением мира, т. е. в военное время, и чтобы субъектами этих действий были представители военизированных структур противника, их агенты из числа завербованных местных жителей.

Террор предполагает массовое и существенное нарушение, ограничение и (или) уничтожение целого комплекса прав и свобод человека и гражданина. Это под силу только государственной власти, преследующей политические цели, а именно:

• сохранение, изменение или прекращение деятельности конституционных органов власти и управления;

• сохранение, изменение или прекращение деятельности политических общественных объединений (партий, движений, блоков и т. д.);

• сохранение, изменение или прекращение деятельности высших должностных лиц национального или иностранного государства или международных организаций;

• сохранение, изменение или прекращение деятельности видных политических деятелей (как правило, руководителей политических партий или общественных объединений);

• сохранение или изменение внешних или внутренних границ государства;

• полное или частичное уничтожение людей либо их вытеснение с определенной территории по определяющим их признакам (национальным, расовым, этническим и т. д.)[144]144
  Кабанов П. А. Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение: Дис. … д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2001. С. 37.


[Закрыть].

Таким образом, военный террор – это политически мотивированные, умышленные действия воюющих сторон, направленные на лишение гражданского населения жизни, здоровья, жилья и имущества с целью достижения военных успехов, а также на истребление гражданского населения с целью вызвать страх и морально сокрушить противника.