Текст книги "Санкт-Петербургский международный криминологический клуб: прошлое и настоящее"

Год 2008

29 февраля 2008 г. Теоретический семинар «Латентность преступности». Основной докладчик – доктор юридических наук, профессор, заведующий отделом латентной преступности Академии Генеральной прокуратуры РФ Сергей Михайлович Иншаков (Москва, Россия): «Латентная преступность как объект криминологического изучения».

Докладчик охарактеризовал изучение латентности преступности как перспективное направление криминологических исследований. Отделом латентной преступности НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ в течение семи лет проводится измерение скрытой составляющей криминального феномена. По результатам исследований количество незарегистрированных преступлений составляет не менее 23 млн. С учетом 3,58 млн зарегистрированных преступных деяний фактически в 2007 г. в России совершено более 26 млн преступлений. В течение всего периода изучения латентной преступности (с 2001 г.) фактическая преступность непрерывно росла на 3–5 % в год (в 2007 г. рост фактической преступности составил 5 %).

Эти исследования позволяют более объективно оценить реальные масштабы преступности, ее структуру, выявить тенденции ее развития. В новом ракурсе открываются перспективы взаимодействия общества и преступности, актуализируется проблема поиска альтернативных стратегий социального воздействия на это негативное явление.

Д. А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия) отметил значение работы, которую проводит Отдел латентной преступности НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ, возглавляемый в настоящее время известным криминологом С. М. Иншаковым. Деятельность отдела – прорыв в познании подлинных размеров преступности нашего общества. Профессор Иншаков, как известно, внес свою лепту и в развитие теории преступности, нетрадиционного подхода к пониманию этого феномена.

Имея в виду криминологическое понятие преступления, необходимо давать оценку масштабам неучтенности «некриминализированных преступлений». Теперь к таковым следует отнести, например, вмешательство в формирование органов власти суверенного государства; инсценировку преступлений, в частности, на почве межэтнической вражды, и др. Следуя семантическому понятию преступности, надо особо исследовать латентность причин преступлений (не путать с причинами латентности). Было бы хорошо, чтобы специалисты по латентности задумались над тем, почему в стране так часто происходят «несчастные случаи» с политически влиятельными людьми, кто раздувает «ксенофобию» в России, в чем причины совершаемых сегодня с применением армий и частных военных компаний преступлений против человечества и воинских преступлений.

К ранее разработанной иерархии уровней проявления преступности (см.: Шестаков Д. А. Криминология, 2-е изд. СПб., 2006) теперь следует добавить 5-й уровень, надгосударственный, на котором проявляется борьба за глобальный контроль над ресурсами, СМИ, властью в отдельных государствах. Необходим банк данных неучтенных преступлений всех уровней преступности. В качестве одного из критериев возможной латентности, полагает профессор, может выступать «критическое множество подозрений». Общество заинтересовано в научном мониторинге подозрительных случаев.

Известно, отметил президент клуба, что латентность преступности постоянно выступает в роли инструмента политических спекуляций. Одно замалчивается, другое раздувается. В нынешние времена, когда эпохальным злом стала глобально-американизированная преступность, замалчивается, например, геноцид в отношении сербов на Балканах.

И. А. Носкова (Санкт-Петербург, Россия) на основании проведенного ею исследования преступности средств массовой информации в Санкт-Петербурге отметила, что недоверие граждан суду, правоохранительной системе в целом обусловливает неучтенность (латентность) значительной части случаев уголовно наказуемой клеветы. По ее мнению, одним из наиболее латентных является преступление, предусмотренное ст. 242 УК РФ (Незаконное распространение порнографических материалов или предметов). Распространение порнографии достаточно часто встречается на веб-сайтах. Однако при изучении статистики ГУВД Санкт-Петербурга за 1997–2007 гг. зарегистрированы всего два преступления, совершенные с использованием сети Интернет. Всего же по ст. 242 УК РФ за указанный промежуток времени было зарегистрировано 398 преступлений. Можно себе представить, во сколько раз возросло бы количество учтенных преступлений, если бы правоохранительные органы надлежащим образом реагировали на порнографические материалы, размещенные в интернете, и по данным фактам возбуждали уголовные дела.

А. П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия) посвятил свое выступление латентности политической преступности и, в частности, убийств по политическим мотивам, тяжело исследуемого по самым разнообразным причинам феномена. Латентность, определил он, – это своеобразное качество преступности любой из социальных подсистем. Латентность политической преступности – свойство политической сферы скрывать в своей среде по причинам политического, экономического, социального и иного характера политические преступления.

В развитие суждения Д. А. Шестакова в качестве метода выявления латентности политических убийств предлагается использовать способ подстановки определенных признаков выявления латентности под конкретный случай гибели. К таким признакам он относит: 1) опасность, которую представляло лицо для определенных политических сил или бизнес-элиты в связи с имевшейся у него негативной информацией об этих силах или отдельных их высокопоставленных представителях; 2) крупная помеха, которой представлялось лицо для определенных политических сил или бизнес-элиты в связи с продвижением по «служебной лестнице», например, занятием руководящих постов в правоохранительных или контрольно-надзорных органах; 3) внезапность смерти такого лица, особенно если она сопровождалась экстремальной ситуацией, например, автокатастрофа, взрыв, падение с высоты, самоубийство и т. д.; 4) негативные последствия гибели или смерти лица для военной, экономической, политической мощи страны, престижа России; 5) наличие в звене «лицо – гибель лица» фактов использования финансовой, организационной и иной зарубежной поддержки.

Ю. С. Апухтин (Санкт-Петербург, Россия) поставил вопрос о латентности преступной деятельности частных военных компаний (ЧВК) и на основании ее анализа за последние несколько лет пришел к выводу о том, что подавляющее большинство преступлений, совершаемых сотрудниками ЧВК, остается неучтенным.

Основным и зачастую единственным источником информации о преступной деятельности ЧВК являются средства массовой информации, сообщающие о самых вопиющих фактах. Реакция же государств-заказчиков услуг ЧВК, как правило, отсутствует или ограничивается заявлениями чиновников о том, что «инцидент будет исследован самым тщательным образом».

До настоящего времени привлечение ЧВК и их сотрудников к ответственности является исключением из общего правила. В связи с деятельностью ЧВК можно говорить о неучтенности: 1) преступной государственной политики (политика США в отношении Ирака, Афганистана, Сербии); 2) преступлений, не учтенных в силу нежелания чиновников/государства расценивать их как преступление (деятельность ЧВК в Ираке); 3) преступления, о которых не заявлено потерпевшими и свидетелями (например, преступления сексуального характера на Балканах); 4) скрытые преступления, известные только самим преступникам (например, при осуществлении разведывательной деятельности). В выступлении были подробно проанализированы причины и условия высокой латентности преступной деятельности ЧВК.

В дискуссии также приняли участие: М. М. Бабаев (Москва, Россия), Н. Б. Бараева (Санкт-Петербург, Россия), Я. И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия), Б. В. Волженкин (Санкт-Петербург, Россия), В. В. Колесников (Санкт-Петербург, Россия), С. Ф. Милюков (Санкт-Петербург, Россия), Д. А. Корецкий (Ростов-на-Дону, Россия), А. В. Петровский (Краснодар, Россия), Б. Б. Тангиев (Санкт-Петербург, Россия) и др.

Материалы семинара опубликованы в журнале «Криминология: вчера, сегодня, завтра». 2009. № 1 (16).

13 марта 2008 г. Презентация книги «Дети в тюрьме» (по материалам эмпирического исследования в России и Англии). Книгу представила автор – профессор Мэри Маколи (Великобритания). На презентации выступили: Я. И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия), А. П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия), А. В. Комарницкий (Санкт-Петербург, Россия), Н. И. Пишикина (Санкт-Петербург, Россия), Д. А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия).

26 сентября 2008 г. «Круглый стол» «Август 2008-го: события в Южной Осетии в свете новых отраслей криминологии и международного уголовного права». Со вступительным словом выступил Д. А. Шестаков, сделавший предварительный набросок квалификации совершенных в Северной Осетии преступлений руководством Грузии в соучастии с руководством США, Израиля, Украины, а также непосредственными исполнителями – нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ч. 1 ст. 360 УК РФ), убийство (п. «а», «б», «е», «ж», «к», «л» ст. 105 УК РФ), применение запрещенных средств и методов ведения войны (ч. 1 ст. 356 УК РФ), геноцид (ст. 357 УК РФ). Такая квалификация согласуется с положениями Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г.; Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г.; Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов от 14 декабря 1973 г. Далее он поставил вопросы юрисдикции, которой подлежит вышеназванный круг преступников.

Криминологическую оценку трагедии, произошедшей в Южной Осетии, президент клуба дал с позиций нового, как он его определил, постлиберального статуса современной криминологии, при котором наука охватывает глобальные причины преступности, уделяя особое внимание преступной внешней политике государств и надгосударственных структур (транснациональных корпораций). Он обратил внимание на методику дезинформации пособничавших геноциду в Республике Южная Осетия западных СМИ, использующих при интерпретации ожидаемых политических событий заранее заготовленные искажающие действительность клише, которые затем заполняются препарированной информацией. Эта широко распространенная практика ставит под сомнение свободу слова в странах Запада.

За «круглым столом» также выступили: Ю. С. Апухтин (Санкт-Петербург, Россия), Е. В. Богданов (Минск, Беларусь), Я. И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия), Ю. В. Голик (Москва, Россия), А. П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия), С. У. Дикаев (Санкт-Петербург, Россия), И. Н. Лопушанский (Санкт-Петербург, Россия), В. В. Колесников (Санкт-Петербург, Россия), С. Ф. Милюков (Санкт-Петербург, Россия), И. А. Носкова (Санкт-Петербург, Россия), B. C. Овчинский (Москва, Россия). Кроме того, в адрес криминологического клуба поступили сообщения от известных специалистов в области криминологии и международного уголовного права, не имевших возможности лично участвовать в обсуждении трагических событий в Южной Осетии. Приводим краткое изложение как прозвучавших за «круглым столом» выступлений, так и поступивших затем сообщений.

В. С. Овчинский (Москва, Россия) обратил внимание на то, что реальность, сложившаяся после 11 сентября 2001 г. и 8 августа 2008 г., такова, что «ловушки» самообороны, самоопределения и миротворчества, содержащиеся в двусмысленностях документов ООН, можно использовать для обоснования ведения войны против суверенных государств, имея соответствующую военную силу и политическую волю, способную обеспечить эти превентивную самооборону, самоопределение дружественных государственных новообразований и миротворческие операции по принуждению к миру.

Для восстановления в Республике Южная Осетия законности и правопорядка необходимо уголовно-процессуальное закрепление преступлений, совершенных вооруженными силами Грузии против мирного населения Цхинвала. Но российский УПК позволяет проводить следственные действия только на территории России. УПК и УК не адаптированы ни для ситуации войны, ни для миротворческих операций за пределами Российской Федерации. Потребуется также тщательная проверка расходования финансовых средств на строительство нового газопровода в Южной Осетии и на обеспечение оборонительных мероприятий. Возможно, здесь потребуются и расследования выявленных нарушений.

Помимо проверки расходования прошлых финансовых вливаний из России возникает необходимость обеспечения безопасности новых. Ведь они предполагают многомиллиардные ассигнования на восстановление разрушенного Цхинвали, сел и поселков, дорог и других коммуникаций, на выплату зарплат и пособий.

Важнейшим элементом обеспечения законности и правопорядка в ходе восстановления мирной жизни в Южной Осетии и Абхазии должно стать недопущение насильственных и иных притеснений грузинского населения на территории этих государственных новообразований.

Я. И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия) заявил, что не усматривает принципиальных различий в уголовно-правовой оценке действий правительства Саакашвили в Южной Осетии и российского правительства в Чечне. А как с уголовно-правовой точки зрения оценить августовские действия российских властей и командования Вооруженных Сил, вторгшихся на территорию независимого суверенного государства Грузии, захвативших грузинские села, города Поти и Гори, расположенные в нескольких десятках километров от столицы Тбилиси? Эти действия как минимум выходили за рамки оказания помощи населению Цхинвала.

С. Ф. Милюков (Санкт-Петербург, Россия) недоумевал по поводу того, как находящаяся в затяжном системном кризисе Российская Армия (см.: Милюков СФ. Криминологические основы российского военно-уголовного права // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2005. № 2 (9). С. 13–20) столь молниеносно мобилизовала свои силы и без серьезных потерь в кратчайшие сроки решила в Южной Осетии поставленные задачи.

Августовские события в Южной Осетии напоминают «странную» войну в Ираке и не менее странное уничтожение башен-«близнецов» 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке. Как известно, плодами 11 сентября воспользовались прежде всего США, а также их союзники и сателлиты по НАТО. Настораживает крайне скудная информация о том, оказывали ли грузинские подразделения сопротивление при освобождении Цхинвала, велись ли встречные бои, включая танковые. Навевают сомнения и утверждения о том, что Цхинвал был полностью разрушен всего за несколько часов.

Нужны решительные меры, заключил С. Ф. Милюков, по очистке тыла на Кавказском театре прошедших и потенциальных военных действий, прежде всего в Северной и Южной Осетии, а также в Чечне, Ингушетии, Дагестане. В правовом плане требуется незамедлительное дополнение Общей и Особенной частей УК нормами, рассчитанными на применение их в военное время или боевой обстановке, которая, как показывает действительность, каждодневно возникает на территории России (конкретные предложения на этот счет см. в вышеуказанной публикации) (см.: Милюков С. Ф. 1) Нетрадиционные методы обращения с преступником // Современные проблемы и стратегия борьбы с преступностью. СПб., 2005. С. 573–589; 2) Насилие как средство осуществления уголовной политики // Российский криминологический взгляд. 2007. № 4. С. 107–116).

С. У. Дикаев (Санкт-Петербург, Россия) представил события в Южной Осетии как «срежиссированный акт», целью которого является создание условий для принятия политических решений, главным образом, по абхазскому вопросу. Российский Черноморский флот в недалеком будущем придется вывести из Севастополя, являющегося территорией Украины. Проблема российского присутствия на Черном море теперь будет решена путем передислокации флота в Абхазию. Не исключаю того, что, если не сам этот сценарий, то его результат, в какой-то степени был согласован с западными государствами (вроде пакта Молотова – Риббентропа), а заявления и действия руководителей государств есть ни что иное, как политическая мишура. В этом случае всякие рассуждения об ответственности организаторов массовых убийств теряют смысл. Вероятнее всего эту проблему просто «заболтают», за убийство более чем тысячи человек никто не понесет наказания.

Грузинские вооруженные силы организованы, обучены и оснащены по натовским стандартам. В связи с этим следует обратить внимание еще на одно обстоятельство. В Южной Осетии в полевых условиях проверена готовность вооруженных сил НАТО и России. Кроме того проведена «разведка боем» того, как мировое сообщество реагирует на возникшую ситуацию.

Такое имело место, когда в сентябре-октябре 1999 г. в Москве были взорваны дома и начата вторая военная кампания в Чечне. Спустя два года, 11 сентября 2001 г., взрыв башен-«близнецов» создал условия для начала «зачистки» в мировом масштабе с последующей оккупацией войсками НАТО и США Афганистана и Ирака под предлогом борьбы с терроризмом.

Кажется, что в мире есть политические силы, которые для продвижения своих политических или экономических проектов создают провокации, сопровождающиеся большими человеческими жертвами и материальным ущербом. Возможно, что в ближайшие год-два эти силы проанализируют все детали южно-осетинских событий, и этот сценарий будет повторен, но с большим размахом, что повлечет трагические последствия для еще большего числа людей. Главным провокатором и действующим лицом в этой трагедии будут США, чья экономика дышит на ладан. Быть может США планируют отказаться от своей национальной валюты – доллара, для чего им необходимо создать в глобальном масштабе условия, которые бы оправдывали такое решение. Это может быть провокация столкновения мусульман и христиан, посредством нанесения с территории Пакистана ядерного удара по одному из европейских государств (до США же им не достать).

Если США откажутся от доллара, то они совершат ограбление планетарного масштаба, но это позволит им выйти из тяжелейшего экономического кризиса. Если Россия не выведет свои активы из экономики США, не изменит баланс государственного валютного резерва, ликвидировав или значительно уменьшив его долларовую часть, то это ограбление непосредственно скажется на благосостоянии населения России. Однако Россия, несмотря на усиление кризиса, продолжает вкладывать деньги стабилизационного фонда в экономику США, что дает основания подозревать российские власти в сговоре с мировой олигархией, сомневаться в искренности их заявлений об озабоченности за повышение благосостояния населения и в правильности их политики.

Очередными задачами политической криминологии должны стать прогнозирование таких провокаций, установление их истинных причин и заинтересованных субъектов, выработка действенного международного механизма принуждения к ответственности не только руководителей государств, но и самих государств. Мерой наказания для государства могли бы быть принуждение к заглаживанию причиненного им вреда, штрафы в пользу беднейших государств или в пользу решения экологических проблем.

В качестве же желательной юридической перспективы событий в Южной Осетии, заключил С. У. Дикаев, хотелось бы видеть рассмотрение дела специализированным наднациональным судебным органом, чьей задачей станет установление истины и наказание виновных. При этом неизбежность ответственности каждого из виновных должна быть главным принципом этого суда вне зависимости от того, лидерами и гражданами каких государств они являются.

Е. В. Богданов (Минск, Республика Беларусь) предпринял попытку описания алгоритма возможного криминологического анализа событий в Южной Осетии в августе 2008 г. на основе теории конфликта. Эти события стали результатом двух конфликтов: социокультурного этнического конфликта, который существует в кавказском регионе со времен царской России, и конфликта геополитических интересов, возникшего после распада СССР. Участники социокультурного этнического конфликта на Кавказе – осетинский и грузинский народы. Основными участниками геополитического конфликта выступали (и продолжают выступать) Россия, с одной стороны, Грузия и США – с другой.

Средства массовой информации использовали известные информационные технологии в целях пособничества участникам вооруженных столкновений, апробированные прежде, например, при освещении столкновений в Ливане в 2006 г. Российские средства массовой информации трактовали эти столкновения как войну Израиля с Ливаном, а западные журналисты ограничивали состав участников этих событий Израилем и радикальным шиитским движением «Хезболлах».

Конфликт в Южной Осетии далек от завершения, в связи с чем полная и объективная правовая оценка произошедшего сегодня вряд ли возможна. На данный момент отсутствует судебный орган международной юрисдикции, который мог бы провести независимое и беспристрастное расследование произошедшего. Е. В. Богданов заключил, что стратегической целью противоборствующих сторон должно выступать завершение и этнического, и геополитического конфликтов в Кавказском регионе.

Ю. В. Голик (Москва, Россия) заострил внимание на том, что войну начала Грузия. Это не логический вывод после сопоставления фактов, а заявление полномочного представителя Грузии. 7 августа в 23 часа 30 минут господин Круашвили, бригадный генерал, командующий миротворческими силами Грузии в этом регионе (обращает на себя внимание сама должность, занимаемая этим генералом, – командующий миротворческими силами), объявил о том, что Грузия приняла решение начать войну с Южной Осетией. Поскольку заявление было сделано одним из руководителей Вооруженных сил Грузии, постольку Грузия полностью несет ответственность за эти действия. Государство может быть, а в конкретных случаях и должно быть признано субъектом преступления. Вопрос о формах этой ответственности и способах привлечения к ней – это вопрос будущего. Требуется установление уголовной ответственности для государства-агрессора (равно как и для других случаев проявления криминальных действий со стороны государства). Сказанное, разумеется, не означает отказа от привлечения к уголовной ответственности конкретных физических лиц.

И. Н. Лопушанский (Санкт-Петербург, Россия) назвал едва ли правомерными высказанные за «круглым столом» аналогии событий «Грузия – Южная Осетия» и «Россия – Чечня». Грузинские войска фактически осуществляли этнический геноцид, при котором уцелевшее население Южной Осетии бежало в Россию. Россия же в Чечне боролась против политического режима Д. Дудаева.

События на Кавказе 8 августа 2008 г. для России начались не с продвижения наших танковых колонн и авиации в Южную Осетию и затем собственно в Грузию, как было сказано одним из участников «круглого стола», а с созыва по требованию Российской Федерации экстренного заседания Совета Безопасности ООН по вопросам вторжения грузинских войск в зону действия миротворческих сил, разрушения Цхинвала, бегства и массовой гибели мирного населения. СБ ООН оказался медлительным (вопрос решался часами) и безучастным к гуманитарной катастрофе. Странно, что наши политики и СМИ практически не используют этот международно-правовой аргумент для обоснования дальнейших действий России в регионе.

Более 15 лет РФ признавала территориальную целостность Грузии, однако реализация традиционных геополитических интересов России в этом регионе натолкнулась на геополитические притязания США, на чьи деньги была осуществлена «революция роз» и избран проамериканский президент М. Саакашвили. Интерес к Грузии со стороны США – создание стратегического плацдарма на Кавказе против России и Ирана, вооружение грузинской армии для проверки баланса сил на российско-грузинской границе.

Главным поводом для изменения отношения России к статусу Южной Осетии и Абхазии стало признание странами Европейского Союза и США отделения Косово – исконной территории Сербии, заселенной (не населенной, а именно заселенной) албанцами.

Результаты и перспективы развития событий, по мнению И. Н. Лопушанского, следующие. Саакашвили в нестабильной внутренней политической ситуации получил консолидацию большей части населения и поддержку США и европейских стран НАТО (правда, ряд государств воздерживается от немедленного приема провокатора в свои ряды). Южная Осетия получила шанс воссоединения в единой Осетии в составе РФ. Абхазия, вероятно, будет укреплять свою независимость, гарантом которой видит Россию, которая показала, что готова отстаивать свои интересы в регионе, используя международно-правовые принципы и прецеденты (Косово). Для закрепления своих позиций, учитывая угрозу присутствия США в Грузии, она собирается развернуть свои военные базы в Южной Осетии и Абхазии. Не исключено, что Абхазия предоставит РФ часть побережья для размещения Черноморского флота после 2017 г., года предположительного закрытия базы в Севастополе. Однако своей поддержкой независимости Южной Осетии и Абхазии Россия также создала прецедент для собственных сепаратистов, а это весьма неприятная перспектива развития событий.

Приславший к «круглому столу» сообщение В. В. Лунеев (Москва, Россия) пишет, в частности, что жажда кровавой расправы с братскими народами у грузинского руководства всех мастей была доминирующей идеей фикс многие годы. Очаги террористического национализма, полагает он, не погасить, например, политически, юридически и криминологически порочными и идеологизированными образца 2002 г. ст. 282, 282-1 и 282-2 УК РФ, когда к реалистичным расовым, национальным и религиозным мотивам были «пристегнуты» мотивы идеологической, политической и социальной вражды и ненависти. Такого не было даже при Сталине!

На этой основе соответствующие слои нашего общества объединили эти мотивации в одно: в России якобы наступают фашизм и русский национализм! Были раздуты несуществующие обстоятельства. В 2007 г. УК РФ изуверски подправили, переместив «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы» из ст. 282-1 в 11 статей УК, предусматривающие ответственность за убийство, причинение любого вреда здоровью, угрозу, хулиганство, вандализм и т. д., а также в обстоятельства, отягчающие наказание.

8 августа Саакашвили решил разрубить «гордиев узел», туго завязанный самой историей, отметил В. В. Лунеев. Но узел лишь туже затянулся на нем самом. Восьмерка оказалась почти петлей. Александра Македонского из Саакашвили не вышло.

А. Г. Кибальник (Ставрополь, Россия) пишет в клуб, что обвинение в адрес России, введшей войска на территорию Южной Осетии и «ядровой» территории Грузии, в осуществлении агрессии в отношении этого государства в принципе несостоятельно, так как войска были введены в ответ и для защиты российских миротворцев, находящихся в Грузии по мандату ООН, и российских граждан, проживающих в Южной Осетии. Введение частей на «ядровую» территорию Грузии для подавления военной инфраструктуры стороны, нарушившей международные соглашения, вполне оправданно правом на самооборону, данным любому субъекту международного права ст. 51 Устава ООН, которым Россия воспользовалась в полной мере.

А. П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия) связал войну в Южной Осетии с государственным и надгосударственным уровнями преступности (согласно классификации Д. А. Шестакова). Подобные конфликты все ближе подводят государства к глобальной конфронтации. Тем самым противодействие этим уровням преступности становится крайне актуальной задачей в условиях, когда вектор преступной политики США направлен на установление глобального контроля над ресурсами планеты, что с большой долей вероятности может привести к мировой войне.

И. А. Носкова (Санкт-Петербург, Россия) проанализировала события в Южной Осетии с позиций криминологии СМИ. Восприятие людьми из разных стран одной и той же ситуации происходило по-разному, в зависимости от подачи информации и комментариев к ней. По телевидению нередко транслировались одни и те же кадры, но с противоположными комментариями. Так, например, 45-летняя москвичка, Светлана Козаева, побывавшая 11 августа 2008 г. на родине в Цхинвале, рассказала в печати, что CNN и ВВС передают кадры из Цхинвала, но говорят, что они сняты в Гори. Она сообщила: «Я своими собственными глазами видела фальшивку. В одном из репортажей я узнала разрушенную артобстрелом улицу моего родного города. Это была улица Героев. Диктор же выдавал разрушенный осетинский город за грузинский».

После боевых действий в Южной Абхазии, заключила И. А. Носкова, Россия приобрела некоторый полезный для нас опыт ведения информационной войны.

Ю. С. Апухтин (Санкт-Петербург, Россия) остановился на деятельности частных военных компаний, которые, по его данным, внесли весомый вклад в повышение боеготовности вооруженных сил Грузии, чем способствовали развязыванию военных действий в Южной Осетии. Деятельность частных военных компаний непосредственным образом затрагивает вопросы обеспечения безопасности России и ее союзников. Вооруженное вторжение Грузии на территорию Южной Осетии вновь поставило вопрос о необходимости специального регулирования деятельности частных военных компаний на международном уровне. Автор предлагает уделить особенное внимание изучению деятельности частных военных компаний в рамках политической криминологии и разработке соответствующего криминологического законодательства.

Подводя итог заседанию, Д. А. Шестаков выразил удовлетворение присущим клубу разнообразием подходов к обсужденной проблеме. Очень важно, чтобы научный анализ, осуществляемый у нас в клубе, в конечном счете служил на благо возрождающейся, восстанавливающей присущее ей мировое значение России, чтобы он вел к разработке эффективного противодействия преступлениям против России и россиян и таким образом вносил свой скромный вклад в гармонизацию мирового сообщества.

В связи с поднятым Я. И. Гилинским вопросом Д. А. Шестаков высказал свою версию уголовно-правовой оценки действий российских вооруженных сил на то время еще грузинской территории. По его мнению, в основном совпадающему с мнением А. Г. Кибальника, в период с 8 по 10 августа, руководствуясь ст. 51 Устава ООН (о праве государств на самооборону), Вооруженные Силы России осуществили оборону собственных граждан, пресекли совершаемый вооруженными силами Грузии геноцид осетинского народа. При этом грузинская армия оказала сопротивление правомерным действиям Вооруженных Сил России. Прежде чем быть выдворенными за пределы РЮО, грузинские вооруженные силы совершили убийство 63 российских военнослужащих – в связи с осуществлением российскими военными их служебной деятельности, общеопасным способом, организованной группой, – т. е. совершили преступление, предусмотренное п. «а», «б», «е», «ж» ст. 105 УК РФ. Произведенные Российской Армией военные действия за пределами Южной Осетии на территории Грузии также охватываются понятием самообороны, которая по своей интенсивности должна быть достаточной для недопущения возобновления преступлений, от которых осуществляется оборона. Эти действия заключались в занятии стратегически важных высот и подавлении военной базы, игравшей существенную роль в нападении на Цхинвал и другие объекты Южной Осетии. Впрочем, институт необходимой обороны (самообороны) в международном уголовном праве нуждается в более подробной регламентации, касающейся, в частности, условий совершения оборонительных действий на территории суверенного государства, повинного в совершении преступления.