Текст книги "Бегство к любви"

Глава 5

Джордан

Несколькими часами ранее…

Я встаю с кровати. Снимаю презерватив, завязываю его на конце узлом и швыряю в мусорное ведро. Хватаю с пола джинсы, начинаю их надевать.

– Побудь еще в постели со мной. – Рука Шоны вылезает из-под одеяла, хватает мою руку, тянет за нее.

Я высвобождаю свою руку.

– Не могу. Дела. Да и постель эту надо перестелить.

Это ложь. В гостинице сейчас дел никаких. Чтобы были дела, нужны постояльцы, а таковых в данный момент нет, так что конец света не наступит, если эта кровать побудет неперестеленной еще какое-то время. Я просто не хочу нежиться вместе с ней в постели.

А Шона просит именно этого. Конечно, так прямо не говорит. Но я знаю, когда мои отношения с женщинами достигают точки кипения.

Для меня это знак: пора сматывать удочки.

С женщинами у меня один разговор.

Я занимаюсь с ними сексом.

Точка.

Шона это знает. Я ее сразу предупредил, еще перед тем, как мы легли с ней в постель в первый раз. И всех сразу предупреждаю. Жаль, что они не слушают, как бы я ни акцентировал на этом их внимание.

Полагаю, пришло время положить конец нашей интрижке. Жаль. Она очень недурна в постели.

Я натягиваю футболку, а Шона встает с кровати.

Я смотрю, как она идет ко мне. Может, я и решил развязаться с ней, но это не значит, что я не могу полюбоваться ее красивым телом, отменной фигурой – ноги от ушей, груди сказочные, даром что силиконовые. Правда, десять минут назад, когда я их целовал, для меня это не имело значения.

Шона прижимается ко мне всем телом, руками обвивает меня за пояс, начинает осыпать поцелуями мою шею, бормоча:

– Еще хочу.

Соблазнительно, конечно, но, поскольку я знаю, что у нее на уме – «Джордан – мой парень», – мой «мальчик» ведет себя смирно.

Скажете, что я сволочь, трахнул девушку и дал ей от ворот поворот, но поверьте, я не ставил перед собой такой цели, ложась с ней постель час назад. Думал, у нас будет возможность перепихнуться еще несколько раз.

Пока ей не захотелось понежиться со мной после секса.

Обычно, расставаясь с кем-то, я стараюсь действовать как можно мягче, но, уверяю вас, я поступил бы с ней более жестоко, если б позволил надеяться, что мы продолжим встречаться, не имея подобных намерений.

По крайней мере, я всегда честен.

Я разнимаю ее руки, обвивающие меня за пояс, стискиваю их и отпускаю.

Отступаю от нее на шаг.

– Послушай, Шона, все было здорово… но давай на этом остановимся.

Она молчит. Хмурится. Потом в ее глазах появляется безумное выражение, как у некоторых цыпочек, когда они осознают, что ты порываешь с ними.

Взгляд женщины, которая боится тебя потерять.

– Остановимся?! – взвизгнула она.

Проклятье.

Шона не производила впечатления женщины, настроенной на долгосрочные отношения, когда я с ней познакомился. Видать, я ошибался.

Только истерики мне не хватало.

Ладно, попробуем разрулить…

– Шона… – Я потер лоб, зарылся пальцами в волосы, зачесывая их назад. – Мы оба с самого начала знали, что так будет. Я сразу предупредил. Несколько недель – и разбежались. Мы и так уже зашкалили.

– Мы встречались всего неделю, Джордан.

Черт, неужели? А кажется, сто лет. Значит, явно пора от нее избавляться.

– Послушай… – заговорил я проникновенным, но в то же время отвергающим тоном. – Мы славно повеселились. Ты – прекрасная девушка. Но теперь все.

Одарив меня взглядом из преисподней, она хватает с пола свою одежду, начинает судорожно натягивать ее на себя.

– Повеселились? ПОВЕСЕЛИЛИСЬ?! – Ее визгливый голос режет слух. – Я думала, у нас с тобой нечто грандиозное! Думала, я тебе нравлюсь по-настоящему!

Теперь вы понимаете?

Никогда.

Не.

Слушают.

– Когда я такое говорил? Не припомню. Да, ты красотка, кто бы спорил, и мне, конечно же, хотелось переспать с тобой – и не раз. Но ни о каких чувствах речи быть не может. Чувства здесь совсем ни при чем. И о серьезных отношениях я даже не помышлял.

Уфф. Пожалуй, я перегнул палку.

Она подходит ко мне, тычет пальцем мне в грудь.

Черт, больно. Ногти у нее острые. Когда она водила ими по моей спине, это было приятно; сейчас – не очень.

– Сволочь, ублюдок! – кричит она мне в лицо. – Всю жизнь будешь одиноким и несчастным!

Ба, как оригинально! Будто я не слышал этого раньше. Почему все женщины говорят одно и то же, когда получают от ворот поворот?

Уверяю вас, я вовсе не считаю себя несчастным. Отнюдь.

Я видел, через что прошел мой отец… любил маму, а она угасла у него на глазах… вижу, какой он теперь… не человек, а пустая оболочка…

Вот это несчастье.

Я такого не хочу. Лучше уж буду жить, как жил. Премного благодарен.

В том, что касается женщин, с ними у меня только физические отношения. Сердце свое я держу на замке. Так проще.

Я наклоняюсь, приближаю к ней свое лицо.

– Шона, я с самого начала дал понять, что меня интересует только секс, так что не строй из себя оскорбленную невинность. Ты прекрасно это знала, когда ложилась со мной в постель.

Почему все женщины думают, что они смогут меня переделать? Меня не переделаешь. И когда только они это усвоят?

– Будь ты проклят! – орет она. В натуре орет на меня.

Боже. Терпеть не могу истеричек. Ничто не остужает мой пыл быстрее… разве что когда мне предлагают понежиться.

– Ой, как мы заговорили, – усмехаюсь я, отступая на шаг. – Только что еще хотела… Правда, у меня желания нет. – Я рукой показываю в сторону выхода. – Постарайся, чтоб дверь тебя по заднице не шлепнула, дорогая, когда будешь уходить.

Обычно я так не хамлю, но, если честно, она меня достала.

Шона награждает меня убийственным взглядом. Наклонившись, хватает свои «шпильки», сует в них ноги, хватает с тумбочки сумочку.

– Ты еще пожалеешь, – шипит она.

– Не думаю.

– Скотина! – Она проталкивается мимо меня и решительным шагом выходит из номера, хлопнув за собой дверью.

Я слышу стук ее каблучков, удаляющихся по коридору, потом хлопает входная дверь. Минутой позже взревел мотор ее машины, под колесами захрустел гравий.

Не так уж плохо все прошло.

Пригладив руками волосы, я иду к бельевому шкафу, достаю свежие простыни.

За две минуты перестилаю постель.

Понятно, да, что это не первое мое родео?

Сексом я занимаюсь в гостиничных номерах, потому что ни с кем не хочу делить свою постель. Не хочу, чтоб в моей собственной постели меня преследовал запах возбужденной плоти, оставшийся на простынях после забав с очередной девицей, которую мне случилось подцепить. И почему-то девицам, с которыми я развлекаюсь, кажется, что заниматься сексом в отеле – это очень романтично.

Какая уж тут романтика.

Но, раз они так думают, меня это вполне устраивает. Тот самый случай, когда проживание в гостинице приходится весьма кстати.

Я беру в охапку грязное белье и несу его в прачечную.

Что ж, придется искать новую пассию для постельных забав. Но все по порядку. Сначала душ, потом ужин.

Умираю с голоду.

* * *

Только я откусил сандвич, звонит телефон. Положив бутерброд на тарелку, я хватаю со стены трубку, быстро пережевываю и глотаю то, что у меня во рту. Ммм, вкуснятина. Надо ж, какой классный сандвич я себе сварганил.

– «Золотые дубы», – говорю я в трубку, языком слизывая с зубов остатки пищи.

– Джордан, это Бет.

Я снова сажусь.

– Да, я узнал. Мы с тобой знакомы всю жизнь, голос твой я узнаю2 и по телефону.

Она смеется.

– И то верно. Ладно, я вот зачем звоню: туристку к тебе направила.

– О-о, спасибо, огромное. Ты так ко мне добра.

– Угу, слишком добра. Кстати, Джордан, эта туристка – девушка. Очень и очень симпатичная. Так что попытайся не выпрыгивать из штанов, хорошо? Отцу твоему бизнес делать надо, а когда ты трахаешь постояльцев и после нарываешься на скандал, процветанию вашей гостиницы это не способствует.

– Бог мой, Бет! Один раз. Один-единственный раз это было! Да она и не говорила, что замужем.

– Один раз! – со смехом восклицает Бет. – Даже если не принимать в расчет оскорбленных мужей, я так, навскидку, могу назвать как минимум десяток женщин, которых ты разозлил за этот год, а еще только июль.

– Десяток? Нет, это преувеличение.

Она рассмеялась – точнее, издала смешок.

– Преуменьшение.

Я быстро произвел подсчет в уме.

Ладно, может, она и права.

– Как скажешь, – буркнул я. – Вообще-то, я немного оскорблен. Тебя послушать, так ни одна женщина, что была здесь, словом добрым не помянула скачки с Джорданом Мэттьюзом.

– Не говори о себе в третьем лице, меня это раздражает. И да, когда бы ты ни сунул свой член в какую-нибудь бабу, ничем хорошим это не кончается. Обхаживать ты мастер, а вот расставаться по-человечески не умеешь.

– Я не обхаживаю. Мы же не в девятнадцатом веке живем. Я просто трахаю. И у меня это здорово получается. Не зря же женщины возвращаются ко мне снова и снова. И перестань, пожалуйста, упоминать про мой член. А то я начинаю заводиться, и это меня раздражает.

– Уфф, блин! Ладно, на этом закончим. Ты, главное, эту симпатичную туристку не трогай.

– Что это ты о ней так печешься? Какая-то еще есть причина? Может, она тебе самой приглянулась?

– Джордан Мэттьюз! – негодующе восклицает Бет, заставляя меня рассмеяться. – Во-первых, она не по девочкам. Это я тебе говорю. Во-вторых, она слишком симпатичная, если ты меня понимаешь.

– Нет, не понимаю, – невозмутимо отвечаю я. – Нет такого понятия, как «слишком симпатичная».

– Есть. Есть красотки, на которых как будто написано: не подходи. Эта девушка создаст тебе массу проблем. Слушай, мне пора. В кафе народу до фига. Мама в меня уже громы и молнии мечет. Просто будь пай-мальчиком – ради меня. Если не ради меня, то хотя бы ради своего отца. После всего того, что случилось, новые неприятности ему совсем ни к чему.

У меня деревенеет спина.

Ее откровенное напоминание сродни пощечине. А мне, пожалуй, необходимо, чтобы меня встряхнули.

– Чего молчишь… я переступила черту? – тихо спрашивает она.

– Нет, – вздыхаю я. – Ты сказала то, что мне нужно было услышать. Я буду пай-мальчиком, обещаю.

– Я ведь тебя люблю, потому и предостерегаю, ты же знаешь.

– Знаю. И ты единственная женщина, которая может сказать мне это, не заставив меня пуститься наутек.

– Это потому что я не спала с тобой.

– И потому, что ты, Бет Тернер, умная девочка.

– Ага. И еще потому что лесбиянка.

– Угу, – хмыкаю я. – И это тоже.

* * *

Спустя пятнадцать минут я слышу, как у гостиницы останавливается машина. Должно быть, сексапильная туристка.

Ладно, докажем Бет, что я способен держать себя в узде в присутствии хорошенькой девушки.

Я – не раб своей похоти.

И потом, хоть Бет и сочла ее симпатичной, это еще не значит, что она мне понравится.

Может, она страшна, как черт. По крайней мере, на лицо.

Не-а. Кого я обманываю? Если Бет считает ее симпатичной, значит, она точно симпатичная. В том, что касается женщин, у нас с Бет схожие вкусы.

Через несколько минут звякает колокольчик на входе.

Мой выход.

Я отрываю задницу от стула и иду наверх. Поднимаясь по лестнице, слышу, как она окликает:

– Здравствуйте! Здесь есть кто-нибудь?

– Блин, иду, – бормочу я.

Перескакивая через две ступеньки, взбегаю в офис, оттуда выхожу к стойке и…

Разрази меня гром!

Умереть – не встать!

Передо мной стоит сексапильнейшая цыпочка на свете – сексапильнее я не видел.

Сексапильнее.

Не.

Видел.

Бет, назвав ее симпатичной, покривила душой. Сильно покривила.

Она сногсшибательна.

И я пропал.

Что само по себе странно, потому что обычно меня привлекают высокие женщины. Длинноногие. А эта – коротышка. Пять футов три дюйма[5]5
  5 футов 3 дюйма = 160 см.


[Закрыть] – не больше. Я, при своем росте шесть футов два дюйма[6]6
  6 футов 2 дюйма = 187,96 см.


[Закрыть], выше ее почти на целый фут[7]7
  1 фут = 30,48 см.


[Закрыть]. И грудь у нее маленькая – я обычно предпочитаю полнее.

Волосы белокурые, короткие. Подстрижены «под эльфа». Похожа на фею Динь-Динь[8]8
  Динь-Динь – фея из сказки Дж. Барри «Питер Пэн».


[Закрыть]. Обычно я падок до цыпочек с длинными волосами; есть что намотать на руку, когда я их трахаю.

А эта девушка – полная противоположность всему, что мне обычно нравится. Тем не менее, стоило мне увидеть ее, и мой «мальчик» затвердел, как камень.

Такого. Еще. Не. Бывало.

Обычно я возбуждаюсь при виде обнаженного женского тела или после того, как моя партнерша чуть поработает руками.

А эта девушка – лучшее в мире визуальное возбуждающее средство.

Честно, мне кажется, если она хотя бы пальцем меня коснется, я тотчас же спущу в штаны, а такого со мной не случалось с седьмого класса, когда я обжимался с Кейти Харрис в раздевалке спортзала. Пару раз потянула, и я кончил. Не самый достойный момент в моей жизни, но в свое оправдание могу сказать, что Кейти была первой девчонкой, которая дотронулась до моего члена.

Слава богу, что стойка достаточно высока, и за ней не виден мой огромный стояк.

– Здравствуйте, – говорит она, языком облизывая губы.

Боже, какие у нее сладостные губы. Вишневые, к ним так и хочется прильнуть. Хочется, чтобы они прильнули ко мне.

Жаль только, что глаз не видно. Для меня глаза имеют значение, как и ноги. Мне нравятся большие глаза, а у нее – солнцезащитные очки в пол-лица. Терпеть не могу, когда женщины так делают. Если на улице солнце – надевай очки. Но ведь не в восемь же часов вечера, черт возьми.

Сообразив, что я не произнес ни слова в ответ, а лишь таращусь на нее бог знает сколько времени, я обретаю дар речи и спрашиваю:

– Что вам угодно?

Она могла бы по-всякому ответить на мой вопрос. Например, попросила бы, чтоб я поставил ее раком у стойки и…

– Я… э… мне нужна комната.

Боже, голос сладостно-тягучий, как светлая патока.

Мой член дернулся, запульсировал в джинсах, которые стали вдруг мне невероятно узки.

Блин, надо бы его успокоить.

Я сумею. Я – не раб собственной похоти. Здесь я диктую условия.

Представь, что тебя охомутали, Мэттьюз. Твоя недавняя прилипчивая знакомая…

Ага, так-то лучше. Спокойно, «мальчик», спокойно.

Сексапильная девушка подходит к стойке, ставит свои сумки на пол.

От нее пахнет чудесно. Смесь ванили и дорогих духов.

Мне хочется наклониться к ней, вдохнуть ее аромат.

Может быть, попробовать на вкус.

Она снова облизывает губы. Черт, как же меня это отвлекает.

– Бет, официантка из кафе… Она прислала меня сюда. Сказала, что у вас есть свободный номер.

Я отрываю взгляд от ее губ, смотрю в ее ужасные очки. Вижу только свое отражение. Что, в общем-то, неплохо, но я хочу увидеть ее без очков.

Интересно, она обидится, если я возьму, да и сниму с нее очки?

Тряхнув головой, прокашлявшись, я говорю:

– Есть. Сколько вы намерены пробыть у нас?

– Э… – Она опускает подбородок, переминается с ноги на ногу. – Даже не знаю… недели две?

Две недели. Нам бы сейчас эти деньги не помешали. Если, конечно, я сумею держаться от нее на расстоянии.

– Вы спрашиваете меня или мне отвечаете?

Черт, веду себя как законченный болван.

Она смутилась.

И чувствую себя как последняя мразь.

Что это со мной?

Она подносит руку ко рту, начинает теребить нижнюю губу – волнующее зрелище. Меня оно снова заводит. Ладно, «снова» – не совсем подходящее слово, ибо я на взводе с той самой минуты, как увидел ее.

Оставив в покое свои губы, которые мне ох как хочется поцеловать, она складывает на груди руки.

– Я намерена пробыть здесь две недели. Вы можете мне предоставить номер на этот срок?

Оторвав от нее взгляд, я смотрю в журнал бронирования.

Будто мне надо проверять. Разумеется, у нас есть свободный номер на две недели. Другие постояльцы заедут только на следующей неделе, да и то это семья Перри, они каждый год к нам приезжают на годовщину свадьбы. Мне просто нужно на что-то переключиться, пока я не совершил какую-нибудь глупость – например, не набросился на нее.

Боже, а меня так и подмывает. Сил нет сдерживаться.

Проветри мозги, Мэттьюз. Никаких подкатов к сексапильной туристке.

У тебя получится.

Ладно. Поселю ее в «Вид на озеро». Это самый дорогой наш номер. И самый красивый. Как раз для такой девушки, как она.

И, судя по эффектному «Мерседесу», на котором она прикатила, очевидно, она может себе это позволить.

К тому же это единственный номер в гостинице, где я не занимался сексом. Не то чтобы это имеет какое-то значение – по отношению к ней. Просто мама с папой провели здесь свою первую брачную ночь. Потому я и не распутничаю в этом номере.

– Можем, – отвечаю я. – По сто семьдесят пять долларов в сутки.

– Хорошо, – говорит она. Даже глазом не моргнула.

Как я и думал. При деньгах. Интересно, это деньги ее отца, или, может, она замужем?

На вид для замужества еще молода, но в наши дни возраст женщины определить непросто. Вот не так давно была у меня одна цыпочка, я думал, ей двадцать лет, оказалось – тридцать. Чудеса пластической хирургии.

Я глянул на ее безымянный палец. Кольца нет.

Взяв ручку, отмечаю в табеле неделю. Достаю из ящика регистрационный бланк, кладу на стойку, пододвигаю к ней, рядом кладу ручку, которой только что писал.

– Заполните, пожалуйста. Имя, фамилия, домашний адрес.

Она берет ручку. Я замечаю, что ее рука дрожит. Странно. Нервничает или от страха?

Бояться тут вроде нечего, значит, должно быть, нервничает.

С какой стати такая красотка стала бы нервничать в моем присутствии? Только по одной причине. Хочет со мной переспать. У них всегда одно на уме.

Нет, я не самонадеян. Просто знаю, что неплохо выгляжу. Нравлюсь почти всем женщинам. Вернее, не почти, а всем. Волосы, татуировки. Им нравятся плохие парни, а я плохой. Что тут скажешь?

Но эта девочка не избалована земными наслаждениями. Сразу видно. Неопытная, оттого и нервничает. Может, еще и девственница.

Да нет, вряд ли… с такой-то внешностью!

Она заполнила бланк, возвращает его мне. При передаче бланка случайно соприкоснулась со мной пальцами. Отдернула руку как ошпаренная.

Странно. Обычно женщины стремятся меня потрогать.

Я смотрю в бланк, читаю ее имя.

Мия Монро.

Вот-те на, почти Мэрилин Монро, но не совсем.

Я не вслух это сказал?

Я глянул на нее. Она смотрит в сторону холла.

Вроде нет. Слава яйцам.

– Мне нужны данные вашей карты, и мы закончим. Деньги с карты будут списаны только по выселении.

– Хорошо. – Она наклоняется к своей сумке. Пользуясь случаем, я перегибаюсь через стойку, чтоб посмотреть, какая у нее задница.

Симпатичная попка. Очень.

Только зря я проявил любопытство, вот опять возбуждаюсь.

Она выпрямляется, протягивает мне карту.

Я ввожу сумму в платежный терминал, кладу его перед ней.

– Вставьте карту… теперь пин-код.

Я забираю терминал, жду, когда он дзинькнет.

Дзинь. Вытаскиваю карту из аппарата, возвращаю ей.

На этот раз она постаралась не коснуться меня.

Сует карту в задний карман джинсов. Хотел бы я оказаться на месте этой карты.

Я хватаю ключи от номера «Вид на озеро» и выхожу из-за стойки.

– Сюда, пожалуйста.

Она берет свои сумки, с трудом поднимает их на плечо. Только теперь я замечаю, насколько у нее усталый вид.

Блин, оформляю ее по всем правилам, а она на ногах едва стоит. Ну полный мудак. Разве мама этому меня учила?

– Давайте я понесу. – Я протягиваю руку, хочу забрать у нее сумки.

Она колеблется. Вцепилась в свои сумки, прижимает их к себе.

Что это она? Думает, убегу с ее вещами?

Я опускаю руку, чешу голову.

– Носить ваши сумки – моя работа. У нас здесь нет специальных носильщиков. – Я улыбаюсь, чтоб не показаться совсем уж хамом. Она же все-таки клиент.

Гостья разжимает пальцы, стискивавшие ручки сумок, снимает их с плеча, передает мне.

– Спасибо, – благодарит она своим мелодичным голосом.

Она говорит мало, но если уж говорит… это классно.

Потом она улыбается.

Прежде я назвал ее сногсшибательной. Беру свои слова обратно. С этой своей улыбкой она просто прекрасна.

Не припомню, чтобы в отношении какой-нибудь женщины я употребил эпитет «прекрасна». Это впервые.

Если ей удается быть прекрасной в огромных безобразных темных очках, скрывающих, как я полагаю, лучшую часть ее лица, можно только догадываться, как она выглядит без них.

И как выглядела бы подо мной.

Обнаженная.

Я перекидываю ее сумки через плечо и иду в номер с видом на озеро.

Нельзя тебе заниматься с ней сексом, Мэттьюз.

Мой член, конечно, не согласен. Да, мой член абсолютно убежден, что я мог бы трахаться с этой цыпочкой две недели напролет и ни разу бы не заскучал.

Кого я обманываю? Через неделю я взвою от скуки. С Шоной меня хватило на неделю, так у нее буфера какие и ноги от ушей.

Но даже при таких своих достоинствах Шоне далеко до Мии Монро.

Однако сколь бы соблазнительной она ни была, с выдержкой у меня проблемы. А в данный момент деньги важнее. Ну и Бет, конечно, нужно доказать свою благонадежность.

Я останавливаюсь перед «Видом на озеро». Отпираю дверь, включаю свет, вхожу в номер, кладу ее сумки на кровать.

Поворачиваясь, вижу, что она все еще стоит в коридоре.

Невооруженным взглядом заметно, что она напряжена. Смотрю на ее руки. Они опять дрожат.

Что с ней? Я думал, она изнывает от вожделения, но нет, дело не в этом. Тут что-то другое.

Она обнимает себя, скрестив на груди руки, выпрямляет спину.

Неспешным шагом я иду к ней. Она отступает в сторону, давая мне пройти.

– Вот ваш ключ. – Сохраняя дистанцию, я протягиваю ей ключ.

Она высвобождает одну руку, берет у меня ключ.

Теперь я стараюсь не соприкоснуться с ней. Хотя очень хочется. Что-то подсказывает мне, что сейчас это было бы лишним.

– Завтрак с семи до половины девятого. – Завтра у Полы выходной, так что завтрак придется готовить мне. Пола у нас – горничная и кухарка. Работает давно, сколько я себя помню. – Ужин мы не готовим, но в округе полно ресторанов, – добавляю я, завершая наш рекламный ролик.

– Здесь есть другие постояльцы? – Голос робкий.

Я поворачиваюсь к ней.

– Сейчас – нет. Будут на следующей неделе. До тех пор только вы и я.

Выражение ее лица приводит меня в замешательство. Она в ужасе.

Что за черт? В конце концов, мы же не в отеле «Оверлук»[9]9
  Отель «Оверлук» (Overlook) – горный отель из романа «Сияние» (The Shining) С. Кинга, опубликованного в 1977 г. В нем скрываются сотни призраков, порождающих кошмарные видения.


[Закрыть].

– Не волнуйтесь, здесь абсолютно безопасно, – говорю я, считая своим долгом успокоить ее. – У нас надежная система охранной сигнализации, и у меня есть ружье. На всякий случай. – И, улыбаясь, ей подмигиваю.

При упоминании ружья она вся вдруг словно оцепенела; вид такой, будто бросится сейчас бежать.

Или ее стошнит.

Да, это я, пожалуй, зря.

– Шучу. Нет у меня ружья.

Тут я немного солгал. Оружие у нас есть. Отец был полицейским, и у него до сих пор есть пистолеты, охотничьи ружья. И я умею стрелять. Стреляю неплохо. Отец меня научил, когда я был еще ребенком, но, пожалуй, ей об этом говорить не стоит.

Стремясь успокоить гостью, я выставляю вперед ладони, показывая, что в руках у меня ничего нет.

– Никакого оружия. Обещаю. Здесь оно не нужно. Как я сказал, у нас спокойно.

Она снова теребит губу, с одного бока убирает за ухо свои короткие волосы. Я вижу, что ее рука опять дрожит.

– С вами все хорошо? – Я делаю шаг вперед.

– Да. Все нормально.

Судя по ее голосу, я бы этого не сказал, но допытываться не буду: не мое дело.

– Ладно, если что-нибудь понадобится, просто нажмите кнопку «администратор», и я тотчас буду знать. Спокойно ночи, Мия. – Я отступаю от нее, собираясь удалиться.

Она хмурится.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

Черт! Надо было обратиться к ней «мисс Монро». Но есть в ней что-то знакомое… такое чувство, что я всегда должен звать ее Мией.

Ну вот, теперь я превратился в прилипалу.

Великолепно.

– Прочитал в вашей карточке, что вы заполнили при заселении. – Я улыбаюсь.

– Ну да, конечно. – Она смеется, и ее смех проникает в мою грудь, наполняет ее звоном.

Это что еще такое?

– А вас как называть? – спрашивает она.

Я мог бы предложить миллион разных вариантов, но все неприличные.

Прислонившись плечом к стене, я сую руку в карман.

– Джордан.

Она поворачивается ко мне лицом, обнимает себя за плечи.

– Это ваш отель, Джордан? – Мое имя в ее устах звучит потрясающе.

– Нет, – отвечаю я со смехом. – Моего отца. Он сейчас в отъезде, ухаживает за больным дедом. Так что мне одному приходится держать оборону.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет. Ему сделали небольшую операцию и на несколько недель прописали постельный режим, вот отец и поехал ухаживать за ним.

Она кивает своей прелестной головкой.

– Что ж, спасибо. Еще раз. – Она опять улыбается мне и исчезает в номере.

Дверь закрывается. Я слышу щелчок запираемого замка.

Снова прислоняюсь к стене.

Вот так, очень симпатичная милашка, которая то нервничает, то дружелюбно улыбается, и я не вправе заниматься с ней сексом ни при каких обстоятельствах.

Это интересно.

Неудовлетворенный… но довольный тем, что мой единственный клиент устроен и готовится ко сну, я оттолкнулся от стены и пошел вниз кормить другого своего постояльца.

Вообще-то, это не постоялец, а местный житель. Постояльцы обычно уезжают, а этот живет здесь уже больше года.

Служит нам прекрасной системой охранной сигнализации, пусть неряшлив и мохнат, и только ему я разрешаю спать на своей кровати. Лишний едок, но когда больше года назад он, тогда еще умирающий с голоду щенок, появился у нас на пороге, я не смог его прогнать. И теперь у нас есть собака. Огромная псина.

Я иду на кухню, беру с сушилки его чистую миску, затем из буфета – банку его любимого корма, вываливаю корм в миску. Боже, ну и вонючее же это дерьмо. Я крошу в корм его печенье, как он любит, и зову его.

– Дозер, ужин готов.

Пес выскакивает из гостиной и мчится по коридору. Я слышу топот его огромных лап.

Он влетает в открытую кухонную дверь и врезается в меня, едва не сбивая с ног.

– Ну ты что, Дозер! – рявкаю я, хватаясь за стол, чтобы не упасть.

Ворча, он садится у задней двери и смотрит на меня глуповатым взглядом.

– Бульдозер, – смеюсь я, трепля его по голове.

Беру его миску и иду через кухню, по пути достав из холодильника банку пива.

Включаю на крыльце свет и открываю заднюю дверь, выпуская Дозера на улицу. Ставлю его миску на ступеньку, и он тут же опускает в нее морду.

Я сижу на ступеньке рядом с ним, потягиваю пиво.

– У нас гостья, Дозер. Симпатичная, очень симпатичная, но пугливая, так что не крутись вокруг нее. Мы же не хотим, чтобы она сбежала со страху. А твоя безобразная морда запросто ее напугает.

Дозер поднимает голову, неодобрительно смотрит на меня, ворчит.

– Что? – хмыкаю я.

А он в ответ выпускает газы.

– Совсем охренел, Дозер?! – Я зажимаю нос рукой. – Вонючий придурок! Это ты специально, да?! Все, сегодня я запрещаю тебе спать со мной!

Я пытаюсь не рассмеяться, потому что иначе придется сделать вдох, а его газы – это нечто. Правда.

Дозер пихает меня мордой, заваливая на бок. Начинает карабкаться на меня, мокрым носом тычась в мою голову.

– Слезь с меня, чокнутая псина! – смеюсь я, пытаясь задержать дыхание, и все равно хватаю ртом воздух, отчего у меня начинаются рвотные позывы. – Господи, Дозер, ну ты и вонючий! Ладно! Ладно! Запрет отменяется. Можешь спать в моей постели! Слезай к черту! – Я отталкиваю его.

Улыбаясь, беру свое пиво. Бормочу, хмыкая:

– Чокнутая псина.

Вновь отхлебнув пива, откидываюсь назад, опираясь на руку, вытягиваю ноги и смотрю на ночное небо.

Сегодня будет долгая ночь, ибо я знаю, что наверху, в одной из моих кроватей, спит Секс-Богиня, и с этим я ничего поделать не могу. А мне самому предстоит делить постель с Дозером и его газами – кайф!

Готов поспорить, что Мия спит в сексуальном неглиже. В прозрачной сорочке. И без трусов.

Проклятье! Целых две недели.

Придется найти кого-то, кто развлекал бы меня, пока Мия здесь, – чтоб я держался от нее на расстоянии. Какую-нибудь покладистую немудреную деваху. С этим проблем не будет. Здесь всегда отдыхают со своими семьями сотни скучающих девиц, жаждущих развлечений.

А у меня такие развлечения получаются отлично.

Завтра же отправлюсь в Маунтин-резорт и найду себе новую подружку.

С этой мыслью в голове я возвращаюсь в дом, чтобы принять холодный душ, – это поможет мне пережить ночь.