Текст книги "Бегство к любви"

Глава 6

Мия

Шум. Кто-то кричит.

– Тише, – бурчу я, зарываясь головой в подушку.

Крик не прекращается.

– Что за ерунда?.. – Я переворачиваюсь, продираю глаза. Сквозь шторы в комнату сочится тусклый свет.

Кто это кричит? Где-то на улице.

У меня замирает сердце.

Форбс. Неужели отыскал?

Пульс учащается, все существо приходит в боевую готовность.

Я резко сажусь в постели, прислушиваюсь.

Голос мужской… но нет, это не Форбс. Его голос я узнаю где угодно.

Облегченно вздохнув, я откидываюсь на спину.

Должно быть, это Джордан, предполагаю я. Что это он разорался?

Смотрю на часы: десять утра.

Беру с тумбочки стакан с водой, делаю глоток. Горло саднит. Переусердствовала вчера вечером.

Смотрю на свою правую руку – на ту руку, что помогла мне вчера очиститься от своего горя и отвращения к себе. Кожа на ней воспалена и зудит. Я потираю мозолистые костяшки пальцев, пытаясь уменьшить зуд. Рубцы образовались из-за того, что я постоянно, на протяжении многих лет, задеваю зубами кожу, когда заставляю себя срыгивать.

Я подумываю о том, чтобы смазать руки кремом, который лежит у меня в сумочке, и вдруг снова слышу крик Джордана.

Любопытство возобладало. Я вылезаю из постели, шлепая босыми ногами, иду к раздвижным дверям, по пути подхватывая и надевая солнцезащитные очки.

Раздвигаю шторы, отпираю дверь и выхожу на террасу.

Первое, что вижу, – это озеро. Очевидно, потому этот номер и назвали «Вид на озеро». Вид восхитительный.

Джордан снова кричит, да так громко и неожиданно, что я подскакиваю на месте.

Он ближе, чем я думала.

С гулко бьющимся сердцем приближаюсь к перилам, перегибаюсь через них, желая посмотреть, из-за чего он так разорался.

Джордан стоит футах в двадцати. Спиной ко мне. На нем грубые черные ботинки, темно-синие джинсы и черная футболка с коротким рукавом, подчеркивающая контуры его плеч и рук.

Он подносит руку к голове, приглаживает ладонью свои темные волосы. Мышцы под татуировкой напрягаются. Кажется, волосы у него такие мягкие…

Я на мгновение представляю, как зарываюсь пальцами в его волосы. Моргаю, чтобы избавиться от этой фантазии.

Он чуть поворачивается в мою сторону, поднимает руки ко рту, складывает их рупором и кричит:

– Дозер! – Кажется, это мне послышалось.

– Что-то случилось? – окликаю я его.

– Блин! – Он резко поворачивается на месте, руки стиснуты в кулаки. – Нельзя же так пугать!

– Простите. – Я отступаю от перил на шаг, но рук от них не отрываю. Мой взгляд прикован к его сжатым кулакам. – Просто… э… я услышала ваш крик. Хотела убедиться, что все нормально. – От нервного волнения у меня пересохло во рту. Я облизываю губы языком.

Он глянул на свои руки, потом снова поднял глаза на меня.

Я вижу, как он разжимает кулаки, разминает пальцы.

– Простите, да, я… э… – Он бросает взгляд через плечо, снова смотрит на меня. – Пса своего не могу найти.

У него есть собака? Я люблю собак. У меня самой собаки никогда не было, хотя я очень хотела иметь домашнего питомца.

– Некоторое время назад я выпустил его на улицу, а он куда-то делся. Никогда так не исчезал. Никогда далеко не убегал.

Джордан искренне встревожен.

– Помочь поискать? – Слова сорвались с языка прежде, чем я успела их обдумать.

Джордан сует руки в задние карманы, смотрит на свои ботинки. Как будто осмысливает мое предложение. Как и я.

Что это на меня нашло?

Боже, неужели я настолько увечная, что мне даже подумать страшно о том, чтобы помочь этому на вид вполне нормальному парню найти его собаку?

Да. Да, абсолютно.

Вытащив из кармана одну руку, Джордан убирает с лица волосы, чуть наклоняет назад голову, глядя на меня.

– Конечно, – кивает он. – Если вы сами не против.

Идти на попятную поздно.

– Разумеется, нет, – улыбаюсь я, игнорируя нервное подрагивание в животе. – Дайте мне минуту. Переоденусь и сразу приду.

Я удаляюсь в свой номер, запираю за собой раздвижные двери.

С минуту стою неподвижно, закрыв глаза, дышу глубоко, стараясь успокоиться.

Я смогу.

Потом открываю глаза, быстро переодеваюсь в джинсы и футболку, чищу зубы, сую ноги в кроссовки, руками приглаживаю волосы – прелесть короткой стрижки – и снова надеваю темные очки.

Выскакиваю из номера, быстрым шагом иду по коридору, мимо стойки регистрации, выхожу на улицу. Иду вокруг отеля. Джордана нахожу чуть дальше от того места, где он прежде стоял.

Подбегаю к нему.

– Не нашли?

– Нет. – Он убирает назад волосы, открывая моему взору свои глаза.

Кленовый сироп. Потрясающе.

– Никогда так не исчезал, – повторяет он.

– Не волнуйтесь, найдем. Как его кличут?

– Дозер.

Интересная кличка.

– В какой стороне мне искать?

Джордан показывает на лес, что высится перед нами.

– Я уже всюду смотрел. Туда он обычно один не бегает – не большой любитель леса, – но, может быть, за кроликом погнался или еще за кем… – Его голос стихает.

Хочет, чтобы я пошла туда? С ним?

Тревога тисками сдавливает грудь.

Лес – это глушь, а оказаться в глуши наедине с Джорданом – перспектива не из приятных.

Не будь трусихой.

– Понятно. – Я сдавленно сглатываю слюну. – В лес так в лес.

Мы спокойно идем бок о бок, шагая к лесу.

– А какой породы ваш пес? – спрашиваю я, чтобы занять свой гиперактивный ум.

– Мастифф… Дозер! – снова кричит он, едва мы входим в лес.

По его примеру я тоже складываю ладони рупором у рта и кричу:

– Дозер!

Мой голос эхом разносится по лесу, вторя эху Джордана.

Мы оба прислушиваемся, надеясь, что в ответ раздастся лай. Увы.

Мы углубляемся в лес, продолжая по очереди звать Дозера.

Ходим уже несколько минут, пса не видно, зато я улавливаю шум дорожного движения. Спрашиваю:

– Тут близко шоссе?

На лице Джордана отражается понимание, потом – полнейшая паника. Глядя на него, я тоже начинаю паниковать.

Джордан срывается с места. Я мчусь за ним, стараясь не отстать, но ноги у него длиннее, и бегает он гораздо быстрее.

Наконец у просеки я настигаю его. Он озирается по сторонам, в отчаянии зовет Дозера. Я запыхалась, в боку колет – отменной спортивной формой похвастать я не могу.

Пытаясь отдышаться, я наклоняюсь, руками упираясь в бедра.

Шум дорожного движения здесь намного громче: значит, мы почти у дороги.

Стараясь дышать ровнее, я выпрямляюсь и прислушиваюсь, пытаясь различить звуки, которые могли бы иметь отношение к собаке.

Ничего.

– Может, вы идите туда, – предлагаю я, показывая по правую руку от Джордана. – А я пойду туда. – Я дергаю головой вправо.

– Ладно. – Он делает шаг назад. – Крикните, если найдете. Я услышу.

– Непременно… я уверена, с ним все хорошо, Джордан.

Он снова кивает, затем поворачивается и быстро уходит.

Я тоже поворачиваюсь и иду в другую сторону. Кричу:

– Дозер!

Еще одна машина проносится мимо.

Я иду в тишине, смотрю по сторонам. Снова окликаю пса.

И вдруг слышу визг. Тихий, но различимый.

Сердце начинает колотиться.

– Дозер! – снова кричу я.

Поскуливание.

Идя на звук, я приближаюсь к вырубке… и вижу его – огромного мастифа буро-коричневого окраса. Он лежит под деревом.

Я бегу к нему, кричу во весь голос, призывая Джордана, надеясь, что тот услышит меня.

Падаю на колени возле Дозера. Пес дышит часто и тяжело, грудь его вздымается и опускается, сам он весь дрожит.

– О боже, бедняжка. Все будет хорошо, Дозер. – Растопырив пальцы, я вожу над ним ладонями, не зная, можно ли к нему прикоснуться. Очевидно, его сбила машина, и он потом дополз сюда. – Меня зовут Мия. Я помогала Джордану тебя искать. Он очень волнуется.

Дозер чуть приподнимает голову, безучастно смотрит на меня большими карими глазами.

Нужно осмотреть его раны.

– Ладно, Дозер. Я не ветеринар, но скоро стану врачом, и мой отец был врачом, так что я в этом немного разбираюсь. Я осмотрю тебя, попробую определить, что ты повредил. Не возражаешь? Ты, конечно, не в состоянии ответить…

Чудесно, теперь я еще и с собакой болтаю.

Дозер опускает голову на землю, закрывает глаза. Я воспринимаю это как согласие.

Сдвигаю на лоб очки, чтобы лучше видеть во время осмотра. Я ничего не знаю о собаках, но, полагаю, их анатомия не сильно отличается от человеческой.

Осторожно кладу ладонь на дрожащее тело Дозера. В этот момент рядом на колени опускается Джордан.

– Черт, Дозер! Что с тобой, приятель?

Дозер издает ворчливый звук.

– Должно быть, его сбила машина, – говорю я.

Джордан смотрит на меня долгим взглядом. Изумление, гнев и еще какие-то эмоции, которым я не могу дать определение, мелькают в его лице.

– Сукин сын! – Он сердито трясет головой. – Когда узнаю, кто это сделал… черт!

Я пытаюсь не ежиться под градом его яростных слов.

Его гнев направлен не на тебя. Конечно, он злится. Кто-то только что покалечил его пса.

– Его нужно к ветеринару, – с нажимом произносит Джордан.

А мое внимание сконцентрировано только на его гневе, на физическом напряжении, что исходит от него. Мне стоит огромных усилий, чтобы не броситься бежать.

Надо взять себя в руки.

Я настраиваюсь на профессиональный лад, отключаю все эмоции. Только так я могу справиться с паникой.

– Давайте я сначала его осмотрю. Необходимо убедиться, что его можно перемещать. – Голос у меня как у робота. Я ненавижу этот свой формальный тон.

Игнорируя вопросительный взгляд Джордана, ощупываю Дозера, стараясь выявить возможные повреждения – ушибы, переломы, внутреннее кровотечение.

Дозер взвизгивает, когда я трогаю его переднюю правую лапу.

Я наклоняюсь ниже, внимательно осматриваю травмированную лапу. Она болтается. Там явно перелом. Возможно, не один. Но крови не видно. Это хорошо. Значит, кость не проткнула кожу.

Признаков внутреннего кровотечения я тоже не заметила, так что, вероятно, самая тяжелая травма – перелом лапы.

– Лапа сломана. – Я выпрямляюсь, сидя на корточках. – В районе грудной клетки – припухлость. Думаю, там сильный ушиб. Должно быть, его отбросило после столкновения с машиной. – Я взглянула на Джордана. Он пытливо смотрит на меня во все глаза.

Игнорируя его взгляд, я вновь смотрю на Дозера.

– Двигать его можно, но нести его к отелю, к вашей машине – не вариант. Он слишком крупный и тяжелый.

– Я справлюсь, – заявляет Джордан.

– Не сомневаюсь, но для него это будет мучительно. Лучше, если вы сходите за своей машиной и подъедете сюда, остановитесь на дороге напротив этого места. Отсюда до дороги недалеко, ему будет не так больно.

Джордан переводит взгляд с собаки на меня, хмурится.

– Вы останетесь с ним?

– Конечно.

– Пять минут, и я здесь. – Джордан стремительно вскакивает на ноги и убегает в ту сторону, откуда мы пришли.

– Потерпи, дружок, уже недолго. – Я поглаживаю ухо пса. – Джордан пригонит сюда машину, и мы отвезем тебя к ветеринару. Скоро будешь как новенький.

Склонившись над Дозером, я снова осматриваю его лапу. Надо бы наложить жесткую повязку: ему будет не так больно, когда мы его понесем.

Я смотрю вокруг, выискивая подходящую шину. Замечаю палку нужной длины, подползаю к ней, хватаю.

Зубами кусаю и мусолю нижний край своей футболки. Мне удается сделать маленький надрыв – благо ткань дешевая. Держа зубами один конец надрыва, рукой берусь за второй и рву ткань по вертикали, почти до самой груди. Сунув руку под мышку, прижимаю ткань футболки к телу и рву ее по горизонтали.

После всех манипуляций на мне остается короткий топ, прикрывающий грудь, и есть бинт для перевязки лапы Дозера.

– Так, Дозер. Теперь я наложу тебе шину с помощью палки и того, что было моей футболкой.

Карие глаза смотрят на меня страдальчески.

– Лгать не стану – будет больно. Но я постараюсь недолго тебя мучить, обещаю.

С сердитым вздохом Дозер закрывает глаза.

Вряд ли он меня укусит – очень уж ему больно, – но осторожность не помешает, ведь это чертовски огромный пес. Может и руку оттяпать.

Бережно я поднимаю его сломанную лапу. Он рычит, оскаливает пасть. Я замираю, но лапы его не выпускаю.

– Я оказываю тебе помощь, Дозер. Вспомни об этом, прежде чем решишь вонзить в меня свои клыки, хорошо?

Пес не издает ни звука. Лишь тяжко вздыхает и закрывает пасть, пряча свои зубы.

Я делаю глубокий вдох и повторяю попытку.

– Мне придется чуть выпрямить твою лапу… готов? Вот и все. – Дозер рычит, но не на меня, понимаю я, а от боли. – Умница, – выдыхаю я. Сердце гулко стучит в груди.

Я беру палку, приставляю ее к лапе с задней стороны. Беру оторванный кусок футболки, начинаю наматывать его на импровизированную шину. Бинтую достаточно туго, чтобы предотвратить смещение костей.

Закончив перевязку, рву, опять-таки зубами, конец повязки на две тесемки. Одну оборачиваю вокруг ноги и соединяю в узел с другой.

Положив лапу пса, я издаю протяжный вздох облегчения.

– Молодец, Дозер. – Я ободряюще треплю его.

Через минуту слышу рев мотора. Предположив, что это Джордан, встаю во весь рост, стряхиваю с колен налипшие веточки и землю.

– Я сейчас, – говорю я псу.

Иду через вырубку на дорогу. Красный «Мустанг», который я видела у гостиницы, мчится ко мне.

Джордан резко тормозит рядом, выскакивает из машины.

– Как он?

– Страдает, но держится молодцом. – Я иду за ним.

Джордан опускается на корточки возле Дозера.

– Привет, дружище. Ну что, едем к ветеринару?

Он осторожно просовывает руки под собаку, потом, как будто бы без усилий, в одно движение поднимает Дозера и встает вместе с ним на руках.

Ничего себе!

Это огромный пес. Весит, наверно, фунтов сто шестьдесят[10]10
  160 фунтов = 72.57 кг.


[Закрыть], не меньше.

Джордан гораздо сильнее, чем кажется. Он и на вид не слабак. Вовсе нет. Ничуточки. Как раз наоборот. Он – воплощение мужественности. Просто сложен не как культурист. Скорее, у него фигура атлета – мускулистого атлета в хорошей спортивной форме. Насколько я могу судить по тому, как сидит на нем одежда.

Джордан выглядит так, как должен выглядеть настоящий мужчина… по моему мнению, хотя какое у меня может быть мнение, с моим-то «богатым» опытом.

У меня всего-то был один мужчина – Форбс, а он сложен как регбист. Полная противоположность Джордану.

Но физические данные Джордана мне нравятся больше. Его телосложение… идеально.

Глядя на него, я невольно начинаю предаваться фантазиям…

Джордан на руки поднимает меня. Я обвиваю его ногами за пояс. Он прижимает меня к дереву, приникает к моим губам. Его ладонь опускается ниже, проникает в промежность, трогает…

– Идете?

Идете?

Я поднимаю глаза к его лицу. Он смотрит на меня сверху вниз. Хмурится. Дозер все еще у него на руках.

Собаку. Сбила. Машина.

Ее нужно отвезти к ветеринару.

– О… э… да. Да, конечно. Я с вами.

О боже.

Ну ты даешь, Мия. Растаяла от одного взгляда на сексапильного парня, несущего раненую собаку.

Это совсем не я. Да, когда рядом Джордан, мое состояние нормальности словно куда-то улетучивается.

Может, это и неплохо.

Покраснев от смущения, я бегом кидаюсь к машине.

Добравшись до нее первой, открываю дверцу со стороны пассажирского кресла, наклоняю вперед кресло, открывая для Джордана доступ к заднему сиденью. Это двухдверный автомобиль и поместить Дозера назад не так-то просто, но Джордан справляется с поставленной задачей без лишней суеты.

– Я сяду с ним сзади. – Я уперлась ладонью в крышу машины, ногу занесла в открытый проем, собираясь лезть в салон.

Глянув на мою разорванную футболку, Джордан остановил взгляд на моем лице. Нахмурился.

Мой подбитый глаз. Черт.

Опускаю со лба на глаза темные очки, пряча свой позор.

– Смотрю, вы лапу ему перевязали. – Он не отрывает взгляд от моего лица.

– Да.

– Спасибо.

Пригнув голову, я забираюсь на заднее сиденье, устраиваясь на том крошечном пространстве, что не занимает Дозер.

Джордан поднимает кресло, закрывает за мной дверцу и садится за руль.

Я пристегиваю ремень безопасности, потом осторожно приподнимаю голову Дозера и кладу ее к себе на колени.

– Все будет хорошо, Дозер.

Я прижимаю ладонь к его груди и начинаю считать удары его сердца. Хочу убедиться, что ему не стало хуже, ну и – чтобы не сидеть без дела. В данный момент мне нужно на чем-то сосредоточиться.

Джордан резко разворачивает машину и мчится в направлении ветеринарной клиники. Автомобиль стремительно набирает скорость, и меня прижимает к спинке сиденья.

Глава 7

Джордан

Черт, кто такая эта девчонка?

Осматривала Дозера… держалась со знанием дела… лапу перевязала.

И этот подбитый глаз…

При виде фингала меня охватила исступленная ярость – никогда еще не был так зол. Тем более что какой-то выродок только что задавил моего пса.

Вот почему она с самого приезда не снимает темные очки. И, судя по тому, как она поспешила снова их надеть, когда сообразила, что я заметил синяк… это – не несчастный случай. Кто-то ее ударил.

Очевидно, поэтому она нервничала вчера в моем присутствии. Она ведь такая миниатюрная, милая, добрая. У кого только рука поднялась?

А о Дозере как заботилась… и заботится… Господи, мой несчастный пес.

Когда найду ублюдка, который его сбил, он у меня через трубки будет есть – как и тот выродок, что поставил Мие фингал.

Пусть Дозер жрет как не в себя, любит разлечься на моей кровати, но он член семьи. У меня осталось не так много родных. Я не могу потерять еще и его.

– Как он там? – спрашиваю я через плечо.

– Дыхание затрудненное.

Я бросаю взгляд назад.

– И что это значит?

– Это значит: прибавь газу.

Я вдавил педаль газа в пол.

Через несколько минут резко торможу у ветеринарной клиники.

Выскакиваю из машины, наклоняю вперед пассажирское кресло, нагибаюсь в салон, к заднему сиденью. Мия перемещается на сиденье, пододвигая ко мне Дозера.

Я беру его на руки.

Боже всемогущий. Мое тело стонет под его весом. Кажется, он стал вдвое тяжелее с тех пор, как я поднимал его в лесу.

Я прижимаю Дозера к груди, чтобы ровнее распределить его вес на себе, и быстро иду к ветеринарной клинике. Мия бежит следом.

Обгоняет меня, распахивает дверь. Я влетаю в клинику.

Заметив медсестру в приемной, направляюсь к ней.

– Моего пса сбила машина, ему нужна помощь.

Медсестра выходит из-за стола.

– Следуйте за мной.

Я быстро иду за ней по коридору. Мы входим в какой-то кабинет, где немолодой мужчина в белом халате работает за компьютером.

– Доктор Калли, привезли собаку, ее сбила машина.

Ветеринар смотрит на нас и тут же вскакивает на ноги.

– Положите его сюда. – Он показывает на диагностический стол.

Дозер вздрагивает, когда я кладу его на стол.

– Прости, дружище, – шепчу я.

– Как его зовут? – спрашивает доктор Калли, засовывая в уши концы эластичных трубок стетоскопа. Прижимает мембрану к груди Дозера.

– Дозер. – Голос у меня хриплый, и я прокашливаюсь.

– Я отслеживала его сердечный ритм, пока мы ехали сюда.

Я поворачиваюсь на звук голоса Мии. Даже не сознавал, что она по-прежнему у меня за спиной.

– Пульс был ровный – шестьдесят ударов в минуту, – продолжает она, обращаясь к доктору Калли. – Примерно пять минут назад дыхание стало затрудненным. У него ушиб грудной клетки, не очень сильный, как показал осмотр. Передняя правая лапа сломана – возможно, трещина. Я наложила шину из подручного материала.

И я опять спрашиваю: кто, черт возьми, эта девчонка?

Голос уверенный, формально-професссиональный – в лесу она так же разговаривала, когда осматривала Дозера. Где та тихая, милая, нервничающая девушка, что приехала в отель вчера вечером?

Доктор Калли поднимает голову, убирая стетоскоп с груди Дозера. Вытаскивает из ушей трубочки, и прибор виснет у него на шее.

– Вы ветеринар или врач? – спрашивает он Мию.

Я жду. Мне вдруг стало очень любопытно услышать ее ответ.

– Студент-медик, – спокойно отвечает она. – Второй курс.

А я-то думал, что привлекательней она быть уже не может…

Доктор Мия Монро.

Да, в моих глазах по шкале сексапильности она сразу поднялась на миллион делений.

В голове мгновенно замелькали секс-сценарии с участием доктора (Мии) и пациента (меня). Один прекраснее другого.

Доктор Калли отворачивается от нас, идет к металлической тележке, берет шприц.

Я содрогаюсь. Терпеть не могу иголки.

Когда мама проходила курс лечения, ей все время делали уколы.

Ей это лечение не помогло.

Доктор Калли, со шприцем в руке, возвращается к Дозеру.

– Хорошо наложили повязку, – говорит он, обращаясь к Мие, потом смотрит на нас обоих. – Лучше, если вы оба подождете за дверью.

– Колоть будете? – Я кивком показываю на шприц в его руке.

– Не волнуйтесь. Это успокоительное. Больно ему не будет.

Врет. Укол – это больно.

Я делаю шаг вперед.

– Послушайте, мне просто нужно знать… он поправится? – Голос у меня робкий. Такой же, как тогда, в больнице, когда мы узнали, что лечение не помогло. Что мама умрет.

К горлу подступил комок. Глаза заволокло слезами. Собака. Черт возьми, я расчувствовался из-за собаки.

Я прокашлялся.

– Непременно. – Доктор Калли по-доброму улыбнулся.

Медсестра из приемной открыла перед нами дверь. Впервые замечаю на ее халате бейджик с именем – Пенни.

– Подождите в приемной, а я, как только что-то прояснится, сразу же сообщу вам о самочувствии вашего питомца, – пообещала Пенни.

Следом за Мией я иду из кабинета. На пороге останавливаюсь и поворачиваюсь к доктору Калли.

– Помогите ему, доктор.

Он кивает.

Пенни закрывает за нами дверь, оставаясь в кабинете.

Я смотрю на дверь. В глазах опять слезы.

Не будь нюней, Мэттьюз.

– Присядем? – предлагает Мия, стоя у меня за спиной.

Сделав глубокий вдох, я смаргиваю слезы и поворачиваюсь.

И мой опущенный взгляд падает на голый живот Мии.

Он плоский, кожа – бархатная, кремовая. Так и хочется прильнуть к нему губами. Я поднимаю глаза и, конечно же, смотрю на ее грудь.

Стоит ей только вытянуть руки над головой, и я получу полное представление…

Господи помилуй. Что со мной происходит?

Она разодрала свою футболку ради Дозера, которому сейчас оказывает помощь ветеринар, потому что его сбила машина, а я пялюсь на нее, как сексуально озабоченный идиот.

– Футболка за мной. – Я показываю на ее оголенный живот, на который только что смотрел.

Она опускает глаза. Ее щеки окрашивает румянец. Она скрещивает на животе руки, прикрывая обнаженный участок тела.

– Не бери в голову. Это дешевка из «Уолмарта».

Ездит на «Мерседесе» и носит одежду из «Уолмарта»? Хм. Странная девушка.

– Точно?

– Точно.

Кивнув, я поворачиваюсь и иду мимо нее в приемную.

Я знаю, что она идет следом, поэтому, дойдя до стульев, делаю шаг в сторону, предлагая ей сесть первой, потом сажусь рядом.

Видите, я не полный отморозок. Могу быть и джентльменом.

Подавшись вперед всем телом, я упираюсь руками в колени. Они все еще ноют от тяжести Дозера. Наклонившись, я оказался совсем близко к Мие. От нее исходит тот же запах, что я уловил накануне вечером, – аромат ванили.

Нельзя источать столь восхитительное благоухание. Оно действует парализующе. Или, наоборот, непарализующе, если вы меня понимаете.

Не припомню, чтобы прежде я столь страстно желал женщину. Жаль только, что трогать я ее не должен. Вот повезло так повезло.

– Спасибо… за то, что ты сделала для Дозера, – говорю я, не глядя на нее. Если хочу сохранять ясность мысли, лучше по возможности избегать с ней всякого визуального контакта.

– Не за что.

Голос у нее до того нежный, как, наверно, и ее кожа. Нежная, теплая и наверняка упругая…

– Люблю собак, – добавляет она. – Вообще животных люблю. Они намного лучше людей.

Ее голос вдруг наполнился печалью, и я невольно обращаю на нее взгляд.

Уголки ее губ опущены, и я замечаю, что на ней все еще эти ужасные темные очки.

– Ты можешь спокойно снять очки. Здесь мы одни, а я уже видел то, что ты за ними прячешь.

Мия застывает на стуле.

Какое-то время сидит не шелохнувшись. Я даже не уверен, что она дышит. Может, зря я это сказал? Избрал неверную тактику?

Я не хочу ее расстраивать.

Почему? Бог его знает. Обычно мне нет дела до женских чувств. Но с ней все… по-другому.

Она поднимает руку к лицу, медленно стягивает очки.

Я вижу, что ее изящные пальцы дрожат, когда она складывает дужки и, положив очки на колени, прикрывает их ладонями.

Потом я замечаю воспаленные мозоли на костяшках пальцев ее правой руки. Замечаю, потому что они буквально торчат на фоне ее безупречно гладкой кожи.

Может, у нее экзема или еще что.

Я обращаю на нее свой взор.

Ее глаза закрыты. Синяк выделяется на лице.

Во мне снова закипает гнев, такой неистовый, что я мог бы кулаком пробить дыру в стене и все равно не утолил бы свою ярость.

Я стискиваю свои ладони, лежащие на коленях.

– Тот подонок, что сотворил это с тобой…

Прикусив губу, она отводит взгляд в сторону.

Живущий во мне дикарь уже колошматит его в грудь, выбивая из него дух. Никакая женщина такого не заслуживает. Тем более эта. Особенно она.

– Я могу проучить его, Мия. Только скажи, и он свое получит.

Она резко втягивает в себя воздух. Широко распахнув свои голубые глаза, смотрит на меня.

Боже, она умопомрачительна. Даже с подбитым глазом.

А глаза у нее изумительные, как я и полагал. Цвета воды в кальдере[11]11
  Кальдера (исп. caldera – котел) – обширная циркообразная котловина вулканического происхождения с крутыми стенками и более или менее ровным дном.


[Закрыть].

По окончании школы я отправился в путешествие с приятелями – это было до того, как мама заболела, и мне пришлось вернуться домой. Мы были на Ломбоке, на одном из островов Индонезии, и как-то поднялись на гору Ринджани. Там есть кальдера с озером. Благодаря вулканической активности вода в нем горячая круглый год и абсолютно голубая, сотканная из всех оттенков солнечного света, которые проникают в толщу озерной воды, окрашивая ее в цвет неправдоподобной голубизны.

Глаза Мии точно такого цвета, как то озеро.

Отведя от меня взгляд, она начинает изучать свои очки – рассматривает, вертит в руках, – словно от этого зависит ее жизнь.

Я не надеюсь что-то услышать в ответ, да и сам не знаю, что еще сказать.

– Никто меня не бил. Это произошло случайно.

Ее тихие слова резанули меня по сердцу.

Я качаю головой.

– Случайные синяки не прячут так, как ты прячешь свой фингал. Да и твой тон лишний раз подтверждает, что это сделал какой-то подонок.

Она снова смотрит мне в глаза. Взгляд ее неожиданно вспыхивает. Хорошо. Значит, дух борьбы в ней не угас.

– Допустим, меня ударили. Ну и что? Тебе какое дело?

Хм, я уязвлен. Интересно, почему?

Стиснув зубы, я откидываюсь на спинку стула.

– Ты права. Это не мое дело.

Ее гнев мгновенно утих. Так быстро, что даже удивительно.

– Извини. С моей стороны… я не… – Она ерзает на сиденье, теребит свою нижнюю пухлую губу. – Я не хотела срываться. Искренне ценю твое предложение, но избивать… его… не нужно.

Я поворачиваю голову, смотрю ей прямо в глаза.

– А по-моему, он должен получить по заслугам.

Ее рука падает на колени.

– Насилием насилие не уничтожить.

Какой-то подонок поставил ей фингал, а она миндальничает. Либо она ангел, либо дура набитая. Я, из своего небольшого опыта общения с ней, склонен считать ее ангелом. Надеюсь, она не заставит меня изменить свое мнение.

– Может быть. – Я замечаю, что ее взгляд направлен на мой рот, и языком облизываю нижнюю губу. – Но, уверяю тебя, отребье вроде того ублюдка, что ударил тебя, понимает только язык силы. И я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что он, после того как я его проучу, на пушечный выстрел к тебе не подойдет.

Серьезно, после того, как я поработаю над ним, он даже дышать в ее сторону не будет. Как же мне хочется отделать эту мразь. Так же сильно, как оказаться у нее между ног.

Почему? Я едва знаком с этой девушкой. Не потому ли, что еще ни одну женщину я не желал так нестерпимо?

Нет, не поэтому. Тогда в чем причина?

Я глянул на нее и вижу: ее глаза наполняются слезами.

Черт, только не реви. Плачущие цыпочки – не мой профиль.

– Послушай, – произношу я быстро, чтобы предотвратить поток ее слез. – Давай так: если хочешь, чтоб я его проучил, проучу. Считай, это моя благодарность за то, что ты помогла Дозеру. Если не хочешь – не надо. Никаких проблем.

Кусая губу, она кивает. С длинных ресниц на джинсы падает слеза.

У меня сдавило грудь. Что за черт?

Я отворачиваюсь, чтобы не смущать ее, пока она кончиками пальцев смахивает с глаз слезы.

И чтобы успокоить ноющее сердце.

– Мия, я просто хочу, чтоб ты знала: не все мужики сволочи.

Что. За. Черт?

Не все мужики сволочи? Ну ты даешь, Мэттьюз! Да все мы сволочи. Просто есть разные степени сволочизма.

Я – сволочь. Но я никогда не подниму руку на женщину, и мне отвратительны те мужики, которые способны на это. Однако я без всякого зазрения совести могу позабавиться с цыпочкой и послать ее куда подальше в ту же секунду, как извлеку из нее свой член.

Наглядный пример: вчерашняя как-там-ее. Видите, даже имя ее не могу вспомнить. Чем я не сволочь?

Беда в том… я не хочу, чтобы Мия считала меня сволочью. Я хочу ей нравиться.

Видно, что у нее неприятности. Наверняка. А как она ухаживала за Дозером, как была ласкова с ним. Слов нет.

Меня это все просто с ног валит.

Я осмелился глянуть на нее. Ее большие сияющие ярко-голубые глаза смотрят на меня, моргая. Какие у нее длинные ресницы – до щек достают.

Боже, до чего ж она прекрасна.

Она облизывает губы, плотно их сжимает. Мой взгляд падает на ее рот.

Мне хочется прижаться к нему.

Хочется целовать ее.

Все ее тело.

Коснуться языком каждого дюйма ее нежной шелковистой кожи.

Она, должно быть, и на вкус как ваниль. Как и на запах.

Мне хочется раздвинуть ее ноги, зарыться головой между ними. Целовать ее до тех пор, пока она не начнет выкрикивать мое имя. Потом глубоко погрузиться в нее и предаваться с ней любви до опупения, пока мы оба не потеряем рассудок от наслаждения.

Я еще не пробовал ее, но абсолютно уверен, что секс с Мией Монро – это наверняка что-то потрясающее. У меня чутье на такие вещи.

Да, я понимаю, негоже мне в такой момент предаваться столь крамольным желаниям, но разве человеку не свойственно искать утешения в трудные минуты?

И Дозер меня не осудит. В похотливости мой пес мне не уступит. Он отдрочил всю мебель в нашем доме. Однажды я застал его за этим занятием в саду. Он обхаживал деревянный стол, причем с таким увлечением, что запросто мог бы занозить свой член. Нужно его с кем-то спарить.

Ах ты, черт! Дозер ведь девственник.

Ну уж нет, это никуда не годится.

Богом клянусь, пусть только Дозер поправится, я первым делом найду ему самую страстную сучку. Я, правда, не очень хорошо разбираюсь в страстных сучках… да, такой вот каламбур, я не только красив, но и остроумен. Но, думаю, хорошенькая сучка, например, пудель, Дозеру вполне подойдет.

– Итак, Джордан… – Я просто балдею от того, как она произносит мое имя. – Вообще-то, Дозер – необычная кличка для собаки. Почему его так назвали? Он много спит?[12]12
  Одно из значений англ. слова dozer – соня.


[Закрыть] – Мия улыбнулась, и мой «мальчик» мгновенно отреагировал на ее улыбку.

Значит, хочет изменить тему разговора? Ладно, настаивать не будем. Хохотнув, я отвожу в сторону взгляд. А то, чего доброго, совершу глупость: «включу» Дозера и стану тереться о ее ногу, чтобы кончить.

– Спит он много, но Дозером его прозвали не поэтому. Он прибился к нам. Однажды мы нашли его у порога нашего дома. Он тогда был еще щенком, умирал с голоду. Мы впустили его, накормили. Всюду развесили объявления, но за ним никто не пришел, и мы оставили его у себя. За первую неделю, что он прожил у нас, Дозер чуть ли не весь дом разнес, поломал и разбил все, что можно: украшения, тарелки, бокалы, даже окно.