Текст книги "Смерть в ночном эфире"

– Я ничего не разрушаю, Брэдли. – Она вырвала руку. – Это делаешь ты.

– Я не могу с собой справиться.

– Это еще одна причина, по которой я должна уйти и забрать детей. Что будет, если кто-то из них увидит эти фотографии?

– Я осторожен.

– Ты осторожен ровно настолько, насколько осторожны наркоманы, прячущие заначку, и алкоголики, у которых всегда есть бутылка на крайний случай.

– Да брось! – воскликнул он.

Чувство неловкости постепенно проходило. Брэдли все еще оборонялся, но уже агрессивно. Так уже случалось. Его превращение из раскаивающегося грешника в мученика было расписано буквально по нотам, и Тони узнавала наступление каждой следующей фазы.

– Если сравнивать с наркоманией, мое пристрастие совершенно безобидно, и ты об этом знаешь, – с горячностью заявил Брэдли.

– Безобидно? На некоторых снимках маленькие девочки. Их эксплуатируют безнравственные, жестокие люди ради твоего развлечения. И как ты можешь говорить о безвредности этой пагубной привычки, если она разрушает твою карьеру, наш брак и нашу семью?

– Брак? – неприятно усмехнулся Брэдли. – У меня давно нет жены, я живу с тюремщицей.

– Если будешь продолжать в том же духе, то ты и в самом деле скоро окажешься за решеткой, Брэдли. Ты этого хочешь?

Он округлил глаза.

– Я не попаду в тюрьму.

– Дело может кончиться именно этим, если ты сам не признаешь, что ты извращенец, и не обратишься за помощью.

– Извращенец. – Он подавил смешок. – Ты хоть слышишь, как глупо это звучит, Тони?

– Доктор Морган не считает, что это звучит глупо.

– Господи! Ты ему звонила?

– Нет, он сам позвонил. Ты уже три недели не посещал занятия.

– Потому что это пустая трата времени. Все эти ребята говорят только о своих отклонениях. Разве это правильно?

– Суд обязал тебя посещать эти занятия.

– Полагаю, ты донесешь на меня Хэтавэю. – Брэдли ненавидел приставленного к нему офицера, в обязанности которого входило осуществлять надзор за условно освобожденными. – Расскажи ему, что я был плохим мальчиком. Я не посещал занятия вместе с другими извращенцами.

– Мне не придется ничего ему говорить. Доктор Морган уже сделал это.

– Доктор Морган – самый главный психопат в группе! – завопил Брэдли. – Он сам лечится. Ты об этом знаешь?

Тони продолжала, не обращая внимания на его выкрики.

– Доктор Морган обязан сообщать в случае пропуска двух занятий подряд. Мистер Хэтавэй ждет тебя завтра в десять утра. Это обязательно.

– Полагаю, никого не интересует, что ради этого я должен отменить прием пациентов и вызвать недовольство моих коллег.

– Это последствия твоего поступка, тебе придется расплачиваться за него.

– И еще мне придется спать на диване в гостиной.

– Я бы предпочла, чтобы ты спал именно там. Его глаза сузились, превратились в щелки.

– Ну, конечно. Тебе все равно не нравится то, чем мы занимаемся в постели.

– Это нечестно.

– Нечестно? Я скажу тебе, что нечестно. Нечестно иметь жену, которая предпочитает шпионить, а не трахаться. Когда мы занимались сексом в последний раз? Ты хотя бы помнишь? Сомневаюсь. Как ты можешь думать о сексе, если только и делаешь, что вынюхиваешь и подсматриваешь?

Брэдли встал и подошел к жене. Его пальцы обхватили ее шею сзади и сжали так, что это движение никак нельзя было принять за ласку.

– Возможно, если бы ты спала со мной почаще, мне не пришлось бы смотреть на эти грязные картинки.

Он притянул ее к себе. Тони повернула голову, стараясь избежать поцелуя, и уперлась руками мужу в грудь. Но Брэдли прижал ее к столу. Она в ужасе крикнула:

– Прекрати, Брэдли. Это несмешно!

Но ее гнев словно подхлестнул его. Лицо налилось кровью, он прижался к ней всем телом.

– Чувствуешь, Тони? Нравится?

– Оставь меня в покое!

Она с силой оттолкнула его, Брэдли отлетел к стене. Прикрывая рот рукой, Тони пыталась заглушить рыдания. Она была оскорблена и напугана. Она никогда не видела мужа таким. Брэдли словно превратился в незнакомца.

Он выпрямился, явно приняв какое-то решение, схватил свой пиджак, ключи от машины и направился к двери. Дом вздрогнул, с такой силой Брэдли хлопнул дверью. Тони кое-как доковыляла до ближайшего стула и рухнула на него. Она долго плакала, тихо, неслышно, чтобы не испугать детей.

Ее жизнь разваливалась на глазах, а она не могла ничего с этим поделать. Даже теперь она любила Брэдли. Он отказался принять помощь, не желая избавиться от своей болезни. Почему он уничтожал любовь, которую судьба подарила им? Почему он намеренно отдает предпочтение своему «безвредному хобби», забывая о ней, об их детях? Неужели ему дороже его…

Она быстро вскочила на ноги и выбежала в гараж. Мешка с фотографиями там не оказалось. Любовь своей жизни Брэдли забрал с собой.

13

На радиостанции у Пэрис был свой офис, где она работала в те часы, когда не вела программу. Хотя слово «офис» плохо подходило к крохотной комнатке. В ней не было окон, лет десять назад стены выкрасили в грязно-коричневый цвет, акустические плитки на потолке провисли, на них появились пятна от бесконечных протечек. Письменный стол Пэрис покрывал унылый серый пластик с обломанными краями. Скорее всего это было делом рук предыдущего хозяина кабинета, доведенного убогой обстановкой до крайней степени отчаяния.

В этом кабинете Пэрис не принадлежало ничего. Никаких дипломов на стенах, ни постеров с модных курортов, ни забавных фотографий улыбающихся друзей, ни степенных семейных снимков. Помещение было лишено чего бы то ни было личного, и это было сделано намеренно. Фотографии всегда вызывают множество вопросов.

«А кто это?

– Это Джек.

– Кто такой Джек? Твой муж?

– Нет, мы были помолвлены, но так и не поженились.

– Почему? А где Джек сейчас? Это из-за него ты все время носишь черные очки? Из-за него живешь одна? И вообще одна?»

Даже дружеские расспросы коллег могли вызвать душевную боль, поэтому Пэрис старалась сохранять с ними деловые отношения и не допускала в своем кабинете никаких намеков на личную жизнь.

И все же в ее кабинете царил беспорядок.

Уродливую поверхность письменного стола скрывала груда писем. Каждый день приносили их мешками. Это были письма поклонников, рейтинги, материалы внутреннего характера и бесконечные предложения от звукозаписывающих компаний, представляющих новые записи. Так как в кабинете не оставалось места даже для небольшого шкафа, Пэрис как могла сортировала этот поток, но этой работе не было видно конца.

Отобрав записи для предстоящей программы, Пэрис принялась разбирать почту. Она занималась этим около часа, когда на пороге появился Стэн с несчастным выражением на лице.

– Спасибо тебе большое, Пэрис.

– За что это?

Он вошел и закрыл за собой дверь.

– Угадай, кто меня сегодня навестил? – спросил он.

– Терпеть не могу эти игры в угадайку, – отмахнулась Пэрис.

– Двое в штатском.

Пэрис отложила в сторону нож для бумаги, которым вскрывала конверты, и посмотрела на Стэна.

– Полицейские?

– И за это я должен поблагодарить тебя.

– Они приходили к тебе домой? – Пэрис искренне считала, что либо Карсон, либо Григс просто позвонят Стэну и зададут несколько вопросов.

Он отодвинул в сторону стопку конвертов и присел на край стола.

– Полицейские допрашивали меня и записывали ответы в маленький черный блокнот. Это было очень похоже на гестапо, – с упреком произнес он.

– Перестань драматизировать, Стэн.

Из-за того, что ей пришлось возвращаться в управление, а потом она сама вызвалась поехать вместе с детективом Кертисом и Мэллоем к Кемпам, Пэрис не удалось поспать. Прежде чем она сможет отдохнуть, ей необходимо провести четырехчасовую передачу в прямом эфире и не допустить ни одной ошибки. Эта перспектива ее не радовала.

И у нее, разумеется, не было ни сил, ни времени залечивать раненую гордость Стэна, потому что совсем скоро диджей вечернего эфира должен был передать слово ей.

– Сегодня утром я разговаривала с детективом Кертисом и сообщила ему о звонке Валентино, – объяснила Пэрис. – Как оказалось, в этом районе пропала молодая женщина. Полиция пытается выяснить, существует ли связь между ее исчезновением и звонком Валентино. Они проводят обычную проверку и опрашивают всех, кто имеет к этому отношение, пусть и самое отдаленное. Так что не обижайся. Они приходили не только к тебе. С Марвином они тоже должны были побеседовать.

– Здорово! Я в одном списке с уборщиком. Мне теперь стало гораздо лучше.

На этот раз его сарказм показался Пэрис оправданным.

– Мне жаль, честное слово, – сказала она. – Полиция ведет себя так потому, что они уверены, так же как и я, что этот звонок – не блеф. Я буду счастлива, если все это окажется ложной тревогой. Но если наши догадки верны, то жизнь девушки в опасности. И тем не менее, повторяю, я очень сожалею, что ты оказался втянут во все это.

Стэн немного успокоился. Он всегда в первую очередь думал только о себе.

– Полиция уже разговаривала с нашим генеральным менеджером. Разумеется, он немедленно позвонил дяде Уилкинсу. Тот тут же перезвонил начальнику управления полиции, и я уверен, тому мало не показалось.

– Значит, с тебя сняты все подозрения.

– меня что, подозревали? – воскликнул Стэн.

– Я неловко выразилась, забудь об этом. Иди и купи себе какую-нибудь новую электронную игрушку. В магазинах всегда найдется то, чего у тебя еще нет. Побалуй себя. Тебе станет лучше.

– Это не так легко, Пэрис, – важно заявил Стэн. – Мой дядя еще больше вышел из себя, чем я. Он целый день названивал генеральному менеджеру, выясняя, что происходит. Разумеется, я перефразирую его слова. Так что будь уверена, тебя скоро вызовут в святая святых.

– Я там уже побывала.

Генеральный менеджер радиостанции позвонил Пэрис на сотовый в тот момент, когда она выезжала из поместья Кемпов. Он попросил о встрече, но это был приказ, а не просьба. Ей устроили выволочку за то, что она, не сообщив о звонке Валентино руководству компании, сразу обратилась в полицию. В первую очередь менеджера заботила репутация радиостанции.

– Мне пришлось поставить ему запись звонка, – объяснила Пэрис Стэну. – Это его взволновало, как взволновало всех, кто слышал. Он говорил с сержантом Кертисом, который ведет расследование.

Генеральный менеджер разговаривал по громкой связи, так что Пэрис слышала их разговор. Он согласился с тем, что Пэрис и все остальные сотрудники радиостанции должны сотрудничать с полицией, но особо оговорил, что если исчезновение Джейни Кемп станет новостью номер один, то о радиостанций будет упомянуто только в случае крайней необходимости.

На что Кертис ему ответил:

– Честно говоря, сэр, меня куда больше волнует судьба девушки, чем появление аббревиатуры вашей радиостанции в газетах и на телевидении.

Перед тем как отпустить Пэрис, менеджер язвительно напомнил, что ее столь оберегаемая анонимность может быть разрушена. Она уже сама об этом думала и надеялась, что до этого не дойдет. Годами Пэрис оберегала свою личную жизнь с фанатизмом золотоискателя, охраняющего золотую жилу. Она не хотела снова стать основной фигурой сенсационной истории.

Но Пэрис не могла не согласиться с Кертисом. Спасение жертвы Валентино стояло на первом месте. Если сравнивать, то нарушение ее тайны – это ерунда.

Чтобы окончательно успокоить Стэна, она сказала:

– Не сомневайся, мне досталось по первое число за то, что я нарушила субординацию. Так что тебе не одному пришлось несладко сегодня. А теперь, может быть, ты дашь мне поработать?

– Это были наручные часы со встроенным радиоприемником.

– Что? – не поняла Пэрис.

– Я уже купил себе новую игрушку.

Пэрис рассмеялась, Стэн послал ей воздушный поцелуй и направился к двери. Уже на пороге он обернулся через плечо и объявил:

– Кстати, Марвин звонил и сказал, что заболел.

– Заболел?

– Мне оставили об этом сообщение на автоответчике. Больше я ничего не знаю.

Насколько было известно Пэрис, Марвин никогда не болел раньше. Ей стало любопытно, почему он сказался больным именно сейчас? Она снова отложила сортировку почты и направилась в маленькую кухню, расположенную в задней части здания.

В эти вечерние часы в коридорах и кабинетах было тихо, горели только лампы дежурного освещения. Сотрудники уже давно ушли, двери офисов были закрыты, свет там не горел. Пэрис привыкла к этой тишине и темноте, к запахам пыли, нагретого оборудования, подгоревшего кофе. От коврового покрытия пахло табачным дымом, основательно пропитавшим его в те времена, когда еще не было запрещено курить на рабочем месте.

Станцией FM 101.3 управлял медиаконгломерат Уилкинса Криншоу, в который входили пять газет, три телестанции, станция кабельного телевидения и семь радиостанций. Офисы корпорации занимали три верхних этажа небоскреба в Атланте, со стеклянными лифтами и двухэтажным водопадом в стерильном гранитном вестибюле.

Но радиостанция в Остине, выкупленная у обанкротившегося владельца, напоминала неповоротливого старого мамонта. Здесь в холле скромно журчал лишь фонтанчик с питьевой водой, который вдобавок часто отключали.

Непривлекательное одноэтажное кирпичное строение одиноко стояло на холме в пригороде Остина, в нескольких милях от местного Капитолия. Здание было построено в начале пятидесятых и имело соответствующий вид. Оно переходило из рук в руки, сменив двадцати двух владельцев, надеявшихся получить прибыль.

Плохо финансировавшаяся, жалкая радиостанция оставалась почти вне поля зрения корпорации, если не считать того времени, когда проверялись рейтинги. FM 101.3 была родимым пятном на теле корпорации, но она стабильно давала прибыль.

Несмотря на убожество здания, Пэрис его любила. У него была душа, сохранившаяся, несмотря на шрамы и швы.

После темных коридоров дневной свет на кухне показался особенно ярким. Даже Пэрис пришлось постоять, привыкая к нему, несмотря на темные очки. Она взяла пакетик с чаем из своего личного ящика и положила его в кружку с водой, которую она подогрела в микроволновке. Вода только начала приобретать желтоватый цвет, когда до Пэрис донеслись голоса.

Выглянув в коридор, она с изумлением увидела Дина, идущего следом за Стэном. Стэн по дороге объяснял:

– Она не предупредила меня, что ждет посетителя.

– Мисс Гибсон меня не ждет. Увидев Пэрис, Стэн сказал:

– Этот человек позвонил в парадную дверь. Я впустил его только после того, как он показал удостоверение полицейского.

Пытаясь не показать Стэну свое неудовольствие, Пэрис представила Дина:

– Доктор Мэллой работает в департаменте полиции Остина. Сержант Кертис обращался к нему за консультацией, чтобы составить психологический портрет Валентино.

– Он тоже так сказал. – Стэн оглядел Дина с ног до головы. – Два по цене одного. Коп и психолог в одном флаконе.

– Что-то в этом роде. – Дин напряженно улыбнулся. Стэн переводил взгляд с него на Пэрис и обратно, но так как оба молчали, он наконец понял, что оказался лишним. Криншоу обратился к Пэрис:

– Если я тебе понадоблюсь, я буду в аппаратной.

Дин посмотрел вслед Стэну. Когда тот отошел на достаточное расстояние, Мэллой повернулся к Пэрис и спросил:

– Это и есть Криншоу? Племянник владельца? Он гей?

– Понятия не имею. Что ты здесь делаешь, Дин?

Он вошел в кухню, и помещение словно уменьшилось в размерах.

– Кто-то должен быть здесь с тобой во время твоей программы.

– Со мной Стэн.

– Ты бы доверила ему свою жизнь? Пэрис слабо улыбнулась:

– Ты прав.

– Пока мы не узнаем больше о человеке, называющем себя Валентино, ты должна находиться под охраной полиции.

– Кертис предлагал прислать Карсона или Григса, но я отказалась.

– Я знаком с Григсом. Он хороший полицейский и настоящий бойскаут, но ни он, ни…

– Карсон?

– Они не умеют разговаривать с теми, кто удерживает заложников. Я должен быть здесь, если Валентино позвонит снова. Если я почувствую его слабину, то, возможно, мне удастся уговорить его назвать имя девушки, которую он держит у себя, и сказать, где он ее прячет.

Пусть это было его поле деятельности и таким образом можно было оправдать его присутствие, Пэрис все же сомневалась в его искренности.

– Валентино может и не позвонить. Ты даром потеряешь вечер.

– Я не потеряю ничего, Пэрис. Я пришел еще и потому, что хотел увидеть тебя.

– Ты меня видел.

– Я хотел остаться с тобой наедине.

Она поставила чашку с чаем на стойку и повернулась к нему спиной.

– Дин, прошу тебя, не надо.

Он подошел совсем близко к ней, и Пэрис затаила дыхание, боясь, что он к ней прикоснется. Она не знала, что с ней тогда будет, и не хотела испытывать судьбу.

– Ничего не изменилось, Пэрис, – тихо произнес он. Она усмехнулась:

– Все изменилось.

– Когда сегодня утром ты вошла в мой кабинет, прошлое вернулось. Я был поражен так же, как в тот раз, когда впервые увидел тебя. Помнишь? Это был вечер после снегопада.

Снегопад в Хьюстоне сменился холодным дождем, ворвавшимся в квартиру, когда она открыла дверь, впуская Джека и Дина.

Она махнула рукой, торопя их, чтобы быстрее захлопнуть дверь. Джек представил своего друга, но это было в суматохе, пока они снимали пальто и боролись с зонтами, ни в какую не желавшими закрываться и ронявшими капли на пол в прихожей.

Повесив пальто на вешалку, поставив зонты в уголке, она повернулась и улыбнулась лучшему другу своего жениха.

– Давайте начнем все сначала. Здравствуйте, Дин. Я Пэрис. Рада с вами познакомиться.

– Я тоже рад.

У него оказалось крепкое рукопожатие, дружелюбная и теплая улыбка. Он был на пару дюймов выше Джека, волосы на висках поседели раньше времени. Он не обладал классической красотой, как Джек, но не проигрывал от этого. Джек говорил Пэрис, что Дину приходится буквально отбиваться от женщин. И теперь она понимала почему. Асимметричные черты его лица завораживали. Хотелось вечно смотреть в эти серые глаза, опушенные темными длинными ресницами. Потрясающее сочетание.

– Я думал, Джек меня обманывает, – сказал Дин.

– Джек никогда не лжет! – возмутилась Пэрис.

– Когда я спросил его, как вы выглядите, он сказал, что у меня дух захватит, когда я вас увижу. Я решил, что он преувеличивает.

– Иногда Джек к этому склонен.

– Но не в этот раз, – покачал головой Дин.

Джек с улыбкой смотрел на них с другого конца комнаты.

– Пока вы обсуждаете мои недостатки, я пойду и принесу всем нам выпить.

Потом они поужинали в любимом ресторане Джека. После еды они переместились в бар по соседству, где устроились перед камином пить кофе. Пэрис и Дин легко перешли на «ты». Мужчины развлекали Пэрис историями из их жизни в колледже. Разумеется, в разговоре лидировал Джек, но Дин явно с охотой уступил ему центральное место. Джек был талантливым, ироничным рассказчиком.

А Дин отлично умел слушать. Он расспрашивал Пэрис о работе, и, пока она рассказывала, из чего состоит ее обычный рабочий день, он не спускал с нее глаз. Он смотрел на нее с таким вниманием, словно слушал оракула, предрекающего будущее всему роду человеческому. Это был дар, которым судьба наградила Дина Мэллоя. Его собеседник чувствовал себя центром Вселенной.

Джек от души насладился вечером и выпил слишком много бренди. Он спал на заднем сиденье, когда Дин остановил машину возле дома Пэрис.

– Полагаю, мы его потеряли, – заметил Дин.

Пэрис оглянулась на своего жениха, спавшего с чуть приоткрытым ртом и негромко храпевшего.

– Да, пожалуй. Ты довезешь его до дома и уложишь в постель?

– Согласен, только не проси меня поцеловать его на ночь.

Она рассмеялась:

– Я так много слышала о тебе от Джека, что ты стал и моим другом тоже. Пообещай, что мы еще встретимся за ужином все трое.

– Обещаю.

– Вот и хорошо. – Она собралась открыть дверцу.

– Подожди, я провожу тебя до квартиры. Несмотря на протесты Пэрис, Дин вышел из машины, взял зонтик, раскрыл его и помог ей выйти. Он прошел с ней до входной двери. Он даже взял у нее ключ, открыл ей дверь и дождался, пока она отключит сигнализацию.

– Спасибо, что проводил меня.

– Не за что. Так когда это произойдет?

– Ты о чем?

– О свадьбе. Я должен внести ее в мой календарь. Шафер не может пропустить такое событие, ты же понимаешь.

– Я еще не назначила дату. В сентябре или в октябре, я думаю.

– Так долго ждать? – удивился Дин. – Со слов Джека у меня создалось впечатление, что это случится раньше.

– Если бы все решал он, так бы и было. Но я хочу использовать осенние краски.

– Это будет красиво. Вы венчаетесь в церкви?

– Да, в пресвитерианской.

– А где будет прием?

– Скорее всего в загородном клубе.

– Надо столько всего продумать, правда?

– Да, – согласилась Пэрис.

Казалось, Дин не обращал внимания на то, что капли стекают с зонта ему на ботинки. А Пэрис не замечала, что дождь забрызгал пол в прихожей. Даже в тот первый вечер они слишком долго смотрели друг на друга.

Дин первым пришел в себя и торопливо попрощался:

– Спокойной ночи, Пэрис.

– Спокойной ночи.

Когда мужчина знакомит будущую супругу с лучшим другом, очень часто между ними с первого взгляда вспыхивает неприязнь, осложняя жизнь тому, кто любит их обоих. Дин сразу понравился Пэрис.

Она сочла это хорошим предзнаменованием.

Дин взял ее за руку и заставил повернуться к нему. Теперь, в кухне старого здания, он смотрел на нее точно так же, как в тот первый вечер, и это снова поразило Пэрис. Она почувствовала, что еще мгновение, и она не сумеет сдержаться.

– Дин, пожалуйста, давай забудем об этом.

Пэрис попыталась обойти его, но он преградил ей дорогу.

– Возможно, обстоятельства изменились, Пэрис, но это не имеет значения.

– Джек всегда имел значение, – возразила Пэрис.

– Он прошел через ад, я знаю это.

– Ты не можешь знать, во что превратилась его жизнь после той ночи.

Дин склонил к ней голову и произнес:

– Ты права, я не знаю. Потому что ты ясно дала мне понять, что я не должен навещать его. Никогда.

– Он бы не захотел, чтобы ты увидел его таким, именно ты. – Ее голос дрогнул. – Поверь мне на слово. Джек умер еще тогда, но только семь лет спустя его сердце наконец перестало биться.

– Я сожалею о том, что случилось с ним, – прошептал Дин. – Разве ты об этом не знаешь? Неужели ты думаешь, что я мог забыть? Господи, Пэрис, неужели ты считаешь меня таким жестокосердым? Я жил с тем, что случилось, так же как и ты. – Он шумно выдохнул, провел рукой по волосам, потом снова взглянул на нее. – Даже рискуя рассердить тебя, я все-таки скажу. В том, что случилось с Джеком, виноват только он сам. Ни твоей вины, ни моей в этом нет.

– Ничего бы не произошло, если бы…

– Но несчастье произошло. И мы не можем вернуться назад и все исправить.

– Это сеанс терапии, доктор Мэллой?

– Да, прости, я увлекся. Скажу проще. Я не дам сожалениям сожрать меня заживо. Я стараюсь избавиться от них.

– Молодец!

– Значит, твой способ справиться с чувством вины лучше? Полезнее для эмоционального состояния? Ты полагаешь, что надо выкопать нору поглубже и в ней спрятаться? – Он мрачно оглядел грязную кухню. – Ты только посмотри. Здесь кошмарная, грязная, пугающая крысиная нора.

– Мне нравится, – сухо сказала Пэрис.

– Потому что ты считаешь, что лучшего не заслуживаешь.

Когда Дин подошел на шаг ближе, Пэрис захотелось выставить локти вперед, чтобы защититься от его приближения. Она пыталась спрятаться и от его слов, которые были правдой. Пэрис сознавала правоту Дина, но это только укрепило ее в нежелании слушать его.

– Пэрис, никто не станет спорить с тем, что ты блестяще работаешь на радио. Твои слушатели любят тебя. Но ты могла бы стать звездой теленовостей, – убеждал Дин.

– Что ты об этом знаешь?

– Я знаю, что я прав. И более того, ты знаешь, что я прав. Не в силах смотреть ему в глаза, Пэрис опустила голову и уставилась в пол. Она подавила порыв схватить его за лацканы пиджака, хорошенько тряхнуть и потребовать, чтобы он либо сменил тему, либо немедленно доказал ей, что она искупила свою вину.

– Я сделала то, что должна была сделать, – прошептала она.

– Потому что считала это своим долгом?

– Это и было моим долгом.

– Было. – Дин сделал ударение на этом слове. – Что еще ты должна Джеку теперь, когда он умер? – Он взял ее за плечи. Впервые за семь лет Дин коснулся ее. Теплая волна накрыла Пэрис, и она подавила желание прижаться к нему всем телом.

Вместо этого она сказала:

– Дин, прошу тебя, не надо. Мне пришлось нелегко, но я сделала выбор. Что сделано, то сделано, ты сам это понимаешь. В любом случае я не намерена спорить с тобой об этом.

– Спорить я тоже не хочу.

– И говорить об этом не надо, – добавила Пэрис.

– Не будем.

– И думать об этом я тоже не желаю.

– А я никогда не перестану думать об этом. – Дин понизил голос. Его руки крепче обняли ее плечи. Он придвинулся к ней. Пэрис ощутила его дыхание.

– Почему ты прячешься в темноте, Пэрис? – спросил Дин едва слышно.

– Я не прячусь.

– Неужели? Я едва нашел дорогу в этом коридоре.

– К этому просто надо привыкнуть.

– Здравствуй, тьма, моя старинная подруга.

– Ты цитируешь Саймона и Гарфанкеля? – удивилась она.

– Разве это не главная песня в сегодняшней программе?

– Возможно, тебе следовало бы стать диджеем. – Она улыбнулась, надеясь перевести разговор в более безопасное русло. Но Дин не собирался сдаваться.

Его глаза не отрывались от ее лица.

– Ты красива, но никто из твоих слушателей не знает, как ты выглядишь.

– В этом нет необходимости. Радио воздействует на людей иначе.

– Но обычно радиоведущие показываются в рекламе. У тебя же есть только голос.

– Мне не нужно ничего другого. Я не хочу, чтобы на меня обращали внимание.

– Неужели? Тогда, может быть, тебе следовало бы снять защитные очки?

– Она не может. Ее глаза слишком чувствительны к свету, – раздался знакомый голос.

Они не подозревали, что Стэн стоит рядом. Они обернулись к нему, Дин отпустил плечи Пэрис.

Стэн с подозрением посмотрел на него, но обратился к Пэрис:

– Сейчас без пяти десять. Гарри расскажет последние новости, потом реклама и твой эфир. Тебе пора.