Текст книги "Эксклюзивное интервью"

Глава 9

Бильярдные шары, столкнувшись, раскатились в разные стороны. Один из них упал в лузу, и тут же раздался резкий неприятный вопль Хови Фриппа:

– Моя игра! Сколько?

– Три.

– Уф! Пятнадцать баксов. Может, еще партию?

– Нет уж, спасибо. Ты меня обчистил. Хови взял протянутые ему три пятидолларовые купюры, сунул деньги в карман и хотел было сделать несколько самодовольных замечаний относительно своей выдающейся победы, однако, взглянув в глаза проигравшего, передумал.

– По крайней мере можешь предложить мне выпить. – Бедняга чуть заметно улыбнулся.

– Выпить? Да-да, конечно, – отозвался Хови. – Что будешь пить?

Тот попросил водки со льдом. Хови сделал в баре заказ, затем вернулся к столику и поставил перед соперником рюмку водки и стакан со льдом. Себе Хови взял пива.

– Я не могу здесь долго задерживаться, – произнес он. На самом деле ему хотелось уйти прямо сейчас, ибо человек заказал еще водки. Если так будет продолжаться, то от выигрыша Хови просто ничего не останется. – Мне надо быть на работе рано утром.

Парень сделал маленький глоток.

– Интересно, что у тебя за работа.

– Тележурналист, – похвастался Хови, насыпая соль в свою кружку пива. – Работаю на частной телестанции.

– На телевидении?!

– Нет, не в прямом эфире. Это работа для идиотов, говорящих голов. А я выдаю задания репортерам.

– Значит, ты более или менее отвечаешь за то, что выходит в эфир?

– Я полностью отвечаю за это. – Хови, подогреваемый интересом собеседника, стал не без хвастовства развивать тему. – Мне решать, кому из репортеров дать то или иное задание, какой репортаж зажать, а какой пропустить в эфир и на сколько времени. Я каждый день принимаю миллионы решений.

– Очень ответственная должность!

– Мне нравится, – признался Хови. Сидевший перед Хови был из тех, на которых Фрипп всегда хотел быть похожим. В какие-то моменты он даже верил, что оказывал на людей такое же влияние, какое этот незнакомец оказывал сейчас на него. Он оказался очень приятным собеседником: он сохранял спокойствие независимо от обстановки, не потерял самообладания даже после чувствительного поражения в трех бильярдных партиях. Такие парни возбуждают в женщинах страсть, а мужчины испытывают к ним боязливое уважение.

– Ты, должно быть, в курсе всего, что происходит в мире, – заметил парень. – Самым первым узнаешь последние новости.

– Вот именно.

– Ну и что в мире новенького?

Хови покопался в своей памяти в поисках чего-нибудь такого, что могло бы произвести впечатление на эту незаурядную личность.

– Ммм, погоди-ка, дай вспомнить. Один из моих репортеров оказался поблизости во время той ночной стрельбы и заснял все это на видео.

Парень чуть улыбнулся и взглянул на наручные часы.

– Подожди, сейчас вспомню…

– Ну ладно, мне понравилась наша игра. Пожалуй, я лучше двинусь.

– А, вот – самое громкое, что нам удалось сделать за последнее время, – это сериал о СВДС. Смерть в детской кроватке! – заявил Хови, надеясь снова привлечь его внимание.

– Да?

– Бренди! – выкрикнул Хови и продолжил. – Это была моя идея! Помнишь, что произошло с ребенком президента?

– Да-а, трагедия.

– Мы взяли интервью у первой леди.

– Вам и впрямь повезло. Она, наверное, не часто делает это, не так ли?

– Это было эксклюзивное интервью для нашего канала.

– Как же вам удалось это провернуть?

– Ну сам знаешь… Сделал несколько звонков, использовал кое-какие связи. – У Хови был вид человека, для которого никакого труда не составляло связаться с Белым домом. – Еще выпьешь?

– Нет, спасибо. Стоит мне еще выпить, и я позволю тебе уговорить себя на очередную партию. А ты обдерешь меня как липку. – Мужчина снова улыбнулся.

Хови осклабился ему в ответ. У него никогда не было настоящих друзей, с кем можно было бы поговорить по душам. Может, сейчас у него наконец появился шанс? Мысль об этом вскружила ему голову.

– Я видел это интервью с первой леди, – заметил новый знакомый. – Очень острое. Как звали репортера?

– Барри Трэвис. – Хови поведал новому другу, как он ее нанял. – Она тогда не могла найти работу, и я подумал, а что, собственно, я теряю? И решил дать ей шанс. К тому же она привлекательна и красива.

– Раз уж мы вынуждены работать с женщинами, то, само собой, лучше нанимать симпатичных, не так ли? – высказался мужчина.

Хови довольно улыбнулся: его новый друг говорил на его языке!

– Очень верно заметил, дружище! – Хови подмигнул. – Мы с Барри какое-то время были вместе, но это стало меня тяготить. И я решил положить этому конец, она согласилась. Для меня разрыв прошел безболезненно, она сама к этому подталкивала. Впрочем, при ее излишнем честолюбии это наверняка пойдет ей на пользу.

– В самом деле. Ну и как?

– А-а! Из-за этого сериала, который принес ей славу и который на самом деле сделал я, она возомнила о себе Бог знает что. И просто бесит меня теперь со своей новой идеей.

– Да ну? – Компаньон больше не посматривал на часы, наоборот, поудобней устроился в кресле и не спеша помешивал лед в стакане. – Что за идея?

– Хоть убей, не скажу.

– Да брось ты! Кому мне рассказывать?

– Клянусь, не знаю. Правда, она утверждает, что если это дело выплывет наружу, то Уотергейт покажется детской шалостью.

По лицу парня скользнула тень улыбки.

– Ну, значит, довольно горячо.

– Настолько горячо, что она на несколько дней уехала из города, чтобы провести какие-то одной ей известные расследования.

– Куда?

Интонация, с которой его новый знакомый задал вопрос, заставила Хови задуматься. Он вдруг испугался, что так неосторожно повел себя, а тем более разболтал о новой затее Барри.

– Она мне не сказала, – ответил Хови. Парень снова улыбнулся и спросил:

– Даже не намекнула?

– Нет.

– Твоя девушка полна секретов.

– Женщина. Что тут скажешь? Кто их поймет? этих баб? – Хови слизал с ладони горсть соленых орехов и запил пивом.

– Что ж, – сказал мужчина, поднимаясь из-за столика. – Уже поздно, а тебе с утра на работу. Спасибо за выпивку.

Хови выбрался из кресла, чтобы попрощаться со своим новым другом.

– Рад был нашей встрече, – произнес он.

– Еще бы, черт возьми! Домой придешь на пятнадцать баксов богаче.

– Может, когда-нибудь снова встретимся. Я обычно бываю здесь раза два в неделю. Иногда захожу просто выпить.

– Ну, значит, увидимся, без проблем. – Они пожали друг другу руки.

Хови смотрел ему вслед, завидуя и восхищаясь той атмосфере уверенности, которая окружала этого парня, зная почти наверняка, что никогда не увидит его снова.

По причинам, которые остались для него тайной, Хови так и не научился легко заводить друзей.

Проехав два квартала, Спенсер Мартин мельком глянул на себя в зеркало заднего вида. Смеясь, поднял руку, чтобы снять бейсболку с пришитыми сзади длинными, вьющимися волосами, потом отклеил фальшивые усы. Чуть труднее было избавиться от запаха табачного дыма и несвежего пива, которым пропиталась вся его одежда, когда он беседовал с Хови Фриппом в пивном баре.

"Какое ничтожество», – подумал Спенс, подъезжая к Белому дому.

И все-таки он узнал от Фриппа все, что было нужно им с Дэвидом: Барри Трэвис продолжала расследование. Интересно, о чем она собирает материал о президенте, о миссис Меррит или же о подробностях смерти Роберта Растона Меррита.

Фрипп наверняка не знал об этом, иначе не преминул бы блеснуть своей осведомленностью. Спенсер Мартин тоже не знал, однако выяснить детали стало для него делом чести.

– Я рад, что вам понравилось, миссис Гастон… Нет, уверен, миссис Меррит будет довольна моим выбором… Хорошо. Машина будет в шесть тридцать, как и договорились. Конечно, это рано, но… Ладно. Очень хорошо. Ну тогда до встречи. Спокойной ночи.

Доктор Джордж Аллан положил трубку и в задумчивости уставился на телефон, когда в комнату вошла его жена с двумя чашками кофе в руках. Одну поставила на стол перед мужем, другую оставила себе.

– Кто тебе звонил? – спросила она. Его домашний кабинет находился на втором этаже уютного особняка, который располагался в конце Массачусетс-авеню, более известной, как Посольская улица. Джордж Аллан отхлебнул кофе.

– Мальчики уже спят? – Он проигнорировал ее вопрос.

– Да. Я разрешила им минут десять поболтать при свете. Кто тебе звонил? – переспросила Аманда.

– Медсестра, которую я нанял для миссис Меррит. Сказать, что она в восторге от того, что будет ухаживать за первой леди Америки, значит ничего не сказать. Она никак не может поверить в это.

– Ванесса до сих пор нуждается в уходе? Алланы знали Мерритов еще до того, как те поженились.

– Только для профилактики, – ответил Джордж. – Дэвид считает, что с ней должна все время находиться медсестра.

– Я думала, она просто отдыхает.

– Так оно и есть.

– Но если ей нужен постоянный медицинский уход, то почему бы ее не положить в больницу?

– Прекрати меня допрашивать, Аманда! – Джордж так резко вскочил на ноги, что кресло ударилось о стену. Он достал бутылку коньяка из бара, подлил себе в кофе.

– Я тебя не допрашиваю, – нежно сказала она.

– Конечно, ты никогда не допрашиваешь! Но почему каждая наша беседа превращается в перекрестный допрос?

– Дело в том, что в последнее время ты стал очень подозрительным, и каждый, даже самый невинный, вопрос вызывает у тебя раздражение.

– Никогда твои вопросы не были невинными, Аманда! Все они с подтекстом.

– Джордж, что с тобой? Твоя подозрительность граничит с паранойей! – воскликнула она. – Что такое известно Дэвиду, что заставляет тебя бояться всего на свете, даже меня?

– Не мели чепухи!

– Джордж, с тех пор как ты взялся за эту работу, ты стал совсем другим человеком.

– Ты не права, Аманда!

– Папа?

Джордж оглянулся и увидел в дверях своих маленьких сыновей. В пижамах они выглядели такими беззащитными, что при виде их ярость его моментально улетучилась.

– Привет, ребята. Заходите.

Они переглянулись, и старший вошел в гостиную. Младший последовал за ним. Джордж снова уселся в кресло, посадил сыновей на колени, крепко обнял.

От них пахло мылом, зубной пастой и шампунем.

Этот запах чистоты Джордж почти забыл: от него давно уже так не пахло.

– А у меня «А» по математике, – гордо произнес старший.

– А меня учитель попросил сегодня читать вслух, и я знал все слова, – вмешался в разговор младший.

– Здорово! Вы оба заслужили награду. Как насчет ближайших выходных? В кино? По магазинам? Что-нибудь запоминающееся.

– А мама тоже поедет с нами? Джордж взглянул на Аманду.

– Конечно, поедет. Если захочет.

– Мам, ты хочешь поехать? В ответ она улыбнулась.

– Все, что я сейчас хочу, это чтобы вы пошли спать.

Это предложение было встречено детьми без энтузиазма, однако после недолгих уговоров они сдались.

Через полчаса Джордж зашел в ванную. Аманда расчесывала волосы, все такие же длинные и блестящие, как вдень их первой встречи. Такие же темные, как и ее глаза.

Она собиралась лечь спать и уже надела пижаму. Джордж безмолвно застыл в дверях, глядя на нее и вспоминая их первую встречу на вечеринке в честь Четвертого июля. Он тогда без памяти влюбился, они стали встречаться. И только через шесть месяцев Джордж набрался храбрости и увлек ее в постель. Согласившись, она спросила, почему он так долго ждал. А Четвертого июля следующего года они уже были женаты.

Женой она стала прекрасной. Никогда не сетовала на то, что работа для него важнее, чем семья. У нее была своя жизнь и свои интересы. Она не только вела хозяйство, но и преподавала историю искусств в Джорджтаунском университете, помогала женскому приюту. Кроме всего прочего, неплохо играла в теннис, с блеском устраивала вечеринки, знала несколько языков, умела одеться и знала, как себя вести в любой ситуации.

Он любил ее. Боже, как он ее любил! Джордж наблюдал за грациозными движениями ее тонких рук: она все еще расчесывала волосы. Ему нравилось смотреть, как в такт движениям руки поднималась и опускалась ее грудь. Соски оттягивали мягкую ткань пижамы.

– Извини, я не смог сдержаться, – сказал он тихим, виноватым тоном.

Их взгляды встретились в зеркале.

– Не стоит, Джордж. – Она повернулась к нему лицом. – Я хочу, чтобы ты принадлежал мне.

Он подошел и нежно обнял ее. Она ответила ему тем же.

– Я твой, – произнес Аллан. Не разжимая объятий, Аманда отрицательно покачала головой.

– Ты принадлежишь Дэвиду. Он уводит тебя от нас.

Джордж погладил ее по голове.

– Это не правда, Аманда.

– Нет, правда. И боюсь, я никогда не смогу вернуть тебя.

– Я никуда не ухожу. Вы с мальчиками для меня больше, чем жизнь. Я не вынесу разлуки с вами. Она заглянула ему в глаза.

– Ты теряешь нас, Джордж. Каждый день ты отдаляешься все сильнее и сильнее. Как бы я ни старалась, похоже, мне тебя уже не удержать. У тебя свои секреты, ты становишься странным. – Ее голос оборвался, и на глазах появились слезы.

– Пожалуйста, не плачь. Не надо. – Он поцеловал ее в щеку, а затем в дрожащие губы. – Все будет хорошо.

Это была ложь. Более того, Аманда явно понимает, что он говорит не правду. Она еще сильнее обняла его и прильнула к его губам. Джордж чувствовал, что ее поцелуй скорее был не страстным, а отчаянным.

Она увлекла его в постель, ни на мгновение не ослабляя объятий, словно только так могла избавиться от влияния Дэвида Меррита. Она целовала и целовала его, затем он овладел ею.

Переполненные эмоциями от только что пережитой близости, они, обнаженные, потные, лежали теперь без сил, тесно прижавшись друг к другу и шепча слова любви и преданности.

Но оба знали, что преданность Джорджа президенту была абсолютной… и более требовательной.

Глава 10

Барри проснулась от неприятного чувства. Открыв глаза, она увидела прямо у себя под сердцем ружейный ствол.

Первым се желанием было вскочить на ноги и ринуться вон из дома. Однако ей удалось совладать с собой. Она не шелохнувшись лежала на софе, и только взгляд ее медленно пополз вверх. Барри увидела над собой человека, который пристально ее разглядывал. Глаза его были куда холоднее и тверже, чем сталь винтовки.

– Надеюсь, что она уважительная.

У нее пересохло в горле.

– Что?!

– Причина, по которой вы находитесь в моем доме. – Стволом ружья он слегка дотронулся до ее груди. – Ну?

– Я приехала вчера вечером. Вас не было дома, и я прождала несколько часов на веранде. Стемнело, стало холодно, мне хотелось спать. Дверь была не заперта. Я подумала, что вы не станете возражать.

– Ну ладно, – как-то неопределенно отозвался он. – Что дальше?

– Меня зовут Барри Трэвис. – Мужчина чуть прищурился. Барри готова была поклясться, что он узнал ее имя, хотя и не подал виду. – Я проделала этот путь из Вашингтона специально, чтобы увидеться с вами.

– В таком случае зря старались. – Он положил ружье на плечо и отошел, чтобы дать ей возможность встать. – Где дверь, вы уже знаете, так что собирайтесь и в путь.

Барри медленно откинула одеяло и осторожно поднялась. Затем резко шагнула к нему и с размаху влепила пощечину.

– Как вы посмели направить на меня ружье? Вы сумасшедший! Вы же могли меня убить!

– Леди, если бы я действительно хотел вас убить, вы давно были бы уже мертвы. К тому же я никогда бы не стал использовать в качестве места казни свой диван.

Он ловко нагнулся, плавно поднял с пола ее сумочку и швырнул прямо в девушку.

– Убирайтесь! И не забудьте захватить с собой ваше мерзкое чтиво.

Перед отъездом она собрала в Вашингтонской библиотеке заметки из всех газет касательно слухов об их романе с первой леди. Все это сущий вздор, однако Барри не на шутку разозлило то, что он проверил содержимое ее сумочки.

– Вы залезли в мою сумку?!

– Это вы вторглись в мои владения, а не я.

– То, что вы имеете в виду, мистер Бондюрант, отнюдь не является моим чтивом. Это расследование. Я журналистка.

– Очень веский повод, чтобы вы убрались отсюда.

Полагая, что она так и сделает, он развернулся и вышел из комнаты.

Барри воспользовалась этим, чтобы собраться с мыслями. Она не раз бывала в переделках, но ни разу ее не держали на мушке. Грэй Бондюрант был настолько страшен, насколько она сама себе позволила в это поверить, хотя ни минуты не сомневалась, что он не выстрелит.

Тактика запугивания, и ничего больше. Таким образом он надеялся заставить ее поскорей уехать. Однако она пока еще не собиралась вывешивать белый флаг.

Девушка пригладила волосы, расправила одежду и откашлялась.

– Мистер Бондюрант! – позвала Барри, однако никто не ответил. Ее это не смутило. Она вышла из комнаты и двинулась в соседнюю, дверь которой была открыта. – Я… О!

Он снял рубашку. В глаза ей бросились полноватый, но все еще крепкий торс, кудрявая поросль на груди, страшный и вместе с тем интригующий шрам под одним из ребер.

Почти все бульварные газеты в свое время напечатали одну и ту же его фотографию, по-видимому, единственную, которую удалось сделать. На ней он был запечатлен в авиационных солнцезащитных очках. Привлекали внимание волевой подбородок, тонкие губы, растрепанные от ветра волосы, открывавшие высокий лоб.

Человек на фотографии чем-то неуловимо отличался от того, что сейчас стоял перед ней. Она отвела взгляд.

– Мистер Бондюрант, я прождала несколько часов, чтобы увидеться с вами.

– Это ваши проблемы.

– Вы могли бы…

– Я вас больше не задерживаю. Взглянув на него, она вдруг спросила:

– Который час?

– Около четырех. – Он сбросил ботинок и носок с одной ноги.

– Утра?

– Вы проделали весь этот путь из Вашингтона только ради того, чтобы спросить меня об этом, мисс Трэвис? – поинтересовался он, сбросив второй ботинок и носок.

– Нет, я проделала весь этот путь из Вашингтона, чтобы поговорить с вами о Ванессе Меррит.

Он остановился и пристально посмотрел на нее.

– Напрасно вы так старались.

– Это очень важно.

Отстегнув ремень, он снял джинсы и теперь стоял перед ней голым.

Видимо, он ожидал иной реакции. Она не закричала и не убежала. Барри впервые попала в такую ситуацию, и тем не менее виду не подала.

– Вам не удастся шокировать меня, мистер Бондюрант.

– Еще как удастся, – нежно произнес он и, внезапно обняв ее, крепко прижал к себе.

То ли от внезапного прикосновения к его груди, то ли от глубокого изумления у нее перехватило дыхание, и она не могла ни говорить, ни двигаться. Завороженная его взглядом, Барри почувствовала, как мужская рука скользнула под свитер, который был настолько широким, что Бондюрант без труда смог расстегнуть лифчик, и даже после этого она не в состоянии была шевельнуться. Ощутив на своей груди его шершавую ладонь, Барри отшатнулась к стене, увлекая его за собой.

Он целовал ее грудь, и Барри уже не стыдясь, в страстном желании почувствовать его горячие губы, его ласковый язык сама подставила ему тело для поцелуев. Казалось, каждая клеточка словно пробуждалась от его прикосновений. В ней просыпалась страсть, желание жить, их невозможно было сдержать или упорядочить. Она никогда раньше такого не испытывала. Ее обуревало желание – сильное, всепоглощающее, примитивное. Это был инстинкт самки – быстро, жадно и прямо сейчас!

Не разжимая объятий, спотыкаясь, они двинулись к кровати-. Она на ходу сняла через голову свитер, а вместе с ним и лифчик; оба упали на постель. Ласки их не знали ни границ, ни правил. Скользнув рукой под юбку, он стянул с нее трусики.

Затем коснулся лона.

Глубоко. Внутри.

Это его прикосновение было как удар молнии, обжигающий, горячий. Постанывая от удовольствия, она повела бедрами, чтобы подстроиться под него. Он нежно целовал ее груди, ее живот… В объятиях мужчины Барри испытала радость ощущения его тела.

Его эротические пальцы так завораживали, что она даже не заметила, как наступил оргазм. Охваченная нахлынувшими чувствами, она положила свою ладонь поверх его и крепко сжала, сдвинув бедра.

Когда волна схлынула, Барри выглядела как жертва кораблекрушения – мокрая, измотанная, с закрытыми глазами и учащенным дыханием. Открыв наконец глаза, она увидела Бондюранта прямо перед собой. Он пристально посмотрел на нее, а затем взял ее руку и провел по пенису.

– Послушайте, – хриплым голосом произнес он, – есть ли на свете что-нибудь такое, от чего вы откажетесь?

– Что у вас на уме? – У нее пересохло в горле.

Он опустил руки на колени Барри и развел ее ноги. Затем приблизился, и первоначальный возглас удивления у нее сменился стоном настоящего животного удовольствия. Без стеснения и робости он приподнял ее за бедра и привлек к себе.

Барри изучающе скользнула рукой по пенису, большим пальцем коснулась головки. Потом наклонилась и поцеловала. Бондюрант застонал от наслаждения, когда она решилась на минет.

Но даже эти минуты, полные пьянящих ощущений, не смогли подготовить ее к тому мгновению, когда он впервые вошел в нее… Как ослепительный взрыв, все сметая на своем пути и оставляя после себя безвоздушную, беззвучную, невидимую пустоту.

Барри наконец пришла в себя и открыла глаза. Он стоял у кровати, весь мокрый от пота – даже волосы на груди завились! Впрочем, лицо по-прежнему оставалось неподвижным и напряженным. Он нервно сжимал кулаки.

– Не думайте, что вам удалось изменить мое решение. Лучше будет, если вы уйдете до того, как я вернусь из душа. – Он повернулся и, хлопнув дверью, вышел.

Барри, закрыв глаза, неподвижно лежала на кровати. Ей так хотелось верить, что все это лишь дурной сон! В эту игру она играла с самого детства. Когда родители здорово ругались, становилось невыносимо жить, она уходила к себе в комнату, ложилась на кровать и крепко закрывала глаза, представляя себе, что это всего лишь ночной кошмар и сейчас она проснется в совершенно другом мире, где все прекрасно, где люди радуются и любят друг друга, где все живут в мире и согласии.

Трюк этот не срабатывал тогда, не сработал и сейчас. Когда она снова открыла глаза, то все еще была в комнате Грэя Бондюранта, все еще лежала на его кровати. На ней почти не было одежды, а та, что осталась, смотрелась изрядно помятой.

Барри собралась с духом, встала с постели и оделась. Он все еще мылся в ванной. Девушка взяла со стола свою сумочку, сунула в нее разорванный лифчик и в какой-то прострации направилась к выходу.

Внезапно она остановилась, изумленная тем, что произошло. Не было объяснений ее поведению, однако при всем при этом она не чувствовала угрызений совести.

Ну случилось. Она позволила. Вернее, активно и пылко подталкивала к подобному исходу. Что ж, свершившийся факт. Теперь уже ничего не изменишь.

Да, дорого же ей обойдется этот эксперимент. Сейчас надо хотя бы сохранить чувство собственного достоинства. Возможно, со временем она сделает соответствующие выводы.

Минут десять спустя он вошел в столовую, она ждала его.

– Не знаю что и сказать, мистер Бондюрант.

– А я знаю, мисс Трэвис. – Он небрежно достал из шкафа чашку и плеснул себе кофе. – Достаньте свою записную книжку и запишите. – Он не спеша повернулся к ней лицом, – Это называется траханье.

Она не подала виду, но внутри у нее все сжалось.

– Думаете, что если будете таким отвратительным, то я уйду? Не выйдет.

– А что для этого надо?

– Поговорить со мной.

– Ни за что! – рассердился он. – Именно по этой причине я покинул Вашингтон. Подальше от журналистов! Большинство из вас готовы душу дьяволу продать, лишь бы чем-нибудь поживиться. А если в ситуации нет ничего «жареного», то вы готовы сами все придумать. – Он насмешливо посмотрел на Барри. – Впрочем, у вас уже есть готовый рассказ, мисс Трэвис. Не пришлось даже ничего продавать, вы сами все отдали.

Она кивнула на дверь его комнаты и, запинаясь, произнесла:

– Это произошло… случайно.

– Вряд ли. Мой дружок точно знает, когда можно, а когда нет.

Барри закусила губу, чтобы не сорваться и не разрыдаться.

– Пожалуйста, мистер Бондюрант! Я стараюсь спасти то, что еще осталось от моей профессиональной чести.

– Я и не знал, что она у вас есть. Она посмотрела ему в глаза.

– Неужели я выгляжу так, словно пришла в ваш дом с мыслью соблазнить вас? Он взглянул на ее одежду.

– Не похоже. Но когда дело дошло до постели, я не услышал ни слова против.

Она покраснела, вспомнив о том, как сладострастно кричала, занимаясь любовью.

– Я приехала сюда только для того, чтобы кое-что спросить о Мерритах.

– Ну сколько раз я должен повторять! Я ничего не скажу.

– Даже не опровергнете ту ложь, что была опубликована в бульварных газетах?

– Да, это ложь.

– У вас не было романа с Ванессой Меррит?

– Не ваше дело, черт подери!

– Это вы сделали ее такой несчастной?

– Если она такая несчастная, то только потому, что у нее умер ребенок.

– Вы уверены?..

– Уверен ли я?!

– Вы уверены, что он умер? Или же Роберт Растон Меррит был убит?