Текст книги "Помни мой голос"

Глава вторая

Недостаток спортивного мастерства Флоренс с лихвой восполняла азартом и необузданной страстностью, поэтому если кто и мог одержать победу в теннисном турнире, полагаясь лишь на силу воли и духа, так это Флоренс Лайтфут.

Летом Даши всегда организовывали теннисный турнир, и обитатели залива Гулливера предвкушали его с радостным нетерпением. Состязание длилось две недели и проходило в Педреван-парке, родовой усадьбе Дашей, славившейся великолепным дворцом в елизаветинском стиле. Уильям Даш, некогда капитан школьной теннисной команды, лично подбирал пары и составлял сетку соревнований на основании рейтингов, заработанных игроками в прошлом году. Флоренс молилась, чтобы ее поставили в пару с Обри. Она не просила ничего невозможного: Обри играл первоклассно, а значит, в партнеры ему полагался игрок третьего сорта. Но Небеса не склонили слух к ее мольбам, и Обри выпало играть на пару с Элиз. Не иначе как, подозревала Флоренс, из-за коварного женского вмешательства. Флоренс предстояло играть с Джоном Клэрмонтом, двоюродным братом Обри, одним из лучших теннисистов округи.

Педреван-парк раскинулся среди лугов с сочной травой, на которых пасли скот, и полей золотистой пшеницы. Посреди парка высился невероятно роскошный дворец постройки шестнадцатого века: с фронтоном, стройными печными трубами, арочными окнами в узких прямоугольных проемах, к сожалению не выходивших на море, и двускатной крышей. В необозримых просторах парка за тисовыми изгородями прятались укромные аллеи, а за высокими каменными стенами скрывались дендрарии, огороды и даже искусственное озерцо с ротондой в неоклассическом стиле и статуей богини морей Амфитриты, любующейся своим неземным отражением в водной глади. Парка грандиознее, чем Педреван, было не найти во всем заливе Гулливера, но Даши не раздувались от самодовольства: благодарные Небу, наградившему их баснословным богатством, они распахивали двери для всех, кто хотел развлечься, потому что любили людей и не обращали внимания ни на их вероисповедание, ни на классовую принадлежность. Они просто хотели видеть вокруг счастливые и веселые лица.

А так как веселье в Педреван-парке не прекращалось, все жители залива Гулливера в трепетном волнении ждали приглашений от Дашей. Те щедро их рассылали и, не скупясь на закуски и угощения, позволяли гостям свободно разгуливать и по внутренним покоям своего блистательного дворца, и по аллеям своего чудесного парка.

– В конце концов, – смеясь, восклицала беззаботная Селия, – какой толк доводить усадьбу до совершенства, если этим совершенством некому любоваться?

Скромные и беспечные, благородные и непритязательные Даши, с уважением относившиеся ко всем без исключения, с какой-то врожденной естественностью пробуждали в людях желание проявлять себя во всей красе. Чему немало способствовал и теннисный турнир: поголовно все тщеславные юноши и не менее заносчивые девушки заявлялись в Педреван-парк не иначе как в парадном, белоснежно-белом облачении чемпионов Уимблдона. В то лето Флоренс щеголяла в белых теннисных шортах с нашитыми вдоль карманов пуговицами с якорями и коротеньком вязаном свитере с рукавами-фонариками. Светло-русые волосы она приподняла и небрежно заколола шпильками, оставив свисать по краям кокетливые локоны. Консервативная Уинифред предпочла строгое, до колен, плиссированное теннисное платье и, отдавая единственную дань моде, взбила в пышную пену свои коротко обрезанные волосы. «Кокетка», – съехидничала про себя Флоренс. Сестры оседлали велосипеды и, зажав под мышками теннисные ракетки, отправились к Педреван-парку по узким тропинкам, прикрытым палой листвой.

Спустя некоторое время они, пыхтя и усердно давя на педали, въехали в открытые железные ворота и покатили по змеевидной подъездной дорожке, плавно изгибавшейся между ухоженными газонами. Вдруг мирное чириканье птиц над их головами захлебнулось в реве мотора. Испуганные девушки свернули на траву, и мимо них, зловеще рыча, промчался ярко-красный «астон мартин» с откинутым верхом. В салоне, отделанном бархатом и деревом, небрежно крутил руль темноволосый молодой человек в солнцезащитных очках. Сестры сразу узнали его: Руперт Даш, старший брат Обри.

– Вот грубиян! – в сердцах воскликнула Уинифред вслед несущемуся к дому автомобилю. – Мог бы и притормозить.

– И рукой помахать, – согласилась Флоренс, запрыгивая в седло. Они вновь закрутили педали. – Несется как угорелый. Можно подумать, без него не начнут!

– Мне кажется, он вне игры. Он к теннису равнодушен.

– А чем он занимается?

– Нос задирает, – фыркнула Уинифред, – ну и еще, насколько знаю, учится в Королевском сельскохозяйственном колледже в Сайренсестере. Ведь, как ни крути, именно он наследует усадьбу. По слухам, зимой он пропадает на охоте, а летом – на юге Франции, дегустирует шампанское.

– Неплохо, – цокнула языком Флоренс.

– Да уж, быть Дашем совсем неплохо.

– Надеюсь стать одной из них, – хихикнула Флоренс, улыбнулась и прибавила скорость.

Уинифред закатила глаза.

Вместо того чтобы объезжать дом, сестры поехали напрямик к теннисному корту, срезав путь по проторенной дорожке через липовую аллею. Безукоризненно подстриженный травяной корт, затененный развесистым каштаном и обставленный деревянными скамьями для зрителей, занимал часть широченного крокетного поля. Рядом с кортом раскинули шатер, а перед шатром, на опорах-козлах, взгромоздили длинный обеденный стол, уставив его стаканами и кувшинами с лимонадом и тарелками с бисквитными пирогами и печеньем. Справа от стола возвышался мольберт с гигантским листом картона – расписанием игр. Вокруг стола роилась плотная, одетая в белое толпа, а на корте перед стартом вовсю разминались две смешанные пары. Уильям Даш в панаме и льняном пиджаке энергично вышагивал по лугу и властно, но неизменно вежливо раздавал указания. Юные кузены Дашей, которых по малолетству не допускали до турнира, подавали мячи, а Джулиан Даш, младший братишка Обри, добровольно вызвавшийся следить за чистотой соревнований, пытался удобно устроиться на верхотуре судейского стула. Флоренс тотчас углядела Обри: тот вольготно расположился на пледе, а рядом с ним чинно восседали его сестра Синтия и его партнерша по игре Элиз. Флоренс рванула к ним, но кто-то схватил ее за плечо.

– Привет, партнер! – гаркнул Джон Клэрмонт, двоюродный братец Обри.

С обожанием глядя на Флоренс, он размахнулся стиснутой в ладони ракеткой, словно отбивая мяч.

– А, это ты, Джон, – приветливо улыбнулась Флоренс. – Когда наша очередь?

– Нескоро. Зато у нас превосходные шансы выиграть первый матч. Джейн никуда не годится, да и Фредди ей под стать – ни рыба ни мясо. Ужасно несобранный, но когда на него находит – только держись, у него словно крылья за спиной вырастают. Но если ты отобьешь подачи, обещаю уложить эту парочку на обе лопатки.

– Чудненько. Я тебя не подведу.

– Так и знал, что на тебя можно положиться, старушка. Ты испытанный боец. – Джон пронзил взглядом Обри, своего злейшего соперника, и твердо произнес: – На этот раз я нашего золотого мальчика в финале разделаю под орех.

– Полагаешь, мы можем пробиться в финал?

– У нас все козыри на руках. Этим летом я в превосходной форме. Знать бы только, как эта лягушатница играет, – скривился он, мотнув головой в сторону Элиз.

– Если она хороша, нам ничего не светит.

– Ерунда, я готов свернуть горы. Не желаешь чего-нибудь выпить?

– Очень даже желаю.

Они направились к шатру. Проходя мимо Обри, разлегшегося на пледе с сестрой и Элиз, Джон осклабился в звериной ухмылке. Обри осклабился в ответ – ни дать ни взять два льва, претендующих на одну территорию.

– Привет, Синтия, – поздоровалась Флоренс, старательно отводя взгляд от Обри.

– Присоединяйся к нам, Фло! – воскликнула Синтия, похлопывая по пледу. – Надо подбодрить Элиз. Представляешь, она не хочет играть!

– Будь так добр, принеси мне, пожалуйста, лимонада. – Флоренс ослепила Джона лучезарной улыбкой, чтобы он не вздумал на нее обижаться, и уселась рядом с его заклятыми противниками. – Флоренс Лайтфут, – представилась она, протягивая руку Элиз.

Элиз вяло ее пожала. Ее ладошка, мягкая и крошечная, как мышка, утонула в ладони Флоренс. «Бедная скромняжка, – подумала Флоренс. – Наверняка и в теннис-то играть не умеет».

– Фло – моя лучшая подруга, – Синтия лукаво подмигнула Элиз, – и не будет возражать, если скажу, что теннисистка она никудышная.

Флоренс расхохоталась. Неудачи в теннисе ее не задевали.

– Невозможно! Поверить не могу! – воскликнула Элиз с сильным французским акцентом, изумленно оглядывая спортивную фигурку Флоренс и ее длинные стройные ноги.

– О, так оно и есть, – заверила ее Флоренс, – но я все равно рассчитываю на победу.

– Привет, Флоренс, – дружелюбно произнес Обри и флегматично скользнул по ней серыми глазами, словно она для него ничего не значила.

– Привет, Обри, – кивнула Флоренс и снова обернулась к Элиз. – Тебе не стоит волноваться, – сказала она с ухмылкой, – твой партнер – Обри, а он здесь лучший игрок. Просто стой возле сетки и не мешай ему. Он сделает за тебя всю работу, и вы в мгновение ока окажетесь в финале.

Обри рассмеялся, лицо его сморщилось, расплылось умильными складочками, и у Флоренс голова пошла кругом.

– Элиз разочаруется, когда обнаружит, что я далеко не столь хорош, как ты меня описала, Флоренс.

– Неправда, ты очень хорош, Обри, – горячо возразила Флоренс, и щеки ее запылали пунцовым румянцем. – В игре с тобой никто не сравнится, и ты это знаешь.

– Джон – неукротимый борец. Одолеть его непросто. – Обри лениво затянулся сигаретой. – По правде говоря, у вас двоих неплохие шансы. Не удивлюсь, если в этом году приз достанется вам.

– Не преувеличивай, – отмахнулась Флоренс. – Я оплошаю и подведу его.

– Да ладно тебе, – улыбнулась Синтия, – никто из нас не творит на корте чудес. Мы просто развлекаемся. Цель – повеселиться, а не победить. И Обри ничуть не рассердится, если проиграет. Верно, Обри?

– Верно, проиграть в смешанном парном матче – пустяки. Другое дело, если Джон вырвет победу, сражаясь со мной один на один.

Обри ласково посмотрел на Элиз.

– Ни о чем не беспокойся, – сказал он. – Неважно, как ты играешь. Мы просто забавляемся. Резвимся, коротая долгие летние деньки. Если нас вышибут в первом же туре, отправимся играть в крокет.

– Хорошо, – пролепетала Элиз голосом нежным, как французский сыр бри. – Я буду играть.

– Здорово! – обрадовалась Синтия.

– Молодчина, Элиз! – поддержала ее Флоренс.

– А тебе известно, что крокет изобрели во Франции? – спросил Обри, не отводя глаз от Элиз.

– Неужели?

– Да. Он назывался тогда jeu de mail. Англичане своровали идею, а шотландцы на ее основе придумали гольф. – Обри хихикнул. – Бесполезная информация, не забивай себе голову.

– А я люблю забивать себе голову бесполезной информацией, – встряла Флоренс. – К тому же теннис, вероятнее всего, тоже зародился во Франции. Французы играли в мяч, отбивая его руками от стены, а англичане усовершенствовали игру, взяв в руки ракетки.

– Откуда такие сведения, Флоренс? – изумился Обри.

– Да так, – пожала она плечами, – слышала где-то. Кажется, мне об этом рассказал дедушка. Он все про все знает.

Появился Джон с лимонадом.

– Прости, задержался, – сказал он, протягивая Флоренс стакан. – Твоя сестра меня перехватила. Вернусь позже, когда нас объявят.

Дождавшись, когда Джон уйдет, Флоренс поворотилась к Обри, но тот, к ее великому разочарованию, увлекся беседой с Элиз, и ей показалось бестактным вклиниваться в их разговор. Поэтому она удовольствовалась болтовней с Синтией, своей доброй и верной подругой.

Внезапно ее внимание привлек молодой человек, неспешно разгуливавший по лужайке. Вместо теннисного обмундирования на нем были светло-серые широкие брюки и голубая вязаная рубашка с короткими рукавами. Его зачесанные назад темно-каштановые волосы опускались на лоб, что придавало его надменному лицу пленительное выражение сошедшей с экрана кинозвезды. «Руперт Даш», – догадалась Флоренс.

Статный, как все Даши, красавец Руперт прельщал аристократическим орлиным носом и полными, искривленными в дерзкой усмешке губами. Однако его привлекательности не хватало сердечности и безмятежности, свойственных всем Дашам, а в облике сквозила плохо скрываемая угроза. Выделяясь среди окружающих подобно волку, затесавшемуся в стадо овец, он невольно притягивал взгляд Флоренс.

– Твой братец чуть не переехал нас на подъездной дорожке, – пожаловалась она подруге.

– Он просто хвастался своей машиной, – покатилась со смеху Синтия.

– Машина отличная, – согласилась Флоренс, – вот только чересчур громкая.

– Зато девушки от таких машин без ума.

– Могу себе представить, – фыркнула Флоренс, продолжая созерцать Руперта.

Заложив руки в карманы, тот застыл возле корта, заинтересованно глядя на игру. Правда, он чуть-чуть опоздал. Игра закончилась, и игроки обменивались рукопожатиями. Внезапно перед Флоренс возник запыхавшийся Джон. Лицо его светилось от счастья.

– Наша очередь! – возбужденно прокричал он.

– Удачи, Фло! – махнула на прощание Синтия, и Флоренс, поднявшись, поспешила за напарником.

Поглощенные друг другом Обри и Элиз ее ухода не заметили.

В шортах Флоренс выглядела потрясающе. Ее стройные, идеальной формы ноги неизменно вызывали искреннее восхищение, и ей это льстило. Во время разминки Флоренс перебрасывалась мячом с Джейн и наблюдала, как Фредди ожесточенно бомбардирует Джона кручеными подачами, а Джон спокойно, без усилий их отбивает. «Какой Джон все-таки великолепный игрок», – с упоением подумала она. Если она возьмет все подачи соперника, то о дальнейшем можно не волноваться – Джон уверенно приведет их к победе. Краем глаза она заметила Руперта: с сигаретой в зубах, он поглядывал на них сквозь ячейки ограждавшей корт сетки-рабицы.

Матч начался. Подавал Фредди. Флоренс стиснув зубы буравила взглядом бешено вращавшийся мяч, который летел к ней с неимоверной скоростью. Раз уж Фредди вопреки всем правилам вежливости удостоил ее «пушечной» подачи, значит, все, что ей надо сделать, – это подставить ракетку под отскочивший от корта мяч, и мяч, не сбавляя скорости, отрикошетит и помчится назад. Флоренс отвела ракетку. Джон с беспокойством поглядел на нее, боясь, что она промахнется. Напрасно. Соприкоснувшись с ракеткой Флоренс, мяч отскочил, перелетел через сетку и просвистел мимо левого уха Джейн. Фредди разинул рот. Он ведь не сомневался, что выигрышное очко у него в кармане.

Кто-то за спиной Флоренс хлопнул в ладоши и крикнул: «Браво!» Руперт!

– В следующий раз наглец будет знать, как забывать о приличиях, – рассмеялся старший сын Дашей. – Ты дала ему достойный ответ!

– Верно-верно, – поддержал сына Уильям Даш, подходя к сетке. – Фредди Лейкок! Я убедительно просил бы тебя вспомнить о хороших манерах, когда в следующий раз будешь подавать юной леди.

В Педреван-парке, насколько знала Флоренс, существовали неписаные правила игры, требовавшие галантного отношения к дамам.

Матч продолжался. Флоренс отбила большинство подач, но, по правде говоря, толку от нее было мало: даже когда мяч пролетал рядом, у нее не хватало мужества дотронуться до него ракеткой. Поэтому Джон приказал ей стоять у сетки, возле боковой линии, и не двигаться. Он хотел максимально вывести ее из игры. Пару раз Флоренс перехватывала взгляд Джейн, по всей видимости получившей точно такие же указания от Фредди, и девушки обменивались сочувственными улыбками. Чаша весов явно склонялась в пользу Джона. Фредди горячился, орал на Джейн, когда она мазала по мячу – бедняжке никак не удавались удары слева, – и все отчетливее видел признаки неумолимо приближавшегося разгрома. Коронные удары самого Фредди, такие пугающие поначалу, растеряли мощь и разящую силу, и поданные или отбитые им мячи, как правило, уходили в аут.

– Опять наш друг переборщил, – потешался Руперт.

Флоренс приготовилась к решающей подаче. Если они с Джоном выиграют этот гейм, то выиграют и весь сет.

– Сотри их в порошок, солнышко, – подзадорил ее Руперт. – Покажи класс! Гейм, сет и матч.

Флоренс взмахнула ракеткой, мяч дугой взмыл в небо и медленно опустился на корт, в «коридор» Фредди. Фредди, взбешенный, с налитыми кровью глазами, бросился к нему, но лишь слегка задел ракеткой по упругому ворсистому боку. Плюх – и мяч укатился за пределы корта. Руперт зажал сигарету зубами и зааплодировал.

– Браво, красавица и чудовище! – одобрительно крикнул он и повернулся к отцу. – А это интереснее, чем я ожидал. Пожалуй, я тут задержусь.

– Отлично, напарник! – завопил в ухо Флоренс Джон, когда они подошли к сетке. – Прекрасная работа. Ты держалась молодцом. Продолжай в том же духе, и следующий тур будет за нами.

Флоренс обменялась рукопожатиями с хмурым, как туча, Фредди и благожелательной Джейн.

– Вы честно выиграли, Фло, – пропела Джейн. – И, кстати, пусть Джон не заносится, приписывая победу исключительно себе. Его тайное оружие – это ты. Так и знай.

Они ушли с корта. Когда Флоренс проходила мимо Руперта, он приветливо улыбнулся и с плохо скрываемым восхищением скользнул отливающими сталью голубыми глазами по ее ногам.

– Я получил незабываемое удовольствие, наблюдая за вами, – сказал он.

– Благодарю, – отозвалась Флоренс.

– Ты же Флоренс Лайтфут, да? Ты так повзрослела с прошлого года.

– Что и следовало ожидать, – хмыкнула Флоренс, встряхивая волосами.

Руперт ухмыльнулся.

– Вы от соперников и мокрого места не оставили.

– Мы в основном защищались.

– Надеюсь, приз достанется вам.

– Почему?

– Потому что в таком случае он не достанется Обри.

– А почему бы тебе самому не взять ракетку и не обыграть его?

– Потому что я невероятно плохой теннисист.

– Что ж, боюсь мы тебя разочаруем. Неважно, с кем в паре играет Обри, он одерживает победы из года в год.

Руперт швырнул окурок на землю и затоптал его каблуком.

– Досадно. Но госпожа Удача – дама капризная, может изменить в любой миг, даже Обри.

Руперт развернулся и зашагал прочь. Его желчная ирония неприятно поразила Флоренс. С чего вдруг Руперт взъелся на младшего брата? Скорее уж, Обри должен ему завидовать: Руперт на два года старше и наследует Педреван.

Флоренс побрела к шатру и налила себе лимонад.

– Отличная игра, Фло! – приветствовала ее Берта Клэрмонт, сестра Джона, уминавшая кусок пирога. – Когда ты отбила мяч, поданный Фредди, он аж в лице переменился.

Берта захохотала, и с ее губ слетели крошки.

К толпе веселящихся зрителей и теннисистов присоединилась Селия Даш. Элегантное длинное платье лимонно-желтого цвета придавало ей стройности и величия, а поясок подчеркивал изящество талии. Ее короткие, подстриженные по последней моде темные волосы блестящим каскадом ниспадали на плечи. Селия Даш являла собой утонченность и стиль, и Флоренс, потеряв дар речи, уставилась на нее широко распахнутыми глазами.

– Миссис Даш только бы в кино сниматься, – восторженно прошептала она.

– Такая высокородная леди до кино не снизойдет, – фыркнула Берта, вонзая зубы в пирог.

– Она вылитая Джоан Беннетт.

– Кто такая Джоан Беннетт?

– Неважно… – Флоренс отвернулась к теннисному корту и увидела Обри и Элиз. – Ой, я хочу посмотреть, как они сыграют! Берта, ты со мной?

– Спрашиваешь!

Берта поспешно запихнула в рот остатки пирога и бросилась вслед за подругой.

Не одни только Флоренс и Берта воспылали желанием посмотреть на матч Обри. Со всех концов парка, словно цыплята, которых позвали на кормежку, к трибунам стекались молодые люди. Игроки в крокет побросали молоточки и устремились к корту. Флоренс не терпелось узнать, как играет Элиз. Наверняка хуже некуда: не зря же она так упорно отказывалась от участия в турнире.

Пары начали разминаться. Непревзойденный Обри в белых штанах и пушистой хлопковой рубашке-поло легко и изящно бил по мячу, не переставая улыбался сопернику, и подбадривал его словами «отличный удар», даже когда удары были скверными. Элиз, к удивлению Флоренс, оказалась не так плоха. Очаровательная в своем теннисном платье, она уверенно отбивала резаные мячи, и ее смуглое лицо в лучах солнца горело янтарным светом. В соперники Обри и Элиз достались Джеймс Клейтон, вполне сносно управлявшийся с теннисной ракеткой, и Джинджер Лейтли, красавица и великолепная спортсменка. И все же, невзирая на спортивные достоинства Джинджер, Обри ни разу не послал ей мяч: как и большинство мужчин на корте, он умышленно не замечал девушек и атаковал только противников-юношей. Совершив ошибку – а ошибок она совершала предостаточно, – Элиз всякий раз извинялась перед Обри. А он всякий раз, не проявляя ни капли высокомерия, кротко отвечал ей: «Не повезло» или «Еще чуть-чуть – и у тебя получилось бы, – и продолжал играть как ни в чем не бывало. Флоренс, ранее мечтавшая посадить Элиз в лужу, теперь хотела, чтобы француженка играла на должном уровне, так как снисходительность Обри возмущала ее до глубины души.

Зрители от происходящего на корте были в полном восторге: игроки беспрерывно шутили, смеялись и дурачились. Селия, занявшая самое выгодное для просмотра место на скамье, хлопала, не жалея ладоней, поощряя обе сражавшиеся пары, и только Руперт, сонно зевая, ушел после первого гейма. К Флоренс бочком подкрался Джон.

– Смотри, с какими трудностями нам придется столкнуться, – зашептал он. – Обри морочит соперников, выполняя ложные удары, и те промахиваются по мячу. Ну да ничего. Не только Обри умеет играть в подобные игры.

«Жаль, что Джон настолько одержим победой, – подумала Флоренс. – Обри так мило наслаждается игрой».

Матч окончился, и Обри поцеловал Элиз в щеку. Флоренс оторопела. Обычно игроки пожимали друг другу руки.

– Полагаю, во Франции так принято, – хихикнула Берта.

– Да? Ты думаешь? – спросила Флоренс, немного приходя в себя.

– Поэтому Англия и должна сокрушить Францию! – воскликнул Джон.

– Ой, Джон, перестань, ты такой бестактный! – упрекнула его Берта, задыхаясь от смеха.

Но Флоренс не находила в этом ничего смешного. Соперничество между Англией и Францией нарастало, а Обри ни сном ни духом про это не ведал. Флоренс вздохнула и скрестила руки на груди. Неважно, что Обри ее не замечает. Она не из тех, кто поднимает лапки кверху из-за первой же неудачи. У нее в запасе целое лето, чтобы завоевать расположение Обри. И она его завоюет. Так или иначе.