Текст книги "Долго и счастливо"
![](/books_files/covers/thumbs_240/dolgo-i-schastlivo-186238.jpg)
Автор книги: Сара Дессен
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я все ждала, что Эмброуз начнет меня расспрашивать об Итане. Например, когда мы ждали, пока миссис Кирби посовещается с мужем, который пришел из сада в комбинезоне и соломенной шляпе, о скидках, или когда тащили букеты к машине и переставляли их с места на место, чтобы уместить все, или сейчас, когда мы наконец остались наедине и отправились в обратный путь в настолько наполненном ароматами цветов салоне, что мне пришлось открыть окно.
Но он этого не сделал и снова начал возиться с решетками вентиляции, ремнем безопасности и радио. А еще он чихал, что часто случается, если вы не привыкли к такому количеству цветов в таком маленьком пространстве. Примерно через пять километров мой страх услышать от него этот вопрос перерос в простое желание, чтобы он уже наконец это сделал. Лишь бы не мучиться от ожидания. А еще через полтора километра я решила, что сама все ему расскажу, лишь бы покончить с этим.
– Можешь остановиться? – вдруг спросил он, кивнув на небольшой магазинчик впереди. – У меня пересохло в горле.
«А сказать просто, что хочет попить, он не мог?» – мысленно возмутилась я, но вслух сказала:
– Хорошо. – Затем посмотрела на часы. – Только давай быстрее.
Магазинчик оказался маленьким и пыльным, а за прилавком стоял пожилой мужчина. Как только мы вошли, к нам, виляя хвостом, подбежал пес. Он был тощим и маленьким, с торчащими клоками жесткой шерсти над глазами и вокруг морды, которые по виду напоминали металлическую щетку для мытья посуды. А еще тяжело сопел.
Эмброуз тут же опустился на колени и погладил его, отчего пес от радости еще сильнее завилял хвостом, вернее, уже всем телом.
– У вас потрясающий пес! – громко сказал он мужчине, который читал газету, засунув карандаш за ухо.
Тот в ответ лишь хмыкнул.
Я подошла к холодильнику и достала холодный чай.
– Что ты будешь? – спросила я Эмброуза, который продолжал чесать шею пса, невольно стучавшего ногой по полу.
– Что-нибудь фруктовое и очень сладкое, – ответил он. – Да, да. Ты хороший мальчик!
Услышав это, мужчина оторвался от газеты, а мне захотелось встать на их защиту. Конечно, Эмброуз прекрасно умел действовать людям на нервы. Но парень пробыл тут всего несколько секунд. Я схватила ярко-розовую газировку со вкусом тропических фруктов и направилась к кассе. Но, как только я опустила бутылки на прилавок, снаружи просигналила машина, и пес внезапно начал пронзительно лаять.
– Заткнись! – прорычал мужчина, щелкая кнопками на кассе. – Чертов пес. С вас четыре доллара семьдесят два цента.
Я протянула пятерку, не обращая внимания на повизгивание и потявкивание за спиной.
– Эй, приятель! Все хорошо, – успокаивал собаку Эмброуз.
– Он лает каждый раз, когда кто-то сигналит, – сказал мужчина и протянул мне сдачу. – Это раздражает похлеще скрипа гвоздей по доске.
Ничего не говоря, я подхватила напитки и направилась к двери.
– Идем, – сказала я Эмброузу, все еще пытавшемуся успокоить собаку. – На шоссе наверняка пробка.
Пес снова пролаял, затем еще раз. Мужчина вскочил на ноги и, ворча себе под нос, обошел стойку, а затем, прихрамывая, отправился к задней двери.
– Выходи, – открыв дверь, сказал он собаке. – Иди побегай за машинами.
Собака тут же притихла и села.
– Хороший мальчик, – вновь проговорил Эмброуз.
– Выходи, – вздохнув, повторил мужчина и щелкнул пальцами.
Пес медленно встал и вышел за дверь, которую мужчина тут же захлопнул за ним. А затем продавец медленно поковылял к стойке, не обращая внимания на пристальный взгляд Эмброуза.
– Идем, – вновь позвала я.
Шли секунды. Наконец он отправился вслед за мной на улицу.
Когда мы сели в машину, я протянула ему газировку и завела машину.
– Подожди, – выпалил он, как только я потянулась к рычагу коробки передач. – Мне нужно в уборную. Ехать еще далеко и все такое.
– Но мы же уже сели в машину! – возмутилась я.
– Я быстро, обещаю.
Я откинулась на спинку сиденья. Он быстро отстегнул ремень безопасности и, выскочив из машины, свернул за здание, куда указывала вывеска «Туалеты».
Только я потянулась, чтобы переключить радиостанцию (видимо, эта навязчивая привычка прилипла и ко мне), как пассажирская дверь открылась, и Эмброуз завалился на сиденье.
– Поехали, – сказал он, явно что-то удерживая в руках.
– Что?
– Поехали. Давай. Сейчас же!
Не задумываясь, я выполнила его приказ и включила задний ход, а затем повернулась и увидела, что он прижимает к себе того самого пса.
– Эмброуз, ты украл пса у этого мужчины?
– Я предпочитаю думать об этом как о спасении, – поправил он меня, пока подопечный дико извивался в его объятиях.
Я оглянулась через плечо.
– Ты серьезно?
– Я не смог оставить его там, – сказал Эмброуз таким голосом, будто это я сейчас спрашивала настоящую глупость. – Ты не могла бы ехать немного быстрее, пока мы хотя бы не скроемся из виду?
Я посмотрела на парковку, но никого там не увидела. И все же чуть сильнее надавила на газ, отчего мы с большой скоростью вылетели на дорогу, разбрызгивая гравий. Пес тут же принялся лаять.
– Видишь, как он счастлив? – спросил Эмброуз, когда мы влились в поток машин.
Он опустил стекло, и собака высунула голову наружу. Ветер трепал клоки шерсти на ее морде, задувая в глаза. Я посмотрела на них, а затем в зеркало заднего вида, но все, что увидела, – это цветы, покачивавшиеся на заднем сиденье. И только тогда я поняла, что совершенно забыла об Итане и о том, что собиралась рассказать о нем Эмброузу. Наверное, это должно было обрадовать меня или хотя бы принести облегчение. Но вместо этого мне стало грустно. Ведь иногда забывать о чем-то так же грустно, как и вспоминать.
* * *
– Это собака?
Я переживала, что мама отругает меня за пионы. Но, когда я втащила их через заднюю дверь в офис, она на них даже не взглянула.
– Да, – подтвердила я, проходя мимо нее и ставя ведро с цветами на пол. – Хочешь, чтобы я поставила все букеты вместе?
– Конечно, – ответила она, не сводя взгляда с Эмброуза, завязывавшего на шее пса старый шарф, который я нашла на заднем сиденье.
Собака ни капли не успокоилась за час, проведенный в пути, и постоянно пыталась лизнуть парня.
Я вернулась к машине, открыла вторую дверь и потянулась за ведром с высокими ярко-розовыми и пурпурными гладиолусами. Через мгновение рядом появился Эмброуз и потянулся к герберам Дейзи.
– Кажется, он хочет пить, – сказал он. – Как думаешь, я могу дать ему воды?
– Мама не очень любит животных, – призналась я.
Мы дружно повернулись в ее сторону. Мама неотрывно следила за псом, грызшим шарф.
– О, что бы ты ни решил, постарайся не привлекать много внимания.
– Хорошо. Спасибо.
Мы вошли в офис и поставили ведра на пол. Заглянув в комнату переговоров, я увидела Уильяма, который доставал вычурные вазы из картонной коробки.
– Ты принесла обед? – крикнул он. – Я умираю от голода.
– Подожди секунду, – попросила я, – мы только занесли цветы.
Он посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Эмброуза и машину.
– А это…
– Да, – все еще стоя в дверях, ответила мама. – Они еще привезли собаку, что точно не входило в наш список.
Я подхватила бутылку воды с соседнего стола и пластиковый контейнер, от которого мы уже давно потеряли крышку. А когда вышла на улицу, Эмброуз вытаскивал ведро с подсолнухами.
– Держи, – сказала я, протягивая ему свою добычу. – И постарайся, чтобы он вел себя прилично.
– Я всегда так делаю, – жизнерадостно ответил Эмброуз.
Но мне не удалось понять, шутит он или нет.
Занеся пакет с продуктами, я оставила маму и Уильяма есть салаты, а сама вернулась на улицу. Пес уже вовсю лакал воду из контейнера. Однако стоило ему меня увидеть, как он остановился, поднял мокрую морду и завилял хвостом.
– Ты ему нравишься, – объявил Эмброуз.
– Просто от меня пахнет обедом, – неуверенно ответила я.
Но все же наклонилась и почесала жесткие волоски за ушами пса. По правде говоря, я не умела общаться с животными. В первом классе больше всего на свете мечтала завести кошку или собаку. Но мама много работала и все время твердила, что ей хватило жизни на ферме, где она ухаживала за животными, и дома их точно не будет. Так что через какое-то время я перестала просить. И дело не в том, что я разлюбила животных, просто решила: они не для меня, как пирсинг носа или безглютеновая диета.
Но Эмброуз, видимо, считал иначе. И это было видно по его взгляду, когда он смотрел, как пес пьет. Словно это было нечто очаровательное и невероятное одновременно.
– Ты тоже не слышала, чтобы тот мужчина его как-то называл? А значит, мы должны сами придумать ему кличку.
«Мы?» – подумала я, но вместо этого спросила:
– А что Би скажет насчет него?
– О ней не волнуйся – она любит животных.
Пес допил воду, уселся на землю и потряс мордой, отчего брызги полетели во все стороны.
– К тому же, – продолжил Эмброуз, – ей не придется иметь с ним дело. Я буду везде брать его с собой.
– Пешком, – уточнила я.
Он кивнул.
– А что ты будешь делать, когда решишь вломиться в чужой дом, как прошлой ночью?
– Это маленький пес, – ответил он, – и компактный. Не думаю, что возникнут проблемы.
– Тебе придется его кормить, а еще отнести к ветеринару и убедиться, что он здоров. А что ты станешь делать осенью, когда вернешься к учебе?
Эмброуз посмотрел на меня.
– Ты всегда обо всем думаешь заранее?
– Нет, – ответила я, хотя и не понимала, что в этом плохого. – Я просто думаю и не стала бы брать собаку, не просчитав все последствия.
– Вот только прямо сейчас нет никаких последствий, – ответил он, – а есть счастливый пес. Что ты думаешь о кличке Джерри?
Пес наклонил голову и принялся лизать контейнер с такой силой, что он заскреб по асфальту.
– Почему ты не спросил меня о том, что сказала миссис Кирби?
Конечно, я думала задать вопрос иначе, хотя в целом вообще не собиралась этого делать. Неприятное ощущение от неизбежности разговора перекрыло волнение из-за похищения пса и поездки домой. И теперь меня уже не мучило желание покончить со всем этим, зато проснулось искреннее любопытство. У Эмброуза явно не возникало проблем с тем, чтобы пересечь или попросту прорваться через любые другие границы, почему же сейчас он просто промолчал?
– Ты про своего парня? – уточнил он.
– Да.
– А тебе хотелось бы, чтобы я спросил?
– Нет, – тут же ответила я. – И никогда не захотелось бы. Я ненавижу говорить об этом. Но ведь это никогда тебя не останавливало.
– Неужели мы дожили до того момента, когда можно использовать слово «никогда»? – спросил Эмброуз. – Как-то быстро.
– Ты понял, что я имела в виду.
– Не совсем. – Он встал, а пес тут же посмотрел на него и завилял хвостом. – Послушай, Луна, может, я и ворую собак, но все еще придерживаюсь основных правил вежливости. И понимаю, что, если бы кому-то захотелось рассказать о тяжелом разрыве, то человек сам поднял бы тему, а ты этого не сделала.
«Тяжелый разрыв?» – подумала я, но вслух сказала:
– Не всегда есть выбор.
– Согласен. Но зачем мне все усугублять и выспрашивать подробности? Люди сами расскажут то, что, по их мнению, вам нужно знать. А я, хоть и раздражаю всех, но не полный урод.
Следовало признать, что я ожидала совершенно другого. Но, прокрутив в голове разговор с миссис Кирби, поняла, почему он сделал такой вывод. К тому же у всех были расставания, о которых не хотелось вспоминать. Так с чего бы ему думать, будто здесь было что-то другое?
Словно решив прервать этот момент, собака отрыгнула и выплюнула воду. Я открыла рот и хотела что-нибудь сказать, но, к своему удивлению, поняла, что мне мешает комок в горле.
– Не думаю, что ему подходит кличка Джерри, – сглотнув, выдавила я.
– Уверена? – Эмброуз присел на корточки и снова почесал пса. – Возможно, ты права. Не переживай. Он сам скажет нам, какая кличка ему больше нравится.
– Сам скажет?
– Ну, вернее, даст понять. – Он погладил собаку по голове. – Посиди тут. Обещаю, я скоро вернусь. Хорошо?
Пес в ответ так сильно завилял хвостом, что всем телом заелозил по полу. И не успокаивался, пока мы не скрылись из виду.
Я не заметила, как мы добрались до конференц-зала, потому что всю дорогу обдумывала, как объяснить ему, почему спросила про слова миссис Кирби. По правде говоря, мне казалось, что так будет правильнее по отношению к Итану, ведь он был не просто парнем, которого я полюбила, и уж точно не безликим именем в новостях, которое так боишься услышать. Он стал для меня чем-то большим, но стоило мне заговорить о нем с кем-то, как меня охватывало чувство, будто я выдаю желаемое за действительное. А ведь, если задуматься, что надо, чтобы человек считался твоим парнем? Одна идеальная ночь? Несколько недель телефонных звонков и сотни эсэмэсок, наполненных обещаниями и планами на будущее? Я провела вместе с Итаном меньше суток, но при этом казалось, будто он знает меня лучше всех в этом мире. Измерить любовь можно не временем, а лишь значимостью отдельных моментов. Некоторые из них забываются, как случайное прикосновение, а другие обрушиваются на тебя и сбивают с ног.
Именно эти мысли крутились у меня в голове, пока мы с Эмброузом мыли вазы, расставляли в них цветы, а затем упаковывали в коробки, чтобы потом ими украсили столы во время репетиционного ужина. Время от времени он выходил проверить собаку и вынести ей немного еды, воды или старое кухонное полотенце, которое я отыскала под раковиной, чтобы сделать из него лежанку. Но большую часть времени мы работали молча. «Люди сами расскажут то, что, по их мнению, вам нужно знать», – сказал он. Но если бы это было так, я рассказала бы об Итане не только ему, но и каждому встречному. Ведь именно это делают люди, когда с ними случается нечто невероятное.
В шесть часов вечера мама и Уильям отправились на репетиционный ужин, отпустив нас с Эмброузом по домам. Я ожидала, что он попросит меня отвезти его с собакой туда, где он планировал провести вечер, но, когда запирала дверь, у обочины остановился «фольксваген-джетта». За рулем сидела симпатичная рыжеволосая девушка с мускулистыми руками в одежде для йоги и с солнцезащитными очками на голове.
– Привет! – окликнула она меня. – Я ищу Эмброуза.
– Он на заднем дворе, – ответила я. – Сейчас подойдет.
– Спасибо.
Она улыбнулась, а затем опустила солнцезащитный козырек и, смотрясь в зеркало, подкрасила губы блеском. Это Милли? Или кто-то еще? Но, конечно же, я не стала спрашивать. К тому же Эмброуз ничего мне об этом не сказал. Мгновение спустя он появился из-за угла, сжимая в руке шарф, на другом конце которого возбужденно подпрыгивал пес.
– Анника! – воскликнул он. – Намасте![8]8
Намасте – индийское и непальское приветствие, означающее «кланяюсь тебе».
[Закрыть]
Она улыбнулась.
– Я не знала, что у тебя есть собака.
– Я полон сюрпризов.
Эмброуз забрался на пассажирское сиденье и похлопал себя по коленям. Как только пес запрыгнул внутрь, Анника, смеясь, погладила его по голове. Эмброуз помахал мне рукой на прощание, и я, кивнув, направилась к своей машине. Когда оглянулась, они уже выезжали со стоянки, а пес высунул голову в окно. По дороге домой я шесть раз переключала радиостанции, прежде чем наконец решила насладиться тишиной.
Глава 8
– Смотри, это Большая Медведица, – сказала я, указывая пальцем в небо. – Видишь? Она похожа на ковш. А под ней – Малая Медведица. А ниже – еще одно созвездие, напоминающее корону. Это Кассиопея.
Итан чуть повернул голову, отчего его волосы скользнули по моей щеке.
– А это что?
– Где именно?
Он поднял руку и обвел пальцем небольшое скопление звезд.
– Вон то созвездие, в самом низу.
– Понятия не имею.
В этот раз он повернулся ко мне лицом.
– Не ты ли говорила, что разбираешься в астрономии?
– Не так уж хорошо, – призналась я, тоже повернувшись к нему. – Ладно, я знаю только три этих созвездия.
Итан рассмеялся, и этот внезапный взрыв смеха показался мне еще более прекрасным вблизи.
– А я уж подумал, что ты сможешь довести нас до отеля, ориентируясь лишь по звездам.
– Нет, так мы точно заблудимся, – сказала я. – Прости.
– Эй, ты хотя бы знаешь названия трех созвездий. А я всегда придумывал свои.
– Собственные созвездия?
– Да, это как чернильные кляксы. О человеке можно многое сказать по тому, что он видит в небе. – Итан вновь посмотрел вверх. – Видишь вон те звезды, образующие причудливый прямоугольник? Я бы назвал это «Помятая корзина для белья».
– Да, но это звучит не так загадочно, как Кассиопея.
– Зато сразу понятно, что ты должен увидеть. – Он вновь ткнул пальцем в небо. Ладно, а вон те звезды слева? Это кухонная лопатка.
Проследив, куда он показывает, я увидела несомненное сходство.
– И о чем говорит тот факт, что ты видишь в небе домашнюю утварь?
– Рад, что ты спросила, – сказал Итан, и я невольно расплылась в улыбке, поняв, что это его любимая фраза. – Думаю, это говорит о том, что я домосед, и об отсутствии воображения.
– А что ты скажешь об этом? – спросила я, показывая на еще одно скопление звезд.
– Прихватка, – без колебаний ответил он.
– А те, что чуть ниже Большой Медведицы?
– Аппарат ЭКГ.
– Но ЭКГ не относится к домашней утвари.
– Ну, может, не у тебя дома.
В этот раз рассмеялась я, а Итан поднял руку, обхватил мой указательный палец и потянул к себе. Наши пальцы переплелись, а когда он опустил руки себе на грудь, я прижалась к нему сбоку.
После танца – медленного, неуклюжего, идеального – мы отправились за край света, вдоль извилистой береговой полосы. Именно тогда он молча и смело взял меня за руку. Через какое-то время мы оказались на темном песчаном пляже, на другой стороне полуострова Колби. Когда вдали показались огни набережной, мы, не сговариваясь, остановились.
– Пока еще нет, – сказал Итан, и я прекрасно поняла, что он имел в виду.
Так что мы опустились на песок и стали смотреть на звезды.
Я всегда нервничала рядом с парнями, в отличие от Джилли, которая, столкнувшись с представителем противоположного пола, будто оживала и начинала сиять изнутри. Я же все время дергалась и придавала слишком большое значение деталям. Например, как парень прикоснулся ко мне или положил руку на плечо. Или насколько сильно стоит прижиматься губами в поцелуе и как часто касаться языком. Словно ожидала, что меня оценивают по какой-то шкале. Поэтому страсть и влечение, которые показывали в кино или описывали в книгах, мне казались чем-то невероятным, слишком переполненными деталями и неловкими моментами.
Но с Итаном все было совершенно иначе. Я чувствовала себя рядом с ним невероятно комфортно. Так что, когда мы стояли у кромки разбивавшихся о песок волн, мне хотелось оказаться как можно ближе к нему. Поэтому, как только Итан поднял вторую руку и провел пальцами по волосам, а затем поцеловал меня, я не думала ни о чем, кроме того, какими на вкус были его губы.
Остаток той ночи, по крайней мере, если верить моим воспоминаниям, мы не отрывались друг от друга и либо держались за руки, либо он клал руку мне на плечо. А в какой-то момент, когда лежали на песке, Итан обхватил меня за талию, чтобы притянуть ближе, и больше не отпускал, даже когда мы двинулись дальше по пустому пляжу. Мы шли около часа или, может быть, больше, пока наконец не оказались на прибрежной прогулочной дорожке.
После долгого пребывания в темноте все вокруг казалось ярким и непривычным, хотя большинство магазинов и кафе еще не открылось. Однако в одном из узких окон горела неоновая вывеска «КОФЕ И ПИРОГ», а у входа были припаркованы два велосипеда.
Я посмотрела на Итана.
– Пора, – сказал он, отвечая на мой незаданный вопрос.
Я стряхнула песок с сандалий и опустила их на дощатый настил. Мои губы горели от поцелуев, а волосы растрепались, и я попыталась привести их в порядок. А когда посмотрела на Итана, то увидела на его виске полоску песка.
– Подожди, – попросила я и подняла руку.
Он тут же наклонил голову навстречу моим пальцам. И хоть это был мимолетный момент, позже я вспоминала его с невыносимой болью в груди. Значимых событий с Итаном у нас не было, поэтому мне оставалось цепляться за эти крошечные мгновения, поскольку совсем не хотелось его отпускать. Вот почему я все еще не могла рассказать нашу историю целиком. Мои воспоминания замирали на тех местах, которые мне хотелось растянуть. Как тот миг на променаде, когда в свете неоновой вывески, он опустил голову, а я зарылась пальцами в его волосы, и к нашим ногам полетели песчинки. Как бы мне ни хотелось, чтобы та ночь продолжалась, до рассвета оставалось всего несколько часов.
Глава 9
– Сейчас?
– Нет.
На мгновение повисла тишина.
– Сейчас?
Я покачала головой, наслаждаясь еще одной секундой тишины. А затем Уильям наконец кивнул мне.
– Что ж, – медленно сказала я, – сейчас.
Эмброуз склонился над носильщиком колец, малышом лет пяти по имени Айра, и сказал:
– Пора идти. – А затем размял ему плечи, как тренер боксеру, перед тем как отправить того на ринг. – У тебя все получится! Иди!
Я вздохнула, когда Айра в своем крошечном смокинге сжал белую атласную подушечку с двумя лежащими на ней кольцами и зашагал вперед. Отвечающая сегодня за РЗР мама полезла в карман, скорее всего, за «Эм-энд-Эмс». «Один, два, три, четыре, пять», – посчитала я про себя, а затем кивнула Эмброузу. Он сказал что-то двум цветочницам – рыжеволосым девчушкам с множеством веснушек, – отчего те захихикали, а затем отправил их вперед. Старшая начала аккуратно подбрасывать перед собой лепестки роз, как я и показывала, а младшая выбросила большую часть из них зараз. Что ж, невозможно добиться всего сразу.
– О боже, как же я нервничаю! – громко выпалила Джули, свидетельница со стороны невесты, когда первая пара из свиты молодоженов двинулась по проходу.
Мама и Уильям окрестили ее ВВ – воровкой внимания, – потому что на вчерашнем репетиционном ужине ее тост растянулся на двадцать минут и закончился всхлипыванием от слез счастья, что явно взбесило невесту. Свадьбы – это сыворотка правды. По крайней мере, так всегда говорит мама. Каким бы вы ни были человеком, здесь проявится ваше истинное лицо.
– У кого-нибудь есть мятная конфетка? – спросила Джули. – Я серьезно. Мне нужна мятная конфетка!
Я потянулась к карману с пакетиком конфет, но Эмброуз опередил меня и шагнул к ней ближе, чтобы пропустить подружку невесты и шафера.
– Она с ментолом, – протягивая конфету, сказал он. – Мне нравится их освежающий и приятный вкус.
– Ох, слава богу! – Джули подхватила конфету, сунула ее в рот и пригладила волосы. – Я хорошо выгляжу? Кажется, у меня потек макияж.
Шафер, с которым ей предстояло идти по проходу, закатил глаза. Это был невысокий, коренастый мужчина с раскрасневшимся лицом, истеричной женой и двумя маленькими детьми, которые носились вокруг словно дикие. Я видела, как он отхлебнул из фляжки, то ли решив, что его никто не видит, то ли просто наплевав на это. Кажется, есть не только люди, которым ты завидуешь, но и те, на месте которых ни за что не хотел бы оказаться.
– Ты сногсшибательна, – сказал ей Эмброуз, когда я направилась к невесте.
Шарлотта стояла рядом со своим отцом и, стараясь сдержать слезы, смотрела на переполненную церковь.
– Взволнована? – задала я вопрос, который мы использовали вместо «Нервничаешь?»
Она кивнула и моргнула, чтобы не заплакать.
– Все пройдет великолепно. Помни главное: это твой праздник!
Ее лицо слегка расслабилось, и я обрадовалась этому маленькому успеху, но затем до нас донесся голос Джули:
– О боже, я следующая. А у меня растекся макияж. У кого-нибудь есть салфетка?
Шарлотта вновь напряглась и сжала кулаки. В глазах ее отца сверкнула злость, а Эмброуз молча протянул Джули салфетку.
Я выглянула в дверной проем и обвела взглядом церковь. Мама, сидя в заднем ряду, смотрела прямо на невесту. Я не сомневалась, что даже оттуда она следила за всеми ее жестами и выражением лица. Не дожидаясь, пока она взглянет на меня, я шагнула ближе к Шарлотте и положила руку ей на локоть.
– Ты выглядишь великолепно, – сказала я.
Сейчас из свадебной процессии здесь оставались только они с отцом, потому что Джули и главный шафер уже шагали по проходу.
– И помни: сегодня твой день, – добавила я.
– А завтра, черт побери, я смогу убить ее, – процедила невеста сквозь зубы, скрытые за идеально накрашенными губами.
– И никто не осудит тебя за это, – спокойно ответила я. – Готова выйти замуж?
Она сделала глубокий вдох, а я наклонилась и в последний раз расправила расшитый бисером шлейф подвенечного платья цвета слоновой кости. Когда я выпрямилась, увидела, что Джули уже заняла свое место и сейчас излишне драматично вытирает глаза салфеткой, пока фотограф, позабыв о главных виновниках торжества, фотографирует ее с разных ракурсов. Когда орган заиграл снова, Уильям незаметно, как мышка, подкрался к Джули и что-то прошептал ей на ухо, а затем все поднялись со своих мест, закрывая мне обзор.
– Ничего себе, – выдохнул Эмброуз несколько минут спустя, когда мы осторожно закрыли задние двери и заняли свои места у бокового входа, чтобы направить всех сюда после церемонии. – Столько напряжения, словно это подготовка к взрыву.
– Если бы Джули сказала еще хоть слово, у нас бы точно случился один, – проворчала я. – Запомни на будущее: мы используем слово «сногсшибательна» только по отношению к невесте, особенно если она может нас услышать.
– Ой, прости, – пробормотал он, – мне показалось, Джули нужно немного приободрить.
– Она всеми силами старалась привлечь внимание к себе, наплевав на то, что оно сегодня должно целиком принадлежать не ей, так называемой лучшей подруге, – ответила я. – И самое худшее, что можно сделать в такой ситуации, – это начать уделять его.
– Мятная конфетка – это внимание?
– Да, если ты сначала не предложил ее невесте.
– Ты хоть понимаешь, насколько безумно это звучит?
Внезапно в дверях появился Уильям, слегка запыхавшись из-за того, что ему пришлось обежать церковь снаружи.
– Господи, эта подружка невесты – просто нечто! Ты видела ее рыдания, словно из мыльной оперы? В какой-то момент я даже испугался, что она упадет в обморок и прервет церемонию.
Я улыбнулась.
– Что ты ей сказал?
– Велел взять себя в руки, вспомнить, ради кого она пришла сюда, и выполнять свои обязанности. – Он раздраженно покачал головой. – Нужно будет не спускать с нее глаз на приеме. Ставлю пять баксов, что она сшибет кого-нибудь в погоне за букетом.
– Уверена, она умирает от желания выйти замуж, – задумчиво произнесла я, наблюдая, как Шарлотта и ее жених взялись за руки.
А вот Джули не было видно вообще.
– Да кому нужна такая несносная жена? – спросил Уильям. – Так и останется навсегда подружкой невесты, пока кто-нибудь не попросит ее об этом.
Такой обмен репликами был для меня весьма привычен, но я заметила, с каким изумлением смотрел на нас Эмброуз.
– Боже, вы ужасны, – сказал он.
– Разве это я только что пыталась привлечь к себе все внимание? – поинтересовалась я.
– Разве это я громко выпрашивал мятную конфету за несколько секунд до того, как моя лучшая подруга пойдет к алтарю? – добавил Уильям.
Эмброуз молча смотрел на нас.
– У него, как и у тебя, отличный слух.
Уильям вытащил телефон и посмотрел на экран.
– Твоя мама написала, что кто-то из гостей громко разговаривает. Мне нужно вернуться.
Я отступила на шаг, и Уильям тут же проскользнул в церковь, а затем двинулся к передним рядам по боковому проходу и остановился у одного из них. Мгновение – и женщина в ярком платье удостоилась его выразительного взгляда, означавшего: «Лучше бы вам помолчать до самого окончания церемонии».
– Это очень странно, – сказал Эмброуз, когда зазвучали обеты молодоженов. – Как ты можешь быть настолько циничной на такой работе? Разве свадьбы не дарят надежду?
– Надежду дарит брак, – возразила я, – а свадьбы – это обычная логистика.
– Он женат? – спросил Эмброуз и кивнул в сторону Уильяма, выразительно посматривавшего на цветочницу, которая переминалась с ноги на ногу и дергала молнию на платье.
– Нет, – ответила я. – И даже никогда не обручался. В последний раз он встречался с отцом моей одноклассницы, но это было еще в средней школе.
Я вспомнила отца Элинор, мистера Бобкина, недавно получившего развод, который познакомился с Уильямом на одном из моих выступлений в седьмом классе. Они встречались около трех месяцев. Но стоило мистеру Бобкину заговорить о покупке мебели, как Уильяма и след простыл. С тех пор у него никого не было, не считая случайных интрижек, чаще всего во время отпусков, куда он ездил с друзьями. Но об этом я узнавала, лишь подслушивая их с мамой разговоры, что случалось редко, потому что Уильям всегда слышал мое приближение.
– А твоя мама? – спросил Эмброуз.
– Тоже. Она так давно одна, что перестала верить в силу любви и романтики. – Осознав, что это прозвучало грубо даже для меня, я добавила: – Все дело в том, что организации свадеб утомят кого угодно. Без шуток. Сегодня ты побывал на церемонии впервые, а к концу лета, наверное, будешь смотреть на все происходящее так же, как мы.
Он покосился на Шарлотту, которая с улыбкой на лице давала клятву жениху.
– Мы? Ты тоже так считаешь?
Я пожала плечами.
– Я не совсем цинична, но не верю в сказки, если ты спрашиваешь об этом.
– В сказки? Ты о чем?
Жених рассмеялся, а вслед за ним – священник и большинство гостей.
– О «жили долго и счастливо, пока смерть не разлучит их».
– Думаю, в это никто не верит.
– Ты ошибаешься, – сказала я. – В это верят невесты, которые приходят к нам с новенькими сверкающими обручальными кольцами на пальцах, мечтая об идеальной свадьбе. Они выбирают цветы, еду, место для церемонии, музыку и даже салфетки, чтобы все было великолепно. И мы соглашаемся на все, потому что это наша работа и мы прекрасно умеем организовывать свадьбы. Но только от них зависит, каким будет их брак. И на это требуется гораздо больше усилий, чем на составление букетов в вычурных вазах.
Эмброуз обдумывал мои слова, пока священник заканчивал церемонию.
– Знаешь, если ты действительно так думаешь, значит, я буду верить в обратное, – через мгновение сказал он. – До этого я присутствовал только на трех свадьбах, и на всех невестой была моя мама. А еще каждая закончилась разводом.
– Выходит, это первая свадьба, за которой ты наблюдал со стороны?
– Ага, – ответил Эмброуз. – Это все равно что увидеть человека за занавеской.
– Мне жаль, – сказала я.
– Нет, все в порядке, – успокоил он. – Потому что, когда я попаду на свадьбу в следующий раз, то не стану раздумывать обо всем, что может пойти не так. Просто буду наслаждаться моментом и вечеринкой.
– Удачи. Мне бы тоже так хотелось, – вздохнула я.
– Ты тоже можешь попытаться.
– Нет, слишком поздно. – Я прокашлялась. – Корабль отчалил. Как только ты видишь, к чему все может привести, от этого уже не отмахнуться. – Я почувствовала на себе его пристальный взгляд и поняла, насколько резко прозвучали мои слова.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?