Текст книги "Обрученная с врагом"

Глава 11

Джинни готовилась к приходу Андре, но, когда он вошел в комнату с непроницаемым выражением лица, она растеряла остатки мужества.

– Я сожалею, – хрипло проговорила она.

И это было правдой. Попытка вмешаться в то, что происходило между Силлой и Андре, оказалась чудовищной ошибкой, которая вылилась в эту катастрофу. Ей стоило просто закрыть глаза на происходящее и оставаться в стороне. Она ведь с самого начала знала – возможно даже, с момента их первой встречи, – что он для нее опасен.

– Я тоже сожалею, – резко ответил он. – Обо всем. – Он покачал головой. – Я так надеялся, так молился, чтобы на этот раз Клотильда оказалась не права…

– Это ничего не меняет! – выпалила Джинни, внутренне содрогнувшись от его слов. – Я все еще собираюсь вернуться в Англию.

– Напротив, – жестко сказал Андре. – Завтра на празднике я объявлю о нашей помолвке, и мы поженимся, как только будут улажены все юридические формальности.

– Нет. Ты не можешь говорить об этом всерьез.

– Ты забываешь, Виржини, – голос Андре стал грозным, – как страдал мой отец, зная, что его единственный ребенок вырос в другой стране, был воспитан другим мужчиной. Неужели ты думаешь, я позволю, чтобы со мной произошло то же самое? Ты считаешь, я буду довольствоваться финансовым содержанием ребенка и редкими визитами? Ни за что!

– Ты не понимаешь…

– Нет, моя красавица, это ты не понимаешь, что я буду чувствовать, если наш ребенок заболеет или с ним случится несчастный случай, а меня не будет рядом, – мрачно произнес он. – Если не увижу его первый шаг, не услышу его первое слово. – Андре помолчал. – Веришь ты в это или нет, помимо всего прочего существует еще и клеймо незаконнорожденного ребенка. «Ублюдок» – отвратительное слово, и некоторые люди не стесняются его использовать. С того самого момента, как моя мать появилась в Терозе, у нее была поддержка и защита папы Бертрана, но она все равно не была неуязвимой. Так же как и я.

Джинни молчала. Она по своему опыту помнила, насколько жестокими бывают дети. У нее никогда не было дорогой модной одежды, а школьные обеды она получала бесплатно, как член малоимущей семьи. Она легко могла представить себе, каким насмешкам подвергался в детстве мужчина, сейчас пристально смотревший на нее.

– А кто защитит тебя, Виржини? Твоя мать? Сомневаюсь.

Она тоже так считала: все попытки последних недель как-то наладить с матерью контакт ничем не увенчались, но Джинни все равно гордо вздернула подбородок.

– Ты априори думаешь о ней самое худшее.

– Я просто хочу, чтобы ты посмотрела в лицо реальности, – он пожал плечами, – и приняла мою помощь и защиту для себя и для нашего ребенка. Мы не должны забывать, что этот ребенок может стать будущим наследником Тероза.

– Ты не считаешь, что для наследника было бы лучше родиться в браке, заключенном по любви, а не расчету?

– Может быть, – пожал он плечами. – В идеальном мире. Но мы должны воспринимать ситуацию такой, какова она есть. – Он подошел к дивану, встал на колени и взял ее за руку. – Виржини, я прошу тебя оказать мне честь стать моей женой. Обещаю, что постараюсь сделать тебя счастливой, – добавил он напряженно.

Джинни посмотрела на его загорелую руку, лежавшую поверх ее белой ладони, и неохотно кивнула.

– Тогда, я полагаю, да. – Она высвободила свою руку. – Я уже не знаю, как тебе сопротивляться, Андре.

– Правда? – Он встал и улыбнулся. – Тогда ты станешь идеальной женой, моя милая. Скажу папе Бертрану хорошие новости.

– Все новости? – с опаской спросила она.

– Почему нет? – Он снова пожал плечами. – Если он сам еще не догадался.

Андре наклонился, и Джинни, поняв, что он собирается ее поцеловать, отпрянула. Он выпрямился и саркастично усмехнулся.

– Можешь держать дистанцию днем, если хочешь. Ночь все компенсирует. Нам обоим, – мягко добавил он, подойдя к двери. – Но я уверен, что ты и так все помнишь.

Он ушел, а Джинни осталась сидеть у камина с бешено стучащим сердцем.

Джинни придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале. Платье из черной тафты смотрелось на ней сегодня даже лучше, чем накануне в магазине. Джинни порадовалась: возможно, сегодняшний праздник – единственный раз, когда ей удастся надеть это платье. Ее ноги, облаченные в тонкие черные чулки и туфли-лодочки на высоком каблуке, казались почти бесконечными.

Как давно она не была на большом празднике! И по правде говоря, она еще никогда не выглядела так привлекательно и сексуально, и, несмотря на вполне реальные опасения по поводу своего будущего, Джинни ощущала радостное возбуждение.

Днем раньше Джинни позвонила и Розине, и Силле, чтобы сообщить, что она выходит замуж, но каждый раз попадала на голосовую почту, и ей так ни разу и не перезвонили. Хотя они все еще могли отдыхать на Сейшелах.

Она спустилась вниз. Стол в центре зала был уставлен едой и освещен свечами в канделябрах. В углу местные музыканты тихонько настраивали инструменты, а две девушки из деревни, одетые в темные юбки и белоснежные рубашки и передники, ждали, готовые обслужить гостей. Гастон, проверявший, все ли готово, тепло и немного смущенно улыбнулся ей и сказал, что барон и месье Андре в гостиной.

Дверь была приоткрыта, и Джинни, остановившаяся, чтобы расправить юбку, услышала голос барона:

– Ты ожидал, что я буду рад? Что приму эту девушку в качестве твоей жены, сынок? Я надеялся, что твой избранницей станет совсем другая женщина.

– Это лучшее, на что я могу надеяться, папа, – ответил Андре. – И виноват во всем только я один.

Джинни застыла. Первым ее порывом было немедленно броситься в свою комнату, собрать вещи и исчезнуть в ночи. Но это было бы трусливым бегством, к тому же она не хотела портить такой важный для замка Тероз праздник, потому что Андре, несомненно, отправится на ее поиски.

Кроме того, Джинни прекрасно понимала, какой будет реакция барона, и было бы лицемерием притворяться, что она оскорблена до глубины души. Поэтому она широко распахнула дверь и вошла в гостиную с гордо поднятой головой и улыбкой на лице.

Мужчины одновременно обернулись, но барон заговорил первым.

– Вы очаровательны, – сказал он, заставив себя улыбнуться. – Правда, Андре?

На какое-то мгновение воцарилась тишина, Андре поджал губы.

– Ты совершенно прав, отец. Ты прекрасна, Виржини.

Джинни неловко пробормотала слова благодарности и поспешила уйти, чувствуя, что лицо ее заливает румянец.

Ей стало чуть легче, когда в замок начали прибывать первые гости, и все, что она должна была делать, – стоять между Андре и его отцом и улыбаться гостям. Люди все прибывали и прибывали, и скоро все лица слились в один сплошной туман.

Когда приехали последние гости, ей удалось незаметно отойти от Андре, оживленно беседовавшего с другими виноделами, и найти тихий уголок, чтобы немного перевести дух. Но почти сразу ее заметила Моник, одетая в темно-зеленое платье.

– Вас не узнать, мадемуазель. Вот что может сделать дорогая одежда и макияж.

– Я не могу позволить себе подобные удовольствия, – холодно отозвалась Джинни.

– Тем не менее сегодня на вас платье от Луизы Вернье, – прищурилась Моник. – Подарок месье Андре за услуги, которые вы ему оказываете, прежде чем вернетесь в Англию? – хихикнула она. – Весьма щедро. Видимо, в постели вы не такая скучная, какой кажетесь.

– Я заплатила за это платье сама. – Голос Джинни предательски задрожал.

– Вы спустили на ветер две тысячи евро? Позвольте усомниться!

– Две тысячи? – Джинни уставилась на нее во все глаза. – Это просто смешно! Оно стоило меньше двух сотен.

– Нет, – язвительно сказала Моник. – Если вы действительно в это верите, вы просто дура! Но месье Андре скоро устанет от вас, так что наслаждайтесь, пока у вас есть такая возможность.

Она отошла, а Джинни так и осталась стоять на месте, обуреваемая массой эмоций, среди которых преобладал гнев.

– Ты действительно заплатил за это платье? – требовательно спросила она у Андре, когда тот подошел к ней.

– А-а-а… – протянул он. – Теперь я понимаю, почему наша дорогая Моник искала тебя. Как мило с ее стороны было рассказать тебе об этом.

– Значит, это правда. – Она сделала глубокий вдох. – Как я могла хоть на секунду подумать, что могу позволить себе хотя бы носовой платок в том магазине? Да я готова швырнуть тебе это платье в лицо!

– Давай не сейчас. – Он даже не пытался как-то успокоить ее. – Нам пора сделать объявление. – Он взял ее за руку и повел к небольшой трибуне, на которой разместились музыканты.

– Дамы и господа. – В зале воцарилась полная тишина. – Вы присоединились к нам сегодня, чтобы вспомнить годовщину барона Эмиля, но у меня есть еще один повод для празднования. К моей большой радости, мадемуазель Мейсон – Виржини – согласилась стать моей женой. Позвольте представить вам будущую баронессу Тероз.

Зал потонул в аплодисментах, когда Андре сделал шаг вперед и протянул Джинни бархатную коробочку. Внутри, мерцая малиновым огнем, лежало рубиновое ожерелье, изображенное на портрете в гостиной. Гости аплодировали и поздравляли новоиспеченных жениха и невесту, когда Андре застегнул ожерелье на изящной шее Джинни, а потом поцеловал ее руку.

Джинни стояла, держа Андре за руку, и заставляла себя улыбаться и отвечать на поздравления. Когда они с Андре спустились с помоста, их немедленно окружили гости с рукопожатиями и поцелуями. Лишь одна гостья стояла в стороне: Моник с ненавистью и недоверием смотрела на Джинни.

Объявление Гастона о том, что ужин подан, немного отвлекло от них всеобщее внимание. Андре сел рядом с Джинни и коснулся кончиками пальцев рубинов, сверкавших на ее шее.

– Они словно созданы специально для тебя, милая, – произнес он и легко скользнул пальцами вдоль выреза ее платья. – Так же как ты была создана для меня. Будь моей этой ночью, Виржини, – прошептал он ей на ухо. – Дай мне знать, что ты принадлежишь мне. – Он напряженно смотрел ей в глаза. – Виржини…

Ее сердце разрывалось от радости и от боли одновременно. Ей так хотелось сказать «да», знать, что всего через несколько часов он тоже будет принадлежать ей. Но она опасалась, что с ее губ могут сорваться слова, которые он не захочет услышать, – «я люблю тебя».

Джинни колебалась с ответом. Она услышала громкий звон дверного колокольчика и увидела, как удивленный Гастон поспешил к входной двери. Пламя свечей вздрогнуло от вихря прохладного воздуха, ворвавшегося в открытую дверь. Джинни сквозь толпу увидела светловолосую женщину. На мгновение она подумала, что это одна из соседок, так и не ответившая на ее приглашение, но сквозь гул разговоров она услышала голос, который знала слишком хорошо:

– Я здесь, чтобы увидеть свою сестру, Вирджинию Мейсон. Пожалуйста, скажите, где она?

Джинни застыла. Силла, одетая в свое фиолетовое пальто, прокладывала к ней путь через толпу гостей. Но она прошла мимо сестры, словно та была невидимкой.

– О, Андре! – Силла явно была на грани истерики. – Я должна была приехать! Все просто ужасно! Я не знаю, что делать. – С рыданиями она бросилась Андре на грудь и вцепилась в его рубашку.

На мгновение в зале воцарилась гнетущая тишина. Затем вошел Жюль со стулом в руках. Он осторожно отцепил плачущую девушку от Андре, усадил ее на стул и заставил выпить бренди, которое успела принести его тетя.

Джинни вдруг превратилась в беспомощного наблюдателя: она понимала, что этот праздник люди забудут нескоро. И прежде всего она сама. Шагнув вперед, Джинни громко сказала на правильном французском:

– Мадам Рамо, будьте так любезны, приготовьте комнату для мой сестры. Она проделала долгий путь, и сейчас ей нужен отдых.

Мадам чопорно кивнула и ушла готовить комнату. Джинни подошла к сестре и положила руку ей на плечо.

– Мама с тобой? Она где-то тебя ждет?

– Мама? – вскочила на ноги Силла, едва не расплескав бренди. – Ты, должно быть, шутишь! Она выгнала меня из дому и не разговаривает со мной с тех пор, как Джон расторг нашу помолвку! Иначе зачем бы я сюда приехала?

Девушки явно приковывали к себе любопытные взгляды гостей, и барон Бертран был явно недоволен.

– Мы поговорим об этом позже. Почему бы тебе не подняться наверх и не принять ванну в моей комнате?

– В твоей комнате? – Силла, казалось, впервые обратила внимание на сестру и уставилась на рубины, мерцавшие на ее шее. – Что тут вообще происходит? Что вы празднуете?

– Среди прочего нашу с Андре помолвку. – Джинни постаралась, чтобы ее голос прозвучал максимально ровно.

– Помолвка, – повторила Силла, задыхаясь от смеха, и посмотрела на Андре, стоявшего с каменным лицом. – Это шутка?

– Напротив, мадемуазель, – заговорил Жюль. – Женитьба нашего будущего барона – дело серьезное, но это и огромное счастье для всего Тероза.

– Но я подумала… – прошептала Силла и вскочила на ноги. – Андре…

Он сделал шаг навстречу Силле, но Жюль снова вмешался:

– Вы явно не в себе, мадемуазель. Позвольте вам помочь.

И прежде чем что-то еще было сказано или сделано, он поднял Силлу на руки и понес ее через зал в сторону лестницы, оставив позади себя изумленное молчание.

* * *

– Ты знала, что она приедет? – сурово спросил Андре. – Может, она тебя предупредила о своем приезде?

Они с Андре были в ее комнате, куда ушли еще полчаса назад, и барон тактично пожелал им доброй ночи. Несмотря на то что гости не спешили разъезжаться, атмосфера праздника изменилась после приезда Силлы, родившего новую тему для сплетен.

– Нет, – возмущенно возразила Джинни. – Конечно нет! Я сказала маме, что мы собираемся пожениться, но я думала, что она проигнорировала это сообщение, как и все остальные. И она явно ничего не сказала Силле.

– Какая ирония, – холодно произнес Андре, – что именно в день объявления о нашей помолвке приезжает твоя сестра, чтобы сказать, что ее отношения с месье Уэльберном подошли к концу.

– Я не понимаю, к чему ты это говоришь?

– Потому что Джонатан теперь снова свободен. Ты, должно быть, в восторге!

«А ты? – подумала Джинни, уязвленная неприкрытой издевкой в его голосе. – Все видели, как ты устремился к ней. Если бы Жюль не вмешался, именно ты отнес бы ее наверх на руках. А ведь всего несколько минут назад ты просил меня провести с тобой ночь».

– Ты слишком серьезно воспринимаешь обычную размолвку влюбленных, – сказала она вслух. – Это все предсвадебный стресс, такое случается иногда.

– Только не в этом случае. – Он помолчал. – Ты поговоришь с ней?

– Утром. Она выпила чашку бульона и травяной отвар мадам Рамо. Пусть поспит.

– Клотильда – очень мудрая женщина, – кивнул он. – Нам всем нужно поспать. Завтра все будет по-другому.

Все уже изменилось. В том числе и рубины, напоминавшие сейчас капли крови на светлой коже Джинни. Она нащупала застежку на шее.

– Я должна их вернуть. Наверное, они хранятся где-то в сейфе…

– Позволь мне.

Джинни постаралась не вздрогнуть, когда он коснулся пальцами ее шеи, пытаясь справиться с тугой застежкой.

– Помочь тебе с платьем?

– Да, – поспешно ответила она, прекрасно понимая, как может закончиться эта ночь.

Черная тафта с легким шелестом скользнула к ее ногам, когда Андре помог ей раздеться. Его руки скользили по ее обнаженной спине, исследуя ее податливое тело.

По крайней мере, она не успела сказать ему «да». Возможно, утром все будет видеться в ином свете. Она могла только надеяться на это.

– Что ж, спокойной ночи, – Джинни выдавила из себя подобие улыбки.

– Спокойной ночи, Виржини. – Он уже почти вышел из комнаты. – Спи сладко.

Утром Джинни постучала в дверь комнаты, в которой ночевала ее сестра.

– А, это ты, – вяло произнесла Силла.

Она сидела на кровати, откинувшись на подушки. Она выглядела очаровательно в синей шелковой ночной рубашке, отделанной кружевом. Рядом с ней стоял поднос с почти нетронутой едой. Джинни отодвинула поднос и села рядом с сестрой.

– Ты не голодна?

– Я не хочу тосты с джемом, – пожала плечами Силла. – Это все, что здесь подают на завтрак?

– Если хочешь, тебе принесут круассаны или блинчики с шоколадом, надо просто сказать, пока прислуга не ушла в булочную. Что произошло у вас с Джоном, Силла? – тихо спросила она.

Силла резко вскинула голову, но вместо ожидаемой вспышки гнева она, казалось, еле сдерживает слезы.

– Ничего нового, – хрипло проговорила она. – Полагаю, путешествие на Сейшелы все усугубило. Я только в самолете обнаружила, что мама оставила телефоны дома, и мы не могли с ним связаться. «Не надо надоедать ему глупыми вопросами» – так она сказала. Когда мы добрались до отеля, я попыталась связаться с Джоном, но трубку взяла его мать, и я отсоединилась. Она меня никогда не любила, а тот факт, что я осталась без гроша в кармане, только подлил масла в огонь. Я должна была оставить его тебе, – мрачно произнесла Силла. – Но Джон – завидный жених, и мать постоянно напоминала мне об этом. И по правде говоря, мне хотелось стать леди и жить в этом роскошном доме. Но вот только мне не хотелось этих бесконечных разговоров о лошадях и сельском хозяйстве, разговоров леди Уэльберн о садоводстве. И ведь это на всю оставшуюся жизнь!

– Ты это не серьезно! – запротестовала Джинни.

– Очень даже серьезно. – Силла теребила в руках край одеяла. – На Сейшелах у меня было время подумать, и я поняла, что, если бы Джон действительно был любовью всей моей жизни, я бы просто не смогла вот так от него уехать. Так что я собиралась предложить ему еще раз подумать, но он меня опередил. – Она нервно покусывала нижнюю губу. – Видишь ли, я однажды нанесла визит Андре в гостинице, и одна из горничных видела, как я выходила из его номера. К тому времени, как я вернулась, слухи успели доползти до владений Уэльбернов. Джон тут же появился у нас дома и потребовал объяснений. – Она пожала плечами. – Я сказала: «Ты не захочешь это узнать» – и вернула ему кольцо. Так что я все рассказала матери. А потом начался сущий ад. – Силла невольно вздрогнула. – Она кричала на меня, говорила, что я совсем спятила, что я унизила ее перед всей округой и она никогда мне этого не простит. Что я могу сдохнуть от голода в сточной канаве, потому что она не позволит мне сесть на шею себе или Говарду.

– Кто такой Говард? – Джинни совсем запуталась.

– Мужчина, с которым она познакомилась за игрой в бридж. Тихий, довольно симпатичный, живет в Хэмпстеде. Похоже, он скоро станет нашим новым отчимом. По крайней мере, моим, – уточнила Силла. – По-моему, о тебе она даже не упомянула.

– Но она только что овдовела, – опешила Джинни. – Он знает об этом?

– Не глупи! Она положила на него глаз, и уже к концу недели он готов был целовать ее ноги. Наша мать – ловкий манипулятор. И конечно, на этот раз брак будет без подвоха, потому что у Говарда уже есть сын и наследник.

– Что ты имеешь в виду?

– Очевидно, у матери с Эндрю было соглашение. – Силла снова пожала плечами. – Он хотел законного наследника, и мать пообещала родить. Но после того, как она родила меня, она уговорила врача перевязать ей маточные трубы, чтобы никогда снова не забеременеть. Она думала, что сможет одурачить Эндрю и придумать какую-то благовидную причину своего бесплодия, но он настоял на полном обследовании, и правда выплыла наружу.

– Боже мой, – резко выдохнула Джинни. – Он, наверное, все рассказал Андре. Вот почему он называл мать обманщицей.

– Но она видела все с совершенно другой стороны, – сказала Силла. – Она хотела богатой и комфортной жизни, поэтому она считала, что цель оправдывает средства. И она по-прежнему так думает. В Говарда она влюблена ничуть не больше, чем была влюблена в Эндрю. – Силла обвела оценивающим взглядом комнату. – Зато, как я погляжу, ты твердо встала на ноги, – едко прокомментировала она. – Кто бы мог подумать.

– Мне жаль, что у тебя выдались трудные времена, – Джинни встала, – но я уверена, что мама в конце концов одумается. К тому же я уверена, Андре позволит тебе остаться до тех пор, пока ты не определишься со своим будущим.

– О, это я уже и так знаю, – улыбнулась Силла и лениво потянулась, глаза ее сияли. – Он уже заходил ко мне и сказал, что я могу оставаться столько, сколько захочу. Так что все в порядке.

Джинни кивнула и направилась к двери, собираясь молча уйти, но она заставила себя заговорить:

– Скажи мне, Силла, что произошло между тобой и Андре в тот день, когда ты пришла в его гостиничный номер?

– Ты не захочешь это знать, – ухмыльнулась она.

Силла рассмеялась, а Джинни бросилась прочь из комнаты.

Глава 12

Мучительно долго тянулись дни и недели. Джинни стало казаться, что она превратилась в стороннего наблюдателя собственной жизни, беспомощно глядя, как Силла взяла на себя роль будущей жены Андре.

Она достигла этого с таким шармом и рвением, которого еще не проявляла до сей поры. Барон Бертран, оправившись от первоначального шока, теперь относился к Силле вполне снисходительно. Даже мадам Рамо, с большим подозрением отнесшаяся к ней поначалу, началу обучать ее основам кулинарии.

Силла взяла на себя значительную часть ежедневных покупок, и Джинни с легкой завистью наблюдала, как она кокетливо общалась с продавцами на практически безупречном французском. В то же время она выказывала неподдельный интерес ко всему, что происходило во владениях барона: она проводила по несколько часов в день на виноградниках, а за ужином обсуждала то, что узнавала.

«А ведь я никогда этого не делала, – с горечью думала Джинни. – Я боялась оказаться слишком вовлеченной в жизнь домена. Глупо начинать задавать вопросы именно сейчас и при этом никому не показать своей ревности, особенно Андре».

Они по-прежнему были номинально помолвлены, но стараниями Силлы помолвка в скором времени могла быть расторгнута, если учесть, что с самого праздника никто больше не упоминал о свадьбе. В те редкие минуты, когда Джинни оставалась наедине с Андре, единственной темой их разговора неизменно было ее самочувствие.

Он никогда не упоминал об утреннем разговоре с Силлой после праздника, оставив Джинни лишь гадать, о чем они еще говорили. И он больше ни разу, ни словом, ни взглядом, не выразил желания проводить с ней ночи. Вместо этого он спал в маленьком домике. И видимо, не один.

Но Джинни запрещала себе об этом думать и решила сконцентрироваться на будущем своего ребенка. Что делать, если отец ребенка больше не хочет его мать? Ведь Андре вряд ли ожидает, что новая невеста будет воспитывать его ребенка от другой женщины, особенно если эта женщина – ее родная сестра. Джинни вздрогнула, представив себе возможные последствия.

Джинни считала, что наиболее разумным решением для Андре было бы отправить ее обратно в Англию вместе с ребенком. Она была уверена, что на алименты он не поскупится, а она сама могла бы работать неполный день, пока ребенок не пойдет в школу. А если мать действительно столь поспешно выйдет замуж и станет жить в Лондоне, возможно, Джинни могла бы жить в коттедже вместо Розины.

По словам миссис Пелэм, с которой Джинни переписывалась, постоянное отсутствие Розины, как и расторгнутая помолвка Силлы все еще были главными темами для сплетен. Новые порядки в кафе не нашли отклика у посетителей, и Айрис начала подумывать о продаже кафе.

«Возможно, я еще смогу вернуться к первоначальному плану, – размышляла Джинни, – и стать новой мисс Финн».

Однако куда бы она ни уехала, что бы ни делала, Андре определенно захочет поддерживать отношения со своим ребенком, и ей самой придется постоянно общаться с ним, как бы ей ни было больно.

Она снова и снова повторяла себе, что сама виновата в том опустошении, которое чувствовала внутри. Отношение Моник Шалу только подливало масла в огонь.

– Младшая сестричка просто прелесть! – восторженно восклицала она. – Очаровательная блондинка. Неудивительно, что все мужчины, включая месье Андре, распушают хвосты в ее присутствии.

– Конечно, – бесцветным голосом соглашалась Джинни.

Ей было прекрасно известно, что замечания Моник были своего рода местью за новую компьютерную систему, которую она так и не освоила в полном объеме. В некотором смысле Джинни была ей благодарна за бесконечные ошибки, которые постоянно нужно было исправлять, а это было делом достаточно кропотливым, поскольку некоторые файлы приходилось полностью восстанавливать.

Кроме частых прогулок с Барни, Джинни особо нечем было себя занять. По крайней мере, исправление ошибок давало Джинни иллюзию занятости, к тому же она совершенствовала свои навыки работы с компьютером, а это определенно сослужит ей в будущем хорошую службу, когда она вернется в Англию. Одна.

Джинни изо всех сил пыталась понять, по какой системе устроен лабиринт файлов, созданный Моник. Казалось, цифры, счет-фактуры и выписки из банковских счетов исчезали в никуда, так что их просто невозможно было проследить. Так что, по всей видимости, между Джинни и Моник в конечном итоге выходила ничья, но она тем не менее испытывала странное беспокойство, которое в принципе можно было отнести к напряженной атмосфере в замке.

В воздухе начинал витать аромат начинающейся весны. Андре предложил нанести отложенный визит в Бон, и Джинни сразу же согласилась, даже если поездка была затеяна ради удовольствия Силлы, а не ее самой.

После тихого Тероза шумные магистрали и большие грузовики, грохотавшие по дорогам, стали для Джинни полной неожиданностью, но, как только она впервые увидела Бон, он полностью завладел ее сердцем.

– О, город просто великолепен! – порывисто воскликнула она, когда Андре повернул через арку в лабиринт узких улочек.

– Твой отчим сказал то же самое, когда я впервые привез его сюда, – улыбнулся Андре и аккуратно припарковался. – Теперь нам нужно немного пройти пешком, но тут все рядом.

Он провел сестер через лабиринт причудливых узких улочек к площади, в центре которой стояло массивное здание с высоким шпилем. Они подошли к массивной двери здания, украшенной изображением саламандры, поедающей муху.

Джинни сделала глубокий вдох и шагнула в другой мир. Она замерла на пороге, задохнувшись от восторга: она оказалась в мощеном дворике и видела перед собой одно из самых удивительных зданий, которые ей доводилось лицезреть.

Здание явно было очень старым, бежевые камни кладки отливали золотом в лучах раннего весеннего солнца. Ее очаровал красочный дизайн высоких столбов, поддерживавших балкон с красивыми мансардными окнами. Над ними была своего рода крыша, Джинни никогда не видела ничего подобного: плитки с геометрическим узором в зеленых, оранжевых и черных тонах с позолоченным флюгером, стремившимся прямо в небо.

– Что это за место? – охрипшим голосом спросила Джинни, повернувшись к Андре.

– «Отель Дье», построенный Николя Роленом, канцлером Филиппа ле Бона. Это была больница для бедных. – Он усмехнулся. – Возможно, как заметил король Франции, чтобы загладить свою вину перед теми, кого разорил. Какими бы ни были истинные мотивы Ролена, здание стало символом нашего региона.

– А сейчас это все еще больница?

– Нет, это музей. Больных перевезли в современные здания лет сорок назад. Но все они, в том числе «Отель Дье», субсидируются из благотворительного фонда, который учредили Николя и его жена.

– Это, наверное, было непросто. – Джинни благоговейно смотрела на удивительный фасад здания.

– Вовсе нет. – Андре покачал головой. – Благотворительный фонд владеет одним из крупнейших виноградников Бургундии. А в ноябре с аукциона продаются их марочные вина самым богатым людям мира, и это приносит порядка пяти-шести миллионов евро.

– Хотела бы я это увидеть, – вздохнула Силла.

– Тогда все, что тебе нужно, – остаться здесь. Выбор за тобой, – тихо проговорил Андре.

У Джинни возникло странное ощущение, будто солнечный свет померк, когда она наблюдала, как он смотрит на Силлу, а она подняла лицо, глядя Андре в глаза. Она заметила, как наливаются нежным румянцем щеки сестры, когда она что-то смущенно прошептала.

Джинни поспешно отвернулась: она прекрасно поняла, что произошло, – на этот раз Силла действительно влюбилась. Взглянув на Андре, она видела, что он тихо улыбнулся и взял ее сестру под руку. Сердце Джинни разбилось на тысячи осколков.

Внутреннее убранство музея было тоже прекрасно, и в других обстоятельствах Джинни получила бы истинное удовольствие от альковных спален с вырезанными из дерева распятиями над кроватями, от огромного хоста с изображением страшного суда.

«Я не имею права разрушить сразу три жизни, поэтому я должна уйти, даже если моя жизнь превратится в ад, – думала Джинни с болью в сердце, рассматривая детали картины с такой тщательностью, будто от этого зависела ее жизнь. – Будет только хуже, если я стану жить с мужчиной, который женится на мне лишь из чувства долга. Да, Силле будет больно и обидно, когда она узнает о ребенке. Но она обязательно простит Андре, потому что любит его. Они обязательно будут счастливы вместе. Я должна в это поверить, должна…»

Когда Джинни, наконец, оторвалась от созерцания картины, она случайно запнулась на выложенном камнем полу.

– Будь осторожна, дорогая. – Андре подхватил ее под руку. Это простое движение отозвалось в ней дрожью.

– Оставь меня в покое! – Джинни выдернула руку. Лицо Андре выражало крайнюю степень удивления, смешанного с болью. Силла молча наблюдала за ними, и Джинни поняла, что ей немедленно нужно как-то разрулить эту неловкую ситуацию. – Прости, – ей даже удалось рассмеяться, – ты меня напугал.

– Ты тоже меня прости, – сказал Андре бесцветным голосом.

Джинни хотелось побыть одной, зализать раны, составить планы на будущее, но, поскольку в данный момент это было невозможно, она решила поиграть в любопытную туристку и скрасить свои последние дни в Бургундии.

К моменту возвращения в Тероз скулы Джинни сводило от улыбок, а голос охрип от постоянных вопросов, которые она заставляла себя задавать. Худшим моментом дня было посещение музея изящных искусств, когда она импульсивно обернулась назад, чтобы поделиться впечатлениями, и увидела, как Силла заглядывает в глаза Андре, положив ему руку на плечо. После этого Джинни полностью сосредоточилась на искусстве.

– Ваш отец хочет видеть вас, месье Андре. – В замке их уже ждал Гастон. – Месье Лабордье и месье Дешанс здесь, – тихо добавил он.

Андре выругался себе под нос.

– Я скоро приду, – сказал он и обратился к Джинни: – Нам нужно поговорить. Для начала ты кое-что должна узнать. О Люсиль.

Джинни отметила, что Силла предусмотрительно скрылась в кухне.

– В этом нет необходимости. – Она вздернула подбородок. – Я не слепая и не глухая, и я прекрасно вижу, что происходит. Это вряд ли можно назвать секретом. Тем не менее я предпочла бы не обсуждать это.

– Должен признать, я шокирован. – Его губы сжались в тонкую линию. – По правде говоря, я надеялся на более милостивый ответ с твоей стороны, Виржини.