Текст книги "Обрученная с врагом"

– Возможно, я его придумаю чуть позже, – боясь выдать свои истинные чувства, Джинни отвернулась от него. – А теперь я бы хотела отдохнуть в своей комнате. Если она все еще моя.

Поднявшись наверх, Джинни легла в кровать и уставилась в потолок, стараясь ни о чем не думать, чтобы физическая усталость взяла свое. Но этому не суждено было случиться: как только она начала погружаться в зыбкий сон, раздался стук в дверь. Поднявшись на локте, она увидела, что в дверь заглянула Силла.

– Я боялась, что ты могла уснуть, – нервно сказала она и присела на краешек кровати. – Я только что говорила с Андре. – Голос ее был напряженным. – Он рассказал мне о твоих чувствах. Но поверь, Джинни, я приехала в Тероз не для того, чтобы влюбиться. Это последнее, чего я ожидала! Я никогда не думала, что могу испытывать такие чувства. Я до сих пор сама себе не верю. – Она неловко улыбнулась. – Я уверена, ты считаешь, что все произошло слишком быстро и поэтому долго не продлится. Но я знаю, что он – тот самый мужчина, который мне нужен. Пожалуйста, ты можешь порадоваться за меня?

«Джинни, мне приснился страшный сон. Можно я буду спать с тобой?»

«Джинни, я потеряла свои карманные деньги. Можешь купить мне конфет?»

«Джинни, не говори маме, что это я разбила вазу!» Эти фразы из детства снова и снова звучали в голове Джинни, напомнив ей об избалованном ребенке, которым всегда была Силла. Маленькая девочка, которая искренне верила, что любую проблему так легко исправить. И она всегда полагалась на старшую сестру, которая все за нее сделает.

– Конечно, я порадуюсь за тебя, Силла, – вздохнула она, немного помолчав. – Мне просто нужно к этому привыкнуть, вот и все. – Усилием воли она заставила себя улыбнуться. – А теперь я действительно хотела бы поспать. Я совершенно выбилась из сил после экскурсии.

Силла кивнула и поднялась, с тревогой глядя на Джинни.

– Это и с тобой может случиться, Джинни. Ты тоже можешь влюбиться, если позволишь себе это.

– Возможно, мне просто не так везет, как тебе. – Она продолжала улыбаться.

Вновь оставшись одна, Джинни уткнулась лицом в подушку и прошептала: «Вот и все».

Она изо всех сил старалась не оплакивать свое разбитое сердце и все то, что она потеряла. Если посмотреть правде в глаза, то она должна признать, что влюблена в Андре. Она влюбилась в него с момента самой первой встречи. Так почему же она с такой ясностью поняла это только теперь, когда все уже безвозвратно потеряно?

Она от души порадовалась, что сумела не расплакаться, когда десятью минутами позже в ее комнату вошел Андре. Джинни села на кровати и посмотрела на него:

– Я думала, у тебя гости.

– Они уже ушли.

– Я уже сказала, что не хочу ничего обсуждать!

– И тем не менее мне есть что сказать. – Его лицо было мрачным. – О нашем с тобой будущем, а не о будущем Люсиль.

Джинни смело встретила его взгляд.

– А я говорю, что у нас с тобой нет будущего. Так что мы должны порвать наши обязательства и разойтись.

– Разойтись? – Он почти выплюнул это слово. – Как мы можем разойтись, если мы навсегда связаны ребенком, которого ты носишь? – Он остановился и покачал головой.

– Я не знаю. Я только знаю, что не могу больше здесь оставаться. Ты должен позволить мне уехать. И чем скорее, тем лучше.

– Я больше не могу возражать против этого, – сказал он после долгого молчания. – Нужно уладить некоторые детали. Мой адвокат, Анри Дешанс, обсудит их с тобой.

– Вероятно, так будет лучше, – кивнула она. – Не волнуйся, Андре, мне немного нужно.

– Тебе не стоило говорить это мне, Виржини, – произнес он с неожиданной горечью в голосе. – Я хорошо умею считать. Каким же я был дураком, что когда-то надеялся на нечто большее. Я сейчас пойду к отцу и расскажу, что мы решили.

– Уверена, он все уже знает. Думаю, мы сделали абсолютно правильный выбор.

– Наоборот, я думаю, он будет глубоко разочарован в нас обоих и обязательно скажет об этом за ужином.

– Это вряд ли будет справедливо по отношению к Силле. Может, ты принесешь за меня извинения и попросишь Клотильду принести мне ужин в спальню?

– Хорошо. Если ты так хочешь.

«Нет, – подумала она, когда он вышел за дверь. – Я не этого хочу. Я просто хочу сохранить свою тайну, пока не уеду отсюда. И скорее всего, навсегда».

Глава 13

Джинни резко проснулась и мгновение лежала неподвижно, пытаясь понять, что именно ее побеспокоило. Она не ожидала, что вообще уснет, но, по всей видимости, все же провалилась в сон, потому что поднос с ужином кто-то унес.

Было еще совсем рано, но какое-то смутное беспокойство заставило ее встать с постели и подойти к окну. Джинни смотрела на виноградники: она с отчетливой ясностью поняла, что будет по ним скучать. И не только по ним.

Джинни приняла душ и стала одеваться, но тут она столкнулась с неожиданным препятствием: молния на джинсах уже не застегивалась. Эта маленькая неприятность придала ей решимости.

«Нужно выйти в Интернет, – сказала она себе. – Именно сейчас, когда я одна в доме. Нужно узнать, когда ближайший рейс до Великобритании. Надо уезжать самой, пока меня отсюда не попросили».

Джинни поднялась в башню, в которой был оборудован офис, и напряглась: из-за двери слышался непонятный шум. Чем ближе Джинни подходила, тем отчетливее понимала, что это звук работающей офисной техники.

Дверь кабинета была приоткрыта. Джинни толкнула ее и увидела Моник Шалу, стоящую на коленях и лихорадочно заталкивающую документы в шредер. Она даже не заметила, что за ней наблюдают.

«Но ее не должно быть здесь! – испуганно подумала Джинни. – Сегодня не ее день. А бумаги, которые она уничтожает, похожи на банковские выписки».

– Добрый день, мадемуазель, – негромко сказала она. – Как дела?

Моник подняла голову, ее лицо было белее бумаги, которую она уничтожала: сейчас она была совсем не похожа на ту холеную женщину, которой всегда казалась. Ее одежда была порядком измята, а волосы давно пора было помыть.

– Вы? – прошипела она. – Что вы здесь делаете?

– По-моему, этот вопрос стоило задать мне. – Джинни сделала шаг вперед.

– Это мое дело, – возразила Моник. – Вы еще здесь не хозяйка!

– Сейчас не ваше рабочее время, – заметила Джинни. – Кто разрешил вам уничтожать документы и почему? – Она заметила, что Моник колеблется, поэтому быстро вытащила вилку шредера из розетки. – Я хотела бы получить некоторые ответы.

– Хотели бы? Хотели бы! – Голос Моник был резким и визгливым. – Да кто вы такая? Всего лишь назойливая английская сучка! Бледная и скучная. – Она неуклюже поднялась на ноги, и Джинни даже с другого конца комнаты могла видеть, что ее пошатывает. – Я считала ее своим другом, а она увела мужчину, которого я любила! Даже когда она уехала, он не смог ее забыть! А когда она вернулась, беременная от другого мужчины, он взял и женился на ней. Невероятно! Он должен был любить меня! – выкрикнула она. – Я могла бы подарить ему родных детей, а не этого английского ублюдка! Когда она умерла, я думала, что у меня снова появится шанс. Поэтому я вернулась в надежде, что он увидит во мне жену, которой я давно должна была стать. – Моник горько рассмеялась. – А он был благодарен мне! В ночь празднования дня рождения барона Эмиля, когда я увидела, как Андре надевает вам на шею фамильные рубины, я потеряла последнюю надежду. Я поняла, что мне еще раз придется оставить Тероз ни с чем. – Она покачала головой и сухо улыбнулась одними губами. – Но не в этот раз. Многолетняя преданность заслуживает щедрого вознаграждения от Дюшаров, и я его взяла.

Джинни застыла. Бог мой, она воровала деньги! Значит, компьютерные сбои были неслучайны. Если так, то это реальная проблема. Джини стало страшно.

– Я уверена, что барон Бертран очень ценит вас, мадемуазель, – тихо сказала она. – Почему бы вам не найти его, тогда вы смогли бы обо всем поговорить. До того, как вещи примут серьезный оборот, – осторожно добавила она.

Глаза Моник сверкнули злобой.

– Вы имеете в виду, до того, как меня отправят в полицию? Вы просто дура! Они никогда этого не сделают. Бертран знает, сколько мне должен, и он вполне может пережить эту потерю. Он не захочет шумихи. Для гордого имени Дюшаров вполне достаточно позорной аферы, которую провернула ваша сестрица. К тому же я достаточно умна, чтобы продумать пути отступления. Они будут рады просто отпустить меня на все четыре стороны.

– Вы говорили, что любите месье Бертрана, – прошептала Джинни. – Вы не можете с ним так поступить.

– Любовь? – мадемуазель Шалу презрительно рассмеялась. – Что вы можете знать о любви, если в ваших венах вместо крови течет вода? Неудивительно, что месье Андре развлекается в другом месте. Большего вы и не заслуживаете. – Она потянулась за большой кожаной сумкой и сложила в нее оставшиеся счета. – Ну что ж, я уже закончила.

– А я – нет. – Джинни вздернула подбородок. – Потому что вы не уйдете отсюда просто так. Я иду к месье Бертрану.

Она развернулась и начала быстро спускаться по лестнице. Моник догнала ее и изо всех сил толкнула в спину. Джинни попыталась ухватиться за шелковую веревку, прикрепленную к стене и служившую перилами, но промахнулась и начала падать вперед. Джинни кубарем скатилась по оставшимся каменным ступеням и врезалась в дверь. Она почувствовала вспышку боли в голове и отключилась.

Яркий свет так назойливо проникал под закрытые веки, что темнота казалась спасительной. Джинни хотела попросить выключить свет, но язык ее не слушался.

Она как сквозь вату слышала чей-то голос. Ей пришлось изо всех сил напрячь слух, чтобы расслышать слова.

– Виржини, ангел мой, любовь моя. Проснись, милая. Прошу, посмотри на меня.

Голос был знакомым, она никак не могла уловить смысл слов. Джинни попыталась открыть глаза, но это требовало слишком много усилий. К тому же у нее так сильно болело все тело, как будто ее били палками. Ей так хотелось уснуть, ни о чем не думать и скользнуть в блаженную темноту, но настойчивый голос не давал ей отключиться.

– Милая, моя, родная, – звал ее знакомый голос. – Очнись.

Раздавались и другие голоса, но она узнала только Силлу, звавшую ее напряженным голосом.

– Джинни, пожалуйста, поговори со мной! Скажи, что с тобой все в порядке.

Когда она наконец подняла непослушные веки, она увидела, как солнечный свет из раскрытого настежь окна освещает светло-голубые стены.

«Где я? Что со мной случилось?» – не понимала она.

Она медленно повернула голову, пульсирующую болью, и увидела небритого, взъерошенного Андре, прикорнувшего в кресле рядом с ее кроватью.

Он выглядел ужасно, и ее сердце мгновенно наполнилось любовью и жалостью к нему. Она практически перестала ощущать боль, вспомнив, что он ей недавно шептал. Но она тут же вспомнила, что это был всего лишь сон.

Она едва слышно прошептала его имя охрипшим голосом, но он услышал и мгновенно открыл глаза. Он молча смотрел на нее, а потом вскочил с кресла и помчался к двери.

– Филипп! – крикнул он.

Через несколько секунд комната наполнилась людьми во главе с худым смуглым мужчиной с живыми карими глазами и козлиной бородкой. Он светил Джинни в глаза чем-то вроде карманного фонарика, измерял ей кровяное давление, прежде чем спросить на правильном английском, знает ли она, какой сегодня день. Джинни потребовалось некоторое время, чтобы ответить, сразу сообразить она не смогла.

– Вы знаете, почему вы здесь? – продолжал спрашивать доктор. – Что с вами случилось?

Мгновение Джинни молчала, а потом словно занавес приподнялся с ее затуманенного мозга: она вспомнила, как ее толкнули…

– Я упала, – прохрипела она. – С лестницы.

– Хорошо. – Он одобрительно кивнул. – Вы сильно ушиблись, но ничего не сломали. Вы меня понимаете?

– А ребенок? – с трудом выдохнула Джинни. – Я потеряла ребенка?

– К счастью, нет. – Он позволил себе улыбнуться. – Как я уже сказал Андре, падение не всегда приводит к выкидышу. Жизнь ребенка в полной безопасности. Нет, наша главная забота сейчас – ваше сотрясение мозга. Мы проведем еще несколько тестов, но внутреннего кровотечения нет, так что ваши повреждения не слишком серьезны.

– Андре… я должна поговорить с ним. Он кое-что должен знать. Это очень важно.

Доктор укоризненно пощелкал языком.

– Гораздо более важно, чтобы вы как следует отдохнули, мадемуазель. Но я разрешу вам ненадолго увидеться с женихом, если вы примете обезболивающее и снотворное. Вам обязательно нужно поспать, когда Андре уйдет.

Джинни послушно проглотила таблетки.

Вошедший в комнату Андре выглядел так, словно не спал несколько суток кряду. Кажется, доктору стоит прописать снотворное и ему тоже. Андре взял стул и присел рядом с ее кроватью.

– Филипп сказал, ты просила меня зайти, – слегка заикаясь, проговорил он. – Ты хотела мне что-то сказать?

– Это Моник Шалу, – выдохнула она, нервно теребя край одеяла. – Я застала ее в офисе уничтожающей банковские выписки. Она крадет деньги, и, вероятно, довольно много. Я собиралась сказать тебе об этом, когда упала…

Повисло напряженное молчание, и когда Джинни осмелилась взглянуть на Андре, то увидела, что он был смертельно бледен. Неудивительно: это последнее, что захочешь узнать о человеке, которому доверял много лет.

– Думаю, ты имела в виду: когда тебя толкнули, – уточнил он. – Моник призналась и в этом тоже.

– Призналась? – эхом повторила она.

– Ну да, – сказал он. – В данный момент она дает полиции показания.

– Ты не должен ей позволить сделать это! – Джинни попыталась сесть на кровати, но не смогла. – Она собирается говорить о Силле гадости в суде! О ее замужестве… Это будет ужасно для всех.

Он пожал плечами.

– Моник – ужасный сноб, это и так все знают. И если папа одобряет брак – а он одобряет, – что еще имеет значение?

– Конечно. Ты совершенно прав, – едва слышно проговорила она. Она немного помолчала, чтобы взять себя в руки. – Как ты узнал о Моник?

– Жан Лабордье из банка «Креди режиональ» уведомил нас, что была создана новая учетная запись на имя нашего владения, и он хотел получить письменное подтверждение. Как ты понимаешь, учетная запись оказалась фальшивой, – скривился он. – Но мы договорились с управляющим, что счет будет оставаться открытым, чтобы посмотреть, что будет дальше. А дальше мы выяснили, что Моник оставила свою квартиру, и отец несколько раз пытался поговорить с ней, практически предупредить ее, но все было бесполезно.

– Как она могла так поступить с твоим отцом? Она же говорила, что любит его.

– Потому что любовь не была взаимной, – сказал он с неожиданной резкостью. – А она так и не поняла, что значит прощать.

– Это непростой урок…

– Я и так это знаю. – Андре помолчал. – Вчера позвонил Жан и сказал, что сто тысяч евро были переведены на новый счет. Сегодня утром Моник арестовали, и покушение на убийство добавлено к списку обвинений.

– Мне кажется, это уже слишком, – ахнула Джинни.

– Ты считаешь? – жестко спросил он. – Ты едва не проломила себе череп! Ты хоть представляешь, что я вчера пережил, когда ты не приходила в сознание? Когда Филипп пытался предупредить меня, что у тебя может быть кровоизлияние в мозг вследствие полученного удара? Ты могла потерять нашего ребенка, – добавил он дрожащим голосом.

– Тем не менее я здесь, и скоро все снова будет хорошо, – на удивление ровно сказала она. – Достаточно хорошо, чтобы уехать и позволить тебе зажить собственной жизнью.

– Премного благодарен, – произнес он с горечью. – А теперь, в отличие от Моник, кажется, я должен суметь простить тебя. Надеюсь, ты найдешь свое счастье, в котором мне было отказано. Все, о чем я мечтал, я мог бы обрести с тобой. Потому что ты – любовь моей жизни.

Несмотря на боль во всем теле, Джинни выпрямилась.

– И ты еще смеешь говорить мне это? – недоверчиво спросила она. – Можно подумать, ты обвиняешь меня за разрыв помолвки, в то время как сам собираешься жениться на моей сестре!

– Жениться на Люсиль? – Его темные брови поползли вверх от неподдельного удивления. – Что за бред?

– О, только не надо притворяться! – возмутилась Джинни. – Ты переспал с ней еще в Англии, а когда она приехала сюда, вы возобновили интрижку. Или ты станешь отрицать, что сам предложить ей оставаться в замке столько, сколько она захочет?

– Нет, не стану. Но не ради себя, а ради Жюля. Я видел, что и его сразила стрела амура. Жюль попросил меня уговорить ее остаться, и я не смог ему отказать.

– Жюль? – переспросила Джинни. – Ты имеешь в виду Жюля Рамо?

– А ты знаешь другого Жюля? – нетерпеливо сказал Андре.

– И ты хочешь сказать, – осторожно подбирая слова, произнесла Джинни, – что Жюль и Силла собираются пожениться?

– Да. Невероятно, но это так. Что поделаешь – любовь.

– Ну да, – с сомнением сказала она.

– Ты не видишь в Жюле достойную пару для сестры? Напрасно. Жюль – сильная личность, именно такой мужчина ей нужен. С ним она превратится в настоящую женщину, а не избалованную капризную девочку, заявившуюся в мой гостиничный номер оттого, что ей наскучил жених.

– Это она так сказала? – ахнула Джинни.

– Конечно, – сухо ответил Андре. – И она была явно шокирована, когда я сказал ей, что она напрасно тратит время, и отравил ее восвояси.

– Но она дала мне понять, что вы переспали.

– Она уже совсем другой человек, Виржини. Спроси ее снова – и она скажет правду. Но когда она приехала сюда, явно вознамерившись наделать пакостей, которые непосредственно коснулись бы меня, они с Жюлем начали проводить много времени вместе. Я не был уверен в искренности ее чувств до нашей поездки в Бон. Я должен был выяснить, действительно ли она собирается прожить всю свою жизнь здесь, в Бургундии, или она решит, что Англия ей подходит больше. Я не мог позволить ей разбить сердце Жюля так же, как ты разбила мое.

– Но ведь ты привез меня сюда только из чувства вины, потому что я могла забеременеть!

– Да, чувство вины действительно имело место, – признал он. – Потому что я втянул тебя в отношения, к которым ты не была готова. Но я хотел вернуться сюда с тобой, моя милая, потому что прекрасно понимал, что жить без тебя уже не смогу. – Он помолчал. – Когда я приехал в дом отца на оглашение завещания, я был уставшим, я был чертовски зол, потому что знал, что это может привести к большим проблемам. А потом дверь открылась и на пороге стояла ты, с собакой отца, как будто ждала именно меня. Я заметил, какой бледной и несчастной ты была, и мне захотелось взять тебя на руки и защищать от всех невзгод. Уже в тот самый момент я знал, что нет большего счастья, чем каждый день приходить в дом, в котором ты будешь меня ждать.

– Но ты по-прежнему злился, – дрожащим голосом сказала она.

– Это правда, – признался Андре. – Потому что случилось то, чего я никак не ожидал, а я не люблю внезапных потрясений. И по правде говоря, я вовсе этого не хотел. Да, я собирался когда-нибудь жениться, но потом, в отдаленной перспективе. Но ты, моя дорогая, изменила мое мнение на этот счет.

– Но я не красивая. – Джинни отвернулась, чтобы Андре не увидел подступивших к ее глазам слез. – Силла всегда была красивой.

– Виржини, дорогая, – мягко сказал он, – любимая моя дурочка, для меня ты всегда будешь самой красивой женщиной на свете. А в ночь нашей помолвки ты – в черном платье, с рубиновым колье на шее – была самим совершенством. Бог мой, – он покачал головой, – я так сильно хотел тебя, что едва не сошел с ума.

– Ты попросил меня провести с тобой ночь, – пробормотала она. – Но ты ко мне так и не пришел. И ты стал ночевать в домике.

– Потому что я не был уверен, что смогу держать себя в руках. – Он криво ухмыльнулся. – Клотильда сказала, что секс в первый месяц беременности не всегда может хорошо сказаться на ребенке. А поскольку ребенок – единственная причина, по которой, как мне казалось, ты была со мной, я не мог рисковать. – Он помолчал. – А как только ты поняла, что Джонатан Уэльберн снова стал свободным мужчиной, ты вряд ли позволила бы мне прикоснуться к себе. Ты оттолкнула меня, заставив поверить, что он все еще тебе небезразличен. И если ты меня больше не хотела, как я мог удерживать тебя при помощи брака без любви? – Он вздохнул. – Папа рассказывал, что очень переживал из-за того, что моя мать вышла за него замуж без любви. Хотя со временем она очень привязалась к нему и была благодарна за все, что он для нее сделал. Но он не хотел, чтобы я повторил его судьбу.

– Я думала, что ты влюблен в мою сестру, – прошептала она. – Что она заняла мое место. Я думала, что, если смогу дистанцироваться от тебя, мне будет не так больно. Но мне было в тысячу раз хуже…

– Прости меня, родная. – Он прижался лбом к ее ладони. – Я только хотел, чтобы ты больше отдыхала, по крайней мере, пока у тебя не пройдет токсикоз. Я надеялся, что Люсиль будет тебе помогать. Клотильда сказала мне, что ты вовсе не такая сильная, какой хочешь казаться.

Губы Джинни распылись в улыбке.

– Ну, мы с малышом пережили падение с лестницы, так что мы вовсе не такие хрупкие, как ты мог подумать.

Андре держал ее тонкую ладонь в своих руках, как самую дорогую вещь на свете. Он поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал каждый пальчик. Он почувствовал, как она задрожала от удовольствия, и улыбнулся, с нежностью глядя ей в глаза.

– Как думаешь, когда заживут твои синяки, мы сможем устроить репетицию медового месяца?

– Только при одном условии, – предупредила она. – Я хочу, чтобы с Моник Шалу сняли обвинения в причинении мне вреда. Я не хочу становиться еще одной причиной ее бед.

– Ты действительно хочешь этого? – Андре покачал головой. – Господи, Виржини, когда я увидел тебя лежащую на полу, я подумал, что потерял тебя!

– Нет, ты нашел меня, – мягко возразила она. – Возможно, мы обрели друг друга благодаря ей.

– Хорошо, – вздохнул он. – Пусть будет так, как ты хочешь.

Джинни зевнула.

– О нет, – простонала она. – Я разрешила дать себе снотворное.

– Тогда спи. – Андре все еще держал ее за руку. – Надеюсь, ты увидишь меня во сне, мой ангел. А когда ты проснешься, я все еще буду здесь.

– Обещаешь? – Она начала погружаться в сон.

– До конца наших дней, – прошептал он, но Джинни его уже не слышала. – Я клянусь.