Текст книги "Обрученная с врагом"

Сара Крейвен
Обрученная с врагом

Inherited by Her Enemy

© 2015 by Sara Craven

«Обрученная с врагом»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

Глава 1

Джинни Мейсон помахала рукой, благодарно улыбнулась последнему уходящему и закрыла тяжелую входную дверь, глубоко вздохнув. Был холодный январский вечер.

Услышав, как зарычал за дверью автомобильный двигатель, она с усмешкой подумала, что это, пожалуй, была самая тяжелая часть сегодняшнего дня. По крайней мере, она на это надеялась.

Часовня при крематории была полна, потому что отчим Джинни, Эндрю Чарльтон, был уважаемым членом местного сообщества и хорошим работодателем, хотя он совсем недавно ушел на пенсию с поста главы собственной инжиниринговой компании, причем весьма успешной. Но лишь немногие приняли приглашение Розины Чарльтон вернуться в дом усопшего к щедро накрытому столу, и всего несколько человек остались допоздна.

Джинни с некоторой обидой предположила, что старожилы относятся к ним с матерью как к чужакам и считают, что Эндрю должен быть похоронен рядом с первой женой по окончании церковной службы.

Или, возможно, прошел слух о планах матери. Сегодня Розина выступала задумчивой, любезной хозяйкой большого дома, такой хрупкой и изящной в траурном платье. А еще вчера она сварливо заявляла, что не может дождаться момента, чтобы поскорее продать этот дом со всем его старьем, чтобы начать новую жизнь на новом месте.

– Пожалуй, юг Франции, – мечтательно произнесла она. – Одна из этих роскошных вилл в горах, обязательно с бассейном. Внуки будут в восторге, когда приедут в гости, – добавила она и выразительно посмотрела на младшую дочь.

– Мама, ради бога! – нетерпеливо воскликнула Лусилла. – Мы с Джонатаном только что обручились. Мы пока не собираемся заводить детей.

Силлу трудно было в чем-то обвинять. Она всегда была хорошенькой, в то время как сама Джинни, по словам матери, была вся в отца. Ее кремовая кожа и стройная фигура не компенсировали того, что волосы были светло-каштановыми, а не золотистыми, глаза – серыми, а не небесно-голубыми. И лицо ее можно было назвать ничем не примечательным.

А вот Силла была поистине «золотой девочкой», избалованной с самого рождения всем, чем только было можно. Даже Эндрю дрогнул перед ее красотой.

Когда она вернулась домой, закончив свое дорогостоящее обучение в одном из колледжей Швейцарии, Эндрю что-то пробормотал о том, что ей стоит набраться опыта и начать работать.

И когда она приглянулась единственному сыну сэра Малкольма и леди Уэльберн и ухаживания стремительно перешли в помолвку, Эндрю лишь безропотно кивнул, словно уже прикидывал стоимость грядущей свадьбы. К сожалению, до свадьбы он не дожил. От этой мысли горло Джинни болезненно сжалось. Она вспоминала высокого, худощавого мужчину, привнесшего покой и безопасность в их жизни в последние десять лет.

У нее до сих пор не выдалось достаточно времени для скорби по отчиму. Ее мать и Силла были в настоящей истерике и требовали от Джинни всего ее внимания. А потом Розина сказала о своем решении как можно скорее продать дом, и это произвело на нее эффект разорвавшейся бомбы.

Мать с вызовом заявила, что ничего ее здесь не держит: Силла выходит замуж за Джонатана, и он позаботится о ней.

– А у тебя есть работа в этом забавном кафе, Вирджиния, – добавила Розина. – Уверена, кто-нибудь в деревне сдаст тебе комнату.

У Джинни на кончике языка вертелось едкое замечание, что кафе – не просто работа, а задел на будущее, да и без ночлега она не останется. Но Джинни решила промолчать.

Она отошла от двери и на мгновение застыла в нерешительности, прислушиваясь к тихому бормотанию на кухне и позвякиванию фарфора и столового серебра: пожилая экономка Эндрю, миссис Пелэм, убирала оставшуюся еду, которую, видимо, придется доедать до конца недели.

Миссис Пелэм – еще одна проблема, которую ей придется решить. Нет, старушка не строила никаких иллюзий, она прекрасно знала, что Розина пыталась избавиться от нее с тех пор, как стала жить в Бэрроудин-Хаус, используя в качестве оправдания почтенный возраст экономки. Но Эндрю стойко игнорировал все ее намеки. Когда миссис Пелэм решит выйти на пенсию, она сама ему скажет об этом. Джинни знала, что должна помочь с уборкой, как и с большинством других домашних дел в эти непростые дни, из уважения к возрасту миссис Пелэм и мучившему ее артриту, но она должна была убедиться, что все готово к оглашению официального завещания Эндрю.

– Что за нелепый спектакль! – язвительно сказала Розина. – Мы – единственные наследники.

Тем не менее мистер Харгривз, адвокат, который всегда вел все дела Эндрю, был непреклонен: пожелания клиента должны быть соблюдены.

Кабинет всегда был самой любимой комнатой Джинни – стены были заняты стеллажами с книгами, а она любила удобно устроиться в кресле у камина, погрузившись в книгу, пока Эндрю работал за своим письменным столом.

Она не входила сюда со дня смерти отчима, и ей пришлось собраться с силами, чтобы заставить себя открыть дверь. Джинни до сих пор не верилось, что, открыв дверь, она не увидит там приветливо улыбающегося ей Эндрю. Но в комнате все еще ощущалось живое присутствие. Барни, пятилетний лабрадор ее отчима, растянулся на ковре перед камином. Когда Джинни вошла, пес завилял хвостом.

– Бедный мальчик, – вздохнула Джинни. – Ты думал, я забыла про тебя? Обещаю, мы с тобой обязательно погуляем, как только закончится оглашение завещания.

Барни, разумеется, был еще одной проблемой. Мать терпеть не могла собак и уже не раз заговаривала о том, чтобы отвезти пса к ветеринару и усыпить его. Джинни становилось дурно от одной только мысли об этом.

Джинни растопила камин, убедилась, что стульев будет достаточно для всех, и распахнула тяжелые шторы, закрывавшие французские окна кабинета. В окне она увидела, как мелькнули фары приближающегося к подъездной дорожке автомобиля, и подумала, что мистер Харгривз, отличавшийся невероятной пунктуальностью, приехал рановато.

Через несколько минут раздался звонок в дверь, и Джинни с удивлением заметила, что Барни последовал за ней к входной двери, взволнованно поскуливая. Должно быть, он подумал, что это вернулся Эндрю после долгого отсутствия. У Джинни в горле снова встал ком. Она удержала пса за поводок.

– Добрый вечер, – начала Джинни, но обращение «мистер Харгривз» так и не прозвучало.

Человек, стоявший у входной двери, вовсе не был адвокатом Эндрю. На мгновение Джинни показалось, что мужчина, появившийся перед ней, был сгустком темноты: распахнутое черное пальто было надето поверх угольно-черного костюма, на левом плече висела черная кожаная сумка на длинном ремне. Волосы посетителя тоже были темными и блестящими как вороново крыло, хотя и немного растрепанными.

Мужчина был высок, с худым загорелым лицом и темно-карими глазами под тяжелыми веками. Не красавец, отметила про себя Джинни: тонкогубый, упрямый рот, нос с горбинкой был явно когда-то сломан, и волевой подбородок.

И все же, каким-то странным образом, он показался ей смутно знакомым, и это не на шутку встревожило ее.

Но у Барни не было никаких сомнений относительно незнакомца.

– Барни, сидеть! – Голос Джинни слегка дрогнул, но собака безропотно ей повиновалась, глядя снизу вверх с немым обожанием. – Прошу прощения, он обычно не ведет себя так с незнакомыми людьми.

Мужчина наклонился и ласково почесал пса за ухом.

– Ничего страшного, – ответил он низким с хрипотцой голосом. Заметный акцент выдавал в нем приезжего.

Незнакомец выпрямился, и Джинни поняла, что теперь она стала объектом изучения. Лицо мужчины ровным счетом ничего не выражало, но она почувствовала, что увиденным он явно не впечатлен.

– Простите, мы вас ожидаем?

– Меня ожидает мистер Харгривз, – сказал мужчина. – Он позвонил мне и попросил встретиться с ним здесь.

– Понятно, – протянула Джинни. – Что ж, тогда проходите.

Она развернулась и направилась в кабинет. Она знала, что мужчина следует за ней в сопровождении собаки.

– Подождите, пожалуйста, здесь. Хотите кофе?

– Спасибо, не нужно.

– Мистер Харгривз должен приехать с минуты на минуту.

Незнакомец ответил легким кивком, положил свою сумку на стул и снял пальто. Его рубашка оказалась жемчужно-серой, верхняя пуговица была расстегнута.

Осознав, что, слишком пристально разглядывает гостя, Джинни пробормотала что-то о своей сестре и матери и вышла из кабинета.

Розина поднялась с дивана и расправила юбку.

– Полагаю, мистер Харгривз уже прибыл и мы можем наконец покончить с этим фарсом?

– Нет, это не он. Видимо, кто-то из его офиса.

Джинни слегка нахмурилась, вспомнив загорелые мозолистые пальцы мужчины, гладившие собаку. Так выглядят руки человека, работающего скорее на земле, чем в офисе.

Звонок в дверь прервал ее мысли. Она уже направилась к двери, но мать остановила ее.

– Оставайся здесь, Вирджиния. Открывать дверь – работа миссис Пелэм. Пока она еще живет под этой крышей, – злобно добавила она.

Дверь гостиной открылась, и в нее вошла миссис Пелэм, опираясь на трость.

– Мистер Харгривз прибыл, мадам. Я проводила его в кабинет.

– Я скоро присоединюсь, – кивнула Розина.

Они с Силлой поднялись наверх поправить прически и освежить макияж. Для Джинни было достаточно того, что она выглядит аккуратно в серой юбке и кремовом джемпере. Она вспомнила, что у них еще один гость, и взяла с собой стул по пути в кабинет.

Войдя в кабинет, она увидела, что незнакомец оживленно беседует с адвокатом. Мистер Харгривз немедленно прервал разговор и поднялся на ноги, чтобы взять стул из рук Джинни.

– Я очень сожалею о вашей утрате, мисс Мейсон, – тихо проговорил адвокат. – Я знаю, как близки вы были с отчимом.

В кабинет вошли Розина и Силла, их блестящие светлые волосы контрастировали с черными платьями. Спутник мистера Харгривза оглянулся и остановил свой взгляд на изысканно меланхоличной Силле.

– Что здесь делает собака? – Розина остановилась посреди кабинета. – Вирджиния, ты прекрасно знаешь, что его место на кухне.

– Почему бы не пойти на компромисс? – заговорил незнакомец. Он щелкнул пальцами, и пес послушно поднялся с ковра и спрятался под столом.

Джинни испуганно подумала, что помощник адвоката не станет так вести себя в присутствии своего босса. И акцент у него определенно иностранный. Да кто же это такой?

– Ну, знаете ли! – начала возмущаться Розина.

Джинни взяла мать за руку и предупреждающе сжала ее. Она подвела Розину к большому креслу у камина, а сама села на подлокотник, искренне надеясь, что ее шестое чувство, предупреждавшее об опасности, на этот раз ошибалось.

Мистер Харгривз стал зачитывать завещание, начав с небольшого имущества, завещанного садовнику и различным благотворительным организациям. Он также назначил щедрую пенсию Маргарет Джейн Пелэм «в знак благодарности за долгие годы преданной службы» и передавал в ее владение небольшой деревенский земельный участок.

Джинни считала, что старая экономка должна была сама все это услышать, но мать категорически отвергла эту идею.

– Теперь мы подошли к основным положениям завещания, – сказал адвокат, и Розина напряженно подалась вперед. – «Для моей жены, Розины Элейн Чарльтон, я назначаю ренту в сорок тысяч фунтов, которая будет выплачиваться первого января каждого года. А также передаю в пожизненное пользование коттедж, ремонт и обслуживание – за счет моих фондов».

– Рента? Коттедж? – Розина вскочила на ноги, ее голос дрожал. – О чем вы говорите? Здесь какая-то ошибка!

– Мама, – Джинни усадила ее обратно в кресло, – дай мистеру Харгривзу закончить.

– Спасибо, мисс Мейсон, – откашлялся адвокат, стараясь скрыть неловкость. – Есть еще один главный и последний пункт. – Он помолчал. – «Все остальное свое имущество я, будучи в здравом уме, завещаю своему единокровному сыну, Андре Дюшару».

Стояла оглушительная тишина. Джинни уставилась на молодого мужчину, сидевшего рядом с адвокатом, его лицо ничего не выражало. Значит, Андре. Французский аналог имени Эндрю. И каким-то непостижимым образом Барни понял, что он – член семьи.

– Сын? – переспросила Розина, повысив голос. – И вы говорите мне, что Эндрю оставил все абсолютно все – какому-то ублюдку? Какому-то французишке, о котором мы никогда не слышали?

– Зато я о вас премного наслышан, мадам, – вкрадчиво произнес Андре Дюшар. – Счастлив наконец познакомиться с вами.

– Счастлив? – резко рассмеялась Розина. – Счастлив оттого, что лишил меня наследства? Рано радуешься!

Джинни положила руку на плечо матери.

– Простите, мистер Харгривз, думаю, мы все сейчас находимся в шоковом состоянии. Как уже сказала моя мать, мы не имели ни малейшего представления о существовании господина Дюшара. Но я полагаю, Эндрю был полностью уверен в своем наследнике.

Мистер Харгривз снял очки и тщательно их протер.

– Вообще-то да. Мистер Чарльтон всегда знал, что у него есть сын, и юридически признал свое отцовство в соответствии с французским законодательством. У меня также есть фотографии и письма, датированные временем, когда родился Андре, мой отец хранил их все это время в сейфе нашего офиса. – Адвокат сделал небольшую паузу. – Дело в том, что на тот момент миссис Джозефина Чарльтон еще была жива, и наш клиент не хотел ее расстраивать.

– А как насчет моих чувств? – со слезами в глазах спросила Розина. – За десять лет преданности я получила лишь жалкую лачугу!

Джинни едва не застонала, увидев язвительную ухмылку Андре. А потом он пристально посмотрел на нее, и Джинни поспешно отвела взгляд.

– Мама, почему бы тебе не подняться наверх и не прилечь? – мягко предложила она. – Я попрошу миссис Пелэм сделать тебе чай…

– Я ничего не желаю от этой женщины! Неужели ты не понимаешь, что Эндрю относился ко мне так же, как к ней, – как прислуге? Как он мог так поступить со мной? Он, наверное, совсем выжил из ума! – Ее взгляд вдруг заострился. – Ну конечно! В этом все дело! Мы можем опротестовать завещание.

– Я настоятельно не советую вам это делать, – серьезно произнес Роберт Харгривз. – У вас для этого нет ни единого повода. Ваш муж был разумным человеком и мыслил абсолютно здраво, пожелав признать своего сына, рожденного вне брака.

– Но если этот человек – действительно сын Эндрю, то почему его фамилия Дюшар или как его там?

– Дюшар – фамилия моего отчима, который меня усыновил, когда женился на моей матери, мадам, – заговорил Андре. – Надеюсь, это не слишком сложно для вас, – добавил он.

Видя, что лицо Розины наливается краской гнева, Харгривз поспешил вмешаться:

– Я рекомендую вам последовать совету Вирджинии, миссис Чарльтон, и немного отдохнуть. Мы поговорим снова через день или два, когда вы успокоитесь.

– Вы хотите сказать, что у меня все еще есть своя комната в этом доме? – Розина окинула злым взглядом обоих мужчин. – Ваш клиент не настаивает на том, чтобы немедленно въехать в этот дом?

– Я бы не доставил вам таких неудобств, мадам. – В холодном тоне Андре легко угадывались нотки сарказма. – У меня снят номер в отеле, и я хотел бы переговорить с месье Харгривзом.

– Вас подвезти? – спросил Роберт Харгривз, убирая документы обратно в портфель. – Я видел, что вы отпустили такси.

– Благодарю. Однако за время путешествия сюда я порядком насиделся, так что я, пожалуй, лучше пройдусь.

Мужчины повернулись, чтобы уйти, и Барни вышел из-под стола, наблюдая, как они покидают комнату. Пес понуро опустил хвост и уши, как будто заново переживая горечь потери.

Джинни чувствовала нечто похожее, но она нашла в себе силы проводить гостей до двери.

– Всего доброго, – устало проговорила она. – Надеюсь, вы понимаете, мама очень расстроена.

– Конечно, – неохотно согласился мистер Харгривз. – Я отложу дальнейшие встречи с ней до следующей недели. До свидания, моя дорогая. Уверен, утром ситуация предстанет в другом свете.

Она улыбнулась и кивнула, прикинув про себя, что ее ждет очень долгий и неприятный вечер.

– До свидания, Виржини.

Андре произнес ее имя на французский манер, с ударением на последнем слоге, и ее имя удивительным образом зазвучало мягче. Джинни со смущением осознала, что тон его голоса можно было назвать чувственным, хотя он не имел на это никакого права. Она почувствовала, что щеки ее заалели, и с трудом заставила себя не сделать шаг назад.

Джинни пробормотала что-то в ответ и закрыла за мужчинами дверь, понимая, что худшее ждет ее впереди. Она тяжело вздохнула и прошла на кухню, где за столом сидела миссис Пелэм и читала письмо.

– Похоже, у мистера Чарльтона есть внебрачный сын – француз по имени Андре Дюшар, которого он сделал единственным наследником. – Джинни наблюдала, как экономка неторопливо сняла очки и убрала их в футляр, и добавила: – Хотя, возможно, для вас это не новость.

– Нет, мисс Джинни. Но я догадалась, что что-то происходит, у миссис Чарльтон громкий голос. – Она немного помолчала. – Значит, этот французский джентльмен получит все?

– На вас это никак не отразится, – поспешила заверить ее Джинни. – Мистер Чарльтон сделал все, чтобы о вас позаботиться.

– Я это точно знаю, – спокойно ответила миссис Пелэм. – Он сказал мне об этом еще два месяца назад, а сегодня мистер Харгривз передал мне это письмо, в котором все изложено. Хозяин был хорошим человеком, – с внезапной яростью воскликнула она, – и я никогда не изменю своего мнения!

Джинни наполнила чайник водой и поставила его на газовую конфорку.

– Миссис Пелэм, как вы думаете, кем была мать Андре Дюшара?

– Я не могу быть уверенной, мисс Джинни. – Экономка встала со стула и начала составлять чашки и блюдца на поднос. – Но я помню Линнет Фаррел, последнюю компаньонку миссис Чарльтон. Она прожила здесь около года, а потом внезапно исчезла, чтобы ухаживать за больной матерью. Правда, однажды она мне сказала, что ее родители давно умерли.

– Какой она была?

– Внешне она ничего особенно из себя не представляла, – пожала плечами миссис Пелэм. – Но она была настолько милой и славной женщиной, что делала этот дом светлее своим присутствием.

– Насколько я понимаю, она была инвалидом? – медленно произнесла Джинни.

– Нервы, – сказала миссис Пелэм. – И разочарование. Это и послужило толчком в самом начале. Понимаете, она очень хотела ребенка, но ничего не вышло. У нее было три выкидыша, все на сроке четырех месяцев, и врачи предупредили ее, что она никогда не сможет доносить ребенка полный срок. У нее началась тяжелая депрессия. Закончилось все лечебницей, в которой она лежала неоднократно. – Она вздохнула. – А вернувшись домой, она проводила все время в постели или лежа на диване. И бедному мистеру Чарльтону приходилось спать в другой комнате. – Экономка понизила голос. – Я уверена, она любила его, но, как бы это сказать помягче, видимо, была не слишком заинтересована в супружеском долге. А мужчина не станет долго это терпеть.

– Да, не станет.

– И вдруг в доме появилась эта милая, добросердечная девушка, а мистер Чарльтон в молодости был очень привлекательным мужчиной. Заметьте, я ни разу не стала свидетельницей чего-то предосудительного, – поспешно добавила старушка, – да и Линнет прекрасно относилась к миссис Джози. Но в один прекрасный день она просто взяла и уехала. Зашла на кухню попрощаться, но мне было видно, что она плакала. А потом миссис Джози стало действительно совсем плохо: у нее началась болезнь Паркинсона, и мистер Чарльтон держался на высоте.

Мысли Джинни путались, пока она несла поднос с чаем в кабинет, но поток недовольства, который вылила на нее мать, быстро вернул девушку с небес на землю.

– Ты хотя бы получила ежегодную ренту, мама, – со злостью прошипела Силла. – А мне этот скупердяй не оставил ни пенни!

– Может быть, он счел это излишним, поскольку ты скоро станешь членом одной из самых богатых семей в округе, – заметила Джинни.

– А ты тоже ничего не получишь, – повернулась к ней Силла. – Так что зря ты подлизывалась к нему, только время зря потратила. Тебе придется куда хуже, чем нам.

– Не беспокойся об этом.

– А я и не беспокоюсь, – буркнула сестра. – Я просто хочу знать, как мы собираемся оплатить мою свадьбу. Мама, ты должна поговорить с мистером Харгривзом.

– А где Барни? – спросила Джинни, заметив, что пса нет в кабинете.

– Я вывела его на улицу, – ответила мать. – Я не могла больше выносить его присутствия.

– Ты хоть понимаешь, что он может потеряться?

– Ну и что с того? Я тебе уже сказала, что все равно избавлюсь от него.

– Ты не можешь этого сделать, – бросила Джинни через плечо, выходя из кабинета. – Как и все в этом доме, он принадлежит мистеру Дюшару. А Барни – довольно дорогая собака.

Джинни быстро надела теплую куртку и резиновые сапоги, схватила с полки поводок и фонарь и выбежала за дверь. На улице было немногим выше нуля, и она видела, как облачко пара вылетело из ее рта, когда она громко звала Барни по имени. Она надеялась, что пес ждет на веранде.

Но его нигде не было. Прикусив от волнения нижнюю губу, Джинни направилась к воротам: одна створка была распахнута. Она шла вперед, освещая дорогу фонарем, и снова и снова звала собаку. Дойдя до окраины общины, она сделала глубокий вдох и три раза коротко свистнула, как это делал Эндрю.

Джинни вдалеке услышала ответный лай, и уже через несколько мгновений в поле ее зрения появился радостно вилявший хвостом Барни.

– Хороший мальчик, – с облегчением произнесла Джинни, пристегнув поводок к ошейнику. Но когда она повернулась в сторону дома, пес начал сопротивляться и не желал двигаться с места. Джинни подняла фонарь, вглядываясь в темноту: – Кто здесь?

В ответ не раздалось ни звука. Барни вздохнул и послушно направился в сторону дома.

Она шла к дому, поймав себя на мысли, что лучше бы ей никогда не встречаться с Андре Дюшаром. А еще лучше, чтобы он вовсе не появлялся на свет.